Файнток Дэвид. Надежда узника

   – Вижу, Босс.
   – Тащил мистера Тамаров одной рукой, – коверкая слова, сказал Эдди. От волнения в нем проснулся испанский акцент.
   – Зачем ты тащил его? – прорычал я.
   – Боялся пожара.
   – Электромобили не взрываются, чертов беспризорник!
   – Дороги тоже не взрываются, – спокойно ответил он с безупречным произношением, глядя мне прямо в глаза. Этого взгляда я не выдержал.
   – Извини, – пробурчал я. – Мистер Босс и мистер Бранстэд, пожалуйста, простите меня.
   – Капитан немного контужен, – добродушно улыбнулся Эдди. – Все мы малость контужены.
   – Где же этот чертов вертолет?
   – Он будет, наверно, не раньше чем через полчаса, – сказал Эммет Бранстэд.
   Я тихо выругался. Грудная клетка все еще болела.
   Наконец послышался шум вертолета. Он сел на дорогу.
   Но это была не «скорая помощь». Из вертолета выпрыгнул Хармон Бранстэд и бегом бросился к нам.
   – Я был в зернохранилище, когда ты позвонил, Эммет. Что тут стряслось?
   Братья на мгновение обнялись.
   – Я бы назвал это засадой, – ответил Эммет. Кто-то пытался убить капитана Сифорта.
   – Что? – вырвалось у меня.
   Эммет как-то странно на меня поглядел.
   – Вы считаете, кто-то просто хотел поразвлечься? – спросил он.
   – Может быть, это авария, – предположил я. – Наверно, грузовик вез что-то взрывоопасное.
   – Мы не возим в грузовиках взрывчатку, она нам не нужна. Здесь земля мягкая, ее можно выравнивать бульдозером. Кроме того, посмотрите на этот грузовик.
   Он был покорежен взрывом.
   – Что вы имеете в виду? – спросил я.
   – Если бы взорвался груз, от машины ничего бы не осталось. Взрыв произошел рядом, на дороге. Возможно, взрывчатка была зарыта. А грузовик потребовался, чтобы остановить ваш электромобиль.
   – Но почему вы считаете, что покушались именно на меня?
   – На кого же еще? Не на шофера же.
   Я задумался. Переварить такое было нелегко.
   – Хармон, можете отвезти нас в госпиталь? – попросил я.
   – Лучше дождитесь вертолета с врачами, капитан. Не стоит напрасно тревожить раненого, это может ему сильно повредить, – ответил вместо брата Эммет.
   Конечно, он был прав. Алекс все еще лежал без сознания. Пришлось мне согласиться.
   Вдруг Хармон заметил Джеренса, стоящего под деревом, быстро подошел к нему, осмотрел и вдруг влепил сыну пощечину. Джеренс отлетел и схватился за покрасневшую щеку. Хармон снова ударил его и приказал:
   – В вертолет!
   Джеренс немедленно побежал к вертолету.
   – За что ты его так? – спросил Эммет.
   – Зачем вы везли моего сына в Сентралтаун? – зло спросил меня Хармон.
   – В Сентралтаун? – переспросил я, все еще плохо соображая. – Чепуха какая. Он попросил нас подвезти его до дома Мантье.
   – Зачем?
   – В гости к его другу Кэри Мантье.
   Хармон ошалело вытаращился на меня.
   – Капитан, у Фредерика Мантье нет детей, – сообщил Эммет. – Хармон, очевидно, капитан не знал этого.
   – Объясните мне, ради бога, что тут происходит? – взмолился я.
   Хармон с поникшей головой побрел к своему вертолету.
   – Капитан, мой племянник хотел сбежать из дома, – объяснил мне Эммет. – Он делал это уже дважды.
   Я вылупил на него глаза. Эммет пожал плечами, как бы извиняясь.
   – По-видимому, он попросил вас довезти его до дома Мантье потому, что подозревал, что до Сентралтауна вы его не возьмете. От дома Мантье до города он добрался бы на попутном грузовике с зерном.
   – Но почему он убегает из дома?
