Огромные маслянистые ветви железных деревьев выглядывали из куч золы. Пепел и ржавчина покрывали вокруг всю землю. Там и сям огромные быки фыркали и угрожающе вертели рогатыми головами. Выше было еще хуже; там ползали крапивные гусеницы, поглядывая вниз с ярко выраженной антипатией. И рвотные грибки свисали сальными гирляндами. Где же находился тот спасительный проход?
– Авк! – произнесла проводница, указывая дорогу. Она проскользила над свисающим шипящим змеем, между торчащими во все стороны остриями огромных сосен и над ступеньками упавшего лестничного кустарника. Потом за ней полезли остальные, осторожно, но довольно скоро.
Кругом было так мрачно и уныло, почти темно, хотя день шел только к полудню. Навес над головой, не пропускающий ни единого солнечного луча, сейчас сжался словно эластичная лента, так, что стало казаться, их ввергли в один эластичный тугой пузырь. Сейчас Бинк увидел, что он и был эластичный, из огромной гибкой виноградной лозы, что протянулась между и вокруг листьев.
Эластик не считался серьезным препятствием для людей, вооруженных мечами или ножами, но вообще-то мог доставить значительные затруднения.
Вероятно, здесь обитали какие-то огромные животные, а маленьких было просто несчетное множество. Но больше всего здесь было жучков, они гуляли целыми полчищами. Некоторых Бинк узнал: светлячки (одного из таких демонстрировали жительницы деревни), жучки-солдаты маршировали ровными рядами к своим бивакам, жучки-дамы и жучки-девицы кокетливо лавировали рядом, так же как маркитантки всегда сопровождали армейских. Почти под самыми копытами Честера жук-тигр набрасывался на жука-рогача, терзая его крайней жестокостью. Бинк отвел взгляд, зная что такое поведение естественно, но наблюдать подобные баталии не любил.
Потом он обратил внимание на Хамфри. Тот смотрел зачарованно: вид у него был совершенно зачарованным.
– С тобой все в порядке, Волшебник? – спросил Бинк.
– Грандиозно! – восхищенно бормотал он. – Настоящая кладовая природы!
– Ты говоришь о жуках?
– Это крылатые жучки с перьями, – сказал Хамфри. И как бы в подтверждение его слов, жук с двумя крыльями с ярким оперением поднялся вверх. – И ночные бабочки с двумя паутинчатыми крыльями. – Тут Бинк увидел жука с огромными глазами, с хохолком, сидящего на ветке, наблюдающего за парящими в воздухе паутинками. Паутинчатые крылья были совершенно прозрачными, но почему же тогда паутина не пропускала воздух? Дело, наверное, в магии. – И мухи с рисунчатыми крыльями, – воскликнул Волшебник, действительно взволнованно. – Я полагаю, это совершенно новые виды, результат мутации. Позволь мне обратиться к моим записям. – И он принялся ощупью открывать сосуд. Пошел парок и образовался мощный том, который Волшебник с величайшей осторожностью взгромоздил на спину грифону, между сложенными крыльями, и принялся переворачивать страницы. – РИСУНЧАТОКРЫЛЫЕ, – прочел он. – Пастораль, Натюрморт, Натуралистические, Сюрреалистические, Кубистические, Акварель, Масло, Пастель, Карандаш и Тушь, Уголь. Ага, я был прав! А это – Цветной Карандаш, вид, не включенный в список! Бинк, удостоверь для записи!
Бинк склонился и поглядел. Жучок сидел на правом ухе грифона, крылышки сложены и покрыты великолепными рисунками.
– Выглядит, словно расписан карандашом, – согласился юноша.
– Да! – закричал Хамфри. – Я должен описать его! Что за фантастическое открытие.
