Страница:
руководящим лицам. Из большого круга национал-социалистских сановников он
только некоторых считал видными деятелями, имеющими влияние на Гитлера, и
рекомендовал мне их посетить. Это были Геббельс, Гиммлер и Шпеер; последнего
мне и без того пришлось бы посетить как министра вооружения и боеприпасов.
Следуя предложению Мильха, 6 марта я нанес первый визит доктору
Геббельсу и представился ему как вновь назначенный генерал-инспектор
бронетанковых войск. Я был очень радушно принят и немедленно втянут в
продолжительную беседу о политическом и военном положении. Доктор Геббельс
был, вне всякого сомнения, одним из умнейших людей из личного окружения
Гитлера. От него, может быть, и следовало ожидать содействия, которое могло
бы улучшить наше положение. Поэтому я особенно стремился внушить ему
правильное понимание нужд фронта и изменений, которые следовало внести в
руководство военными действиями. В этой первой беседе со мной он держал себя
очень просто, и я обратил его внимание на плохую организацию наших верховных
военных органов и еще более плохой подбор людей на руководящие посты. Я
попросил его подумать над тем, что существование различных инстанций -
верховного командования вооруженных сил, штаба оперативного руководства
вооруженными силами, главного командования сухопутных войск, главного
командования военно-воздушных \405\ сил, главного командования
военно-морских сил, командования войск СС, министерства вооружения и
боеприпасов - создает путаницу в руководстве вооруженными силами. Гитлер все
увеличивает количество инстанций, подчиненных непосредственно ему, но он не
сможет длительное время осуществлять руководство таким множеством
учреждений. Гитлер не является профессиональным офицером генерального штаба,
поэтому ему следует опираться в своей работе на начальника главного штаба
вооруженных сил, который хорошо разбирается в оперативных вопросах и может
их разрешить лучше, чем фельдмаршал Кейтель.
Я попросил доктора Геббельса взять на себя задачу сообщить обо всем
этом в соответствующей форме Гитлеру, так как я считал, что этот важный
вопрос имеет больше перспектив на успешное разрешение, если его поставит
гражданское лицо из ближайшего окружения Гитлера, а не генерал, к которому,
как я знал из собственного опыта, Гитлер не питает особого доверия. Доктор
Геббельс сказал, что ковать придется чересчур горячее железо, но он
попытается при удобном случае завести об этом речь и побудить Гитлера
создать более эффективную организацию верховного командования вооруженных
сил.
Затем через несколько дней я направился к Шпееру, который оказал мне
дружеский прием. С этим проницательным и простым человеком я сотрудничал
впоследствии самым теснейшим образом. Шпеер в своих размышлениях и решениях
руководствовался простым здравым смыслом, он был чужд болезненного личного
тщеславия и ведомственного патриотизма. Конечно, в то время Шпеер еще
находился под обаянием Гитлера, но он обладал столь независимым суждением,
что замечал все ошибки и недостатки существующей системы и пытался их
устранить.
Чтобы получить представление о состоянии производства танков, я посетил
заводы фирм "Алкет" в Шпандау и "Даймлер-Бенц" в Берлин-Мариенфельде. \406\
Наконец, я разработал проект новых штатов военного времени для танковых
дивизий и моторизованных частей, входивших в состав этих дивизий, на 1943 г.
