Страница:
---------------------------------------------------------------------------
Издание: Гудериан Г. Воспоминания солдата. - Смоленск.: Русич, 1999.
Проект "Военная литература": militera.lib.ru
Книга в сети: militera.lib.ru/memo/german/guderian/index.html
Иллюстрации: militera.lib.ru/memo/german/guderian/ill.html
OCR, корректура, оформление: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)
---------------------------------------------------------------------------
[1] Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста /1/Так
помечены страницы. Номер предшествует странице.
Аннотация издательства: Автор книги "Воспоминания солдата" - бывший
генерал-полковник танковых войск вермахта Гейнц Гудериан, принимавший
активное участие в осуществлении гитлеровских планов "молниеносной войны".
"Воспоминания" представляют собой уникальный документ эпохи, повествующий о
драматических событиях европейской и всемирной истории в период 1939-1945
гг.
Hoaxer: Этот текст воспроизведен по изданию Г. Гудериан, "Воспоминания
солдата", М.: Воениздат, 1954., а то издание было, соответственно, переводом
немецкого - H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten. Heidelberg, 1951. В
1954 году при переводе была произведена значительная правка - то бишь,
купюры. Например, вырезано описание Гудерианом берлинских переговоров между
Молотовым и Гитлером. (В соответствующем примечании я восстановил
историческую справедливость); а танковая школа в Казани, упомянутая
Гудерианом, превратилась в безликую "танковую школу на иностранной
территории". Гейнц (вообще-то Хайнц, но так уж получилось) Гудериан в своих
воспоминаниях, естественно, крайне субъективен. Конечно то, что он не
пытается в угоду вчерашним противникам порочить то, что ему дорого, вызывает
уважение. Вызывает уважение и уважение Гудериана к своим западным
противникам (к русским противникам Хайнц сперва снисходителен, а после
только скрежещет зубами в бессильной злобе) и к германским солдатам. Однако
уж чересчур "быстроходный Хайнц" обеляет себя и вермахт. И сам он не без
греха, - жесток был он по отношению к своим товарищам-офицерам, принимая
участие вместе с Рунштедтом в заседаниях Народного трибунала по заговору
20.07.1944., не говоря о том, что не жаловал наше гражданское население в
1941 году, отдавая приказы, противоречащие духу и букве законов ведения
военных действий. В его 2-й армии пленных вообще брали мало, убивали на
месте - некогда было с ними возиться. А из гудериановских описаний его бесед
с Гитлером становится ясно, что храбрый танкист начиная с 43-го года чуть ли
не в открытую называл фюрера идиотом, по два часа ему это растолковывая на
пальцах. Идет Гудериан к фюреру, прячутся все а фюрер, нажравшись заранее
наркотиков, сидит, трепещет и только Гудериан на порог - как вскочит, и
давай бесноваться без отдыха. И все знал Гудериан, и все он понимал, и видел
куда что катится, и только объяснить этого никак не мог, как собака. В
общем-то, нет оснований для Гудериана примерять себе ангельские крылышки. Он
недовоевал, и жалеет только о том, что не удалось намотать на гусеницы
англо-французских плутократов в Дюнкерке; да не вышло - из-за Гитлера, да
морозов, доходящих аж до абсолютного нуля, - додавить большевистскую гидру в
ее логове, да там не получилось, да тут не срослось - и все исключительно
под воздействием непреодолимых обстоятельств, а не умелых действий
противника и собственных ошибок. В общем, вражина Гудериан лютый, и тем
значительней и приятнее наша победа над ним, и подобными ему прусскими
волками.
Предисловие автора
Поколению, к которому я принадлежу, пришлось волею судьбы принять
участие в двух мировых войнах, закончившихся поражением моей страны. Это
чрезвычайно жестокая участь, и мы, бывшие солдаты, особенно глубоко
чувствуем боль и скорбь своего народа. Много лет молчали участники последней
великой схватки: одни находились в плену, другие воздерживались от
выступлений по иным мотивам. Между тем у наших бывших врагов, в
странах-победительницах, уже появилось немало книг о второй мировой войне.
Это либо воспоминания участников войны, либо - ценные труды исторического
характера. Нам кажется, что после того как глубочайшие потрясения, вызванные
нашей катастрофой, отошли в прошлое, наступила пора и для нас, немцев,
переживших это величайшее поражение, выступить со своими воспоминаниями.
Наши архивы в основном уничтожены или попали в руки противников. Это
обстоятельство сильно затрудняет исторически правдивое освещение прошедших
событий. Тем большее значение приобретают личные воспоминания участников
войны, даже если эти воспоминания касаются лишь отдельных эпизодов и носят
преимущественно субъективный характер.
Однако не только это обстоятельство заставило меня взяться за перо.
Миллионы женщин Германии отдали родине мужей и сыновей. Сотни тысяч
немецких женщин, детей и стариков оказались жертвами бомбардировок авиации
противника. Женщины и дети помогали строить оборонительные сооружения,
работали на фабриках и заводах, в сельском хозяйстве, чтобы защитить свое
отечество. Немецкие рабочие в невероятно трудных условиях продолжали
неутомимо выполнять свой долг по отношению к отечеству. Немецкие крестьяне,
обрабатывая свои земельные участки в суровых условиях войны, снабжали страну
продовольствием до самого горького конца. Миллионы \9\ немцев, лишившись
крова, либо погибли, либо вынуждены добывать кусок хлеба у иностранцев.
Миллионы мужчин - цвет нашего народа - мужественно приняли смерть в борьбе с
врагами, как в течение столетий умирали немецкие солдаты, оставаясь верными
до конца своему народу, своему отечеству. Все они заслуживают
признательность нашего народа.
Я не имею права говорить от имени немецкого народа, но выразить
благодарность, по крайней мере. своим бывшим солдатам могу. Мы знали, как
необходимо поддерживать друг друга; взаимное уважение и взаимная любовь
связывают нас и по сей день и будут, на что я с надеждой уповаю, связывать
всегда.