   – Обещаете, что никому не выдадите эту тайну? – шепотом спросил Эммет. Я кивнул.
   – Здесь негде купить наркотики. Их можно достать только в Сентралтауне. Вот за ними Джеренс и ехал, – объяснил Эммет.
   – Ему всего тринадцать, а жизнь его сломана…
   – Одному Богу известно, как он к ним пристрастился. Кто ему впервые дал попробовать эту гадость? Он пока еще не превратился в наркомана, но близок к этому.
   Наркотики… Однажды я видел их действие, когда солдаты тайком пронесли их на борт «Гибернии». Под действием наркотиков человек запросто может зарезать даже своего лучшего друга. И только протрезвев, будет раскаиваться.
   – А его не пробовали лечить? – осторожно поинтересовался я.
   – Ничего не помогает.
   Из вертолета выскочил Хармон, быстро подошел к нам.
   – Я звонил в Сентралтаун, вертолет с врачами будет здесь через пять минут, – сообщил он.
   Эммет склонился над Алексом.
   – Он еще дышит, сэр. У него есть шанс выжить. Современная хирургия творит чудеса.
   – Кто мог устроить засаду? – спросил я.
   – Мы находимся на земле, принадлежащей Мантье. Фредерик ушел вчера очень злым, но я не думаю, что он способен…
   – Почему он до сих пор сюда не приехал? Наверняка слышал взрыв.
   – Трудно сказать. Я звонил ему домой. Жена сказала, что его нет, а где он – неизвестно, – сказал Хармон.
   – Чей это грузовик, Хармон? – спросил Эммет.
   – Не знаю, но это легко установить по номеру. Есть номер и на двигателе.
   Послышался гул вертолета.
   – Проследите, чтобы владелец грузовика был установлен, – произнес я приказным тоном.
   Если окажется, что грузовик принадлежит Мантье, то у полиции будут основания допросить Фредерика с использованием детектора лжи и наркотика правды. Слава богу, в 2026 году отменили идиотский закон, который несколько столетий помогал преступникам избегать заслуженной кары, разрешая им не отвечать на вопросы суда и следствия. В наши дни любой подозреваемый сразу выкладывает всю правду.
   Если засаду устроил Мантье, то под действием наркотика правды он обязательно сознается, а одного этого признания достаточно для предъявления обвинения в суде. Если же Мантье окажется невиновным, то отделается лишь легкой головной болью и тошнотой, но и это скоро пройдет. Мне такую процедуру пришлось пройти, когда надо было отчитаться о смерти офицеров «Гибернии». Конечно, приятного в таком допросе мало, зато с меня сняли все подозрения.
   – Конечно, мы узнаем, чей это грузовик, – горько усмехнулся Хармон. – Ведь покушались и на моего сына.
   Медицинский вертолет приземлился. Врачи склонились над Алексом, обработали и перевязали ему голову, на носилках отнесли в вертолет. Я и Эдди Босс полетели с ними.
   – Не забудьте выяснить! – крикнул я на прощанье Бранстэдам.
   Хармон мрачно улыбнулся.

5

   – Извините, но адмирала нет, – ответил мне лейтенант Эйфертс.
   Я глянул на него так, словно в отсутствии адмирала был виноват он. Наконец я сообразил, что зря пялюсь на бедного дежурного, и тяжко вздохнул:
   – Когда он вернется?
   – Возможно, не скоро, сэр. Он полетел на орбитальную станцию, а оттуда, вероятно, отправится проверять расположение кораблей.
   – Зачем? Эти данные есть в компьютере. – Я тут же пожалел о своем дурацком вопросе, но было поздно. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь.
   – Не знаю, сэр.
   Интересно, передаст ли он мой вопрос адмиралу?
   – Мистер Эйфертс, я ищу встречи с ним уже три дня.
   – Знаю, сэр.
   – Ладно. – Из последних сил стараясь держаться с достоинством, я вышел из местного Адмиралтейства.
   Анни, склонившись над клумбой, рассматривала цветущую герань. При моем приближении она подняла голову:
   – Поговорил?
   – Его опять нет. – Я взял ее за руку и повел к электромобилю. Мы взяли его напрокат.
