Файнток Дэвид. Надежда узника

   В комнате ожидания я нашел на столике крошечные дискеты, вставил одну из них в свой электронный блокнот и начал просматривать земные журналы. Они были относительно свежими, двухлетней давности, а значит, их доставили сюда всего восемь месяцев назад.
   – О вас написано в передовой статье, мистер Сифорт, – раздался рядом женский голос. Я поднял глаза. Это была медсестра.
   – Простите, я не…
   Но экзальтированная медсестра не слушала моего смущенного лепета.
   – Эта статья сразу после рекламы, переверните страницы с объявлениями, – объяснила она.
   Я пролистал на экранчике несколько страниц и, к своему ужасу, увидел собственный портрет. Какое изможденное лицо!
   – Я не искал эту статью, – начал оправдываться я, – просто хотел…
   – Вначале о вас писали во всех журналах! – стрекотала медсестра, не давая мне вставить и слова. – Герой орбитальной станции планеты Майнингкэмп, спаситель «Гибернии» и так далее. Потом эта шумиха затихла. – Я выключил блокнот, а она, непрестанно улыбаясь, продолжала тараторить:
   – А когда вы отбились от рыб и спасли «Дерзкий», журналы пуще прежнего разразились статьями о вас. «Голоуик» назвал вас самым престижным женихом, которого не портит даже ожог.
   – Бог мой, что вы несете, – пробормотал я, неуклюже встал и уронил на столик блокнот.
   – Если вы собираете вырезки о себе, мистер Сифорт, то мы можем вам помочь…
   – Нет! – поспешно крикнул я.
   – Привет, Сифорт, – выглянул из кабинета доктор Тендрес.
   – Спасибо, мисс… э… мисс. Спасибо за указание… то есть за предложение, – замямлил я, вконец растерявшись, и улизнул от нее в кабинет доктора.
   – Как вы себя чувствуете? – бодро спросил он. Шторы в кабинете были подняты, но стол доктора стоял в тени.
   – Гораздо лучше, – ответил я, присел на стул прямо перед столом и положил фуражку на колени.
   – Вам все еще снятся кошмары?
   – Уже нет. – В последние дни мне и вправду ничего не снилось. По ночам я был занят совсем другим, так что мне было не до сна.
   – Расскажите о ваших кошмарах.
   Я вспомнил, что этот же вопрос доктор задавал мне несколько недель назад. Тогда я отказался отвечать, но это оказалось ошибкой. Я набрал в грудь воздуха и начал выкладывать:
   – В одном из кошмаров отец приводит меня в Академию. Вы знаете, это записано в истории болезни. Иногда мне снятся люди, которых я убил: Туак, Рогов и другие. Они приходят ко мне во сне, чтобы отомстить. Иногда снится мое жестокое обращение с Филипом Таером. Он погиб лейтенантом, когда на «Дерзкий» напали космические рыбы.
   – Вы сильно переживаете?
   – Что касается мистера Таера… Пожалуй, я был к нему несправедлив, причинил ему слишком много страданий. Теперь я раскаиваюсь. А что касается других… – Я задумался, пытаясь ответить честно. – Не знаю. Понимаете, я вынужден был их казнить.
   – Вы очень хотите снова командовать кораблем?
   – Да, очень, – тут же выпалил я.
   – Тогда вы должны рассказать мне всю правду.
   – Все, что я сказал, чистая правда.
   – Верю. Но может быть, это лишь часть правды? – Он встал, подошел к окну, сцепил руки за спиной. – Что вы думаете о самом себе?
   Пришлось встать и мне.
   – Сэр, я обязан отвечать на этот вопрос? – спросил я, терзая свою фуражку.
   – Вам тяжело об этом говорить? – Он обернулся и посмотрел мне в глаза.
   – Не то слово. Мучительно. – Я с трудом, но заставил себя выдержать его взгляд.
   – Вы не обязаны отвечать. Я прошу вас только об одном: или говорите правду, или вовсе не говорите. Я медленно осел на стул.
