Страница:
– Считать? – возмутился я. – Вы есть и будете офицером Военно-Космических Сил, пока вас не отправят в отставку.
– Каких Военно-Космических Сил? Где они?
– Здесь. И я, и вы представляем здесь Правительство ООН.
– Пока вы еще живы, сэр, скажите, кто главнее: я или мистер Тамаров?
Пришлось призадуматься. Алекс старше по званию, но числится в отпуске по болезни, а значит, по уставу не может командовать Толливером. Более того, Алекс утратил важные для службы воспоминания. Ничего не поделаешь, придется смириться с горькой правдой.
– Вы главный, – ответил я.
– Есть, сэр.
– Разве скоро рассвет? – простонал я.
– Да. Проснись же! – тормошил меня Алекс.
– Который час?
– Начало пятого.
Щель над дверью была темной, значит, в коридоре был выключен свет. Лампы в комнате не горели. В кромешной тьме мы едва видели неясные очертания друг друга. Завтрак должны были принести через час или через три – охранники кормили нас без строгого расписания. Я приподнялся, кое-как сел. Дышать было больно. Маску я на всякий случай не надевал. Попробовал встать, но упал на колени. Со второй попытки, опираясь на стену, я все-таки встал.
– Поставь стул туда, – показал я.
Дверь находилась в середине северной стены комнаты. Алекс поставил стул в углу, где смыкались северная и восточная стены. Я ткнул Толливера ногой, тот лишь перевернулся на другой бок. Я ткнул ему под ребра сильнее. Наконец он проснулся, сунул руку в карман с бритвой.
– Рано еще, – тихо сказал я. – Алекс, разбуди Фредерика.
Мантье протер сонные глаза.
– Я готов, – доложил он, заметив, что мы уже на ногах, оделся, сел у стола ближе к двери, поставил рядом с собой стул, чтобы при случае использовать его как холодное оружие.
– Разбуди мальчишку и отведи его в туалет, – приказал я Алексу.
Мне послышалось, будто по пути к туалету Берзель всхлипнул. Я присел около Анни, погладил ее по лбу.
– Вставай, лапочка. Проснись, пожалуйста.
Она вздрогнула.
– Все хорошо, лапочка, – утешал ее я. – Побудь в соседней комнате с Алексом и Берзелем.
Она испуганно озиралась, заметила в руках Толливера бритву и оцепенела.
– Толливер, не держи ее на виду! – приказал я. – Анни, вставай.
Но она уже все поняла, судорожно прижалась ко мне.
– Будете драться? Бритвой? Никки, вас перебьют!
– Анни, иди в туалет.
– Но…
– Живо! – рявкнул я.
Тихо плача, она поплелась в наше единственное укрытие. Я поковылял в угол у восточной стены, сел. Хотелось спать, меня бил озноб, я едва боролся со сном, иногда заходился в приступах кашля и утешал себя тем, что мучиться осталось недолго. Скоро тело мое заснет навеки, а душа отправится на Суд Божий. Господи, как я раскаиваюсь в своих грехах! Если бы все можно было повернуть вспять… Я прожил бы жизнь иначе.
Вдруг мне стало легче. Конечно, Господь покарает меня, но, может быть, он услышал мое покаяние…
Минуты казались вечностью. Я нервно теребил маску на коленях. Толливер лежал, спрятав руку с бритвой под одеяло. Мантье сидел на стуле. Ни звука, ни шороха, лишь мое тяжкое, прерывистое дыхание.
В коридоре зажегся свет, послышались шаги. Я заставил себя встать. Как только откроется дверь, надо заорать, отвлечь внимание охранников на себя. Может быть, Толливеру удастся с ними разделаться.
– Никки! – Анни выглянула из туалета.
В этот момент дверь комнаты распахнулась, вошел охранник. Взгляд Анни замер на бритве, которую Толливер держал за спиной, повернувшись лицом к охраннику.
– Не надо, Никки! – взвизгнула Анни.
– Не высовывайся! – крикнул я.
Охранник, кажется, почуял неладное, начал шарить глазами по комнате. Я понял, что одним криком его не отвлеку. Жаль, что Анни вышла из укрытия…
Я бросил в охранника маску. Он выхватил лазерный пистолет, но Толливер уже был в прыжке и успел ударить тюремщика под дых. Еще удар… хруст… Я бросился к пистолету, упавшему на пол. С яростными ругательствами в комнату влетел второй охранник, выстрелил, но попал в стул, брошенный ему в лицо Фредериком. Толливер, на карачках, чтоб не попасть на линию огня, быстро пополз к двери. Подняв пистолет, я вскочил, но тут же от слабости рухнул на пол. Лазерный луч прошел в нескольких сантиметрах над моей головой.
– Не трогай Никки! – вскрикнула Анни, в мгновенье ока подскочила к охраннику, впилась ему ногтями в глаза, ударила в пах.
Тот с диким воплем упал. Распахнув ногой дверь, влетел третий охранник, выстрелил в меня, но за долю секунды до выстрела Анни ударила его по руке с пистолетом. Выстрел угодил в бетонную стену. Я отскочил в сторону. Кто-то навалился на меня, прижал к полу, вырвал у меня пистолет, вскочил и грохнулся на пол – я инстинктивно схватил его за ногу и вдруг заметил, что это Толливер. Анни вцепилась охраннику в руку зубами, тот взвыл, выпустил пистолет.
Комната озарялась лазерными выстрелами, оглашалась душераздирающими воплями. Вдруг все померкло. Я потерял сознание.
Проснулся я, почувствовав на лице мокрую от слез щеку Анни.
– Куда делись охранники? – спросил я.
– Убиты, – ответил Толливер. – Я так и не воспользовался бритвой.
Вошел Мантье.
– Я проверил, в доме больше никого нет, – сообщил он, тяжело дыша. – Жаль, что у нас нет вертолета.
Из туалета вышли Алекс и Берзель. Берзель уткнулся заплаканным лицом Алексу в плечо.
– Гардемарин, – презрительно процедил Толливер. Я свирепо уставился на него. – Извините, забыл, – добавил он.
Анни заплакала громче.
– Все хорошо, лапочка, – утешал я, поглаживая ее растрепанные волосы. – Где ты так научилась драться?
– Чепуха. С двумя я легко справляюсь. Беспризорникам часто приходится драться. В кафедрале я проломила одному гаду голову.
– Боже мой! Это ты убила его? – Я был потрясен. В памяти всплыл труп с разбитой головой, лужи крови.
– Они взяли рубины, – помрачнев, горько посетовала она.
– Ничего, это пустяки, лапочка.
– Сэр, – вмешался Толливер, – нам лучше отсюда убираться.
Я мягко отстранил Анни. Вдруг на меня накатил такой жестокий приступ кашля, что я едва не отдал концы от удушья.
– Надо доставить его в клинику, – сказал Толливер.
