Гамильтон Лорел. Всесожжение

   – Я пристрелила ее, Ирвинг. По закону стаи, как мне сказали, использование огнестрельного оружия не допускается при вызове. Я сжульничала.
   – Ты наша лупа не потому, что убила Райну, а потому что Ричард ввел тебя в стаю, как свою спутницу.
   Я покачала головой.
   – Мы больше не встречаемся, Ирвинг.
   – Но Ричард не выбрал новую, Анита. А пока не выбрал, это ты.
   Ричард был высок, смугл, красив, честен, правдив, храбр. Он был совершенством… кроме того, что был вервольфом. Но даже это было простительно, или я думала так. Пока не увидела его в действии. Увидела трапезу целиком. Мясо было сыровато и еще дергалось, а соус – слишком кровавым.
   И теперь я встречалась только с Жан-Клодом. Не уверена, что свидания с главой вампиров города были продвижением по сравнению со свиданиями с главой вервольфов, но я сделала свой выбор. Именно бледные руки Жан-Клода ласкали мое тело. Его черные волосы касались моей подушки. В его полночно-синие глаза я смотрела, когда мы занимались любовью. Хорошие девочки не занимаются сексом до свадьбы, особенно с бессмертными. И я не думаю, что хороших девочек мучают сожаления из-за бывшего бойфренда А, которому они предпочли бойфренда Б. Может быть, я ошибалась. Мы с Ричардом избегали друг друга, как могли. Так продолжалось уже больше шести недель. И вот он уехал из города. И теперь стало довольно просто избегать друг друга.
   – Даже не спрашиваю, о чем ты думаешь, – сказал Ирвинг, – подозреваю, что знаю и так.
   – Не будь таким умным, черт возьми, – сказала я.
   Он развел руки.
   – Издержки профессии.
   Это заставило меня рассмеяться.
   – Итак, Сильви запретила всем помогать леопардам. Так почему это не коснулось Стивена?
   – Он пошел против ее прямых приказов, Анита. Для любого на таком же низком положении в стае, на котором находится Стивен, это означает хорошую трепку. Но Сильви это не впечатлит. Она вздрючит его, и не разрешит никому прийти поухаживать за ним. Я ее хорошо знаю.
   – Я не могу сидеть тут круглые сутки, Ирвинг.
   – Они поправятся где-то через день.
   Я нахмурилась.
   – Я не могу остаться здесь на два дня.
   Он отвернулся, и подошел к кровати Стивена. Смотря на спящего, он сжимал и разжимал руки перед собой.
   Я подошла и тронула Ирвинга за руку.
   – Что ты хочешь мне сказать?
   Он потряс головой.
   – Не понимаю, о чем ты.
   Я развернула его, заставив смотреть мне в глаза.
   – Говори, Ирвинг.
   – Ты не оборотень, Анита. И ты не встречаешься больше с Ричардом. Тебе нужно уйти из этого мира, а не ввязываться в него все дальше.
   Он выглядел так серьезно, почти торжественно, что я испугалась.
   – Ирвинг, в чем дело?
   Он просто покачал головой.
   Я схватила его за обе руки, и заставила себя не начать его трясти.
   – Что ты скрываешь?
   – Есть способ заставить стаю охранять Стивена и Натаниеля.
   Я сделала шаг назад.
   – Слушаю.
   – Ты выше Сильви по рангу.
   – Я не обротень, Ирвинг. И даже не подружка вожака.
   – Ты больше, чем это, Анита, и ты сама это знаешь. Ты убила некоторых из нас. Ты убиваешь просто и без угрызений совести. Стая это уважает.
   – Боже, Ирвинг, что за всеобщее признание!
   – Ты плохо себя чувствуешь из-за того, что убила Райну? Ты потеряла сон из-за Габриеля?
   – Я убила Райну, потому что она пыталась убить меня. И убила Габриеля по той же самой причине, самооборона. Так что нет, я не потеряла сон.