   После той истории с покушением Анни нашла нас в госпитале. Она плакала и причитала, покрыла всю мою физиономию поцелуями. Мы с Анни не уходили, пока врачи не прооперировали Алекса. С тех пор вот уже пять дней Анни не выпускает меня одного из дома, боясь, что без нее я снова влипну в какую-нибудь историю.
   – Куда теперь? – спросила она.
   – В госпиталь.
   – Я звонила туда утром. Состояние Алекса не улучшилось.
   Мне это было прекрасно известно. Я ведь тоже туда звонил. Алекс все еще не приходил в сознание. Тем не менее мне надо было побыть рядом с ним. Из его носа и горла торчали трубки, аппаратура непрерывно следила за состоянием организма. Мозг был жив, и это давало надежду. Насколько я понимал, шансов у Алекса было мало, хотя врачи, как всегда, ничего определенного не говорили.
   Мы вошли в больничную палату. Алекс лежал неподвижно. В углу сидел Эдди.
   – Эдди? – удивился я. – Что ты здесь делаешь?
   – Пришел навестить его, – проворчал он.
   – К сожалению, ты ничем не можешь ему помочь.
   – Вы тоже.
   Какая дерзость! И кому? Самому капитану! Я пронзил наглеца взглядом, но он спокойно выдержал. Первым отвести глаза пришлось мне.
   – Ладно, мистер Босс. – Я сел рядом с ним.
   Анни расположилась по другую сторону гиганта Эдди, дотронулась до гипса на его сломанной руке. Ничего, под действием прибора, стимулирующего сращивание костей, перелом скоро заживет.
   Мы просидели в полной тишине час. Эдди пошел с нами к электромобилю.
   – Мистер Босс, вы часто его навещаете? – спросил я.
   – Каждый день, – с вызовом ответил он.
   – Мне казалось, вы не настолько хорошо знакомы с Алексом, чтобы бывать у него так часто.
   – Я познакомился с ним еще на «Порции». Помните, когда офицеры сидели за одними столами с беспризорниками?
   – А…
   – Никки, ты собираешься ехать к плантаторам? – спросила Анни, открывая дверцу.
   Отправляться к ним без ответа на их вопросы и требования было бы глупостью. С другой стороны, если не ехать, то плантаторы могут подумать, что я напрочь о них забыл.
   – Наверно, придется съездить, – ответил я.
   – Лучше отправляйся туда в вертолете, – Это прозвучало скорее как приказ, а не предложение.
   – Ладно, Анни, так и сделаем, – вздохнул я. – Может быть, – повернулся я к Эдди, – присмотришь за ней, пока я буду в отъезде?
   Эдди медленно расплылся в улыбке.
   – Есть, сэр. Ни одного мужика не пущу к Анни. Железно.
   В Академии меня учили летать на военном вертолете. Потом, три года назад, я летал на этой планете на гражданском вертолете, а теперь снова взял военный. Разумеется, мне понадобилось время, чтобы освоиться с новой машиной и ее современным оборудованием. Бортовой компьютер постоянно долдонил мне о погоде и исправном состоянии всех систем двигателя, пока я не отключил этого болтуна. Мне больше нравится летать на молчаливых вертолетах.
   И вот я поднял послушную машину с площадки и направил ее к плантации Зака Хоупвелла. Добиться приема у адмирала Де Марне мне так и не удалось. Как-то воспримут известие об этом плантаторы? Мне придется быть дипломатом. Я тщательно обдумывал линию поведения, выверяя каждое слово. Не дай бог, богатей обидятся! Я предвидел их упреки и заранее искал вежливые отговорки.
   Специально для меня Зак Хоупвелл любезно установил у своего дома радиомаяк, на который мог ориентироваться мой автопилот, так что управлять вертолетом и прокладывать курс самому не было необходимости. Вскоре вертолет сел на лужайку, где меня уже поджидали Хоупвелл и Хармон Бранстэд. Плантация Хоупвелла отличалась от остальных лишь некоторой строгостью, присущей и ее хозяину.
   Мы вошли в дом. В отличие от Бранстэда, Хоупвелл не предложил ни мясных закусок, ни вин, ни иных спиртных напитков, а только кофе с мягкими вкусными пирожными и рулетами. Пока я их поглощал, потягивая кофе, плантаторы молчали. Пришлось начать разговор самому.
   – За эти дни мне так и не удалось добиться одной вещи, – заговорил я, обращаясь к Заку Хоупвеллу. До чего же он похож на моего отца! – Поверьте, я несколько раз пытался попасть к адмиралу, но он слишком занятый человек.
   – По крайней мере, он не стал отделываться пустопорожней болтовней, – съязвил Хоупвелл.
   – Извините, что так получилось.
   – Ваша честность обнадеживает. Кстати, нам тоже нечем похвастаться. Мы пока не можем найти Фредерика Мантье. Его жена Дора даже разрешила нам обыскать их дом. Я участвовал в обыске и могу засвидетельствовать, что Фредерика там не было. Зато мы установили, что грузовик принадлежит Мантье и должен был находиться в тот злополучный день в Сентралтауне.
   – Зачем Мантье хотел меня убить?
   – Помните, он назвал вас врагом плантаторов? – мрачно заметил Хармон.
   – Помню, но все равно непонятно. Что конкретно ему могла дать моя смерть?
   – Он хочет разжечь войну с Правительством, поэтому устранение трезвомыслящего представителя властей ему на руку.
   – Неужели это единственная причина?! – воскликнул я. Любые другие мотивы убийства мне были бы понятны. Но взбунтоваться против законного правительства? Уму непостижимо! На Земле никаких революций не было уже больше столетия с тех пор, как закончилась эпоха бунтов. Мне стало не по себе.
   – Что толку гадать о причинах сейчас? Все выяснится, лишь когда Мантье будет схвачен, – сказал Зак Хоупвелл.
   – Конечно, – согласился я. – Как жаль, что мне не удалось поговорить с адмиралом. Может быть, Адмиралтейство исправит свои ошибки, когда я прорвусь к Де Марне.
   – Вы послали ему письменный доклад?
   – Разумеется. Послал в тот же день, когда вернулся в Сентралтаун. – Но я сомневался, что Де Марне что-то предпримет до встречи со мной.
   – Не знаю, какие планы у Мантье, а вот Лаура хочет, чтобы Устав Планеты был пересмотрен, – сказал Хармон. – По ее мнению, управлять должно не чуждое нам правительство, назначенное Землей, а совет местных плантаторов.
   – Это требует согласования с ООН, что не входит в мою компетенцию, – выдавил я, чувствуя себя мелким человеком.
   – Знаем.
   На этом серьезный разговор закончился. Меня пригласили отобедать, затем я нанес кратковременный визит чете Палаби и отправился в Сентралтаун. В полете мне позвонили по телефону.
   – Капитан, с нами связалась мисс Уэллс, – сообщил Хоупвелл. – Она хочет срочно с вами поговорить.
   Я мысленно выругался. Личная жизнь – это одно, а работа – другое, и совмещать эти разные вещи я не люблю. Конечно, я мог бы позвонить Анни и выяснить, в чем дело, но лететь оставалось недолго, около часа, поэтому я решил подождать, чтобы разобраться на месте. Зачем попусту суетиться?
   Анни открыла мне дверь с покрасневшими от слез глазами.
   – «Конкорд» улетает завтра. Утром в десять. Мне говорили, я надо лететь, – сообщила она с чудовищным акцентом, что случалось только в минуты сильнейшего волнения.
   – Ох… Анни… – Я сжал ее в объятиях. Конечно, я давно знал, что этот горестный день рано или поздно настанет, но…
   – Меня сунут на Окраину, – всхлипывала Анни. – В ссылку. Опять с беспризорниками. Полный конец!
   – Анни, не коверкай слова, – вырвалось у меня. Слишком долго я обучал ее правильной речи.
   Мы зашли в спальню. На кровати лежала ее сумка, наполовину собранная.
   – Как жаль, что ты уезжаешь, – тупо пробубнил я.
   – Мне тоже, Никки.
