Страница:
отношения. Оба они отличались чрезвычайной вежливостью.
В начале июля танковая группа была расформирована, одни дивизии были
направлены в Германию, другие - в район Парижа. В район Парижа прибыл также
штаб танковой группы, мы должны были подготовиться к большому параду в честь
фюрера, но, к счастью, он не состоялся.
Находясь в Париже, я посетил Версаль и Фонтенбло - великолепный старый
замок с прекрасными историческими памятниками. С особым интересом я осмотрел
музей Наполеона в Мальмезо. Старый, державший себя с достоинством директор
оказал мне любезность и сопровождал при осмотре музея." Объяснения, даваемые
этим крупным знатоком истории великого корсиканца, были для меня весьма
поучительны и интересны. Само собой разумеется, я осмотрел все
достопримечательности Парижа, насколько это было возможно в условиях войны.
Вначале я жил в отеле "Ланкастер", потом переехал на частную квартиру в
Булонский лес.
Мое пребывание в Париже было прервано заседанием рейхстага 19 июля, на
которое мне приказали прибыть вместе с многими другими генералами. На \187\
заседании был зачитан приказ Гитлера о присвоении мне звания
генерал-полковника.
Так как парад был отменен, то не было никаких оснований для
продолжительного пребывания штаба танковой группы в Париже. Поэтому в начале
августа мы были переведены в Берлин, где нам дали возможность отдохнуть.
Тем временем части, оставшиеся во Франции, занимались подготовкой к
осуществлению плана "Морской лев", к которому, однако, уже с самого начала
относились недостаточно серьезно. Этот план, по моему мнению, был совершенно
бесперспективным вследствие отсутствия достаточного количества самолетов,
необходимого морского тоннажа и эвакуации английского экспедиционного
корпуса из Дюнкерка. Две причины, названные первыми, являются лучшим
доказательством того, что Германия не намеревалась вести войну с западными
державами и скрытно не готовилась к ней. Когда в сентябре начались осенние
бури, план "Морской лев" был окончательно похоронен. Подготовка танковых
войск к операции "Морской лев" позволила провести испытание подводных танков
типа T-III и Т-IV. К 10 августа эти машины были уже в боевой готовности на
танкодроме в Путлос (Гольштиния). В 1941 г. их применили в России при
форсировании р. Зап. Буг.
На основе опыта западной кампании Гитлер требовал довести выпуск танков
до 800-1000 машин в месяц. Расчеты управления вооружения сухопутных сил
показали, что для этого потребуется истратить 2 млрд. марок и использовать
до 100000 квалифицированных рабочих и специалистов. Вследствие таких
громадных расходов Гитлеру, к сожалению, пришлось отказаться от своего
намерения.
Далее Гитлер потребовал вооружения танка T-III 50-мм пушкой "L-60"
вместо прежней 37-мм пушки. Однако на танке была установлена 50-мм пушка
"L-42" с более коротким стволом. По всей вероятности, Гитлер не сразу узнал,
почему управление вооружения решило изменить \188\ тип орудия; когда он в
феврале 1941 г. заметил, что его указание не выполнено, хотя технические
возможности позволяли это сделать, он был сильно разгневан и никогда не мог
простить этого самоуправства руководителям управления. Несколько лет спустя
он вспомнил об этом.
После кампании Гитлер имел в своем распоряжении значительно большее
количество танковых и моторизованных дивизий. Число танковых дивизий за
короткое время удвоилось, однако количество танковых частей, входящих в
дивизию, уменьшилось также вдвое. Благодаря таким мерам германские
сухопутные войска номинально имели в два раза больше танковых дивизий, но их
ударная сила, о которой следовало бы позаботиться в первую очередь, не
увеличилась. Одновременно удвоение числа моторизованных дивизий вызвало
такое сильное напряжение нашей автомобильной промышленности, что требования
Гитлера могли быть удовлетворены только ценой использования всех наличных
запасов мототранспортных средств, включая военные трофеи. Трофейная
материальная часть была немного хуже немецкой, в частности, она не
удовлетворяла повышенным требованиям, предъявляемым к мототранспорту на
восточном и африканском театрах военных действий. Мне поручили следить за
формированием и боевой подготовкой нескольких танковых и моторизованных
дивизий. Работы было у меня более чем достаточно. В редко выпадавшие часы
досуга я ломал себе голову над проблемой дальнейшего продолжения войны,
которая так или иначе, но должна же когда-нибудь кончиться. Мои мысли
устремлялись на юг. Я сохранял мнение, высказанное мною в Безансоне, что
окончание войны против Великобритании является наиболее важным и даже
единственно важным вопросом.
У меня не было контакта с главным командованием сухопутных сил и с
генеральным штабом, поэтому я не участвовал в обсуждении вопроса
реорганизации бронетанковых войск и проблемы дальнейшего ведения войны.
\189\
Предыстория
В октябре 1940 г. Гитлер был занят переговорами с французами и Франко о
продолжении войны. В конце переговоров он встретился во Флоренции со своим
другом Муссолини. По пути во Флоренцию на станции Болонья Гитлер неожиданно
узнал, что его союзник, не уведомив его, Гитлера, и даже без его согласия
начал войну с Грецией. Этим самым снова была затронута балканская проблема,
и война пошла в направлении, чрезвычайно нежелательном для Германии.
Первым последствием самовольного шага Муссолини был, как об этом сказал
мне Гитлер, отказ Франко от \190\ всяких действий вместе с Осью. Он явно не
захотел проводить совместную политику с такими партнерами, от которых можно
было ждать всяких неожиданностей.
Вторым последствием явилось все растущее напряжение в отношениях между
Германией и Советским Союзом. Это напряжение было усилено рядом инцидентов
последних месяцев и особенно немецкой политикой в Румынии и на Дунае. Чтобы
ликвидировать это напряжение, Молотов был приглашен в Берлин.
Из визита Молотова и хода переговоров Гитлер сделал вывод, что войны с
Советским Союзом не избежать. Он не раз рисовал мне ход берлинских
переговоров как раз в таком виде, в каком я передал их выше[23] . Правда, по
этому вопросу он разговаривал со мной впервые в 1943 г., но и в дальнейшем
он неоднократно повторял мне то же самое, неизменно давая переговорам одну и
ту же оценку. Я сомневаюсь в том, что он точно передавал ту точку зрения,
которой он придерживался в то время.