   – Ладно. – Я собрался с духом и заговорил:
   – Я считаю себя бестолковым. Я не сумел выполнить свой долг как следует. Из-за меня пострадало множество людей и моя душа. Я знаю, что начальство придерживается другого мнения, но мне-то правда известна.
   – О каких страданиях вы говорите?
   – О боли, смерти, проклятии.
   Последовало долгое молчание. Наконец я понял, что доктор ждет от меня более вразумительного объяснения, и продолжил:
   – Я причинил много зла людям. Некоторые погибли, потому что я не принял вовремя надлежащих мер. Всего этого можно было избежать. Кроме того, я сам себя обесчестил и погубил свою душу.
   – Вы имеете в виду клятву?
   – Конечно. – Я постарался заглушить в себе раздражение. Если доктор не понимает меня, то я должен объяснить так чтоб он понял. – Я застрелил женщину, хотя поклялся не причинять ей вреда. Я сознательно дал эту клятву, чтоб получить возможность проникнуть в помещение, где забаррикадировалась та женщина, и застрелить ее. Как видите, я заранее знал, что нарушу клятву.
   – Разве цель не оправдывала средства?
   – Разумеется, я пошел на это не забавы ради. Мне надо было спасти корабль и всех людей на его борту. Адмирал Брентли и прочее начальство Адмиралтейства полагают, что спасение «Дерзкого» оправдывает мое клятвопреступничество. Но я считаю иначе. – Разумеется, Господь Бог тоже меня не оправдал.
   – Нашей официальной религией является Церковь Воссоединения, все мы служим Единому Истинному Богу, но у нас до сих пор нет единого понимания воли Господней, – осторожно возразил доктор.
   – Давайте не будем заниматься софистикой, – вспылил я.
   – Это не со…
   – Это ересь! – крикнул я.
   Он замолчал. Я опомнился и тоже умолк.
   Наконец он холодно сказал:
   – Я не собираюсь обсуждать с вами теологические вопросы, капитан Сифорт. У меня другие задачи.
   Я мрачно молчал, кляня себя за вспыльчивость. Теперь доктор не даст мне разрешения на полеты.
   Гнетущая тишина действовала мне на нервы. Наконец я не выдержал.
   – Простите, сэр, – сказал я как можно спокойнее. – Понимаю, что моя несдержанность расценена вами как лишнее доказательство моей профессиональной непригодности.
   – Я расценил это как повышенную религиозность. – Доктор Тендрес сел за стол. – Как вы думаете: отразятся ли ваши грехи на вашей работоспособности?
   – Погублена моя душа, но не способности к службе, – равнодушно ответил я. К чему теперь волноваться? Все равно к полетам мне уже не вернуться.
   – Вы способны быть счастливым?
   – Был однажды. Очень недолго.
   – Когда?
   – На борту «Порции», когда у меня были жена и сын. А потом они умерли.
   – А сейчас?
   – Сейчас – нет. Возможно, когда-нибудь я смогу испытывать нечто вроде удовольствия или удовлетворения, но это маловероятно.
   – Давайте разберемся до конца. Какое у вас чаще всего настроение?
   Я закрыл глаза и начал подыскивать честный ответ. Внимательно прислушавшись к себе, я обнаружил удивительную вещь.
   – Не скажу, что я счастлив, но… знаете, я ощущаю какое-то внутреннее спокойствие, – признался я. – Я давно смирился с расплатой, которая меня ждет в аду, поэтому бедствия этой жизни меня не страшат. Они ничто по сравнению с будущими муками. Кроме того, теперь у меня есть… как бы это сказать… подруга. Все это меня утешает.
   – Вы имеете в виду мисс Уэллс?
   – Да, сэр. – Конечно, я не собирался выкладывать доктору, как именно Анни меня утешает. Мы почти трое суток провели в постели. Спокойные нежные ласки то и дело сменялись приступами яростной страсти… Недолгие сидения за кухонным столом, поглощение омлета, потом снова ванна, постель, ее губы, руки, судорожные движения бедер… И так до полного изнеможения, когда я наполовину в шутку, наполовину всерьез умолял ее дать мне умереть спокойно. Но она лишь лукаво улыбалась, снова прижималась ко мне, и все повторялось…
   Я очнулся от сладостных воспоминаний, встрепенулся:
   – Простите, доктор Тендрес, я немного задумался.
