– О, K(C/A)HT хочет, чтобы его освободили, уж в этом я уверен. Необходимо, чтобы все происходило согласно протоколу. Ты просто можешь обратиться к демону и сказать: «Ксант, я освобождаю тебя!» Каждый может так поступить, кроме самого демона.
– Но мы не умеем считать, в их понимании! Мы же для них ничто, паразиты!
– Не я создавал правила, и я не возьмусь их истолковывать, для одного только понимания их потребовались века и шло оно через Умного Коралла, – сказал Волшебник, разводя руками. – И даже это понимание неадекватно. В примитивном толковании это вроде того, что мы вдвоем можем держать пари, для решения которого пылинка пыли может сесть около тебя или меня, и подобно этому демоны держат пари, скажет ли паразит сказать соответствующие слова в соответствующий момент. Это придает происходящему необходимый для развлечения элемент случайности.
– Обладая такой властью, почему же Ксант не может заставить сделать это любого из нас?
– Такой поступок должен быть совершен добровольно. Иначе будет вроде обмана. По правилам игры он не может принудить никого способствовать его освобождению, так же, как мы не можем разрешить друг другу дуть на пылинку. Тут дело не в силе, а в соглашении. Демон знает все, что здесь происходит, включая и нынешний наш разговор, но в тот момент, когда он вмешивается, он лишается очка. Поэтому он наблюдает и ждет, ничего не предпринимая.
– Не считая мышления, – сказал Бинк, нервничая и словно ощущая внимательный взгляд демона. Если Ксант прочел мысли Бинка в то время как Бинк прочел мысли Ксанта, особенно в случае с той демоншей… Ох, лучше бы не надо!
– Думать не запрещается. Это другое присущее ему свойство, подобное обладанию огромным волшебством. Они ведь не пытается влиять на нас посредством мышления, мы ведь перехватываем волшебство по собственной инициативе. Коралл, находясь в непосредственной близости к демону в течение тысячелетий, перехватил у K(C/A)HT а магии и мыслей гораздо больше всех остальных местных существ, поэтому понимает демона, скажем, менее несовершенно, чем остальные паразиты. Таким образом, Умный Коралл стал стражем, хранителем демона.
– И потому ревниво охраняет подступы к обладанию такого рода информацией, – воскликнул Бинк.
– Нет. Это все было по необходимости и настолько скучным занятием, что Коралл с радостью бы освободился столетия назад. Золотой мечтой Коралла является обитать в обычном смертном теле, жить, любить, ненавидеть, воспроизводиться и умирать подобно обычным людям. Но он не может освободить демона. Коралл так же бессмертен, как и демон, и не имеет в данном случае подобной власти, и потому препятствует всему, что могло бы освободить демона. Ситуация незавидная.
– Ты имеешь в виду, что демон Ксант освободился бы несколько столетий назад, если бы не вмешательство Коралла?
– Правильно, – кивнул Волшебник.
– Какая нервотрепка! И как демон терпит такое?
– Демон терпит такое, чтобы не лишиться очков в их игре.
– Хорошо, я понял невозможность нарушения установленных самими демонами правил игры, но теперь я собираюсь изменить все это, – с жаром воскликнул Бинк. И тут же заколебался. – Что же получает Коралл, держа на цепочке демона?
– Точно не знаю, но могу предположить, – сказал Хамфри. – Делает он это не для себя, но для установления статус кво. Подумай, Бинк, каковы могли быть последствия освобождения демона?
Бинк подумал.
– Думаю, он опять бы принялся играть.
– А что касается нас?
– Ну, Умный Коралл испытывал некоторые затруднения. Знаю, я бы огорчился, если кто-нибудь держал меня столетия. Но Коралл прекрасно понимал последствия еще до того, как влезть в эту историю.
– Точно, знал. Демону явно не хватает человеческих чувств. Он принимает вмешательство Коралла как часть обычного риска при игре, он не будет требовать реванша. Однако, возможно, реванш последует в будущем.
– Если у Ксанта отсутствуют человеческие чувства, – медленно добавил Бинк, – то что остановит его затем от безжалостного уничтожения всех нас? Это был бы бездушный, но вполне разумный способ гарантировать, что он не попадет в такую же ловушку еще раз.
– Теперь ты начал понимать интересы Коралла, – сказал Хамфри. – Все наши жизни удерживаются хлипким равновесием. Даже если демон проигнорирует нас и просто уйдет своей дорогой, несомненно, все же будут какие-то последствия.
