Горюнов Андрей. Контакт первой степени тяжести

   — Надолго?
   — Навсегда.
   — Давно?
   — Да лет двенадцать как.
   — Ну, там живет, небось!
   — Я полагаю.
   — Они там все живут неплохо. Знаю!
   — Доллары, конечно. С зелеными не загрустишь!
   — А ты вот здесь, в рубашке…
   — Я в рубашке родился, — кивнул Белов, слушая вполуха, пытаясь дозвониться.
   — И ведь, поди, тебе не помогает?
   — Мы разведены.
   — А ну и что ж с того? И все равно могла помочь бы!
   — А хрен-то! — встрял милиционер. — С Америкой вообще, моя бы воля… — он выразительно повел стволом автомата.
   — Ты посиди, попозже позвонишь. Раз дома нет, значит, ускакала на работу.
   Белов качнул отрицательно головой.
   — Тогда, наверно, в ванной.
   — Или в туалете, — снова встрял милиционер.
   — Пошла за хлебом, в магазин.
   — Стирает, может быть — и поэтому не слышит.
   Очевидно, что охране банка было скучно.
   — Садись-ка, лучше расскажи нам: как ты от мужа-то удирал…
   — Сейчас, чуть отдышусь.

* * *

   Конвойные — сержант и лейтенант, упустившие Белова — подъехали к прокуратуре. Хоть машина и остановилась у самого подъезда, они не спешили покидать ее.
   На лейтенанта лучше было б не смотреть — лицо приговоренного к повешению. Лейтенант понимал, что его может в данной ситуации спасти только чудо, нечто из ряда вон выходящее. Объяснение с начальством нужно было сделать каким-то таким… Внезапным и резким, каким был и сам этот побег.
   Сержант был поспокойней: над ним был старший, офицер. Ему-то дыня и полагалась, по уставу. Однако все ж и у сержанта лицо дергалось.
   — Ну что, пошли, что ли? — решился наконец лейтенант, открывая дверь «жигулей». — Прошу, сержант!
   — Да нет уж, вы первым идите!
   — Мы тут не на параде. На службе старший — замыкающий.
   — Это почему же?
   — Потому. Волки — знаешь, как ходят? Вожак всегда сзади идет, прикрывает.
   — Неправда ваша! Вожак впереди — ведет!
   — Вот и неверно! Вожак от преследователей огрызается!
   — Боитесь идти впереди — так и скажите!
   …Они вошли к Власову в кабинет вдвоем, плечом к плечу, одновременно.
   Вошли и встали. Тишина.
   — Владислав Львович! — взяв под козырек, нарушил паузу лейтенант. — Вот вам блокнот с чистосердечными признаниями художника Белова. Писал он всю ночь и написал честно, как он нам сам доложил. Откровенно. Ничего не утаил.
   — Понятно, хорошо! Давай сюда его, Белова.
   — А это просто невозможно, — отрицательно мотнул башкой сержант.
   — Как невозможно? Почему?
   — Да потому что — вышло как? — Сержант склонился к самому лицу Власова, втолковывая ему ясно, просто, как малому ребенку: — Он письменно, художник ваш, Белов, все объяснил вам, письменно, не устно, так? Видите — вот исписал полблокнота. Это понятно, надеюсь? Ну вот. А сам он взял — да и сбежал!
   — Вот сука же, ага? — добавил лейтенант.