   – Стая уважает тебя, Анита. И если ты сможешь найти членов стаи, про которых все и так знают, что они оборотни, и убедить их, что ты значительно страшнее, чем Сильви, то они будут охранять и Стивена, и Габриеля.
   – Я не страшнее Сильви, Ирвинг. Я не могу выбить из них послушание. А она может.
   – Но ты можешь убить их, – сказал он очень спокойно, глядя мне в лицо с ожиданием, как я отреагирую.
   Я открыла и закрыла рот.
   – Что ты пытаешься мне подсказать сделать, Ирвинг?
   Он покачал головой.
   – Ничего. Забудь, что я сказал. Я не должен был это говорить. Просто оставь здесь побольше полиции, и езжай домой, Анита. Уходи от этого, пока еще можешь.
   – Что происходит, Ирвинг? С Сильви могут быть проблемы?
   Он посмотрел на меня. Его обычно веселый взгляд был задумчив, торжественен. Он снова покачал головой.
   – Мне нужно идти, Анита.
   Я схватила его за руку.
   – Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь мне, в чем дело.
   Он повернулся ко мне медленно и с неохотой. Я отпустила его и сделала шаг назад.
   – Говори.
   – Сильви бросала вызов любому в стае, кто был выше нее по рангу, и каждый раз побеждала.
   Я посмотрела на него.
   – Ну и что?
   – Ты отдаешь себе отчет, насколько это необычно для женщины – пробивать себе путь наверх, и становиться второй? В ней всего-то пять футов, шесть дюймов, она тонкая. Хочешь узнать, как она побеждала?
   – Ты становишься скрытным, Ирвинг. Это на тебя не похоже. Я не собираюсь играть с тобой в угадайку.
   Просто скажи мне.
   – Он убила первых двоих, с кем дралась. Ей не обязательно было делать это. Она так решила. Следующие трое, которым она бросила вызов, не приняли его и просто согласились признать ее доминантой по отношению к себе. Они не хотели рисковать жизнью.
   – Очень практично, – сказала я.
   Он кивнул.
   – И с Сильви всегда так. Для вызовов она выбрала членов одного из внутренних кругов. Она слишком мала, чтобы быть одной из крутых, кроме того, я думаю, она боялась Джамиля, и Шанг-Да.
   – Джамиля? Ричард не прогнал его? Он же был одним из подхалимов Маркуса и Райны?
   Ирвинг пожал плечами.
   – Ричард решил, что перемены пройдут проще, если он оставит на местах некоторых из старой гвардии.
   Я покачала головой.
   – Джамиля надо было выкинуть или убить.
   – Может и так, но, похоже, что он поддерживает Ричарда. Думаю, он сильно удивился, когда его не убили.
   Ричард заслужил эту преданность.
   – Не думала, что у Джамиля есть хоть какая-нибудь преданность, – сказала я.
   – Никто не думал. Сильви дралась, и заняла место Гери, второго в стае.
   – Она убила ради этого?
   – Что удивительно, нет.
   – Окей, Сильви строит стаю. Она вторая по рангу. Отлично, и что дальше?
   – Мне кажется, она хочет быть Ульфриком, Анита. Она хочет на место Ричарда.
   Я уставилась на него.
   – Но есть только один способ стать Ульфриком, Ирвинг.
   – Убить старого короля, – сказал Ирвинг, – да, думаю, Сильви это знает.
   – Не видела, как она дерется, но я видела, каков в деле Ричард. Он весит фунтов на сто больше нее, и все эти фунты – мускулы. Он очень хорош. Она не может победить его в честной схватке, ведь так?
   – Ричард как будто ранен, Анита. Из него будто вынули сердце. Я думаю, если она бросит вызов и действительно захочет этого – она победит.
   – Что ты хочешь сказать? Что он в депрессии? – спросила я.
   – Больше, чем в депрессии. Ты знаешь, как он ненавидит быть одним из монстров. Он никого не убивал кроме Маркуса. Он не может простить себя.
   – Откуда ты все это знаешь?
   – Я слушаю. Из репортеров выходят благодарные слушатели.
   Мы стояли и смотрели друг на друга.
