Увидев женщин, Бинк снова вспомнил Хамелеон. Чем дольше он находился вдали от нее, тем больше он скучал. Ну, и что, если она находилась сейчас в безобразной фазе. Ведь скоро она перейдет в прекрасную фазу.
– Смотри – река Эридан, – закричал Честер.
Бинк тоже нашел ее. Река пересекала небо, извиваясь от ног гиганта до… – но Бинк не мог увидеть, где она завершалась. И куда могла течь река в небе? В ней обитали самые разнообразные рыбы, и одна из них была просто восхитительной.
– Что такое? – закричал Бинк.
– Это легендарный кит из Мандении, – ответил Честер. – Как здорово, что такие чудовища не водятся в Ксанте!
Бинк согласно кивнул. Он вновь проследил путь реки, выискивая ее окончание. Она простиралась вдаль, становясь неуловимой, ускользая от него. Потом он разглядел маленькую ящерицу.
– Хамелеон, – воскликнул он.
Как только он произнес заветное имя, ящерица исчезла, приняв образ Хамелеон, которую он знал и любил: его жены. Она глядела на него из дальних глубин и открывала рот.
– Бинк, Бинк, – казалось, говорила она. – Приди ко мне.
Бинк вскочил, стукнувшись головой о кости.
– Я ее понял, – закричал он радостно.
И зачем он только оставил ее?
Но пути к ней не было. Он не мог взобраться на небо, и прекрасно знал, это обыкновенная картинка на небесах.
Трансформировавшаяся ящерица, просто разыгралось воображение! Он, конечно, полагает, что это именно так…
И тут кентавр-созвездие выпустил стрелу. Та сверкнула ракетой, оставляя за собой светящийся след, особенно яркий около места старта. Внезапно она появилась совсем близко, совершенно огромная и ужасная, и вылетела из неба, и – с треском впилась в ближайшее дерево. Им оказалось волкодерево, оно взвыло от боли, зарычало и оскалило ветви-зубы в ярости, разыскивая врага. В одно мгновение страшилище изорвало стрелу на мелкие кусочки.
Бинк искоса взглянул на Честера, но не смог увидеть выражение лица кентавра, потому что оказалось слишком темно. Эта стрела из созвездия, не более, чем падающая звезда, и в самом деле поразила дерево.
– Неужели этот стрелял в нас?
– Если нет, то он проявил бы преступную беспечность, – спокойно ответил Честер. – Если да, то его выстрел чертовски плох. Плохой пример, который отразится на достоинстве всех кентавров! Я бы при случае ему это припомнил.
Сейчас силуэт Честера ярко выделялся на фоне звездного неба, и он стоял, высокий и величественный, прекрасный образец мужчины, и вытаскивал стрелу. Он натянул лук со всей недюжинной силой и выпустил стрелу вверх.
Она полетела в небо, хорошо видимая, несмотря на ночь, в высоту, невероятно высоко, прямо к ночному небосводу, прямо к кентавру-созвездию.
Бинк понимал, что обычная стрела не может попасть в звезду или созвездие. Кроме всего прочего, созвездия – это ведь просто мысленно проведенные линии между звездами.
Стрела Честера попала прямо в бок кентавру из созвездия. Существо взвыло от боли. Он испустил две кометы и звезду: мощное восклицания!
– Ах так? Ну, помри, безмозглый! – воскликнул Честер!
Созвездие-кентавр отпрянул и налетел прямо на другую стрелу Честера. Кентавр с неба исторг новые кометы, как и тогда, когда получил стрелу в бок. Несколько тусклых звезд просвистели столь близко, что было возможно их попадание в наших героев. Небесный кентавр пригоршнями содрал мягкие перья с лебедя и бросил прямо в оскорбителя. Ощипанный лебедь тоже стал изрыгать проклятия в виде водопадов звезд и комет, но действительно напасть на кентавра он не осмеливался.