   – Скоро мне дадут корабль. Тебе не разрешили бы летать со мной.
   – Знаю. Как я запихну сюда все свои новые тряпки? – улыбнулась она сквозь слезы, – Нужна еще одна сумка.
   – Купим тебе сумку. Самую лучшую. – Я схватил ее за руку. – И рубиновое ожерелье, которое тебе так понравилось, и много других драгоценностей.
   – В самом деле? Ой, Ник, не надо этого.
   Я уже пожалел о своей несдержанности. На одно только ожерелье ушло бы двухмесячное жалование. Но на что еще мне тратить деньги?
   – Это для меня сущая ерунда, – мужественно заявил я и повел Анни на улицу к электромобилю.
   Через пару часов на фоне ее светлого атласного платьица сияло и переливалось темно-красное ожерелье. Мы вернулись в квартиру, и тут моя радость погасла. Разлука так близка!
   – Подожди минуту, – сказала Анни и шмыгнула в спальню.
   Я сидел несчастный, подавленный, представляя себе, как я возненавижу это квартиру, когда некому станет утешить меня. Наверно, придется переселиться в казарму.
   – Никки, пожалуйста, помоги мне, – позвала Анни.
   – Не закрывается сумка, лапочка? – спросил я, вставая с кресла. – Может быть, купить сумку побольше? – Я вошел в спальню и встал как вкопанный.
   Кроме рубинового ожерелья, красиво сверкающего в вечернем свете, на ней ничего не было.
   – Никки, покажи мне, как отстегивается ожерелье, – попросила она.
   Я подошел сзади, коснулся драгоценности. Анни повернулась ко мне, жарко прильнула, нежная, женственная, беззащитная. Наши губы встретились. Я поспешно сбросил с себя одежду, и мы бросились в постель.
   Вечер незаметно превратился в ночь. Мы уже лежали без сил, когда зазвонил телефон.
   – Капитан Сифорт? – послышалось из трубки. – Говорит лейтенант Эйфертс. Мне удалось уговорить адмирала Де Марне принять вас на несколько минут. Приходите утром в десять часов.
   – Хорошо. – Я положил трубку.
   – Что случилось? – сонным голосом спросила Анни.
   – Адмирал наконец согласился меня принять. Завтра. Я отвезу тебя на космодром и отправлюсь в Адмиралтейство.
   – Я рада, что ты все-таки добился этой встречи.
   – Я тоже.
   Анни всхлипнула. Я нежно обнял ее, пытаясь как-то утешить. Что я мог сделать? Ничего. Разлука была неизбежной. На планете Окраина Анни будет работать на фабрике, производящей всякую всячину для молодой развивающейся колонии. Конечно, мы будем переписываться. Не знаю как Анни, а я буду ей писать, по крайней мере какое-то время. А потом наши письма станут приходить все реже и реже…
   Возможно, что с Божьей помощью я сумею забыть ее.
   Утром я позвонил в госпиталь. Алекс все еще был в коме. Его шансы на выздоровление таяли с каждым днем.
   Одевшись, я пил на кухне кофе, хмуро перечитывал на экране блокнота свой доклад, давно посланный адмиралу. Анни уложила в красивую новую сумку последние вещи.
   Где-то вверху на орбитальной станции ее ждал «Конкорд». Я тянул время до последнего, но всему есть предел. Опаздывать было нельзя. Пришлось идти.
   Мы проехали на электромобиле мимо космодрома и остановились у Адмиралтейства. На космодроме, расположенном неподалеку, уже началась посадка на шаттл. Через полтора часа он причалит к орбитальной станции.
   – Анни, знаешь…
   – Ник, – улыбнулась Анни, – не надо прощаться, а то я опять разревусь.
   – Мне будет очень, очень не хватать тебя, – прохрипел я.
   – Нам было хорошо вместе. – В ее глазах все-таки блеснули слезы, когда она взяла сумки. – Пока, Ник. Береги себя. – Не оглядываясь, она пошла к шаттлу. Я смотрел ей вслед, пока не потерял из виду.
   Я поднялся по ступенькам, вошел в Адмиралтейство.