и, насколько можно было предвидеть, на 1944 г. Я хотел добиться экономии
личного состава и материальной части при одновременном повышении боевой
способности частей путем обеспечения их более совершенным вооружением и
применения более целеустремленной тактики. На этом я построил свой первый
доклад, с которым я хотел явиться к Гитлеру 9 марта. Для этой цели я вылетел
вместе с полковником Томале в Винницу. Прибыв на место назначения в 16
часов, я увидел целое собрание офицеров и генералов, желавших присутствовать
при моем дебюте. Я был неприятно удивлен, увидев такое множество людей, ибо
я надеялся, что смогу доложить свои соображения в самом узком кругу. Но я
совершил ошибку, сообщив тезисы моего доклада адъютантуре Гитлера. И вот
прибыли все заинтересованные лица: весь состав главного штаба вооруженных
сил, начальник генерального штаба сухопутных войск с некоторыми начальниками
отделов, генерал-инспекторы пехоты и артиллерии и, наконец, шеф-адъютант
Гитлера Шмундт. Все находили в моих планах какие-нибудь недостатки, особенно
им не нравилось мое желание подчинить самоходные орудия генерал-инспектору
бронетанковых войск и вооружить ими противотанковые дивизионы пехотных
дивизий, сняв с вооружения этих дивизионов пушки на полугусеничной тяге.
Вследствие этого непредвиденного упорного сопротивления доклад длился 4
часа; я был так утомлен, что, покинув помещение, потерял сознание и упал на
землю. К счастью, обморок моментально прошел и не был никем замечен.
Конспект этого доклада, т. е. отдельные тезисы, которые я составил для
лучшего изложения и захватил с собой, благодаря случайному стечению
обстоятельств уцелел. Ниже я помещаю этот конспект, ибо его содержание
характерно для многих моих бесед с Гитлером, имевших место впоследствии.
\407\
1. Задача на 1943 г. состоит в том, чтобы создать некоторое количество
полностью боеспособных танковых дивизий для проведения наступления с
ограниченными целями.
В 1944 г. мы должны быть в состоянии вести наступление крупного
масштаба. Полностью боеспособной танковая дивизия считается в том случае,
когда число ее танков находится в соответствующей пропорции к остальным
боевым средствам и машинам. Немецкая танковая дивизия состоит из четырех
батальонов и насчитывает 400 танков. Если число танков станет значительно
меньше 400, то обслуживающий аппарат (количество людей и колесных машин) не
будет соответствовать подлинной ударной силе дивизии. К сожалению, в
настоящее время у нас нет уже ни одной, полностью боеспособной танковой
дивизии. Однако успех боевых действий, как этого года, так и последующих лет
зависит от того, удастся ли нам снова создать такие соединения. Если нам
удастся разрешить эту задачу, то мы во взаимодействии с военно-воздушными
силами и подводным морским флотом одержим победу. Если не удастся, то
наземная война станет затяжной и дорогостоящей.
Речь идет о том, чтобы немедленно создать полностью боеспособные
танковые дивизии, при этом лучше иметь немного полноценных дивизий вместо
большого количества плохо оснащенных соединений. Последние требуют для
оснащения несоразмерно много автомашин, расходуют много горючего и живой
силы без должного эффекта, затрудняют управление и снабжение и создают на
дорогах заторы.
2. Для достижения поставленной организационной цели я предлагаю принять
на 1943 г. следующее штатное расписание (схема 1, к сожалению, не
сохранилась).
Относительно вооружения танков необходимо сказать следующее. \408\
В настоящее время на вооружение поступает только танк T-IV. Учитывая
текущие потребности в пополнении материальной частью Восточного и
Африканского фронтов, а также потребность в учебной материальной части,
нужно ежемесячно формировать или полностью вооружать один танковый батальон.
Далее, в 1943 г. можно рассчитывать на формирование небольшого количества
танковых батальонов, вооруженных танками "пантера" и "тигр", которые, однако
(это касается танков "пантера"), не следовало бы использовать на фронтах до
июля- августа.
Для того, чтобы повысить боеспособность подлежащих укомплектованию
танковых дивизий, следует использовать легкие самоходные орудия, имеющиеся в
относительно большом количестве.
Я считаю неотложным делом обеспечить формирование одного дивизиона
легких самоходных орудий в месяц с включением этих дивизионов в состав
танковых дивизий до тех пор, пока не будет налажено производство танков в
таком количестве, которое полностью удовлетворило бы потребности танковых
дивизий в танках.
Далее, в течение 1944-1945 гг. следует усиленно продолжать производство
танков Т-IV, не сокращая при этом выпуск танков "пантера" и "тигр".
