Страница:
"тигр", в учебном войсковом лагере Сен у Падерборна. Из лагеря я был вызван
телеграммой Гитлера в Восточную Пруссию. Во время моего первого доклада я
заболел. Дизентерия, которой я заразился в России и на которую я вначале
даже и не обращал внимания, заставила меня слечь в постель. Немного
оправившись, я вылетел в Берлин, чтобы окончательно вылечиться. В первых
числах августа мне была сделана операция, приковавшая меня к постели до
конца месяца. Незадолго до операции меня посетил генерал фон Тресков, бывший
начальник оперативного отдела у фельдмаршала фон Клюге. Он сказал мне, что
прибыл по поручению фельдмаршала, который мол может помириться со мной, если
первый шаг к примирению сделаю я. Он хотел выступить вместе со мной против
Гитлера с целью добиться ограничения полномочий последнего как верховного
главнокомандующего вооруженными \432\ силами. Согласиться с этим
предложением я не мог, так как очень хорошо знал неустойчивый характер
фельдмаршала фон Клюге. Поэтому я вынужден был отклонить просьбу генерала
Трескова[43] .
* * *
Мое здоровье поправлялось медленно. Усиленная бомбардировка Берлина
авиацией противника в августе 1943 г. нарушала необходимый для выздоровления
покой. Вместе с женой мы решили принять предложение Шпеера, который нашел
для меня на одном курорте имперского правительства в Верхней Австрии виллу в
прекрасной гористой местности. Едва мы прибыли туда 3 сентября, как 4
сентября уже получили известие, что наша берлинская квартира почти полностью
разрушена прямым попаданием бомбы. Остатки нашего имущества поместили в
подвале одной из казарм в Вюнсдорфе. Это был тяжелый удар. Мы уже стали
подумывать о переселении на постоянное местожительство в Верхнюю Австрию,
когда получили телеграмму о предоставлении нам рейхом дотации, установленной
положением, принятым осенью 1942 г. Это Шмундт, узнавший о разрушении нашего
дома, постарался о таком возмещении. Не оставалось ничего другого, как
удовлетвориться этим хорошим предложением. В октябре 1943 г. моя жена
переехала в Дейпенгоф (округ Хоэнзальца), где и \433\ проживала до появления
там русских, т. е. до 20 января 1945 г.
Между тем в мое отсутствие сделали попытку вместо производства танков
Т-IV начать производство самоходных орудий. Организация Тодта, сооружавшая
Атлантический вал и другие укрепления, внесла предложение установить башни
танков "пантера" на долговременных огневых точках. При нашем незначительном
производстве танков это был, несомненно, тяжелый удар для командования
бронетанковыми войсками. Подобное предложение свидетельствовало об
абсолютном непонимании роли танков.
Сразу же после возвращения с курорта я снова принялся за разрешение
вопроса о производстве танка с зенитной установкой. Гитлер одобрил
конструкцию 37-мм спаренной установки. Но зато выпущенная 20мм счетверенная
установка на шасси танка Т-IV была им отклонена, и выпуск этого важного
оборонительного средства пришлось снова отложить.
20 октября 1943 г. Гитлеру были показаны в учебном войсковом лагере
Арис (Ожиш) деревянная модель танка "тигр II" - чрезвычайно удачная новая
модель танка "тигр", окрещенная позднее нашими противниками "королевским
тигром", самоходное орудие фирмы "Вомаг", модель самоходного орудия "тигр" с
128-мм пушкой, 380-мм мортира на шасси танка "тигр", танк T-III с
приспособлениями для передвижения по железнодорожному дуги, а также легкие и
тяжелые бронедрезины различных типов.
22 октября авиация противника совершила крупный налет на заводы фирмы
"Хеншель" в Касселе, в результате которого заводы на некоторое время были
выведены из строя. Оказалось, что я был прав, когда весной предсказывал
налеты авиации противника на танковые заводы. Я тотчас же направился в
Кассель на завод, чтобы выразить свое сочувствие рабочим, дома которых были
сильно разрушены; было также много убитых и раненых. В разбитом большом
монтажном \434\ цехе мне представилась возможность выступить перед рабочими.
В моих словах не было обычных громких фраз того времени, которые в такой
серьезный момент были бы вдвойне неприемлемы. Я был встречен рабочими
радушно и тепло; в этой встрече проявилось наше взаимопонимание. Об этом
свидетельствовали всегда радовавшие меня дружественные приветы, которые я
часто получал от работников завода.
26 ноября последовал второй воздушный налет на берлинские заводы
"Алкет", "Рейнметалл-Борзиг", "Вомаг" и "Дейче Ваффен унд
Муниционсфабрикен".
7 декабря производство 38-тонного чешского танка было заменено
производством легкого самоходного орудия, состоящего из конструктивных
элементов старого 38-тонного танка с наклонными броневыми плитами,
безоткатной пушкой и пулеметом с изогнутым стволом. Эта конструкция могла
быть названа весьма удачной. Впоследствии этим самоходным орудием стали
вооружать противотанковые дивизионы пехотных дивизий; тем самым мои
требования, высказанные 9 марта, были, наконец, удовлетворены.
Беспомощность пехоты перед лицом все увеличивающегося количества
русских танков приводила к крупным потерям. Однажды вечером Гитлер во время
доклада о сложившейся обстановке вышел из себя и произнес длинный монолог о
том, как бессмысленно снабжать пехотные дивизии ограниченным количеством
противотанковых средств. Случайно и я присутствовал на этом докладе. Когда
Гитлер изливал свою душу, я стоял как раз перед ним. Должно быть, выражение
моего лица показалось ему до некоторой степени саркастическим, так как он
неожиданно замолчал, посмотрел на меня и сказал: "Вы были правы! Об этом вы
мне говорили 9 месяцев тому назад. К сожалению, я не послушал вас". Наконец,
я мог осуществить свое намерение, но, к сожалению, слишком поздно. Только
одну треть противотанковых рот удалось вооружить новым оружием до начала
наступления русских зимой 1945 г. \435\
Так развивались наши бронетанковые войска до конца 1943 г. Обстановка
на фронте во второй половине 1943 г. продолжала складываться не в нашу
пользу.