   – Я уже доложил адмиралу о вашем прибытии, сэр. Он примет вас через несколько минут, – сказал лейтенант Эйфертс.
   На часах было без пяти десять. Я сел, рассеянно начал листать электронный журнал на столике. Вдруг меня озарило. Я вскочил как ужаленный.
   – Что случилось, сэр? – всполошился лейтенант Эйфертс.
   – Передайте адмиралу мои извинения. Чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня задержаться.
   – Что? – вытаращился Эйфертс.
   Но я уже несся сломя голову прочь. Двойные двери, крыльцо, тротуар, космодром.
   Люк шаттла закрылся на моих глазах. Не сбавляя скорости, я отчаянно замахал руками. Люк открылся, я влетел внутрь. Черт возьми! Шаттл был двухэтажным. Где же Анни?
   – Вы опоздали, вес пассажиров уже занесен в компьютер, – проинформировала меня женщина-пилот.
   – Я не лечу, – выпалил я и заорал на весь салон:
   – Анни!
   – Капитан, мы отправляемся ровно через две минуты.
   – Мне надо меньше, – отмахнулся я.
   – Люк необходимо закрыть!
   – Да, мадам. Анни!
   Наконец, с одного из кресел поднялась Анни. Глаза ее округлились от страха:
   – Что случилось? Алекс?
   Я кашлянул, мучительно подбирая слова. Хорошо еще, что пилот умолкла. Анни в тревоге теребила ожерелье. Наконец я выпалил:
   – Анни! Выходи за меня замуж!
   – Замуж?
   – Пожалуйста! Останься со мной!
   Она закусила губу, отвернулась, скрывая выступившие на глазах слезы.
   – Никки, ты уверен? Я могу быть женой капитана?
   – Можешь, конечно.
   – О боже мой, Никки! – Анни бросилась в мои объятья.
   – Мы успеем забрать ее багаж? – спросил я у пилота.
   – Значит, она не летит? – улыбнулась пилот.
   – Нет. Она остается, – твердо ответил я.
   – Тогда забирайте багаж. Придется вводить в компьютер новый вес, – послышалось добродушное ворчание.
   Анни всхлипывала и не выпускала меня из объятий. Я не знал, плакать мне или смеяться. Кажется, не мог сдержать ни слез ни радости.
   Суеты с официальным оформлением брака было довольно много, но мы со всем справились быстро. В тот же день пополудни нас обвенчали в часовне кафедрального собора Церкви Воссоединения. Эдди Босс был шафером. Анни, в традиционном белом костюме с бахромой, была очаровательна и светилась счастьем. Я был в белой парадной форме. Иногда мой взгляд возносился к великолепным фрескам купола, я вспоминал о своей загубленной душе и беспокоился, что Господь Бог не благословит наш брак.
   Адмирал Де Марне молча выслушал мое объяснение по телефону, но потом лейтенант Эйфертс сообщил, что адмирал нашел мою неявку извинительной и назначил повторный прием через двое суток. Не знаю, правда, простил ли он мне женитьбу на беспризорнице.
   Скоро о моей необычной свадьбе знали во всем Сентралтауне и даже за его пределами. Открытки с поздравлениями прислали медсестры из госпиталя, Хармон Бранстэд и капитан Дражинский.
   Алекс Тамаров все еще был без сознания.
   – Ему пришлось срочно улететь на орбитальную станции, сэр, – извинился лейтенант Эйфертс. – Возможно, он примет вас позже.
   Вот так! Сам виноват. Одну возможность встретиться с адмиралом я упустил, а другая неизвестно когда представится.
   – Когда он вернется? – спросил я.
   – Не знаю, сэр.
   Я положил трубку и задумался. Прошло уже немало времени, а передать адмиралу жалобы Хармона и Зака Хоупвелла мне так и не удалось. Что ответить плантаторам?
   – Лапочка, давай навестим Алекса, – предложил я Анни.
   Она протянула мне руку с предметом ее гордости – золотым обручальным кольцом, и мы отправились в госпиталь.