По поводу итальянской политики в октябре 1940 г. Гитлер высказывался
еще с большим негодованием, чем о русских притязаниях, и мне кажется, он со
своей точки зрения был совершенно прав. Нападение Италии на Грецию было не
только легкомысленно, но и вообще излишне. Уже 30 октября итальянское
наступление было остановлено, а б ноября греки захватили инициативу. Когда
плохая политика ведет к военной катастрофе, обычно обвиняют генералов; так и
у итальянцев гнев Муссолини БЫЛ направлен на генералов, в первую очередь на
Бадольо, который предостерегал Муссолини от военных авантюр, но, к
сожалению, тщетно. В середине ноября греки нанесли итальянцам чувствительные
удары. Теперь Бадольо был объявлен врагом существующего в Италии режима и
предателем. 26 ноября он подал в отставку. 6 декабря его пост занял
Кавальеро.
10 декабря итальянцы потерпели в Африке у Сиди-Барани тяжелое
поражение. В общих интересах Германии и Италии было бы более целесообразным,
если бы \191\ итальянцы отказались от авантюры в Греции и вместо нее
укрепили свое положение в Африке. Теперь маршал Грациани из Африки начал
просить посылки к нему немецких самолетов; Муссолини стал выпрашивать для
Ливии пару немецких танковых дивизий. Немецкие войска под командованием
Роммеля снова восстановили положение.
В результате самовольных действий итальянцев и ошибки на Балканах
крупные немецкие силы были скованы в Африке, а затем и в Болгарии, Греции и
Югославии. Это обстоятельство сокращало численность наших войск на решающем
театре военных действий.
Оказалось, что для ведения войны еще недостаточно объявить Альпийский
хребет границей интересов между державами оси. Взаимодействие союзников было
организовано недопустимо плохо.
Вскоре после визита Молотова в Берлин начальник моего штаба
подполковник барон фон Либенштейн и начальник оперативной части майор
Байерлейн были вызваны к начальнику генерального штаба сухопутных сил на
совещание, где они получили первые указания относительно "плана Барбаросса"
- плана войны против России. Когда они после этого совещания пришли ко мне
на доклад и развернули передо мной карту России, я не поверил своим глазам.
То, что я считал невозможным, должно претвориться в действительность?
Гитлер, который резко критиковал в моем присутствии политическое руководство
Германии 1914 г., не понимавшее опасности ведения войны на два фронта,
теперь сам хотел, не окончив войны с Англией, начать войну с Россией. Этим
он сам навлекал на себя опасность, вытекающую из ведения войны на два
фронта, от чего его настойчиво предостерегали все старые солдаты и что он
сам стал часто называть ошибочным шагом.
Я весьма недвусмысленно выразил свое разочарование и возмущение,
поразив обоих моих сослуживцев. Они находились под впечатлением замысла
главного \192\ командования сухопутных сил и поэтому сразу же ответили мне,
что, по словам начальника генерального штаба сухопутных сил Гальдера, для
разгрома-России потребуется не более восьми-десяти недель. Разделение сил
между тремя примерно равными группами армий, которые должны продвигаться по
расходящимся направлениям вглубь территории России, не имея ясной
оперативной цели, с точки зрения военного специалиста, не могло казаться
правильным. Мои опасения я сообщил через своего начальника штаба главному
командованию сухопутных сил, что, однако, не возымело никакого действия.
Не будучи посвящен во все дела, я мог еще надеяться на то, что Гитлер
не окончательно решился на войну с Советским Союзом, а хотел только запугать
его. Но все же зима и весна 1941 г. были для меня кошмаром. Новое изучение
походов шведского короля Карла XII и Наполеона 1 показало все трудности
этого театра военных действий; одновременно выявилась недостаточность нашей
подготовки к такой крупной кампании. Прошлые успехи, особенно победа на
западе, одержанная в столь неожиданно короткий срок, так затуманили мозги
руководителям нашего верховного командования, что они вычеркнули из своего
лексикона слово "невозможно". Все руководящие лица верховного командования
вооруженных сил и главного командования сухопутных сил, с которыми мне
приходилось разговаривать, проявляли непоколебимый оптимизм и не реагировали
ни на какие возражения.
Готовясь к выполнению, предстоящих трудных задач, я с особым рвением
занимался обучением и вооружением дивизий, находившихся под моим контролем.
Я настойчиво указывал войскам на то, что предстоящая кампания будет
значительно тяжелее, чем кампания в Польше и западная кампания. В целях
сохранения военной тайны я не мог говорить ничего другого, Я хотел только
предотвратить легкомысленное отношение моих солдат к новой, страшно трудной
задаче. \193\
К сожалению, как уже указывалось выше, материальную часть вновь
сформированных по приказу Гитлера дивизий составляли главным образом
французские машины. Эта материальная часть никоим образом не отвечала
требованиям войны в Восточной Европе. Недостаточное производство машин в
Германии, не удовлетворяющее быстро растущие потребности, к сожалению, не
позволяло нам покрыть этот дефицит.
Об уменьшении числа танковых частей в составе дивизии я уже говорил.
Уменьшение количества танков в дивизии до некоторой степени компенсировалось
вооружением дивизии танками новых типов T-III и Т-IV, которые почти
полностью вытеснили старые танки типов T-I и Т-II. К началу войны против
России мы думали, что сможем рассчитывать на техническое превосходство наших
танков над известными нам в то время типами русских танков, что смогло бы до
некоторой степени сократить известное нам значительное численное
превосходству русских (в начале войны с Россией у нас было 3200 танков)[24]
. Однако мне уже было известно одно обстоятельство: как раз весной 1941 г.
Гитлер разрешил русской военной комиссии осмотреть наши танковые училища и
танковые заводы, приказав все показать русским. При этом русские, осматривая
наш танк типа T-IV, не хотели верить, что это и есть наш самый тяжелый танк.