Небесный кентавр схватил располагавшуюся от него неподалеку раздвижную трубу, называемую телескоп, и приложил к глазу. Магия этой трубы позволяла видеть далекие предметы гораздо ближе. – #####! – воскликнул он, бранясь поистине мерзко, ища хозяина ранившей его стрелы.
– Правее, копытоголовый! – заорал Честер и выпустил в небо следующую стрелу. – Иди сюда и сразимся, как подобает кентаврам!
– Я, пожалуй, не стал бы… – сказал Бинк, пытаясь предостеречь Честера.
Казалось, что кентавр-созвездие услышал вызов. Он повернул телескоп и направил его прямо на лагерь, расположенный в костях. И сразу же за этим последовал обстрел кометами из его пасти.
– Правильно, дуралей! – заорал Честер. – Докажи, что ты достоин носить такое имя!
Достоин имени «дуралей»? Бинку вообще-то все это не нравилось, но он не мог прекратить безобразную перепалку.
Созвездие приготовило еще одну стрелу. Так же поступил Честер. Пока двое стояли лицом к лицу, тетивы натянуты, оба выжидали, кто пустит стрелу первым. Потом, почти одновременно, их стрелы понеслись к своим целям.
Оба выстрела оказались до неприятного точны. Бинк увидел, как обе стрелы пересеклись в середине пути в небесах и отправились даже каждая к своей цели, словно их волшебным образом вели; ни тот, ни другой кентавр не сдвинулись: существовал определенный кодекс чести в таких поединках. Тот, кто первый сойдет с места, проявит слабость, и мало кто из кентавров проявлял слабость в поединках.
Обе стрелы не попали в цель – но совсем ненамного. Выстрел Честера почти поразил лоб созвездия, в то время как небесный кентавр послал стрелу в землю рядом с левым передним копытом, совсем близко от головы Доброго Волшебника.
Хамфри тут же проснулся.
– Твои конские замашки! – воскликнул он сердито. – Смотри, что ты делаешь!
– Я смотрю, – ответил Честер. – Это не моя стрела. Посмотри, на ней звездная пыль.
Хамфри вынул из грязи стрелу.
– Может и так. – Он взглянул вверх, в небо. – Но вроде звездная пыль не должна находиться здесь. Что же случилось?
Теперь зашевелился Кромби.
– Скварк! – Ты же Волшебник, – тут же перевел голем. – Тебе полагается знать о таких вещах.
– О созвездиях, которые вдруг оказываются животными? Прошло слишком много времени с тех пор, как я просматривал эту часть волшебства.
Хамфри уставился в звездное небо.
– Однако, такие вещи достойны изучения. Кромби, где самый удобный подход к тому королевству?
Кромби указал. Сейчас Бинк увидел звездочки, напоминающие ступеньки, идущие за горизонт.
Они имели вид совершенно прочных, и казалось, что звездные ступеньки начинаются прямо у края костяного шалаша. Наверное, по ней можно было взойти!
Он снова взглянул на звезды. Они светили еще ярче, чем раньше, а линии между ними стали четче. Образованные пересечениями линий и звездами фигуры выглядели совершенно реальными. Он снова увидел Хамелеон, зовущую его.
– Я иду!
– Скварк! – согласился Кромби. – Я всегда с удовольствием приму участие в славном бою, тем более, что этому стреляющему кометами кентавру следует преподать урок.
Честер уже совсем было ступил на дорожку, но в последний момент остановился.
– Не будь дураком, – фыркнул Волшебник, подбегая к нему. – Пусть Кромби направляется к небесному кентавру, но не ты. Ты ведь просто громкоголосый, но не изрыгающий кометы кентавр.
– Гмм, конечно, – согласился Честер без особого энтузиазма. Затем встряхнулся и закричал: – В атаку!
И они направились по ступеням.
– Вы с ума сошли, идиоты? – закричал пронзительно Гранди. – Там вам нечего делать!