Бинк никогда не видел Хамфри таким возбужденным. Внезапно он понял нечто важное: вот ради этого и жил Добрый Волшебник. Талантом Хамфри была просвещенность, знания, и поэтому открытие и классификация новых живых существ входило в круг его интересов. Для него не существовало ничего интереснее и важнее, чем обнаружение новых фактов, и он, естественно, расстраивался, когда его отвлекали от любимого дела. И сейчас представился шанс возвратиться к любимому виду исследований. Впервые Бинк увидел Доброго Волшебника таким оживленным. Хамфри оказался не холодным и расчетливым, а живым и чувствительным, как и остальные, когда требовалось.
Бинк почувствовал подергивание меча. Он похлопал по рукоятке – и две разбойницы-мухи зажужжали. Они старались украсть меч! Потом Честер подпрыгнул, почти скинув его.
– Чуть не наступил на жука, – объяснил кентавр. – Я бы не хотел попасть больным копытом на эту пакость.
Дама-грифон оглянулась, так, как могли только грифоны – не поворачивая тело.
– Авк! – воскликнула она нетерпеливо. – Поскорее, козявки, – перевел голем. – Мы проходим мимо безумного района.
– Скварк! – бубнил Кромби раздраженно. – Мы идем так быстро как только можем. Почему ты не укажешь дорогу поудобнее, куриные мозги?
– Слушай, ты, недоумок, – грифонша заорала на Кромби. – То, что я делаю, лучший для вас вариант. Если бы вы, безмозглые черепушки, остались бы в деревне, где наслаждались бы…
– Остаться в бабьей деревне? Да ты спятила!
Они прекратили перебранку, чтобы увернуться от змеемух, что извивались среди веток, широко разинув пасти с ядовитыми зубами. И в это время Честер наступил на жучка-вонючку. И зловонный запах, распространившийся мгновенно, заставил их скорее мчаться к выходу. Полет дамы-грифона вспугнул кучу разноцветных жуков-оленей, древоточцев, тигровых мошек и масляную муху, которая обрызгала Волшебника маслом.
Одна красивая большая золотая муха пролетела прямо перед носом Бинка.
– Может, это тоже новый экземпляр, – закричал он, пытаясь поднять настроение Волшебнику. Он хотел поймать насекомое, но Честер скакнул в сторону, и Бинк упустил жучка.
– Он полетел в твою сторону, Волшебник, – закричал он. – Лови его!
Но Хамфри неожиданно бросился в сторону.
– Это мидасова муха! – закричал он в ужасе. – Не трогай его!
– Мидасова муха?
– Каждый, кто ее касается, превращается в золото.
Муха крутилась вокруг Волшебника, ища место, где бы ей устроиться.
– Но это же здорово! – сказал Бинк. – Мы должны поймать ее, мы можем использовать золото!
– Но если мы сами превратимся в золото, то вряд ли, – фыркнул Хамфри. Он наклонился так низко, что упал с грифона. Мидасова муха старалась устроиться на его месте.
– Кромби! – закричал Бинк. – Смотри!
Тогда дама-грифон бросилась на Кромби, столкнула с дороги мощным львиным плечом. Он-то упал, зато муха села на грифоншу.
И она тотчас превратилась в золотую статую. Муха взлетела и была такова, больше никому не угрожая. Она уже сделала свое черное дело.
– Они чрезвычайно редко встречаются и не часто садятся на объект, – прокомментировал из куста Хамфри. – Удивительно, что мы вообще встретили ее. Наверное, она спятила от волшебной пыли. – И он вылез из куста.
– Ее послали сесть, она сначала крутилась около меня, – сказал Бинк.
Кромби ловко развернулся на всех четырех лапах.
– Скварк! – Она совершила такой поступок ради меня – чтобы спасти меня, – перевел Гранди. – Почему?
– Наверное, тоже спятила, – сказал Честер.
Бинк, размышляя, смотрел на статую.
– Похоже на работу горгоны, – пробормотал он. – Только вместо камня золото. Интересно, можно ли ее оживить?
Кромби закрутился и указал крылом.
– Скварк! – Ответ находился там же, где и предмет нашего поиска, – перевел Гранди. – Теперь птицеголовый имеет личную причину завершить поиск.