– Пожалуй, это так, – согласился Бинк. – Если демон Ксант является Источником Магии для всей нашей страны, – тут он прервался, испугавшись, – то это означает конец магии! Мы превратимся…
– Точно. Вроде Мандении, – подвел итог Хамфри. – Возможно, это произойдет не сразу. Возможно, потребуется тысяча лет, чтобы вся собранная магия исчезла. Или потеря может оказаться мгновенной и полной. Мы просто не знаем. Но скорее всего было бы бедствие большего или меньшего масштаба. Сейчас, по крайней мере, ты понял, почему Коралл несет тяжкое бремя в одиночестве. Коралл спасает нашу страну от судьбы, худшей, чем разрушение.
– Но, может быть, демон не уйдет? – сказал Бинк. – Может быть, ему здесь нравится.
– Ты хотел бы рискнуть жизнью, полагаясь на такое предположение?
– Нет!
– Ты все еще осуждаешь Коралл за противодействие тебе?
– Нет, полагаю, на его месте я поступил бы так же.
– Тогда ты уйдешь, не освободив демона?
– Не уверен, – сказал Бинк. – Я согласился выслушать мотивы Коралла. Я выполнил обещание. Но я должен решить для себя, что правильнее.
– Что за сомнения, когда речь идет о благосостоянии всего Ксанта?
– Но благосостояние демона ведь тоже поставлено на карту.
– Но для K(C/A)HT а все это лишь игра. А для нас – жизнь.
– Да, – согласился Бинк уклончиво. Волшебник понял, что этот аргумент оказался бесполезным.
– Мы не имеем права так рисковать – твой риск скажется на всех жителях Ксанта. В твоих руках все. В твоих руках будущее нашего общества.
Бинк знал, что это была правда. Ни Хамфри, ни Умный Коралл не смогли даже пытаться влиять на него до того, как он произнесет слова, освобождающие демона. Он мог обдумывать вопрос секунду, или час, или год, столько, сколько захочет, свободный от всякого принуждения. Он не хотел ошибиться.
– Гранди, – позвал Бинк, и голем тут же подскочил к нему, неподвластный водовороту мыслей.
– Ты хочешь, чтобы демон освободился?
– Я не могу принимать подобные решения, – ответил голем. – Я ведь лишь смола и веревка, продукт волшебства.
– Как и сам демон, – сказал Бинк. – Ты не человек, и еще не вполне живой. Ты мог быть сконструирован как миниатюрный демон. Думаю, ты мог бы быть проницательным.
Гранди прохаживался по пещере с совершенно серьезным видом.
– Моя работа – перевод. Я не могу испытывать все те чувства, какие испытываешь ты, но имею совершенно ясное представление о демоне. По сравнению со мной он то же, что дракон по сравнению с меднорылом. Я могу сказать тебе вот что. Он не имеет ни совести, ни сострадания. Он играет в игру строго по правилам, но освободив его, ты не получишь ни благодарности, ни награды. Фактически было бы вроде обмана с его стороны предлагать тебе какое-либо вознаграждение за твою службу ему, за то, что ты повлиял на его существование. И даже если это заслуживает награды, он бы тебе ее все равно не дал. Он скорее всего просто наступит на тебя, если тебя учует.
– Он такой же, как и ты, – повторил Бинк. – Каким ты был до того, как начал изменяться. Сейчас ты полунастоящий. Ты заботишься – но слегка.
– Теперь я стал несовершенным големом. Ксант – совершенный демон. Для меня очеловечивание – это шаг вперед, для него это было бы впадением в немилость. Он не твоего типа.
– Все должно быть по справедливости, – сказал Бинк. – Будет ли правильно, если демон освободится?
– Согласно его логике, ты будешь круглым дураком, освободив его.
Добрый Волшебник стал немного в стороне, согласно кивнул.
– Драгоценность! – позвал Бинк.
Нимфа кротко взглянула, источая запах старых костей.
– Демон пугает меня больше всего на свете, – начала она. – Его волшебство… Стоит ему только моргнуть – и нас не будет.
– Так ты бы его освободила?
– О, Бинк! Я никогда бы не смогла. – Она очень мило замешкалась. – Я знаю, ты предпочел бы заступиться за него, потому что все это несправедливо. Но я так боюсь того, что может сделать демон, что сделаю для тебя все, если только ты не освободишь его.