Честер взглянул на него. Бинк увидел изменение в контуре головы кентавра созвездия.
– Я не слышал скварка Кромби.
– А он и не скваркал, – заорал в ответ голем. – Это я говорю сам. Не ходи на небо! Это безумие.
– Как восхитительно, – воскликнул Хамфри. – Это возможность непосредственно самому поизучать живые созвездия! Возможно, лучшей возможности больше никогда не представится.
– Я должен преподать урок тому кентавру, – сказал Честер.
Глаза Бинка нашли Хамелеон. Его тоска по ней стала такой же огромной, как небо. Он продолжал идти вперед.
– Это безумие, – кричал Гранди, вцепившись в перья Кромби. – На меня не действует такая магия, я вижу только голые факты, потому что я не настоящий! Это враждебная магия. Не ходи!
– Ты вероятно прав, грубиян, – согласился Хамфри. – Но представление слишком удивительно, чтобы его отвергнуть.
– Точно также происходило и с сиреной. Не ходи, – повторял Гранди. – Как же твой поиск, если ты позволишь безумию владеть собой?
– А тебе какое дело? – огрызнулся Честер. У тебя же нет чувств.
Он уже поставил передние копыта на первую ступеньку лестницы. Лестница оказалась прочной, каждый угол ее был малюсенькой звездочкой.
Линии, образующие лестницу походили на нити паутины, а панели между ними были подобны стеклу. Полупрозрачная лестница вела прямо в небо.
Бинк знал, что лестница магическая, ненастоящая. Но ведь Хамелеон находилась там, высоко, ждала его, он должен идти. Его талант не остановил его, значит, приключение не столь опасно.
– Хорошо, но я туда не пойду, – заорал Гранди. Он спрыгнул со спины грифона, упал на листок цветущего кустарника и вспугнул рой пчел. И в то же мгновение пропал в ночи.
– Скатертью дорога! – пробормотал Честер, поднимаясь по лестнице. Ступеньки прогибались под его весом, трещали, но все-таки выдержали такую нагрузку. Кромби, как всегда нетерпеливо, раскрыл крылья и перелетел через кентавра и уселся на лестнице повыше. По-видимому, восхождение оказалось слишком крутым для удобного лета животного такого размера, поэтому дальше он стал подниматься на своих четырех лапах. Добрый Волшебник шел третьим, а Бинк – последним.
Они поднимались. Лестница шла спирально, поэтому вскоре Кромби находился прямо над Бинком. Эффект был поистине интересным, но Бинка больше интересовало то, что находилось ниже. Когда он поднялся над уровнем деревьев, перед ним, там, внизу раскинулся ночной Ксант, грациозный и величественный. Когда-то Бинка превратили в птицу, потом он избавился от магического одеяния и вновь был превращен в человека. Волшебство дало ему самый разнообразный опыт. Но этот медленное восхождение над уровнем леса, с твердой опорой под ногами – как такое состояние отличалось от различных пережитых им способов подъема, и в некоторых роде это путешествие явилось совершенно уникальным опытом. Он прекрасно понимал, что мог упасть, ведь лестница не имела ни перил, чтобы удержать его, ни барьера на краешке ступеней. И в то же время было совершенно очевидно, что он попал в положение, когда не придется летать. Находиться высоко над землей и все же быть привязанным к ней…
Ночной лес поражал красотой. Многие деревья светились. Некоторые протягивали вверх щупальца цвета белой ночи, другие щупальца, пастельных тонов, сворачивались в клубок. На некоторых деревьях росли огромные цветы, так похожие на глаза. Казалось, они смотрели на Бинка. Верхушки других деревьев переплетались, образуя лабиринты, и вообще, лес сверху ужасно походил на человеческое лицо.
– Не ходи! – кричало оно.
Бинк остановился, слегка замешкавшись. Неужели сам дикий лес пытался говорить с ним? Так чьи же интересы он представляет? Он мог ревновать к уходу Бинка в небо и жаждать его тела. Или просто озорничать.