   – Судя по вашему лицу, думали вы о чем-то чертовски приятном.
   – Пожалуй, так, – улыбнулся я.
   Доктор включил свой электронный блокнот.
   – Я вижу, сейчас вы чувствуете себя лучше, – сказал он. – Еще три месяца отдохнете, мистер Сифорт, а потом будете снова летать.
   – Три месяца? – скривился я. Вот до чего доводит честность! Сам виноват. – Мне бы хотелось получить корабль раньше…
   – Нет, нет, – замахал он руками, – мистер Сифорт, не давите мне на психику. Три месяца – и точка.
 
   – Офицером связи? – переспросил я. – На это я не гожусь.
   – Почему бы и нет? Плантаторы вас уважают. С некоторыми из них вы познакомились еще в прошлый визит на эту планету, – настаивал адмирал Де Марне.
   Я угрюмо уставился в ковер и пробормотал:
   – Я действительно встречался с некоторыми плантаторами, но вряд ли они меня уважают…
   – Богач Хармон Бранстэд и его брат Эммет, который был с вами на «Дерзком», всем своим знакомым поют о вас дифирамбы.
   – Может быть, кое-что у меня и получается хорошо, сэр, но только не поддержка контактов с обществом, – упрямился я.
   – Никаких особых контактов от тебя не потребуется. Понимаешь, плантаторы хотят суверенитета, мечтают о собственном правительстве. Нам нужно внедрить в их среду человека, способного внимательно слушать. Ты будешь нашим осведомителем, вот и все. – Адмирал озабоченно взглянул на часы. – Короче говоря, это приказ. Отправляйся на задание.
   – Сэр, может быть, вы все-таки подыщете мне другую работу?
   – Черт бы тебя побрал, Сифорт! – загремел Де Марне. – Какого рожна тебе еще надо?! Я и так пошел тебе навстречу! Ты должен был сидеть без дела до конца года! – Он нервно побарабанил по столу пальцами. – Радуйся, что тебе удалось убедить доктора Тендреса в том, что ты не псих.
   Я замолчал, ошарашенный его откровенностью.
   В дверь кабинета постучали, вошел гардемарин и доложил, запинаясь:
   – Сэр, радары «Непоколебимого» засекли едва уловимые сигналы непри… непонятного происхождения. Возможно, это рыбы.
   – Хорошо, Берзель. Одну минуту. Итак, Сифорт, я не имею ничего против тебя. – Адмирал встал. – Придет время – и ты получишь корабль. Но вначале отдохнешь. – Он направился к двери, я за ним. – Мне надо лететь. Если это действительно рыбы… Кстати, забыл сразу сказать: возьми с собой помощника и водителя.
   Несколько дней я безвылазно провел в своей квартирке, переживая обиду. Даже нежности и женские уловки Анни не улучшали моего дурного настроения. Лишь вопрос Алекса о его возвращении к прежним обязанностям вывел меня из депрессии.
   – Можешь обращаться с этим вопросом к начальству в любое время, – ответил я, стараясь не выдать чувств.
   – Спасибо, сэр. Теперь, когда вы полностью выздоровели, мне больше нечем вам помочь.
   – Конечно. Ты знаешь, что меня отправили в длительный отпуск. Хочешь остаться со мной или вернуться на корабль?
   – На корабль, разумеется.
   – Хорошо.
   – Знаете… я думал… – замямлил он, густо краснея.
   – Не надо, Алекс.
   – Я надеюсь, что вам дадут корабль и вы возьмете меня с собой.
   – А, вот оно что… Извини, Алекс. Конечно, возьму. А пока мы можем провести отпуск вместе.
   – Как скажете, – улыбнулся он.
   – Сейчас в местном Адмиралтействе еще больше суеты, чем во время той ложной тревоги, так что не стоит ломиться туда со всякими пустяками. Организуем поездку сами. Де Марне разрешил мне взять шофера, но я думаю, мы прекрасно обойдемся без него.