Нас очень часто обвиняют в милитаризме и национализме, и этой книге,
очевидно, не избежать подобных нападок определенной стороны. Для моих старых
солдат, как и для меня лично, понятие милитаризм означает не что иное, как
пустую игру в парады, хвастливое подражание солдатскому языку, чрезмерное
увлечение солдатской выправкой, а также культивирование их в условиях
гражданской жизни, - т. е. все то, что отвергает каждый истинный солдат.
Именно солдат больше, чем кто-либо иной, испытывает на себе ужасные
последствия войны и поэтому как человек относится к ней отрицательно.
Солдату чужда всякая мысль о честолюбивых захватнических планах и политике
силы. Мы стали солдатами для того, чтобы защищать отечество, и для того,
чтобы подготовить из нашей молодежи людей честных и способных с оружием в
руках оборонять свою страну, и мы охотно выполняли эти свои обязанности. Мы
считали, что военная служба является для нас выполнением высокого долга,
основанного на любви к своему народу и к своей стране. Национализм означает
для нас эгоистическое преувеличение своей любви к отечеству и заносчивость
по отношению к другим народам и расам. Нам чужды такие чувства. Мы любим
свою страну и свой народ, но мы уважаем также и другие народы и присущие им
особенности. Мы и в дальнейшем не будем отказываться от \10\ любви к своему
отечеству, от высокого чувства национального долга. Мы не дадим смутить себя
непрестанными обвинениями в национализме. Мы хотим остаться немцами и
останемся ими. Мы отлично понимаем необходимость объединения Европы и готовы
стать равноправным и в равной степени уважаемым членом сообщества этой
потрясенной до основания части света.
Настоящая книга расскажет молодому поколению, как боролись их отцы, как
отдавали жизнь за свой народ, а также напомнит о тех, кто. несмотря на
бедствия и смертельную опасность, нависшие над страной, и даже несмотря на
поражение ее, все же верил в нашу Германию. Ибо только таким образом
принесенные тяжелые жертвы будут оправданы, и у нас останется надежда на
восстановление с божьей помощью мирной Германии.
Я далек от мысли оправдывать или обвинять кого-либо. Я стремился писать
только то, что мне пришлось пережить самому. Материалами для данной книги
послужили отдельные заметки и письма, сохранившиеся, несмотря на изгнание
меня из пределов родины и плен, а также сведения, полученные от моих
соратников. Не исключены, конечно, отдельные пробелы, касающиеся некоторых
деталей, так как событий было слишком много и их воспроизведение становится
трудным после стольких лет лишений.
События, освещаемые в книге, изложены так, как они в свое время
представлялись мне как командиру армейского корпуса, командиру танковой
группы и командующему танковой армией. Для того, чтобы дать исчерпывающее
изложение всего хода второй мировой войны, нужны соответствующие материалы.
Считаю своим долгом выразить глубокую признательность барону фон
Либенштейну, господам Гелену, Шереру, фон Шеллю, барону фон Штейну и барону
Фрейтагу фон Лорингхофену унд Веке за дружескую помощь, оказанную мне при
составлении настоящей книги.
Гейнц Гудериан \11\
Я родился 17 июня 1888 г. в Кульме (Хелмно)[1] на Висле. Мой отец
Фридрих Гудериан, обер-лейтенант 2-го Померанского егерского батальона,
родился 3 августа 1858 г. в Гросс-Клоне, округа Тучель. Моя мать Клара
(урожденная Кирхгоф) родилась 26 февраля 1865 г. в Немчике, округа Кульм.
Оба мои дедушки были помещиками, все остальные известные мне предки были
либо помещиками, либо юристами и проживали в области Варта, в Восточной или
Западной Пруссии. Отец был первым кадровым офицером в нашем роду. 2 октября
1890 г. родился мой брат Фриц. В 1891 г. военная карьера привела моего отца
в Кольмар (Эльзас), где я поступил в школу, как только мне исполнилось 6
лет. В декабре 1900 г. отец был переведен в Санкт-Авольд (Лотарингия)[2] , а
так как в \12\ этом небольшом городке не было средней школы, то родители
оказались вынужденными отправить обоих сыновей учиться в другой город.
Скромные средства родителей, а также желание мое и моего брата стать
офицерами послужили причиной того, что для продолжения нашего образования
был выбран кадетский корпус. 1 апреля 1901 г. я и брат были приняты в
кадетский корпус для младшего возраста, находившийся в Карлсруэ, а 1 апреля
1903 г. я был переведен в кадетский корпус для старшего возраста в
Гросс-Лихтерфельде вблизи Берлина. Через два года сюда же поступил и мой
брат. В феврале 1907 г. я сдал экзамен на аттестат зрелости.
С чувством глубокой благодарности и уважения вспоминаю о своих
тогдашних начальниках и воспитателях. Методы воспитания в кадетском корпусе
были, конечно, военными - строгими и несложными, однако основывались они на
доброте и справедливости. В преподавании следовали программе реального
училища; в этом отношении кадетский корпус нисколько не отставал от
соответствующих гражданских учебных заведений, он дал нам основательные
познания, необходимые в жизни.
В феврале 1907 г, я был направлен в качестве фенриха[3] в 10-й
Ганноверский егерский батальон, стоявший в Биче (Лотарингия). Командиром
батальона до декабря 1908 г. являлся мой отец. Это счастливое обстоятельство
дало мне возможность после шестилетней разлуки вновь поселиться вместе с
родителями. По окончании военного училища в городе Мец, в котором я учился с
апреля по декабрь 1907 г., 27 января 1908 г. мне было присвоено звание
лейтенанта.
В течение нескольких лет, вплоть до начала первой мировой войны, я жил
счастливой жизнью лейтенанта. 1 октября 1909 г. егерский батальон, в котором
я \13\ служил, был переведен в район своего формирования с Гослар (провинция
Ганновер). Там я был помолвлен с Маргаритой Герне, ставшей 1 октября 1913 г.
моей женой и верной подругой, которая в течение многих лет шла со мной по
извилистому и не всегда легкому пути солдата.
Наша счастливая жизнь была прервана войной, разразившейся 2 августа
1914г. В течение последующих четырех лет мне лишь изредка удавалось во время
коротких отпусков навещать семью. 23 августа 1914 г. у меня родился сын
Гейнц Гюнтер, а 17 сентября 1918 г. второй сын - Курт.