Они неоднократно заявляли о том, что мы скрываем от них наши новейшие
конструкции, которые Гитлер обещал им показать. Настойчивость комиссии была
столь велика, что наши фабриканты и офицеры управления вооружения сделали
вывод: "Кажется, сами русские уже обладают более тяжелыми и совершенными
типами танков, чем мы". \194\
Появившийся в конце июля 1941 г. перед нашим фронтом танк Т-34 и был
типом танка новейшей конструкции.
18 апреля Гитлер при осмотре материальной части танковых дивизий, на
котором я не присутствовал, заметил, что управление вооружения сухопутных
сил не выполнило его приказ и вооружило танк типа T-III вместо 50-мм пушки
"L-60" 50-мм пушкой "L-42". Это самоуправство особенно разозлило Гитлера,
потому что управление не выполнило его личного требования. Фирма "Алкетт", в
Шпандау, к концу апреля выполнила это его желание, но управление вооружения
оказалось в чрезвычайно неудобном положении. Позже Гитлер неизменно указывал
на эту ошибку, если кто-нибудь одобрительно высказывался о работе управления
вооружения сухопутных сил.
Впрочем, к тому времени ежегодное производство танков в Германии
достигло не менее 1000 машин всех типов. По сравнению с количеством танков,
производимых нашим противником, это была очень небольшая цифра. Еще в 1933
г. я знал, что единственный русский танковый завод выпускал в день 22 машины
типа "Кристи русский"[25] .
1 марта Болгария присоединилась к пакту трех, 25 марта ее примеру
последовала Югославия. Однако уже 27 марта государственный переворот в
Белграде опрокинул планы держав оси. 5 апреля Россия и Югославия заключили
договор о дружбе. 6 апреля началась балканская кампания. Я в ней не
участвовал. Посланные на Балканы танковые части снова оправдали надежды
командования и содействовали быстрому окончанию кампании.
Только один человек радовался расширению войны - Муссолини! Это была
его война, которую он развязал против воли Гитлера. Но договор о дружбе,
заключенный между Россией и Югославией, ясно \195\ говорил об одном -
наступил момент разрыва с сильным восточным соседом.
13 апреля пал Белград. 17 апреля капитулировала югославская армия, а 23
апреля, несмотря на помощь со стороны англичан, капитулировала греческая
армия. В конце мая воздушно-десантные войска овладели островом Крит; к
сожалению, не Мальтой! Германия, Италия, Венгрия, Болгария и Албания
получили куски территории Югославии. Из оставшейся части было образовано
самостоятельное хорватское государство; во главе его должен был встать
герцог фон Сполето, итальянский князь; однако он не получил трона. Кроме
того, по желанию итальянского короля Черногория также была объявлена
независимым государством. Границы новой Хорватии не соответствовали
национальным границам, поэтому с самого начала возникли трения с Италией.
Враждебные разногласия все больше отравляли атмосферу в этом неспокойном
уголке Европы.
В мае и июне 1941 г. англичанам удалось оккупировать Сирию и Абиссинию.
Попытка немцев закрепиться в Ираке была предпринята с недостаточными
средствами и поэтому провалилась. Она имела бы перспективы на успех только
при последовательной политике в Средиземном море, возможность проведения
которой предоставлялась нам летом 1940 г., сразу после западной кампании.
Теперь поздно было решаться на это изолированное действие.
Подготовка
Хотя балканская кампания развивалась сравнительно быстро и переброски
войск, принимавших участие в этой кампании и предназначавшихся теперь для
кампании в России, проходили также в быстром темпе, начало нашего
наступления на Россию пришлось отложить. Кроме того, весна 1941 г. была в
Польше необычно бурной, р. Зап. Буг и его притоки разлились и \196\ паводок
не спадал до мая месяца. Луга стали болотистыми и труднопроходимыми. В этом
я убедился, когда осматривал свои войска, расположенные в Польше. Для
нападения на Советский Союз были созданы три группы армий:
- группа армий "Юг" под командованием фельдмаршала фон Рундштедта,
которая должна была наступать южнее Припятских болот;
- группа армий-"Центр" под командованием фельдмаршала фон Бока,
наступавшая между Припят-скими болотами и Сувалки;
- группа армий "Север" под командованием фельдмаршала Риттера фон
Лееба, которая сосредоточивалась в Восточной Пруссии.
Эти три группы армий должны были наступать по территории России с
задачей прорвать оборону русских войск, расположенных близ границы, окружить
их и уничтожить. Танковые группы должны были проникнуть вглубь территории
России, чтобы предотвратить создание новых оборонительных рубежей.
Направление главного удара не было определено. Три группы армий имели
примерно одинаковые силы, хотя в состав группы армий "Центр" входили две
танковые группы, а в состав групп армий "Юг" и "Север" только по одной.
Подчиненная мне 2-я танковая группа, так же как и действовавшая
севернее 3-я танковая группа генерал-полковника Гота, входила в состав
группы армий "Центр".
Организация 2-й танковой группы была следующая:
- командующий - генерал-полковник Гудериан;
- начальник штаба - подполковник барон фон Либенштейн;
- 24-й танковый корпус - генерал танковых войск барон Гейер фон
Швеппенбург;
- 3-я танковая дивизия - генерал-лейтенант Модель;
- 4-я танковая дивизия - генерал-майор фон Лангерман унд Эрленкамп;
\197\
- 10-я мотодивизия - генерал-майор фон Лепер;
- 1-я кавалерийская дивизия - генерал-лейтенант Фельдт;
- 46-й танковый корпус - генерал танковых войск барон фон Фитинггоф
(Шеель);
- 10-я танковая дивизия - генерал-лейтенант Шааль;
- мотодивизия СС "Рейх" - генерал-лейтенант Гауссер;
- пехотный полк "Великая Германия" - генерал-майор фон Штокгаузен;
- 47-й танковый корпус - генерал танковых войск Лемельзен;
- 17-я танковая дивизия - генерал-майор фон Арним;
- 18-я танковая дивизия - генерал-майор Неринг;
- 29-я мотодивизия - генерал-майор фон Больтенштерн.
Кроме того, в танковую группу входили армейские части: авиагруппа
бомбардировщиков ближнего действия генерала Фибига, зенитный артиллерийский
полк "Герман Геринг" генерала фон Акстгельма.