   – Рассказывай остальное.
   Ирвинг опустил глаза, потом снова посмотрел на меня.
   – Он не говорит со мной про тебя. Единственное, что он сказал – что даже ты не смогла принять то, кто он есть. Даже ты, Палач, была в ужасе.
   Настала моя очередь опускать глаза.
   – Я не хотела.
   – Мы не можем изменить то, что чувствуем, – сказал Ирвинг.
   Мы встретились глазами.
   – Я бы изменила, если бы могла.
   – Верю тебе.
   – Я не хочу, чтобы Ричард погиб.
   – Никто не хочет. Я боюсь того, что может натворить Сильви, если некому будет ее остановить.
   Он подошел к другой кровати.
   – Первое, что она приказала бы сделать – охотиться на верлеопардов. Мы бы истребили их.
   Я сделала глубокий вздох.
   – Я не могу изменить то, что я чувствую по поводу того, что я видела, Ирвинг. Я видела, как Ричард съел Маркуса.
   Я пересекла комнату, качая головой.
   – Чем я могу помочь?
   – Созови стаю, и потребуй, чтобы они признали тебя своей lupa. Заставь нескольких из них явиться сюда и охранять обоих мальчиков вопреки приказам Сильви. Но ты должна будешь взять их под свою защиту. Ты должна будешь пообещать им, что она их не тронет, и что ты за этим проследишь.
   – Если я это сделаю, и Сильви это не понравится, мне придется ее убить. Будет похоже, как будто я провоцирую ее. Это слишком преднамеренно даже для меня.
   Он покачал головой.
   – Я прошу тебя быть нашей лупой. Быть лупой Ричарда. Показать Сильви, что если она не перестанет нарываться, то Ричард, может, ее и не убьет, но это сделаешь ты.
   Я вздохнула:
   – Черт.
   – Прости, Анита. Я бы ничего и не сказал, но… – Мне надо было это знать, – сказала я и порывисто обняла его. Он замер в удивлении, а потом обнял меня тоже.
   – Это за что?
   – За то, что рассказал. Знаю, что Ричарду бы это не понравилось.
   Его улыбка выцвела.
   – Ричард наказал двоих с тех пор, как стал главным. Они усомнились в его авторитете, большое дело, и чуть не убил их.
   – Как? – спросила я.
   – Он исполосовал их, Анита. Он был как будто кто-то другой, что-то другое.
   – Ричард не делает таких вещей.
   – Теперь делает, хоть и не все время. В основном, он в порядке, но затем он вдруг переключается и впадает в ярость. И я не хочу оказаться поблизости, когда это происходит.
   – Ему сильно поплохело? – спросила я.
   – Ему приходится принять, кто он есть, Анита. Он должен принять своего зверя, или он просто сведет себя с ума.
   Я покачала головой.
   – Я не могу помочь ему полюбить его звериную часть. И сама не могу принять ее.
   Ирвинг пожал плечами.
   – Не так уж плохо быть в меху, Анита. Есть вещи и похуже… типа быть ходячим мертвецом.
   Я нахмурилась.
   – Выметайся, Ирвинг, и спасибо, что рассказал.
   – Надеюсь, через недельку ты еще будешь благодарна.
   – Я тоже надеюсь.
   Ирвинг дал мне несколько телефонных номеров и ушел. Не хотел оставаться слишком долго. Кто-нибудь мог заподозрить в нем больше, чем просто репортера. Но никого, похоже, не волновала моя репутация. Я поднимала зомби, убивала вампиров и встречалась с Мастером Города. Если люди начнут подозревать, что я еще и оборотень, то какая, в общем-то, разница?
   Ирвинг дал мне три имени смирных членов стаи, которые были достаточно крепки, чтобы исполнить роль телохранителей, и достаточно слабы, чтобы я легко сумела их запугать. Мне не хотелось этого делать. Стая была основана на повиновении: кнут и пряник, в основном – кнут. Если те, кого я позову, откажутся подчиняться, мне придется их наказать, иначе – я не лупа, я не достаточно сильна стоять спиной к спине с Ричардом. Конечно, он скорее всего не обрадуется. Похоже, он начал меня ненавидеть. И я не винила его в этом. Он ненавидел бы меня, и если бы я вмешалась.