В начале войны умер мой любимый отец, который после тяжелой операции
был вынужден 14 мая 1914 г. выйти в отставку. Отец являлся для меня образцом
человека и солдата. Мать пережила отца на шестнадцать лет и умерла в марте
1931 г.
После окончания войны, начиная с 1918 г., я служил в войсках,
охранявших восточные границы, - сначала в Силезии, а затем в Прибалтике.
Подробные сведения о прохождении моей военной службы приведены в
биографической хронике, помещенной в конце книги. До 1922 г. я служил в
основном в штабе округа и в министерстве рейхсвера, специализируясь
преимущественно по пехоте, однако служба в 3-м телеграфном батальоне в
Кобленце, а также служба в различных радиотелеграфных подразделениях в
начале первой мировой войны дала мне возможность приобрести некоторые
знания, весьма пригодившиеся в дальнейшем, при создании нового рода войск.
\14\
В период между двумя войнами я занимался главным образом организацией
бронетанковых войск Германии. Хотя по военному образованию я являлся
пехотинцем и не имел никакого технического образования, судьба надолго
связала меня с деятельностью, имевшей Отношение к моторизации войск.
После возвращения из Прибалтики осенью 1919 г. и непродолжительной
службы в 10-й бригаде рейхсвера в Ганновере я был назначен в январе 1920 г.
командиром роты егерского батальона в Госларе, в котором служил до войны. О
возвращении на службу в генеральный штаб, к корпусу офицеров которого я
принадлежал до осени 1920 г., я и не помышлял, так как мой отъезд из
Прибалтики был связан с затруднениями служебного характера, кроме того, у
меня не было почти никаких перспектив сделать военную карьеру в урезанных
штатах стотысячного рейхсвера. Я был поражен, когда осенью 1921 г. мой
командир полка полковник фон Амсберг спросил у меня, не желаю ли я
возвратиться на службу в генеральный штаб. Я дал свое согласие, но некоторое
время мне ничего не сообщали, и лишь в январе 1922 г. меня вызвал к себе
\15\ обер-лейтенант Иоахим фон Штюльпнагель, работавший в управлении войск
министерства рейхсвера[4] , и спросил, почему я до сих пор не отправился в
Мюнхен. От него я узнал, что командование намеревается перевести меня в
инспекцию военных сообщений, в отдел автомобильных войск, так как
инспектору, генералу фон Чишвитцу, нужен офицер генерального штаба. Он
добавил, что в министерство рейхсвера меня переводят с 1 апреля и что мне
дается возможность к этому сроку практически ознакомиться с работой
автомобильных войск, для чего я получаю командировку в Мюнхен, в 7-й
Баварский автомобильный батальон, куда мне и надлежит немедленно
отправиться.
Обрадованный новым назначением, я немедленно отбыл в Мюнхен и явился к
командиру батальона майору Лутцу, с которым мне довелось работать вместе
несколько лет. Нас связывала не только совместная работа, я относился к нему
с искренним уважением, а он ко мне - с исключительной благосклонностью.
В Мюнхене меня прикомандировали к 1-й роте, которой командовал
профессиональный летчик Виммер. Майор Лутц сообщил мне, что в министерстве
на меня будет возложена задача разработать вопрос об организации и
использовании автомобильных войск. В Мюнхене я должен был заниматься главным
образом подготовкой к выполнению указанной задачи. Майор Лутц и капитан
Виммер сделали все для того, чтобы я мог подробно изучить организацию работы
в батальоне.
1 апреля 1922 г. я явился в Берлин к генералу фон Чишвитцу за
получением указаний относительно своей новой службы в министерстве
рейхсвера. Он сообщил мне, что первоначально предполагал использовать меня
для разработки вопросов применения автомобильных войск. Однако начальник его
штаба майор Петтер \16\ решил поручить мне изучение ряда других вопросов,
касающихся автомастерских, бензоскладов, специальных сооружений, штатов
технического персонала, а также автомобильных перевозок. Я был весьма
удивлен этим и сообщил генералу, что совершенно не подготовлен к разработке
этих преимущественно технических проблем и что для руководящей работы в
данной области не имею необходимых познаний. Генерал фон Чишвитц ответил
мне, что сначала предполагал использовать меня именно так, как передавал
через майора Лутца, однако начальник штаба доказал ему, что согласно
положению о военном министерстве Пруссии от 1873 г. (которое, конечно,
дополнялось рядом других распоряжений) распределением кадров занимается не
инспектор, а начальник штаба; поэтому он, генерал, к сожалению, ничего не
мог изменить, но будет стараться привлекать меня также к участию в
разработке намеченных им вопросов. Моя просьба об откомандировании меня в
егерскую роту была отклонена.
Итак, меня перевели на работу в области техники, с чем мне пришлось
смириться.
Мой предшественник не оставил после себя ничего ценного, кроме
нескольких незаконченных документов. Дружескую поддержку нашел я лишь в лице
некоторых старых чиновников военного министерства, знакомых с деловыми
бумагами и знающих технику делопроизводства. Моя новая работа была весьма
поучительной и полезной для моего дальнейшего совершенствования, однако
наиболее ценным оказалось порученное мне генералом фон Чишвитцем изучение
проблемы переброски войск на автомашинах. Благодаря этой работе, которой
предшествовали небольшие практические занятия в Гарце, я впервые ознакомился
с возможностями использования моторизованных войск. Теперь я мог иметь по
этому вопросу собственное суждение.
Генерал фон Чишвитц чрезвычайно критически относился к моей
деятельности; обращая особое \17\ внимание на точность, он не пропускал ни
одной моей ошибки, чем помог мне приобрести необходимые знания.
В первой мировой войне часто применялись переброски войск на
автомашинах, однако они всегда осуществлялись в условиях позиционной
обороны, и не было ни одного случая, чтобы при ведении маневренной войны они
проводились непосредственно в сторону противника. Для неукрепленной Германии
казалось невероятным, что будущая война начнется именно как война
позиционная, с устойчивой линией фронта, поэтому мы были вынуждены считаться
с необходимостью ведения подвижной обороны. Проблема переброски
моторизованных войск в условиях маневренной войны сразу же вызвала
необходимость организации охранения этих перебросок. Эффективное охранение
могло осуществляться только бронетанковыми средствами. И вот я начал изучать
историю, стремясь ознакомиться с опытом использования бронированных машин.
