Он снова помолчал. Бинк понял, что слово «шах» относится к распространенной в Мандении игре, в которую играл и король Трент, она называлась «шахматы», шах считался прямым объявлением угрозы. Подходящий термин.
– У Коралла отсутствует понятие чести, – продолжал между тем Хамфри. – Но не у меня. Я полагаю, мое прежнее предложение к тебе было справедливым. Я не знал, что после на тебя нападет грифон.
– Я бы поверил тебе, – сказал Бинк, чувствуя, как злость стихает, но осторожность осталась. – Я не отважусь на такое. Все, что могу я для тебя сделать, так это сообщить о своих намерениях.
– В этих обстоятельствах твое честное слово надежнее моего. Я принимаю твои условия.
Бинк убрал от него меч, но не спрятал в ножны.
– А что относительно голема? – спросил он. – На чьей стороне он?
– Он – один из нас, как ты и догадался. Ты обманул меня и заставил признаться секунду назад. Ты очень умен, Бинк, и цепок.
– Забудь про лесть. Почему Гранди помогает мне?
– Так велел мне Коралл, – ответил голем.
– Непонятно. Ведь если бы ты бился на стороне Кромби, я был бы побежден!
– А если бы он все же не победил тебя? – сказал Хамфри. – Коралл, также как и я, недооценил тебя. Он решил, что аннулировал твой талант, который остался ужасающе сильным и хитрым, требующим постоянного внимания, и ты мог легко быть истощен физическими методами. Вместо этого ты продолжал бороться с возрастающей жестокостью и мастерством, и напряжение возрастало. То, что вызывало ранее уверенность, теперь оказалось весьма сомнительным. Таким образом, шансы Коралла одолеть тебя силой уменьшились, в то время как шансы на победу путем разумных действий увеличились.
– Разум, – воскликнул недоверчиво Бинк.
– Поэтому Коралл и направил голема быть твоим другом, своим агентом в твоем лагере. Если бы ты победил меня в поединке и я погиб, то ты был бы готов слушать друга-голема.
– Хорошо, но я не стал бы слушать голема, потому что никогда не доверял его переходу на мою сторону, и быстренько утопил бы в озере в тот самый момент, когда бы он предал меня. Но сейчас у меня есть более важное дело. Найти сосуд, содержащий оживляющий эликсир. Этот сосуд еще не открывали.
Волшебник присел на корточки и принялся копаться в оставшихся целых бутылках.
– Вот он.
– Драгоценность! – раздраженно позвал Бинк.
Нимфа направилась к нему.
– Я боюсь, Бинк, когда ты в таком состоянии.
И она действительно тряслась от страха в продолжение всей битвы. Он мог бы воспользоваться и ее помощью, когда дьявольский глаз выслеживал его, вместо того, чтобы прибегать к услугам голема, которому не доверял. В этом отношении она оставалась самой обычной нимфой, неспособной на активные действия в критической ситуации. Напротив, Хамелеон, даже находясь в глупой фазе, спасла бы его от любой опасности, даже ценой собственной жизни. Они обе очень нравились ему, и все-таки он остался бы с Хамелеон.
– Возьми эту бутыль и побрызгай на грифона, – приказал он.
Она с изумлением посмотрела на него.
– Но…
– Кромби действительно мог находиться под контролем врага и только из-за этого совершал ужасные вещи, но он мой друг. Я собираюсь излечить его и прикажу Волшебнику посадить его опять в сосуд, вместе с Хамфри, где они и пробудут до окончания поиска.
– А!.. – и нимфа взяла сосуд и направилась к лежавшему в расщелине грифону.
Бинк слегка подтолкнул вперед Волшебника кончиком меча, и они пошли за Драгоценностью, только медленнее. Хотя Хамфри и признал свое поражение, но Бинк так не считал. Пока Волшебник, Кромби и голем не окажутся в одной бутылке, которую будет контролировать он лично. А Коралл, конечно же, приложит все силы, чтобы вызволить их оттуда.
Драгоценность замерла на краю расщелины, смотря вниз. Бинка тронуло, как очень женственным жестом она прикрыла рот свободной рукой. Конечно, он был влюблен в нее, иначе бы обозлился на грустную манерность нимфы.
– Он же весь в крови, – протестовала она.
– Я не могу отвлечься от Волшебника, – сказал Бинк, мысленно добавив: и голема. – Если в бутылке не окажется оживляющего эликсира, я его тотчас убью.
Дерзкие слова, поддерживающие убывающий энтузиазм.