– Там нас наверняка сцапают, – возразил Мантье. – Вашего капитана знают слишком многие. Лауре донесут сразу, как только он появится в клинике.
Мой кашель наконец утих.
– Обойдусь без клиники, – просипел я. – У вас есть надежные люди?
– Конечно. Через полчаса сюда прилетят пять верных людей на вертолете, – заверил Мантье.
– Тогда спешите.
Перешагнув через валявшиеся у двери прожженные лазерами трупы, мы перебрались в комнату с окнами. Мантье стал названивать кому-то по телефону. Берзеля начало рвать. Меня тоже тошнило. После темной камеры глаза болели от яркого света.
– Как холодно, – проворчал я, плотнее закутываясь в китель.
Мантье и Толливер как-то странно переглянулись.
Теперь в нашем распоряжении было два полностью заряженных пистолета. Заряд третьего Анни израсходовала на тюремщиков. Сам я стрелять уже не мог, поэтому пистолеты взяли Мантье и Толливер. Послышался шум вертолета. Мантье осторожно выглянул в окно, долго присматривался.
– Это наши, – сказал он, – Вначале они должны увидеть меня, во избежание недоразумений.
Мантье вышел во двор к вертолетной площадке.
– Толливер, держите пистолет наготове, – предупредил я. Зачем я отдал пистолет Фредерику? Болезнь совсем затуманила мне голову.
Мантье вернулся в дом в сопровождении своих людей, вынул пистолет. Толливер мгновенно упал на колено, наставил на Мантье пистолет, но тот протянул оружие мне со словами:
– Возьмите, теперь у меня есть свой.
– Спасибо, – сказал я, стараясь казаться спокойным.
– Нам лучше смыться отсюда, и побыстрей. Но куда?
В голове туманилось, стены покачивались, соображать в таком состоянии я не мог, но надо было решать. Что делать? Арестовать Лауру? Но ее охраняют. Хорошо охраняют.
– Откуда я знаю! – вспылил я. – Разве не видите, как я болен?
– Тогда полезайте в вертолет, – предложил Мантье.
– С мисс Трифорт мы уже летали, – хмуро намекнул Толливер.
– Он не Лаура, – отрезал я.
Путаясь в обрывках мыслей, я пытался наметить план действий. Может быть, укрыться у надежных плантаторов: у Бранстэда или Зака Хоупвелла? Но через несколько часов Лаура узнает о нашем побеге и примет меры. Хорошо бы застать ее врасплох, пока она еще не успела подготовиться. Правда, у нас слишком мало сил. Значит, нужно прятаться.
Вертолет оказался маленьким.
– Мы поместимся? – спросил я.
– Даже если поместимся, вертолет всех не поднимет, – с сожалением ответил Мантье.
– Тогда я поговорю с Хармоном Бранстэдом.
– Вас могут подслушать, – предупредил Мантье, подавая мне телефон.
Мне пришла мысль связаться с Адмиралтейством, но оно наверняка уже контролировалось врагами. Значит, помощи надо искать у плантаторов. Я набрал номер.
– Говорит Бранстэд, – раздался в трубке знакомый голос.
– Узнаете меня?
– Вы?! Слава Богу!
– Нам нужна помощь.
– Вы… без посторонних?
– Да. Нам нужен большой вертолет, и как можно быстрее.
– Где вы будете нас ждать?
Назначать место встречи у дома-тюрьмы было опасно.
– Там, где вы встретили меня и вашего сына, когда мы вернулись из путешествия, – ответил я.
– Хорошо, будем там через час. Я положил трубку.
– Где это? – спросил Алекс.
– У здания космодрома. Придется лететь туда двумя группами.
– Вначале надо отправить вас, – предложил Мантье. – Если люди Лауры нагрянут сюда прежде, чем вылетит вторая группа, то…
– Машина у вас есть? – перебил я.
– Поблизости нет.
– Дорога рядом, остановите первую встречную.
– Отправляйтесь, – приказал Мантье двум своим людям, по виду работникам его плантации.
– Только без убийств, – предупредил я.
– А если они не захотят останавливаться? – спросил один из рабочих.
– Штатских нельзя убивать, – упрямо повторил я.
Рабочие побежали к дороге. Казалось, прошла вечность. Наконец они вернулись на электромобиле. Кроме них в машине сидел съежившийся от страха парень, подняв руки вверх.
Куда его деть? Запереть в доме? Что, если люди Лауры его убьют? Нет, так не годится.
– Возьмем его с собой, – приказал я.
– Вы что, спятили? – изумился рабочий.
– Относитесь к капитану с таким же уважением, как и ко мне, – прикрикнул на него Мантье, – и даже с большим.
– Извините, – недовольно пробормотал рабочий.
– Я, Толливер и Берзель поедем на машине. Фредерик, на всякий случай дайте нам одного вашего человека. Алекс полетит с вами на вертолете, – распорядился я.
Плюхнувшись на сиденье, я отдышался и разрешил испуганному парню опустить руки.
– Хорошо, как скажете, – пролепетал он.
– Сиди тихо, – приказал я, – тогда, может быть, получишь свою машину обратно.
На окраине города улицы почти не пострадали и были достаточно чистыми. Вертолет Мантье летел над нами. Несмотря на все, меня сморил сон, но вскоре я проснулся от жары, хотел было снять китель, но не смог – не было сил.
Наш электромобиль подъехал к зданию на космодроме. Никого вокруг не было, что казалось естественным, ведь шаттлы не летали.
– Проверьте здание, – приказал я.
Толливер и человек Фредерика вышли к зданию, а я, сжимая рукоять пистолета, присматривал за владельцем электромобиля.
– Двери здания заперты, сэр, – доложил Толливер.
Рядом опустился вертолет Фредерика Мантье. Мы стали ждать Хармона Бранстэда. Толливер и Алекс помогли мне вылезти из машины. Я едва стоял и прислонился к ней. Наконец послышался шум вертолета.
– Ты свободен, – хлопнул я по плечу парня. – Не вздумай останавливаться поблизости.
Тот мигом вскочил в свой электромобиль и умчался на полной скорости. Не успели лопасти остановиться, из вертолета выпрыгнул Бранстэд, поспешил ко мне и вдруг остолбенел.
– Боже Всемогущий, что с вами, Сифорт? – воскликнул он.
– Заболел.
– Как вы плохо выгля… – Он запнулся и перешел к делу:
– Что я могу сделать для вас?
– Сколько у вас людей?
Из вертолета один за другим вылезли шесть человек с лазерными винтовками, потом медленно вышел старик.
– Вы?! – удивился я.
– Между прочим, это мой вертолет, – ответил Зак Хоупвелл. Он не спеша подошел, положил мне на плечи руки, пристально всмотрелся в лицо. – Давно вы в таком состоянии?
– Трифорт… – Я моргнул, пытаясь убрать пелену, застилавшую глаза. – Она что-то подмешала в баллон. Я надышался этой гадости через маску.