Так, я познакомился с молодым обер-лейтенантом Фолькгеймом, который
обработал имевшиеся незначительные данные о применении немцами в период,
первой мировой войны небольших бронетанковых подразделений, а также с
данными об использовании противником более крупных бронетанковых сил. Эти
данные имели определенную ценность для нашей небольшой армии. Фолькгейм
снабдил меня некоторой литературой, и я получил возможность приступить к
изучению еще слабо разработанной теории использования бронетанковых войск.
Наиболее богатый опыт в этой области имели англичане и французы. Я достал
необходимую литературу и начал ее штудировать.
Это были преимущественно английские статьи и книги Фуллера, Лиддл Гарта
и Мартеля, которые меня чрезвычайно заинтересовали и обогатили мою фантазию.
Эти дальновидные специалисты уже в тот период хотели превратить
бронетанковые войска в нечто более значительное, чем вспомогательный род
войск для \18\ пехоты. Они ставили танк в центр начинающейся моторизации
нашей эпохи и являлись, таким образом, крупными новаторами в области
разработки современных методов ведения войны.
В стране слепых одноглазый - король. Так как никто, кроме меня, данной
проблемой не занимался, то вскоре я прослыл специалистом. Этому
способствовали небольшие статьи, публиковавшиеся время от времени мной в
газете "Милитэр-Вохенблат", редактор которой генерал фон Альтрок
неоднократно навещал меня, побуждая к сотрудничеству в газете. Он был
истинным солдатом и охотно предоставлял страницы газеты для статей по
наиболее актуальным военным вопросам современности.
Сотрудничество в газете дало мне возможность познакомиться с австрийцем
Фрицем Хайглем, автором "Справочника танкиста", который пользовался
некоторыми моими советами по тактическим вопросам.
Зимой 1923/24 г. под моим руководством была проведена военная игра на
тему "Использование моторизованных войск во взаимодействии с авиацией".
Руководство игрой мне было поручено подполковником фон Браухичем - будущим
главнокомандующим сухопутными силами Германии. Игра была одобрена отделом
боевой подготовки. Мне было предложено стать преподавателем тактики и
военной истории. После соответствующего экзамена я был направлен в так
называемую "учебную" командировку. Осенью 1924 г. я прибыл в штаб 2-й
дивизии, находившийся в Штеттине (Щецин), которой в то время командовал
генерал фон Чишвитц, снова ставший моим начальником.
До переезда в Штеттин я под руководством полковника фон Натцмера,
заменившего Чишвитца на посту инспектора автомобильных войск, провел ряд
тактических занятий на тему использования бронетанковых войск совместно с
кавалерией для ведения разведки. Во время занятий мы пользовались лишь
неуклюжими бронемашинами, которые нам разрешено было иметь \19\ по
Версальскому мирному договору. Хотя эти машины из-за своего большого веса
были в состоянии двигаться в основном только по дорогам, я был удовлетворен
результатами занятий и при подведении итогов выразил надежду, что теперь
автомобильные войска будут выведены из подчинения органов тыла и станут
боевыми частями. Однако мой инспектор придерживался противоположного мнения
и в ответ на мои высказывания бросил реплику: "К черту боевые части! Пусть
перевозят муку".
Итак, я прибыл в Штеттин, чтобы преподавать тактику и военную историю
офицерам, предназначенным для работы в генеральном штабе. Новая служба
требовала много работы; перед своими весьма критически настроенными
слушателями мне приходилось ставить хорошо продуманные задачи, всесторонне
оценивать решение этих задач и делать ясные выводы. В преподавании военной
истории я уделял значительное внимание кампании Наполеона 1806 г. К изучению
этой кампании в Германии до этого относились с пренебрежением, так как она
закончилась чувствительным поражением; между тем с точки зрения ведения
маневренных операций она довольно поучительна. Далее я уделил внимание
истории боевых действий немецкой и французской кавалерии осенью 1914 г.
Детальное изучение данного вопроса оказалось чрезвычайно полезным для
дальнейшего развития моих тактических и оперативных взглядов, так как это
еще больше укрепило меня во мнении максимально использовать элемент
подвижности в войне.
В процессе тактических занятий и военных игр я при всяком удобном
случае старался изложить перед слушателями свои взгляды. Мой
непосредственный начальник майор Херинг обратил на это внимание, что и
отметил в данной мне аттестации.
После трех лет преподавания я снова был направлен в министерство
рейхсвера, где стал работать в отделе военных перевозок управления войск,
начальником \20\ которого был полковник Хальм, а затем подполковники Вегер и
Кюне, Отдел военных перевозок подчинялся в то время оперативному отделу. Мне
было поручено составить реферат, в котором я должен был изложить свои
взгляды на возможности переброски войск автотранспортом. Управлению войск
казалось тогда возможным производить крупные переброски частей и соединений
нормального состава на обычных грузовых машинах. Никаких других транспортных
средств у нас в тот период не было. При изучении этого вопроса мы
столкнулись с рядом трудностей, вытекавших из свойств данного вида
транспорта. Французы в период первой мировой" войны производили подобные
переброски войск, в частности во время сражения под Верденом; однако они
осуществлялись за неподвижной линией фронта, а в подобных условиях не
требовалась немедленная доставка к месту назначения всего принадлежащего
дивизии конного транспорта и особенно артиллерии. Когда же встал вопрос о
возможности переброски автотранспортом целых дивизий вместе со всеми их
тылами в условиях маневренной войны, стало очевидным, что для этого
потребуется огромное количество грузовых автомашин. По этому поводу у нас
развернулись горячие споры, причем сомневавшихся было больше, чем веривших.
Осенью 1928 г. полковник Штоттмейстер из учебного отдела автомобильных
войск обратился ко мне с просьбой взять на себя преподавание тактики
танковых войск его слушателям. Мои начальники из управления войск
согласились на то, чтобы я взял на себя эту дополнительную работу. Таким
образом, я снова стал заниматься танками, правда, пока только теоретически.