– Ты должна попробовать. Нам просто необходимо оживить грифона для определения места, где находится любовное противоядие.
– Я… да, конечно, – едва слышно произнесла она и начала вытаскивать пробку. – Он… как много крови.
– Где я? – Кромби поднимался частями. Орлиная голова слабо завертелась на разрубленной шее, снова полилась кровь. – Скварк!
– Он сказал, не делай этого, – перевел голем. – Он должен будет убить тебя.
Бинк так поставил меч, что клинок отразил блеск новой звезды прямо в остекленелые глаза грифона. Подсолнечник был ярче, но теперь уже увядал, поскольку почти созрел.
– Я и не ожидаю чести во вражеском существе и благодарности за хорошее отношение, – мрачно произнес он. – Я заключаю своего рода перемирие с Умным Кораллом, и я принуждаю тебя к этому с помощью клинка. Кромби будет повиноваться мне безоговорочно – или Волшебник умрет. Можешь не сомневаться, я сделаю это.
Как могли они не сомневаться в нем, когда он сомневался в себе самом? Если вновь вспыхнет насилие, он просто не позволит Кораллу одержать верх.
Кромби перевел замученный взгляд на Хамфри.
– То, что сказал Бинк, правда, – подтвердил Волшебник. – Он победил нас и теперь требует службу в обмен на наши жизни. Коралл согласен. Послужим ему и потерпим заключение в тюрьме-бутылке, иначе я умру, а ты должен будешь бороться с ним снова.
Грифон слабо скваркнул.
– Что за служба? – перевел голем.
– Ты прекрасно знаешь, какая, – ответил Бинк. – Указать ближайший безопаснейший путь к любовному противоядию. Или же ты предпочитаешь остаться здесь и ждать, пока солнце увянет, станет темно и смогут прийти гоблины?
Еще один «скварк» – и гордая голова бессильно свалилась на дно расщелины.
– Он согласен, но слишком слаб, чтобы указывать направление, – сказал Гранди.
– Вообще-то нам не очень нужно противоядие, – неуверенно начала Драгоценность.
– Побрызгай на него, – раздражаясь, приказал Бинк. Там, где грифону удалось пройтись когтями, у Бинка на теле зияли огромные раны, и к тому же он отчаянно устал, что особенно сказывалось именно сейчас, когда большая часть работы осталась позади. Он должен перевязать раны до того, как упадет в изнеможении. – Брызгай на него.
Наконец Драгоценность открыла бутылку. Чудодейственная жидкость с силой вырвалась наружу, обрызгав ее, камни и грифона. Одна капелька попала на голову голема, который сразу излечился от полурастворенного состояния. Но ни одна капля не попала на Бинка, почему – знал, наверное, только Коралл.
Кромби легко поднялся из расщелины. Яркий и снова прекрасный, он раскрыл крылья, повернувшись к Бинку. Мышцы Бинка болезненно напряглись, он держал в качестве заложника Волшебника, но если грифон снова бросится в атаку…
Драгоценность одним прыжком встала между Бинком и Кромби.
– Не смей! – закричала она на грифона. В воздухе разлился запах горящей бумаги.
Довольно долго Кромби глядел на нее, слегка помахивая разноцветными крыльями. Красивая девушка держала в руках бутылку с эликсиром и собственно не смогла бы противостоять животному, наделенному магической силой. Тело ее трепетало от волнения; один вскрик, и та разразилась бы потоком слез.
Бинк осознал, что она совершила поступок… Экстраординарный поступок, для обычной нимфы. Она попыталась отстаивать то, во что она верила. Мог ли он осуждать нимфу за то, что смелость ее превосходила ее силу?
Потом грифон развернулся и указал направление одним крылом. Прямо на озеро.
Бинк вздохнул.
– Теперь упрячь его в бутылку, – приказал он Волшебнику. – Сделай с одного раза. Если попытаешься засунуть туда меня, считай, ты уже мертвец.
Произошла задержка, в течение которой Драгоценность сбегала за бутылкой, лежавшей на берегу озера. Она очень аккуратно вытащила ее, не давая влаге коснуться ее кожи, потом обтерла и поставила вне пределов досягаемости Волшебника.
Хамфри поколдовал. Грифон растворился, превратившись в пар, и переместился в бутылку. Слишком поздно Бинку пришла в голову мысль, что Хамфри мог проделать тоже самое с ним в любое время их сражения, если бы вспомнил об этом. Потеря пилюль по-настоящему лишила его разума. Наверное, трудно соображать под угрозой меча. И к тому же лучшая бутыль, резиденция демона, тогда еще не была найдена.
