Гамильтон Лорел. Всесожжение

   Я кивнула.
   – Я знаю.
   – Напои меня, – сказал Натаниель. – Дай мне твою силу, и я пойду с вами.
   Я нахмурилась на него, затем снова посмотрела на Стивена.
   – Он не всерьез предлагает, чтобы я открыла для него вену, не так ли?
   – Ричард мог бы это сделать, – сказал Стивен.
   – Ричард не мог бы напоить одного из леопардов, – возразила Лоррейн, – только нас.
   – Райна могла бы затрахать его до выздоровления, – заметил Кевин.
   Этим он заработал мой долгий пристальный взгляд.
   – О чем это ты говоришь?
   – Райна могла делиться энергией, не разделяя кровь, – пояснил он. Его лицо отражало одновременно и отвращение, и вожделение, как будто он наслаждался некоторыми из шоу Райны вопреки себе. – Она водила руками по тебе, а потом по ее собственному телу. Это всегда заканчивалось трахом. Чем сильнее были раны, тем больше ей это нравилось, но когда она кончала, ты был здоров.
   Я повернулась к Стивену, потому что я не верила этому. Он кивнул.
   – Я видел, как она делает это.
   – Вы же не предлагаете ей… – Лоррейн не закончила ужасную мысль, но я была с ней согласна.
   – Я не вскрою вену, и уж конечно, я не собираюсь заниматься с ним сексом.
   – Ты не хочешь меня. – Голос Натаниеля был полон слез и страдания.
   – В этом нет ничего личного, – сказала я. – Я просто не увлекаюсь случайным сексом. – Вся эта беседа была слишком странной даже для меня.
   – Тогда Натаниель должен остаться здесь по крайней мере еще на сутки, – сказал Кевин. Он перекатывал сигарету в пальцах, говоря это.
   Стивен кивнул.
   – Так сказал доктор. Мы спросили, когда он говорил мне, что я могу идти домой сегодня же.
   – Не бросай меня, Стивен. – Натаниель потянулся в пространство между ними, как будто мог бы коснуться его.
   – Я не брошу тебя одного, Натаниель, без кого-то, кто мог бы позаботиться о тебе.
   Тэдди заговорил:
   – Одно то, что это кончалось сексом с Райной, не значит, что это должно заканчиваться таким же образом.
   Все мы воззрились на него.
   – Что ты имеешь в виду? – спросил Кевин.
   – Все кончалось сексом для Райны. Но исцеляло прикосновение. Я думаю, что мои раны были залечены прежде, чем мы перешли к остальному. – Только слышать, как он говорит что-то такое, имея шестидесятидюймовую грудь из чистых мускулов, заставляло мои мозги плавиться. Это было все равно, что обнаружить, что ваш лабрадор-ретривер заговорил. Вы просто не ожидали встретить мозги в такой большой упаковке.
   Кевин пожал плечами.
   – Ну, не знаю. Все, что я знаю – она излечила меня. Я не помню, когда мне стало лучше. Я помню только ее.
   – Есть ли в этой комнате кто-то, кто не спал с Райной? – спросила я.
   Единственный человек, кто поднял руку, была Лоррейн, но, зная Райну, даже это было спорно.
   – Боже мой.
   – Я думаю, что Анита могла бы излечить его без секса, только обнаженной кожей, – сказал Тэдди.
   Я начала говорить «нет», затем вспомнила обмен энергией с Жан-Клодом. Обнаженная кожа там тоже была важным условием. Возможно, это было то же самое.
   – Райна казалась уставшей после исцеления?
   Все мужчины покачали головами. По общему согласию, это, казалось, возбуждало ее, а не ослабляло. Конечно, это была Райна, а она была необычным щеночком даже для вервольфа.
   Я не хотела оставлять здесь Натаниеля, даже с вервольфами в качестве охраны. Я не доверяла Пэджетту.