И снова Добрый Волшебник кивнул. Нимфы обычно были справедливыми, простыми непосредственными созданиями, не скованными путами совести или взаимоотношений с другими людьми. Обычная женщина испытывала бы такие же чувства, как и Драгоценность, но она выразила свои чувства более тонко, предлагая внешне убедительный довод. Нимфа назвала в качестве цены себя.
Итак, оба советника, и логический, и эмоциональный, высказались против освобождения демона K(C/A)HT. И все-таки Бинк не мог прийти к решению. Что-то все-таки было в этом грандиозном, сверхволшебном, принимающем участие в игре создании…
И он понял. Честь. В рамках той игры демон был честнейшим созданием. Он никогда не нарушал правил игры. Ни одного пункта, хотя никто не следил за их соблюдением на протяжении тысячелетий. Честность выше уровня человеческого понимания. Не потому ли он и был оштрафован?
– Я уважаю тебя, – наконец произнес Бинк, обращаясь к Хамфри. – И я уважаю мотивы Умного Коралла. – Он повернулся к голему. – Думаю, ты должен получить шанс превратиться в полностью нормального человека. – И в сторону нимфы. – Я люблю тебя, Драгоценность. – Он замолчал. – Но меня не за что будет уважать и любить, если я не стану уважать и любить справедливость. Если я позволю личным привязанностям и желаниям взять верх над своей главной целью. Я бы потерял свои требования к честности как нравственное существо. Я должен делать то, что я считаю правильным.
Все молчали. Они смотрели на него.
– Проблема в том, – продолжал Бинк после некоторого молчания, – что я не знаю точно, как будет правильно. Мотивы демона Ксанта так сложны и последствия потери магии для нашего мира столь велики – так что правильно, а что нет?
Тут он снова замолчал.
– Мне бы хотелось, чтобы здесь со мной был Честер и высказал свои мысли и чувства по этому поводу.
– Ты можешь вернуть кентавра, – сказал Хамфри. – Вода озера Коралла не убивает, она лишь консервирует. Он пребывает как бы в рассоле, не способный уйти самостоятельно, но живой. Коралл не может освободить его, этот же самый рассол сохраняет и его подобным же образом. Но ты, если сохранишь магию нашей страны, сможешь воспользоваться феноменальным по силе волшебством этого района и вытащить Честера.
– Ты соблазняешь меня личной привязанностью, – сказал Бинк. – Я не могу позволить этому влиять на меня!
Он понял, что еще не выиграл битву с Кораллом. Да, он победил с позиции физической силы, но с точки зрения интеллекта победа его вызывала сомнения. Как быть уверенным, что принятое решение окажется его собственным?
Потом ему в голову пришла светлая мысль.
– Аргументируй другой случай, Волшебник! Скажи мне, почему я должен освободить демона?
Волшебник испуганно возразил.
– Но ты не должен освобождать демона!
– Это ты так полагаешь. Точнее, так думает Коралл. Я не могу точно определить, где здесь твои мысли, а где твоего хозяина. Поэтому давай сейчас ты будешь аргументировать противоположную точку зрения, а я буду противником освобождения демона. Может быть, именно таким путем мы дойдем до правды.
– Ты сам в некотором роде напоминаешь демона, – пробормотал Хамфри.
– Сейчас я утверждаю, что мои друзья гораздо важнее какого-то обезличенного демона, – начал Бинк. – Не знаю, что хорошо для демона K(C/A)HT, но прекрасно знаю, что для меня лучшее – это освобождение друзей. Как я могу оправдать предательство друзей освобождением демона?
Хамфри безумно взглянул, будто бы проглотил дьявольский глаз, но все-таки стойко вернулся.
– Здесь нет никакого предательства, Бинк. Никто из обитающих здесь существ никогда не обладал бы магией, если бы не присутствие демона! Сейчас время заключения демона K(C/A)HT давно уже завершено, и он должен быть освобожден. Поступить иначе – означает отказаться от своей роли в игре демонов.
– У меня нет никаких обязательств в игре демонов, – возразил Бинк, и словно бы почувствовал тут же их наличие. – Меня сюда привела чистая случайность.
– Это и есть твоя роль. Она и заключается в том, что ты, как сознательное существо, не находящееся под влиянием воли демона, пришел по собственной инициативе или волею случая освободить его. Для достижения намеченной цели ты боролся со всеми нами и победил. И что же, теперь ты собираешься все бросить?
– Да – если так лучше.
– Как можешь ты просто осмелиться предполагать, что может быть лучше для такой величины, как K(C/A)HT? Освободи и дай ему возможность быть кузнецом своей судьбы.