– Быстро отвезите его к доктору, – повернулся Хоупвелл к Бранстэду.
– Не… – Я хотел возразить, но раскашлялся. В глазах потемнело, я повис на руках Зака Хоупвелла. Наконец приступ прошел, я просипел:
– Мне нельзя показываться в клинике, пока Лаура Трифорт на свободе.
– Хармон, отведите его в вертолет, – повторил Хоупвелл. – Фредерик, позвоните доктору Авери, пусть он встретит нас у моего дома.
– Вначале Трифорт! Арестуйте ее! – протестовал я, хватая ртом воздух.
– Мы сами решим, что нам делать, – прикрикнул на меня Зак Хоупвелл.
Вскоре я сидел в вертолете, опираясь на плечо Алекса. Хотелось спросить, где Анни, но разговаривать не было сил.
– Вы несправедливы к нему, Зак, – упрекнул его Мантье.
– Посмотри на него! Сейчас ему нужен доктор.
– Схватите Трифорт… – Меня снова скрутил приступ кашля.
Очнулся я, когда вертолет уже шел на посадку. Плечо Алекса было влажным от моего потного лица. Открылась дверь.
– Несите его в дом, – приказал Хоупвелл.
– Я сам… – Мне действительно удалось пройти несколько метров, а дальше меня поволокли под руки.
Еще по пути доктор Авери надел мне новую маску. Меня положили на кушетку, стащили потную рубаху. Доктор Авери начал прослушивать мои легкие.
– Боже… – с ужасом пробормотал он. – Теперь перевернитесь на спину.
– Мы должны… – захрипел я, но так и не смог договорить.
– Лежите тихо!
Я подчинился. Доктор Авери понюхал газ из баллона, который мне всучила Трифорт, поморщился.
– Это не лекарство, – констатировал он. – Что она туда намешала?!
– Я знал, что Лаура фанатичка, но что она способна на такое… – покачал головой Зак Хоупвелл.
– Наверно, микробы и антикарцины.
– Что это? – промычал я сквозь маску.
– Это лекарства против карциномы, то есть раковой опухоли. Они применяются вот уже на протяжении столетия, но их нельзя принимать, если в теле есть трансплантат, иначе начинается отторжение пересаженного органа, – объяснил Авери.
– Мне придется вырезать легкое?
– Необязательно. Может быть, его удастся спасти. Только лежите тихо. Надо же… Не верится, что Лаура на такое способна.
– А я не удивляюсь, – прорычал Хармон. – Зак, теперь мы убедились, что она за птица. Надо действовать.
– Зак, я тоже против Лауры, – сказал Мантье.
– Уж не за Правительство ли? – нахмурился Хоупвелл.
– В войне только две стороны, – почему-то хохотнул я. Наверно, лекарства опьянили меня, как наркотики.
– Три! – произнес Хармон так, что все повернули к нему голову. Смутившись, он затараторил:
– Вы забыли про рыб. Несколько лет назад они занесли на нашу планету вирус, а недавно уничтожили почти весь город метеоритом. Можем ли мы позволить себе гражданскую войну, когда обеим нашим сторонам угрожает третья?
– Обсудим это наедине, Хармон, – недовольно поморщился Хоупвелл.
Вошла Анни, бросилась ко мне.
– Не оставляй меня одну больше!
– Он еще жив? – спросил Толливер, вошедший следом.
– Жив, – проворчал я.
Доктор Авери закатал мне рукав, сделал укол.
– Гардемарин Толливер прибыл в ваше распоряжение, сэр, – отрапортовал Толливер.
– Позаботься об Анни, Алексе и… как его там… о Берзеле. Проследи, чтоб они хорошо питались, приняли душ… – Говорить было все труднее и труднее, мысли путались. Через мгновенье я провалился в сон.
Я открыл глаза, резко привстал.
– Где я? Который час?
– Ради бога! – подскочил Толливер на стуле. – Не надо резких движений, вы едва выкарабкались с того света!
– Не богохульствуйте. – Голос мой звучал как-то глухо. Наконец я сообразил, что на мне маска. Я лежал в постели, лампа едва светилась.
– Четыре утра.
– Что вы здесь делаете? Почему не спите?
– Дежурю. Остальные спят.
– Мы в доме Хоупвелла?
– Так точно, сэр. Доктор Авери дал вам снотворное, чтобы вы как следует выспались.
– Мне уже лучше. Доложите обстановку.
– Особых новостей нет. Мисс Трифорт рвет и мечет, подняла на ноги всех своих людей, вчера вечером они прочесывали Сентралтаун.
– Что делает Хоупвелл?
– Спит. – Толливер повернул регулятор, лампа развеяла полумрак. – Вы тоже сейчас заснете.
Больше, сколько я ни спрашивал, Толливер не отвечал. Вскоре я и в самом деле уснул под сладостные мечты о том, как трибунал будет судить этого несносного гардемарина за дерзость.
Утром, не обращая внимания на протесты Толливера, я встал и поплелся в ванную. Дойти-то я дошел, но совершенно выбился из сил, дышал, как загнанная лошадь, и не знал, как быть дальше. Ну почему я не послушался Толливера? Кое-как отдышавшись, я потащился назад.
За завтраком в моей комнате собралась вся наша компания: Фредерик Мантье, Зак Хоупвелл с женой, Хармон и Сара Бранстэды, доктор Авери, Толливер, Алекс и бедняга Берзель, подавленный, но изо всех сил старавшийся не выдавать страха. Мне подали завтрак в постель, но я заставил себя сидеть, мужественно делая вид, будто мне это совсем не трудно.
– По какому случаю такая церемония? – спросил я. Никто не ответил. Тогда я спросил напрямик:
– Вы собираетесь выдать меня Лауре?
– Хуже, – ответил Мантье. – Мы хотим, чтобы вы возглавили наше движение. Мы собираемся сбросить Лауру. Разумеется, вы будете лишь номинальным лидером.
– Что значит номинальным?
– Нам, – Фредерик обвел рукой своих друзей-плантаторов, – нужно ваше имя, чтобы действовать от имени законного правительства. Возможно, это уменьшит кровопролитие.
– А что потом?
– Независимость, разумеется. Мы поставим новое правительство, не такое кровожадное, как правительство Лауры.
– Тогда не прикрывайтесь моим именем. Кроме того, кто вам поверит, что вы действуете от моего имени, если я валяюсь больной, чуть ли не при смерти?
– Вы не верите, что мы способны установить справедливый режим? – сурово, как упрек, произнес Зак Хоупвелл.
– Извините, но независимость я не поддержу.
– Я же предупреждал вас, – с досадой сказал Фредерик товарищам.
– Ник, а что ты будешь делать, если мы свергнем Лауру под собственным знаменем? – спросил Бранстэд.