   Кроме того, не было никакой гарантии, что фанатики, кто бы они ни были, не попытаются организовать еще одно нападение. Или нам всем надо было уходить, или всем оставаться. Мне нужно было посетить еще кучу мест преступлений. Я не могла просидеть здесь весь проклятый день.
   – Ладно, давайте попробуем, но у меня нет ни малейшего представления, с чего начать.
   Натаниель снова устроился в подушках с чем-то вроде ожидающей улыбки на лице. Как у ребенка, который ждет обещанное мороженое. Проблема в том, что мороженым была я.

Глава 37

   Кевин поставил стул под ручку двери, и мы были настолько в безопасности, насколько это было возможно. Я сказала Смиту, который стоял теперь по ту сторону двери, что мне нужно во всем разобраться, и меня оставили в покое. Меня считали детективом, так что копы будут ждать снаружи.
   Единственной проблемой был Пэджетт. Он остался бы из одного желания утвердить пошатнувшееся эго. Я наполовину ждала, что он попробует вмешаться. Единственным, что могло уберечь нас от него, был факт, что он захотел бы взломать дверь только в том случае, если ощутит, чем мы занимаемся, а он не хотел признавать своих способностей.
   Я встала у кровати. Натаниель смотрел на меня снизу вверх, взглядом настолько доверчивым, что это заставляло меня нервничать. Я отвернулась и обнаружила, что все остальные тоже глядят на меня.
   – Ну, парни, что теперь? Я никогда даже не видела, как это делается.
   Они все обменялись взглядами. Стивен сказал:
   – Я не знаю, сможем ли мы объяснить это тебе.
   Я кивнула.
   – Я знаю, с магией всегда так. У тебя либо получается, либо нет.
   – А это магия? – спросил Тэдди. – Или просто психическая способность?
   – Я не уверена, что есть разница, – сказала я. – Иногда я думаю, что единственное различие – то, что психическая способность – это что-то, что делаешь, не задумываясь, а магия требует специального ритуала, чтобы включить твои силы.
   – Ты с таким дерьмом больше имела дела, чем мы, – сказал Кевин. – Мы просто вервольфы, а не ведьмы.
   – Я не ведьма. Я – некромант.
   Он пожал плечами.
   – По мне – так одна дрянь.
   Он снова сел на стул, с которого начал было вставать, и раздавил сигарету в руке, как будто она была окурком, а его ладонь – пепельницей. Он нахмурился на меня. Я знала его не достаточно хорошо, чтобы судить уверенно, но он, казалось, нервничал.
   Я тоже. Я знала только два способа высвободить энергию: ритуал или секс. Секс занимал место ритуала, когда я была с Жан-Клодом или Ричардом. Но у меня не было никаких связей с Натаниелем.
   Никаких меток, никаких эмоций, ничего. Я не была его leoparde lionne на самом деле. Это все было ложью. Я ничего не могла сделать без определенного чувства к нему. Жалости было не достаточно.
   За моим плечом возник Тэдди.
   – Что не так, Анита?
   Я отошла бы в дальний угол и прошептала, но я знала, что Натаниель в любом случае услышит все в этой маленькой комнате.
   – Мне нужна хоть небольшая эмоции, от которой можно оттолкнуться.
   – Эмоция? – переспросил он.
   – Я не знаю Натаниеля. Я не чувствую к нему ничего, кроме жалости и долга. Ни того, ни другого не достаточно даже для начала.
   – Что тебе нужно? – Его глаза были очень серьезны. Интеллект в них был почти осязаем.
   Я попыталась выразить это словами и наконец произнесла:
   – Мне нужно что-то, чем можно заменить ритуал.
   – Райна не использовал ритуал, – сказал Кевин со своего стула.
   – Она использовала секс. Секс может заместить ритуал.
   – Ты вызвала силу в лупанаре в ту ночь с Ричардом, – сказал Стивен. – Вы не занимались сексом, но все же вызвали силу.
   – Но я… Я хотела Ричарда сексуально. Это своего рода энергия сама по себе.
   – Натаниель красив, – сказал Стивен.
   Я покачала головой.