Артиллерию возглавлял генерал Гейнеман, инженерные войска - генерал
Бахер, войска связи - полковник Праун, разведывательную авиацию -
подполковник фон Барзевиш (заменивший полковника фон Герлах, который был
сбит на третий день войны). Район наступления танковой группы в первые
недели боевых действий прикрывали истребители полковника Мельдера.
Моя танковая группа получила задачу: в первый день наступления
форсировать р. Зап. Буг по обе стороны Брест-Литовска (Бреста), прорвать
фронт русских и затем, быстро используя первоначальный успех, выйти в район
Рославль, Ельня, Смоленск. При этом следовало воспрепятствовать противнику
закрепиться и создать новый фронт обороны, обеспечив тем самым предпосылки
для решающего успеха кампании уже в 1941 г. По выполнении своей задачи
танковая группа \198\ должна была получить новые указания командования.
Директива главного командования сухопутных сил о стратегическом
развертывании указывала, что последующей задачей 2-й и 3-й танковых групп
будет наступление в направлении на север и захват Ленинграда.
Граница между польским генерал-губернаторством, подчиненным немецким
властям, и советской территорией проходила по Зап. Бугу, при этом
город-крепость Брест-Литовск был разделен на две части таким образом, что
сама крепость принадлежала России. Нам принадлежали только старые форты,
расположенные западнее Зап. Буга. Уже во время польской кампании мне
пришлось брать эту крепость, и вот я снова должен был выполнить эту задачу,
хотя и в гораздо более трудных условиях.
У верховного командования, несмотря на опыт западной кампании, не было
единого мнения относительно использования танковых соединений. Это
сказывалось во время различных учений, которые организовывались с целью
уяснения предстоящей задачи и подготовки командиров к ее выполнению.
Генералы, не имевшие отношения к танковым войскам, придерживались мнения,
что первый удар следует нанести пехотными дивизиями, проведя предварительно
сильную артиллерийскую подготовку, а танки ввести в бой лишь после того, как
вклинение достигнет известной глубины и наметится возможность прорыва.
Напротив, генералы танкисты придавали большое значение использованию танков
с самого начала в первом эшелоне, потому что именно в этом роде войск они
видели ударную силу наступления. Они считали, что танки могут быстро
осуществить глубокое вклинение, а затем немедленно развить первоначальный
успех, используя свою скорость. Генералы сами видели результаты
использования танков во втором эшелоне во Франции. В момент успеха дороги
были запружены бесконечными, медленно двигающимися гужевыми колоннами
пехотных дивизий, которые препятствовали \199\ движению танков. Генералы
танкисты разрешали вопрос следующим образом: на участках прорыва
использовать танки в первом эшелоне, впереди пехоты, а там, где решались
другие задачи, например, взятие крепости, использовать пехотные дивизии.
Так было и в районе наступления 2-й танковой группы. Крепостью
Брест-Литовск (Брест) с ее старыми укреплениями, отделенной от нас реками
Зап. Буг и Мухавец, а также многочисленными наполненными водой рвами, могла
овладеть только пехота. Танки смогли бы взять ее только внезапным ударом,
что мы и попробовали сделать в 1939 г. Но в 1941 г. условий для этого уже не
было.
Поэтому я решил танковыми дивизиями форсировать Зап. Буг по обе стороны
Брест-Литовска, а для наступления на крепость попросил подчинить мне
пехотный корпус. Этот корпус следовало взять из 4-й армии, следовавшей за
танковой группой. 4-я армия должна была также временно придать мне для
обеспечения форсирования р. Зап. Буг несколько пехотных и прежде всего
артиллерийских частей. В целях достижения централизованного управления я
попросил временно подчинить мне эти части, заявив со своей стороны о
готовности войти на такое же время в подчинение командующего 4-й армией
фельдмаршала фон Клюге. Такой порядок подчиненности был принят группой
армий. Для меня это была жертва, так как фельдмаршал фон Клюге был
неприятным начальником. Но я считал это необходимым в интересах дела.
Местность, по которой должно было проходить наступление, с фронта была
ограничена Западным Бугом. Наша первая задача состояла в том, чтобы
форсировать реку на глазах у противника. Успеху форсирования в значительной
степени могла содействовать внезапность операции. Я не рассчитывал на
немедленное падение крепости Брест-Литовск и должен был позаботиться, чтобы
первоначальное разделение танковых корпусов, вынужденных двигаться по обе
стороны \200\ крепости, не отразилось на ходе наступления. Кроме того,
следовало обеспечить оба открытых фланга танковой группы. После форсирования
Западного Буга танковая группа должна была наступать, имея справа
бездорожный труднопроходимый район Припятских болот, по которому должны были
продвигаться небольшие пехотные силы 4-й армии. Слева от танковой группы
наступали части 4-й армии, далее пехота 9-й армии. Этому левому флангу
угрожала наибольшая опасность, так как в районе Белостока, по полученным
сведениям, находилась сильная группировка русских; следовало предположить,
что эта группировка, узнав об опасности, которая будет создана выходом в ее
тыл наших танков, попытается избежать окружения, двигаясь по шоссе
Волковыск, Слоним.
Эту двойную угрозу флангам я хотел предотвратить двумя мероприятиями:
- глубоким эшелонированием сил на наиболее " угрожаемом фланге;
- использованием 1-й кавалерийской дивизии, входившей в состав танковой
группы, на правом фланге - ( болотистом участке местности, труднопроходимом
для моторизованных соединений.
Дальнейшее обеспечение возлагалось на пехотные дивизии 4-й армии,
наступавшие за танковыми дивизиями, и на глубокую воздушную разведку.
В соответствий с этим танковая группа приняла следующую группировку для
наступления:
Правый фланг:
24-й танковый корпус (генерал танковых войск фон Гейер);
265-я пехотная дивизия (придана на время форсирования р. Зап. Буг) -
наступает из Влодава на Малорита;
1-я кавалерийская дивизия - наступает из Славатыче через Малорита на
Пинск;
4-я танковая дивизия - наступает из Кодень с задачей перерезать шоссе
Брест, Кобрин; \201 - Схема 8\ \202\
3-я танковая дивизия - наступает из района севернее Кодень с задачей
также перерезать шоссе Брест, Кобрин;
10-я мотодивизия - двигается за ними во втором эшелоне.