   После взрыва Алекс ни разу не приходил в сознание, но медсестра уверяла, что его мозг жив и надежда есть. Как обычно, в уголке больничной палаты примостился на стуле Эдди. Вид у него был мрачный. Он все еще числился в моем распоряжении как шофер. До меня вдруг дошло, что если я и дальше не буду загружать Эдди работой, то придется отпустить его к прежнему командиру. Тишина в палате была невыносимой.
   – Пойду принесу кофе. – Я вышел в коридор. Когда я медленно возвращался с тремя чашками, стараясь не пролить кофе, кто-то окликнул меня:
   – Капитан Сифорт?
   Я обернулся:
   – А! Мистер Форби!
   – Давайте помогу вам. – Он взял у меня одну из чашек.
   – Спасибо. Как вас сюда занесло?
   – Антивирусная прививка, – показал он на дверь процедурного кабинета. – Заставляют время от времени. А вы пришли навестить своего лейтенанта, сэр?
   – Да, – кратко ответил я. – Если бы Форби знал, как мне не хватало моего друга!
   – Адмирал Де Марне долго бушевал после покушения на вашу жизнь. Он распорядился оказывать вам всяческое содействие в расследовании.
   – Мне только нужно найти Мантье.
   Фредерик Мантье исчез, прихватив с собой деньги, документы и кучу вещей. Дора Мантье была вне себя от горя. Похоже, она действительно не знала, куда спрятался ее муж. Полиция Сентралтауна всюду развесила фотографии Фредерика, что вряд ли было необходимым в таком маленьком городке – богатого плантатора многие знали в лицо.
   – Что они затевают? – спросил Форби, махнув рукой в сторону плантаций.
   – Напрашиваются на неприятности. Я давно пытаюсь доложить об этом адмиралу, но, к сожалению, однажды не смог прийти к нему в назначенное время.
   – Слышал, слышал, – съехидничал Форби. – А что касается адмирала, то он и в самом деле сейчас очень занят. Почему бы вам не встретиться на орбитальной станции?
   Я остолбенел. Как же я сам не подумал об этом?
   – Спасибо, Форби. Хорошая идея.
   – Никки, будь осторожен, – слезно умоляла меня Анни за завтраком. – Береги себя.
   – Все будет хорошо, Анни. Это всего лишь орбитальная станция. Мы были там, помнишь? Ничего опасного.
   – Ничего?! Она же в космосе!
   – Я скоро вернусь. А ты тут пока навещай Алекса. – Я тут же пожалел о своем предложении. Как Анни одна доберется до госпиталя? А вдруг к ней кто-нибудь пристанет?
   – Эдди отвезет меня в госпиталь.
   Я кивнул. Под присмотром Эдди она будет в безопасности. Он один стоит целого взвода охраны, несмотря на сломанную руку.
   – Ну все, мне пора. – Я быстро обнял ее, кивнул Эдди Боссу и выскочил из электромобиля к шаттлу. Пассажиров было немного, в основном технический персонал, возвращающийся на станцию из отпуска.
   Вскоре шаттл пробежал по взлетной полосе и поднялся в воздух. На высоте двух километров пилот поднял нос шаттла почти к зениту и прибавил скорость. Меня вдавило в кресло так, что я скрипнул зубами.
   Испытывать перегрузки мне приходилось бесчисленное множество раз, но до сих пор никак не могу научиться воспринимать их правильно. Вот и сейчас вспомнился совет одного из инструкторов: «Не напрягайся, Сифорт. Наоборот, расслабься. Это же совсем слабая перегрузка. Чепуха! Представь, что на тебе лежит женщина. Баб ты тоже боишься?» Под ехидными смешками инструктора у меня краснели лицо, шея и руки.
   Наконец ускорение кончилось, наступила невесомость. Двигатели выключились, шаттл летел по инерции, оставалось только ждать. Я начал прокручивать в голове варианты разговора с адмиралом.
   При подлете к орбитальной станции я вгляделся в причалы. Почти все они оказались пусты и закрыты. Ничего удивительного: не для того треть всего космического флота послана к Надежде, чтобы бездельничать на станции. Конечно, корабли патрулировали околопланетное пространство. Лишь немногие стояли на ремонте.