– Теперь твоя очередь, – сказал Бинк Волшебнику. – Быстро, в ту же бутыль – ты и голем.
– Коралл пересмотрел этот вопрос, – сказал Хамфри. – Он полагает, если ты узнаешь всю историю, то согласишься с его точкой зрения. Хочешь послушать?
– Коралл явно пытается задержать меня, пока не прибудут его фавориты, – сказал Бинк, думая о гоблинах. Особых успехов Умный Коралл с ними не добьется, но если вообще иметь дело с ними…
– Но Коралл знает местонахождение и природу Источника Магии, – сказал Хамфри. – Слушай, это станет твоим путеводителем.
– Отведи меня сначала туда, потом я буду слушать.
– Согласен.
– Согласен?
– Мы верим тебе, Бинк.
– Я не доверяю вам. Но все равно, займемся делом. Надеюсь, я не совершаю роковую ошибку. Покажи мне Источник Магии, и потом, попроще, без всяких умствований, постарайся рассказать мне, почему Умный Коралл так старается не допустить меня туда.
– Вначале, я полагаю, тебе надо воспользоваться оживляющим эликсиром, – ответил Волшебник.
Драгоценность повернулась к нему.
– О, Бинк, да тебе первому нужно было бы воспользоваться им!
– Нет, – ответил Бинк. – А вдруг это оказался бы усыпляющий яд?
Хамфри кивнул.
– Если бы я действительно хотел уничтожить тебя, то ты увидел бы результат на грифоне, – сказал он. – Ты очень ловко увертывался от всякого рода случайностей. Должен сказать, что даже с аннулированным талантом, ты преуспел. Ты далеко ушел от того юноши, каким когда-то был.
– Как и все мы, – проворчал Бинк, все еще сжимая меч.
Тут раны его зажили и он снова стал сильным. Но к Доброму Волшебнику он по-прежнему относился с подозрением.
Глава 12.
Демон Ксант
– Этой дорогой, – указал Хамфри. Бинк держал меч наготове, следуя за Волшебником. За ними молчаливо шла Драгоценность, неся голема.
– Между прочим, – начал Хамфри, – Кромби не обманул тебя. Противоядие, которое ты ищешь, действительно лежит в направлении озера – за ним. Коралл мог бы позволить тебе заполучить противодействие, если бы все сработало.
– Меня совершенно не интересуют взятки со стороны врага, – резко бросил Бинк.
– Неужели? – спросила Драгоценность. – Ты не хочешь получить противоядие?
– Прости. Я не имел в виду, что не сдержу обещание, – сказал ей Бинк. – Тут дело принципа. Я не могу позволить врагу развратить меня, хотя не хочу обременить тебя любовью слишком долго.
– Мне твоя любовь не в тягость, Бинк, – ответила она. – Я еще никогда не встречала такого бравого мужчину, как ты.
– Но так как противоядие, похоже, недоступно, больше нет причин удерживать тебя здесь. Прости, но я побеспокоил тебя совершенно напрасно. Ты свободна и можешь уйти.
Она вцепилась в его руку, Бинк автоматически освободил меч.
– Бинк, я…
Тут Бинк поддался желанию и поцеловал ее. К его удивлению нимфа горячо ответила и поцеловала его не менее горячо. Вокруг разлился нежнейший аромат роз. Он неохотно оттолкнул ее.
– Хорошенько позаботься о себе, нимфа. Такие приключения не для тебя. Я надеюсь, что ты спасешься и будешь счастлива, занимаясь драгоценными камнями и любимой работой.
– Бинк, я не могу уйти.
– Ты должна уйти! Здесь только ужас и опасность. Я просто не имею права подвергать тебя опасности. Ты должна уйти, не участвуя в поисках Источника Магии – в этом случае у тебя не будет врага.
Запахло сосной в жаркий день, остро, свежо, слегка пьяняще. Капелька оживляющего эликсира полностью излечила ее от хрипоты и стерла тени от недосыпания под глазами. Она стояла перед ним, такая же прекрасная, как в тот момент, когда он впервые ее увидел.
– Ты не имеешь права прогонять меня, – просто ответила она.
Хамфри зашевелился. Меч Бинка тут же занял оборонительную позицию. Драгоценность отпрянула, сильно испугавшись
– Не беспокойся, – сказал Волшебник. – Мы приближаемся к Источнику Магии.