Кромби задержался около опутывающего дерева. Честер случайно оглох в то время, когда спасал их от зова сирены. Тогда талант Бинка включился и начал действовать. Так почему же он бездействовал именно сейчас?
Он взглянул вверх. Величественная небесная панорама открылась перед его взором – животные, чудовища, люди. Всех они словно моментально застыли, ожидая прибытия отряда Бинка. Вверху их ждало такое приключение!
Он возобновил подъем. Он торопился, видя, как остальные почти уже поднялись и находились от него на расстоянии нескольких витков. Он не хотел оказаться отставшим от своих, когда начнутся боевые действия.
Когда он добрался до Волшебника, шедшего вслед за четвероногими товарищами, что-то прожужжало в темноте, совсем рядом. Звук походил на жужжание большого насекомого, вроде крупного экзотического жука. Бинк молил судьбу, чтобы этим насекомым не оказалась еще одна золотоносная муха. Он резко взмахнул рукой, отгоняя незнакомца.
– Бинк! – послышался слабый голосок.
– Что такое? – юноша остановился, задыхаясь от быстрого подъема, осторожно осмотрелся, чтобы удостовериться, что он не сделал ошибочного шага в то время, пока упивался великолепием необъятного небосклона и живописным ландшафтом внизу. Он находился в самом центре феноменальной сцены и так не хотел ничего упускать, поэтому вмешательство какого-то жука было явно нежелательным.
– Пошел вон!
Жук подлетел совсем близко, он легонько светился. Вообще-то это была маленькая летающая рыбка, держащаяся на воздухе за счет вырывающейся сзади струи воздуха и регулирующая высоту с помощью крылышек. Жабры служили для забора воздуха, а разнообразные плавники обеспечивали устойчивость и маневренность. Летающие рыбки передвигались чрезвычайно быстро. Бинк знал, они просто обязаны передвигаться быстро, иначе бы просто упали бы на землю. Этот экземпляр нес на спине что-то вроде миниатюрного фонарика и…
– Бинк! Это же я, Гранди. – И точно, на спине рыбы примостился голем, управляющий своей лошадкой маленькими вожжами и удилами, вставленными ей в рот. Свободной рукой Гранди держал лампу, которая казалось крошечной звездочкой и помещалась в сетке.
– Я поймал рыбку, приманив рыбьей речью, сейчас она все поняла и помогает. Я приспособил ту магическую деревяшку, – и он постучал по седлу рукой, державшей вожжи. Тут Бинк увидел тот самый сучковатый кусок дерева, который выбросил.
– Но как же может рыбка летать? – спросил Бинк. – Как ты можешь переводить? Ведь здесь не перевернутое волшебство…
– Оно не действует на рыб, потому что они не имеют таланта, рыба просто магическое животное, – сдержанно объяснил Гранди. – Дерево отменяет только внешнюю магию, но не внутреннюю, основную.
– Для меня это не имеет никакого смысла, – сказал Бинк.
– Дерево перевернуло на обратный талант птицеголового, но не превратило его снова в человека, – продолжал голем. – Оно перевернуло информацию гнома, но не сделало его также обычным человеком. Оно не действует на тебя, потому что…
Голем ничего не знал о таланте Бинка, но оставался вполне уместный вопрос: «Был ли способен талант Бинка конкурировать с деревяшкой или тоже был перевернут ей?» Ответом могли служить жизнь или смерть.
– А как же ты? – спросил Бинк. – Ты все еще переводишь?
– Я же не настоящий, – коротко ответил Гранди. – Отними из меня магию, и что от меня останется? Только глина да веревка. Деревяшка – она и есть деревяшка, это что касается меня.
– Но ведь прежде деревяшка действовала на тебя! Ты говорил сплошную тарабарщину, пока я не увел тебя.
– Разве? – спросил Гранди, пораженный. – Я никогда не сознавал этого. Я полагал, что перевод и есть мой талант, поэтому… – Он затих, соображая.
– Понял! Ведь сейчас я не перевожу. Я говорю сам за себя.
Вот где был ответ.
– Хорошо, только держи эту деревяшку подальше от меня, – сказал Бинк. – Я ей не доверяю.
– Нет. Я должен поднести ее как можно ближе к тебе. Положи руку на нее, Бинк.
– Нет, – воскликнул Бинк.
Гранди дернул в сторону вожжи, пхнул рыбу в бок и наклонился вперед. Рыба повернула, подняла голову и быстро двинулась на Бинка.
– Эй! – протестовал он, когда она задела его руку.
Но в тот момент окружающий его вид резко изменился. Звезды стали обычными звездами, а ступеньки – ветвями решетчатого дерева. Над ним остальные, на самой верхушке дерева, готовые ступить на самые тоненькие веточки, которые не смогли бы выдержать их веса. Кромби уже хлопал крыльями, пытаясь удержаться, и Честер…
Бинк потряс головой от изумления. Кентавр забрался на дерево!
Потом рыба оказалась вне пределов досягаемости, и безумие вернулось. Бинк опять стоял на лестнице, поднимаясь вверх, к сияющим созвездиям.
– Это безумие, я знаю, – кричал он. – Но я не могу помочь себе. Я должен идти вперед!
Голем подогнал рыбу снова к Бинку.
– Ты не сможешь избавиться от этого, даже зная, что это смерть?
– Это безумие! – согласился Бинк, страдая в полной мере, когда деревяшка вновь проследовала мимо. – Правда! Но обо мне не беспокойся. Я-то уцелею. Уведи с веток Честера, пока он не разбился.
– Хорошо! – согласился Гранди. Он направил рыбку-лошадку вверх. Бинк возобновил подъем, проклиная себя за глупость.
Рыба исчезла, растворилась в ночи. Одна только обрамленная звездочка – Бинк теперь знал, что это была всего лишь светящаяся ягодка – указывала направление движения Гранди. Теперь светлое пятнышко появилось около кентавра.
– Боже мой, голем! – воскликнул Честер. – Что я, лошадь в перьях, делаю на дереве?
Бинк не мог слышать ответа Гранди, но зато мог догадаться о его сути. В следующий момент времени Честер начал спускаться назад, по ступенькам лестницы.
– Эй, осел, – кричал Волшебник. – Убери свой зад от моего лица!
– Спускайся, – орал в ответ кентавр. – Ведь это не лестница, обыкновенное дерево. Мы поднимаемся к своей погибели.
– Пустые слова. Пусти, я пройду.
– Это безумие! Гранди, поднеси к нему деревяшку.
Свет опустился поближе.
– А, чтоб всем пусто было, – закричал Хамфри. – Да это же дерево!
Но теперь вверх снова полез кентавр!
– Я еще не разобрался с этим кентавром-созвездием, – ответил он.
– Да ты полный дурак, – воскликнул Хамфри. – Прекрати!
Рыба с големом понеслась к Бинку.
– Я не могу управляться с ними обоими, – кричал Гранди. – У меня только единственный кусок дерева, а вас четверо.
– Грифон может летать, с ним будет все нормально, – сказал Бинк. – Лестница – я имею в виду дерево – слишком узкая. Дай Честеру дерево, никто не сможет пройти мимо него. Потом ты поищешь большую деревяшку.
– Я так и собирался сделать, – сказал голем.
Рыба с седоком отошла. В то же мгновение Честер снова изменил направление движения. Добрый Волшебник бойко ругался на каком-то неизвестном наречии, совсем не по-волшебному.
Но должен был отступить, столкнувшись лицом с задом кентавра. Вскоре они были прямо над Бинком, и он так же ругался, так как его путь наверх оказался заблокированным.