   Но дело было не только в Ричарде. Еще был Стивен. Он однажды спас мне жизнь, и я до сих пор не вернула долг. И он был одним из тех людей, кто был вечной жертвой, до сегодняшнего дня. Да, Зейн чуть не убил его, но смысл не в этом. Он поставил дружбу превыше преданности стае. Что означает, что Сильви может отказать ему в покровительстве стаи. И он станет, как все верлеопарды, закуской для любого желающего. Я не могла позволить этому случиться.
   Стивен может умереть. Ричард может умереть. Может, мне придется убить Сильви. Может, мне придется покалечить или убить несколько членов стаи, чтобы настоять на своем. Может, может, может. Черт возьми.
   Я никогда не убивала раньше, кроме случаев самозащиты или если мстила. Положа руку на сердце, это было бы началом преднамеренных хладнокровных убийств. Может быть, не формально, но я знала, что дай только волю. Это как принцип домино. Все костяшки стоят прямо и неподвижно, пока вы не роняете одну из них. И вот их уже не остановить. И все бы закончилось новым раскладом: Ричард устойчиво держит власть, Стивен и верлеопарды в безопасности, Сильви свергнута или мертва. Первые три установки должны были выполниться. Но все зависело от Сильви, как выйдет с последней. Сурово, но справедливо. Конечно, была еще одна возможность: Сильви могла убить меня. Это бы снова открывало ей дорогу ко всему. Сильви не была совершенно безжалостной, но она не потерпела бы никого на своем пути. Эта черта у нас с ней была общая.
   Нет, я не безжалостна. Если бы была, я бы просто позвала Сильви на встречу и пристрелила бы ее. Но я пока еще не стала совершенным социопатом. Милосердие может сыграть с вами злую шутку, но иногда это все, что делает нас людьми.
   Я взялась за телефон. Для начала я выбрала мужское имя, Кевин, фамилии не было. Его голос был сонным и сиплым, как будто он курил.
   – Кто это, черт побери?
   – Мило, – сказала я, – очень мило.
   – Кто это?
   – Это Анита Блейк. Ты знаешь, кто я?
   Когда пытаетесь угрожать, меньше – значит больше. Я и Клинт Иствуд. Он не отвечал секунд тридцать, и молчание наслаивалось. Его дыхание участилось. Я почти могла слышать, как бьется его сердце.
   Он ответил так, как будто привык к странным телефонным звонкам и делам стаи.
   – Ты наша лупа.
   – Очень хорошо, Кевин, очень хорошо, – снисходительность тоже работала.
   Он прокашлялся.
   – Чего ты хочешь?
   – Я хочу, чтобы ты приехал в Университетскую Больницу Сент-Луиса. Стивен и Натаниель ранены. И я хочу, чтобы ты их охранял.
   – Натаниель – один из леопардов.
   – Именно так.
   – Сильви запретила нам помогать верлеопардам.
   – Сильви ваша лупа?
   Вопросы тоже хороши, но только если знаете на них ответ. Если вы задаете вопросы, а ответы вас удивляют, то выглядит это глуповато. Трудно выглядеть угрожающе, если вы кажетесь плохо информированным.
   Он безмолвствовал ровно секунду.
   – Нет.
   – А кто?
   Я услышала, как он сглотнул.
   – Ты.
   – Я выше нее по рангу?
   – Ты знаешь, что да.
   – Тогда тащи сюда свою задницу, и делай так, как я говорю.
   – Сильви накажет меня, лупа. Правда… – Я прослежу, чтобы она этого не сделала.
   – Ты просто человек и подружка Ричарда. Ты не сможешь сразиться с Сильви и остаться в живых.
   – Ты прав, Кевин. Я не могу сразиться с Сильви, но я могу ее убить.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Если она накажет тебя за помощь мне, я убью ее.
   – Ты не серьезно… Я вздохнула.