– Ценой жизни моих друзей, моей страны и моей любви?
– Справедливость абсолютна, нельзя примешивать в нее какие-то личные мотивы.
– Справедливость не абсолютна! Она зависит от ситуации. Когда на чашах весов есть и плохое и хорошее, перевес оказывается на…
– Ты не можешь взвешивать плохое и хорошее, Бинк! – прервал его Хамфри, становясь пылким защитником демона. Сейчас Бинк был полностью уверен, что говорил именно сам Добрый Волшебник, а не рассудительный Коралл. Враг должен был освободить Хамфри, по крайней мере, до этой степени, чтобы позволить ему сыграть в нужный момент подобающую роль. Ум и чувства Волшебника не были совершенно стерты Кораллом, именно это Бинку и требовалось знать. – Понятия «правильно» и «неправильно» не заложены в самих предметах или действиях и не могут быть должным образом охарактеризованы ни в человеческих, ни в демонских выражениях. Это просто некоторые аспекты точки зрения. Вопрос в том, будет ли разрешено демону заниматься поиском по собственному выбору.
– Он проводит его по собственному выбору, – сказал Бинк. – Если я не освобожу его, все также произойдет согласно правилам его игры. У меня нет никаких обязательств!
– Демонская честь заставляет его повиноваться такой структуре, какую человек просто не смог бы вынести, – заметил Хамфри. – Не секрет, что твое понятие чести находится на более низком уровне по отношению к этому безупречному стандарту.
Бинк почувствовал, будто его разбили проклятием, подобным тому, что уничтожило лес. Волшебник оставался сокрушительным противником даже тогда, когда не был против! Кроме того, такой могла бы быть собственная позиция Волшебника, которую Коралл позволил ему аргументировать.
– Моя честь позволяет мне следовать собственному кодексу чести, возможно и не столь совершенному.
Хамфри развел руками.
– Я не могу обсуждать все это. Настоящая война между добром и злом может происходить только в твоей собственной душе. Каким бы ты ни был, если ты человек, то и поступать должен как человек.
– Да! – согласился Бинк. – И мой кодекс говорит… – тут он замер, пораженный и уничтоженный. – Он говорит, что я не могу позволить живущему, чувствующему созданию страдать из-за моего бездействия. Дело не в том, что демон не освободил бы меня, если бы вдруг мы поменялись местами, я не демон и не должен поступать как он. Дело в том, что человек не останется посторонним зрителем и не позволит несправедливости, которую ощущает, продолжаться тогда, когда может ее исправить.
– О, Бинк, – закричала Драгоценность, и тут же запахло миррой. – Не делай этого!
Он снова взглянул на нее. Такую красивую, хотя боязливую и болтливую. Хамелеон поддержала бы его решение, не только потому, что хотела бы угодить ему, но потому, что прежде всего была человеком, который верил, как и он, что вершит добрые дела. Кроме того, хотя Драгоценность, подобно другим нимфам, и испытывала недостаток в совести по отношению к другим, она все-таки была доброй настолько, насколько допускала ее природа.
– Я люблю тебя, Драгоценность. Я знаю, что чувство это вызвал у меня Коралл, пытаясь остановить меня – но все равно, если бы я не принял противоядие и не был уже женат, – было бы так легко любить тебя. Я не думаю, что ты будешь чувствовать лучше, зная, что я также рискую женой, неродившимся ребенком, родителями и еще всем, чем я дорожу. Но я должен сделать то, что должен.
– Ты круглый дурак! – воскликнул Гранди. – Если бы я был настоящим, я бы схватил нимфу и послал к черту демона. Ты не дождешься благодарности от демона K(C/A)HT!
– Да знаю я, – ответил Бинк. – Ни от кого я не получу благодарности.
Потом он обратился к огромному ужасному лицу демона.
– Я освобождаю тебя, Ксант.
Глава 13.
Утрата магии
В то же мгновение демон освободился. Просочившаяся в ближайшее окружение от K(C/A)HT а магия была ничто по сравнению с полной магией его освобождения. Возникло лучезарное свечение, оглушающий шум и грохнул взрыв, отбросивший Бинка в дальний конец пещеры. Он со всей силы ударился о стену. Придя в сознание, он обнаружил, что пещера разрушена. Бинк воспринимал мир словно сквозь пелену. Огромные камни разбились о пол и превратились в песок. Казалось, весь мир разрушен и провалился в безвоздушное пространство. Такой развязки Бинк не предвидел: не было ни преднамеренного уничтожения демоном K(C/A)HT, ни моментальной потери магии, но постепенное замирание ее после пробуждения демона. Так это была чистая правда: демона ничто не заботило.