Центр:
В начале июля танковая группа была расформирована, одни дивизии были
направлены в Германию, другие - в район Парижа. В район Парижа прибыл также
штаб танковой группы, мы должны были подготовиться к большому параду в честь
фюрера, но, к счастью, он не состоялся.
Находясь в Париже, я посетил Версаль и Фонтенбло - великолепный старый
замок с прекрасными историческими памятниками. С особым интересом я осмотрел
музей Наполеона в Мальмезо. Старый, державший себя с достоинством директор
оказал мне любезность и сопровождал при осмотре музея." Объяснения, даваемые
этим крупным знатоком истории великого корсиканца, были для меня весьма
поучительны и интересны. Само собой разумеется, я осмотрел все
достопримечательности Парижа, насколько это было возможно в условиях войны.
Вначале я жил в отеле "Ланкастер", потом переехал на частную квартиру в
Булонский лес.
Мое пребывание в Париже было прервано заседанием рейхстага 19 июля, на
которое мне приказали прибыть вместе с многими другими генералами. На \187\
заседании был зачитан приказ Гитлера о присвоении мне звания
генерал-полковника.
Так как парад был отменен, то не было никаких оснований для
продолжительного пребывания штаба танковой группы в Париже. Поэтому в начале
августа мы были переведены в Берлин, где нам дали возможность отдохнуть.
Тем временем части, оставшиеся во Франции, занимались подготовкой к
осуществлению плана "Морской лев", к которому, однако, уже с самого начала
относились недостаточно серьезно. Этот план, по моему мнению, был совершенно
бесперспективным вследствие отсутствия достаточного количества самолетов,
необходимого морского тоннажа и эвакуации английского экспедиционного
корпуса из Дюнкерка. Две причины, названные первыми, являются лучшим
доказательством того, что Германия не намеревалась вести войну с западными
державами и скрытно не готовилась к ней. Когда в сентябре начались осенние
бури, план "Морской лев" был окончательно похоронен. Подготовка танковых
войск к операции "Морской лев" позволила провести испытание подводных танков
типа T-III и Т-IV. К 10 августа эти машины были уже в боевой готовности на
танкодроме в Путлос (Гольштиния). В 1941 г. их применили в России при
форсировании р. Зап. Буг.
На основе опыта западной кампании Гитлер требовал довести выпуск танков
до 800-1000 машин в месяц. Расчеты управления вооружения сухопутных сил
показали, что для этого потребуется истратить 2 млрд. марок и использовать
до 100000 квалифицированных рабочих и специалистов. Вследствие таких
громадных расходов Гитлеру, к сожалению, пришлось отказаться от своего
намерения.
Далее Гитлер потребовал вооружения танка T-III 50-мм пушкой "L-60"
вместо прежней 37-мм пушки. Однако на танке была установлена 50-мм пушка
"L-42" с более коротким стволом. По всей вероятности, Гитлер не сразу узнал,
почему управление вооружения решило изменить \188\ тип орудия; когда он в
феврале 1941 г. заметил, что его указание не выполнено, хотя технические
возможности позволяли это сделать, он был сильно разгневан и никогда не мог
простить этого самоуправства руководителям управления. Несколько лет спустя
он вспомнил об этом.
После кампании Гитлер имел в своем распоряжении значительно большее
количество танковых и моторизованных дивизий. Число танковых дивизий за
короткое время удвоилось, однако количество танковых частей, входящих в
дивизию, уменьшилось также вдвое. Благодаря таким мерам германские
сухопутные войска номинально имели в два раза больше танковых дивизий, но их
ударная сила, о которой следовало бы позаботиться в первую очередь, не
увеличилась. Одновременно удвоение числа моторизованных дивизий вызвало
такое сильное напряжение нашей автомобильной промышленности, что требования
Гитлера могли быть удовлетворены только ценой использования всех наличных
запасов мототранспортных средств, включая военные трофеи. Трофейная
материальная часть была немного хуже немецкой, в частности, она не
удовлетворяла повышенным требованиям, предъявляемым к мототранспорту на
восточном и африканском театрах военных действий. Мне поручили следить за
формированием и боевой подготовкой нескольких танковых и моторизованных
дивизий. Работы было у меня более чем достаточно. В редко выпадавшие часы
досуга я ломал себе голову над проблемой дальнейшего продолжения войны,
которая так или иначе, но должна же когда-нибудь кончиться. Мои мысли
устремлялись на юг. Я сохранял мнение, высказанное мною в Безансоне, что
окончание войны против Великобритании является наиболее важным и даже
единственно важным вопросом.
У меня не было контакта с главным командованием сухопутных сил и с
генеральным штабом, поэтому я не участвовал в обсуждении вопроса
реорганизации бронетанковых войск и проблемы дальнейшего ведения войны.
\189\
Предыстория
В октябре 1940 г. Гитлер был занят переговорами с французами и Франко о
продолжении войны. В конце переговоров он встретился во Флоренции со своим
другом Муссолини. По пути во Флоренцию на станции Болонья Гитлер неожиданно
узнал, что его союзник, не уведомив его, Гитлера, и даже без его согласия
начал войну с Грецией. Этим самым снова была затронута балканская проблема,
и война пошла в направлении, чрезвычайно нежелательном для Германии.
Первым последствием самовольного шага Муссолини был, как об этом сказал
мне Гитлер, отказ Франко от \190\ всяких действий вместе с Осью. Он явно не
захотел проводить совместную политику с такими партнерами, от которых можно
было ждать всяких неожиданностей.
Вторым последствием явилось все растущее напряжение в отношениях между
Германией и Советским Союзом. Это напряжение было усилено рядом инцидентов
последних месяцев и особенно немецкой политикой в Румынии и на Дунае. Чтобы
ликвидировать это напряжение, Молотов был приглашен в Берлин.
Из визита Молотова и хода переговоров Гитлер сделал вывод, что войны с
Советским Союзом не избежать. Он не раз рисовал мне ход берлинских
переговоров как раз в таком виде, в каком я передал их выше[23] . Правда, по
этому вопросу он разговаривал со мной впервые в 1943 г., но и в дальнейшем
он неоднократно повторял мне то же самое, неизменно давая переговорам одну и
ту же оценку. Я сомневаюсь в том, что он точно передавал ту точку зрения,
которой он придерживался в то время.