Однако мне недоставало практических знаний в этой области, к тому времени я
Издание: Гудериан Г. Воспоминания солдата. - Смоленск.: Русич, 1999.
Проект "Военная литература": militera.lib.ru
Книга в сети: militera.lib.ru/memo/german/guderian/index.html
Иллюстрации: militera.lib.ru/memo/german/guderian/ill.html
OCR, корректура, оформление: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)
---------------------------------------------------------------------------
[1] Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста /1/Так
помечены страницы. Номер предшествует странице.
Аннотация издательства: Автор книги "Воспоминания солдата" - бывший
генерал-полковник танковых войск вермахта Гейнц Гудериан, принимавший
активное участие в осуществлении гитлеровских планов "молниеносной войны".
"Воспоминания" представляют собой уникальный документ эпохи, повествующий о
драматических событиях европейской и всемирной истории в период 1939-1945
гг.
Hoaxer: Этот текст воспроизведен по изданию Г. Гудериан, "Воспоминания
солдата", М.: Воениздат, 1954., а то издание было, соответственно, переводом
немецкого - H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten. Heidelberg, 1951. В
1954 году при переводе была произведена значительная правка - то бишь,
купюры. Например, вырезано описание Гудерианом берлинских переговоров между
Молотовым и Гитлером. (В соответствующем примечании я восстановил
историческую справедливость); а танковая школа в Казани, упомянутая
Гудерианом, превратилась в безликую "танковую школу на иностранной
территории". Гейнц (вообще-то Хайнц, но так уж получилось) Гудериан в своих
воспоминаниях, естественно, крайне субъективен. Конечно то, что он не
пытается в угоду вчерашним противникам порочить то, что ему дорого, вызывает
уважение. Вызывает уважение и уважение Гудериана к своим западным
противникам (к русским противникам Хайнц сперва снисходителен, а после
только скрежещет зубами в бессильной злобе) и к германским солдатам. Однако
уж чересчур "быстроходный Хайнц" обеляет себя и вермахт. И сам он не без
греха, - жесток был он по отношению к своим товарищам-офицерам, принимая
участие вместе с Рунштедтом в заседаниях Народного трибунала по заговору
20.07.1944., не говоря о том, что не жаловал наше гражданское население в
1941 году, отдавая приказы, противоречащие духу и букве законов ведения
военных действий. В его 2-й армии пленных вообще брали мало, убивали на
месте - некогда было с ними возиться. А из гудериановских описаний его бесед
с Гитлером становится ясно, что храбрый танкист начиная с 43-го года чуть ли
не в открытую называл фюрера идиотом, по два часа ему это растолковывая на
пальцах. Идет Гудериан к фюреру, прячутся все а фюрер, нажравшись заранее
наркотиков, сидит, трепещет и только Гудериан на порог - как вскочит, и
давай бесноваться без отдыха. И все знал Гудериан, и все он понимал, и видел
куда что катится, и только объяснить этого никак не мог, как собака. В
общем-то, нет оснований для Гудериана примерять себе ангельские крылышки. Он
недовоевал, и жалеет только о том, что не удалось намотать на гусеницы
англо-французских плутократов в Дюнкерке; да не вышло - из-за Гитлера, да
морозов, доходящих аж до абсолютного нуля, - додавить большевистскую гидру в
ее логове, да там не получилось, да тут не срослось - и все исключительно
под воздействием непреодолимых обстоятельств, а не умелых действий
противника и собственных ошибок. В общем, вражина Гудериан лютый, и тем
значительней и приятнее наша победа над ним, и подобными ему прусскими
волками.
Предисловие автора
Поколению, к которому я принадлежу, пришлось волею судьбы принять
участие в двух мировых войнах, закончившихся поражением моей страны. Это
чрезвычайно жестокая участь, и мы, бывшие солдаты, особенно глубоко
чувствуем боль и скорбь своего народа. Много лет молчали участники последней
великой схватки: одни находились в плену, другие воздерживались от
выступлений по иным мотивам. Между тем у наших бывших врагов, в
странах-победительницах, уже появилось немало книг о второй мировой войне.
Это либо воспоминания участников войны, либо - ценные труды исторического
характера. Нам кажется, что после того как глубочайшие потрясения, вызванные
нашей катастрофой, отошли в прошлое, наступила пора и для нас, немцев,
переживших это величайшее поражение, выступить со своими воспоминаниями.
Наши архивы в основном уничтожены или попали в руки противников. Это
обстоятельство сильно затрудняет исторически правдивое освещение прошедших
событий. Тем большее значение приобретают личные воспоминания участников
войны, даже если эти воспоминания касаются лишь отдельных эпизодов и носят
преимущественно субъективный характер.
Однако не только это обстоятельство заставило меня взяться за перо.
Миллионы женщин Германии отдали родине мужей и сыновей. Сотни тысяч
немецких женщин, детей и стариков оказались жертвами бомбардировок авиации
противника. Женщины и дети помогали строить оборонительные сооружения,
работали на фабриках и заводах, в сельском хозяйстве, чтобы защитить свое
отечество. Немецкие рабочие в невероятно трудных условиях продолжали
неутомимо выполнять свой долг по отношению к отечеству. Немецкие крестьяне,
обрабатывая свои земельные участки в суровых условиях войны, снабжали страну
продовольствием до самого горького конца. Миллионы \9\ немцев, лишившись
крова, либо погибли, либо вынуждены добывать кусок хлеба у иностранцев.
Миллионы мужчин - цвет нашего народа - мужественно приняли смерть в борьбе с
врагами, как в течение столетий умирали немецкие солдаты, оставаясь верными
до конца своему народу, своему отечеству. Все они заслуживают
признательность нашего народа.
Я не имею права говорить от имени немецкого народа, но выразить
благодарность, по крайней мере. своим бывшим солдатам могу. Мы знали, как
необходимо поддерживать друг друга; взаимное уважение и взаимная любовь
связывают нас и по сей день и будут, на что я с надеждой уповаю, связывать
всегда.
Нас очень часто обвиняют в милитаризме и национализме, и этой книге,
очевидно, не избежать подобных нападок определенной стороны. Для моих старых
солдат, как и для меня лично, понятие милитаризм означает не что иное, как
пустую игру в парады, хвастливое подражание солдатскому языку, чрезмерное
увлечение солдатской выправкой, а также культивирование их в условиях
гражданской жизни, - т. е. все то, что отвергает каждый истинный солдат.