   – Это никогда не было для меня так легко. Мне нужно больше, чем симпатичная мордочка.
   Стивен выскользнул из кровати в одном из этих запахивающихся больничных халатов, но халат не распахивался при ходьбе. Халат был обернут вокруг него будто простыня, ткани гораздо больше, чем было нужно – точно так же, как это было бы на мне. Один размер на деле никогда не подходит всем.
   Он попытался взять меня за руку, но я не позволила ему это сделать.
   – Можно, я тебе помогу?
   – В чем именно?
   Подозрительная. Кто, я?
   Он улыбнулся, почти снисходительной улыбкой. Так улыбаются мужчины девушкам, когда те делают что-то милое и девичье. Одна улыбка меня взбесила.
   – В чем проблема? – спросила я.
   – В тебе, – сказал он мягко. – Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда, не так ли?
   Я изучила его васильково-синие глаза и кивнула.
   – Намеренно – никогда —, – сказала я.
   – Тогда доверься мне. Позволь мне помочь тебе вызвать силу.
   – Как? – спросила я.
   Он взял мою руку в обе свои, и на этот раз я разрешила ему сделать это. Он потянул мою руку к Натаниелю и поместил кончики моих пальцев на его лоб. Его кожа была холодной. От одного прикосновения к его коже стало понятно, что ему было плохо.
   – Погладь его, – сказал Стивен.
   Я посмотрела на него, качая головой. Я отняла руку назад:
   – Не думаю.
   Натаниель начал что-то говорить, но Стивен положил палец ему на губы.
   – Нет, Натаниель. – Как будто он знал, что тот собирался сказать. Но он не мог знать наверняка, не так ли? Я могла бы в это поверить, если б Натаниель был из стаи, но он не был.
   – Закрой глаза, – сказал Стивен.
   – Ага, щас! – сказала я.
   – У нас нет времени для этого, – сказал Кевин.
   – Он прав, – сказал Тэдди. – Я понимаю ваше естественное нежелание, но копы в конце концов постучат в дверь.
   Если Натаниель не сможет уехать с нами, придется оставлять с ним людей для охраны, а значит, снова подвергать их опасности. Если мы будем все вместе где-нибудь еще, по крайней мере, мы не поставим под удар невинных полицейских, хотя большинство полицейских передернуло бы, если назвать их невинными.
   Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
   – Ладно, что у тебя за идея?
   – Закрой глаза, – сказал Стивен.
   Я нахмурилась на него. Он выглядел терпеливым, почти мученически-терпеливым, и я закрыла глаза.
   Он взял мою руку в свои ладони, и пока он не начал мягко разжимать мои пальцы, я не понимала, что сжала ее в кулак. Он начал массировать мою руку.
   Я сказала:
   – Перестань.
   – Тогда расслабься, – сказал он. – Больно не будет.
   – Я не боюсь, что будет больно, – сказала я.
   Он передвинулся и встал за моей спиной, так близко, что подол халата касался моих ног.
   – Но ты все еще напугана, – его голос упал почти до шепота. – Ты можешь использовать этот страх, чтобы вызвать силу?
   Кровь стучала у меня в висках, и я была напугана, но это был не тот страх. Страх, который овладевает вами в критических ситуациях, может вызвать энергию почти без усилия. Это же был страх, который удерживает вас от прыжка из исправного самолета даже при том, что вы решили это сделать. Не нездоровый страх, но в случае необходимости он прикрывает спину.
   – Нет, – сказала я.
   – Тогда давай от него избавимся, – сказал он. Он мягко коснулся моих рук и усадил меня на край постели.
   Натаниель издал короткий протестующий звук, как будто это причинило ему боль.
   Я открыла глаза, и Стивен сказал:
   – Закрой их.
   Это было самым близким к приказу, что я когда-либо слышала от него. Я послушно закрыла глаза.
   Он взял мои руки и приложил кончики пальцев к обеим сторонам лица Натаниеля.
   – Кожа на висках такая мягкая. – Он провел мои пальцы мягким зигзагообразным движением по лицу Натаниеля, пальцы скользили с двух сторон, как будто я была слепой и старалась запомнить его черты.
   Он передвинул мои руки в волосы Натаниеля. Они были шелковистыми, невероятно мягкими. Как атлас на ощупь. Я погрузила руки в это мягкое тепло, опустила в них лицо и вдохнула их аромат. Там был слабый медицинский запах. Я зарылась лицом в атласный пух его волос и нашла под этим всем его собственный запах. Он пах ванилью, а еще ниже был аромат леса, полей, и меха. Он не принадлежал к стае, но запах был похож. От него пахло домом. Что-то щелкнуло глубоко внутри меня, словно нажали на выключатель.
   Я открыла глаза и знала, что делать, как делать, я хотела это сделать. Очень смутно я осознала, что Стивен давно убрал руки.
   Я посмотрела вниз, в сиреневые глаза Натаниеля, и нагнулась к этому изумительному взгляду. Я коснулась его губ моими в целомудренном поцелуе, и одно легкое прикосновение принесло силу теплым, покалывающим кожу потоком. Она изливалась из меня как вода, теплая, успокаивающая, наполняющая. Но одной силы было не достаточно. Нужно было направить ее, руководить ею, и я знала, как это сделать, как будто делала это раньше. Я не подвергала это сомнению, не хотела спрашивать.
   Я попробовала провести рукой по его груди, но ее закрывал халат. Натаниель был маленьким, как Стивен, как я. Халат был завязан спереди, не сзади. Моя рука нашла вырез и заскользила по голой коже. Скользила, пока я не нащупала рану.
   Я села верхом на ноги Натаниеля. Он издал еще один короткий болезненный звук, и мне это понравилось. Я встала на колени, так что мои ноги касались его тела только внутренней поверхностью бедер. Я стащила с него простыню и развязала халат, обнажая его. Швы выделялись на его бледной коже тонкой темной линией, которая бежала от одного бедра до другого. Жуткая рана, смертельная рана.
   Ниже талии на нем ничего не было. Больницы всегда раздевают нас, оставляя нас такими беззащитными, насколько это возможно. Вид его обнаженного тела должен был остановить меня на моем пути. В какой-то степени, это шокировало меня. Я не ожидала такого, но было слишком поздно.
   Силе было все равно. Я легко провела пальцами по швам.
   Натаниель закричал, только отчасти от боли. Он был в полу-эрекции еще до того, как я опустила лицо ко швам. Я облизала рану, как собака, долгой, медленной лаской. Он был больше, чем в полу-эрекции, когда я подняла лицо, чтобы видеть его глаза, смотрящие вниз на меня. Я знала в тот момент, что я могла бы иметь его, что он хотел, чтобы я сделала этот последний шаг.
   Я чувствовала остальных в комнате будто гул энергии, вибрирующий фон к энергии внутри меня. Я никогда не интересовалась случайным сексом, но запах и ощущение тела Натаниеля это почти пересилили. Я никогда в жизни так не хотела незнакомца. Но желание – это только соблазн. Вы не обязаны ему поддаваться. Я поднялась над ним на коленях, положила ладони на гладкие кости его бедер, провела руками к середине разреза. Когда мои руки соприкоснулись, я положила их одну на другую и нажала. Не мышцами или плотью, а энергией. Я посылала эту теплую, растущую силу в его тело.
   Он задохнулся, спина выгнулась подо мной, руки сжались на моих предплечьях, пальцы содрогались на моей голой коже.
   Это было похоже на сглаживание дефектов у зомби, только эта плоть была теплой и живой, и я не могла видеть воочию то, что исправляла. Но я могла это чувствовать. Я могла чувствовать его тело, гладкое и твердое, лаская места, которых не должны были касаться никакие руки. Перекатывая их в моих пальцах, наполняя его растущим, стремительным теплом из глубины меня. Оно лилось из моих рук, моих ладоней – в него. Тепло разливалось по его телу, по моему телу, пока не стало похоже на жар, бежало по коже, соединяя наши тела в единство тепла и плоти, и прилив энергии все усиливался. Сила росла, пока я не закрыла глаза, но даже тьма была пробита яркостью, белыми цветами, взрывающимися под веками.
   Мое дыхание стало прерывистым, слишком быстрым, поверхостным. Я открыла глаза и посмотрела на лицо Натаниеля. Его дыхание было таким же, как мое. Я заставила нас замедлиться, заставила его дыхание замедлиться. Я могла чувствовать его сердце, как будто я ласкала его, держа в руках. Я могла бы коснуться любой его части. Я могла бы забрать любую его часть. Я чувствовала запах крови под его кожей и хотела попробовать ее на вкус.
   Он был уже здоров, когда я опустилась на него, прижала губы к его губам. Я повернула его лицо на бок и целовала шею, пока не почувствовала биение пульса под кожей. Я лизнула кожу, но этого было мало. Я поместила губы над бьющейся жилкой и мягко прикусила кожу, пока не смогла держать ее, трепещущую, во рту. Я хотела укусить глубже и сильнее, пока не потечет кровь. Я хотела этого. Я смутно осознавала, что Жан-Клод проснулся. Это его голод я чувствовала, его нужду. Но не его нужда заставляла меня оседлать тело Натаниеля. Даже не моя.
   Я помнила тело Натаниеля, а я никогда не встречала его прежде. Я знала его на вкус. Чувствовала его, как может чувствовать только давний любовник. Не мои воспоминания. Не моя энергия.
   Я соскользнула с Натаниеля, попыталась сползти с кровати, и упала на колени. Я не могла встать, не сразу. Ричард сказал, пока существует стая, Райна не уйдет. Я не понимала, что он имел в виду, до сих пор. Я вызвала суку из ада, привела ее, и очень хорошо проводила время, делая это.
   Но я знала кое-что еще, что-то такое, чего Райна не делала. Я не могла бы упрекнуть ее за это. Я знала, как излечить тело Натаниеля, но я также знала, как порвать его на части. Все, что вы можете починить, вы можете сломать. Когда я держала его сердце своей бесплотной рукой, в какую-то долю секунды, было темное побуждение сжать эту руку, сокрушить эту пульсирующую, бьющуюся мышцу, пока не вытечет кровь и его жизнь не остановится. Момент, мгновение ока, порыв настолько злобный, что испугал даже меня. Я хотела бы обвинить в нем суку из ада, но что-то говорило мне, что эта частица тьмы была целиком моей. И только рука Стивена, зажавшая мне рот, удержала меня от вопля.

Глава 38

   Ладонь Стивена заглушила вопль и превратила его в стон. Он прижал меня к себе так крепко, будто боялся того, что я натворю, если вырвусь. Я не была настолько уверена в себе. Больше всего на свете мне хотелось сбежать. Бежать, пока не избавлюсь от мыслей, от ощущений, от всего, что во мне поднялось. Но, как и Ричард, я не могла сбежать от себя самой. Эта мысль заставила меня перестать вырываться и замереть в руках у Стивена.
   – Ты как, нормально? – спросил он мягко.
   Я кивнула.
   Его рука отодвинулась от моих губ, медленно, как будто он не был уверен, что я услышала или поняла его.
   Я осела в его руках, почти опустившись на пол.
   Он погладил мое лицо, несколько раз, как успокаивают больного ребенка. Он не спрашивал, что было не так. Никто из них не спрашивал.
   Натаниель встал на колени возле нас. Ему не просто стало лучше – он выглядел здоровым. Он улыбался, красивый мальчишеской, незаконченной красотой. Если подстричь волосы и изменить выражение глаз, он походил бы на полузащитника школьной футбольной команды, который бегает на свидания с соседской принцессой.