– Сначала нам надо пройти через Район Безумия – но уже без проводницы, – вздохнул Честер.
Бинк в страхе взглянул вперед. Дело принимало явно серьезный оборот и им следовало отныне быть очень внимательными.
– Как мы сможем найти дорогу среди этих страшных джунглей, если в них сплошное безумие?
– Кромби будет указывать нам лучший путь – шаг за шагом, – сказал Хамфри. – Взгляните – вот идет палка. – И он указал на палку, шустро скакавшую иноходью на двух тонких ножках; она цеплялась за верхушки, неустойчиво качаясь. Огромная книга исчезла. Волшебник успел загнать ее в сосуд, когда Бинк отвлекся. Ведь он так нуждался в нем.
– Краснорукая – чрезвычайно красивый экземпляр.
Кромби указал путь, и они медленно начали продвигаться вперед, оставив золотую даму стоять в одиночестве. Сейчас они не могли ничего для нее сделать – только продолжить поиск, надеясь отыскать то волшебство, что поможет вернуть ей прежний облик.
Кромби дважды молчаливо оглядывался назад, вероятно, он думал о чем-то своем. Для него, женоненавистника, жертвенность женщины оказалась ужасной загадкой и значила даже больше, чем возможная близкая золотая смерть. Как солдат, он привык к опасности, но не к самопожертвованию.
Вскоре надвинулась пыль. Из нор под землей появились червячки-светлячки, а клопы уже похрапывали в своих домиках. Начали толпиться запутавшиеся тараканы, принявшие пыль за рассвет. Хвостоглоты проглотили свои задние части и исчезли в ночи. Группа жуков-пилильщиков пилила доски для ночлега.
Бинк оглянулся вокруг.
– Сейчас я бы не возражал, если бы превратился в букашку. Они ложатся спать в своих домах.
Честер согласился.
– Я ночевал под открытым небом и раньше, но никогда в глуши и посреди диких местностей. Нам вряд ли предстоит приятная ночка.
Бинк взглянул на Хамфри. Волшебник, казалось полностью занят таксономией.
– Это жук-рогач, пытающийся бодать назенькие домики, – сказал Хамфри. – А этим домашним мухам вряд ли такое понравится!
– Сэр, вероятно, спать здесь опасно. Может ваше волшебство поможет нам найти лучшую нору…
– А сейчас они приносят муравьев-плотников, чтобы те занялись лесоматериалами!
– Может быть, что-нибудь из твоих бутылок, какое-нибудь временное убежище, – продолжал гнуть свою линию Бинк.
– Но этот рогач слишком туп, чтобы выбраться! Он…
– Волшебник! – зашипел, теряя терпение Бинк.
Хамфри наконец взглянул на него.
– А, это ты, Бинк! Вы еще не устроились на ночлег? – И он снова уставился вниз.
– Ты только взгляни. Они наняли жука-наемника! Они собираются напасть на…
Все бесполезно. Волшебника больше интересовала жизнь насекомых, но не безопасность. Хамфри явно не хотел становиться лидером и думать о продолжении поисков. Все хлопоты ложились на плечи Бинка.
– Мы должны сделать хоть какой-то приют на ночь, – решил он. – И по очереди дежурить, пока остальные спят.
Он замолчал, обдумывая ситуацию. Как смастерить навес или что-либо подобное, если каждый камешек, веточка, листок свирепо защищал свои права? Местность была и дикой и неординарной.
Потом взгляд его задержался на кое-чем перспективном – лежащих огромных изогнутых костях умершего чудовища. Он не мог сказать, что это было за животное, но скорее всего, оно превосходило по размерам дракона. Кости казались твердыми, как камень, не было видно следов крыльев, так что, похоже, перед ними лежали останки нелетучего сфинкса. В раз десять крупнее человека. Единственной причиной, что сфинксы не правили джунглями являлась их редкость и отсутствие интереса к обычным делам. Драконы встречались часто, в то время как со сфинксом встретиться едва ли представлялась возможность. Бинк думал, отчего же погиб сфинкс в расцвете сил? Наверное, со скуки.