Именно солдат больше, чем кто-либо иной, испытывает на себе ужасные
последствия войны и поэтому как человек относится к ней отрицательно.
Солдату чужда всякая мысль о честолюбивых захватнических планах и политике
силы. Мы стали солдатами для того, чтобы защищать отечество, и для того,
чтобы подготовить из нашей молодежи людей честных и способных с оружием в
руках оборонять свою страну, и мы охотно выполняли эти свои обязанности. Мы
считали, что военная служба является для нас выполнением высокого долга,
основанного на любви к своему народу и к своей стране. Национализм означает
для нас эгоистическое преувеличение своей любви к отечеству и заносчивость
по отношению к другим народам и расам. Нам чужды такие чувства. Мы любим
свою страну и свой народ, но мы уважаем также и другие народы и присущие им
особенности. Мы и в дальнейшем не будем отказываться от \10\ любви к своему
отечеству, от высокого чувства национального долга. Мы не дадим смутить себя
непрестанными обвинениями в национализме. Мы хотим остаться немцами и
останемся ими. Мы отлично понимаем необходимость объединения Европы и готовы
стать равноправным и в равной степени уважаемым членом сообщества этой
потрясенной до основания части света.
Настоящая книга расскажет молодому поколению, как боролись их отцы, как
отдавали жизнь за свой народ, а также напомнит о тех, кто. несмотря на
бедствия и смертельную опасность, нависшие над страной, и даже несмотря на
поражение ее, все же верил в нашу Германию. Ибо только таким образом
принесенные тяжелые жертвы будут оправданы, и у нас останется надежда на
восстановление с божьей помощью мирной Германии.
Я далек от мысли оправдывать или обвинять кого-либо. Я стремился писать
только то, что мне пришлось пережить самому. Материалами для данной книги
послужили отдельные заметки и письма, сохранившиеся, несмотря на изгнание
меня из пределов родины и плен, а также сведения, полученные от моих
соратников. Не исключены, конечно, отдельные пробелы, касающиеся некоторых
деталей, так как событий было слишком много и их воспроизведение становится
трудным после стольких лет лишений.
События, освещаемые в книге, изложены так, как они в свое время
представлялись мне как командиру армейского корпуса, командиру танковой
группы и командующему танковой армией. Для того, чтобы дать исчерпывающее
изложение всего хода второй мировой войны, нужны соответствующие материалы.
Считаю своим долгом выразить глубокую признательность барону фон
Либенштейну, господам Гелену, Шереру, фон Шеллю, барону фон Штейну и барону
Фрейтагу фон Лорингхофену унд Веке за дружескую помощь, оказанную мне при
составлении настоящей книги.
Гейнц Гудериан \11\
Я родился 17 июня 1888 г. в Кульме (Хелмно)[1] на Висле. Мой отец
Фридрих Гудериан, обер-лейтенант 2-го Померанского егерского батальона,
родился 3 августа 1858 г. в Гросс-Клоне, округа Тучель. Моя мать Клара
(урожденная Кирхгоф) родилась 26 февраля 1865 г. в Немчике, округа Кульм.
Оба мои дедушки были помещиками, все остальные известные мне предки были
либо помещиками, либо юристами и проживали в области Варта, в Восточной или
Западной Пруссии. Отец был первым кадровым офицером в нашем роду. 2 октября
1890 г. родился мой брат Фриц. В 1891 г. военная карьера привела моего отца
в Кольмар (Эльзас), где я поступил в школу, как только мне исполнилось 6
лет. В декабре 1900 г. отец был переведен в Санкт-Авольд (Лотарингия)[2] , а
так как в \12\ этом небольшом городке не было средней школы, то родители
оказались вынужденными отправить обоих сыновей учиться в другой город.
Скромные средства родителей, а также желание мое и моего брата стать
офицерами послужили причиной того, что для продолжения нашего образования
был выбран кадетский корпус. 1 апреля 1901 г. я и брат были приняты в
кадетский корпус для младшего возраста, находившийся в Карлсруэ, а 1 апреля
1903 г. я был переведен в кадетский корпус для старшего возраста в
Гросс-Лихтерфельде вблизи Берлина. Через два года сюда же поступил и мой
брат. В феврале 1907 г. я сдал экзамен на аттестат зрелости.
С чувством глубокой благодарности и уважения вспоминаю о своих
тогдашних начальниках и воспитателях. Методы воспитания в кадетском корпусе
были, конечно, военными - строгими и несложными, однако основывались они на
доброте и справедливости. В преподавании следовали программе реального
училища; в этом отношении кадетский корпус нисколько не отставал от
соответствующих гражданских учебных заведений, он дал нам основательные
познания, необходимые в жизни.
В феврале 1907 г, я был направлен в качестве фенриха[3] в 10-й
Ганноверский егерский батальон, стоявший в Биче (Лотарингия). Командиром
батальона до декабря 1908 г. являлся мой отец. Это счастливое обстоятельство
дало мне возможность после шестилетней разлуки вновь поселиться вместе с
родителями. По окончании военного училища в городе Мец, в котором я учился с
апреля по декабрь 1907 г., 27 января 1908 г. мне было присвоено звание
лейтенанта.
В течение нескольких лет, вплоть до начала первой мировой войны, я жил
счастливой жизнью лейтенанта. 1 октября 1909 г. егерский батальон, в котором
я \13\ служил, был переведен в район своего формирования с Гослар (провинция
Ганновер). Там я был помолвлен с Маргаритой Герне, ставшей 1 октября 1913 г.
моей женой и верной подругой, которая в течение многих лет шла со мной по
извилистому и не всегда легкому пути солдата.
Наша счастливая жизнь была прервана войной, разразившейся 2 августа
1914г. В течение последующих четырех лет мне лишь изредка удавалось во время
коротких отпусков навещать семью. 23 августа 1914 г. у меня родился сын
Гейнц Гюнтер, а 17 сентября 1918 г. второй сын - Курт.