3. На 1944 г. я предлагаю штатное расписание военного времени,
указанное на схеме 2 (к сожалению, не сохранившейся). Эта схема содержит, в
отличие от схемы 1, требование, относящееся только к танкам: доведение
танкового полка до бригады четырехбатальонного состава.
4. Количество танков, предусмотренное предложенной мною организацией,
может быть достигнуто путем увеличения выпуска танков T-IV, "пантера" и
"тигр", а до тех пор, пока мы не будем располагать достаточным количеством
этих танков, использовать легкие самоходные орудия на базе танка T-IV с
75-мм пушкой L-48.
Соответствующее количество танков будет \409\ достигнуто лишь в том
случае, если будут созданы основы для продолжительной службы отдельного
танка. Для этого необходимо:
а) довести до конца новые конструкции ("пантера");
б) улучшить обучение экипажей (участие в сборке танков, индивидуальное
обучение и обучение в составе подразделений);
в) снабдить учебные подразделения необходимой учебной материальной
частью (приложение не сохранилось); письмо генерала Хубе об опыте обучения
во фронтовых условиях не сохранилось;
г) проводить обучение систематически и предоставлять для этого
необходимое время (не перемещать вновь сформированные части с их мест
расположения, а сохранять их поблизости от заводов).
5. Успех в бою может быть достигнут только большой концентрацией всех
танковых сил и средств в решающем районе на танкодоступной местности и
сохранением момента внезапности в отношении количества и тактико-технических
данных материальной части.
Для этого необходимо:
а) отказаться от снабжения второстепенных театров военных действий
танками новой конструкции, ограничиваясь использованием на этих фронтах
танковых частей, имеющих на вооружении трофейную материальную часть;
б) свести все танковые подразделения и части (включая танки "тигр",
"пантера", T-IV и временно также часть легких самоходных орудий) в танковые
дивизии и танковые корпуса, находящиеся под компетентным командованием;
в) принимать во внимание условия местности при использовании танков в
наступлении;
г) держать в резерве новую материальную часть (т. е. в настоящее время
танки "тигр" и "пантера", а также тяжелые самоходные орудия) до тех пор,
пока мы не будем иметь этой техники в количестве, обеспечивающем успех
решающего внезапного удара; преждевременное \410\ рассекречивание новой
техники может привести к тому, что уже в следующем году мы встретим
эффективную оборону противника, против которой за такой короткий срок нам
нечего будет противопоставить;
д) отказаться от новых формирований; основу старых танковых и
моторизованных дивизий составляют хорошо обученные солдаты и неплохая
техника, что обеспечивает необходимую помощь при обучении новых пополнений;
этого нельзя сказать о новых формированиях.
Продолжительное использование танковых дивизий исключительно в обороне
является в настоящее время расточительностью. Это мешает пополнению дивизий
и снижает их готовность к наступлению.
Из вышеизложенного можно сделать вывод о необходимости снять с фронта
большое количество танковых дивизий и направить их в тыл на пополнение.
6. Противотанковая оборона все больше и больше становится главной
задачей самоходных орудий, так как другие противотанковые средства
недостаточно эффективны в борьбе с новыми танками противника и несут слишком
большие потери.
Все дивизии, находящиеся на основных фронтах, нуждаются поэтому в
определенном оснащении их этим видом оружия, в то время как на
второстепенных фронтах следует удовлетворяться созданием резерва самоходных
орудий при главном командовании, а дивизии вооружить в первую очередь
противотанковыми орудиями на самоходных лафетах. В целях экономии личного
состава и материальной части следует постепенно осуществлять слияние
дивизионов самоходных орудий с противотанковыми дивизионами.
Новые тяжелые самоходные орудия следует использовать только на главных
фронтах и для выполнения особых задач. Именно они являются в первую очередь
противотанковым средством.