Созвездия, видя отступление, пришли в ярость.
– ########! – огласил небесный кентавр округу дикими безмолвными ругательствами. На его призывы собрались и остальные небесные чудовища дракон, гидра, змей, крылатый конь, великан и приплыл кит.
Безумие в нем еще оставалось, но Бинк больше не хотел подниматься вверх по лестнице. Чудовища сошлись и сгруппировались около верха спиральной лестницы. Змей направился вниз, его тело извивалось вдоль спирали, в это время крылатые твари полетели вниз. Бинк не мог точно сказать, были ли они настоящие или обманные или нечто среднее, но вспомнив стрелу, попавшую в волкодерево, он совершенно не желал рисковать.
– Мы должны укрыться! – закричал он.
Но Кромби, стоявший на высшей ступеньке лестницы и не подвергавшийся воздействию магической деревяшки, уже вступил в бой с крылатым конем.
– Скварк! – кричал он.
– Иго-го-го! – отвечал конь.
Гранди вился возле них на своем коне.
– О, что они говорят!
Крылья распростерты, грифон и конь сошлись лицо к лицу, челюсти клацали, копыта стучали. Схватка шла вовсю, но Бинк не мог сказать, кто же побеждает.
Потом подполз змей. Честер не мог воспользоваться луком, поскольку ни одна стрела не могла лететь по спиральной траектории, так что поджидал врага с мечом. Бинку было интересно, что же видел Честер, ведь у него сейчас была магическая деревяшка, и потому он видел все по-настоящему – или хотя бы более правдоподобно. Вероятно, это был не змей, но что-то такого же рода, в то время как Бинк видел только кажущуюся картинку.
Когда огромная голова змея приблизилась, кентавр взревел и врезал копытом ему прямо в нос. Лицо кентавра и ядовитые зубы оказались напротив друг друга. Зубы змея были огромного размерами, отражали свет и светились, полные чем-то ядовитым. Кентавр и змей замерли в выжидательной позиции. Честер был вынужден отступить, поэтому что имел только один меч.
Потом Честер услышал какое-то очередное оскорбление от крылатого коня и пустил в ход передние копыта. Он стукнул змея по носу, раз-два, раз-два, пытаясь в то же время ткнуть в него мечом. Передние ноги кентавра не обладали такой же силой, что и задние, но имели острые, словно лезвия, края и не слабый удар, который мог расколоть кору дерева или шкуру змея.
Бинка интересовало то, что случилось бы, если бы деревяшка коснулась змея? Увидел бы змей нечто другое, нереальное? И увидел ли бы тогда кентавр тоже что-нибудь другое? Как каждый из них мог бы понять какое волшебство настоящее, а какое фальшивое?
Змей зашипел и так разинул пасть, что она оказалась того же размера, что и кентавр. Его тонкий язык обвился вокруг правой руки Честера, лишая ее подвижности, но Честер быстро схватил меч левой рукой и отрубил вредный язык. Змей зашипел, взвыл в агонии и накрепко захлопнул пасть; клыки лязгнули. Честер выбрал момент и оторвал кусок языка с руки, потом снова принялся лупить змея по носу. Он наступал.
Прибыл дракон. Он направился к Доброму Волшебнику. Хамфри мог быть подтвержден безумию, но дураком он не был. Он сунул руку в куртку и вынул бутылочку. Но атака дракона была настолько яростной, что времени открыть бутылочку не хватило. Тогда вместо этого он швырнул ее в открытую пасть чудовища. Дракон автоматически сожрал бутылку, которая тут же разбилась на мелкие кусочки. Пар с шумом вылетел изо рта и между зубами дракона и опустил его голову. Но дымок не принял никакую форму, ни в демона, ни просто дымовую завесу, ни даже в сэндвич. Он просто облепил тяжелую пасть.
– Ну что ж ты, – закричал Бинк. – Неужели сосуд не сработал?