* * *

   — Что, снова не подходит? — спросил милиционер Белова. — А ты соседу позвони. Соседа телефон знаешь?
   — О, Петя, ты — Аристотель! — обрадовался Белов и быстро набрал номер соседа: — Алло, Сашка? Привет! Тебе Ленка ключи не оставляла от квартиры? Нет? Ну, значит, дрыхнет. Будни ее! В стену стукнись кулаком. И позови ее к себе: мой телефон, его… — Белов чуть не сказал «могут прослушивать», но спохватился: — Ужасно плохо работает, мой телефон, совсем погано слышно. Да!…Лена?! Слава богу!
   Белов обрадовался так, что у него чуть не лопнуло сердце. Не в состоянии сдерживаться, он уже почти кричал в трубку:
   — Послушай, Лен, я не уехал, я в Москве. При встрече расскажу. Внимательно меня послушай, слышишь? Что надо сделать? Во-первых, собрать мои вещи, теплые. Какие найдешь, все равно.
   — И сухарей насушить, — не смог не встрять, подначивая, милиционер.
   — Там свитер новый, да ладно, его надо искать. Бери, что найдешь, понятно? Я сейчас в одной рубашке. После расскажу… Потом еще деньги ты достань. А то я и без копья вдобавок. Деньги, ИЗ, на книжной полке у меня, за Львом Толстым. Все забираешь деньги, абсолютно все! Да, вот еще: и документ какой-нибудь, любой, найди, прихвати. Любую ксиву — чтобы только с фотографией! Все это ты хватаешь быстро и — к соседу, к Сашке — ну откуда говоришь, почему — сейчас нет времени это объяснять, при встрече. В моей квартире не оставайся, ясно? Ни в коем случае. Запрешь квартиру и у Сашки меня ждешь! У Сашки, поняла?! Отлично. Пять минут тебе на все про все! Я тоже к Сашке подскочу, быстро, в течение ближайшего часа. Все поняла? Удач тебе! До встречи! У-х-х! — выдохнул Белов, кладя трубку.
   — А я не понял, — вдруг сказал милиционер, — зачем же ты ее ну, со своей квартиры — к Сашке? Странно.
   — Боюсь, ко мне нагрянут на квартиру.
   — Кто?
   — Жена!
   — Она же, ты сказал, за океаном у тебя?
   — Вот то-то и страшно. Разгонится над океаном и налетит с разгона…
   — С чего бы? Вы ж разведены?
   — А разведенному, ты думаешь, не больно? — молол Белов что лезло в голову, лишь бы не замолкать, не останавливаться. — Ну, если, скажем, мясорубкой по лицу? Разведенному? А? Так же хреново, как и женатому. Верно я рассудил? Ладно, бывайте, братцы. Хотел у вас еще и на метро занять, да ладно уж — раз без денег, то уж такси поймаю, пожалуй.
   — Ты бы оделся б. Не в рубашке ж ехать. В таком виде тебя никто и не посадит. Решат, что того… — один из охранников покрутил пальцем себе у виска. — Я комбинезон тебе дам — во — запасной.
   — Давай. Спасибо. Я сегодня же верну.
   — Да не спеши. Ты, главное, верни его постиранным!

* * *

   Лена лихорадочно искала, собирала вещи. Нервозность, сквозившая в голосе Белова, передалась и ей. Она плохо ориентировалась в вещах Белова — копаться у него в шкафах ей до того не приходилось. Она спешила, все перерывая, откидывая барахло на стулья, кресла, на тахту.
   Надо быстро, за пять минут — он ей ведь так сказал!