   – Извините за совет, но чем многочисленнее у вас будет команда, тем сильнее это впечатлит плантаторов.
   – Ты думаешь? – Это обстоятельство для моего задания имело немаловажное значение. Я долго взвешивал все «за» и «против», наконец вздохнул и вынужден был согласиться:
   – Ладно, закажи нам шофера.
   Наутро я был готов к отъезду. От вертолета я отказался, чтобы не привлекать излишнего внимания, и решил обойтись электромобилем. Пока я прощался с Анни, Алекс сложил в нашу легковушку дорожные пожитки, карты, рации и на всякий случай палатку. У Анни оказалось довольно своеобразное представление о том, как следует прощаться влюбленным.
   – Лапочка, мы уезжаем всего на несколько дней, – сказал я, переодеваясь. – Надеюсь, ты без меня не соскучишься?
   – Я проведу эти дни веселее, чем ты думаешь, – ответила она, язвительно улыбаясь.
   – Прекрати! – с напускной строгостью прикрикнул я, чмокнул ее в щечку и вышел из дома к электромобилю.
   – Извините, что заставил себя ждать. Поеха… – я запнулся на полуслове, изумленно вытаращился на широко улыбающегося водителя, вытянувшегося передо мной по стойке смирно. Это был Эдди Босс! Тот самый громила, беспризорник Эдди Босс, которого я взял на службу на борту «Дерзкого» и назначил старшиной. – Как ты здесь оказался?
   – Меня назначили вашим шофером, сэр, – радостно улыбнулся он, растягивая рот до ушей.
   – Но ведь ты…
   – Сам не знаю, как это получилось, сэр. Я служил на «Орленке», и вдруг мне пришел приказ спуститься на поверхность и стать вашим шофером.
   – Это я попросил, чтоб прислали именно его, – объяснил Алекс. – В качестве сюрприза, – неуверенно добавил он, не в силах понять, что выражает моя ошалелая физиономия.
   – Вот так сюрприз! – наконец улыбнулся я. – Вольно, Эдди. А ты умеешь водить электромобиль? – В Нижнем Нью-Йорке ему если и приходилось залезать в автомобили, то лишь в выброшенные на свалку.
   – Ребята с «Гибернии» научили меня за время отпуска, сэр.
   – Что ж, посмотрим, чему тебя научили, – сказал я, усаживаясь на переднее сиденье. – Лейтенант Тамаров, пристегнись на всякий случай.
   – Есть, сэр!
   Электромобиль сорвался с места.
   Смотреть на карту пока не было необходимости – на запад к плантациям из Сентралтауна вела лишь одна дорога. Когда-то я по ней уже проезжал. Ее проложили по плодородному краснозему почти параллельно берегу моря. Через час езды асфальт закончился, дорога сузилась, колеса шуршали по гравию.
   – Вы по этой дороге ездили с Дереком Кэрром? – спросил с заднего сиденья Алекс.
   – Да, мы осматривали его фамильные владения. Мы тогда неплохо пообедали в ресторане гостиницы «Отдых шофера». Там такие громадные блюда, что может насытиться даже мистер Босс.
   Эдди радостно ощерил свои редкие зубы.
   Давным-давно Дерек и Алекс служили гардемаринами на «Гибернии». Там они подружились. А теперь Дерек летел к далекой Окраине. Даже если он вернется целым и невредимым, все равно я с ним не увижусь, если получу корабль до его возвращения.
   Потом за руль сел Алекс. Я тоже умел водить электромобиль, поэтому мы, меняясь, могли бы ехать весь день и даже ночь без остановок. Вдоль дороги тянулись заросли незнакомых кустов, за которыми просматривались группки деревьев. Раньше в поезде я наслаждался прекрасными видами, а теперь тишина местной природы казалась зловещей. Что же изменилось с тех пор? Неужели дело только во мне?