   – Послушай, Кевин, я видела Сильви. И когда я говорю, что смогу приставить пистолет к ее голове и нажать на курок, можешь мне поверить. Я могу убить и убью Сильви, если она заставит меня. Никаких шуток, никакого блефа, никаких игр.
   Я заслушалась саму себя. Мой голос звучал устало, почти скучно, и так серьезно, что это было пугающе.
   – Хорошо, я все сделаю. Но если ты не сдержишь слово, она может убить меня.
   – Ты под моей защитой, Кевин, а я знаю, что это значит в стае.
   – Это значит, что я должен признать тебя доминантой, – сказал он.
   – И еще это значит, что если кто-нибудь бросит тебе вызов, то я смогу помочь тебе драться. Это похоже на честную сделку.
   Телефонную линию снова наполнило молчание. Его дыхание замедлилось, стало более глубоким.
   – Обещай, что ты не допустишь, чтобы меня убили.
   – Я не могу этого обещать, Кевин, но я могу пообещать, что если Сильви убьет тебя, я убью ее за тебя.
   Опять тишина, на этот раз чуть меньше.
   – В это я верю. Буду в больнице минут через сорок, или меньше.
   – Спасибо, жду.
   Я повесила трубку, затем сделала еще два звонка. Все согласились приехать. Я провела черту на песке между собой и Сильви. И ей это вряд ли понравится, даже наверняка не понравится. Не могу ее в этом винить. На ее месте, я бы ужасно разозлилась. Но ей лучше оставить Ричарда в покое. Ирвинг сказал, что Ричард будто ранен, словно из него вынули сердце. И я поучаствовала в этом. Я нарезала его сердце на крошечные кусочки, и плясала на них. Не нарочно. Намерения у меня были самые лучшие, но вы знаете, что говорят про благие намерения. Я не могла любить Ричарда, но я могла убить за него. Убийство было более практичным из этих двух даров. А в последнее время я стала очень-очень практичной.

Глава 6

   Сержант Рудольф Сторр прибыл раньше, чем новоявленные сиделки из числа вервольфов. Я сама его вызвала.
   Он был главным в Региональной Группе по Расследованию Противоестественных Случаев и Мистики, РГРПСМ. Многие звали нас просто ПСМ – от "покойся с миром". По крайней мере, они знали, кто мы есть на самом деле.
   Дольф ростом шесть футов, семь дюймов, сложен как профессиональный рестлер, но выглядеть внушительно его заставляют не только его размеры. Он взял под свое начало команду, которую создали не всерьез, просто чтобы успокоить либералов, и заставил ее работать. РГРПСМ раскрыла больше противоестественных преступления за последние три года, чем любое другое полицейское подразделение. Включая ФБР. Дольфа даже приглашали читать лекцию в Квантико. Не так уж плохо для того, кому дали его команду в качестве наказания. Дольф не был оптимистом, да и редкие копы оптимисты, но дайте ему лимоны, и он сделает из них чертовски вкусный лимонад.
   Он закрыл за собой дверь и уставился на меня сверху вниз.
   – Врач сказал, что здесь мой детектив. А я вижу только тебя.
   – Я никому и не говорила, что я детектив. Я сказала, что я в составе команды. А они придумали остальное.
   Он покачал головой. Черные волосы падали на уши. Ему давно было пора подстричься.
   – Если играешь в копа, почему ты не наорала на охранника, который должен был стоять у дверей?
   Я улыбнулась.
   – Подумала, что должна оставить хоть какую-нибудь работу тебе. Подозреваю, что теперь он знает, какой он плохой мальчик.
   – Об этом я позаботился, – сказал Дольф.
   Он остался стоять у двери. Я – сидеть в кресле. Собственно, я даже не наставила на него пистолет. И была этому очень рада. Он смотрел на меня довольно жестко и без пистолета.
   – Что происходит, Анита?
   – Ты знаешь то же, что и я, – сказала я.
   – И каким образом ты, как всегда, оказалась на месте преступления?
   – Мне позвонил Стивен.