Эффективность 75-мм самоходного орудия L-70 еще неизвестна. \411\
7. Танковые разведывательные батальоны превратились в пасынков танковых
дивизий. Если их значение в Африке бесспорно, то на Восточном фронте в
настоящее время оно уменьшилось. Однако это не должно вводить нас в
заблуждение. Если мы в 1944 г. снова предпримем наступление большого
масштаба, на что будем надеяться, то нам необходимо иметь эффективную
наземную разведку.
Для этого необходимо:
а) достаточное количество легких однотонных бронетранспортеров
(находятся в производстве и уже выпускаются);
б) бронеавтомобиль с большой скоростью передвижения (60-70 км/час),
надежной броней и хорошим вооружением.
В настоящее время такие машины больше не выпускаются. Я прошу
полномочий на изучение этого вопроса вместе с министром Шпеером, чтобы затем
сделать конкретное предложение.
8. Для оснащения моторизованных частей танковых дивизий необходимо
продолжать выпуск 3-тонных бронетранспортеров и наладить их серийное
производство, отказавшись от всяких конструктивных изменений.
Этими машинами также должны быть обеспечены инженерные части и части
связи бронетанковых войск.
9. Артиллерия танковых и моторизованных дивизий уже 10 лет получает в
достаточном количестве надежные самоходные орудия. Танки новой конструкции
не могут быть использованы артиллерийскими наблюдателями.
10. Прошу дать принципиальное решение следующих вопросов:
а) утвердить проект организации штаба генерал-инспектора бронетанковых
войск с местом пребывания в главной ставке фюрера и штаба инспектора
бронетанковых войск армии резерва с постоянным местом пребывания в Берлине;
\412\
б) утвердить штатное расписание организации войск военного времени;
в) подчинить всю самоходную артиллерию генерал-инспектору бронетанковых
войск;
г) отказаться от новых формирований танковых и моторизованных дивизий в
сухопутных войсках и в войсках СС, ввести в существующих дивизиях, а также в
дивизии "Герман Геринг" новое штатное расписание военного времени;
д) продолжать выпуск танков Т-IV в 1944-1945 гг.;
е) сконструировать бронеавтомобиль хотя бы на основе имеющихся
конструкций;
ж) еще раз проверить необходимость конструирования легкого самоходного
орудия с 75-м м пушкой L-70. В противном случае (если придется отказаться от
этой конструкции) заменить его легким самоходным орудием с 75-мм пушкой L-48
и бронетранспортером для пехоты.
Каждый пункт доклада вызвал горячие споры. Все пункты, по крайней мере
теоретически, были одобрены, за исключением одного - подчинения самоходных
орудий генерал-инспектору бронетанковых войск. При обсуждении этого вопроса
в зале поднялась буря негодования. Все присутствующие, кроме Шпеера, были
против меня, особенно возмущались, конечно, артиллеристы. Шеф-адъютант
фюрера даже заявил, что самоходная артиллерия является единственным оружием,
в котором артиллеристы могут заслужить рыцарский крест. Наконец, Гитлер
сказал, сочувственно посмотрев на меня: "Вы видите, все против вас. В таком
случае я тоже не могу согласиться". Это решение имело большие последствия,
ибо самоходная артиллерия осталась сама по себе; противотанковые дивизионы
сохранили на вооружении несовершенные орудия на тракторной тяге, пехотные
дивизии были лишены эффективной противотанковой обороны.
Прошло 9 месяцев, пока Гитлера убедили в этой \413\ ошибке, но уже не
удалось до конца войны обеспечить все дивизии этим столь необходимым
противотанковым средством. К сожалению, во вред общему делу даже одобренные
предложения постоянно то отводились, то опять принимались, то объединялись в
одно предложение, что препятствовало их осуществлению на практике; это
касается в первую очередь моих настойчивых, неоднократных просьб о
своевременном отводе с фронта на пополнение танковых дивизий, чтобы создать
подвижный резерв в распоряжении верховного командования. Но именно
верховному командованию и недоставало понимания решающего значения подвижных
боеспособных оперативных резервов. Это непонимание господствовало до самого
последнего дня войны, оно в значительной степени виновно в нашем поражении.