   Минул полдень, а мы все еще были далеки от плантаций семейства Бранстэдов. Настала моя очередь сесть за руль. К вечеру взошел Минор, потом Мажор – вторая луна этой планеты. От фар деревья отбрасывали двойные тени. Иногда я посматривал на карту, пытаясь понять, насколько мы углубились в обширные поля и сады, поставляющие на Землю значительную часть ее продовольственного импорта.
   – Бранстэды ждут нас завтра. Не переночевать ли нам у первых попавшихся плантаторов? – предложил Алекс. – В гостинице нас примут с радостью.
   – Знаю, – пробурчал я. Все плантаторы имели небольшие гостиницы, в которых жилье и пища предоставлялись путешественникам бесплатно. Таков был местный обычай. Обитатели этой щедрой планеты могли легко позволить себе такое гостеприимство.
   Через час мы добрались до указателя с названием «Мантье». Это была одна из гигантских плантаций, которые составляют основное богатство планеты Надежда.
   – Не люблю напрашиваться в гости в столь поздний час, – проворчал я, не зная как быть.
   – Так будем останавливаться на ночлег или нет? – в упор спросил Эдди.
   – Тебе слова не давали, – прикрикнул на старшину лейтенант Алекс.
   Его резкий тон помог мне сделать выбор.
   – Зачем нам возиться с палаткой сейчас, усталым и раздраженным? Лучше остановимся в гостинице, – решил я.
   Я свернул на грунтовую дорогу. По сторонам колосилась пшеница, красиво отражая свечение двух лун. Наконец мы подъехали к лужайке перед шикарным особняком.
   Залаяла собака, засветились окна. Вскоре вышел наспех одетый человек.
   – Простите, не хотели вас разбудить, – сказал я ему.
   – Тогда зачем вы подъехали к моему дому? – проворчал хозяин.
   – Мы искали гостиницу.
   – А вам не кажется, что сейчас уже ночь? – Все-таки он показал направление и буркнул:
   – Там, за домом. Утром вам дадут завтрак, а потом проваливайте. – С этими словами он пошел обратно в дом.
   Алекс закричал ему вслед:
   – Это же капитан…
   – Молчать! – приказал я и включил скорость.
   – Капитан, гостиница находится в другой стороне, за домом…
   – Слышал, что я сказал? – оборвал я Эдди Босса и погнал электромобиль к главной дороге.
   – Если я правильно понял, мы не будем останавливаться на ночь? – осторожно спросил Алекс.
   – Там слишком жарко! – рявкнул я.
   – Чего?
   – Ад еще не замерз. – Наступила тишина. Я мысленно проклинал себя и хозяина особняка, а мои спутники слишком хорошо знали меня, чтобы пикнуть хоть слово.
   Я гнал машину на предельной скорости, пока наконец адреналин в моих жилах не рассосался. Однако чувство усталости осталось.
   – Надо подыскать место для палаток, – объявил я.
   Через полчаса я остановил машину у дороги. Мы вытащили сумки, начали устанавливать две легкие синтетические палатки. Это оказалось проще простого. Втроем мы быстро вбили в землю колышки, натянули почти невесомую, но прочную материю. Алекс вынул из холодильника банки со слабым коктейлем. Я с жадностью сделал несколько больших глотков.
   – Мне ночевать в одной палатке с мистером Боссом? – спросил Алекс.
   Я задумался. По традиции, лейтенанты не живут в одних каютах или квартирах с военными, не имеющими офицерского звания. Но лейтенант не должен жить и в одном помещении с капитаном. Нам надо было взять три палатки. Как же быть сейчас? Я невольно пожалел о былых временах. Все-таки хорошо быть гардемарином! Тогда таких сложностей не возникало.
   – Выбирай сам, – ответил я.
   – Я бы… – Алекс помедлил и наконец нашел выход:
   – Как скажете.
   Я удивленно поднял брови, но сообразил, что в темноте моей мимики не видно.
   – Присоединишься ко мне – возражать не буду, – сказал я.
   – Если так, тогда… спасибо, сэр. – Он бросил свою сумку в одну из палаток. – Босс, устраивайся в другой палатке.