В начале войны умер мой любимый отец, который после тяжелой операции
был вынужден 14 мая 1914 г. выйти в отставку. Отец являлся для меня образцом
человека и солдата. Мать пережила отца на шестнадцать лет и умерла в марте
1931 г.
После окончания войны, начиная с 1918 г., я служил в войсках,
охранявших восточные границы, - сначала в Силезии, а затем в Прибалтике.
Подробные сведения о прохождении моей военной службы приведены в
биографической хронике, помещенной в конце книги. До 1922 г. я служил в
основном в штабе округа и в министерстве рейхсвера, специализируясь
преимущественно по пехоте, однако служба в 3-м телеграфном батальоне в
Кобленце, а также служба в различных радиотелеграфных подразделениях в
начале первой мировой войны дала мне возможность приобрести некоторые
знания, весьма пригодившиеся в дальнейшем, при создании нового рода войск.
\14\
В период между двумя войнами я занимался главным образом организацией
бронетанковых войск Германии. Хотя по военному образованию я являлся
пехотинцем и не имел никакого технического образования, судьба надолго
связала меня с деятельностью, имевшей Отношение к моторизации войск.
После возвращения из Прибалтики осенью 1919 г. и непродолжительной
службы в 10-й бригаде рейхсвера в Ганновере я был назначен в январе 1920 г.
командиром роты егерского батальона в Госларе, в котором служил до войны. О
возвращении на службу в генеральный штаб, к корпусу офицеров которого я
принадлежал до осени 1920 г., я и не помышлял, так как мой отъезд из
Прибалтики был связан с затруднениями служебного характера, кроме того, у
меня не было почти никаких перспектив сделать военную карьеру в урезанных
штатах стотысячного рейхсвера. Я был поражен, когда осенью 1921 г. мой
командир полка полковник фон Амсберг спросил у меня, не желаю ли я
возвратиться на службу в генеральный штаб. Я дал свое согласие, но некоторое
время мне ничего не сообщали, и лишь в январе 1922 г. меня вызвал к себе
\15\ обер-лейтенант Иоахим фон Штюльпнагель, работавший в управлении войск
министерства рейхсвера[4] , и спросил, почему я до сих пор не отправился в
Мюнхен. От него я узнал, что командование намеревается перевести меня в
инспекцию военных сообщений, в отдел автомобильных войск, так как
инспектору, генералу фон Чишвитцу, нужен офицер генерального штаба. Он
добавил, что в министерство рейхсвера меня переводят с 1 апреля и что мне
дается возможность к этому сроку практически ознакомиться с работой
автомобильных войск, для чего я получаю командировку в Мюнхен, в 7-й
Баварский автомобильный батальон, куда мне и надлежит немедленно
отправиться.
Обрадованный новым назначением, я немедленно отбыл в Мюнхен и явился к
командиру батальона майору Лутцу, с которым мне довелось работать вместе
несколько лет. Нас связывала не только совместная работа, я относился к нему
с искренним уважением, а он ко мне - с исключительной благосклонностью.
В Мюнхене меня прикомандировали к 1-й роте, которой командовал
профессиональный летчик Виммер. Майор Лутц сообщил мне, что в министерстве
на меня будет возложена задача разработать вопрос об организации и
использовании автомобильных войск. В Мюнхене я должен был заниматься главным
образом подготовкой к выполнению указанной задачи. Майор Лутц и капитан
Виммер сделали все для того, чтобы я мог подробно изучить организацию работы
в батальоне.
1 апреля 1922 г. я явился в Берлин к генералу фон Чишвитцу за
получением указаний относительно своей новой службы в министерстве
рейхсвера. Он сообщил мне, что первоначально предполагал использовать меня
для разработки вопросов применения автомобильных войск. Однако начальник его
штаба майор Петтер \16\ решил поручить мне изучение ряда других вопросов,
касающихся автомастерских, бензоскладов, специальных сооружений, штатов
технического персонала, а также автомобильных перевозок. Я был весьма
удивлен этим и сообщил генералу, что совершенно не подготовлен к разработке
этих преимущественно технических проблем и что для руководящей работы в
данной области не имею необходимых познаний. Генерал фон Чишвитц ответил
мне, что сначала предполагал использовать меня именно так, как передавал
через майора Лутца, однако начальник штаба доказал ему, что согласно
положению о военном министерстве Пруссии от 1873 г. (которое, конечно,
дополнялось рядом других распоряжений) распределением кадров занимается не
инспектор, а начальник штаба; поэтому он, генерал, к сожалению, ничего не
мог изменить, но будет стараться привлекать меня также к участию в
разработке намеченных им вопросов. Моя просьба об откомандировании меня в
егерскую роту была отклонена.
Итак, меня перевели на работу в области техники, с чем мне пришлось
смириться.
Мой предшественник не оставил после себя ничего ценного, кроме
нескольких незаконченных документов. Дружескую поддержку нашел я лишь в лице
некоторых старых чиновников военного министерства, знакомых с деловыми
бумагами и знающих технику делопроизводства. Моя новая работа была весьма
поучительной и полезной для моего дальнейшего совершенствования, однако
наиболее ценным оказалось порученное мне генералом фон Чишвитцем изучение
проблемы переброски войск на автомашинах. Благодаря этой работе, которой
предшествовали небольшие практические занятия в Гарце, я впервые ознакомился
с возможностями использования моторизованных войск. Теперь я мог иметь по
этому вопросу собственное суждение.
Генерал фон Чишвитц чрезвычайно критически относился к моей
деятельности; обращая особое \17\ внимание на точность, он не пропускал ни
одной моей ошибки, чем помог мне приобрести необходимые знания.
В первой мировой войне часто применялись переброски войск на
автомашинах, однако они всегда осуществлялись в условиях позиционной
обороны, и не было ни одного случая, чтобы при ведении маневренной войны они
проводились непосредственно в сторону противника. Для неукрепленной Германии
казалось невероятным, что будущая война начнется именно как война
позиционная, с устойчивой линией фронта, поэтому мы были вынуждены считаться
с необходимостью ведения подвижной обороны. Проблема переброски
моторизованных войск в условиях маневренной войны сразу же вызвала
необходимость организации охранения этих перебросок. Эффективное охранение
могло осуществляться только бронетанковыми средствами. И вот я начал изучать
историю, стремясь ознакомиться с опытом использования бронированных машин.