– Не знаю. Я знаю только, что ваша независимость противозаконна, а значит, не угодна Господу Богу. Я обязан это предотвратить. – Мне пришлось сделать паузу, чтобы отдышаться, собраться с мыслями. – Если вы добьетесь независимости, то вы и все население вашей планеты будете прокляты Господом Богом и вам предстоит вечно мучиться в аду. Я уже погубил свою душу, поэтому знаю, что это такое. Ничего хуже этого нет и быть не может. – Я вдруг почувствовал на лице слезы.
– Хорошо, предположим, наше правительство признает вашу власть, – терпеливо, взвешивая каждое слово, говорил Мантье. – Как расценит Правительство ООН наши прежние шаги? Не вменят ли нам в вину участие в подпольном движении? Не будут ли нас судить как государственных изменников? Сможете ли вы оградить нас от преследований?
Я сдернул с лица маску.
– Как вы смеете торговаться с законом?! Измена есть измена! Не смейте просить меня смотреть сквозь пальцы на ваше…
– Сэр, – вмешался Толливер, – неужели вы не понимаете, что они хотят подчиниться…
– Молчать! – прохрипел я, судорожно комкая в кулаках простыню. – Какое у вас звание?!
– Я всего лишь хотел…
– Отвечайте!
– Гардемарин, сэр.
– Могут гардемарины перебивать капитана?! – Я встал, зашатался, но устоял и рявкнул:
– Вон из комнаты!
– Простите, сэр, если вам показалось…
– Вон! – Когда Толливер закрыл за собой дверь, я выплеснул остатки гнева на плантаторов:
– Где моя жена?
– У нее ночью были галлюцинации и приступ страха, я дал ей успокоительное, и теперь она спит, – ответил доктор Авери.
– Боже мой… – Я закрыл глаза. Господи, спаси Анни. Помолившись, я открыл глаза. Плантаторы ждали ответа. – Знание планов заговорщиков еще не означает измены. Впрочем, вашу судьбу буду решать не я, а политики.
Воцарилась тишина.
– Я же говорил вам, – разочарованно резюмировал Зак Хоупвелл, игнорируя мое присутствие.
– Хватит! – снова вспылил я. – Если вы заранее знали мой ответ, зачем тогда спрашивали?
– Выбор у нас невелик, парень, – с горечью произнес Зак Хоупвелл. – Подчиниться Лауре или тебе, либо восстать и против Лауры, и против закона.
У меня уже не было сил перебивать и яриться. Едва дотянувшись до маски, я надел ее.
– Зак, объявите ему наше решение, – попросил Хармон.
– Капитан, – Хоупвелл смотрел мне прямо в глаза, – мы пойдем за вами. Командуйте.
Как обухом по голове! Еще вчера я был узником, а сегодня…
– Какова численность армии Трифорт? – спросил я.
– Не больше пятидесяти человек. У нас гораздо меньше. Часть ее армии расположилась в правительственном здании, там же ее штаб и правительственный комитет. Остальные люди Лауры носятся по городу с ее поручениями. Они реквизировали продовольственные склады и распределяют среди населения провиант. В правительственный комитет входят Фолькстэдер и Палаби.
– Ее армия вооружена до зубов, – добавил Хармон. – Они разграбили оружейные склады, оставленные вашими войсками.
– Первым делом надо захватить правительственное здание. Если мы арестуем Лауру, тогда ее армия может сдаться без боя, – решил я и начал одеваться.
– Куда вы в таком состоянии пойдете? – всполошилась Сара Бранстэд. – Вам нужен постельный режим, регулярный прием лекарств.
– В правительственное здание!
– Лежите, если хотите жить, – строго сказал доктор Авери.
Я упрямо натягивал на себя мундир.
– Лежать! – прикрикнул на меня Авери. – Ваше состояние только-только начало улучшаться, и опять все насмарку?! Взгляните на себя! За последние полчаса у вас температура подскочила на три градуса, если не больше.
– Кроме того, мы плохо вооружены, – добавил Мантье.
– Я доберусь до их здания, даже если меня повезет один Берзель. Присоединяйтесь, если хотите. – Одеваясь, я выбился из сил и не мог встать.
– Не уговаривай его, Фредерик, – сказал Хоупвелл, – он знает, что делает. Капитан, мы полетим на двух вертолетах, места хватит для всех.
Его строгий облик и суровый голос снова напомнили мне отца.
– Мистер Сифорт, возьмите меня, – попросил Алекс.
Я кивнул. Он подал мне руку, повел меня к вертолету. Следом увязался Толливер. Вскоре оба наших вертолета взлетели. Я начал обдумывать план действий.
Итак, у Лауры пятьдесят человек. Все вооружены… Зря бывшее правительство оставило арсеналы.
– К космодрому! – приказал я.
– Зачем? – удивился Хармон.
– Там склады для Вентурской базы.
– Правильно! Мини-пушки, гранаты, ручные ракетные установки…
Конечно, Лаура тоже знает об этих складах. Успела ли она их разграбить?
– Возможно, там уже ничего нет.
– Может, и есть, но под охраной.
Через несколько минут наши вертолеты приземлились на площадке у здания космодрома. Толливер с двумя людьми вышел на разведку к складам на дальнем краю космодрома, вскоре вернулся и доложил:
– Склады охраняются. Замечено пять часовых.
– Сможете их снять? – спросил я.
– Нас двенадцать человек, не считая вас. Если бы часовых кто-то отвлек…
Отвлечь часовых я, пожалуй, смогу.
– Зак, охраняйте свой вертолет. Толливер, возьмите всех наших людей и идите к складам, а я полечу на маленьком вертолете, – скомандовал я.
– Куда, сэр?
Что за глупый вопрос?
– К дальнему краю поля, конечно. Поговорю с часовыми.
– Они вас сразу убьют, – предостерег Зак Хоупвелл.
– Возможно. – Пускаться в рассуждения я не стал. Полет утомил меня больше, чем я рассчитывал. – Начинаем.
Толливер хотел возразить, но понял, что перечить мне бесполезно, и ответил по уставу:
– Есть, сэр. Для занятия позиций нам потребуется двадцать минут.
– Можно, я тоже пойду? – взмолился Берзель. – Я хорошо стреляю.
Я хотел хохотнуть, но закашлялся. Когда приступ утих, я едко спросил:
– Где ты стрелял? На корабле, когда был юнгой?
– Нет, сэр. Я тренировался в Адмиралтействе, после того как мне присвоили звание гардемарина. Пожалуйста, разрешите мне участвовать в операции. Я хочу принести хоть какую-то пользу, ведь до сих пор я был только обузой.
– Я обещал адмиралу беречь тебя от опасностей.
– Сэр, как я могу сидеть без дела, когда мои товарищи идут в бой? Я ведь гардемарин и тоже давал присягу.
Я залез в вертолет и свысока через окно бросил:
– Берзель, ждать здесь у большого вер… – Меня скрутил приступ кашля, а когда я пришел в себя, штаны были мокрыми, руки дрожали. Выглянув в окно, я тихо прохрипел:
– Дайте мистеру Берзелю оружие. Иди, гард, со всеми.