   – Рассказывай, – сказал он.
   Я рассказала. Я даже не пропустила часть про сутенерство. Я хотела, чтобы это прекратили. А копы дивно хороши в пресечении преступлений, если рассказать им правду. Я не упомянула только некоторое, например, что мне пришлось убить вожака верлеопардов. Собственно, это единственное, о чем я не рассказала, а для меня это было почти то же самое, что быть абсолютно честной.
   Дольф моргал, и заносил все это в свой верный блокнот.
   – Ты утверждаешь, что потерпевший сам разрешил кому-то проделать все это с ним?
   Я покачала головой.
   – Не думаю, что все так просто. Я думаю, он знал, когда шел туда, что его свяжут. Он знал, что там будет секс и боль, но я не думаю, что он знал, насколько близко они подойдут к убийству. Врачам пришлось практически заново закачивать в него кровь. Его тело впадало в шок быстрее, чем восстанавливалось.
   – Я слышал об оборотнях, которые излечивались от более серьезных ран, чем эти, – сказал Дольф.
   Я пожала плечами.
   – Некоторые люди выздоравливают быстрее других даже среди ликантропов. Натаниель довольно низко в системе силы, как мне сказали. Возможно, из-за того, что он слаб, он и не излечивается так хорошо, – я развела руки, – я не знаю.
   Дольф просмотрел свои записи.
   – Кто-то бросил его, замотанного в простыню, перед входом в больницу. Никто ничего не видел. Он просто появился.
   – Никто никогда ничего не видит, Дольф. Это же правило?
   Он наградил меня скупой улыбкой. Было так приятно увидеть улыбку. Последнее время Дольф не очень-то был мной доволен. Он только недавно узнал, что я встречаюсь с Мастером Города. И ему это не понравилось.
   Он не доверял тем, кто так близок с монстрами. И я не могла его в этом винить.
   – Да, это правило. Ты рассказала все, что знаешь об этом, Анита?
   Я подняла руку в скаутском салюте.
   – Я бы соврала тебе?
   – Если бы это служило твоим целям, то да.
   Мы смотрели друг на друга. Молчание росло, так, что по нему уже можно было ходить. Я оставалась неподвижной. Если Дольф думает, что я нарушу молчание первой, то он ошибается. В этом случае дело было не в напряжении между нами. Это все его недовольство моим выбором, с кем встречаться. Теперь между нами всегда было его разочарование. Давление, нажим, ожидание, что я попрошу прощения или скажу: "Попался! А я пошутила!". То, что я встречалась с вампиром, снижало его доверие. Я понимала. Месяца два назад, даже меньше, я бы чувствовала на его месте то же самое. Но я встречалась с тем, с кем встречалась. И Дольфу, и мне придется жить с этим.
   И все же, он был моим другом, и я уважала его. Я даже в целом была с ним согласна, но если я смогу, наконец убраться из этой проклятой больницы, у меня будет свидание с Жан-Клодом. Не считая мои сомнения на счет Ричарда, морали в целом, и ходячих мертвецов в частности, я ужасно хотела на свидание. Одна мысль о том, что Жан-Клод ждет меня, делала мое тело упругим и теплым. Смущающе, но правда. Не думаю, что Дольфа удовлетворило что-нибудь меньшее, чем разрыв с Жан-Клодом. Я не была уверена, что у меня есть выбор – по многим причинам. Так что я просто сидела и смотрела на Дольфа. А он смотрел на меня. И тишина нарастала с каждой секундой.
   Нас выручил стук в дверь. Полицейский, не заходя, что-то сказала Дольфу на ухо. Дольф кивнул и снова закрыл дверь. Взгляд, которым он наградил меня, был еще менее дружелюбным, чем это было вообще возможно.
   – Офицер Вейн говорит, что к Стивену пришли трое родственников. И еще он говорит, что если все они его родственники, то он съест свой пистолет.
   – Скажи ему, чтоб расслабился, – сказал я, – они все члены стаи. А вервольфы считают стаю ближе семьи.
   – Но по закону это не семья, – сказал Дольф.