Так, я познакомился с молодым обер-лейтенантом Фолькгеймом, который
обработал имевшиеся незначительные данные о применении немцами в период,
первой мировой войны небольших бронетанковых подразделений, а также с
данными об использовании противником более крупных бронетанковых сил. Эти
данные имели определенную ценность для нашей небольшой армии. Фолькгейм
снабдил меня некоторой литературой, и я получил возможность приступить к
изучению еще слабо разработанной теории использования бронетанковых войск.
Наиболее богатый опыт в этой области имели англичане и французы. Я достал
необходимую литературу и начал ее штудировать.
Это были преимущественно английские статьи и книги Фуллера, Лиддл Гарта
и Мартеля, которые меня чрезвычайно заинтересовали и обогатили мою фантазию.
Эти дальновидные специалисты уже в тот период хотели превратить
бронетанковые войска в нечто более значительное, чем вспомогательный род
войск для \18\ пехоты. Они ставили танк в центр начинающейся моторизации
нашей эпохи и являлись, таким образом, крупными новаторами в области
разработки современных методов ведения войны.
В стране слепых одноглазый - король. Так как никто, кроме меня, данной
проблемой не занимался, то вскоре я прослыл специалистом. Этому
способствовали небольшие статьи, публиковавшиеся время от времени мной в
газете "Милитэр-Вохенблат", редактор которой генерал фон Альтрок
неоднократно навещал меня, побуждая к сотрудничеству в газете. Он был
истинным солдатом и охотно предоставлял страницы газеты для статей по
наиболее актуальным военным вопросам современности.
Сотрудничество в газете дало мне возможность познакомиться с австрийцем
Фрицем Хайглем, автором "Справочника танкиста", который пользовался
некоторыми моими советами по тактическим вопросам.
Зимой 1923/24 г. под моим руководством была проведена военная игра на
тему "Использование моторизованных войск во взаимодействии с авиацией".
Руководство игрой мне было поручено подполковником фон Браухичем - будущим
главнокомандующим сухопутными силами Германии. Игра была одобрена отделом
боевой подготовки. Мне было предложено стать преподавателем тактики и
военной истории. После соответствующего экзамена я был направлен в так
называемую "учебную" командировку. Осенью 1924 г. я прибыл в штаб 2-й
дивизии, находившийся в Штеттине (Щецин), которой в то время командовал
генерал фон Чишвитц, снова ставший моим начальником.
До переезда в Штеттин я под руководством полковника фон Натцмера,
заменившего Чишвитца на посту инспектора автомобильных войск, провел ряд
тактических занятий на тему использования бронетанковых войск совместно с
кавалерией для ведения разведки. Во время занятий мы пользовались лишь
неуклюжими бронемашинами, которые нам разрешено было иметь \19\ по
Версальскому мирному договору. Хотя эти машины из-за своего большого веса
были в состоянии двигаться в основном только по дорогам, я был удовлетворен
результатами занятий и при подведении итогов выразил надежду, что теперь
автомобильные войска будут выведены из подчинения органов тыла и станут
боевыми частями. Однако мой инспектор придерживался противоположного мнения
и в ответ на мои высказывания бросил реплику: "К черту боевые части! Пусть
перевозят муку".
Итак, я прибыл в Штеттин, чтобы преподавать тактику и военную историю
офицерам, предназначенным для работы в генеральном штабе. Новая служба
требовала много работы; перед своими весьма критически настроенными
слушателями мне приходилось ставить хорошо продуманные задачи, всесторонне
оценивать решение этих задач и делать ясные выводы. В преподавании военной
истории я уделял значительное внимание кампании Наполеона 1806 г. К изучению
этой кампании в Германии до этого относились с пренебрежением, так как она
закончилась чувствительным поражением; между тем с точки зрения ведения
маневренных операций она довольно поучительна. Далее я уделил внимание
истории боевых действий немецкой и французской кавалерии осенью 1914 г.
Детальное изучение данного вопроса оказалось чрезвычайно полезным для
дальнейшего развития моих тактических и оперативных взглядов, так как это
еще больше укрепило меня во мнении максимально использовать элемент
подвижности в войне.
В процессе тактических занятий и военных игр я при всяком удобном
случае старался изложить перед слушателями свои взгляды. Мой
непосредственный начальник майор Херинг обратил на это внимание, что и
отметил в данной мне аттестации.
После трех лет преподавания я снова был направлен в министерство
рейхсвера, где стал работать в отделе военных перевозок управления войск,
начальником \20\ которого был полковник Хальм, а затем подполковники Вегер и
Кюне, Отдел военных перевозок подчинялся в то время оперативному отделу. Мне
было поручено составить реферат, в котором я должен был изложить свои
взгляды на возможности переброски войск автотранспортом. Управлению войск
казалось тогда возможным производить крупные переброски частей и соединений
нормального состава на обычных грузовых машинах. Никаких других транспортных
средств у нас в тот период не было. При изучении этого вопроса мы
столкнулись с рядом трудностей, вытекавших из свойств данного вида
транспорта. Французы в период первой мировой" войны производили подобные
переброски войск, в частности во время сражения под Верденом; однако они
осуществлялись за неподвижной линией фронта, а в подобных условиях не
требовалась немедленная доставка к месту назначения всего принадлежащего
дивизии конного транспорта и особенно артиллерии. Когда же встал вопрос о
возможности переброски автотранспортом целых дивизий вместе со всеми их
тылами в условиях маневренной войны, стало очевидным, что для этого
потребуется огромное количество грузовых автомашин. По этому поводу у нас
развернулись горячие споры, причем сомневавшихся было больше, чем веривших.
Осенью 1928 г. полковник Штоттмейстер из учебного отдела автомобильных
войск обратился ко мне с просьбой взять на себя преподавание тактики
танковых войск его слушателям. Мои начальники из управления войск
согласились на то, чтобы я взял на себя эту дополнительную работу. Таким
образом, я снова стал заниматься танками, правда, пока только теоретически.
Однако мне недоставало практических знаний в этой области, к тому времени я