По поводу итальянской политики в октябре 1940 г. Гитлер высказывался
еще с большим негодованием, чем о русских притязаниях, и мне кажется, он со
своей точки зрения был совершенно прав. Нападение Италии на Грецию было не
только легкомысленно, но и вообще излишне. Уже 30 октября итальянское
наступление было остановлено, а б ноября греки захватили инициативу. Когда
плохая политика ведет к военной катастрофе, обычно обвиняют генералов; так и
у итальянцев гнев Муссолини БЫЛ направлен на генералов, в первую очередь на
Бадольо, который предостерегал Муссолини от военных авантюр, но, к
сожалению, тщетно. В середине ноября греки нанесли итальянцам чувствительные
удары. Теперь Бадольо был объявлен врагом существующего в Италии режима и
предателем. 26 ноября он подал в отставку. 6 декабря его пост занял
Кавальеро.
10 декабря итальянцы потерпели в Африке у Сиди-Барани тяжелое
поражение. В общих интересах Германии и Италии было бы более целесообразным,
если бы \191\ итальянцы отказались от авантюры в Греции и вместо нее
укрепили свое положение в Африке. Теперь маршал Грациани из Африки начал
просить посылки к нему немецких самолетов; Муссолини стал выпрашивать для
Ливии пару немецких танковых дивизий. Немецкие войска под командованием
Роммеля снова восстановили положение.
В результате самовольных действий итальянцев и ошибки на Балканах
крупные немецкие силы были скованы в Африке, а затем и в Болгарии, Греции и
Югославии. Это обстоятельство сокращало численность наших войск на решающем
театре военных действий.
Оказалось, что для ведения войны еще недостаточно объявить Альпийский
хребет границей интересов между державами оси. Взаимодействие союзников было
организовано недопустимо плохо.
Вскоре после визита Молотова в Берлин начальник моего штаба
подполковник барон фон Либенштейн и начальник оперативной части майор
Байерлейн были вызваны к начальнику генерального штаба сухопутных сил на
совещание, где они получили первые указания относительно "плана Барбаросса"
- плана войны против России. Когда они после этого совещания пришли ко мне
на доклад и развернули передо мной карту России, я не поверил своим глазам.
То, что я считал невозможным, должно претвориться в действительность?
Гитлер, который резко критиковал в моем присутствии политическое руководство
Германии 1914 г., не понимавшее опасности ведения войны на два фронта,
теперь сам хотел, не окончив войны с Англией, начать войну с Россией. Этим
он сам навлекал на себя опасность, вытекающую из ведения войны на два
фронта, от чего его настойчиво предостерегали все старые солдаты и что он
сам стал часто называть ошибочным шагом.
Я весьма недвусмысленно выразил свое разочарование и возмущение,
поразив обоих моих сослуживцев. Они находились под впечатлением замысла
главного \192\ командования сухопутных сил и поэтому сразу же ответили мне,
что, по словам начальника генерального штаба сухопутных сил Гальдера, для
разгрома-России потребуется не более восьми-десяти недель. Разделение сил
между тремя примерно равными группами армий, которые должны продвигаться по
расходящимся направлениям вглубь территории России, не имея ясной
оперативной цели, с точки зрения военного специалиста, не могло казаться
правильным. Мои опасения я сообщил через своего начальника штаба главному
командованию сухопутных сил, что, однако, не возымело никакого действия.
Не будучи посвящен во все дела, я мог еще надеяться на то, что Гитлер
не окончательно решился на войну с Советским Союзом, а хотел только запугать
его. Но все же зима и весна 1941 г. были для меня кошмаром. Новое изучение
походов шведского короля Карла XII и Наполеона 1 показало все трудности
этого театра военных действий; одновременно выявилась недостаточность нашей
подготовки к такой крупной кампании. Прошлые успехи, особенно победа на
западе, одержанная в столь неожиданно короткий срок, так затуманили мозги
руководителям нашего верховного командования, что они вычеркнули из своего
лексикона слово "невозможно". Все руководящие лица верховного командования
вооруженных сил и главного командования сухопутных сил, с которыми мне
приходилось разговаривать, проявляли непоколебимый оптимизм и не реагировали
ни на какие возражения.
Готовясь к выполнению, предстоящих трудных задач, я с особым рвением
занимался обучением и вооружением дивизий, находившихся под моим контролем.
Я настойчиво указывал войскам на то, что предстоящая кампания будет
значительно тяжелее, чем кампания в Польше и западная кампания. В целях
сохранения военной тайны я не мог говорить ничего другого, Я хотел только
предотвратить легкомысленное отношение моих солдат к новой, страшно трудной
задаче. \193\
К сожалению, как уже указывалось выше, материальную часть вновь
сформированных по приказу Гитлера дивизий составляли главным образом
французские машины. Эта материальная часть никоим образом не отвечала
требованиям войны в Восточной Европе. Недостаточное производство машин в
Германии, не удовлетворяющее быстро растущие потребности, к сожалению, не
позволяло нам покрыть этот дефицит.
Об уменьшении числа танковых частей в составе дивизии я уже говорил.
Уменьшение количества танков в дивизии до некоторой степени компенсировалось
вооружением дивизии танками новых типов T-III и Т-IV, которые почти
полностью вытеснили старые танки типов T-I и Т-II. К началу войны против
России мы думали, что сможем рассчитывать на техническое превосходство наших
танков над известными нам в то время типами русских танков, что смогло бы до
некоторой степени сократить известное нам значительное численное
превосходству русских (в начале войны с Россией у нас было 3200 танков)[24]
. Однако мне уже было известно одно обстоятельство: как раз весной 1941 г.
Гитлер разрешил русской военной комиссии осмотреть наши танковые училища и
танковые заводы, приказав все показать русским. При этом русские, осматривая
наш танк типа T-IV, не хотели верить, что это и есть наш самый тяжелый танк.