– Каких Военно-Космических Сил? Где они?
– Здесь. И я, и вы представляем здесь Правительство ООН.
– Пока вы еще живы, сэр, скажите, кто главнее: я или мистер Тамаров?
Пришлось призадуматься. Алекс старше по званию, но числится в отпуске по болезни, а значит, по уставу не может командовать Толливером. Более того, Алекс утратил важные для службы воспоминания. Ничего не поделаешь, придется смириться с горькой правдой.
– Вы главный, – ответил я.
– Есть, сэр.
– Разве скоро рассвет? – простонал я.
– Да. Проснись же! – тормошил меня Алекс.
– Который час?
– Начало пятого.
Щель над дверью была темной, значит, в коридоре был выключен свет. Лампы в комнате не горели. В кромешной тьме мы едва видели неясные очертания друг друга. Завтрак должны были принести через час или через три – охранники кормили нас без строгого расписания. Я приподнялся, кое-как сел. Дышать было больно. Маску я на всякий случай не надевал. Попробовал встать, но упал на колени. Со второй попытки, опираясь на стену, я все-таки встал.
– Поставь стул туда, – показал я.
Дверь находилась в середине северной стены комнаты. Алекс поставил стул в углу, где смыкались северная и восточная стены. Я ткнул Толливера ногой, тот лишь перевернулся на другой бок. Я ткнул ему под ребра сильнее. Наконец он проснулся, сунул руку в карман с бритвой.
– Рано еще, – тихо сказал я. – Алекс, разбуди Фредерика.
Мантье протер сонные глаза.
– Я готов, – доложил он, заметив, что мы уже на ногах, оделся, сел у стола ближе к двери, поставил рядом с собой стул, чтобы при случае использовать его как холодное оружие.
– Разбуди мальчишку и отведи его в туалет, – приказал я Алексу.
Мне послышалось, будто по пути к туалету Берзель всхлипнул. Я присел около Анни, погладил ее по лбу.
– Вставай, лапочка. Проснись, пожалуйста.
Она вздрогнула.
– Все хорошо, лапочка, – утешал ее я. – Побудь в соседней комнате с Алексом и Берзелем.
Она испуганно озиралась, заметила в руках Толливера бритву и оцепенела.
– Толливер, не держи ее на виду! – приказал я. – Анни, вставай.
Но она уже все поняла, судорожно прижалась ко мне.
– Будете драться? Бритвой? Никки, вас перебьют!
– Анни, иди в туалет.
– Но…
– Живо! – рявкнул я.
Тихо плача, она поплелась в наше единственное укрытие. Я поковылял в угол у восточной стены, сел. Хотелось спать, меня бил озноб, я едва боролся со сном, иногда заходился в приступах кашля и утешал себя тем, что мучиться осталось недолго. Скоро тело мое заснет навеки, а душа отправится на Суд Божий. Господи, как я раскаиваюсь в своих грехах! Если бы все можно было повернуть вспять… Я прожил бы жизнь иначе.
Вдруг мне стало легче. Конечно, Господь покарает меня, но, может быть, он услышал мое покаяние…
Минуты казались вечностью. Я нервно теребил маску на коленях. Толливер лежал, спрятав руку с бритвой под одеяло. Мантье сидел на стуле. Ни звука, ни шороха, лишь мое тяжкое, прерывистое дыхание.
В коридоре зажегся свет, послышались шаги. Я заставил себя встать. Как только откроется дверь, надо заорать, отвлечь внимание охранников на себя. Может быть, Толливеру удастся с ними разделаться.
– Никки! – Анни выглянула из туалета.
В этот момент дверь комнаты распахнулась, вошел охранник. Взгляд Анни замер на бритве, которую Толливер держал за спиной, повернувшись лицом к охраннику.
– Не надо, Никки! – взвизгнула Анни.
– Не высовывайся! – крикнул я.
Охранник, кажется, почуял неладное, начал шарить глазами по комнате. Я понял, что одним криком его не отвлеку. Жаль, что Анни вышла из укрытия…
Я бросил в охранника маску. Он выхватил лазерный пистолет, но Толливер уже был в прыжке и успел ударить тюремщика под дых. Еще удар… хруст… Я бросился к пистолету, упавшему на пол. С яростными ругательствами в комнату влетел второй охранник, выстрелил, но попал в стул, брошенный ему в лицо Фредериком. Толливер, на карачках, чтоб не попасть на линию огня, быстро пополз к двери. Подняв пистолет, я вскочил, но тут же от слабости рухнул на пол. Лазерный луч прошел в нескольких сантиметрах над моей головой.
– Не трогай Никки! – вскрикнула Анни, в мгновенье ока подскочила к охраннику, впилась ему ногтями в глаза, ударила в пах.
Тот с диким воплем упал. Распахнув ногой дверь, влетел третий охранник, выстрелил в меня, но за долю секунды до выстрела Анни ударила его по руке с пистолетом. Выстрел угодил в бетонную стену. Я отскочил в сторону. Кто-то навалился на меня, прижал к полу, вырвал у меня пистолет, вскочил и грохнулся на пол – я инстинктивно схватил его за ногу и вдруг заметил, что это Толливер. Анни вцепилась охраннику в руку зубами, тот взвыл, выпустил пистолет.
Комната озарялась лазерными выстрелами, оглашалась душераздирающими воплями. Вдруг все померкло. Я потерял сознание.
Проснулся я, почувствовав на лице мокрую от слез щеку Анни.
– Куда делись охранники? – спросил я.
– Убиты, – ответил Толливер. – Я так и не воспользовался бритвой.
Вошел Мантье.
– Я проверил, в доме больше никого нет, – сообщил он, тяжело дыша. – Жаль, что у нас нет вертолета.
Из туалета вышли Алекс и Берзель. Берзель уткнулся заплаканным лицом Алексу в плечо.
– Гардемарин, – презрительно процедил Толливер. Я свирепо уставился на него. – Извините, забыл, – добавил он.
Анни заплакала громче.
– Все хорошо, лапочка, – утешал я, поглаживая ее растрепанные волосы. – Где ты так научилась драться?
– Чепуха. С двумя я легко справляюсь. Беспризорникам часто приходится драться. В кафедрале я проломила одному гаду голову.
– Боже мой! Это ты убила его? – Я был потрясен. В памяти всплыл труп с разбитой головой, лужи крови.
– Они взяли рубины, – помрачнев, горько посетовала она.
– Ничего, это пустяки, лапочка.
– Сэр, – вмешался Толливер, – нам лучше отсюда убираться.
Я мягко отстранил Анни. Вдруг на меня накатил такой жестокий приступ кашля, что я едва не отдал концы от удушья.
– Надо доставить его в клинику, – сказал Толливер.
– Там нас наверняка сцапают, – возразил Мантье. – Вашего капитана знают слишком многие. Лауре донесут сразу, как только он появится в клинике.