Бинк из осторожности не осмеливался поверить сказанному.
– Но я не вижу ничего особенного!
– Видишь ту гору? – спросил, указывая, Хамфри. – Эта волшебная гора медленно выдвигается вверх, за сотни лет все больше и больше выделяясь на поверхность земли. Наверху она превращается в магическую пыль. Часть естественного или волшебного превращения земной коры. – Он указал вниз. – Внизу – там и происходит наполнение и заряжение Источника магией.
– Да, но… Как он заряжает магией? – спросил Бинк. – Почему Коралл так противился поиску Источника?
– Скоро узнаешь. – И Волшебник показал дорогу к естественному пещере-тоннелю, которая вела вглубь.
– Чувствуешь здесь усиление волшебства? Самый маленький талант принимает размеры, присущие таланту Волшебника – но все таланты в значительной степени аннулируются окружающей средой. Вроде как волшебства и не существует, как это ни парадоксально, потому что ни один не может быть правильно идентифицирован.
Бинк не мог почувствовать сказанное. Он продолжал идти вверх, напрягшись в ожидании дальнейшего предательства, сознающий давление со всех сторон волшебства. Если здесь молниевый жук создаст хоть слабенькую вспышку, этого окажется достаточно, чтобы сокрушить всю гору! Они определенно достигли Источника – но не была ли это так же ловушка?
Дорожка привела их в огромную пещеру, дальняя стена которой имела форму огромного лица демона.
– Демон Ксант, Источник Магии, – сказал просто Хамфри.
– Эта статуя, простая маска? – разочарованно спросил Бинк. – Что это за шутка?
– Едва ли это шутка, Бинк. Без этого демона наша страна была бы подобна Мандении. Страна без магии.
– И это все, что ты должен мне показать? И ты думаешь, я поверю тебе?
– Я и не ожидал, что ты поверишь. Но ты должен прислушаться к разумному. Только тогда ты сможешь ухватить некоторую часть смысла того, что ты видишь, и оценить неисчислимые опасности, которые принесет обществу твое присутствие здесь.
Бинк смиренно кивнул.
– Я же говорил, что буду слушать. Но не гарантирую, что поверю твоей истории.
– Ты просто не сможешь не поверить, – сказал Хамфри, – но примешь ли ты, – вот в чем риск. Информацию мы получим следующим образом: мы пройдем по залу, перехватывая несколько волшебных водоворотов мыслей демона. Потом мы разберемся.
– Не хочу я больше никаких магических экспериментов, – заупрямился Бинк. – Мне надо только узнать природу Источника Магии!
– Да узнаешь ты, узнаешь, – заверил его Хамфри. – Пойдем со мной, только и всего. Другого пути нет.
И он пошел вперед.
Все еще подозревая Хамфри, Бинк неохотно последовал за ними, готовый каждое мгновение выхватить меч.
Внезапно он почувствовал головокружение, казалось, он падает, но ноги еще держали его. Он замер, пытаясь обороняться, не зная против кого. Еще новый вид безумства? Есть ли здесь ловушка?
Он увидел звезды. Не мелкие пылинки на обычном ночном небе, но чудовищных размеров и чудовищно незнакомые пламенеющие шары, но не горящие, состоявшие из газа, более плотного, чем камень, и плывущие, но без воды. Они находились так далеко друг от друга, что дракон не смог бы пролететь от одной к другой за всю жизнь, и их было столько, что человек не смог бы за всю жизнь пересчитать их все, видимые одновременно; и между этими волшебно огромными-маленькими далекими-близкими светящимися шарами летали всемогущие демоны, касаясь маленьких-огромных звезд, заставлял эти большие-крошечные светила мерцать, пылать красным заревом, а время от времени и вспыхивать Новыми.
Звездное небо было вроде площадки для игр демонов.
Видение исчезло. Бинк изумленно оглянулся и увидел огромное лицо демона.
– Ты вышел из одного из мыслительных потоков, – объяснил Хамфри. – Каждый из них чрезвычайно узок, хотя и глубок.
– О, да, – согласился Бинк. Он сделал шаг – и столкнулся с прекрасной женщиной-демоном, с такими глубокими глазами, похожими на водоворот извергов, и чудесными волосами, спадавшими словно хвост кометы. Она не была женщиной в полном смысле слова, потому что демоны не размножались и потому занимались сексом лишь для увеселения, они были просто вечными. Они существовали всегда и будут существовать вечно, пока существует сама вечность. Но для разнообразия они иногда развлекались и играли в любовные игры, принимая образ разнообразнейших существ: женщины, мужчины, женщины-мужчины, среднего пола и анонимного пола. В тот момент она находилась в состоянии, наиболее близком к виду, который явно не относился к мужскому.