* * *

   Белов, уже одетый в пятнистый комбинезон, протянул руку, останавливая первую попавшуюся машину — старенький «москвич», времени в обрез.
   На его удивление, «москвич» мгновенно и резко вильнул к нему, тормознув с визгом.
   «Во, до чего ж денег ему хочется!» — подумал Белов, наклоняясь к окну «москвича».
   Однако водитель, вместо того чтобы склониться навстречу с вопросом «Куда?» и «Сколько дашь?», стремительно выскочил из автомобиля на проезжую часть.
   — Николай Сергеевич?! Вот те раз! Вы как здесь?
   Обходя быстрым шагом капот, прямо на Белова надвигался старший инспектор уголовного розыска Иван Петрович Калачев.
   «О господи! — мелькнуло в голове у Белова. — Вот повезло как утопленнику».
   В сознании немедленно всплыла картина: кирпич, летящий в очко сельского сортира.
   Люди реагируют на звук!
   — Здравствуйте, Иван Петрович! — шагнув вперед, Белов протянул руку инспектору. — Мне Владислав Львович сказал, что вас срочно начальство зачем-то вызвало и вы поэтому задержитесь… — Белов говорил искренне, чувствуя с удивлением, что он как-то совершенно неожиданно взял верный тон. Нахлынувшее вдохновение самозабвенного, наглого вранья настолько охватило его, что он осознал каким-то седьмым чувством, что эта встреча даже к лучшему. Да и в самом деле он был рад встрече с Калачевым. — Рад видеть вас в добром здравии! Хотя, честно говоря, никак не надеялся с вами сегодня увидеться.
   — Я ничего не понимаю: почему вы здесь?
   — В двух словах объясню. Вы не очень торопитесь? Власов отпустил меня на все четыре стороны.
   — Как так?
   — Так. Даже подписку о невыезде аннулировал. Вот. — Белов выдержал небольшую паузу и продолжил: — Я уже дома успел побывать, переоделся, решил на дачу, на недельку… Больно вы мне нервы-то все же потрепали. Ну, да я не в обиде: работа у вас такая, все понятно!
   — Мне ничего пока не понятно.
   — Я объясню вам, Иван Петрович, но только в той мере, в какой сам понимаю ситуацию. Владислав Львович — только прошу: пусть это останется между нами — вел с вами не совсем чистую игру.
   — То есть?
   — Ну, например, вы ведь, наверное, не в курсе, что вчера мы с Власовым были в засаде в мастерской Тренихина?
   — Что? Первый раз слышу об этом.
   — Вот то-то и оно. Я так и понял. Моя гипотеза состоит в том, что Власов напал на след настоящего преступника, а меня разрабатывал для вас, для отвода глаз, чтобы самому взять виновного и присвоить все лавры себе. Очень просто — как и везде — конкуренция!
   — Но… Но простите меня… А пистолет? Вы же тоже, вне зависимости от дела Тренихина, подлежите уголовной ответственности! Я же сам вас вчера задержал с пистолетом на Ярославском вокзале!
   — Да. Так. С пистолетом, который мне одолжил Власов. И вообще — мое, так сказать, вчерашнее «задержание» было тщательно спланировано Владиславом Львовичем. Когда мы с ним сидели в засаде в мастерской Бориса, он меня попросил и проинструктировал. Весьма настойчиво и бесцеремонно. Каюсь, мне не хватило сил ему отказать. Цель этого представления — отвлечь ваше внимание от горячего следа.
   Остановив на секунду поток вранья, Белов, переводя дух, заметил, что посеянные им зерна упали на благодатную почву: Калачев явно перерабатывал полученную информацию, и по коротким вспышкам озарения на его челе Белов понял, что его басни на удивление легко легли в масть — как рука в перчатку.
   — То есть это Власов подставил вас для меня на вокзале?
   — Конечно. Не знаю только, откуда Власов знал, что вы, Иван Петрович, на Ярославском вокзале окажетесь?
   — Так он же сам меня и попросил туда съездить!
   — А, вот оно что! — Белов даже расхохотался. — Но время? В какое время вы там будете?
   — Меня вели. Наружка. Чего же проще!
   — Неужели вы ничего не замечали?
   — И в голову не приходило. Я и не смотрел… Чего ради-то?
   — Н-да! — Белов покачал головой. — Вы уж простите меня… Моя роль здесь не очень благовидна по отношению к вам. Но, сами понимаете — особо выбирать не приходилось.
   — Да. Это понятно. — Калачев вдруг встряхнул головой. — А все-таки — как вы здесь оказались? Да и в такой одежде?
   — Заскочил к приятелю: вон, в банке здесь работает, денег перехватить. — Белов махнул рукой в сторону банка, и охранники, еще наблюдавшие за ним, дружелюбно махнули в ответ. — А в одежде — я на дачу решил, говорил вам уже. И машина моя, как на грех, сломалась. Буду на даче с недельку. Если понадоблюсь — милости прошу. Адреса-телефоны у вас есть. Можно и просто так ко мне, Иван Петрович, без уголовщины. Посидим, водки попьем всласть. Ей-богу, рад буду, если заглянете. Как?
   — Не знаю. — Калачев выглядел абсолютно потерянным. — Работы пока очень много.
   — А потом уж, позже, в октябре-ноябре, погода, боюсь… Все равно всех денег не заработаешь, всех воров не переловишь… в этой стране. Вы, кстати, в какую сторону сейчас путь держите? — вконец обнаглел Белов.
   — Так к Власову как раз, в прокуратуру, — сварливо процедил Калачев. — С художником Беловым разбираться. Что там, кстати, с акварелями — «Н. Белов» и «Николай Белов»?
   — Я все написал. У Власова моя исповедь — на столе. Но ничего в ней нет сногсшибающего. Не ждите.
   — Да? — Калачев склонил голову набок и тут же почти наглухо отключился: глаза его заволокла поволока задумчивости. Он явно не тянул: мозг не успевал структурировать, упорядочивать и анализировать непрерывно поступающую сенсационную информацию.
   — Иван Петрович… — тряхнул его за плечо Белов. — А может, ну его, Власова, к херам херовичам? Махнем, прям сейчас, ко мне на дачу? Возьмем мясца на рынке, лимонадика. Я все вам расскажу — подробно, обстоятельно. В непринужденной обстановке, на свежем воздухе.
   По лицу Ивана Петровича вдруг пробежала настолько яркая искра соблазна, что Белов на мгновение обомлел: вдруг согласится? «Надо надавить, принуждать как бы его — тогда соскочит враз, откажется», — мелькнуло в голове.
   — Отлично, едем! Я вижу, вы решились. Сейчас костерчик сбацаем. Истопим баньку, матрешек выпишем. У меня есть шкурки три на примете — песец, норка-ласочка! Нажремся водочки… Всем трем карасика запарим — групповушечка…
   — О, нет! — отшатнулся Калачев.
   — А что, живем-то раз?…Вы ж не голубой, полагаю?
   — Мне нужно с Власовым поговорить, — в глазах Калачева уже светился ровный, спокойный огонь разума и справедливого гнева. — Мне есть что ему сказать… Поэтому я — в прокуратуру. Нам с вами пока не по пути, — он неожиданно улыбнулся. — Пока не по пути. Желаю отдохнуть! Присоединюсь с радостью, но другой раз.
   — Спасибо!
   Проводив взглядом удаляющийся «москвич», Белое снова вытянул руку, голосуя.
   Тут же, с визгом около него тормознула таксистская «Волга» с рекламой «Кремлевской» на крыше.
   — Гони к парку Горького! Быстро!
   Таксист врубил первую и рванул как на пожар. Неожиданно в голове Белова мелькнула шальная мысль.
   — Стой! Стой!!!
   Таксист тормознул так, что Белов поцеловал лобовое стекло.
   — Теперь куда? — спросил таксист, почесывая ушибленную грудь.
   — Теперь назад. Сдай снова к банку. Позвонить забыл. Прости.
   Через секунду он уже влетел назад, в вестибюль банка:
   — Ребята, ребята! Забыл, черт, забыл… — он бросился к телефону.
   «Пятнистые» с ментом уже смотрели на него, как чукчи на Майкла Джексона: явление природы, однако. Быстро, по памяти, Белов набрал номер прокуратуры.
   — Владислав Львович? Здравствуй, дорогой! Не могу долго беседовать, я тут в бегах… Что хотел сказать? Мы здесь с Калачевым Иван Петровичем возле Пром-бам-трам-банка встретились случайно как бы, поговорили… Он сейчас как раз к тебе, козлу, поехал — для серьезного разговора. Злой, как сантехник с похмелья — только держись! Уж ты не отлучайся, братец мой, дождись его. Ладушки? Ну, бывай, пинкертон! Кланяйся президенту с внучатами! Чао!
   — Теперь вот гони! — кивнул Белов, вваливаясь в такси. — Гони, что было сил, о'кей? Не пожалеешь.
   За окном такси тут же поплыли дома, слившись, секунд через пять, в непрерывную серую ленту — сто пятьдесят километров в час.
   — Ты кем по профессии будешь? — спросил водило, сбрасывая скорость до ста тридцати на резком, крутом повороте.
   — Художник я.
   — Я так и понял сразу! — таксист поддал газку, переходя снова на сто пятьдесят, и, миновав на красный два светофора подряд, сообщил с удовольствием: — Я тоже художник… Коллеги!