   – Есть, сэр. – Эдди Босс удивленно смотрел вверх на незнакомые созвездия. – Никогда не спал на природе.
   – Даже в Нижнем Нью-Йорке? – спросил я.
   – Иногда спал на крышах. Но это совсем не то.
   – Свежий воздух полезен, мистер Босс.
   – Знаю.
   Звездное небо потрясло Эдди. Он не мог на него налюбоваться.
   Алекс развернул надувные матрацы, и они тут же автоматически надулись.
   – Почти как в давние времена, – пошутил он. Очевидно, имелась в виду наша гардемаринская каюта на «Гибернии». Сколько же лет прошло с тех пор?
   – И я об этом подумал, – признался я.
   Мы устроились на матрацах, но сон не шел. Конечно, разговор пошел о прежних временах, о старых знакомых: Ваксе Хольцере, Дереке Кэрре и Сэнди Уилски – которого уже не было.
   – До сих пор не могу понять, как вы сумели выстоять в том поединке против Вакса Хольцера? – спросил Алекс. – Мне казалось, ему ничего не стоило разорвать вас напополам.
   Да, этот бой запомнился мне на всю жизнь. Согласно традиции, гардемарины в Военно-Космических Силах сами решают, кто среди них будет главным.
   – У меня было секретное оружие, Алекс, – ответил я.
   – Какое?
   – Не жалеть ни себя, ни других.
   – Я почувствовал это на собственной шкуре, когда старшим гардемарином стал Филип Таер.
   – Извини, Алекс. Теперь я жалею, что слишком долго не вмешивался.
   – Этим вы отличаетесь от других капитанов, сэр. Другие не признают своих ошибок.
   – Тем хуже для меня. Я знал, что совершаю ошибку, но не остановился.
   – Формально вы были правы. Филип был действительно старшим. А знаете, когда Тремэн выгнал вас с «Порции» на «Дерзкий», сложилась странная ситуация… Капитаном «Порции» стал Хэсселбрад. У корабля должен быть один командир.
   – Конечно.
   – Тремэн буквально вздохнуть не давал капитану Хэсселбраду, часами сидел на капитанском мостике. Бывало, капитан отдаст приказ, а Тремэн тут же его отменит. При всех. Каково это было Хэсселбраду? Мне почти жаль его.
   – Почти?
   – Он не возражал, когда Тремэн так поступил с вами.
   – Никто из вас тогда не возражал, Алекс. Ты тоже!
   – Нет! Мы хотели отстранить Тремэна! – выпалил он.
   – Что сделано, то сделано, прошлого не вернешь. Давай забудем об этом.
   – Об этом нельзя забыть. – Голос его дрожал. – Вы совершили непростительную ошибку, не разрешив нам… Да, этого не исправишь. С этим можно только смириться.
   – Дерек Кэрр ушел, его призвал к себе Господь, Вакс меня ненавидит. Ты остался моим единственным другом. Давай не будем ворошить прошлое, прошу тебя.
   Наступила тишина. Вдруг Алекс сказал прерывающимся голосом:
   – Знаете… Боже мой, как я за вас переживал!

4

   Мы встали поздно, умылись в весело журчащем ручье, выпили горячего кофе, сложили вещи в электромобиль. За руль сел я. Через час мы добрались до указателя «Плантации Бранстэд». Здесь был поворот на грунтовую дорогу, петлявшую сквозь дремучий лес.
   Когда мы подъехали к дому, с крыльца встал подросток.
   – Я – Джеренс, – мрачно сообщил он. – Папа приказал мне встретить гостей, если он не успеет вернуться вовремя.
   – А ты заметно подрос, – сказал я.
   – Конечно. Мне уже тринадцать. А когда вы были у нас в прошлый раз, мне было всего десять. – Он открыл дверь и жестом пригласил нас в дом. – Заходите. Сейчас я позвоню папе.
   – Спасибо.
   Поковыряв ботинком землю, Джеренс с несчастным видом выдавил из себя:
   – Добро пожаловать. – Выполнив свой долг, мальчишка сломя голову понесся прочь и мгновенно скрылся за домом.