Они неоднократно заявляли о том, что мы скрываем от них наши новейшие
конструкции, которые Гитлер обещал им показать. Настойчивость комиссии была
столь велика, что наши фабриканты и офицеры управления вооружения сделали
вывод: "Кажется, сами русские уже обладают более тяжелыми и совершенными
типами танков, чем мы". \194\
Появившийся в конце июля 1941 г. перед нашим фронтом танк Т-34 и был
типом танка новейшей конструкции.
18 апреля Гитлер при осмотре материальной части танковых дивизий, на
котором я не присутствовал, заметил, что управление вооружения сухопутных
сил не выполнило его приказ и вооружило танк типа T-III вместо 50-мм пушки
"L-60" 50-мм пушкой "L-42". Это самоуправство особенно разозлило Гитлера,
потому что управление не выполнило его личного требования. Фирма "Алкетт", в
Шпандау, к концу апреля выполнила это его желание, но управление вооружения
оказалось в чрезвычайно неудобном положении. Позже Гитлер неизменно указывал
на эту ошибку, если кто-нибудь одобрительно высказывался о работе управления
вооружения сухопутных сил.
Впрочем, к тому времени ежегодное производство танков в Германии
достигло не менее 1000 машин всех типов. По сравнению с количеством танков,
производимых нашим противником, это была очень небольшая цифра. Еще в 1933
г. я знал, что единственный русский танковый завод выпускал в день 22 машины
типа "Кристи русский"[25] .
1 марта Болгария присоединилась к пакту трех, 25 марта ее примеру
последовала Югославия. Однако уже 27 марта государственный переворот в
Белграде опрокинул планы держав оси. 5 апреля Россия и Югославия заключили
договор о дружбе. 6 апреля началась балканская кампания. Я в ней не
участвовал. Посланные на Балканы танковые части снова оправдали надежды
командования и содействовали быстрому окончанию кампании.
Только один человек радовался расширению войны - Муссолини! Это была
его война, которую он развязал против воли Гитлера. Но договор о дружбе,
заключенный между Россией и Югославией, ясно \195\ говорил об одном -
наступил момент разрыва с сильным восточным соседом.
13 апреля пал Белград. 17 апреля капитулировала югославская армия, а 23
апреля, несмотря на помощь со стороны англичан, капитулировала греческая
армия. В конце мая воздушно-десантные войска овладели островом Крит; к
сожалению, не Мальтой! Германия, Италия, Венгрия, Болгария и Албания
получили куски территории Югославии. Из оставшейся части было образовано
самостоятельное хорватское государство; во главе его должен был встать
герцог фон Сполето, итальянский князь; однако он не получил трона. Кроме
того, по желанию итальянского короля Черногория также была объявлена
независимым государством. Границы новой Хорватии не соответствовали
национальным границам, поэтому с самого начала возникли трения с Италией.
Враждебные разногласия все больше отравляли атмосферу в этом неспокойном
уголке Европы.
В мае и июне 1941 г. англичанам удалось оккупировать Сирию и Абиссинию.
Попытка немцев закрепиться в Ираке была предпринята с недостаточными
средствами и поэтому провалилась. Она имела бы перспективы на успех только
при последовательной политике в Средиземном море, возможность проведения
которой предоставлялась нам летом 1940 г., сразу после западной кампании.
Теперь поздно было решаться на это изолированное действие.
Подготовка
Хотя балканская кампания развивалась сравнительно быстро и переброски
войск, принимавших участие в этой кампании и предназначавшихся теперь для
кампании в России, проходили также в быстром темпе, начало нашего
наступления на Россию пришлось отложить. Кроме того, весна 1941 г. была в
Польше необычно бурной, р. Зап. Буг и его притоки разлились и \196\ паводок
не спадал до мая месяца. Луга стали болотистыми и труднопроходимыми. В этом
я убедился, когда осматривал свои войска, расположенные в Польше. Для
нападения на Советский Союз были созданы три группы армий:
- группа армий "Юг" под командованием фельдмаршала фон Рундштедта,
которая должна была наступать южнее Припятских болот;
- группа армий-"Центр" под командованием фельдмаршала фон Бока,
наступавшая между Припят-скими болотами и Сувалки;
- группа армий "Север" под командованием фельдмаршала Риттера фон
Лееба, которая сосредоточивалась в Восточной Пруссии.
Эти три группы армий должны были наступать по территории России с
задачей прорвать оборону русских войск, расположенных близ границы, окружить
их и уничтожить. Танковые группы должны были проникнуть вглубь территории
России, чтобы предотвратить создание новых оборонительных рубежей.
Направление главного удара не было определено. Три группы армий имели
примерно одинаковые силы, хотя в состав группы армий "Центр" входили две
танковые группы, а в состав групп армий "Юг" и "Север" только по одной.
Подчиненная мне 2-я танковая группа, так же как и действовавшая
севернее 3-я танковая группа генерал-полковника Гота, входила в состав
группы армий "Центр".
Организация 2-й танковой группы была следующая:
- командующий - генерал-полковник Гудериан;
- начальник штаба - подполковник барон фон Либенштейн;
- 24-й танковый корпус - генерал танковых войск барон Гейер фон
Швеппенбург;
- 3-я танковая дивизия - генерал-лейтенант Модель;
- 4-я танковая дивизия - генерал-майор фон Лангерман унд Эрленкамп;
\197\
- 10-я мотодивизия - генерал-майор фон Лепер;
- 1-я кавалерийская дивизия - генерал-лейтенант Фельдт;
- 46-й танковый корпус - генерал танковых войск барон фон Фитинггоф
(Шеель);
- 10-я танковая дивизия - генерал-лейтенант Шааль;
- мотодивизия СС "Рейх" - генерал-лейтенант Гауссер;
- пехотный полк "Великая Германия" - генерал-майор фон Штокгаузен;
- 47-й танковый корпус - генерал танковых войск Лемельзен;
- 17-я танковая дивизия - генерал-майор фон Арним;
- 18-я танковая дивизия - генерал-майор Неринг;
- 29-я мотодивизия - генерал-майор фон Больтенштерн.
Кроме того, в танковую группу входили армейские части: авиагруппа
бомбардировщиков ближнего действия генерала Фибига, зенитный артиллерийский
полк "Герман Геринг" генерала фон Акстгельма.