* * *

   Наконец— то Лене удалось собрать комплект одежды Николаю. Роскошный свитер —от Ле-Монти — демисезонное пальто — чуть розоватый кашемир, перчатки, белоснежный шарф — чей? А, Карден.
   Да! На голову что-то. А вот и шляпа — Стокман… Шляпа просто чудо!

* * *

   Владислав Львович Власов пребывал в глубоком раздумье после звонка Белова. Звонок был ему на руку — как нельзя более кстати.
   Весь последний час перед этим звонком Власов ломал себе голову над тем, на кого бы поскладнее переложить ответственность за рывок Белова.
   Как ни крути-верти, но эта вина ни на кого не хотела сама собой сваливаться.
   Он, Власов, именно он, и никто другой, послал за хитрым, опасным государственным преступником зеленый, совершенно неподготовленный к подобной задаче конвой. Лейтенант и сержант — что с них спросишь?
   Это в Штатах лейтенант — о-го-го!
   У нас же лейтенант… Нет, только совершенно, крайне нецензурные слова крутились на языке у Власова.
   Безусловно, окажись он, Власов, на месте Калачева, уж он-то, Власов-Калачев, воспарил бы! Срезал бы намертво.
   Ситуация была безысходной, матовой, тупиковой.
   И вдруг — спасительный звонок.
   В данный момент абсолютно неважно было, почему Белов позвонил ему, каким образом оказался в этом самом Промпродмозгбанке, или где там еще, куда направляется, с какой целью!
   Главное — он встретился там с Калачевым!
   Теперь можно было сыграть практически на равных. Свалить, свалить на крыло и с больной головы на здоровую!
   Калачев вошел в кабинет Власова довольно резко, без стука, — как к себе домой.
   — Я пришел, чтоб получить от вас объяснения, Владислав Львович!
   — Я вас жду, Иван Петрович, с той же самой целью!
   — Почему вы отпустили Белова? На каком основании?
   — А вы? А вы — на каком основании его отпустили?
   — Я Белова не отпускал, замечу вам. Его отпустили — вы!
   — Как же? Вы разве не встречались с ним — случайно как бы — только что возле здания Пром-бам-трам-банка? Не беседовали?
   — Это он вам об этом сообщил?
   — Да. Позвонил вот только что.
   — Понятно — вы с ним заодно решили дурачить меня, он мне именно так и поведал.
   — Побойтесь бога! Я с ним — заодно?
   — Ну не я же!
   — А кто с ним у банка встречался? Кстати, почему у банка?
   — Вы сначала объясните, зачем вы все это инсценировали?
   — Что я инсценировал?
   — Все! Начиная с засады в мастерской Тренихина.
   — Ах, он и это вам успел рассказать?
   — Так это, стало быть, все правда? Я так и думал.
   — Что?
   — Что — «что»?
   Оба, потеряв нить, посмотрели друг на друга с неприязнью. Первый пришел в себя Калачев.
   — Конец. Отбросим все личное, Владислав Львович. Нам предстоит, я чувствую, долгая и содержательная беседа.
   — Начистоту? — предложил Власов.
   — Начистоту, — согласился Калачев.

* * *

   — Ух, мать твою, — вот влипли-то! — таксист, выкинув передачу в нейтраль, аж заскрипел зубами от негодования.
   Впереди на сотни метров перед ними простиралась гигантская пробка.
   — Напокупали дряни, ржавчины, развалин — со всего мира, — неистовствовал таксист. — Вон, ты смотри, — он кивнул вперед, указывая Белову на ржавую иномарку. — Кружева! Дыхни — развалится! А ведь от них уже не продохнешь. Пешком быстрее!
   «А может быть, действительно — пешком?» — подумал было Белов, но, вспомнив, что у него в кармане ни гроша, сказал лишь примирительно:
   — Да ладно. Ну, пускай!
   — Да час здесь простоим!
   — Считаешь? Я думаю, минут десять.
   — Какой там — десять! Шутишь.
   Проехав метров сто пятьдесят за двадцать три минуты, они выехали наконец на Садовое. И там уже застряли капитально.