Когда пыль заволокла видимость подобно туману и единственным светом были искры от ударов каменных глыб, мыслью Бинка было: что же я натворил? Почему не прислушался к предостережению Умного Коралла и не бросил демона в одиночестве? Почему не сдался любви к Драгоценности и…
Даже в этой кровавой бойне в ожидании собственной смерти, мысль остановила его и заставляла удивляться. Любовь? Да ничего подобного! Не любил он Драгоценность. Значит, и вправду магия исчезла. Любовный напиток прекратил действие и талант больше не станет защищать его. Страна Ксант стала такой же, как и Мандения.
Бинк прикрыл глаза и закричал. Вообще-то лучше ему заняться глазами, забитыми пылью, и основательно промыть их, и вообще, он чувствовал себя до смерти испуганным, но было нечто больше и более значимое, чем его чувства. Он отпустил Ксанта. Он разрушил тот уникальный мир, в котором жил: даже если он выживет после такого ужасного катаклизма, как сможет жить со столь страшным грузом?
Он не знал, как общество, к которому он принадлежал, отнесется к происшедшему. Что могло случиться с драконами, опутывающими деревьями, зомби? Как смогут люди жить без магии? Как будто все население внезапно изгнали в мрачное царство бесталанности.
Действие магии явно ослабело. Бинк обнаружил, что испачкался в грязи, но руки-ноги целы, да еще в руке зажат меч. Непостижимо, но он спасся, выжил.
А выжил ли еще кто-нибудь? Он всматривался сквозь клубы пыли. Слабый свет лился из дыры, вероятно, сквозь нее и вылетел демон. K(C/A)HT просто-напросто промчался и вылетел, пробив дорожку прямо через гору. Вот это сила!
– Волшебник! Драгоценность! – закричал Бинк, но ответа не последовало. Было навалено столько камней, что более-менее чистой оставалась только та часть, где находился он. Талант, должно быть, успел спасти его до того, как исчез. Больше, однако, он не может полагаться на него; очевидно, магические таланты и способности исчезли в стране в первую очередь.
Он двинулся через руины. Поднялось еще больше пыли, она покрывала все вокруг. Бинк понял, что не осознавал полностью последствий освобождения демона. Как же много пыли. Однако у него не оказалось ни синяков, ни ушибов. Очевидно, физический и магический взрыв при освобождении демона вызвал много нелепых эффектов.
– Волшебник! – снова закричал Бинк, зная, что напрасно. Он, Бинк, выжил – но его друзьям не хватило защищенности в самый ответственный момент. Где-то под грудой камней…
Он заметил мерцание, бледное отражение, между двумя пыльными камнями. Раздвинув их, он обнаружил бутыль, в которой находился Кромби, рядом валялось немного тряпья. Бинк вытащил бутыль, поднял кучку тряпья – жалкие остатки голема Гранди. Маленькая фигурка могла жить только под действием волшебства, теперь перед ним лежала маленькая кучка материалов.
Бинк снова прикрыл глаза, переживая новый приступ горя. Он думал, что поступает правильно – но не сумел учесть все обстоятельства. Самые тонкие нравственные мотивы оказались непостижимы; вот жизнь и смерть, они осязаемы. По какому праву он обрек эти существа на смерть? Нравственно ли убивать их во имя нравственности?
Он собрал клочки материала и сложил в карман вместе с бутылкой. Наверное, последним побуждением голема было собственным телом защитить бутылку. Это ему удалось, и, таким образом, голем ценой собственной жизни спас грифона. Он проявил заботу и потому обрел реальность – как раз в то время, как обстоятельства разрушили ее. Так где же здесь мораль?
Встревоженный другими мыслями, Бинк снова вынул бутыль. Был ли Кромби еще в ней? И в каком виде? Ведь с уходом магии он должен умереть – если в бутылке не осталось закрытым хоть немного волшебства… Но лучше не открывать ее! Пусть у Кромби останется хотя бы шанс, если он еще жив. Потому, что если Бинк откроет сосуд и волшебство улетучится – появится ли Кромби в облике человека, или грифона, или просто какой-то спрессованной материи? Бинк слишком рисковал, освобождая демона; он не имел права распоряжаться жизнями своих друзей. Он положил бутыль обратно в карман.