– ########, – произнесла она, сформулировав идею столь широко, что та не уместилась в рамках понимания Бинка. Но все же сказанное ею звучало весьма значительным и глубоко воздействовало на него. Он почувствовал внезапно просто захватывающее желание сделать… – но такого рода действия совершенно непристойно звучат в человеческой речи, независимо от того, были ли они возможны или даже существовали ли хотя бы мысленно.
Бинк вынырнул из мысленного водоворота и увидел Драгоценность, прикованную к месту, попавшую в другой аналогичный водоворот. Она полураскрыла губы, грудь ее тяжело вздымалась. Что чувствовала она? Бинк заволновался; он боялся, что она станет объектом мыслей такого же рода, какие посетили его, ведь она – совершенно невинная нимфа; он ревновал, потому что боялся того, что она может отнестись к такого рода предложениям с большим воодушевлением, нежели он, особенно если предложения будут столь же двусмысленны; он почувствовал вину за то, что думал так о нимфе, хотя и не хотел навязывать те идеи, которые имел сам. И кроме того, он испытывал любопытство. Предложим, оно – одновременно женщина и мужчина – стал бы заниматься этим с таким же субъектом… Ох, это так соблазнительно!
Но Хамфри двинулся вперед, и Бинк вынужден был последовать за ним. Он вступил в память, длившуюся вечно, так, что она стала похожую на волшебную дорогу, протянувшуюся в бесконечность в обоих направлениях. Линия видимости – хотя термин поле зрения было бы применить более точно – к прошлому переходила и исчезала в дальних всполохах. Мир демона начинался с глобального взрыва и заканчивался другим таким же взрывом, пространство и время были просто пробелами между этими мощными взрывами – а эти взрывы в свою очередь были всего лишь аспектами пространства и времени. Казалось, это была совершенно чуждая Бинку вселенная. В муках течения умственных бессмыслиц она становилась более правдоподобной. Супермагическая структура для сверхволшебных демонов.
Бинк неожиданно вынырнул из потока мыслей.
– Но какую роль играет демон в Источнике Магии Ксанта? – заунывно спросил он. А затем вступил в другой поток – еще более сложный.
– Если мы скоординируемся, мы сможем значительно увеличить наши С, – сообщила соблазнительно псевдо-женщина демон. Во всяком случае так Бинк смог понять смысл, в котором уровней и резонансов и символичности было столь же бесчисленно, как звезд. – Моя формула С(B/E)T, твоя K(C/A)HT. Наша парная – С.
О, да. Это было хорошее предложение, принимая во внимание данную ситуацию, так как их остальные элементы различались, делая их не конкурирующими в этом отношении.
– Вы заботитесь только о себе! – возмутились другие.
– Давайте лучше увеличим наши E, а не наши C. – Это была B(E/C)HA, которая уменьшалась при повышении C.
– Нет, давайте увеличим B, – предлагал третий. Это был M(P/A)K. C(B/E)T немедленно согласился, как, впрочем и B(E/C)HA, ведь им это так же помогло бы в некоторой степени. Но при таком раскладе не изменялся бы K(C/A)HT.
– Сократим наше C, – рекомендовал P(O/C)T, и это вызывало возражения у демона K(C/A)HT, тем более что P(O/C)T договаривался при этом еще и о повышении O, что давало ему не пропорциональное по сравнению со всеми повышение. Все сделки потерпели неудачу и не принесли никому выгоды.
Бинк вышел из потока мыслей, силясь что-либо понять. Так именами были формулы? Буквы несли какую-то значимость. Что все это означало?
– Ага, ты кое-что уже понял, – сказал Хамфри. – У демонов нет имени, только формулы. Разнообразие значений и подстановок, выраженное численно. В действительности они не были номерами и числами, но выражали ими степени понимания, серьезности, очарования, лености и других многочисленных характеристик, многие из которых человеком неуловимы. Численные характеристики имеют для них первостепенное значение.
Такое объяснение сделало вопрос только еще более запутанным.
– Так демон Ксант – всего лишь некая игра чисел?
– Демон, чья расчетная формула K(C/A)HT, с тремя переменными и экспоненциальной зависимостью, для нас является тем своим представлением, которое мы в состоянии осмыслить, – сказал Волшебник. – Роль самих чисел выходит за рамки нашего понимания, но изменение их увидеть мы можем.