После провала нашего неудачного наступления на Курск Восточный фронт
проходил от Таганрога на Азовском море, западнее Ворошил о в града вдоль
реки Донец, по этой реке до излучины южнее Харькова, в охват Белгорода,
Сумы, Рыльска, Севска, Дмитровска (Дмитровск-Орловский), Троены, Мценска
(восточное Орла), Жиздры, Спас-Деменска, Дорогобужа, Велижа, западнее
Великих Лук и далее по озеру Ильмень, вдоль р. Волхов, северо-восточное
Чудово, по линии южнее Шлиссельбурга (Петрокрепость), южнее Ленинграда,
южнее Ораниенбаума до побережья Финского залива.
На этом фронте русские продолжали наносить удары в первую очередь по
группам армий "А", "Юг" и "Центр". Наступление русских в направлении Сталине
с 16 по 24 июля провалилось. Но удар пятидесяти двух стрелковых соединений и
десяти танковых корпусов привел к глубокому вклинению русских в направлении
Харьков, Полтава. Прорыв удалось ликвидировать, однако Харьков 20 августа
был потерян. При наступлении, начавшемся 24 августа с линии Таганрог,
Ворошиловград, русским все же удалось осуществить прорыв. Наш фронт до 8
сентября должен был отодвинуться на линию Мариуполь, западнее Сталине,
западнее Славянска. До середины сентября пришлось оставить рубеж,
проходивший по р. Донец; к концу этого месяца русские стояли перед
Мелитополем, на подступах к Запорожью и у устья Припяти.
11 июля начались атаки русских севернее Курска против группы армий
"Центр", которые 5 августа привели к захвату Орла. С 26 августа по 4
сентября противнику удалось глубоко вклиниться в направлении Конотоп, Нежин.
В последующие дни этот клин был расширен. В конце сентября русские достигли
Днепра в районе впадения в него Припяти; отсюда фронт шел через Гомель,
восточнее Днепра на север до Велижа. \436\
Во второй половине октября русские форсировали Днепр между
Днепропетровском и Кременчугом, в конце месяца наш фронт был прорван южнее
Запорожья и войска отброшены к середине ноября за Днепр. Осталось два
предмостных укрепления - одно у Никополя и другое, небольшое, у Херсона.
Между 3 и 13 ноября русские овладели Киевом и продвинулись до Житомира.
Гитлер решил начать контрнаступление. Следуя своей скверной привычке,
он решил проводить его весьма слабыми силами. С согласия начальника
генерального штаба сухопутных войск я использовал свой доклад Гитлеру 9
ноября 1943 г. о бронетанковых войсках для внесения предложения относительно
наступления. Я предложил Гитлеру отказаться от нанесения отдельных,
распыленных по месту и времени контрударов, а сосредоточить все наличные
танковые дивизии, расположенные в районе южнее Киева, для планируемого
контрнаступления через Бердичев на Киев. Я предложил также подтянуть сюда
танковую дивизию из района предмостного укрепления у Никополя, которое
оборонялось Шернером, и танковые дивизии группы армий Клейста, оборонявшиеся
по р. Днепр у Херсона. При беседе с Гитлером я придерживался своего старого
принципа:
"Бить, так бить!" Он знал об этом принципе, но никогда им не
руководствовался. Мое предложение было принято во внимание, но возражения
фронтовых командиров вынудили Гитлера отказаться от него. Начатое слабыми
силами контрнаступления у Бердичева после тяжелых зимних (декабрьских) боев
застопорилось. Захватить Киев и выйти на линию Днепра не слалось. 24 декабря
1943 г. русские снова начали наступать и отбросили наши войска от Бердичева
к Виннице.
Ввод в бой 25-й танковой дивизии чрезвычайно характерен для
наступательной тактики Гитлера. Однако-, чтобы осветить этот эпизод, я
должен несколько вернуться назад.
После катастрофы под Сталинградом я сформировал несколько танковых
дивизий из остатков \437\ разгромленных дивизий, солдатам-танкистам которых
ввиду ранения, болезни и других причин удалось избежать пленения. То же
самое я сделал со спасшимися остатками войск после потери Африки. 21-я
танковая дивизия была создана во Франции из оккупационных частей,
вооруженных трофейной материальной частью. 25-я танковая дивизия была
образована аналогичным образом в Норвегии. Ее командиром был генерал фон
Шелл. Шелл работал вместе со мной в министерстве рейхсвера, когда я с 1927
г. по 1930 г. занимался вопросами автомобильных войск. Затем он уехал в
продолжительную командировку в Соединенные Штаты Америки, чтобы изучить
вопросы моторизации в стране Генри Форда. Оттуда он прибыл со многими
планами в голове. Перед войной он был начальником автобронетанкового отдела
инспекции бронетанковых войск в управлении общих дел сухопутных войск и,
стало быть, главным советником по моторизации сухопутных войск. Гитлер
проявлял большой интерес к этой проблеме, поэтому оба они работали в тесном
контакте. Шелл был умным, решительным и весьма красноречивым человеком. Он
сумел убедить Гитлера в целесообразности упрощения типов машин и
необходимости налаживания серийного производства. В результате он был
назначен младшим статс-секретарем в имперском министерстве транспорта, что
является редким случаем в Германии. Там он занимался вопросами развития
автотранспортных средств. В своей деятельности он вскоре натолкнулся на
сопротивление промышленников и на связанные с ними партийные инстанции,
которые не хотели отказываться от своих старых методов производства. Эти
круги подорвали доверие Гитлера к Шеллу, и Гитлер освободил его от
занимаемой должности. Шелл был переведен в Норвегию, в спокойную страну, где
он не мог пожинать боевые лавры. Но подвижный, не знающий устали человек
вскоре создал из скудных оккупационных подразделений боеспособную часть. Я
поддержал его стремление к развертыванию этой части в \438\ танковую дивизию
и добился перевода его соединения во Францию.
Однако после крушения плана "Цитадель" Восточный фронт забрал все силы
из Франции и настолько ослабил находившиеся там оккупационные части, что
потребовалось пополнение. Естественно, трофейную материальную часть этого
нового соединения нужно было заменить отечественной современной техникой.
Нужно было научить людей владеть техникой и действовать в составе
соединения. Дивизию нужно было ознакомить с опытом ведения боевых действий
на Восточном фронте и только тогда поставить ей посильную задачу в
соответствии с уровнем ее подготовки.
А что получилось? В начале октября 1943 г. по приказу Гитлера эта
дивизия должна была передать на Восточный фронт для сформированной 14-й
танковой дивизии свыше 600 только что полученных машин; верховное
командование вооруженных сил и главное командование сухопутных войск
считали, что 25-я танковая дивизия еще долго пробудет во Франции, а поэтому
может обойтись без них, довольствуясь низкопробной французской техникой. Это
сильно ухудшило вооружение дивизии, которая теперь могла быть использована
лишь на Западном театре. Разведывательный батальон танковой дивизии
оснащался в это время бронетранспортерами. Саперы и 1-й батальон 146-го
мотополка также получили новые бронетранспортеры. 9-й танковый полк не был
еще полностью оснащен. 91-й артиллерийский полк должен был получить вместо
польских трофейных орудий немецкие легкие полевые гаубицы и 100-мм пушки. У
зенитного дивизиона не хватало одной батареи, у противотанкового дивизиона -
роты самоходных орудий. Не хватало средств радиосвязи.
Все эти недостатки были известны. Их нужно было устранить в спокойной
обстановке во Франции. Несмотря на все это, в середине октября поступил
приказ о переводе дивизии на восток. Я немедленно заявил протест и попросил
у Гитлера обождать до вторичной \439\ инспекции этого соединения. Мне
хотелось получить ясное представление о боевых возможностях дивизии, чтобы
не бросить ее совершенно неподготовленной в тяжелые бои на Восточном фронте.
Я немедленно направился во Францию. После инспектирования дивизии и
обстоятельных бесед с Шеллом и другими командирами я сообщил, что дивизии
необходимо по меньшей мере четыре недели для получения на вооружение новой
техники и общего ознакомления с ней. Это сообщение я передал по телефону. Но
уже был послан приказ о переброске дивизии на восток. Гитлер, верховное
командование вооруженных сил и главное командование сухопутных войск не
приняли во внимание ни донесения командиров частей, ни сообщения
ответственного лица - генерал-инспектора. Переброска дивизии на Восточный
фронт была назначена на 29 октября.
Дивизия была небоеспособной. Мало того, порядок переброски на восток не
соответствовал ни желанию командования дивизии, ни обстановке на фронте.
Кроме того, по дороге этот порядок неоднократно подвергали изменениям.
Противотанковый дивизион был поорудийно распределен по всему эшелону. Для
повышения боеспособности дивизии я распорядился придать ей вновь
сформированный 509-й танковый батальон танков "тигр", хотя вооружение этого
батальона еще не было полностью закончено. В это же время был издан приказ о
назначении нового командира батальона; при отправке из Франции старый
командир уже убыл, а новый еще не прибыл.
Дивизия была в спешном порядке переброшена в район действий группы
армий "Юг". Штаб группы указал для колесного транспорта дивизии район
выгрузки Бердичев, Казатин, для частей на гусеничном ходу - район
Кировоград, Ново-Украинка, причем командование дивизии не знало, куда
причислить артиллерийские тягачи и бронетранспортеры. Один район выгрузки
находился от другого на расстоянии примерно трех дней марша. \440\
Начальник штаба дивизии с прибывшим ранее личным составом направился
через Бердичев в Ново-Украинку, командир дивизии поехал на доклад в штаб
группы армий в Винницу. В Бердичеве специально назначенный офицер руководил
разгрузкой и сосредоточением частей и подразделений на колесном транспорте.
б ноября должен был начаться марш в районы сосредоточения. С выгруженными
частями не было установлено телефонной связи. Приказы развозились
специальными офицерами на машинах.
5 ноября противнику удалось глубоко вклиниться под Киевом. 6 ноября
группа армий отдала примерно следующий приказ: "25-я танковая дивизия
переходит в подчинение 4-й танковой армии. 6 ноября она должна начать
выдвижение частей на колесном транспорте в район Белой Церкви. Район
сосредоточения - Белая Церковь, Фастов. Дивизия охраняется своими силами.
Части на гусеничном ходу подвести из района Кировограда".
Группа армий знала о состоянии этой дивизии.
В 16 часов командир дивизии собрал успевших прибыть к нему командиров
для отдачи им приказа. На всех командиров полков и батальонов имелась всего
лишь одна карта 1:300 000.
К этому времени командир танковой дивизии имел в своем распоряжении
следующие части:
146-й мотополк - штаб полка, два батальона неполного состава (в каждом
батальоне по две роты);
147-й мотополк - то же самое;
9-й танковый полк - штаб полка, штаб 2-го батальона, подразделения
различных рот; всего 30 танков T-IV и 15 танков "тигр";
91-й артиллерийский полк - штаб полка, штаб 1-го дивизиона, 1-я и 2-я
батареи; кроме того, личный состав 3-го дивизиона без орудий;
противотанковый дивизион - штаб и одна смешанная батарея;
батальон связи - почти в полном составе, однако \441\ без командира,
который находился с передовыми подразделениями;
саперный батальон - в полном составе, без легкой саперной колонны и
мостовой колонны;
зенитный дивизион - штаб и 1-я батарея.
При командире дивизии находились лишь адъютант, два офицера для
поручений с несколькими автомашинами и несколько связных на мотоциклах.
Ввиду не терпящей промедления обстановки командир дивизии решил
продвигаться через Казатин, Сквира несколькими походными колоннами, состав
которых определялся готовностью частей к маршу и их удалением от исходного
пункта дивизии, и выйти в район западнее Белой Церкви. В этом районе он
хотел дождаться подхода всех своих частей и подразделений. Он полагал, что б
ноября он не сможет выступить раньше 22 часов, так как передача приказа
частям с помощью автомашин занимала много времени. Радиостанции еще не
прибыли; кроме того, пользование радио в целях маскировки было воспрещено.
Когда командиры разъехались по своим частям, поступил приказ из штаба
4-й танковой армии, с которой поддерживалась телефонная связь: "25-й
танковой дивизии немедленно достичь Фастова и всеми средствами удерживать
его. Командир 25-й танковой дивизии назначается начальником гарнизона города
Фастов. В его подчинение войдут два запасных тирольских батальона и один
батальон, сформированный из отпускников, а также прибывающий вечером полк СС
танковой гренадерской дивизии "Рейх". Далее указывался маршрут следования -
Казатин, Сквира, Попельня, Фастов, но от него пришлось отказаться, так как
партизаны взорвали мосты; для движения выбрали полевую дорогу восточнее
Сквиры.
Командир дивизии решил находиться в голове первой походной колонны.
Марш начался точно в установленное время и проходил вначале спокойно. Во
второй половине ночи встретились отходившие \442\ колонны авиационных
частей, которые нарушили темп марша дивизии. Это потребовало энергичного
вмешательства командира дивизии. Стоявшая до сих пор сухая погода изменилась
к худшему, несколько дней подряд непрерывно шли дожди, сильно размывшие
дороги. Только гусеничные машины могли продвигаться по таким дорогам,
колесным машинам приходилось делать большие объезды. Связь между походными
колоннами была нарушена.
7 ноября около 12 часов дня прибывшие из Фастова солдаты принесли
известие, что противник уже ворвался в город. Командир дивизии с одним
офицером для поручений быстро выдвинулся вперед, чтобы подготовить
наступление на Фастов. Попав по дороге под ружейно-пулеметный огонь, они оба
сели на бронетранспортеры. Вдруг бронетранспортеры натолкнулись на русские
танки Т-34. 9-я рота 146-го мотополка, следовавшая за командиром дивизии с
четырьмя тяжелыми пехотными орудиями, попала под обстрел. Началась паника.
Командир дивизии бросился навстречу. 2-му батальону 146-го мотополка
дивизии, находившемуся позади в колонне. Он увидел, что этот батальон начал
отступать; однако командиру дивизии удалось остановить его, привести в
порядок и вывести в Трилесы. Он остался в батальоне, чтобы предотвратить
панику, и приказал окопаться. Наступил вечер. Ночью русские танки напали на
обоз батальона и частично вывели его из строя. Командир дивизии принял
решение пробиться ночью через действовавшие вокруг танки противника в
направлении Фастова и соединиться с выдвинувшимися вперед частями своей
дивизии. Одна пехотная рота находилась в голове этой небольшой боевой
группы, другая в хвосте; машины и тяжелое оружие находились в середине.
Генерал фон Шелл двигался в голове колонны. С тяжелыми боями около 4 часов
утра 8 ноября ему удалось выйти из кольца русских танков и к 14 час.
достигнуть Белой Церкви, где находился командный пункт 47-го танкового
корпуса, в состав которого передавалась дивизия. \443\ Между тем другие
части дивизии под командованием полковника барона фон Вехмара уже
продвигались через Гребенки, Славя на Фастов. Утром 9 ноября генерал фон
Шелл направился в эти части. Расположенная восточнее Фастова деревня
Фастовец была в руках противника, и ее пришлось атаковать. Части под личным
командованием командира дивизии к середине дня взяли эту деревню и начали
наступление на Фастов. Противник понес тяжелые потери. 10 ноября наступавшие
достигли пригорода Фастова, но натолкнулись на его восточной и южной
окраинах на сильное сопротивление противника; пришлось удовлетвориться
очищением от противника Славя. Но дальнейшее продвижение русских было все же
остановлено.
Танковая дивизия, недостаточно обученная, слабо укомплектованная и к
тому же разбросанная по разным районам, попала в чрезвычайно трудное
положение, в котором ей, несмотря на личное участие генерала фон Шелла,
трудно было добиться успеха. Правда, она нанесла противнику большие потери,
но и сама понесла значительный урон. Из-за недостатка боевого опыта части
вначале нередко поддавались паническому настроению, пока солдаты и офицеры
не привыкли к трудной обстановке войны в условиях восточной зимы. В связи с
недостатком сил командование (группы армий, армии и танкового корпуса)
вынуждено было сразу бросить дивизию в бой, не считаясь с вышеуказанными
факторами; однако ему можно сделать упрек в том, что оно не умело экономно
обращаться с вновь сформированными частями.
В боях с 24 по 30 декабря 1943 г. эта несчастная дивизия снова попала в
трудное положение: на фронте шириной 40 км она была атакована превосходящими
силами противника и смята. Дивизия понесла такие тяжелые потери, что ее
нужно было почти заново формировать. Гитлер и главное командование
сухопутных войск решили расформировать ее. Но я начал возражать, так как
личный состав не был виноват в судьбе \444\ дивизии. Генерал фон Шелл тяжело
заболел и вынужден был покинуть фронт. Он очень сильно переживал
неоправданное поражение своей дивизии, которую создавал с большой любовью и
умением в течение многих месяцев.
Недоверие Гитлера привело к тому, что этого генерала не назначили на
новую командную должность. Его работоспособность, а также большой
организаторский и педагогический талант остались без внимания.
Чтобы хоть что-нибудь сделать для Западного фронта, я отдал
распоряжение о сведении всех учебных частей военных школ в одну "танковую
учебную дивизию". Эта дивизия, проходившая подготовку во Франции, получила
новую материальную часть; в нее были направлены специально отобранные
офицеры; командиром ее был назначен бывший мой начальник оперативного отдела
генерал Байерлейн. В декабре Гитлер официально дал разрешение на
формирование этой дивизии. Неожиданная помощь, на которую я не рассчитывал.
Между тем на фронте беспрерывно шли упорные бои. На участке фронта
группы армий "Центр" русским удалось осуществить прорыв в районе Речица
между Припятью и Березиной. Завязались ожесточенные бои за Невель и Витебск.
Были потеряны Гомель и Пропойск (Славгород). Только к востоку от Могилева и
Орши у нас осталось предмостное укрепление на восточном берегу Днепра.
Законно вставал вопрос, имеет ли еще смысл удержание предмостных
укреплений на Днепре при таком положении, когда, пожалуй, навсегда
исключалось возобновление наступления в восточном направлении. Под Никополем
Гитлер хотел продолжать добычу марганца. Причиной такого упорства являлась
его военно-экономическая точка зрения, в целом неверная и, как мы считали,
вредная в оперативном отношении. Лучше было отойти за широкие водные рубежи,
выделить резервы, в первую очередь танковые дивизии, и этими \445\ силами
вести маневренные боевые действия. Но когда Гитлер слышал слово
"оперировать", он приходил в ярость, полагая, что генералы под этим словом
понимают непрерывное отступление, и поэтому с фанатическим упрямством
настаивал на удержании местности даже там, где это наносило большой вред.
Тяжелые кровопролитные зимние бои совершенно выбили главное
телеграммой Гитлера в Восточную Пруссию. Во время моего первого доклада я
заболел. Дизентерия, которой я заразился в России и на которую я вначале
даже и не обращал внимания, заставила меня слечь в постель. Немного
оправившись, я вылетел в Берлин, чтобы окончательно вылечиться. В первых
числах августа мне была сделана операция, приковавшая меня к постели до
конца месяца. Незадолго до операции меня посетил генерал фон Тресков, бывший
начальник оперативного отдела у фельдмаршала фон Клюге. Он сказал мне, что
прибыл по поручению фельдмаршала, который мол может помириться со мной, если
первый шаг к примирению сделаю я. Он хотел выступить вместе со мной против
Гитлера с целью добиться ограничения полномочий последнего как верховного
главнокомандующего вооруженными \432\ силами. Согласиться с этим
предложением я не мог, так как очень хорошо знал неустойчивый характер
фельдмаршала фон Клюге. Поэтому я вынужден был отклонить просьбу генерала
Трескова[43] .
* * *
Мое здоровье поправлялось медленно. Усиленная бомбардировка Берлина
авиацией противника в августе 1943 г. нарушала необходимый для выздоровления
покой. Вместе с женой мы решили принять предложение Шпеера, который нашел
для меня на одном курорте имперского правительства в Верхней Австрии виллу в
прекрасной гористой местности. Едва мы прибыли туда 3 сентября, как 4
сентября уже получили известие, что наша берлинская квартира почти полностью
разрушена прямым попаданием бомбы. Остатки нашего имущества поместили в
подвале одной из казарм в Вюнсдорфе. Это был тяжелый удар. Мы уже стали
подумывать о переселении на постоянное местожительство в Верхнюю Австрию,
когда получили телеграмму о предоставлении нам рейхом дотации, установленной
положением, принятым осенью 1942 г. Это Шмундт, узнавший о разрушении нашего
дома, постарался о таком возмещении. Не оставалось ничего другого, как
удовлетвориться этим хорошим предложением. В октябре 1943 г. моя жена
переехала в Дейпенгоф (округ Хоэнзальца), где и \433\ проживала до появления
там русских, т. е. до 20 января 1945 г.
Между тем в мое отсутствие сделали попытку вместо производства танков
Т-IV начать производство самоходных орудий. Организация Тодта, сооружавшая
Атлантический вал и другие укрепления, внесла предложение установить башни
танков "пантера" на долговременных огневых точках. При нашем незначительном
производстве танков это был, несомненно, тяжелый удар для командования
бронетанковыми войсками. Подобное предложение свидетельствовало об
абсолютном непонимании роли танков.
Сразу же после возвращения с курорта я снова принялся за разрешение
вопроса о производстве танка с зенитной установкой. Гитлер одобрил
конструкцию 37-мм спаренной установки. Но зато выпущенная 20мм счетверенная
установка на шасси танка Т-IV была им отклонена, и выпуск этого важного
оборонительного средства пришлось снова отложить.
20 октября 1943 г. Гитлеру были показаны в учебном войсковом лагере
Арис (Ожиш) деревянная модель танка "тигр II" - чрезвычайно удачная новая
модель танка "тигр", окрещенная позднее нашими противниками "королевским
тигром", самоходное орудие фирмы "Вомаг", модель самоходного орудия "тигр" с
128-мм пушкой, 380-мм мортира на шасси танка "тигр", танк T-III с
приспособлениями для передвижения по железнодорожному дуги, а также легкие и
тяжелые бронедрезины различных типов.
22 октября авиация противника совершила крупный налет на заводы фирмы
"Хеншель" в Касселе, в результате которого заводы на некоторое время были
выведены из строя. Оказалось, что я был прав, когда весной предсказывал
налеты авиации противника на танковые заводы. Я тотчас же направился в
Кассель на завод, чтобы выразить свое сочувствие рабочим, дома которых были
сильно разрушены; было также много убитых и раненых. В разбитом большом
монтажном \434\ цехе мне представилась возможность выступить перед рабочими.
В моих словах не было обычных громких фраз того времени, которые в такой
серьезный момент были бы вдвойне неприемлемы. Я был встречен рабочими
радушно и тепло; в этой встрече проявилось наше взаимопонимание. Об этом
свидетельствовали всегда радовавшие меня дружественные приветы, которые я
часто получал от работников завода.
26 ноября последовал второй воздушный налет на берлинские заводы
"Алкет", "Рейнметалл-Борзиг", "Вомаг" и "Дейче Ваффен унд
Муниционсфабрикен".
7 декабря производство 38-тонного чешского танка было заменено
производством легкого самоходного орудия, состоящего из конструктивных
элементов старого 38-тонного танка с наклонными броневыми плитами,
безоткатной пушкой и пулеметом с изогнутым стволом. Эта конструкция могла
быть названа весьма удачной. Впоследствии этим самоходным орудием стали
вооружать противотанковые дивизионы пехотных дивизий; тем самым мои
требования, высказанные 9 марта, были, наконец, удовлетворены.
Беспомощность пехоты перед лицом все увеличивающегося количества
русских танков приводила к крупным потерям. Однажды вечером Гитлер во время
доклада о сложившейся обстановке вышел из себя и произнес длинный монолог о
том, как бессмысленно снабжать пехотные дивизии ограниченным количеством
противотанковых средств. Случайно и я присутствовал на этом докладе. Когда
Гитлер изливал свою душу, я стоял как раз перед ним. Должно быть, выражение
моего лица показалось ему до некоторой степени саркастическим, так как он
неожиданно замолчал, посмотрел на меня и сказал: "Вы были правы! Об этом вы
мне говорили 9 месяцев тому назад. К сожалению, я не послушал вас". Наконец,
я мог осуществить свое намерение, но, к сожалению, слишком поздно. Только
одну треть противотанковых рот удалось вооружить новым оружием до начала
наступления русских зимой 1945 г. \435\
Так развивались наши бронетанковые войска до конца 1943 г. Обстановка
на фронте во второй половине 1943 г. продолжала складываться не в нашу
пользу.
После провала нашего неудачного наступления на Курск Восточный фронт
проходил от Таганрога на Азовском море, западнее Ворошил о в града вдоль
реки Донец, по этой реке до излучины южнее Харькова, в охват Белгорода,
Сумы, Рыльска, Севска, Дмитровска (Дмитровск-Орловский), Троены, Мценска
(восточное Орла), Жиздры, Спас-Деменска, Дорогобужа, Велижа, западнее
Великих Лук и далее по озеру Ильмень, вдоль р. Волхов, северо-восточное
Чудово, по линии южнее Шлиссельбурга (Петрокрепость), южнее Ленинграда,
южнее Ораниенбаума до побережья Финского залива.
На этом фронте русские продолжали наносить удары в первую очередь по
группам армий "А", "Юг" и "Центр". Наступление русских в направлении Сталине
с 16 по 24 июля провалилось. Но удар пятидесяти двух стрелковых соединений и
десяти танковых корпусов привел к глубокому вклинению русских в направлении
Харьков, Полтава. Прорыв удалось ликвидировать, однако Харьков 20 августа
был потерян. При наступлении, начавшемся 24 августа с линии Таганрог,
Ворошиловград, русским все же удалось осуществить прорыв. Наш фронт до 8
сентября должен был отодвинуться на линию Мариуполь, западнее Сталине,
западнее Славянска. До середины сентября пришлось оставить рубеж,
проходивший по р. Донец; к концу этого месяца русские стояли перед
Мелитополем, на подступах к Запорожью и у устья Припяти.
11 июля начались атаки русских севернее Курска против группы армий
"Центр", которые 5 августа привели к захвату Орла. С 26 августа по 4
сентября противнику удалось глубоко вклиниться в направлении Конотоп, Нежин.
В последующие дни этот клин был расширен. В конце сентября русские достигли
Днепра в районе впадения в него Припяти; отсюда фронт шел через Гомель,
восточнее Днепра на север до Велижа. \436\
Во второй половине октября русские форсировали Днепр между
Днепропетровском и Кременчугом, в конце месяца наш фронт был прорван южнее
Запорожья и войска отброшены к середине ноября за Днепр. Осталось два
предмостных укрепления - одно у Никополя и другое, небольшое, у Херсона.
Между 3 и 13 ноября русские овладели Киевом и продвинулись до Житомира.
Гитлер решил начать контрнаступление. Следуя своей скверной привычке,
он решил проводить его весьма слабыми силами. С согласия начальника
генерального штаба сухопутных войск я использовал свой доклад Гитлеру 9
ноября 1943 г. о бронетанковых войсках для внесения предложения относительно
наступления. Я предложил Гитлеру отказаться от нанесения отдельных,
распыленных по месту и времени контрударов, а сосредоточить все наличные
танковые дивизии, расположенные в районе южнее Киева, для планируемого
контрнаступления через Бердичев на Киев. Я предложил также подтянуть сюда
танковую дивизию из района предмостного укрепления у Никополя, которое
оборонялось Шернером, и танковые дивизии группы армий Клейста, оборонявшиеся
по р. Днепр у Херсона. При беседе с Гитлером я придерживался своего старого
принципа:
"Бить, так бить!" Он знал об этом принципе, но никогда им не
руководствовался. Мое предложение было принято во внимание, но возражения
фронтовых командиров вынудили Гитлера отказаться от него. Начатое слабыми
силами контрнаступления у Бердичева после тяжелых зимних (декабрьских) боев
застопорилось. Захватить Киев и выйти на линию Днепра не слалось. 24 декабря
1943 г. русские снова начали наступать и отбросили наши войска от Бердичева
к Виннице.
Ввод в бой 25-й танковой дивизии чрезвычайно характерен для
наступательной тактики Гитлера. Однако-, чтобы осветить этот эпизод, я
должен несколько вернуться назад.
После катастрофы под Сталинградом я сформировал несколько танковых
дивизий из остатков \437\ разгромленных дивизий, солдатам-танкистам которых
ввиду ранения, болезни и других причин удалось избежать пленения. То же
самое я сделал со спасшимися остатками войск после потери Африки. 21-я
танковая дивизия была создана во Франции из оккупационных частей,
вооруженных трофейной материальной частью. 25-я танковая дивизия была
образована аналогичным образом в Норвегии. Ее командиром был генерал фон
Шелл. Шелл работал вместе со мной в министерстве рейхсвера, когда я с 1927
г. по 1930 г. занимался вопросами автомобильных войск. Затем он уехал в
продолжительную командировку в Соединенные Штаты Америки, чтобы изучить
вопросы моторизации в стране Генри Форда. Оттуда он прибыл со многими
планами в голове. Перед войной он был начальником автобронетанкового отдела
инспекции бронетанковых войск в управлении общих дел сухопутных войск и,
стало быть, главным советником по моторизации сухопутных войск. Гитлер
проявлял большой интерес к этой проблеме, поэтому оба они работали в тесном
контакте. Шелл был умным, решительным и весьма красноречивым человеком. Он
сумел убедить Гитлера в целесообразности упрощения типов машин и
необходимости налаживания серийного производства. В результате он был
назначен младшим статс-секретарем в имперском министерстве транспорта, что
является редким случаем в Германии. Там он занимался вопросами развития
автотранспортных средств. В своей деятельности он вскоре натолкнулся на
сопротивление промышленников и на связанные с ними партийные инстанции,
которые не хотели отказываться от своих старых методов производства. Эти
круги подорвали доверие Гитлера к Шеллу, и Гитлер освободил его от
занимаемой должности. Шелл был переведен в Норвегию, в спокойную страну, где
он не мог пожинать боевые лавры. Но подвижный, не знающий устали человек
вскоре создал из скудных оккупационных подразделений боеспособную часть. Я
поддержал его стремление к развертыванию этой части в \438\ танковую дивизию
и добился перевода его соединения во Францию.
Однако после крушения плана "Цитадель" Восточный фронт забрал все силы
из Франции и настолько ослабил находившиеся там оккупационные части, что
потребовалось пополнение. Естественно, трофейную материальную часть этого
нового соединения нужно было заменить отечественной современной техникой.
Нужно было научить людей владеть техникой и действовать в составе
соединения. Дивизию нужно было ознакомить с опытом ведения боевых действий
на Восточном фронте и только тогда поставить ей посильную задачу в
соответствии с уровнем ее подготовки.
А что получилось? В начале октября 1943 г. по приказу Гитлера эта
дивизия должна была передать на Восточный фронт для сформированной 14-й
танковой дивизии свыше 600 только что полученных машин; верховное
командование вооруженных сил и главное командование сухопутных войск
считали, что 25-я танковая дивизия еще долго пробудет во Франции, а поэтому
может обойтись без них, довольствуясь низкопробной французской техникой. Это
сильно ухудшило вооружение дивизии, которая теперь могла быть использована
лишь на Западном театре. Разведывательный батальон танковой дивизии
оснащался в это время бронетранспортерами. Саперы и 1-й батальон 146-го
мотополка также получили новые бронетранспортеры. 9-й танковый полк не был
еще полностью оснащен. 91-й артиллерийский полк должен был получить вместо
польских трофейных орудий немецкие легкие полевые гаубицы и 100-мм пушки. У
зенитного дивизиона не хватало одной батареи, у противотанкового дивизиона -
роты самоходных орудий. Не хватало средств радиосвязи.
Все эти недостатки были известны. Их нужно было устранить в спокойной
обстановке во Франции. Несмотря на все это, в середине октября поступил
приказ о переводе дивизии на восток. Я немедленно заявил протест и попросил
у Гитлера обождать до вторичной \439\ инспекции этого соединения. Мне
хотелось получить ясное представление о боевых возможностях дивизии, чтобы
не бросить ее совершенно неподготовленной в тяжелые бои на Восточном фронте.
Я немедленно направился во Францию. После инспектирования дивизии и
обстоятельных бесед с Шеллом и другими командирами я сообщил, что дивизии
необходимо по меньшей мере четыре недели для получения на вооружение новой
техники и общего ознакомления с ней. Это сообщение я передал по телефону. Но
уже был послан приказ о переброске дивизии на восток. Гитлер, верховное
командование вооруженных сил и главное командование сухопутных войск не
приняли во внимание ни донесения командиров частей, ни сообщения
ответственного лица - генерал-инспектора. Переброска дивизии на Восточный
фронт была назначена на 29 октября.
Дивизия была небоеспособной. Мало того, порядок переброски на восток не
соответствовал ни желанию командования дивизии, ни обстановке на фронте.
Кроме того, по дороге этот порядок неоднократно подвергали изменениям.
Противотанковый дивизион был поорудийно распределен по всему эшелону. Для
повышения боеспособности дивизии я распорядился придать ей вновь
сформированный 509-й танковый батальон танков "тигр", хотя вооружение этого
батальона еще не было полностью закончено. В это же время был издан приказ о
назначении нового командира батальона; при отправке из Франции старый
командир уже убыл, а новый еще не прибыл.
Дивизия была в спешном порядке переброшена в район действий группы
армий "Юг". Штаб группы указал для колесного транспорта дивизии район
выгрузки Бердичев, Казатин, для частей на гусеничном ходу - район
Кировоград, Ново-Украинка, причем командование дивизии не знало, куда
причислить артиллерийские тягачи и бронетранспортеры. Один район выгрузки
находился от другого на расстоянии примерно трех дней марша. \440\
Начальник штаба дивизии с прибывшим ранее личным составом направился
через Бердичев в Ново-Украинку, командир дивизии поехал на доклад в штаб
группы армий в Винницу. В Бердичеве специально назначенный офицер руководил
разгрузкой и сосредоточением частей и подразделений на колесном транспорте.
б ноября должен был начаться марш в районы сосредоточения. С выгруженными
частями не было установлено телефонной связи. Приказы развозились
специальными офицерами на машинах.
5 ноября противнику удалось глубоко вклиниться под Киевом. 6 ноября
группа армий отдала примерно следующий приказ: "25-я танковая дивизия
переходит в подчинение 4-й танковой армии. 6 ноября она должна начать
выдвижение частей на колесном транспорте в район Белой Церкви. Район
сосредоточения - Белая Церковь, Фастов. Дивизия охраняется своими силами.
Части на гусеничном ходу подвести из района Кировограда".
Группа армий знала о состоянии этой дивизии.
В 16 часов командир дивизии собрал успевших прибыть к нему командиров
для отдачи им приказа. На всех командиров полков и батальонов имелась всего
лишь одна карта 1:300 000.
К этому времени командир танковой дивизии имел в своем распоряжении
следующие части:
146-й мотополк - штаб полка, два батальона неполного состава (в каждом
батальоне по две роты);
147-й мотополк - то же самое;
9-й танковый полк - штаб полка, штаб 2-го батальона, подразделения
различных рот; всего 30 танков T-IV и 15 танков "тигр";
91-й артиллерийский полк - штаб полка, штаб 1-го дивизиона, 1-я и 2-я
батареи; кроме того, личный состав 3-го дивизиона без орудий;
противотанковый дивизион - штаб и одна смешанная батарея;
батальон связи - почти в полном составе, однако \441\ без командира,
который находился с передовыми подразделениями;
саперный батальон - в полном составе, без легкой саперной колонны и
мостовой колонны;
зенитный дивизион - штаб и 1-я батарея.
При командире дивизии находились лишь адъютант, два офицера для
поручений с несколькими автомашинами и несколько связных на мотоциклах.
Ввиду не терпящей промедления обстановки командир дивизии решил
продвигаться через Казатин, Сквира несколькими походными колоннами, состав
которых определялся готовностью частей к маршу и их удалением от исходного
пункта дивизии, и выйти в район западнее Белой Церкви. В этом районе он
хотел дождаться подхода всех своих частей и подразделений. Он полагал, что б
ноября он не сможет выступить раньше 22 часов, так как передача приказа
частям с помощью автомашин занимала много времени. Радиостанции еще не
прибыли; кроме того, пользование радио в целях маскировки было воспрещено.
Когда командиры разъехались по своим частям, поступил приказ из штаба
4-й танковой армии, с которой поддерживалась телефонная связь: "25-й
танковой дивизии немедленно достичь Фастова и всеми средствами удерживать
его. Командир 25-й танковой дивизии назначается начальником гарнизона города
Фастов. В его подчинение войдут два запасных тирольских батальона и один
батальон, сформированный из отпускников, а также прибывающий вечером полк СС
танковой гренадерской дивизии "Рейх". Далее указывался маршрут следования -
Казатин, Сквира, Попельня, Фастов, но от него пришлось отказаться, так как
партизаны взорвали мосты; для движения выбрали полевую дорогу восточнее
Сквиры.
Командир дивизии решил находиться в голове первой походной колонны.
Марш начался точно в установленное время и проходил вначале спокойно. Во
второй половине ночи встретились отходившие \442\ колонны авиационных
частей, которые нарушили темп марша дивизии. Это потребовало энергичного
вмешательства командира дивизии. Стоявшая до сих пор сухая погода изменилась
к худшему, несколько дней подряд непрерывно шли дожди, сильно размывшие
дороги. Только гусеничные машины могли продвигаться по таким дорогам,
колесным машинам приходилось делать большие объезды. Связь между походными
колоннами была нарушена.
7 ноября около 12 часов дня прибывшие из Фастова солдаты принесли
известие, что противник уже ворвался в город. Командир дивизии с одним
офицером для поручений быстро выдвинулся вперед, чтобы подготовить
наступление на Фастов. Попав по дороге под ружейно-пулеметный огонь, они оба
сели на бронетранспортеры. Вдруг бронетранспортеры натолкнулись на русские
танки Т-34. 9-я рота 146-го мотополка, следовавшая за командиром дивизии с
четырьмя тяжелыми пехотными орудиями, попала под обстрел. Началась паника.
Командир дивизии бросился навстречу. 2-му батальону 146-го мотополка
дивизии, находившемуся позади в колонне. Он увидел, что этот батальон начал
отступать; однако командиру дивизии удалось остановить его, привести в
порядок и вывести в Трилесы. Он остался в батальоне, чтобы предотвратить
панику, и приказал окопаться. Наступил вечер. Ночью русские танки напали на
обоз батальона и частично вывели его из строя. Командир дивизии принял
решение пробиться ночью через действовавшие вокруг танки противника в
направлении Фастова и соединиться с выдвинувшимися вперед частями своей
дивизии. Одна пехотная рота находилась в голове этой небольшой боевой
группы, другая в хвосте; машины и тяжелое оружие находились в середине.
Генерал фон Шелл двигался в голове колонны. С тяжелыми боями около 4 часов
утра 8 ноября ему удалось выйти из кольца русских танков и к 14 час.
достигнуть Белой Церкви, где находился командный пункт 47-го танкового
корпуса, в состав которого передавалась дивизия. \443\ Между тем другие
части дивизии под командованием полковника барона фон Вехмара уже
продвигались через Гребенки, Славя на Фастов. Утром 9 ноября генерал фон
Шелл направился в эти части. Расположенная восточнее Фастова деревня
Фастовец была в руках противника, и ее пришлось атаковать. Части под личным
командованием командира дивизии к середине дня взяли эту деревню и начали
наступление на Фастов. Противник понес тяжелые потери. 10 ноября наступавшие
достигли пригорода Фастова, но натолкнулись на его восточной и южной
окраинах на сильное сопротивление противника; пришлось удовлетвориться
очищением от противника Славя. Но дальнейшее продвижение русских было все же
остановлено.
Танковая дивизия, недостаточно обученная, слабо укомплектованная и к
тому же разбросанная по разным районам, попала в чрезвычайно трудное
положение, в котором ей, несмотря на личное участие генерала фон Шелла,
трудно было добиться успеха. Правда, она нанесла противнику большие потери,
но и сама понесла значительный урон. Из-за недостатка боевого опыта части
вначале нередко поддавались паническому настроению, пока солдаты и офицеры
не привыкли к трудной обстановке войны в условиях восточной зимы. В связи с
недостатком сил командование (группы армий, армии и танкового корпуса)
вынуждено было сразу бросить дивизию в бой, не считаясь с вышеуказанными
факторами; однако ему можно сделать упрек в том, что оно не умело экономно
обращаться с вновь сформированными частями.
В боях с 24 по 30 декабря 1943 г. эта несчастная дивизия снова попала в
трудное положение: на фронте шириной 40 км она была атакована превосходящими
силами противника и смята. Дивизия понесла такие тяжелые потери, что ее
нужно было почти заново формировать. Гитлер и главное командование
сухопутных войск решили расформировать ее. Но я начал возражать, так как
личный состав не был виноват в судьбе \444\ дивизии. Генерал фон Шелл тяжело
заболел и вынужден был покинуть фронт. Он очень сильно переживал
неоправданное поражение своей дивизии, которую создавал с большой любовью и
умением в течение многих месяцев.
Недоверие Гитлера привело к тому, что этого генерала не назначили на
новую командную должность. Его работоспособность, а также большой
организаторский и педагогический талант остались без внимания.
Чтобы хоть что-нибудь сделать для Западного фронта, я отдал
распоряжение о сведении всех учебных частей военных школ в одну "танковую
учебную дивизию". Эта дивизия, проходившая подготовку во Франции, получила
новую материальную часть; в нее были направлены специально отобранные
офицеры; командиром ее был назначен бывший мой начальник оперативного отдела
генерал Байерлейн. В декабре Гитлер официально дал разрешение на
формирование этой дивизии. Неожиданная помощь, на которую я не рассчитывал.
Между тем на фронте беспрерывно шли упорные бои. На участке фронта
группы армий "Центр" русским удалось осуществить прорыв в районе Речица
между Припятью и Березиной. Завязались ожесточенные бои за Невель и Витебск.
Были потеряны Гомель и Пропойск (Славгород). Только к востоку от Могилева и
Орши у нас осталось предмостное укрепление на восточном берегу Днепра.
Законно вставал вопрос, имеет ли еще смысл удержание предмостных
укреплений на Днепре при таком положении, когда, пожалуй, навсегда
исключалось возобновление наступления в восточном направлении. Под Никополем
Гитлер хотел продолжать добычу марганца. Причиной такого упорства являлась
его военно-экономическая точка зрения, в целом неверная и, как мы считали,
вредная в оперативном отношении. Лучше было отойти за широкие водные рубежи,
выделить резервы, в первую очередь танковые дивизии, и этими \445\ силами
вести маневренные боевые действия. Но когда Гитлер слышал слово
"оперировать", он приходил в ярость, полагая, что генералы под этим словом
понимают непрерывное отступление, и поэтому с фанатическим упрямством
настаивал на удержании местности даже там, где это наносило большой вред.
Тяжелые кровопролитные зимние бои совершенно выбили главное