– Я схватил первый попавшийся, – ответил Хамфри, – но этот, полагаю, должен образовывать пенную изоляцию.
– Изоляцию? От чего?
– Она покрывает вещи пеной, потом затвердевает, и они сохраняются точно в таком же виде – теплыми или холодными.
Бинк покачал головой. Волшебник точно спятил.
Как можно сохранить вещи горячими или холодными. Нечто, сохраняющее температуру, должно поддерживать либо жар, как огонь, либо холод, как лед. Но как можно сохранять и то, и другое одновременно?
Дракон, однако, не относился к уравновешенным существам. Он взвился, голова его ужасно дергалась из стороны в сторону, пытаясь избавиться от липкого вещества. Он жевал, сглатывал, пытаясь уничтожить пену.
– На твоем месте я бы не стал этого делать, – проговорил ему Хамфри.
Но дракон не обращал на него никакого внимания. Он выл. Потом он обиделся и запыхтел, пытаясь создать пламя в огромном животе.
Он, хлопая крыльями, попытался сковырнуть куски пены с морды, потом перевернулся и начал извергать на Волшебника свой ужасный огонь.
Выделился только тоненький язычок пламени. Затем, к всеобщему удивлению, тело дракона начало раздуваться. Он превратился в воздушный шар, и только крылья, хвосты, ноги и рыло отличали его от просто шара.
– Что с ним? – изумленно спросил Бинк.
– Эта изоляция при нагревании затвердевает, – объяснил Хамфри, – и собственное пламя дракона поспособствовало этому. К несчастью, этот особый вид изоляции является также…
Дракон взорвался. Звезды шрапнелью разлетелись по всем направлениям, опалив внизу молодую листву, отбросив Бинка в сторону и создав вокруг очаровательную картину.
– Огнеопасным, и взрывается, – завершил свою речь Хамфри.
Они наблюдали, как звезды полетели вверх и заняли свои места на небосклоне, потом разлетелись разноцветными искрами. Все небо превратилось в многоцветный ковер.
– Я пытался предупредить дракона, – без какого-либо сочувствия проговорил Хамфри. – Ведь нельзя же допускать воздействия открытого огня на огнеопасную изоляцию.
Бинк про себя не слишком винил дракона в неосторожности, которая привела к такому плачевному концу. Он наверняка совершил бы ту же самую ошибку, что и дракон. Если бы его талант допустил такое. Но при этом его забеспокоила одна мысль: если у него когда-нибудь возникнут (сама мысль об этом была просто убийственна) какие-либо разногласия с Волшебником, он должен будет наблюдать за всеми его волшебными сосудами. Ведь невозможно предсказать, чего можно ожидать от их содержимого.
Следующий монстр кинулся к Бинку. Им оказалась гидра. У нее не было крыльев и она не могла воспользоваться лестницей, потому что последнюю намертво заблокировал змей. Вероятно, чудовище спустилось по какой-то веревке – но никакой подходящей для этого дела веревки не было видно.
Бинк замахнулся на гидру мечом. Чувствуя себя в своей стихии, он ударил ближайшую из семи голов, как раз позади рожков, и она отлетела в сторону. Кровь с силой хлынула из обрубленной шеи, разделяясь на два канала. Если таким образом можно было расправиться с чудовищем, то Бинку такой подвиг казался под силу!
Две струи сгустились в воздухе, образуя два совершенно одинаковых куска, которые сразу же приросли к шее. Кровь текла, сгущаясь и наращивая куски, все увеличивая наросты. Прошло совсем немного времени – и вот готовы две новые головы! Хотя они и выглядели поменьше, но злобность их была ничуть не меньше, чем у других голов.
Ага, вот в чем проблема. Каждая голова, которую он отрубил, превращалась в две, и чем больше он их отрубил, тем скорее вырастали новые. Если бы он прекратил их отрубать, то вскоре его просто-напросто растерзали бы на семь, нет, на восемь кусков.