Виновен в катастрофе и Гитлер со своими военными советниками, которые не
только не поддержали меня по вопросу о создании таких резервов, а, наоборот,
даже препятствовали мне.
10 марта я прилетел в Берлин и приступил к работе. 12 марта я
инспектировал танковое училище в Вюнсдорфе, 17 марта осмотрел в Касселе
заводы Хеншеля ("Хеншельверке"), выпускавшие наши "тигры", некоторые важные
детали для "пантеры" и противотанковые пушки образца 1943 г. (88-мм). 18
марта я посетил расположенный в Эйзенахе 300-й танковый батальон, где
проводились испытания танков, управляемых на расстоянии, а также танковое
училище для унтер-офицеров бронетанковых войск в Эйзенахе. 19 марта я был в
Рюгенвальде, где Гитлеру демонстрировались орудие "Густав", установленное на
железнодорожной платформе, танк T-IV с броневым экраном и самоходное орудие
"Фердинанд".
Самоходное орудие "Фердинанд" было сконструировано на базе танка "тигр"
профессора Порше с электродвигателем к 88-мм пушкой L-70, установленной в
неподвижной башне. Кроме длинноствольной пушки, у танка не было другого
оружия, т. е. для ближнего боя \414\ он был непригоден. В этом, несмотря на
его сильную броню и хорошую пушку, была его слабость. Так как был уже сделан
один выпуск этих танков (90 штук), я должен был найти им применение, хотя я
и не мог разделять с тактической точки зрения восхищения Гитлера этим
"сооружением" его любимца Порше. Из 90 самоходных орудий "Фердинанд" был
сформирован танковый полк в составе двух; батальонов по 45 орудий в каждом.
Экраны представляли собой броневые щиты, которые устанавливались на
некотором расстоянии от основной брони корпуса танков Т-III, Т-IV и
самоходных орудий для защиты от русских противотанковых ружей и сведения на
нет их эффективности. Сравнительно тонкие вертикальные броневые стенки
корпусов названных типов танков не выдерживали огня русских противотанковых
ружей. Это новшество оправдало себя.
"Густав" представлял собой мощное 800-мм орудие на железнодорожной
установке, которая могла продвигаться только по двухпутной линии. Это орудие
не имело отношения к моим войскам, и после демонстрации, заряжания и
стрельбы я хотел было уйти, как вдруг меня окликнул Гитлер: "Послушайте!
Доктор Мюллер (представитель фирмы Крупна) сказал мне, что из "Густава"
можно стрелять также по танкам. Что вы думаете об этом?" В первый момент я
растерялся и уже видел "Густава" в серийном производстве, но быстро собрался
с мыслями и ответил: "Стрелять - да, но не попадать!" Доктор Мюллер начал
страстно протестовать. Но как можно использовать орудие для уничтожения
танков, если на один выстрел из него требуется 45 минут? Вопрос о
минимальной дальности выстрела заставил даже доктора Мюллера отказаться от
своего утверждения.
22 марта я обсуждал с командиром парашютной дивизии "Герман Геринг"
вопросы наиболее целесообразной реорганизации этого соединения, которое в то
время было единственной боевой дивизией, \415\ насчитывавшей 34 000 человек.
Большинство солдат и офицеров этой дивизии чувствовало себя в Голландии
неплохо. При нашем положении с резервами в 1943 г. это было просто
нетерпимо.
Наконец, в конце марта было решено провести реорганизацию
моторизованных частей танковых дивизий на основе опыта последнего года
войны.