   Факт, что я почти лежала на нем две минуты назад, вызвал прилив краски, и я уткнулась лицом в плечо Стивена. Я не хотела смотреть в это юное, красивое лицо и понимать, как близко я была к тому, чтобы с ним переспать. То, что я все еще помнила его тело в деталях, которых никогда сама не касалась, не помогало делу. Райна умерла, но не канула в лету.
   Я чувствовала движение. Вибрирующая энергия оборотней приближалась. Не понимая головы, я знала, что они собрались вокруг меня. Энергия сжималась, как сужающийся круг. Было трудно дышать.
   Я ощутила чье-то осторожное прикосновение к своему лицу. Я повернула голову настолько, чтобы увидеть Кевина в дюйме от меня. Я ждала, что это будет Натаниель. Большие руки Тэдди погладили мои голые руки. Он поднес свои ладони к лицу.
   – Ты пахнешь стаей.
   Лоррейн лежала на спине, глядя на меня глазами, ставшими странными и волчьими.
   – Она пахнет, как Райна.
   Она повернула лицо так, чтобы ее губы касались моего колена, обтянутого джинсами.
   Я знала, что если бы я позволила, мы могли бы уснуть одной большой общей кучей, словно выводок щенков. Знала, что касания были частью того, что объединяло стаю, как взаимный груминг (Чистка шерсти – прим. переводчика) у приматов. Прикосновение, утешение. Оно не должно было иметь сексуальную окраску – в обратом была заслуга Райны. Они были волками, но они были еще и людьми, и это делало их приматами. На самом деле два зверя, а не один.
   Кевин положил голову мне на колени, щекой опираясь на мою ногу. Я не могла видеть его глаза, чтобы сказать, стали ли они волчьими. Его голос был густым и низким.
   – Вот теперь мне определенно надо покурить.
   Это заставило меня рассмеяться. Как только я начала смеяться, я уже не могла остановиться. Я смеялась, пока по щекам не побежали слезы. Вервольфы водили по мне руками вверх и вниз, терлись лицами о мою обнаженную кожу. Они впитывали мой запах, купались в томном аромате Райны.
   Отмечали меня своим запахом.
   Стивен поцеловал меня в щеку, как целуют сестру.
   – С тобой все хорошо? – Было трудно вспомнить, но, кажется, он уже спрашивал.
   Я кивнула.
   – Да. – Мой голос казался тонким и отдаленным. Я поняла, что была на грани шока. Не слишком хорошо.
   Стивен отогнал от меня волков. Они двигались томно, как будто энергия, которую мы вызвали, была чем-то вроде наркотика, а может, лучшей аналогией был секс. Я не знала. Я даже не была уверена, что мне хочется знать.
   – Ричард сказал, что Райна не ушла, пока жива стая. Это и есть то, что он имел в виду? – спросила я.
   – Да, – сказал Стивен, – хотя я никогда не слышал о том, чтобы не член стаи был способен сделать то, что ты только что сделала. Духи мертвых должны бы входить только в лукои.
   – Духи мертвых, – сказала я. – Ты хочешь сказать, что у вас нет своего имени для них?
   – Они – Мунины, – сказал Стивен.
   Это почти заставило меня снова рассмеяться.
   – Мунин – Память, ворон Одина.
   Он кивнул.
   – Да.
   – Что именно это было, или есть? Это был не призрак. Я знаю, как ощущаются призраки.
   – Ты чувствовала одного из них, – сказал Стивен. – Это – лучшее объяснение, которое я могу дать.
   – Это энергия, – сказал Тэдди. – Энергия не создается и не уничтожается. Она существует. У нас есть энергия каждого, кто когда-либо был в стае.
   – Вы не имеете в виду всех лукои, ведь нет?
   – Нет, – сказал он, – но от первого члена нашей стаи до нынешних, все они с нами.
   – Не все, – заметила Лоррейн.
   Он кивнул.
   – Иногда один из нас погибал случайно, и тело не могло быть найдено и разделено. Тогда все, чем он был, все его знания, его сила – были для нас потеряны.
   Кевин вернулся на прежнее место, но остался на полу, опершись плечами на сиденье стула.
