Файнток Дэвид. Надежда узника

   – Я уже объявил вам свое решение, – непреклонно сказал я. Пусть знает, как выпихивать меня с кресла пилота!
   – Есть, сэр, – процедил сквозь сжатые зубы Толливер.
   – Налагаю на вас штраф в размере двухмесячного жалованья. Разумеется, вы можете обжаловать мое решение, но тогда вам придется иметь дело с трибуналом.
   – Есть, сэр. – Он опустил глаза, пробормотал:
   – Спасибо, сэр.
   Конечно, он благодарил меня за то, что я сохранил ему жизнь. По сравнению с этим сломанная карьера и деньги – пустяки.
   – Боже! Как я презираю тебя! – выпалил я. По его лицу пробежала тень, но он послушно ответил стандартными словами:
   – Так точно, сэр.
   Я зашагал к поляне, Толливер за мной.
   Алекс был бледен, но чувствовал себя неплохо.
   – Что будем делать, Сифорт? – спросил он.
   – Сейчас мы… – Я оглянулся. – Кто-нибудь из вас знает, где мы находимся?
   – Километров пятьдесят южнее дома Хоупвелла, – ответил Толливер.
   Как он умудрялся одновременно уворачиваться от ракеты и посматривать на компьютерную карту?
   – Далековато, – глубокомысленно констатировал я.
   – Вам ответили на сигнал помощи, сэр? – спросил Толливер.
   – Нет. – Вдруг я заметил, что мои ноги дрожат. Чтобы хоть как-то замаскировать сей позорный факт, я присел под деревом и объявил свое решение:
   – Будем ждать. – Не успел я выговорить эти слова, как сообразил, что опять несу чушь. Ведь на мой сигнал не ответили, а значит, скорее всего, его просто не приняли. Ждать бесполезно и глупо. Надо идти. – В каком направлении находится дорога?. 
   – На севере, сэр, – ответил Толливер.
   – Далеко?
   Толливер как-то странно взглянул на меня, но все-таки вежливо ответил:
   – Километров пятьдесят, сэр.
   Наконец до меня дошло. Ведь дом Хоупвелла расположен у дороги, а Толливер уже говорил, что мы находимся километрах в пятидесяти к югу.
   Пришлось встать. В груди побаливало.
   – Если наш сигнал о помощи не принят, нам придется идти пешком, – объявил я и добавил столь же мудро:
   – Чем раньше мы выйдем, тем скорее придем.
   – Но если сигнал принят, то спасатели нас не найдут, – возразил Толливер.
   – Здесь я решаю, гардемарин! – рявкнул я.
   – Есть, сэр, – угрюмо ответил Толливер.
   – У нас нет ни воды, ни пищи, – заметил Алекс.
   То немногое, что у нас было, сгорело в вертолете. Выдержим ли мы двухдневный переход к дому Хоупвелла? Конечно, выдержим.
   – Пошли, – приказал я.
   – Надо бы оставить спасателям хоть какой-то знак, – сказал Толливер, показывая на обломки вертолета.
   Опять Толливер прав!
   – Нарисуем на земле стрелу?
   – Вокруг вертолета можно найти достаточно обломков и выложить из них стрелу, – предложил Толливер.
   – Верно, – согласился я.
   Толливер собрал осколки и сложил их в виде стрелы, указывающей на север. Потом мы отправились в путь. На краю поляны я остановился, в последний раз оглянулся на останки вертолета. Если бы не Толливер, мы бы сгорели там заживо. За что я его наказал?
   Мы углубились в чащу.

11

   Я старался не выбиваться из ритма, не выдавать усталость. Близился вечер. Мы шли, ориентируясь по солнцу. Сейчас оно было слева. Большой точности курса нам не требовалось – двигаясь приблизительно на север, мы должны были выйти на плантаторскую дорогу, а там уже недалеко и до поместья Хоупвелла.
   – Сифорт, зачем Мантье покушался на твою жизнь? – спросил Алекс.
   – Не знаю, – отмахнулся я. Мне надо было экономить силы и не отвлекаться на пустопорожнюю болтовню.
   Мы уже два часа продирались сквозь густые кусты по холмистой местности. Деревья росли вперемешку с виноградом. Нам то и дело приходилось нагибаться под сплетающимися сучьями и виноградными лозами.
   – Слышите? – вдруг спросил Толливер. Я остановился. Где-то вдали слышался шум, напоминающий вертолет.
   – Может быть, вернуться на поляну? – предложил Алекс.
   – А если там никого нет? Мы идем уже два часа. Нет, только вперед, – приказал я.
   Чем ниже клонилось солнце, тем больше я волновался. Много ли успеем пройти до темноты? Насколько хватит моих сил?
   Наконец я совсем изнемог. Первым, раздвигая виноградные заросли, пошел Толливер. Наше продвижение ускорилось. Задыхаясь, я едва поспевал за выносливым Толливером.
   Между тем шум приближался. Вскоре у нас не осталось сомнений: это вертолет. Мы остановились, начали прислушиваться, присматриваться. Как я ни вглядывался сквозь густую листву, никак не мог толком разглядеть кружащегося над нами вертолета.
   – Надо найти поляну, – решил я.
   – Кажется, поляна там, сэр, – показал Толливер. – По крайней мере, там виднеется какой-то просвет.
   Вертолетный гул то удалялся, то приближался. Наконец мы дошли до места, найденного Толливером, но вместо поляны обнаружили просто редкий лес. И здесь листва надежно скрывала нас от взглядов поисковиков.
   – Будем искать поляну…
   Но Толливер жестом попросил меня замолчать.
   – Слушайте!
   Сквозь шум двигателя доносился женский голос:
   – Капитан Сифорт! Вернитесь к вашему вертолету! Мы не сможем найти вас в этом лесу!
   Я выругался. Какого черта мы так долго шли?
   – Военный вертолет смог бы нас найти инфракрасными или другими приборами, – насторожился Толливер.
   Как бы в ответ на это женский голос с вертолета сообщил:
   – Капитан Сифорт, дайте какой-нибудь сигнал! Говорит Лаура Трифорт! Мы слышали ваш сигнал о помощи! Вернитесь к обломкам вертолета или дайте о себе знать огнем или еще чем-нибудь.
   Эти слова повторялись то прямо над нами, то в отдалении. Вертолет кружил, а мы ничем не могли подать сигнала.
   – У нас нет ракетницы, – растерянно пробормотал Алекс.
   – Пойдем дальше на север, – решил я. – Может быть, наткнемся на поляну.
   Мы снова тронулись в путь. Вертолет покружил и удалился. Начало быстро темнеть, а вокруг по-прежнему были сплошные заросли.
   – Я не могу так быстро идти, – пропыхтел я наконец. Конечно, я долго крепился, и это признание вырвалось у меня помимо воли.
   Толливер сбавил шаг.
   Снова послышался вертолетный гул. Я с надеждой уставился в темнеющее небо. Из мощного мегафона до нас донеслись слова:
   – Капитан Сифорт, это поисковая группа сухопутных войск, вертолет номер три-ноль-два. Наши приборы видят вас. Идите на северо-восток, через километр будет открытая местность.
   Слава Богу! С новыми силами мы поспешили на северо-восток по сумрачному лесу. Через полчаса голос с неба снова сообщил нам направление движения. Наконец мы вышли к голому склону горы и остановились, потные, пошатывающиеся от усталости. Под ногами у нас была твердая горная порода, в которую деревья не могли пустить корни. Солнце зашло, наступила полная темнота.
   Вертолет начал ощупывать местность прожектором. Мы яростно махали руками, пока луч не остановился на нас. Вертолет спустился ниже, из мегафона зазвучал голос:
   – Капитан, есть ли среди вас раненые? Если да, то держите руки горизонтально, а если нет, то поднимите руки вертикально вверх.
   Я воздел руки вверх.
   – Видим отрицательный ответ. Есть ли у вас вода и пища?
   Я снова поднял руки.
   – Понятно. Воды и пищи нет, – вещал мегафон. – Мы не можем здесь приземлиться, капитан, тут нет горизонтальной площадки. Лучше всего подождать до рассвета, тогда мы спустим вам веревочную лестницу. Вы можете подождать до утра?
   Я вытянул руки вперед, горизонтально.
   – Не беспокойтесь, капитан, мы вас не бросим. Я пока буду висеть над вами. Второй вертолет отправился за подкреплением. Мы сбросим вам все необходимое для ночевки. Не уходите с этого места.
   Я вытянул вперед руки, давая знать, что понял сообщение. Когда я их опустил, они дрожали. Я тяжело сел на землю. Она была твердой и холодной.
   – С вами все в порядке, сэр? – спросил Толливер.
   – Да.
   – У вас больной вид.
   Я махнул на него рукой, чтобы отвязался. Он присел на корточки в ожидании, когда сбросят груз.
   У меня зуб на зуб не попадал от холода. Вертолет непрерывно кружил, время от времени направлял на нас прожектор, и тогда один из нас махал руками. Казалось, второго вертолета я не дождусь никогда.
   Наконец он прилетел, медленно начал снижаться. Из мегафона объявили:
   – Капитан Сифорт. Сейчас мы спустим на тросе груз.
   Опершись об Алекса, я встал. Из вертолета, раскачиваясь в воздушных вихрях, спускалась связка мешков. В метре от земли зажим расцепился, груз глухо шлепнулся. Алекс бросился его распаковывать.
   – Палатка, Сифорт, – сообщил он. – И надувные матрацы.
   – Дайте я их надую, – сказал Толливер, отстраняя руку Алекса.
   – Я помню, как это делается, – неуверенно запротестовал Алекс.
   Меня хватил приступ остервенения.
   – Уважайте лейтенантское звание Алекса! – зло приказал я Толливеру. Он послушно умолк, а я, удовлетворенный местью, снова сел на землю.
   – Спускаем второй груз, – объявили с вертолета. Когда мешок опустился, Толливер не посмел заглядывать в него первым. Алекс рассматривал груз без помех.
   – Ужин! – радостно воскликнул Алекс. – Микроволновая печь, мясо, напитки, кофе. Все, что надо!
   Толливер взял в руки военную рацию. Я поманил его, и он немедленно поднес ее мне.
   – Спасательный вертолет, как слышите? – спросил я в микрофон.
   – Слышим отлично, капитан, – послышался из наушника четкий и громкий голос. – Надеемся, вы переночуете здесь благополучно.
   – Большое спасибо.
   – Кто запустил в вас ракету?
   – Не знаю.
   – Аппаратура орбитальной станции обнаружила ракету не сразу, а только через полминуты после запуска, поэтому точно установить координаты пусковой установки не удалось. Она находится километрах в двухстах южнее. Надеюсь, теперь вы в безопасности. Вряд, ли кто-то решится пробираться к вам сквозь эти заросли ночью.
   – Конечно, – согласился я. По такой местности трудно ходить даже днем.
   – Орбитальная станция внимательно следит за этим районом. При малейшем подозрении, что вам угрожает опасность, мы прилетим на помощь. Кроме того, радиус действия сброшенной вам рации позволяет переговариваться с Сентралтауном. Возможно, вам даже удастся связаться с орбитальной станцией. На рассвете мы вас подберем. Спокойной ночи, сладких снов.
   – Спасибо.
   Я проводил взглядом вертолеты, улетавшие в Сентралтаун. Алекс и Толливер установили палатку.
   Маленькая микроволновая печь и рация питались от батареек той же фирмы «Вечные батареи Вальдес», которая выпускала аккумуляторы для электромобилей. Снабдили нас и фонарями.
   Спустя полчаса я сидел у костра, накинув на плечи спальный мешок, покашливал, смотрел на огонь и жевал тонко нарезанное мясо. В ногах щебетала рация, настроенная на местную радиостанцию, – единственная ниточка, связывавшая нас с цивилизацией. Рядом сидел Алекс.
   – Сифорт, наверно, Земля похожа на эту планету, – задумчиво сказал он.
   – На Земле не бывает такой тишины, – ответил я. На Надежде не было ни зверей, ни диких птиц. На эту планету завезли только домашних животных, которые, разумеется, не бродили по лесу, но я невольно прислушивался: не хрустнет ли что-нибудь во мраке? Конечно, ничего, кроме шума листвы и потрескивания костра, не было слышно.
   – Дома я иногда засыпал под грохот самолетов, преодолевавших сверхзвуковой барьер.
   – В Киеве?
   – Да. – Алекс завороженно смотрел на огонь. – Я понимаю, мне повезло, что я выжил, но жить без воспоминаний ужасно. Боже мой, как мне хочется все вспомнить!
   – Мне тоже хочется, чтоб ты вспомнил. Толливер, сидевший напротив нас, подбросил в костер сучьев. Взвились искры.
   – Какие у нас были отношения, когда мы были гардемаринами, мистер Сифорт? – спросил Алекс.
   – Тебе было пятнадцать лет, когда мы впервые встретились. Я был старшим гардемарином, а ты – младшим.
   – Мы тогда стали друзьями?
   – Да. Сразу. – Я умолчал о том, как наши отношения изменились, когда я стал капитаном. Я так долго позволял ему жестоко мстить Филипу Таеру, что однажды Алекс признался мне, что хочет после полета уйти в отставку.
   – Расскажите о жизни гардемаринов. Как они уживаются в своих каютах?
   Я долго подыскивал слова. Нелегко описать все сложности взаимоотношений подростков в тесной комнате, где им приходится проводить немалую часть своей жизни.
   – Конфликты, конечно, неизбежны и случаются довольно часто. Например, я враждовал с Ваксом Хольцером. Он тогда был задирой, а силы у него хоть отбавляй.
   – Он бил вас?
   – Нет, этого он не мог себе позволить, ведь я был старшим гардемарином. А вот ты сильно страдал от него. Ты и Сэнди.
   – В любой гардемаринской бывают издевательства, – подал голос Толливер.
   – В молодости такое переносится легче, – заметил я.
   – А я уже немолод, – горько сказал Толливер.
   – Вы сами виноваты, гардемарин, – вспылил я и разразился очередным приступом кашля. Толливер встал.
   – Пойду спать. – Он повернулся кругом, как на строевом смотре, гордо зашагал к палатке, но вдруг остановился и с утрированной вежливостью произнес:
   – Спокойной ночи, сэр. И вам спокойной ночи, лейтенант.
   Я скрипнул зубами. Алекс, не знавший тайной подоплеки наших с Толливером отношений, наивно принял его вежливость за чистую монету и радушно пожелал ему спокойной ночи. Толливер удалился, а мы с Алексом продолжали ночной разговор.
   – Мистер Сифорт, каким я тогда был? Что ему сказать?
   Поколебавшись, я ответил:
   – Искренним, добросердечным, жизнерадостным. – Пока не увяз в трясине мести Филипу Таеру. Но вместо этого я добавил:
   – Таким же, как сейчас.
   – Нет, сейчас я не жизнерадостный, – печально улыбнулся он.
   Я зевнул. Самочувствие, несмотря на романтический ужин у костра, было неважным.
   – Не пора ли нам спать?
   – Можно я еще посижу, послушаю приемник? – попросил Алекс.
   – Конечно. Но в это время мало передач. Знаешь, как направлять параболическую антенну?
   – Да. Я долго не задержусь и не разбужу вас, мистер Сифорт.
   – Вряд ли у тебя это получится. Я сплю чутко. – Я медленно встал, побрел в палатку, разделся, лег на матрац. В метре от меня ровно дышал Толливер. А может быть, он притворялся спящим? Я устроил ему черный день. Как бы я чувствовал себя, если б меня незаслуженно разжаловали в гардемарины? Вряд ли я выдержал бы такой удар. А ведь мое вздорное поведение не раз давало Адмиралтейству повод преподать мне суровый урок.
   Меня била лихорадка, пока не нагрелся матрац. Наконец я уснул.
   – Мистер Сифорт!
   Я со стоном разлепил глаза. В чем дело? Кажется, еще ночь.
   – Что, Алекс? – недовольно пробурчал я.
   – Послушайте!
   – Что?
   – Приемник.
   – Принеси сюда. Нет, не надо его будить. – Стараясь не выдать тревоги, я, покашливая, напялил одежду, вылез из палатки.
   Из рации неслись шквалы переговоров:
   – Осуществляю маневр С! Две спереди слева! «Тарсус», где вы?!
   – Боже мой, Алекс, – прошептал я. Рация была настроена на частоту кораблей Военно-Космических Сил.
   – Говорит «Гиберния», мы атакованы! Три, нет, уже пять… Господи! Семь рыб! Инженерное отделение, приготовиться к погружению! Повреждены носовые лазеры! Ныряем!
   Алекс судорожно сжал мне руку, но тут же отшатнулся словно ошпаренный.
   – Извините! – вскрикнул он. – Пожалуйста, я не хотел…
   – Ничего. Давай слушать.
   – Они что-то сбрасывают.
   – Что сбрасывают?
   – Передали, что рыбы сбросили на Сентралтаун нечто вроде бомбы.
   Я быстро настроил рацию на другую частоту и произнес в микрофон:
   – Адмиралтейство, говорит капитан Сифорт. Ответьте, Адмиралтейство, говорит капитан Сифорт.
   Никто не отвечал. Ожидание рождало в моей голове самые страшные предположения. Наконец из рации послышался голос:
   – Мистер Сифорт, Форби слушает.
   – Что происходит? – спросил я.
   – Опять рыбы напали. Но в этот раз их атака похлеще. Адмирал улетел на орбитальную станцию сразу, как только стало известно о нападении. Примерно через час он вернется. Сейчас атакованы восемь кораблей. А вы все еще в лесу?
   – Да. Вы слышали?
   – Об этом уже все знают. С вами все в порядке?
   – Да. – Если не считать того, что мне трудно говорить из-за простуды и недосыпания. – Правда, что рыбы бомбят Сентралтаун?
   – Это всего лишь слухи. По случайному совпадению этой ночью около Сентралтауна упал метеорит. Совсем маленький.
   – Слава Богу!
   – Ждите спокойно, мистер Сифорт, утром вас заберут.
   – Хорошо. Знаете… Форби, помните капитана Грона?
   – Слышал эту историю, сэр. Сейчас не самый удачный момент обсуждать подобные вещи.
   – Он рассказывал мне, будто метеориты, после которых началась эпидемия, были сброшены рыбами.
   – Насколько я помню, эти бредни не подтвердились. Но на всякий случай я предупрежу госпиталь. – Послышались неразборчивые голоса, видимо, Форби отвернулся от микрофона и с кем-то разговаривал; потом страдальческий возглас Форби:
   – Нет!
   – Что случилось? – встревожился я.
   – Погиб «Боливар».
   Я прикрыл глаза. Еще одна жертва. Сколько их впереди?
   – Бог в помощь вам, мистер Форби.
   – И вам, сэр.
   На этом наш разговор закончился.
   Снова, глядя на огонь, мы слушали переговоры кораблей. Вырисовывалась жуткая картина боя. Потери были огромными. Космические рыбы кишели в околопланетном пространстве, внезапно выныривали так близко от кораблей, что времени на отражение атаки почти не оставалось. Алекс подбрасывал в костер сучья, но моя дрожь не проходила.
   Из палатки вышел Толливер, на ходу застегивая мундир.
   – Что случилось, сэр? – поинтересовался он.
   – Рыбы напали, – угрюмо ответил я.
   – Где?
   – Повсюду.
   Толливер сел на бревно у костра.
   – Да поможет Господь нашим кораблям.
   – Аминь, – сказал я.
   Мы втроем напряженно вслушивались в переговоры:
   – Докладывает «Гиберния», вынырнули в двенадцатом секторе. Пока рыб не видно.
   – Вас поняли, – ответила орбитальная станция.
   – Докладывает «Гибралтар», мы в третьем секторе, расстояние до Надежды двадцать тысяч километров. На расстоянии пятьсот километров от нас две рыбы. Вот и третья. Уже пять! Станция, они… Господи!
   – «Гибралтар», докладывайте, – спокойно приказал Де Марне.
   – Целый рой рыб! Два-три десятка, а они все выныривают. Они кучкуются вокруг какого-то большого объекта, это явно не рыба. Три минуты назад его не было! Может быть, это… Только что вынырнули три рыбы! У самого корабля! Открываем огонь!
   Напряжение битвы росло с каждой минутой. Корабли ныряли, спасаясь от рыб, выныривали, стреляли в рыб и снова ныряли. Забыв про сон, мы жадно вслушивались в потрескивающую рацию.
   – Говорит «Гибралтар». Передние лазеры вышли из строя. Ныряем!
   – Докладывает «Бесстрашный». Прикончили двух рыб, занимаемся третьей. Черт ее возьми, она смылась!
   – Похоже, рыбы берут вверх, – покачал я головой и тут же пожалел об этом, головокружение усилилось.
   – Пока трудно сказать. Наши дерутся отчаянно, – сказал Толливер.
   – Сколько же там этих тварей? – Меня волновал и другой вопрос: какой процент рыб удается уничтожать? Наши потери были бы не так велики, если бы эти чудовища были более уязвимы.
   – Откуда они берутся? – с досадой воскликнул Толливер.
   – Что им тут надо? Очевидно, они летят на N-волны наших сверхсветовых двигателей. Но люди начали заселять Надежду девяносто лет назад. Почему же рыбы появились только недавно? Может быть, раньше они не чувствовали… Боже мой! – я с трудом встал.
   На востоке разгоралось зелено-оранжевое зарево. Я с надеждой всматривался в небо. С востока, из Сентралтауна, за нами должен прилететь вертолет. Внезапно где-то вдали по листве пронесся шорох, а в следующее мгновение нас ударила взрывная волна. Я зашатался, но устоял на ногах.
   – Что это?
   – Бомбят Сентралтаун, – глухо сказал Толливер.
   – Ты что… Как ты… – Я задохнулся от возмущения.
   – А что же еще они могут бомбить на востоке?
   – Анни! – прохрипел я.
   – Мистер Толливер, это всего лишь ваше предположение, – сказал Алекс.
   – Тогда свяжитесь с Адмиралтейством, лейтенант Тамаров, сэр. Спросите у них, откуда взялось это зарево.
   – Толливер! – рявкнул я. – Еще одно слово, и…
   – И что, сэр?
   В молчаливой ярости я медленно приблизился к Толливеру и пихнул к палатке, потом еще и еще, пока его спина не уперлась в шест.
   – Молчать, гардемарин! – заорал я. – Понятно?!
   – Есть, сэр. – Теперь в его голосе не было яда.
   – Алекс, свяжись с Адмиралтейством, – попросил я, усаживаясь к костру.
   – Я не помню, как это делается, – растерянно ответил он.
   Я вырвал у него рацию, настроил ее на нужную частоту. Но Адмиралтейство не отвечало.
   Вообще никто не отвечал. Сентралтаун словно вымер.
   – Что теперь делать, мистер Сифорт? – испуганно спросил Алекс.
   Не глядя, я бросил ему рацию. Холодный воздух жег мне легкие, каждый вдох давался с трудом. Я закашлялся, заковылял в палатку, упал на матрац и потерял сознание.
   Когда я открыл глаза, на ярком фоне темнел силуэт Алекса.
   – Откуда свет? – прохрипел я.
   – Уже полдень. Вы проспали десять часов. Я попытался встать, но лишь немного приподнялся и упал на матрац.
   – Господи, как холодно.
   – Холодно? – удивился Алекс. – По-моему, жарко.
   – Разве? Наверно, я заболел.
   Алекс протянул мне руку, но тут же отдернул ее, очевидно, вспомнив о наших странных законах. Я кивнул, разрешая прикоснуться к себе. Алекс осторожно потрогал мне лоб.
   – У вас большая температура.
   – Кажется, я бредил… – Я ухватился за его руку, кое-как сел. – Мне померещилось, будто Сентралтаун…
   – Нет, это не бред. Его действительно бомбили. О разрушениях пока не известно.
   – А вертолет? Он должен был нас забрать на рассвете.
   – Вертолет не прилетал, мистер Сифорт.
   – Ты связывался с Сентралтауном?
   – Пытался, но ничего не ловится. Иногда удается поймать обрывки переговоров, но на запросы никто не отвечает.
   – Может быть, ты просто не умеешь обращаться с рацией?
   – Мистер Толливер научил меня. – Поколебавшись, Алекс добавил: – Он очень недоволен.
   – Чем?
   – Кажется, всем.
   – Помоги мне встать.
   Алекс подал мне руку. Я с трудом поднялся, постоял, опираясь на него, пока не стихло головокружение.
   Костер давно погас. Толливер сидел у кострища на полене и смотрел на меня без всякого выражения.
   – Рация молчит? – спросил я. Толливер отрицательно помотал головой.
   Я сел на свое вчерашнее место у костра, прищурился на небо.
   – Попробуйте связаться с орбитальной станцией, – приказал я слабым голосом.
   – Пробовал. Не отвечает.
   – Будем ждать до утра. Пробуйте связаться с Сентралтауном и станцией ежечасно.
   Толливер кивнул. Я напряженно смотрел на него, ожидая положенного ответа.
   – Есть, сэр, – нехотя ответил он. Я поплелся обратно в палатку, рухнул на матрац и провалился в сон.
   Я проснулся на рассвете от нестерпимой жажды, дополз до бутылки с водой, напился. Алекс и Толливер спали. Я осторожно, чтоб не разбудить их, оделся. Головокружения уже не чувствовалось. Я вышел из палатки в холодный туман, начал искать для костра хворост и закашлялся так, что сложился пополам от боли. Когда приступ кашля утих, я нашел возле погасшего костра заготовленную Толливером и Алексом кучу сухих веток, выбрал несколько штук и сложил их поверх старых углей. Даже такое небольшое усилие вызвало у меня одышку.
   Порывшись в мешочках с припасами, я нашел зажигалку, развел костер, сел к нему поближе. Вскоре благодатный жар пламени согрел меня. Захотелось кофе. Я нашел микроволновую печь, пачку кофе, посуду.
   – Я сейчас помогу, мистер Сифорт. – Из палатки выглядывал Алекс с рубашкой в руке.
   – Кажется, я пока не инвалид, мистер Тамаров, – улыбнулся я, доставая из печки дымящуюся чашку кофе.
   – Конечно нет. – Он уселся к костру, на ходу одеваясь. – Вам уже лучше?
   – Гораздо. – Правда, говорить мне было еще трудновато. – Что-нибудь слышал по рации?
   – Изредка слабые голоса, но никто не ответил. – Алекс тоже налил себе кофе.
   – Попробуй сейчас.
   Алекс сходил в палатку, принес рацию, попытался связаться с Адмиралтейством, с космодромом, орбитальной станцией, но тщетно.
   Не ответил никто.
   Я задумался. Как быть?
   – Разбуди Толливера, – попросил я.
   – В этом нет необходимости, – ответил вместо Алекса Толливер. Оказывается, он только что вышел из палатки, одетый по всей форме.
   – Ждать здесь нет смысла. Соберите вещи. Отправимся к дороге плантаторов, – распорядился я.
   – И потащим с собой все это? – Толливер показал на палатку, мешки с едой, микроволновую печь.
   – Все это можно уложить в две связки. Будем нести их по очереди.
   – Сомневаюсь. Похоже, нам придется нести вас.
   Я хотел было встать, но решил не показывать свою слабость.
   – Толливер, я…
   – Мистер Толливер, – вмешался Алекс, – складывайте вещи!
   – Вы уже вышли из отпуска, мистер Тамаров? – едко спросил Толливер.
   – Нет. Вам приказал капитан, а не я.
   – Но вы…
   – Молчать! – рявкнул Алекс, подскочил к Толливеру и грозно встал напротив него нос к носу. – Вы гардемарин. Вот и ведите себя как положено гардемарину.
   Оба сверлили друг друга взглядами.