– Кромби, укажи направление к ближайшему подходящему или хотя бы приспособленному месту для ночлега, – спросил он, надеясь подтвердить сложившееся мнение.
Кромби любезно согласился и указал прямо на кости. Предчувствие Бинка оправдалось, что доставило ему некоторое удовлетворение.
– Мы соберем опавшую листву и набросаем на кости, – сказал он. – Так мы обеспечим себя приличным ночлегом, а в случае атаки кости послужат нам защитой. Кромби, веди нас к ближайшему покрову из листьев.
Грифон указал прямо на дрожавшие пучки хищного дерева. Оно не было опутывающим, но казалось родственным ему; с трудом верилось, что можно безопасно дойти туда.
– Ну, ладно, нам обязательно надо стоять на страже, если мы хотим выжить! – решил Бинк. – Честер, почему бы тебе не постоять первым на часах. Подежурь, пока не захочешь спать, потом разбуди Кромби.
Кентавр согласно кивнул. Он том, когда будет дежурить Хамфри, он не спросил. Очевидно, Волшебник, не был бы достаточно надежным стражем.
Глава 8.
Безумные созвездия
Бинк остановился по какому-то внутреннему зову, но не по волшебному наитию, и разглядел кусок дерева. Темный и поросший мхом, он походил на вулкан. Такие камни могли пригодиться в случае, если на них ночью нападут чудовища. Деревяшка имела хороший подходящий размер и могла стать орудием при нападении врагов. Он нагнулся было, чтобы поднять ее, и замер – а вдруг мох тоже окажется заколдованным? Но его талант тут поспособствовал ему: если кусок дерева действительно представлял опасность, Бинк просто не смог бы до него дотронуться.
Он поднял деревяшку, внимательно осмотрел со всех сторон. Она была коричневой и зеленой и белой и почему-то притягивала его внимание. Для дерева брусок неожиданно оказался слишком тяжелым и твердым. «Интересно, – думал Бинк, – сможет ли брусок удержаться на воде?» Взяв в руку деревяшку, он почувствовал легкое покалывание в мышцах, как если бы он держал что-то очень тяжелое. Видимо, в этом куске дерева заключалось нечто магическое, странное и значительное. Он понял, что откликнулся его талант, проявив неясную власть, исследуя и измеряя новый предмет, как когда-то однажды раньше, когда Бинк стоял на пороге жизни. Как и раньше, его волшебство словно окутывало магическую сущность исследуемого предмета, не нанося вреда. Талант Бинка по силе не уступал таланту Волшебника, юноша сам чувствовал его действие, за исключением тех случаев, когда сталкивался с необычно сильным или сложным противодействием чужого волшебства. И все же, что это – кусок дерева?
Он притащил брусок в их временный лагерь.
– Не знаю, что это, но, кажется, оно обладает сильной магией. Может оказаться полезным.
Честер взял кусок.
– Дерево, необычное, прочное. Этот кусок явно происходит от огромного старого дерева. Не могу узнать вид ни по каким знакам отличия. Может быть, ты сможешь найти немного коры.
Тут Кромби скваркнул:
– Дай-ка его сюда, лошадинозадый. Я на своем веку повидал немало деревьев.
Честер небрежно произнес:
– Конечно, птичий клюв.
Кромби взял кусок львиной лапой и, тщательно обследовал.
– Скварк! – Что-то есть в нем необычно странное.
– Да уж, – согласился Бинк. – До того, как ты вплотную займешься исследованием, может, покажешь, ближайшее место, где можно разжиться едой? Пока ты будешь рассматривать деревяшку, мы сможем подкрепиться.
Кромби закрутился и указал.
Бинк взглянул и увидел огромный яркий гриб.