   – Иногда, – сказал он, – мы решаем не питаться. Это что-то вроде отвержения, изгнания. Стая отвергает кого-то в смерти, как и в жизни.
   – Почему вы не отвергли Райну? Она была извращенной сукой и садисткой.
   – Это было решением Ричарда, – сказал Тэдди. – Он думал, что отвергнув ее тело в тот последний раз, он пойдет против воли некоторых из членов стаи, кто не искренне встал на его сторону. Он был прав, но… Сейчас она в нас.
   – Она сильна, – сказала Лоррейн, и вздрогнула. – Достаточно сильна, чтобы завладеть более слабым волком.
   – Бабушкины сказки, – отмахнулся Кевин. – Она мертва. Ее сила жива, но только когда ее вызывают.
   – Я не вызывала ее, – сказала я.
   – Мы могли это сделать, – тихо сказал Стивен. Он лег на спину на пол, руками прикрыв глаза, как будто смотреть было для него невыносимо.
   – О чем ты?
   – Я имею в виду, что мы никогда не видели, чтобы кто-то, кроме Райны, делал то, что ты делала только что. Я думал о ней, вспоминал.
   – Я тоже, – сказал Кевин.
   – Да, – сказал Тэдди. Он отодвинулся к дальней стене, словно вблизи меня не доверял себе.
   Лоррейн переместилась к нему, сев так, чтобы их тела слегка касались. Успокаивающая близость.
   – Я тоже думала о ней. Радовалась, что ее здесь нет. Была счастлива, что это Анита. – Она обхватила себя руками, будто замерзла, и Тэдди обнял ее мускулистой рукой, прижал еще ближе к себе, зарылся лицом в ее волосы.
   – А я совсем не думал о Райне, – сказал Натаниель. Он, все еще на четвереньках, крался ко мне.
   – Не прикасайся ко мне, – сказала я.
   Он перекатился на спину, больше всего похожий на большого котика-мурлыку, желающего, чтобы ему почесали животик. Он потянулся всем телом, от ног до кончиков пальцев, засмеялся и перекатился на живот, опираясь на локти. Он взглянул вверх, на меня, длинные густые каштановые волосы занавесом закрыли его лицо. Взгляд сиреневых глаз остановился на мне, звериный и почти пугающий. Он лежал в облаке волос и энергии. Глаза не отрывались от моего лица, и я поняла, что он со мной заигрывал. Не совсем соблазнял, но заигрывал. Это было иное, и едва ли не более выводило из равновесия.
   Натаниелю удавалось одновременно походить на ребенка и домашнюю киску, и все же быть взрослым мужчиной. Вы не знали, погладить его по головке, почесать ему животик или поцеловать его. Все три варианта, казалось, были равно доступны. Мне стало мучительно неловко.
   Я вскарабкалась на ноги, воспользовавшись кроватью как опорой. Убедившись, что смогу сделать шаг, не свалившись, я отпустила кровать. Меня слегка пошатывало, но не слишком. Я могла идти.
   Здорово, потому что я хотела побыстрее отсюда убраться.
   – Что ты предлагаешь нам делать? – спросил Стивен.
   – Езжайте ко мне домой. Жан-Клод там, и Ричард тоже.
   – Как насчет его? – спросил Кевин.
   Натаниель поднял голову, достаточно, чтобы видеть нас всех. Он не сказал ничего, не просил ни о чем, но я чувствовала вкус его пульса. Я знала, что он был напуган. Боялся, что его снова оставят одного. Я надеялась, что эта эмпатия к его переживаниям не станет постоянной. У меня в голове крутилось достаточно мужчин и без того, чтобы добавить еще одного.
   – Возьмете его с собой, – сказала я. – Леопарды мои, как и вы.
   – Его нужно защищать и обращаться с ним, как с членом стаи? – спросил Кевин.
   Я потерла виски. У меня начинала болеть голова.
   – Да, да. Я дала ему мою защиту. Любой из леопардов, кто хочет моей защиты, может ее получить.