   – Сколько своих людей ты хочешь потерять, когда следующий оборотень попробует прорваться через эту дверь?
   – Мы можем перестрелять их так же хорошо, как и ты, Анита.
   – Но вы все еще должны сделать предупреждение до того, как стрелять, не так ли? Вы все еще должны обращаться с ними, как с людьми, а не с монстрами, или вы закончите карьеру за бумажной работой.
   – Свидетели говорят, что ты сделала предупреждение Зейну, фамилии не знаю.
   – У меня был приступ щедрости.
   – Ты стреляла в него при свидетелях. Это всегда делает тебя щедрой.
   Мы опять вернулись к игре в гляделки. Может, дело не только в свиданиях с вампиром? Может, Дольф просто настолько упертый коп, что начал подозревать меня в убийстве людей? Те, кто нападал на меня или угрожал мне, имели обыкновение исчезать. Не много, но достаточно. И меньше двух месяцев назад, я убила двоих людей, чьи тела обнаружили. В обоих случаях – самооборона. Никогда не видела зал суда изнутри. Оба – наемные убийцы со списками жертв длиннее, чем мой рост. Отпечатки пальцев женщины помогли раскрыть несколько политических убийств, о которых Интерпол врал направо и налево. Высокопоставленные плохие парни, о которых никто не плакал, и уж во всяком случае – не полиция. Но это только подтвердило подозрения Дольфа.
   – Почему ты порекомендовал меня Питу МакКиннону, Дольф?
   Он не отвечал так долго, что я уже решила, будто он и не собирается отвечать. Но, наконец, он сказал:
   – Потому что ты лучшая в том, что делаешь, Анита. Я могу не всегда одобрять твои методы, но ты помогаешь спасать жизни, расправляться с плохими парнями. Ты полезнее на месте преступления, чем некоторые детективы из моей команды.
   Для Дольфа это была целая речь. Я открыла рот, потом закрыла его, и сказала:
   – Спасибо, Дольф. Услышать такое от тебя – это большой комплимент.
   – Просто ты провела слишком много времени с проклятыми монстрами, Анита. Я не имею в виду, с кем ты встречаешься. Я имею в виду всех. Ты играла по их правилам так долго, что иногда забываешь, как это – быть нормальной.
   Я улыбнулась.
   – Я поднимаю мертвых, Дольф. Я никогда не была нормальной.
   Он покачал головой.
   – Не делай вид, что не понимаешь меня, Анита. Не мех и не клыки делают тебя монстром, не всегда так.
   Иногда – это просто то, где ты проводишь черту.
   – То, что я играю с монстрами, и делает меня такой ценной для тебя, Дольф. Если бы я вела себя прямолинейно, я не помогала бы тебе так же хорошо в раскрытии противоестественных преступлений.
   – Да, иногда я задумываюсь, стал бы я тебя приглашать на консультации, если бы ты была… мягче.
   Я нахмурилась.
   – Хочешь сказать, что винишь себя в том, кем я стала?
   Я попыталась рассмеяться, но выражение его лица меня остановило.
   – Как часто ты отправлялась к монстрам по одному из моих дел? Как часто тебе приходилось идти с ними на сделки, чтобы помочь избавиться от плохого парня? Если бы я оставил тебя в покое… Я встала. Потянулась к нему, но опустила руку, так и не коснувшись его.
   – Я не твоя дочь, Дольф. Ты не мой опекун. Я помогаю полиции, потому что мне это нравится. У меня это хорошо получается. И кого еще ты можешь вместо меня позвать?
   Он кивнул.
   – Ага, кого еще?.. Те оборотни могут зайти и… проведать больных.
   – Спасибо, Дольф.
   Он глубоко вдохнул, и громко выпустил воздух.
   – Я видел окно, через которое швырнули твоего друга, Стивена. Был бы он человеком – был бы мертв. Просто удача, что никто не погиб.
   Я покачала головой.
   – Думаю, Зейн был осторожен по отношению к людям, по крайней мере. С его силой ему проще убивать, чем калечить.