– Наверное, именно это ты имел ввиду. Я никогда не ел такого, но твой талант никогда не ошибается. – Он подошел, нагнулся и оторвал кусочек. Гриб оказался крепким и сухим, внутри – бледным, но имел очень приятный запах.
– Скварк! – протестовал Кромби, обращаясь к кентавру. – Я еще не успел исследовать ее от начала до конца!
– Ты и так держал ее слишком долго, паршивку, – отвечал ему Честер. – Теперь моя очередь!
И Бинку опять пришлось разнимать очередную ссору. Трудно общаться с воинственными существами, потому что они постоянно готовы к бою. Он не мог использовать их, чтобы пойти поискать еду.
– Сейчас очередь Волшебника! – закричал он. – Может, он сможет определить этот вид. – Он передал брусок Хамфри.
– Сэр, если вы можете определить принадлежность данного редкого образца…
Он, должно быть, сказал что-то магическое. Волшебник посмотрел очень внимательно. Он вглядывался. Потом заморгал.
– Это гриб Синей Агонии! Держись от него подальше!
Вот тебе и раз! Бинк поднял не ту руку и сунул Волшебнику гриб.
– Прости. Я собирался показать тебе эту деревяшку, но не… – Тут он замолчал – Так что, этот гриб ядовитый?
– С помощью его магии все твое тело примет синий цвет, а потом ты расплавишься и превратишься в синюю лужу, которая убивает все живое, даже в земле, там, где просочится, – пояснил Хамфри.
– Но Кромби указал на него как на съедобный.
– Нелепо! Он безопасен, если только до него дотронуться, но совсем небезопасен, если его съесть. Он использовался для пыток, когда-то давно, в плохую эпоху ранних Волн.
Бинк бросил гриб.
– Кромби, разве ты… – Он остановился, опять соображая. – Кромби, можешь ли ты указывать худшую вещь, которую мы не можем есть?
Грифон закрутился и указал. Прямехонько на гриб.
– Да ты полный идиот! – Честер закричал, обращаясь к Грифону. – У тебя, небось, все перья в голове сгнили? Только минуту назад ты указал на него, как совершенно безопасную вещь!
Кромби злобно скваркнул.
– Бинк задал неправильный вопрос. Мой талант никогда не ошибается.
Хамфри исследовал кусок дерева.
– Талант Кромби всегда ошибается, – он заметил рассеянно. – Вот поэтому я никогда ему не доверяю.
Теперь удивился даже Честер.
– Волшебник, солдат, конечно, не подарок, даже я так считаю – но обычно его талант достаточно глубок.
Кромби скваркнул, оскорбившись на такие сомнительные комплименты.
– Может, и так. Не знаю.
Волшебник искоса посмотрел на комара.
– Что это за создание.
– Разве ты не узнал обычного комара? – удивленно спросил Бинк. – Только что ты классифицировал таких непонятных букашек, открывая совершенно новые виды!
Брови Хамфри поползли вверх.
– Почему я должен был заниматься этим? Я ничего не знаю о букашках.
Мужчина, грифон и кентавр переглянулись.
– Сначала Кромби, теперь вот Волшебник, – пробормотал Честер. – Должно быть, безумие.
– Но почему тогда оно не коснулось нас всех? – спросил Бинк в тревоге. Похоже, таланты дают осечки. Кромби указал на плохую еду вместо хорошей, и Хамфри переключился со знаний на незнание, как только этот кусок дерева коснулся его руки! – закончил Честер.
– Лучше забери у него деревяшку.
– Да, – согласился Честер и направился к Хамфри.
– Нет, пожалуйста – позвольте лучше мне, – быстро сказал Бинк, соображая, что его талант лучше совладает со сложной ситуацией.
Он приблизился к Хамфри.
– Простите, сэр.
И он лично взял брусок дерева из рук Волшебника.
– Почему же она не действует на тебя или на меня? – спросил Честер.
– Она действует на тебя, – сказал Хамфри. – Но до тех пор, пока ты не знаешь своего таланта, ты не узнаешь, как на него воздействуют. Что касается Бинка – он отдельный случай.
Итак, Добрый Волшебник снова возвратился в нормальное состояние.
– Тогда это дерево… оно переворачивает магию? – спросил Бинк.
– Похоже. По крайней мере, оно изменяет действие основной магии. Я сомневаюсь, возможно ли восстановить ту самку грифона, или каменных мужчин, если именно этого ты ожидаешь. Та магия в настоящее время пассивна. Только полное нарушение самой магии способно свести чары на нет.
– Ох, гмм, – неопределенно сказал Бинк.
– А каким особым случаем являешься ты? – ядовито спросил Честер. – Ты ведь не производишь никакого волшебства.
– Можешь считать, что я просто невосприимчив, – осторожно сказал Бинк, интересуясь, почему его талант больше не защищает его от всяческих разоблачений.
Потом он снова взглянул на кусок дерева в руке. Был ли он невосприимчив?
Он бросил деревяшку.
– Скварк! – произнес Кромби. – Вот почему мой талант потерян! Это дерево сделало меня… пф-ф, скварк, крч… – голем бродил около деряшки и перевод его как бы разваливался, распадался на кусочки.
Бинк осторожно отнес Гранди от деревяшки.
– …то, что я собирался делать, – продолжал голем жизнерадостно, не подозревая об изменении. – Это опасно!
– Определенно, так, – согласился Бинк. Он отбросил деревяшку в сторону.
Честер обнадеженным не выглядел.
– Значит, это было случайное происшествие. Мы уже столкнулись с безумием.
Кромби все-таки разыскал ближайшую безопасную еду, и причем удачно. Вкусное печенье росло на бисквитном кусте, примостившемся рядышком с костями. Они с восторгом лакомились тонкими шоколадными кусочками. А питье им обеспечил водяной каштан, росший также поблизости: им потребовалось только сорвать свежие каштана и продырявить их, чтобы получить воду.
Когда Бинк наелся и напился, взгляд его упал на земляной холмик. На этот раз он тщательно отскоблил его палкой, но ничего кроме земли не нашел.
– Думаю, эти штуки преследуют меня, – сказал он. – Но в чем же дело? Они ничего не делают, просто поваляются рядом.
– Утром я внимательно рассмотрю земляной холмик, – сказал Волшебник, его любопытство к окружающему постепенно возрастало.
Они соорудили нечто подобное дому внутри огромных костей и успели как раз к ночи. Бинк лежал на спине на подушке из губчатого лишайника, росшего позади скелета – он тщательно проверил траву, чтобы быть уверенным в безопасности ночлега – и наблюдал, как на небе появились звезды. Оказалось, что отдыхать в лагере довольно приятная вещь!
Вначале звездочки казались просто точками, ярко сверкавшими между кусками костей, служащих им укрытием. Но вскоре Бинк заметил, что они расположены определенным образом, образуя созвездия. Он не слишком хорошо разбирался в звездах, потому что в Ксанте ночи весьма опасны; он старался ночевать внутри дома, а когда охотился, всегда на ночь спешил в убежище. Поэтому ночное небо оказалось для него поистине интригующее интересным. Он когда-то думал, что все звезды одной яркости, даже дальние. А оказалось, они здорово различаются во всех отношениях, изменяясь от пронзительно ярких до еле заметных и от великолепных одиночек до сливающихся в туманности.
Фактически, они образовывали узоры. Мысленно, он проводил между ними линии, изображая различные картины. Вот голова мужчины, а вот линии образовали змейку, а вот шарик-клякса с щупальцами, как у опутывающего дерева. Он сосредоточился, и предметы стали видны лучше. Фигуры приняли совершенно определенный облик и казались почти настоящими.
– Смотри, вон кентавр! – воскликнул Бинк.
– Естественно, – сказал Честер. – Это одно из давно известных созвездий, о нем знают уже века.
– Да он выглядит, как живой. Мне даже показалось, что он движется.
– Да нет. Созвездия не движутся. Во всяком случае, так. Они… – тут Честер оборвал фразу.
– Он двигался! – кричал Бинк. – Его рука, вытаскивающая стрелу из сумки…
– Из колчана, – поправил его Честер. – Тут все-таки есть нечто странное. Должно быть, атмосфера.
– А может быть, это движется сам воздух? – спросил Бинк.
Честер фыркнул. Они наблюдали за кентавром в небе, вот он вытащил стрелу, склонил голову и стал искать мишень. Вдали показался лебедь, но это была слишком большая и ручная птица, не пригодная для охоты. Вот показалась лиса, но она ускользнула и пропала позади пастуха раньше, кентавр успел поднять руку. Потом показался огромный медведь. Он пытался поймать львенка, но близко находился взрослый лев, такой же огромный, как и медведь, да еще в скверном настроении. Огромные чудовища принялись кружить друг за другом, а направленная стрела кентавра следила за их движениями. Кого она настигнет первым?
– Давай в льва, тупица, – бормотал Честер. – Тогда медведь схватит львенка, и ты останешься при своих интересах.
Бинк увлекся и ожившими созвездиями, и силой, и изяществом таинственных зверей.
Кентавр, конечно, считался существом обычным, но только в мифологических рассказах, относящихся к Мандении, действовали медведи, львы и лебеди. Некоторые их составные части присутствовали в Ксанте в сфинксах, химерах, грифонах и тому подобных существах, но не считались настоящими. Льва из Мандении можно было рассматривать как существо с телом грифона и головой муравьиного льва, некую помесь животных Ксанта. Теперь, когда Магический Щит был убран, животные могли свободно пересекать границы Ксанта, и вероятно, на границе все виды перемешивались. Бинк с оглядкой назад сожалел, что так и не имел возможности увидеть животных, вроде медведя, так сказать, во плоти, когда побывал в Мандении. Но тогда он был очень рад тому, что вернулся обратно в Ксант!
Почти под хвостом кентавра появилось другое странное существо из Мандении: волк. По виду он здорово был похож на одноголовую собаку. Бинк видел живых волков-оборотней, но это было совсем не то. Что за ужас, должно быть, в Мандении, где волки бегают, не меняя внешний облик и не имея возможности превратиться в людей?
Небесный кентавр повернулся к волку, схватившись за колчан.
Но волк уже приближался, потому что его преследовал громадный скорпион. А за скорпионом гнался мужчина – нет, он только думал что человек бежал за ним. Мужчина, дюжий мускулистый атлет, преследовал змея, стараясь размозжить ему голову дубиной. А за человеком мчался дракон, и совсем странное длинношеее животное преследовало дракона. Фактически, небо жило, полное странных существ, и там было гораздо интереснее, чем в наземном Ксанте.
– Что это за существо, с такой шеей? – спросил Бинк.
– Я не очень-то разбираюсь в мифозоологии, – сказал Честер. – Но я полагаю, это чудовище Мандении под названием гараж. – Он замолчал. – Нет, вообще-то как-то не так. Граф – нет, не так. А, вот. Жираф. Да, именно так. Длинная шея, чтобы держать ее подальше от враждебной земной магии. Странная особенность, насколько я понимаю, но, несмотря на длинную шею, он не имеет голоса.
– Действительно, странная магия, – согласился Бинк.
– Скорее странная не-магия. Мандении пошло бы на пользу хороший, добрый заряд волшебства.
Теперь небо было плотно забито животными, так как взошли и остальные звезды. Там, дальше впереди, полз краб и бескрылый бык и самый настоящий одноголовый пес. Птицы присутствовали в изобилие – половина из них знакомые, такие как феникс и райская птица, а много и совсем неизвестных, такие как журавль, тукан, орел, павлин, голубь и ворон. Там встречались и люди – мужчины, дети и несколько красивых молодых женщин.