Артиллерию возглавлял генерал Гейнеман, инженерные войска - генерал
Бахер, войска связи - полковник Праун, разведывательную авиацию -
подполковник фон Барзевиш (заменивший полковника фон Герлах, который был
сбит на третий день войны). Район наступления танковой группы в первые
недели боевых действий прикрывали истребители полковника Мельдера.
Моя танковая группа получила задачу: в первый день наступления
форсировать р. Зап. Буг по обе стороны Брест-Литовска (Бреста), прорвать
фронт русских и затем, быстро используя первоначальный успех, выйти в район
Рославль, Ельня, Смоленск. При этом следовало воспрепятствовать противнику
закрепиться и создать новый фронт обороны, обеспечив тем самым предпосылки
для решающего успеха кампании уже в 1941 г. По выполнении своей задачи
танковая группа \198\ должна была получить новые указания командования.
Директива главного командования сухопутных сил о стратегическом
развертывании указывала, что последующей задачей 2-й и 3-й танковых групп
будет наступление в направлении на север и захват Ленинграда.
Граница между польским генерал-губернаторством, подчиненным немецким
властям, и советской территорией проходила по Зап. Бугу, при этом
город-крепость Брест-Литовск был разделен на две части таким образом, что
сама крепость принадлежала России. Нам принадлежали только старые форты,
расположенные западнее Зап. Буга. Уже во время польской кампании мне
пришлось брать эту крепость, и вот я снова должен был выполнить эту задачу,
хотя и в гораздо более трудных условиях.
У верховного командования, несмотря на опыт западной кампании, не было
единого мнения относительно использования танковых соединений. Это
сказывалось во время различных учений, которые организовывались с целью
уяснения предстоящей задачи и подготовки командиров к ее выполнению.
Генералы, не имевшие отношения к танковым войскам, придерживались мнения,
что первый удар следует нанести пехотными дивизиями, проведя предварительно
сильную артиллерийскую подготовку, а танки ввести в бой лишь после того, как
вклинение достигнет известной глубины и наметится возможность прорыва.
Напротив, генералы танкисты придавали большое значение использованию танков
с самого начала в первом эшелоне, потому что именно в этом роде войск они
видели ударную силу наступления. Они считали, что танки могут быстро
осуществить глубокое вклинение, а затем немедленно развить первоначальный
успех, используя свою скорость. Генералы сами видели результаты
использования танков во втором эшелоне во Франции. В момент успеха дороги
были запружены бесконечными, медленно двигающимися гужевыми колоннами
пехотных дивизий, которые препятствовали \199\ движению танков. Генералы
танкисты разрешали вопрос следующим образом: на участках прорыва
использовать танки в первом эшелоне, впереди пехоты, а там, где решались
другие задачи, например, взятие крепости, использовать пехотные дивизии.
Так было и в районе наступления 2-й танковой группы. Крепостью
Брест-Литовск (Брест) с ее старыми укреплениями, отделенной от нас реками
Зап. Буг и Мухавец, а также многочисленными наполненными водой рвами, могла
овладеть только пехота. Танки смогли бы взять ее только внезапным ударом,
что мы и попробовали сделать в 1939 г. Но в 1941 г. условий для этого уже не
было.
Поэтому я решил танковыми дивизиями форсировать Зап. Буг по обе стороны
Брест-Литовска, а для наступления на крепость попросил подчинить мне
пехотный корпус. Этот корпус следовало взять из 4-й армии, следовавшей за
танковой группой. 4-я армия должна была также временно придать мне для
обеспечения форсирования р. Зап. Буг несколько пехотных и прежде всего
артиллерийских частей. В целях достижения централизованного управления я
попросил временно подчинить мне эти части, заявив со своей стороны о
готовности войти на такое же время в подчинение командующего 4-й армией
фельдмаршала фон Клюге. Такой порядок подчиненности был принят группой
армий. Для меня это была жертва, так как фельдмаршал фон Клюге был
неприятным начальником. Но я считал это необходимым в интересах дела.
Местность, по которой должно было проходить наступление, с фронта была
ограничена Западным Бугом. Наша первая задача состояла в том, чтобы
форсировать реку на глазах у противника. Успеху форсирования в значительной
степени могла содействовать внезапность операции. Я не рассчитывал на
немедленное падение крепости Брест-Литовск и должен был позаботиться, чтобы
первоначальное разделение танковых корпусов, вынужденных двигаться по обе
стороны \200\ крепости, не отразилось на ходе наступления. Кроме того,
следовало обеспечить оба открытых фланга танковой группы. После форсирования
Западного Буга танковая группа должна была наступать, имея справа
бездорожный труднопроходимый район Припятских болот, по которому должны были
продвигаться небольшие пехотные силы 4-й армии. Слева от танковой группы
наступали части 4-й армии, далее пехота 9-й армии. Этому левому флангу
угрожала наибольшая опасность, так как в районе Белостока, по полученным
сведениям, находилась сильная группировка русских; следовало предположить,
что эта группировка, узнав об опасности, которая будет создана выходом в ее
тыл наших танков, попытается избежать окружения, двигаясь по шоссе
Волковыск, Слоним.
Эту двойную угрозу флангам я хотел предотвратить двумя мероприятиями:
- глубоким эшелонированием сил на наиболее " угрожаемом фланге;
- использованием 1-й кавалерийской дивизии, входившей в состав танковой
группы, на правом фланге - ( болотистом участке местности, труднопроходимом
для моторизованных соединений.
Дальнейшее обеспечение возлагалось на пехотные дивизии 4-й армии,
наступавшие за танковыми дивизиями, и на глубокую воздушную разведку.
В соответствий с этим танковая группа приняла следующую группировку для
наступления:
Правый фланг:
24-й танковый корпус (генерал танковых войск фон Гейер);
265-я пехотная дивизия (придана на время форсирования р. Зап. Буг) -
наступает из Влодава на Малорита;
1-я кавалерийская дивизия - наступает из Славатыче через Малорита на
Пинск;
4-я танковая дивизия - наступает из Кодень с задачей перерезать шоссе
Брест, Кобрин; \201 - Схема 8\ \202\
3-я танковая дивизия - наступает из района севернее Кодень с задачей
также перерезать шоссе Брест, Кобрин;
10-я мотодивизия - двигается за ними во втором эшелоне.
Центр: