Страница:
мир.
2 октября мой штаб был переведен в город Плауэн, а 3 октября начался
марш на Судеты.
Присоединение Судетской области
Для похода на Судеты 16-му армейскому корпусу были приданы 1-я танковая
дивизия, 13-я и 20-я мотодивизии. Оккупация области проводилась в три этапа.
\78\
3 октября 13-я мотодивизия генерала Отто заняла города Егор (Хеб), Аш и
Франценсбад; 4 октября 1-я танковая дивизия заняла город Карлсбад (Карловы
Вары), а 5 октября все три дивизии продвинулись на восток и заняли всю
область до демаркационной линии.
В первые два дня марша Адольф Гитлер находился при моем корпусе, 1-я
танковая дивизия, прибывшая из города Хам в Айбеншток (расстояние 273 км), и
13-я мотодивизия были переброшены в ночь с 30 сентября на 1 октября и в ночь
с 1 на 2 октября из района Графенвер на север, показав отличную скорость
движения, и сосредоточены на границе с Судетской областью в готовности к
вступлению в нее.
3 октября я встретил Гитлера на границе у города Аш и доложил об
успешном марше моих дивизий. Затем из Аш мы поехали в Егер, где в полевой
кухне был приготовлен завтрак, в котором принял участие и Гитлер. Завтрак
состоял из обычного для рядового состава меню: густой суп с говядиной. Когда
Гитлер увидел в супе мясо, он отказался кушать и, съев лишь несколько яблок,
попросил, чтобы впредь для него готовили вегетарианскую пищу. В Егере нас
встретили очень радостно и торжественно. Толпы народа, одетые в национальные
костюмы, устроили Гитлеру шумную овацию.
4 октября я завтракал вместе с Гитлером, обождав его прибытия на
полевую кухню штаба 1-й танковой дивизии. Мы вели непринужденную беседу, во
время которой выявилось общее удовлетворение тем, что удалось избежать
войны. Вдоль дороги, по которой затем проезжал Гитлер, выстроились
приветствуемые им войска. Они имели отличный вид; все были настроены
радостно; машины, как и в марте в Австрии, были украшены зеленью и цветами.
Я отправился в Карлсбад, где перед театром уже выстроился почетный караул из
трех рот - роты 1-го танкового полка, роты 1-го мотострелкового полка и роты
полка лейб-штандарт СС. На правом фланге роты танкового полка стоял со \79
своим командиром мой старший сын, занимавший тогда должность адъютанта 1-го
батальона 1-го танкового полка.
Оцепление улиц еще не было закончено, когда появился Гитлер. Через
шпалеры войск он проследовал в здание театра, где был встречен
представителями местного населения. На улице лил проливной дождь. В
вестибюле театра происходили прямо-таки трогательные сцены. Хорошо одетые
дамы и девушки плакали, многие становились на колени; ликование людей было
исключительно велико. Судетским немцам пришлось много пережить: безграничную
нищету, безработицу, национальный гнет. Многие уже потеряли всякую надежду.
Задача заключалась теперь в том, чтобы возродить Судетскую область. Наши
полевые кухни стали отпускать пищу беднякам, поскольку организации
социального обеспечения еще не начали работать.
С 7 по 10 октября войска продолжали занимать районы, в которых
проживало немецкое население. Для выполнения этой задачи я выехал через
Кааден (Кадань) и Заац (Жатец) в Теплице-Шанов. Везде население восторженно
встречало войска. Танки и автомашины были осыпаны цветами. Живые изгороди
людей - юноши и девушки - затрудняли движение войск. Тысячи солдат немецкого
происхождения, уволенные из чехословацкой армии, возвращались пешкам на
родину; многие из них были еще одеты в чешскую форму и несли на спине
чемодан или сундучок - разбитая без боя армия. Первая линия укреплений Чехии
была в наших руках; она не была так сильна, как нам казалось, но хорошо, что
удалось занять ее без кровопролитных боев.
В общем, все были довольны мирным поворотом в политической обстановке.
Война сильнее всего затронула бы именно территорию с немецким населением и
потребовала бы многих жертв от немецких матерей.
В Теплице-Шанов я остановился в имении, принадлежавшем князю
Клари-Алдринген. Князь и \80\ княгиня приняли нас очень радушно. Мы имели
возможность познакомиться здесь со многими представителями немецко-богемской
аристократии и были обрадованы, увидев, что они остались истинными немцами.
Я уверен, что лорд Ренсимэн правильно оценил тогда обстановку в Чехословакии
и много сделал для сохранения мира. Не его вина, что мир этот оказался очень
непрочным.
Во всяком случае, напряженность в политической обстановке была
ликвидирована, и мы могли предаться некоторым радостям. Я получил
возможность поохотиться; за две недели мне удалось убить нескольких оленей.
Бурный 1938 год близился к концу, и такие далекие от политики солдаты,
как я, надеялись, что, несмотря на прошедшие бури, в дальнейшем обстановка
будет более спокойной. По нашему мнению, в результате увеличения территории
и численности населения рейха последует длительный период для ассимиляции
новых областей и закрепления вновь завоеванных позиций, настолько усиливших
без всякой войны положение Германии в Европе, что наши национальные цели мы
сможем осуществить мирным путем. Я имел возможность собственными глазами
видеть обстановку в Австрии и в Судетской области. При всей восторженности,
с которой там был встречен аншлюсс, следует все же отметить, что
экономическое состояние этих двух районов было весьма неблагоприятным;
большие различия между Австрией и Германией в формах государственного
управления требовали длительного мирного периода для ликвидации этой разницы
с тем, чтобы в конце концов вся Германия стала единым организмом. Мюнхенское
соглашение, казалось, давало возможность осуществить все эти цели.
Крупные внешнеполитические достижения Гитлера изгладили неблагоприятное
впечатление от февральского кризиса. Под впечатлением успехов в Судетской
области прошла почти незамеченной замена в сентябре \81\ начальника
генерального штаба сухопутных сил генерала фон Бека генералом Гальдером. Бек
ушел в отставку, так как не был согласен с внешнеполитическим курсом
Гитлера, считая его опасным. Он внес предложение, чтобы генералитет в целях
сохранения мира демонстративно выразил свое общее мнение, но Браухич, к
сожалению, отклонил это предложение и не ознакомил с ним генералов. Я
возвратился из Судетской области в Берлин, также будучи уверенным, что
наступил длительный период мира. К сожалению, я тогда глубоко ошибался.
Новое обострение обстановки
В конце октября в Веймаре состоялся местный праздник по случаю
освящения нового здания отеля "Элефант", на котором присутствовал Гитлер. Я,
как командир 16-го армейского корпуса и начальник гарнизона города Веймар,
также был приглашен на этот праздник, открывшийся официальным заседанием в
городском замке и закончившийся речью Гитлера перед огромной толпой,
собравшейся под открытым небом. В этой речи Гитлер исключительно резко
выступал против Англии, особенно против Черчилля и Идена. Мне не пришлось
слышать его предыдущей речи, произнесенной в Саарбрюккене, так как я
находился в то время в Судетах, поэтому я был в высшей степени поражен,
узнав, что атмосфера снова накаляется. После речи Гитлера гостей пригласили
на ужин в отель "Элефант". Гитлер позвал меня к своему столу, и я имел
возможность беседовать с ним в течение почти двух часов. Во время беседы я
спросил у него, почему он так резко выступал против Англии. Он объяснил это
тем, что англичане, по его мнению, проявили неискренность во время
переговоров с ним в Годесберге, а также исключительной невежливостью по
отношению к нему видных англичан, посетивших его. Гитлер якобы \82\ заявил
послу Гендерсону: "Если ко мне еще раз явятся неряшливо одетые посетители, я
прикажу своему послу в Лондоне явиться к королю одетым в свитер. Передайте
это своему правительству". Гитлера приводило в ярость нанесенное ему, как он
считал, оскорбление, и он заявил, что в действительности англичане не
стремятся к искреннему примирению. Особенно сильно его задела неискренность
англичан, потому что первоначально он придавал большое значение
взаимоотношениям с Англией, желая установить с ней сотрудничество на
длительный срок.
Несмотря на заключение Мюнхенского соглашения, Германия снова оказалась
в чрезвычайно напряженной и неустойчивой обстановке. Это вызвало большое
разочарование и серьезное беспокойство.
Вечером, в день праздника, веймарский театр показал "Аиду". Я сидел в
ложе фюрера. Во время ужина, устроенного после спектакля, меня вновь
пригласили к столу Гитлера. Беседа велась на общие темы, иногда об
искусстве. Гитлер рассказывал о своей поездке в Италию и о постановке "Аиды"
в Неаполе. В два часа ночи он перешел к столу, где сидели артисты.
После возвращения в Берлин я был вызван к главнокомандующему
сухопутными силами. Он сообщил мне, что намерен создать новую должность -
инспектора подвижных войск (как он их назвал), который будет отвечать за
состояние моторизованных войск и кавалерии. Главнокомандующий сам набросал
проект положения о новой должности и ознакомил меня с ним. Проект положения
предусматривал, что инспектор будет иметь право производить инспекторские
проверки и составлять годовые отчеты.
Согласно проекту инспектор не получал никаких командных функций,
никаких прав на составление и издание уставов и наставлений и никакого
влияния на решение вопросов организации и личного состава. Поэтому я
отказался от такой неопределенной должности. \83\
Через несколько дней ко мне явился начальник управления личного состава
сухопутных сил генерал Бодевин Кейтель (младший брат начальника главного
штаба вооруженных сил) и по поручению главнокомандующего сухопутными силами
снова предложил мне занять вновь учреждаемый пост. Я снова отказался,
выставив те же мотивы, что и раньше. Тогда Кейтель открыл мне, что новая
должность создается не по инициативе Браухича, а по желанию самого Гитлера и
поэтому я не должен от нее отказываться. Я не смог скрыть своего
разочарования; почему главнокомандующий с самого начала не сообщил мне, от
кого именно исходит приказ о создании новой должности? Я снова заявил о
своем отказе и попросил Кейтеля передать фюреру причину моего отказа, а
также сказать, что я готов лично доложить ему свои соображения по данному
вопросу.
Через несколько дней я был вызван к Гитлеру и разговаривал с ним с
глазу на глаз. Гитлер спросил меня о причинах моего отказа. Я доложил ему о
порядке подчиненности, существующем в главном командовании сухопутных сил, и
об основных принципах положения для нового ведомства, разработанного
главнокомандующим. Затем я добавил, что, занимая свою настоящую должность
командира трех дивизий, я имею большую возможность оказывать влияние на
развитие бронетанковых сил, чем это окажется возможным при занятии новой
должности. Хорошо зная руководящих лиц главного командования сухопутных сил
и их отношение к проблеме использования крупных сил танков в качестве
наступательного средства оперативного характера, я вынужден был
рассматривать новое решение как шаг назад. Далее я разъяснил, что в главном
командовании сухопутных сил господствует мнение о необходимости придавать
танки пехоте и что поэтому я предвижу и в будущем такие же конфликты,
которые происходили в недавнем прошлом. Кроме того, соединение танков с
кавалерией произведено помимо \84\ желания этого старого рода войск,
командование которого видит во мне своего противника и отрицательно
относится к этому нововведению.
В модернизации кавалерии имеется настоятельная необходимость, однако
главное командование сухопутных сил и старые кавалерийские офицеры выступают
даже против этого. Свои объяснения я закончил следующими словами: "Права,
которые мне будут предоставлены, окажутся недостаточными для того, чтобы
преодолеть все препятствия, и я предвижу вследствие этого постоянные трения
и конфликты. Поэтому я прошу оставить меня в прежней должности". Гитлер
слушал меня минут 20, не перебивая. Затем он обосновал свое желание создать
новый пост необходимостью организации централизованного руководства всеми
моторизованными войсками и кавалерией и приказал мне вступить в новую
должность. В заключение он сказал: "Если ожидаемое вами противодействие
будет тормозить вашу работу, можете обращаться прямо ко мне. Тогда мы уж
вместе осуществим необходимые нововведения. Я приказываю вам принять новую
должность".
Разумеется, до непосредственного обращения с докладом к Гитлеру дело не
дошло, хотя затруднения начались немедленно.
Я был произведен в генералы танковых войск, назначен
генерал-инспектором подвижных войск и приступил к организации своего очень
небольшого управления, которое было размещено на Бендлерштрассе. Мне дали
двух офицеров генерального штаба - подполковника фон ле Суир и капитана
Роттигер; адъютантом у меня был подполковник Рибель. Кроме того, по каждому
роду подчиненных мне войск мне было выделено по одному референту. Затем я
приступил к работе. Это было равноценно тому, что лить воду в бездонную
бочку. Бронетанковые войска До этого времени не имели почти никаких
наставлений по роевой подготовке. Мы составили наставления и представили их
в отдел боевой подготовки главного командования сухопутных сил для \85\
утверждения. Однако в отделе боевой подготовки не было ни одного
офицера-танкиста. Наши наставления рассматривались не применительно к
требованиям бронетанковых войск, а с совершенно другой точки зрения. На
большинстве наших проектов наставлений была наложена следующая резолюция:
"Основная организация не соответствует организации, принятой в пехоте.
Поэтому проект отклонить". Единство организации и единство "номенклатуры" -
вот в основном те вопросы, которые принимались во внимание при оценке нашей
работы. Потребности войск при этом совершенно не учитывались.
Мое предложение об организации в кавалерии удобных для управления
дивизий, оснащенных современной техникой, потерпело неудачу, так как
начальник управления общих дел сухопутных сил генерал Фромм не решился дать
на это своего согласия,
Итак, до начала войны организационная структура кавалерии оставалась,
как и раньше, в неудовлетворительном состоянии, что явилось причиной ее
распределения, за исключением одной только бригады в Восточной Пруссии, по
пехотным дивизиям в виде смешанных разведывательных отрядов, состоявших из
кавалерийского эскадрона, самокатного эскадрона и моторизованного эскадрона,
имевшего в своем составе несколько устаревших бронемашин, противотанковые
пушки и конную артиллерию. Управлять этой ужасающей мешаниной было почти
невозможно. При объявлении мобилизации кавалерия могла обеспечить такими
разведывательными отрядами лишь кадровые пехотные дивизии мирного времени.
Вновь сформированные соединения должны были удовлетвориться самокатчиками.
Таким образом, вопрос о кавалерии был близок к решению совсем в ином плане.
Кавалерия оказалась в таком тяжелом положении, несмотря на то, что все ее
начальники с особой любовью заботились о ней. Таково, оказывается, различие
между теорией и практикой. \86\
Укажу еще на одно второстепенное обстоятельство, которое проливает свет
на обстановку того периода. Мобилизационный план предусматривал назначение
меня, инспектора подвижных войск, в случае войны на должность командира
запасного пехотного корпуса. Потребовалась подача жалобы, чтобы изменить
этот пункт и добиться решения использовать меня на случай войны в
бронетанковых войсках. \87\
Навстречу войне
Март 1939 года ознаменовался присоединением Чехии к рейху на правах
протектората. Создалось чрезвычайно серьезное внешнеполитическое положение.
Инициатива присоединения Чехии исходила исключительно от Гитлера.
Утром, в день вступления немецких войск в Чехию, меня вызвали к
главнокомандующему сухопутными войсками и, ознакомив с совершившимся фактом,
приказали направиться в Прагу для обобщения опыта, приобретенного
механизированными и бронетанковыми войсками, участвовавшими в операциях,
проходивших в зимних условиях; я должен был также провести осмотр
материальной части чешских бронетанковых войск.
В Праге я встретился с генералом Гепнером, назначенным после меня
командиром 16-го армейского корпуса, который и рассказал мне о своем опыте.
Затем я посетил различные воинские части, чтобы получить непосредственное
впечатление о них. В Брюнне (Брно) я осмотрел материальную часть чешских
бронетанковых войск, которая произвела на меня впечатление \88\ полной
пригодности. Эта материальная часть сослужила нам хорошую службу во время
кампаний в Польше и Франции и лишь в русскую кампанию она уступила место
тяжелой материальной части немецкой конструкции.
После Чехии к рейху без боевых действий была присоединена Мемельская
(Клайпедская) область.
20 апреля Гитлер, празднуя свое пятидесятилетие, устроил большой парад.
Батальон знаменосцев со знаменами вермахта приветствовал Гитлера. Фюрер
находился в зените славы. Было ли у него самообладание, чтобы сохранить свое
положение, не перетягивая уже натянутую до предела тетиву лука?
28 апреля Гитлер заявил о расторжении англо-германского морского
соглашения и польско-германского договора о ненападении.
28 мая министр иностранных дел Италии граф Чиано посетил Берлин.
Министр иностранных дел рейха устроил в его честь большой прием. Чтобы
принять больше гостей, он разбил две большие палатки, образовавшие одну
общую крышу над всем его садом. Но в эти майские дни было очень холодно, и
палатки пришлось протопить. Трудно выполнимая затея! Гитлер тоже
присутствовал на этом торжестве. Гостей развлекали легкими сценическими
представлениями, например, танцами Гепфнеров, на которые собрались в одной
из палаток, где для этой цели была оборудована сцена. Пришлось обождать
некоторое время с началом представления, так как Гитлер хотел сидеть рядом с
Ольгой Чеховой[13] , которая вот-вот должна была приехать. Гитлер любил
людей искусства и охотно бывал в их обществе. Предостеречь Гитлера от войны
- такова, вероятно, была политическая цель визита Чиано. Мне трудно судить о
том, выполнял ли он это поручение Муссолини с достаточной энергией и
последовательностью до самого конца своего визита. \89\
Наконец, в июне Берлин посетил принц-регент Югославии Павел со своей
красивой супругой. Снова был большой парад, в котором принимали участие
главным образом мотомеханизированные части, причем в таком большом
количестве, что вся эта инсценировка действовала скорее удручающе, чем
убедительно. Следует заметить, что из Берлина принц поехал в Лондон.
Насколько мне известно, ожидания Гитлера, которые он связывал с визитом
принца, не оправдались.
Политических предостережений было более чем достаточно. Но Гитлер и его
министр иностранных дел Риббентроп были склонны считать, что западные
державы не решатся начать войну против Германии и у них поэтому развязаны
руки для осуществления своих целей в Восточной Европе.
Моя задача в летние месяцы 1939 г. сводилась к подготовке
запланированных на осень крупных маневров вермахта с участием
мотомеханизированных войск. Их нужно было переправить через Рудные горы в
Судеты. Но обширные подготовительные работы для организации этих маневров
проводились напрасно.
Польская кампания
22 августа 1939 года я получил приказ направиться в померанский учебный
лагерь Гросс-Борн, чтобы там вместе со штабом сформированного 19-го
армейского корпуса, носившего название "фортификационного штаба Померании",
принять участие в сооружении полевых укреплений вдоль имперской границы для
защиты Германии от наступления поляков. В состав 19-го армейского корпуса
были включены: 3-я танковая дивизия, 2-я и 20-я мотодивизии, а также
корпусные части. 3-я танковая дивизия была усилена танковым учебным
батальоном, имевшим на вооружений наши новейшие средние танки T-III и T-IV.
В составе корпусных частей находился также учебный \90\ разведывательный
батальон из города Дебериц-Крампниц. Эти учебные части и подразделения наших
военных школ были привлечены по моей просьбе с тем, чтобы они первыми смогли
накопить практический опыт, что могло пойти на пользу в их будущей учебной
деятельности.
Только после выступления Гитлера с речью перед командующими армиями в
Оберзальцберге, на котором я не присутствовал, мне стало известно от
командующего 4-й армией генерал-полковника фон Клюге о возложенной на меня
задаче. Я узнал, что мой 19-й армейский корпус входит в состав 4-й армии.
Южнее (справа от меня) находился 2-й корпус генерала Штрауса, севернее
(слева) - пограничные части генерала Каупиша, которым непосредственно перед
началом боевых действий была придана 10-я танковая дивизия, находившаяся с
марта этого года в Праге и ее окрестностях. За моим корпусом в качестве
армейского резерва находилась 23-я пехотная дивизия из Потсдама (см.
приложение 1).
Моя задача сводилась к тому, чтобы форсировать Брда между Цемпельбург
(Семпольно) справа и Конитц (Хойнице) слева, быстро. достичь Вислы, отрезать
и уничтожить польские части, расположенные в так называемом "польском
коридоре". Дальнейшее продвижение предполагалось после поступления нового
приказа. Корпус Штрауса, действуя справа от меня, должен был также
продвинуться до Вислы, а соединение генерала Каупиша, действовавшее левее, -
наступать на Данциг (Гданьск).
Имелись предположения, что польские силы в "коридоре" состояли из трех
пехотных дивизий, одной кавалерийской бригады "Поморска" и небольшого числа
танков типа Фиат-Ансальдо. Граница с польской стороны была укреплена
полевыми сооружениями. С нашей стороны были хорошо видны окопные работы
противника. Видимо, имелся еще один тыловой оборонительный рубеж по реке
Брда. Начало наступления намечалось на утро 26 августа. Благодаря
заключенному \91\ в эти дни соглашению с Советской Россией Гитлер обеспечил
необходимую для ведения войны безопасность тыла. Относительно реакции
западных держав он под пагубным влиянием Риббентропа поддался иллюзии,
считая их вмешательство невозможным.
Во всяком случае, мое утверждение не будет запоздалым, если я скажу,
что настроение армии было подавленным, и не будь пакта с Россией, вероятно,
многое было бы еще труднее. С тяжелым сердцем мы начали войну, и не было ни
одного генерала, который бы ратовал за нее. Все старые офицеры и многие
тысячи наших солдат, принимавших участие в первой мировой войне, знали, что
значит война. Они понимали, что война, возможно, не ограничится одной
Польшей. Вмешательства других государств следовало бояться, так как Англия в
марте, т. е. после образования богемского протектората, предложила Польше
гарантию ее независимости. Каждый из нас думал о матерях и женах немецких
солдат и о тяжелых жертвах, которые они должны нести даже при благоприятном
исходе войны. Наши собственные сыновья также находились в армии. Мой старший
сын Гейнц Гюнтер был полковым адъютантом в 35-м танковом полку, второй мой
сын Курт в звании лейтенанта 1 сентября начал службу в разведывательном
батальоне 3-й танковой дивизии, находясь, таким образом, в моем корпусе.
Последняя моя квартира перед войной находилась в Добрине, вблизи
Пройсиш-Фридланд, где нас сильно баловали наши любезные хозяева Вилкенсы.
В ночь с 25 на 26 августа наступление было отменено. Почти вышедшие на
исходное положение части мы едва успели отвести назад. Очевидно,
дипломатические переговоры шли полным ходом. Вспыхнула небольшая искра
надежды на сохранение мира. Однако боевым воинским частям ничего хорошего
она не принесла.
31 августа последовала новая тревога, на этот раз действительно боевая.
Дивизии заняли исходное \92\ положение вдоль границы. Их положение было
следующим:
- справа - 3-я танковая дивизия генерала барона Гейера фон
Швеппенбурга; ее задача - продвигаться между реками Семпольно и Каменка к
реке Брда, форсировать эту реку восточнее Пруш, у Гаммермюле и затем нанести
удар в направлении Вислы у Шветц (Свеце);
- в центре, севернее р. Каменка, между Грюнау и Фирхау - 2-я
мотодивизия генерала Бадера; ее задача - прорвать польские пограничные
укрепления и затем продвигаться в направлении Тухель (Тухоля);
- слева, западнее Конитц (Хойнице) - 20-я мотодивизия генерала
Викторина; ее задача - овладеть этим городом и продвигаться затем через
Тухольскую пустошь и город Оше (Осе) на Грауденц (Грудзендз).
Главный удар при наступлении наносила усиленная корпусными частями 3-я
танковая дивизия, за которой следовал армейский резерв (23-я пехотная
дивизия).
1 сентября в 4 час. 45 мин. корпус перешел границу, развертываясь в
боевые порядки. Густой туман застилал землю. Поэтому авиация вначале была
лишена возможности действовать. Я сопровождал 3-ю танковую бригаду в первом
эшелоне до района севернее Цемпельбурга (Семпольно), где завязались первые
незначительные бои. К сожалению, тяжелая артиллерия 3-й танковой дивизии,
выполняя данные ей указания, была вынуждена стрелять в туман. Первый снаряд
2 октября мой штаб был переведен в город Плауэн, а 3 октября начался
марш на Судеты.
Присоединение Судетской области
Для похода на Судеты 16-му армейскому корпусу были приданы 1-я танковая
дивизия, 13-я и 20-я мотодивизии. Оккупация области проводилась в три этапа.
\78\
3 октября 13-я мотодивизия генерала Отто заняла города Егор (Хеб), Аш и
Франценсбад; 4 октября 1-я танковая дивизия заняла город Карлсбад (Карловы
Вары), а 5 октября все три дивизии продвинулись на восток и заняли всю
область до демаркационной линии.
В первые два дня марша Адольф Гитлер находился при моем корпусе, 1-я
танковая дивизия, прибывшая из города Хам в Айбеншток (расстояние 273 км), и
13-я мотодивизия были переброшены в ночь с 30 сентября на 1 октября и в ночь
с 1 на 2 октября из района Графенвер на север, показав отличную скорость
движения, и сосредоточены на границе с Судетской областью в готовности к
вступлению в нее.
3 октября я встретил Гитлера на границе у города Аш и доложил об
успешном марше моих дивизий. Затем из Аш мы поехали в Егер, где в полевой
кухне был приготовлен завтрак, в котором принял участие и Гитлер. Завтрак
состоял из обычного для рядового состава меню: густой суп с говядиной. Когда
Гитлер увидел в супе мясо, он отказался кушать и, съев лишь несколько яблок,
попросил, чтобы впредь для него готовили вегетарианскую пищу. В Егере нас
встретили очень радостно и торжественно. Толпы народа, одетые в национальные
костюмы, устроили Гитлеру шумную овацию.
4 октября я завтракал вместе с Гитлером, обождав его прибытия на
полевую кухню штаба 1-й танковой дивизии. Мы вели непринужденную беседу, во
время которой выявилось общее удовлетворение тем, что удалось избежать
войны. Вдоль дороги, по которой затем проезжал Гитлер, выстроились
приветствуемые им войска. Они имели отличный вид; все были настроены
радостно; машины, как и в марте в Австрии, были украшены зеленью и цветами.
Я отправился в Карлсбад, где перед театром уже выстроился почетный караул из
трех рот - роты 1-го танкового полка, роты 1-го мотострелкового полка и роты
полка лейб-штандарт СС. На правом фланге роты танкового полка стоял со \79
своим командиром мой старший сын, занимавший тогда должность адъютанта 1-го
батальона 1-го танкового полка.
Оцепление улиц еще не было закончено, когда появился Гитлер. Через
шпалеры войск он проследовал в здание театра, где был встречен
представителями местного населения. На улице лил проливной дождь. В
вестибюле театра происходили прямо-таки трогательные сцены. Хорошо одетые
дамы и девушки плакали, многие становились на колени; ликование людей было
исключительно велико. Судетским немцам пришлось много пережить: безграничную
нищету, безработицу, национальный гнет. Многие уже потеряли всякую надежду.
Задача заключалась теперь в том, чтобы возродить Судетскую область. Наши
полевые кухни стали отпускать пищу беднякам, поскольку организации
социального обеспечения еще не начали работать.
С 7 по 10 октября войска продолжали занимать районы, в которых
проживало немецкое население. Для выполнения этой задачи я выехал через
Кааден (Кадань) и Заац (Жатец) в Теплице-Шанов. Везде население восторженно
встречало войска. Танки и автомашины были осыпаны цветами. Живые изгороди
людей - юноши и девушки - затрудняли движение войск. Тысячи солдат немецкого
происхождения, уволенные из чехословацкой армии, возвращались пешкам на
родину; многие из них были еще одеты в чешскую форму и несли на спине
чемодан или сундучок - разбитая без боя армия. Первая линия укреплений Чехии
была в наших руках; она не была так сильна, как нам казалось, но хорошо, что
удалось занять ее без кровопролитных боев.
В общем, все были довольны мирным поворотом в политической обстановке.
Война сильнее всего затронула бы именно территорию с немецким населением и
потребовала бы многих жертв от немецких матерей.
В Теплице-Шанов я остановился в имении, принадлежавшем князю
Клари-Алдринген. Князь и \80\ княгиня приняли нас очень радушно. Мы имели
возможность познакомиться здесь со многими представителями немецко-богемской
аристократии и были обрадованы, увидев, что они остались истинными немцами.
Я уверен, что лорд Ренсимэн правильно оценил тогда обстановку в Чехословакии
и много сделал для сохранения мира. Не его вина, что мир этот оказался очень
непрочным.
Во всяком случае, напряженность в политической обстановке была
ликвидирована, и мы могли предаться некоторым радостям. Я получил
возможность поохотиться; за две недели мне удалось убить нескольких оленей.
Бурный 1938 год близился к концу, и такие далекие от политики солдаты,
как я, надеялись, что, несмотря на прошедшие бури, в дальнейшем обстановка
будет более спокойной. По нашему мнению, в результате увеличения территории
и численности населения рейха последует длительный период для ассимиляции
новых областей и закрепления вновь завоеванных позиций, настолько усиливших
без всякой войны положение Германии в Европе, что наши национальные цели мы
сможем осуществить мирным путем. Я имел возможность собственными глазами
видеть обстановку в Австрии и в Судетской области. При всей восторженности,
с которой там был встречен аншлюсс, следует все же отметить, что
экономическое состояние этих двух районов было весьма неблагоприятным;
большие различия между Австрией и Германией в формах государственного
управления требовали длительного мирного периода для ликвидации этой разницы
с тем, чтобы в конце концов вся Германия стала единым организмом. Мюнхенское
соглашение, казалось, давало возможность осуществить все эти цели.
Крупные внешнеполитические достижения Гитлера изгладили неблагоприятное
впечатление от февральского кризиса. Под впечатлением успехов в Судетской
области прошла почти незамеченной замена в сентябре \81\ начальника
генерального штаба сухопутных сил генерала фон Бека генералом Гальдером. Бек
ушел в отставку, так как не был согласен с внешнеполитическим курсом
Гитлера, считая его опасным. Он внес предложение, чтобы генералитет в целях
сохранения мира демонстративно выразил свое общее мнение, но Браухич, к
сожалению, отклонил это предложение и не ознакомил с ним генералов. Я
возвратился из Судетской области в Берлин, также будучи уверенным, что
наступил длительный период мира. К сожалению, я тогда глубоко ошибался.
Новое обострение обстановки
В конце октября в Веймаре состоялся местный праздник по случаю
освящения нового здания отеля "Элефант", на котором присутствовал Гитлер. Я,
как командир 16-го армейского корпуса и начальник гарнизона города Веймар,
также был приглашен на этот праздник, открывшийся официальным заседанием в
городском замке и закончившийся речью Гитлера перед огромной толпой,
собравшейся под открытым небом. В этой речи Гитлер исключительно резко
выступал против Англии, особенно против Черчилля и Идена. Мне не пришлось
слышать его предыдущей речи, произнесенной в Саарбрюккене, так как я
находился в то время в Судетах, поэтому я был в высшей степени поражен,
узнав, что атмосфера снова накаляется. После речи Гитлера гостей пригласили
на ужин в отель "Элефант". Гитлер позвал меня к своему столу, и я имел
возможность беседовать с ним в течение почти двух часов. Во время беседы я
спросил у него, почему он так резко выступал против Англии. Он объяснил это
тем, что англичане, по его мнению, проявили неискренность во время
переговоров с ним в Годесберге, а также исключительной невежливостью по
отношению к нему видных англичан, посетивших его. Гитлер якобы \82\ заявил
послу Гендерсону: "Если ко мне еще раз явятся неряшливо одетые посетители, я
прикажу своему послу в Лондоне явиться к королю одетым в свитер. Передайте
это своему правительству". Гитлера приводило в ярость нанесенное ему, как он
считал, оскорбление, и он заявил, что в действительности англичане не
стремятся к искреннему примирению. Особенно сильно его задела неискренность
англичан, потому что первоначально он придавал большое значение
взаимоотношениям с Англией, желая установить с ней сотрудничество на
длительный срок.
Несмотря на заключение Мюнхенского соглашения, Германия снова оказалась
в чрезвычайно напряженной и неустойчивой обстановке. Это вызвало большое
разочарование и серьезное беспокойство.
Вечером, в день праздника, веймарский театр показал "Аиду". Я сидел в
ложе фюрера. Во время ужина, устроенного после спектакля, меня вновь
пригласили к столу Гитлера. Беседа велась на общие темы, иногда об
искусстве. Гитлер рассказывал о своей поездке в Италию и о постановке "Аиды"
в Неаполе. В два часа ночи он перешел к столу, где сидели артисты.
После возвращения в Берлин я был вызван к главнокомандующему
сухопутными силами. Он сообщил мне, что намерен создать новую должность -
инспектора подвижных войск (как он их назвал), который будет отвечать за
состояние моторизованных войск и кавалерии. Главнокомандующий сам набросал
проект положения о новой должности и ознакомил меня с ним. Проект положения
предусматривал, что инспектор будет иметь право производить инспекторские
проверки и составлять годовые отчеты.
Согласно проекту инспектор не получал никаких командных функций,
никаких прав на составление и издание уставов и наставлений и никакого
влияния на решение вопросов организации и личного состава. Поэтому я
отказался от такой неопределенной должности. \83\
Через несколько дней ко мне явился начальник управления личного состава
сухопутных сил генерал Бодевин Кейтель (младший брат начальника главного
штаба вооруженных сил) и по поручению главнокомандующего сухопутными силами
снова предложил мне занять вновь учреждаемый пост. Я снова отказался,
выставив те же мотивы, что и раньше. Тогда Кейтель открыл мне, что новая
должность создается не по инициативе Браухича, а по желанию самого Гитлера и
поэтому я не должен от нее отказываться. Я не смог скрыть своего
разочарования; почему главнокомандующий с самого начала не сообщил мне, от
кого именно исходит приказ о создании новой должности? Я снова заявил о
своем отказе и попросил Кейтеля передать фюреру причину моего отказа, а
также сказать, что я готов лично доложить ему свои соображения по данному
вопросу.
Через несколько дней я был вызван к Гитлеру и разговаривал с ним с
глазу на глаз. Гитлер спросил меня о причинах моего отказа. Я доложил ему о
порядке подчиненности, существующем в главном командовании сухопутных сил, и
об основных принципах положения для нового ведомства, разработанного
главнокомандующим. Затем я добавил, что, занимая свою настоящую должность
командира трех дивизий, я имею большую возможность оказывать влияние на
развитие бронетанковых сил, чем это окажется возможным при занятии новой
должности. Хорошо зная руководящих лиц главного командования сухопутных сил
и их отношение к проблеме использования крупных сил танков в качестве
наступательного средства оперативного характера, я вынужден был
рассматривать новое решение как шаг назад. Далее я разъяснил, что в главном
командовании сухопутных сил господствует мнение о необходимости придавать
танки пехоте и что поэтому я предвижу и в будущем такие же конфликты,
которые происходили в недавнем прошлом. Кроме того, соединение танков с
кавалерией произведено помимо \84\ желания этого старого рода войск,
командование которого видит во мне своего противника и отрицательно
относится к этому нововведению.
В модернизации кавалерии имеется настоятельная необходимость, однако
главное командование сухопутных сил и старые кавалерийские офицеры выступают
даже против этого. Свои объяснения я закончил следующими словами: "Права,
которые мне будут предоставлены, окажутся недостаточными для того, чтобы
преодолеть все препятствия, и я предвижу вследствие этого постоянные трения
и конфликты. Поэтому я прошу оставить меня в прежней должности". Гитлер
слушал меня минут 20, не перебивая. Затем он обосновал свое желание создать
новый пост необходимостью организации централизованного руководства всеми
моторизованными войсками и кавалерией и приказал мне вступить в новую
должность. В заключение он сказал: "Если ожидаемое вами противодействие
будет тормозить вашу работу, можете обращаться прямо ко мне. Тогда мы уж
вместе осуществим необходимые нововведения. Я приказываю вам принять новую
должность".
Разумеется, до непосредственного обращения с докладом к Гитлеру дело не
дошло, хотя затруднения начались немедленно.
Я был произведен в генералы танковых войск, назначен
генерал-инспектором подвижных войск и приступил к организации своего очень
небольшого управления, которое было размещено на Бендлерштрассе. Мне дали
двух офицеров генерального штаба - подполковника фон ле Суир и капитана
Роттигер; адъютантом у меня был подполковник Рибель. Кроме того, по каждому
роду подчиненных мне войск мне было выделено по одному референту. Затем я
приступил к работе. Это было равноценно тому, что лить воду в бездонную
бочку. Бронетанковые войска До этого времени не имели почти никаких
наставлений по роевой подготовке. Мы составили наставления и представили их
в отдел боевой подготовки главного командования сухопутных сил для \85\
утверждения. Однако в отделе боевой подготовки не было ни одного
офицера-танкиста. Наши наставления рассматривались не применительно к
требованиям бронетанковых войск, а с совершенно другой точки зрения. На
большинстве наших проектов наставлений была наложена следующая резолюция:
"Основная организация не соответствует организации, принятой в пехоте.
Поэтому проект отклонить". Единство организации и единство "номенклатуры" -
вот в основном те вопросы, которые принимались во внимание при оценке нашей
работы. Потребности войск при этом совершенно не учитывались.
Мое предложение об организации в кавалерии удобных для управления
дивизий, оснащенных современной техникой, потерпело неудачу, так как
начальник управления общих дел сухопутных сил генерал Фромм не решился дать
на это своего согласия,
Итак, до начала войны организационная структура кавалерии оставалась,
как и раньше, в неудовлетворительном состоянии, что явилось причиной ее
распределения, за исключением одной только бригады в Восточной Пруссии, по
пехотным дивизиям в виде смешанных разведывательных отрядов, состоявших из
кавалерийского эскадрона, самокатного эскадрона и моторизованного эскадрона,
имевшего в своем составе несколько устаревших бронемашин, противотанковые
пушки и конную артиллерию. Управлять этой ужасающей мешаниной было почти
невозможно. При объявлении мобилизации кавалерия могла обеспечить такими
разведывательными отрядами лишь кадровые пехотные дивизии мирного времени.
Вновь сформированные соединения должны были удовлетвориться самокатчиками.
Таким образом, вопрос о кавалерии был близок к решению совсем в ином плане.
Кавалерия оказалась в таком тяжелом положении, несмотря на то, что все ее
начальники с особой любовью заботились о ней. Таково, оказывается, различие
между теорией и практикой. \86\
Укажу еще на одно второстепенное обстоятельство, которое проливает свет
на обстановку того периода. Мобилизационный план предусматривал назначение
меня, инспектора подвижных войск, в случае войны на должность командира
запасного пехотного корпуса. Потребовалась подача жалобы, чтобы изменить
этот пункт и добиться решения использовать меня на случай войны в
бронетанковых войсках. \87\
Навстречу войне
Март 1939 года ознаменовался присоединением Чехии к рейху на правах
протектората. Создалось чрезвычайно серьезное внешнеполитическое положение.
Инициатива присоединения Чехии исходила исключительно от Гитлера.
Утром, в день вступления немецких войск в Чехию, меня вызвали к
главнокомандующему сухопутными войсками и, ознакомив с совершившимся фактом,
приказали направиться в Прагу для обобщения опыта, приобретенного
механизированными и бронетанковыми войсками, участвовавшими в операциях,
проходивших в зимних условиях; я должен был также провести осмотр
материальной части чешских бронетанковых войск.
В Праге я встретился с генералом Гепнером, назначенным после меня
командиром 16-го армейского корпуса, который и рассказал мне о своем опыте.
Затем я посетил различные воинские части, чтобы получить непосредственное
впечатление о них. В Брюнне (Брно) я осмотрел материальную часть чешских
бронетанковых войск, которая произвела на меня впечатление \88\ полной
пригодности. Эта материальная часть сослужила нам хорошую службу во время
кампаний в Польше и Франции и лишь в русскую кампанию она уступила место
тяжелой материальной части немецкой конструкции.
После Чехии к рейху без боевых действий была присоединена Мемельская
(Клайпедская) область.
20 апреля Гитлер, празднуя свое пятидесятилетие, устроил большой парад.
Батальон знаменосцев со знаменами вермахта приветствовал Гитлера. Фюрер
находился в зените славы. Было ли у него самообладание, чтобы сохранить свое
положение, не перетягивая уже натянутую до предела тетиву лука?
28 апреля Гитлер заявил о расторжении англо-германского морского
соглашения и польско-германского договора о ненападении.
28 мая министр иностранных дел Италии граф Чиано посетил Берлин.
Министр иностранных дел рейха устроил в его честь большой прием. Чтобы
принять больше гостей, он разбил две большие палатки, образовавшие одну
общую крышу над всем его садом. Но в эти майские дни было очень холодно, и
палатки пришлось протопить. Трудно выполнимая затея! Гитлер тоже
присутствовал на этом торжестве. Гостей развлекали легкими сценическими
представлениями, например, танцами Гепфнеров, на которые собрались в одной
из палаток, где для этой цели была оборудована сцена. Пришлось обождать
некоторое время с началом представления, так как Гитлер хотел сидеть рядом с
Ольгой Чеховой[13] , которая вот-вот должна была приехать. Гитлер любил
людей искусства и охотно бывал в их обществе. Предостеречь Гитлера от войны
- такова, вероятно, была политическая цель визита Чиано. Мне трудно судить о
том, выполнял ли он это поручение Муссолини с достаточной энергией и
последовательностью до самого конца своего визита. \89\
Наконец, в июне Берлин посетил принц-регент Югославии Павел со своей
красивой супругой. Снова был большой парад, в котором принимали участие
главным образом мотомеханизированные части, причем в таком большом
количестве, что вся эта инсценировка действовала скорее удручающе, чем
убедительно. Следует заметить, что из Берлина принц поехал в Лондон.
Насколько мне известно, ожидания Гитлера, которые он связывал с визитом
принца, не оправдались.
Политических предостережений было более чем достаточно. Но Гитлер и его
министр иностранных дел Риббентроп были склонны считать, что западные
державы не решатся начать войну против Германии и у них поэтому развязаны
руки для осуществления своих целей в Восточной Европе.
Моя задача в летние месяцы 1939 г. сводилась к подготовке
запланированных на осень крупных маневров вермахта с участием
мотомеханизированных войск. Их нужно было переправить через Рудные горы в
Судеты. Но обширные подготовительные работы для организации этих маневров
проводились напрасно.
Польская кампания
22 августа 1939 года я получил приказ направиться в померанский учебный
лагерь Гросс-Борн, чтобы там вместе со штабом сформированного 19-го
армейского корпуса, носившего название "фортификационного штаба Померании",
принять участие в сооружении полевых укреплений вдоль имперской границы для
защиты Германии от наступления поляков. В состав 19-го армейского корпуса
были включены: 3-я танковая дивизия, 2-я и 20-я мотодивизии, а также
корпусные части. 3-я танковая дивизия была усилена танковым учебным
батальоном, имевшим на вооружений наши новейшие средние танки T-III и T-IV.
В составе корпусных частей находился также учебный \90\ разведывательный
батальон из города Дебериц-Крампниц. Эти учебные части и подразделения наших
военных школ были привлечены по моей просьбе с тем, чтобы они первыми смогли
накопить практический опыт, что могло пойти на пользу в их будущей учебной
деятельности.
Только после выступления Гитлера с речью перед командующими армиями в
Оберзальцберге, на котором я не присутствовал, мне стало известно от
командующего 4-й армией генерал-полковника фон Клюге о возложенной на меня
задаче. Я узнал, что мой 19-й армейский корпус входит в состав 4-й армии.
Южнее (справа от меня) находился 2-й корпус генерала Штрауса, севернее
(слева) - пограничные части генерала Каупиша, которым непосредственно перед
началом боевых действий была придана 10-я танковая дивизия, находившаяся с
марта этого года в Праге и ее окрестностях. За моим корпусом в качестве
армейского резерва находилась 23-я пехотная дивизия из Потсдама (см.
приложение 1).
Моя задача сводилась к тому, чтобы форсировать Брда между Цемпельбург
(Семпольно) справа и Конитц (Хойнице) слева, быстро. достичь Вислы, отрезать
и уничтожить польские части, расположенные в так называемом "польском
коридоре". Дальнейшее продвижение предполагалось после поступления нового
приказа. Корпус Штрауса, действуя справа от меня, должен был также
продвинуться до Вислы, а соединение генерала Каупиша, действовавшее левее, -
наступать на Данциг (Гданьск).
Имелись предположения, что польские силы в "коридоре" состояли из трех
пехотных дивизий, одной кавалерийской бригады "Поморска" и небольшого числа
танков типа Фиат-Ансальдо. Граница с польской стороны была укреплена
полевыми сооружениями. С нашей стороны были хорошо видны окопные работы
противника. Видимо, имелся еще один тыловой оборонительный рубеж по реке
Брда. Начало наступления намечалось на утро 26 августа. Благодаря
заключенному \91\ в эти дни соглашению с Советской Россией Гитлер обеспечил
необходимую для ведения войны безопасность тыла. Относительно реакции
западных держав он под пагубным влиянием Риббентропа поддался иллюзии,
считая их вмешательство невозможным.
Во всяком случае, мое утверждение не будет запоздалым, если я скажу,
что настроение армии было подавленным, и не будь пакта с Россией, вероятно,
многое было бы еще труднее. С тяжелым сердцем мы начали войну, и не было ни
одного генерала, который бы ратовал за нее. Все старые офицеры и многие
тысячи наших солдат, принимавших участие в первой мировой войне, знали, что
значит война. Они понимали, что война, возможно, не ограничится одной
Польшей. Вмешательства других государств следовало бояться, так как Англия в
марте, т. е. после образования богемского протектората, предложила Польше
гарантию ее независимости. Каждый из нас думал о матерях и женах немецких
солдат и о тяжелых жертвах, которые они должны нести даже при благоприятном
исходе войны. Наши собственные сыновья также находились в армии. Мой старший
сын Гейнц Гюнтер был полковым адъютантом в 35-м танковом полку, второй мой
сын Курт в звании лейтенанта 1 сентября начал службу в разведывательном
батальоне 3-й танковой дивизии, находясь, таким образом, в моем корпусе.
Последняя моя квартира перед войной находилась в Добрине, вблизи
Пройсиш-Фридланд, где нас сильно баловали наши любезные хозяева Вилкенсы.
В ночь с 25 на 26 августа наступление было отменено. Почти вышедшие на
исходное положение части мы едва успели отвести назад. Очевидно,
дипломатические переговоры шли полным ходом. Вспыхнула небольшая искра
надежды на сохранение мира. Однако боевым воинским частям ничего хорошего
она не принесла.
31 августа последовала новая тревога, на этот раз действительно боевая.
Дивизии заняли исходное \92\ положение вдоль границы. Их положение было
следующим:
- справа - 3-я танковая дивизия генерала барона Гейера фон
Швеппенбурга; ее задача - продвигаться между реками Семпольно и Каменка к
реке Брда, форсировать эту реку восточнее Пруш, у Гаммермюле и затем нанести
удар в направлении Вислы у Шветц (Свеце);
- в центре, севернее р. Каменка, между Грюнау и Фирхау - 2-я
мотодивизия генерала Бадера; ее задача - прорвать польские пограничные
укрепления и затем продвигаться в направлении Тухель (Тухоля);
- слева, западнее Конитц (Хойнице) - 20-я мотодивизия генерала
Викторина; ее задача - овладеть этим городом и продвигаться затем через
Тухольскую пустошь и город Оше (Осе) на Грауденц (Грудзендз).
Главный удар при наступлении наносила усиленная корпусными частями 3-я
танковая дивизия, за которой следовал армейский резерв (23-я пехотная
дивизия).
1 сентября в 4 час. 45 мин. корпус перешел границу, развертываясь в
боевые порядки. Густой туман застилал землю. Поэтому авиация вначале была
лишена возможности действовать. Я сопровождал 3-ю танковую бригаду в первом
эшелоне до района севернее Цемпельбурга (Семпольно), где завязались первые
незначительные бои. К сожалению, тяжелая артиллерия 3-й танковой дивизии,
выполняя данные ей указания, была вынуждена стрелять в туман. Первый снаряд