Мой кашель наконец утих.
– Обойдусь без клиники, – просипел я. – У вас есть надежные люди?
– Конечно. Через полчаса сюда прилетят пять верных людей на вертолете, – заверил Мантье.
– Тогда спешите.
Перешагнув через валявшиеся у двери прожженные лазерами трупы, мы перебрались в комнату с окнами. Мантье стал названивать кому-то по телефону. Берзеля начало рвать. Меня тоже тошнило. После темной камеры глаза болели от яркого света.
– Как холодно, – проворчал я, плотнее закутываясь в китель.
Мантье и Толливер как-то странно переглянулись.
Теперь в нашем распоряжении было два полностью заряженных пистолета. Заряд третьего Анни израсходовала на тюремщиков. Сам я стрелять уже не мог, поэтому пистолеты взяли Мантье и Толливер. Послышался шум вертолета. Мантье осторожно выглянул в окно, долго присматривался.
– Это наши, – сказал он, – Вначале они должны увидеть меня, во избежание недоразумений.
Мантье вышел во двор к вертолетной площадке.
– Толливер, держите пистолет наготове, – предупредил я. Зачем я отдал пистолет Фредерику? Болезнь совсем затуманила мне голову.
Мантье вернулся в дом в сопровождении своих людей, вынул пистолет. Толливер мгновенно упал на колено, наставил на Мантье пистолет, но тот протянул оружие мне со словами:
– Возьмите, теперь у меня есть свой.
– Спасибо, – сказал я, стараясь казаться спокойным.
– Нам лучше смыться отсюда, и побыстрей. Но куда?
В голове туманилось, стены покачивались, соображать в таком состоянии я не мог, но надо было решать. Что делать? Арестовать Лауру? Но ее охраняют. Хорошо охраняют.
– Откуда я знаю! – вспылил я. – Разве не видите, как я болен?
– Тогда полезайте в вертолет, – предложил Мантье.
– С мисс Трифорт мы уже летали, – хмуро намекнул Толливер.
– Он не Лаура, – отрезал я.
Путаясь в обрывках мыслей, я пытался наметить план действий. Может быть, укрыться у надежных плантаторов: у Бранстэда или Зака Хоупвелла? Но через несколько часов Лаура узнает о нашем побеге и примет меры. Хорошо бы застать ее врасплох, пока она еще не успела подготовиться. Правда, у нас слишком мало сил. Значит, нужно прятаться.
Вертолет оказался маленьким.
– Мы поместимся? – спросил я.
– Даже если поместимся, вертолет всех не поднимет, – с сожалением ответил Мантье.
– Тогда я поговорю с Хармоном Бранстэдом.
– Вас могут подслушать, – предупредил Мантье, подавая мне телефон.
Мне пришла мысль связаться с Адмиралтейством, но оно наверняка уже контролировалось врагами. Значит, помощи надо искать у плантаторов. Я набрал номер.
– Говорит Бранстэд, – раздался в трубке знакомый голос.
– Узнаете меня?
– Вы?! Слава Богу!
– Нам нужна помощь.
– Вы… без посторонних?
– Да. Нам нужен большой вертолет, и как можно быстрее.
– Где вы будете нас ждать?
Назначать место встречи у дома-тюрьмы было опасно.
– Там, где вы встретили меня и вашего сына, когда мы вернулись из путешествия, – ответил я.
– Хорошо, будем там через час. Я положил трубку.
– Где это? – спросил Алекс.
– У здания космодрома. Придется лететь туда двумя группами.
– Вначале надо отправить вас, – предложил Мантье. – Если люди Лауры нагрянут сюда прежде, чем вылетит вторая группа, то…
– Машина у вас есть? – перебил я.
– Поблизости нет.
– Дорога рядом, остановите первую встречную.
– Отправляйтесь, – приказал Мантье двум своим людям, по виду работникам его плантации.
– Только без убийств, – предупредил я.
– А если они не захотят останавливаться? – спросил один из рабочих.
– Штатских нельзя убивать, – упрямо повторил я.
Рабочие побежали к дороге. Казалось, прошла вечность. Наконец они вернулись на электромобиле. Кроме них в машине сидел съежившийся от страха парень, подняв руки вверх.
Куда его деть? Запереть в доме? Что, если люди Лауры его убьют? Нет, так не годится.
– Возьмем его с собой, – приказал я.
– Вы что, спятили? – изумился рабочий.
– Относитесь к капитану с таким же уважением, как и ко мне, – прикрикнул на него Мантье, – и даже с большим.
– Извините, – недовольно пробормотал рабочий.
– Я, Толливер и Берзель поедем на машине. Фредерик, на всякий случай дайте нам одного вашего человека. Алекс полетит с вами на вертолете, – распорядился я.
Плюхнувшись на сиденье, я отдышался и разрешил испуганному парню опустить руки.
– Хорошо, как скажете, – пролепетал он.
– Сиди тихо, – приказал я, – тогда, может быть, получишь свою машину обратно.
На окраине города улицы почти не пострадали и были достаточно чистыми. Вертолет Мантье летел над нами. Несмотря на все, меня сморил сон, но вскоре я проснулся от жары, хотел было снять китель, но не смог – не было сил.
Наш электромобиль подъехал к зданию на космодроме. Никого вокруг не было, что казалось естественным, ведь шаттлы не летали.
– Проверьте здание, – приказал я.
Толливер и человек Фредерика вышли к зданию, а я, сжимая рукоять пистолета, присматривал за владельцем электромобиля.
– Двери здания заперты, сэр, – доложил Толливер.
Рядом опустился вертолет Фредерика Мантье. Мы стали ждать Хармона Бранстэда. Толливер и Алекс помогли мне вылезти из машины. Я едва стоял и прислонился к ней. Наконец послышался шум вертолета.
– Ты свободен, – хлопнул я по плечу парня. – Не вздумай останавливаться поблизости.
Тот мигом вскочил в свой электромобиль и умчался на полной скорости. Не успели лопасти остановиться, из вертолета выпрыгнул Бранстэд, поспешил ко мне и вдруг остолбенел.
– Боже Всемогущий, что с вами, Сифорт? – воскликнул он.
– Заболел.
– Как вы плохо выгля… – Он запнулся и перешел к делу:
– Что я могу сделать для вас?
– Сколько у вас людей?
Из вертолета один за другим вылезли шесть человек с лазерными винтовками, потом медленно вышел старик.
– Вы?! – удивился я.
– Между прочим, это мой вертолет, – ответил Зак Хоупвелл. Он не спеша подошел, положил мне на плечи руки, пристально всмотрелся в лицо. – Давно вы в таком состоянии?
– Трифорт… – Я моргнул, пытаясь убрать пелену, застилавшую глаза. – Она что-то подмешала в баллон. Я надышался этой гадости через маску.
– Быстро отвезите его к доктору, – повернулся Хоупвелл к Бранстэду.
– Не… – Я хотел возразить, но раскашлялся. В глазах потемнело, я повис на руках Зака Хоупвелла. Наконец приступ прошел, я просипел:
– Мне нельзя показываться в клинике, пока Лаура Трифорт на свободе.
– Хармон, отведите его в вертолет, – повторил Хоупвелл. – Фредерик, позвоните доктору Авери, пусть он встретит нас у моего дома.
– Вначале Трифорт! Арестуйте ее! – протестовал я, хватая ртом воздух.
– Мы сами решим, что нам делать, – прикрикнул на меня Зак Хоупвелл.
Вскоре я сидел в вертолете, опираясь на плечо Алекса. Хотелось спросить, где Анни, но разговаривать не было сил.
– Вы несправедливы к нему, Зак, – упрекнул его Мантье.
– Посмотри на него! Сейчас ему нужен доктор.
– Схватите Трифорт… – Меня снова скрутил приступ кашля.
Очнулся я, когда вертолет уже шел на посадку. Плечо Алекса было влажным от моего потного лица. Открылась дверь.
– Несите его в дом, – приказал Хоупвелл.
– Я сам… – Мне действительно удалось пройти несколько метров, а дальше меня поволокли под руки.
Еще по пути доктор Авери надел мне новую маску. Меня положили на кушетку, стащили потную рубаху. Доктор Авери начал прослушивать мои легкие.
– Боже… – с ужасом пробормотал он. – Теперь перевернитесь на спину.
– Мы должны… – захрипел я, но так и не смог договорить.
– Лежите тихо!
Я подчинился. Доктор Авери понюхал газ из баллона, который мне всучила Трифорт, поморщился.
– Это не лекарство, – констатировал он. – Что она туда намешала?!
– Я знал, что Лаура фанатичка, но что она способна на такое… – покачал головой Зак Хоупвелл.
– Наверно, микробы и антикарцины.
– Что это? – промычал я сквозь маску.
– Это лекарства против карциномы, то есть раковой опухоли. Они применяются вот уже на протяжении столетия, но их нельзя принимать, если в теле есть трансплантат, иначе начинается отторжение пересаженного органа, – объяснил Авери.
– Мне придется вырезать легкое?
– Необязательно. Может быть, его удастся спасти. Только лежите тихо. Надо же… Не верится, что Лаура на такое способна.
– А я не удивляюсь, – прорычал Хармон. – Зак, теперь мы убедились, что она за птица. Надо действовать.
– Зак, я тоже против Лауры, – сказал Мантье.
– Уж не за Правительство ли? – нахмурился Хоупвелл.
– В войне только две стороны, – почему-то хохотнул я. Наверно, лекарства опьянили меня, как наркотики.
– Три! – произнес Хармон так, что все повернули к нему голову. Смутившись, он затараторил:
– Вы забыли про рыб. Несколько лет назад они занесли на нашу планету вирус, а недавно уничтожили почти весь город метеоритом. Можем ли мы позволить себе гражданскую войну, когда обеим нашим сторонам угрожает третья?
– Обсудим это наедине, Хармон, – недовольно поморщился Хоупвелл.
Вошла Анни, бросилась ко мне.
– Не оставляй меня одну больше!
– Он еще жив? – спросил Толливер, вошедший следом.
– Жив, – проворчал я.
Доктор Авери закатал мне рукав, сделал укол.
– Гардемарин Толливер прибыл в ваше распоряжение, сэр, – отрапортовал Толливер.
– Позаботься об Анни, Алексе и… как его там… о Берзеле. Проследи, чтоб они хорошо питались, приняли душ… – Говорить было все труднее и труднее, мысли путались. Через мгновенье я провалился в сон.
Я открыл глаза, резко привстал.
– Где я? Который час?
– Ради бога! – подскочил Толливер на стуле. – Не надо резких движений, вы едва выкарабкались с того света!
– Не богохульствуйте. – Голос мой звучал как-то глухо. Наконец я сообразил, что на мне маска. Я лежал в постели, лампа едва светилась.
– Четыре утра.
– Что вы здесь делаете? Почему не спите?
– Дежурю. Остальные спят.
– Мы в доме Хоупвелла?
– Так точно, сэр. Доктор Авери дал вам снотворное, чтобы вы как следует выспались.
– Мне уже лучше. Доложите обстановку.
– Особых новостей нет. Мисс Трифорт рвет и мечет, подняла на ноги всех своих людей, вчера вечером они прочесывали Сентралтаун.
– Что делает Хоупвелл?
– Спит. – Толливер повернул регулятор, лампа развеяла полумрак. – Вы тоже сейчас заснете.
Больше, сколько я ни спрашивал, Толливер не отвечал. Вскоре я и в самом деле уснул под сладостные мечты о том, как трибунал будет судить этого несносного гардемарина за дерзость.
Утром, не обращая внимания на протесты Толливера, я встал и поплелся в ванную. Дойти-то я дошел, но совершенно выбился из сил, дышал, как загнанная лошадь, и не знал, как быть дальше. Ну почему я не послушался Толливера? Кое-как отдышавшись, я потащился назад.
За завтраком в моей комнате собралась вся наша компания: Фредерик Мантье, Зак Хоупвелл с женой, Хармон и Сара Бранстэды, доктор Авери, Толливер, Алекс и бедняга Берзель, подавленный, но изо всех сил старавшийся не выдавать страха. Мне подали завтрак в постель, но я заставил себя сидеть, мужественно делая вид, будто мне это совсем не трудно.
– По какому случаю такая церемония? – спросил я. Никто не ответил. Тогда я спросил напрямик:
– Вы собираетесь выдать меня Лауре?
– Хуже, – ответил Мантье. – Мы хотим, чтобы вы возглавили наше движение. Мы собираемся сбросить Лауру. Разумеется, вы будете лишь номинальным лидером.
– Что значит номинальным?
– Нам, – Фредерик обвел рукой своих друзей-плантаторов, – нужно ваше имя, чтобы действовать от имени законного правительства. Возможно, это уменьшит кровопролитие.
– А что потом?
– Независимость, разумеется. Мы поставим новое правительство, не такое кровожадное, как правительство Лауры.
– Тогда не прикрывайтесь моим именем. Кроме того, кто вам поверит, что вы действуете от моего имени, если я валяюсь больной, чуть ли не при смерти?
– Вы не верите, что мы способны установить справедливый режим? – сурово, как упрек, произнес Зак Хоупвелл.
– Извините, но независимость я не поддержу.
– Я же предупреждал вас, – с досадой сказал Фредерик товарищам.
– Ник, а что ты будешь делать, если мы свергнем Лауру под собственным знаменем? – спросил Бранстэд.
– Не знаю. Я знаю только, что ваша независимость противозаконна, а значит, не угодна Господу Богу. Я обязан это предотвратить. – Мне пришлось сделать паузу, чтобы отдышаться, собраться с мыслями. – Если вы добьетесь независимости, то вы и все население вашей планеты будете прокляты Господом Богом и вам предстоит вечно мучиться в аду. Я уже погубил свою душу, поэтому знаю, что это такое. Ничего хуже этого нет и быть не может. – Я вдруг почувствовал на лице слезы.
– Хорошо, предположим, наше правительство признает вашу власть, – терпеливо, взвешивая каждое слово, говорил Мантье. – Как расценит Правительство ООН наши прежние шаги? Не вменят ли нам в вину участие в подпольном движении? Не будут ли нас судить как государственных изменников? Сможете ли вы оградить нас от преследований?
Я сдернул с лица маску.
– Как вы смеете торговаться с законом?! Измена есть измена! Не смейте просить меня смотреть сквозь пальцы на ваше…
– Сэр, – вмешался Толливер, – неужели вы не понимаете, что они хотят подчиниться…
– Молчать! – прохрипел я, судорожно комкая в кулаках простыню. – Какое у вас звание?!
– Я всего лишь хотел…
– Отвечайте!
– Гардемарин, сэр.
– Могут гардемарины перебивать капитана?! – Я встал, зашатался, но устоял и рявкнул:
– Вон из комнаты!
– Простите, сэр, если вам показалось…
– Вон! – Когда Толливер закрыл за собой дверь, я выплеснул остатки гнева на плантаторов:
– Где моя жена?
– У нее ночью были галлюцинации и приступ страха, я дал ей успокоительное, и теперь она спит, – ответил доктор Авери.
– Боже мой… – Я закрыл глаза. Господи, спаси Анни. Помолившись, я открыл глаза. Плантаторы ждали ответа. – Знание планов заговорщиков еще не означает измены. Впрочем, вашу судьбу буду решать не я, а политики.
Воцарилась тишина.
– Я же говорил вам, – разочарованно резюмировал Зак Хоупвелл, игнорируя мое присутствие.
– Хватит! – снова вспылил я. – Если вы заранее знали мой ответ, зачем тогда спрашивали?
– Выбор у нас невелик, парень, – с горечью произнес Зак Хоупвелл. – Подчиниться Лауре или тебе, либо восстать и против Лауры, и против закона.
У меня уже не было сил перебивать и яриться. Едва дотянувшись до маски, я надел ее.
– Зак, объявите ему наше решение, – попросил Хармон.
– Капитан, – Хоупвелл смотрел мне прямо в глаза, – мы пойдем за вами. Командуйте.
Как обухом по голове! Еще вчера я был узником, а сегодня…
– Какова численность армии Трифорт? – спросил я.
– Не больше пятидесяти человек. У нас гораздо меньше. Часть ее армии расположилась в правительственном здании, там же ее штаб и правительственный комитет. Остальные люди Лауры носятся по городу с ее поручениями. Они реквизировали продовольственные склады и распределяют среди населения провиант. В правительственный комитет входят Фолькстэдер и Палаби.
– Ее армия вооружена до зубов, – добавил Хармон. – Они разграбили оружейные склады, оставленные вашими войсками.
– Первым делом надо захватить правительственное здание. Если мы арестуем Лауру, тогда ее армия может сдаться без боя, – решил я и начал одеваться.
– Куда вы в таком состоянии пойдете? – всполошилась Сара Бранстэд. – Вам нужен постельный режим, регулярный прием лекарств.
– В правительственное здание!
– Лежите, если хотите жить, – строго сказал доктор Авери.
Я упрямо натягивал на себя мундир.
– Лежать! – прикрикнул на меня Авери. – Ваше состояние только-только начало улучшаться, и опять все насмарку?! Взгляните на себя! За последние полчаса у вас температура подскочила на три градуса, если не больше.
– Кроме того, мы плохо вооружены, – добавил Мантье.
– Я доберусь до их здания, даже если меня повезет один Берзель. Присоединяйтесь, если хотите. – Одеваясь, я выбился из сил и не мог встать.
– Не уговаривай его, Фредерик, – сказал Хоупвелл, – он знает, что делает. Капитан, мы полетим на двух вертолетах, места хватит для всех.
Его строгий облик и суровый голос снова напомнили мне отца.
– Мистер Сифорт, возьмите меня, – попросил Алекс.
Я кивнул. Он подал мне руку, повел меня к вертолету. Следом увязался Толливер. Вскоре оба наших вертолета взлетели. Я начал обдумывать план действий.
Итак, у Лауры пятьдесят человек. Все вооружены… Зря бывшее правительство оставило арсеналы.
– К космодрому! – приказал я.
– Зачем? – удивился Хармон.
– Там склады для Вентурской базы.
– Правильно! Мини-пушки, гранаты, ручные ракетные установки…
Конечно, Лаура тоже знает об этих складах. Успела ли она их разграбить?
– Возможно, там уже ничего нет.
– Может, и есть, но под охраной.
Через несколько минут наши вертолеты приземлились на площадке у здания космодрома. Толливер с двумя людьми вышел на разведку к складам на дальнем краю космодрома, вскоре вернулся и доложил:
– Склады охраняются. Замечено пять часовых.
– Сможете их снять? – спросил я.
– Нас двенадцать человек, не считая вас. Если бы часовых кто-то отвлек…
Отвлечь часовых я, пожалуй, смогу.
– Зак, охраняйте свой вертолет. Толливер, возьмите всех наших людей и идите к складам, а я полечу на маленьком вертолете, – скомандовал я.
– Куда, сэр?
Что за глупый вопрос?
– К дальнему краю поля, конечно. Поговорю с часовыми.
– Они вас сразу убьют, – предостерег Зак Хоупвелл.
– Возможно. – Пускаться в рассуждения я не стал. Полет утомил меня больше, чем я рассчитывал. – Начинаем.
Толливер хотел возразить, но понял, что перечить мне бесполезно, и ответил по уставу:
– Есть, сэр. Для занятия позиций нам потребуется двадцать минут.
– Можно, я тоже пойду? – взмолился Берзель. – Я хорошо стреляю.
Я хотел хохотнуть, но закашлялся. Когда приступ утих, я едко спросил:
– Где ты стрелял? На корабле, когда был юнгой?
– Нет, сэр. Я тренировался в Адмиралтействе, после того как мне присвоили звание гардемарина. Пожалуйста, разрешите мне участвовать в операции. Я хочу принести хоть какую-то пользу, ведь до сих пор я был только обузой.
– Я обещал адмиралу беречь тебя от опасностей.
– Сэр, как я могу сидеть без дела, когда мои товарищи идут в бой? Я ведь гардемарин и тоже давал присягу.
Я залез в вертолет и свысока через окно бросил:
– Берзель, ждать здесь у большого вер… – Меня скрутил приступ кашля, а когда я пришел в себя, штаны были мокрыми, руки дрожали. Выглянув в окно, я тихо прохрипел:
– Дайте мистеру Берзелю оружие. Иди, гард, со всеми.