Визиты доктора Герделера
В эти дни интенсивной работы мой старый знакомый генерал фон Рабенау
привел ко мне доктора Герделера, сильно желавшего о чем-то со мной
побеседовать. Господин доктор Герделер начал рассказывать мне, что Гитлер
неспособен выполнять обязанности рейхсканцлера и верховного
главнокомандующего вооруженными силами, а поэтому нужно ограничить фюрера в
его полномочиях. Он подробно изложил мне свой проект программы правительства
и свои реформы, свидетельствовавшие о большом идеализме. Они предусматривали
социальное выравнивание, которое было, конечно, желательно, хотя
доктринерские методы доктора Герделера и затруднили бы разрешение этого
вопроса. На случай удачи планов доктор Герделер не мог, однако,
гарантировать поддержку заграницы. Очевидно, он когда-то уже пытался
установить контакт с заграницей, но его попытка была встречена очень
холодно. Требование наших противников о "безусловной капитуляции" оставалось
бы в силе также и в случае успеха доктора Герделера.
Я спросил у доктора Герделера, как он себе представляет ограничение
полномочий Гитлера. Он ответил, что номинально его следует оставить главой
рейха, но интернировать в Оберзальцбург или в какое-нибудь другое надежное
место. На мой вопрос о способе устранения руководящих национал-социалистов,
без чего нельзя было рассчитывать на успешное выполнение его \416\ плана, он
ответил, что это дело вермахта. Но доктору Герделеру пока еще не удалось
склонить на свою сторону ни одного из находившихся на фронте войсковых
командиров. Поэтому он попросил меня при посещении действующей армии
выдвигать его требования, а затем сообщить ему, кто из генералов согласен
следовать за ним. На мой вопрос, кто же возглавляет это мероприятие, он
назвал генерал-полковника Бека. Я был сильно удивлен, когда узнал, что такой
человек, как Бек, нерешительный характер которого мне был хорошо известен,
оказался втянутым в такое мероприятие. Бек был самой неподходящей личностью
для совершения государственного переворота, ибо он никогда не смог бы прийти
к определенному решению и не имел никакого авторитета в армии; больше того,
он был неизвестен армии. Бек являлся философом, но не революционером.
Недостатки и слабости национал-социалистской системы и ошибки Гитлера
выступали в то время совершенно ясно. Видел все эти недостатки и я; поэтому
нужно было стремиться ликвидировать их. Однако в том опасном положении, в
котором находился рейх вследствие катастрофы под Сталинградом, и в условиях,
когда Советский Союз также требовал безоговорочной капитуляции, нужно было
выбрать путь, который не привел бы рейх и народ к катастрофе. В этом была
основная трудность, и это возлагало большую ответственность на тех, кто в
душе еще надеялся на возможность спасения рейха. Поэтому я пришел к
заключению отказаться от намерений доктора Герделера, как практически
неосуществимых и наносящих вред общим интересам. Как и вся армия, я
чувствовал себя связанным присягой. Поэтому я попросил доктора Герделера
отказаться от своего намерения.
Тем не менее доктор Герделер попросил меня, несмотря на мои сомнения,
собрать ему необходимые сведения. Я согласился выполнить это дерзкое
требование с намерением доказать доктору Герделеру, что не \417\ только я,
но и другие генералы думают также; я надеялся заставить этого несомненно
идеалистически настроенного человека свернуть с его опасного пути. В апреле
я еще раз увидел доктора Герделера и смог его заверить, что не встретил ни
одного генерала, который был бы склонен согласиться с его планами.
Опрошенные мною лица, ссылаясь на присягу и на серьезное положение на
фронте, отказались от всякого участия в замыслах доктора Герделера. Я снова
попросил его отказаться от своих намерений.
Доктор Герделер, который, впрочем, в беседах отказывался совершенно
ясно от мысли совершить покушение, в заключение попросил меня молчать о
нашем разговоре, и я сдержал это обещание. В 1947 г. я узнал из книги
прокурора Фабиана фон Шлабрендорффа "Офицеры против Гитлера", что или доктор
Герделер или генерал фон Рабенау не сдержали своего обещания молчать.
Сообщения упомянутой книги обо мне не соответствовали действительности.
С апреля 1943 г. я не разговаривал больше с доктором Герделером и
ничего не слышал о его намерениях.