* * *

   — И что теперь? — старший следователь Власов вопросительно поднял глаза на старшего инспектора Калачева.
   Основное выяснение отношений было уже позади.
   — Теперь? — Калачев на секунду задумался. — Раз он сказал, что едет на дачу, туда-то он, вероятнее всего, и не поедет. Я бы засаду на квартире ему устроил.
   — Он не настолько глуп, чтобы заявиться домой.
   — Верно. Но, во-первых, он мне сказал, что он успел уже побывать дома, а по времени это никак не стыкуется, а во-вторых, знаешь, часто валятся как раз на глупости, на очевидной залепухе.
   — Денег у него тоже нет. Если считать его речи враньем — стопроцентным враньем.
   — Тогда все надо делать очень быстро, — согласился Калачев. — Возможно, он сейчас как раз дома уже. Ведь он себе этим звонком обеспечил приличную фору, преимущество темпа. Если не дурак, а он не дурак, то его ставка, конечно, на скорость. И я боюсь, что он успел. А мы упустили.
   — А может быть, и нет! — возразил Власов. — Здесь раз на раз не приходится. Наглость может и погубить.
   — Срочно группу мне по тревоге! — скомандовал в селектор Калачев.

* * *

   Теперь остались деньги! — Лена напряглась, вспоминая: где, Коля сказал, лежат деньги? Ах, да! Лев Толстой. Собрание сочинений. Так. Пушкин. Тютчев. Некрасов… Стейнбек, Шекли, Бальзак, Толстой! Толстой, да не тот! Так! Опять Толстой. И снова не тот. А может быть, он во втором ряду? Классики, многокрыло шурша страницами, стремительно полетели на пол — словно им задали от пуза пшена.
   Искусствоведение… Не то, не то! Альбомы. Это что за ерунда?! А, слава богу! Вот Лев Толстой! В нем, в нем! Или за ним? В котором томе? За которым? Подряд — все!
   Боже мой! Ох, столько накатал! Сто томов, наверно. Вот делать было нечего, бородатому.
   Тома Толстого полетели на пол…

* * *

   — Куда? — спросил старший сержант, водитель, обернувшись к Калачеву.
   — Жми к парку Горького. И побыстрей.
   Врубив мигалку и сирену, два белоснежных милицейских «форда» рванули с места в карьер — одновременно.

* * *

   Таксист вышел из машины, глянул вдаль. Затор огромный, сразу видно, что надолго. Вздохнув и плюнув, он полез назад, на место. Садясь, увидел вдруг: там, далеко сзади, с ревом и звоном, под мигалкой, с проблесковыми, несутся два ментовских белоснежных «форда». Лепят внаглую, по осевой, по встречной полосе.
   — Ага! — обрадовался таксист и, сев за руль, стал выворачивать из левого ряда — налево же. Поспешно маневрируя, он наконец поставил тачку носом к встречной полосе и замер наизготове. Как только оба «форда» просвистели мимо, он тут же газанул и, переехав сплошняк, пошел по встречной, сев на хвост ментам.
   — Во! — довольный донельзя, он подмигнул Белову: — Видишь, каких рассекающих господь нам послал за долготерпение наше? Лебедь белый, блядь!
   — Накажут! — предостерег Белов.
   — Не-а! — хохотнул таксист. — Менты в скоречнике подумают — мы с ними. А им самим наш брат до фени: оперативники, вон номера какие, группа захвата, бандитов едут брать. Гляди глазами — с автоматами сидят, в брониках.
   Два белых «форда» и такси за ними неслись как сумасшедшие мимо затора, проходя на красный, свистя, гудя, едва не опрокидываясь на виражах…

* * *

   Лена наконец-то нашла, что искала — конверт с деньгами.
   Быстро, быстро!
   Теперь — куда бы все сложить?
   На кухне где-то был пакет — на антресолях?
   Она все покидала вперемешку — деньги, свитер, шляпу в один большой пакет.