Каким мрачным отверстием казалась эта глубокая дыра! Бинк остался в одиночестве, с бутылкой и разрушенным големом и собственным унижением. Те этические принципы, на которые он опирался, принимая решение, теперь казались ему нелепыми и тупыми. Демон Ксант просидел узником около тысячи лет. Безо всякого вреда он мог бы просидеть еще сотню лет, не так ли?
Затем Бинк обнаружил, что, кроме всего прочего, находится не на самом дне дыры. Темная дыра уходила глубже в руины, а на дне плескалась мрачная вода. Озеро! Но уровень в нем заметно понизился; над водой выступал влажный серый холм. Умный Коралл! Он, наверное, тоже погиб, ведь не мог же он существовать без мощной магии демона.
– Боюсь, ты был прав, Коралл, – сказал грустно Бинк. – Ты позволил мне пройти, и я уничтожил тебя. Тебя и твой мир.
Он почувствовал запах дыма – не ясный свежий запах костра, а вонь не полностью сгоревшей растительности. Очевидно, улетая, демон поджег кое-какие растения, росшие здесь. Такое, конечно, подвластно только сильному волшебству, и, улетая, демон оставил позади настоящий огонь. Вероятно, пламя не распространилось далеко и глубоко под землю, но земля вокруг определенно попахивала.
Потом он услышал слабый стон. Это уж точно не Коралл! Он пополз вперед на звуки – и нашел Драгоценность, застрявшую в вертикальной трещине, из глубокой раны на голове у нее лилась кровь, но она была определенно жива. Он осторожно вытащил ее и перенес в безопасное место. Бинк прислонил нимфу к горе и стал постукивать по лицу кончиками пальцев, пытаясь привести в сознание.
Она зашевелилась.
– Не надо будить меня, Бинк. Дай мне умереть в мире.
– Я убил всех остальных, – угрюмо пробормотал он. – По крайней мере, ты сможешь…
– Вернуться к моей работе? Но я не могу заниматься ею без вмешательства волшебства.
Она как-то изменилась. Бинк сначала не мог разобраться, потом его осенило.
– Ты больше ничем не пахнешь!
– Так то было действие волшебства, – подтвердила она. И тоскливо вздохнула. – Если уж я осталась жива, то, пожалуй, буду жить. Но на самом деле я хочу, чтобы ты дал мне умереть.
– Позволить тебе умереть? Да никогда в жизни! Я…
Она осторожно взглянула на него. Несмотря на кровь и слой пыли, лежавшей на лице, она все равно оставалась прекрасной.
– Магия исчезла. И ты больше меня не любишь.
– И еще я в долгу перед тобой, я должен доставить тебя обратно в твой дом, – сказал Бинк. Он оглядывался вокруг, пытаясь определить, куда для этого надо идти, и потому не заметил ее загадочного поведения.
Они поискали Волшебника среди руин, но безуспешно. Бинк немного приободрился: теперь он надеялся, что Хамфри выжил и покинул это место раньше него.
Бинк всматривался в отверстие, через которое вылетел демон.
– Нет, там нам не выбраться, – сказал он мрачно. – Слишком круты стенки отверстия.
– Я знаю дорогу, – сказала Драгоценность. – Будет трудновато без рытвяка, но там есть естественный проход… ай! – И она вдруг отскочила в сторону.
Дорогу им преградило чудовище. Оно напоминало дракона, но без крыльев и огня. Вообще-то больше он был похож на очень большую змею с ногами.
– Это тоннельный дракон, мне кажется, – сказала Драгоценность. – Но чего-то у него не хватает.
– Магии, – подсказал Бинк. – Он превратился в простое ползающее существо и ничуть об этом не подозревает.
– То есть, значит, и я превратилась в обычную женщину? – поинтересовалась она, не то что бы рассердясь или расстроясь.
– Думаю, да. Вообще-то большой разницы между нимфой и…
– Такие драконы обычно не докучают людям, – как-то смутившись, продолжила она. Не дожидаясь, пока Бинк ответит, она добавила. – Они очень робкие драконы.
Ага. Обычная непоследовательность, свойственная нимфам. Бинк крепче сжал рукоятку меча.
– Но здесь совершенно необычный случай.
Злобно и уверенно, змей с ногами атаковал, широко разинув пасть. Хотя он был куда меньше наземного дракона, приспособленный к подземным узким проходам, он представлял собой довольно грозное существо. Голова его была покрупнее, чем у Бинка, извилистое тело отличалось мощью. В тесном проходе Бинк не мог хорошо использовать для боя меч, поэтому держал его наготове над головой.