Однако вернемся к моей служебной деятельности.
"Цитадель"
29 марта я вылетел в Запорожье в группу армий "Юг", чтобы посетить
фельдмаршала фон Манштейна. Здесь как раз был достигнут крупный успех:
благодаря правильному оперативному использованию танковых соединений снова
был захвачен Харьков. Темой моей беседы с Манштейном был приобретенный при
этих действиях опыт, особенно опыт использования батальонов, на вооружении
которых находились танки "тигр", в танковой дивизии "Великая Германия" и
танковой дивизии СС "Адольф Гитлер". В штабе я встретил своего старого друга
Гота, командующего 4-й танковой армией, который также поделился со мной
своим боевым опытом. Мне снова \418\ стало ясно, как прискорбен тот факт,
что Гитлер был не в состоянии терпеть близко около себя такую способную
военную личность, как Манштейн. Оба были слишком разными натурами: с одной
стороны - своевольный Гитлер со своим военным дилетантством и неукротимой
фантазией, с другой - Манштейн со своими выдающимися военными способностями
только некоторых считал видными деятелями, имеющими влияние на Гитлера, и
рекомендовал мне их посетить. Это были Геббельс, Гиммлер и Шпеер; последнего
мне и без того пришлось бы посетить как министра вооружения и боеприпасов.
Следуя предложению Мильха, 6 марта я нанес первый визит доктору
Геббельсу и представился ему как вновь назначенный генерал-инспектор
бронетанковых войск. Я был очень радушно принят и немедленно втянут в
продолжительную беседу о политическом и военном положении. Доктор Геббельс
был, вне всякого сомнения, одним из умнейших людей из личного окружения
Гитлера. От него, может быть, и следовало ожидать содействия, которое могло
бы улучшить наше положение. Поэтому я особенно стремился внушить ему
правильное понимание нужд фронта и изменений, которые следовало внести в
руководство военными действиями. В этой первой беседе со мной он держал себя
очень просто, и я обратил его внимание на плохую организацию наших верховных
военных органов и еще более плохой подбор людей на руководящие посты. Я
попросил его подумать над тем, что существование различных инстанций -
верховного командования вооруженных сил, штаба оперативного руководства
вооруженными силами, главного командования сухопутных войск, главного
командования военно-воздушных \405\ сил, главного командования
военно-морских сил, командования войск СС, министерства вооружения и
боеприпасов - создает путаницу в руководстве вооруженными силами. Гитлер все
увеличивает количество инстанций, подчиненных непосредственно ему, но он не
сможет длительное время осуществлять руководство таким множеством
учреждений. Гитлер не является профессиональным офицером генерального штаба,
поэтому ему следует опираться в своей работе на начальника главного штаба
вооруженных сил, который хорошо разбирается в оперативных вопросах и может
их разрешить лучше, чем фельдмаршал Кейтель.
Я попросил доктора Геббельса взять на себя задачу сообщить обо всем
этом в соответствующей форме Гитлеру, так как я считал, что этот важный
вопрос имеет больше перспектив на успешное разрешение, если его поставит
гражданское лицо из ближайшего окружения Гитлера, а не генерал, к которому,
как я знал из собственного опыта, Гитлер не питает особого доверия. Доктор
Геббельс сказал, что ковать придется чересчур горячее железо, но он
попытается при удобном случае завести об этом речь и побудить Гитлера
создать более эффективную организацию верховного командования вооруженных
сил.
Затем через несколько дней я направился к Шпееру, который оказал мне
дружеский прием. С этим проницательным и простым человеком я сотрудничал
впоследствии самым теснейшим образом. Шпеер в своих размышлениях и решениях
руководствовался простым здравым смыслом, он был чужд болезненного личного
тщеславия и ведомственного патриотизма. Конечно, в то время Шпеер еще
находился под обаянием Гитлера, но он обладал столь независимым суждением,
что замечал все ошибки и недостатки существующей системы и пытался их
устранить.