* * *

   — Вот. Хорошо! — сказал таксист, сворачивая. Здесь мы распрощаемся с ментами. Здесь угол можно срезать. Через стройку.
   Разбрызгивая лужи, распугивая работяг, таксист пронесся вихрем по стройплощадке, лихо повернул, юзя по грязи.
   Он первым финишировал перед подъездом, в котором жил Белов.
   — Стой здесь, — сказал Белов. — Я сейчас деньги вынесу.
   — О, это новость! — подозрительно цыкнул таксист. — Что ж сразу не сказал-то?
   — Да ты не спрашивал. Да не бойся, милый, не обижу.
   — А на каком ты этаже? — несколько успокоившись, поинтересовался таксист.
   — На одиннадцатом. Квартира триста тридцать три.
   — Ага! Это ты не меньше десяти минут туда-сюда проездишь! Знал бы я, что ты без денег…
   — Не плачь. Я не огорчу, сказал же, — утешил его Белов.
   В тот самый момент, когда Белов входил в подъезд, рядом с ожидающим его такси, присев, затормозили оба «форда»…

* * *

   Квартиру Лена заперла, но ключ застрял в замке.
   — Черт бы подрал эти поганые замки!

* * *

   Когда лифт, вызванный Беловым, подкатил и распахнулся, Белов, входя в него, увидел в зеркале на задней стенке лифта входящих следом за ним Власова и Калачева — о чем-то оживленно беседующих. За их спинами в лифт вваливалась группа — все в пятнистом, как и он сам, Белов.
   Белов уткнулся носом в угол. Только не думать теперь, не бояться. Уж он-то знал, что страх, пронизывающий человека, неизбежно отпечатывается в глазах, в застывшей мимике, в самой позе. Сейчас же начать не бояться! Думать о другом! О чем угодно.
   «Буря мглою небо кроет… Тут уж, действительно: или — гой-еси, добрый молодец, или — хрен соси, красна девица! Вихри снежные крутя…»

* * *

   Нет, ключ никак не поддавался!
   Лена снова отперла и заперла — нет!
   И ведь никогда раньше такого не было — никаких проблем с замком! И тут на тебе! Как назло!
   Она, потеряв прорву времени с Львом Толстым, ощущала всем телом уже атмосферу опоздания, дикой спешки.
   Лена дернула ключ с такой силой, что чуть не упала, откинувшись навзничь: рука соскользнула с ключа.
   И еще этот чертов пакет с барахлом!
   Поставив пакет на пол, она заколошматила в дверь к соседу:
   — Саш, ключ не вынимается из двери! Помоги быстро!
   — Сейчас посмотрим, — ответил голос из-за двери. — Сейчас… Ты зайди ко мне-то, а то я в сортире сижу… Не заперто. Не люблю, когда под дверьми ждут.
   Лена взяла пакет и вошла в Сашкину прихожую.
   — Давай быстрее! Ты где, Саш?
   — Уже в ванной. Руки сполосну вот после туалета…

* * *

   — Вот он! — Власов ткнул пальцем в спину Белову и повернулся к Калачеву: — Видал? Влетает впереди старших в лифт, невежа!
   «А ведь Белов был одет как раз так же, в трехцветку, — подумал вдруг Калачев, глядя в спину Белова. — Рост, цвет волос, фигура — все совпадает. Да это и есть Белов!»
   — Ну-к, повернись, когда начальство говорит с тобой! — Власов хлопнул по спине Белова.
   «Ну, нет, так не пойдет! — внутренне сморщился Калачев от бесцеремонности Власова. — Да и я тоже хорош! Везде уже этот Белов мерещится. Так можно и до ручки дойти. Предвзятость, мнительность — смерть для следователя, профессиональная гибель. Только логика. Не сметь ходить на поводу у впечатлений!»
   — Повернись немедленно! — еще раз пнул Власов Белова между лопаток. — Слышишь?
   — Оставь ты, ладно! — поморщился Калачев. — Не трепи себе нервы. — Взяв Власова под локоть, он почти нежно повернул его спиной к Белову, лицом к двери. — Мы так с тобой сорвемся с резьбы. А нам еще Белова ловить и ловить. Скажи мне вот лучше: мы едем, да? А на обыск ордер у тебя есть? Ведь ты же не успел его у прокурора подписать? А это плохо.
   — Еще вчера! — цыкнул Власов через плечо.
   От вежливого, учтивого обращения Калачева Власов сразу как-то обмяк, успокоился. Действительно, подумаешь, влетел кто-то там первый в лифт. Да это даже хорошо. Такой и под пулю первый влетит. А свои нервы в аптеке потом не купишь. Себя надо беречь. Ему еще работать и работать.
   — Вчера? Ты подписал ордер еще вчера?