   Не успели мы подойти к двери, как на порог вышла Сара Бранстэд.
   – Добро пожаловать, капитан Сифорт! Всегда рады вас видеть на нашей плантации, – приветливо сказала она. В искренности ее улыбки не было никаких сомнений.
   – Спасибо, мадам.
   – Зовите меня просто Сара. Хорошо, что вы вернулись, капитан. Говорят, на вашу долю выпали нелегкие испытания…
   – Что было, то прошло. – Я лихорадочно соображал, как перевести разговор на другую тему. – А что за гости у вас сегодня?
   – Томас Палаби, старик Зак Хоупвелл, Лаура Трифорт, Фолькстэдеры. Вы знаете кого-нибудь из них? Пламвелл, управляющий плантацией Кэрров – его вы точно знаете, я помню. Может быть, еще кто-то приедет. Я не знаю, кого Хармон пригласил. Обязательно будут Мантье. Их Хармон уж точно не забыл позвать.
   Мы вошли в дом. Вскоре прибыл и сам Хармон Бранстэд в сопровождении двух подростков.
   – Прошу прощения за опоздание, капитан, – извинился он, – надо было закончить работу на силосной башне.
   Мы пожали друг другу руки, и я представил ему Алекса.
   Узнав, что мы ночевали у дороги в открытом поле, Бранстэд пришел в негодование:
   – Вы же проехали с десяток плантаций! На каждой есть гостиница! Вы могли переночевать в любой из них!
   Я сверкнул взглядом на Алекса, собравшегося пожаловаться на невежливого плантатора, наворчавшего на нас ночью. Лейтенант прикусил язык.
   – В прошлый раз я тоже ночевал в палатке. Просто мне захотелось еще раз испытать это удовольствие, – объяснил я.
   Гостеприимные Бранстэды предложили нам подкрепиться. Я хотел подождать до привычного обеденного часа, но Эдди Босс, невзирая на мой предостерегающий взгляд, радостно согласился. Эконом, услышав, как бедные гости проголодались, метнулся на кухню. Буквально через пару минут он вернулся с огромным блюдом, заполненным тонкими ломтиками мяса в пряном соусе. Гарнир составляли свежие овощи. Все это оказалось ужасно вкусно.
   Когда голод был утолен, послышался шум вертолета. Вскоре он сел на лужайку рядом с домом. Бранстэды вышли встречать гостей. Не успели лопасти остановиться, как из вертолета выскочил крупный мужчина с серьезным лицом.
   Быстро пожав Хармону руку, он вперился в нас взглядом.
   – Вы Сифорт? Агент империи? – набросился он на меня. – А я – Палаби. – Он крепко пожал мне руку, – Какие они вам дали инструкции? Усмирять нас любыми средствами или послать к черту?
   – Томас, не цепляйся к человеку. Он только что приехал, ночевал в открытом поле.
   – А разве он не агент империи?
   Я…
   Бранстэд не дал мне договорить:
   – Нет. Он мой гость.
   Палаби слегка покраснел, уголки его рта приподнялись.
   – Ладно, простите за резкость, – смягчился он. – Давайте, однако, перейдем к делу.
   – Что за дело? – спросил я.
   – Как? – Он пристально уставился на меня. – Разве у вас нет задания?
   – Есть. Меня просили быть с плантаторами повежливее, – холодно ответил я. – Но мое руководство не представляло себе всей сложности этой задачи.
   – И все-таки зачем вы сюда прибыли?
   – Чтобы осуществлять связь Военно-Космических Сил с владельцами плантаций! – прорычал я. – А вы здесь зачем?
   – Для переговоров, разумеется. Если вас не снабдили соответствующими полномочиями, мы напрасно тратим время.
   – Какие переговоры вы имеете в виду?
   Послышался шум еще одного вертолета. Все вышли из дома. Вскоре меня представили Сету Морстену, человеку приветливому, но весьма пожилому. Потом мы вернулись в гостиную выпить и поболтать, пока не прибыли остальные гости.