– Меня не волнуют числа, – закричал Бинк. – В чем суть?
– В чем суть жизни? – спросил в свою очередь Волшебник.
– Расти, совершенствоваться, делать что-нибудь полезное, – сказал Бинк. – А не играть в игры с…
– Видишь ли ты рассуждаешь как человек, а не демон. Их сущность независима от роста или совершенства.
– Но для чего же тогда все эти номера, увеличения скорости, скорость…
– Мне показалось, ты понял, – протянул Волшебник. – Это не экспансия интеллекта или мощи демонов, но их статус. Демоны не растут, они всегда находятся во всесильном состоянии. У них самих нет ничего, что могло бы расти. Ни один из них не способен обрести что-либо еще сверх того, что у него есть. Потому они не способны совершенствоваться или делать что-нибудь полезное в нашем понимании, потому что они абсолютны. Потому и нет противоречий между собой, нет соперничества.
– Никакого соперничества? Да разве это не скучно?
– Конечно же, а за миллионы лет в миллион раз скучнее, – согласился Волшебник.
– И поэтому демоны развлекаются, играя в разнообразные игры? – спросил недоверчиво Бинк.
– А как еще поддержать интерес к жизни? Так как они не имеют ограничений, то добровольно допускают наличие некоторых. Возбуждение от искусственного поединка вполне заменяет скуку бытия.
– Наверное, – с сомнением сказал Бинк. – Но что они делают с нами?
– Демон K(C/A)HT платит пенальти в игре за неполное использование формулы в одном из раундов, – сказал Хамфри. – Он должен оставаться в бездейственном состоянии в изоляции до тех пор, пока не освободится.
Бинк замер, поскольку перестал вообще что-либо понимать. – Но с какой целью нужна изоляция? И к тому же в отношении уединения тут же полно всяких существ.
– Его и не удержат никакие цепи, ведь он же всемогущ. Они играют по правилам. И, конечно же, нас за компанию не считают, никого из Ксанта. Мы ведь паразиты, а не демоны.
– Но… но… – Бинк пытался что-то выразить и не смог удержать мысль. – Ты же сказал, что этот демон – Источник Магии!
– Это действительно так. Демон K(C/A)HT заключен здесь уже тысячи лет. Из него утекло небольшое количество магии, впитавшееся в окружающие предметы. Такое количество, что он едва ли мог заметить отсутствие – просто естественные следы его присутствия, вроде как наши тела отдают тепло.
Бинку такое сравнение показалось ничуть не менее фантастическим, чем водовороты мыслей демона.
– Тысячи лет? Утекание магии?
– За такое время даже маленькая утечка может доходить до порядочных количеств – по крайней мере так кажется паразитам, – уверял его Волшебник. – Вся магия Ксанта происходит из этого. – И все это вместе взятое не в состоянии изменить численное значение ни одной буквы формулы демона.
– Но если все так и есть, почему Умный Коралл так не хотел, чтобы я узнал?
– Коралл не против тебя лично, Бинк, думаю, он даже уважает твою решительность. Он против того, чтобы вообще кто-либо знал правду. Потому что любой, кто встретится с демоном K(C/A)HT, может соблазниться и освободить его.
– Как может простой паразит… я имею в виду личность, освободить такую величину? Ты же говорил, что демон остается здесь по своему выбору.
Хамфри покачал головой.
– Разве может быть какой-то выбор у всемогущего? Он остается здесь по условию игры. Это совершенно разные вещи.
– Но ведь он играет для развлечения? Он в любой момент может выйти из игры!
– Игра имеет силу только если ее правила честны. После того, как он провел на этом месте тысячи лет, и будучи столь близок к успеху в рамках правил игры, неужели он позволит себе теперь нарушить эти правила?
Бинк покачал головой.
– Что-то твой рассказ у меня не вызывает никакого сочувствия. Я бы не стал истязать себя подобным образом!
И все-таки червячок сомнения притаился где-то глубоко в подсознании Бинка. Он переживал и мучился, думая о нимфе, одновременно уважая свой брак с Хамелеон. Потому и переживания демона казались ему полнейшей бессмыслицей.
Хамфри посматривал в сторону Бинка, понимая, какие мысли одолевали юношу.
– Отлично, – сказал Бинк, возвращаясь к главному вопросу. – Итак, Коралл не хотел, чтобы я узнал о демоне, потому что я могу освободить его. Но как я могу освободить всемогущее существо, которое не желает быть освобожденным?