Чтобы получить представление о состоянии производства танков, я посетил
заводы фирм "Алкет" в Шпандау и "Даймлер-Бенц" в Берлин-Мариенфельде. \406\
Наконец, я разработал проект новых штатов военного времени для танковых
дивизий и моторизованных частей, входивших в состав этих дивизий, на 1943 г.
и, насколько можно было предвидеть, на 1944 г. Я хотел добиться экономии
личного состава и материальной части при одновременном повышении боевой
способности частей путем обеспечения их более совершенным вооружением и
применения более целеустремленной тактики. На этом я построил свой первый
доклад, с которым я хотел явиться к Гитлеру 9 марта. Для этой цели я вылетел
вместе с полковником Томале в Винницу. Прибыв на место назначения в 16
часов, я увидел целое собрание офицеров и генералов, желавших присутствовать
при моем дебюте. Я был неприятно удивлен, увидев такое множество людей, ибо
я надеялся, что смогу доложить свои соображения в самом узком кругу. Но я
совершил ошибку, сообщив тезисы моего доклада адъютантуре Гитлера. И вот
прибыли все заинтересованные лица: весь состав главного штаба вооруженных
сил, начальник генерального штаба сухопутных войск с некоторыми начальниками
отделов, генерал-инспекторы пехоты и артиллерии и, наконец, шеф-адъютант
Гитлера Шмундт. Все находили в моих планах какие-нибудь недостатки, особенно
им не нравилось мое желание подчинить самоходные орудия генерал-инспектору
бронетанковых войск и вооружить ими противотанковые дивизионы пехотных
дивизий, сняв с вооружения этих дивизионов пушки на полугусеничной тяге.
Вследствие этого непредвиденного упорного сопротивления доклад длился 4
часа; я был так утомлен, что, покинув помещение, потерял сознание и упал на
землю. К счастью, обморок моментально прошел и не был никем замечен.
Конспект этого доклада, т. е. отдельные тезисы, которые я составил для
лучшего изложения и захватил с собой, благодаря случайному стечению
обстоятельств уцелел. Ниже я помещаю этот конспект, ибо его содержание
характерно для многих моих бесед с Гитлером, имевших место впоследствии.
\407\
1. Задача на 1943 г. состоит в том, чтобы создать некоторое количество
полностью боеспособных танковых дивизий для проведения наступления с
ограниченными целями.
В 1944 г. мы должны быть в состоянии вести наступление крупного
масштаба. Полностью боеспособной танковая дивизия считается в том случае,
когда число ее танков находится в соответствующей пропорции к остальным
боевым средствам и машинам. Немецкая танковая дивизия состоит из четырех
батальонов и насчитывает 400 танков. Если число танков станет значительно
меньше 400, то обслуживающий аппарат (количество людей и колесных машин) не
будет соответствовать подлинной ударной силе дивизии. К сожалению, в
настоящее время у нас нет уже ни одной, полностью боеспособной танковой
дивизии. Однако успех боевых действий, как этого года, так и последующих лет
зависит от того, удастся ли нам снова создать такие соединения. Если нам
удастся разрешить эту задачу, то мы во взаимодействии с военно-воздушными
силами и подводным морским флотом одержим победу. Если не удастся, то
наземная война станет затяжной и дорогостоящей.
Речь идет о том, чтобы немедленно создать полностью боеспособные
танковые дивизии, при этом лучше иметь немного полноценных дивизий вместо
большого количества плохо оснащенных соединений. Последние требуют для
оснащения несоразмерно много автомашин, расходуют много горючего и живой
силы без должного эффекта, затрудняют управление и снабжение и создают на
дорогах заторы.
2. Для достижения поставленной организационной цели я предлагаю принять
на 1943 г. следующее штатное расписание (схема 1, к сожалению, не
сохранилась).
Относительно вооружения танков необходимо сказать следующее. \408\
В настоящее время на вооружение поступает только танк T-IV. Учитывая
текущие потребности в пополнении материальной частью Восточного и
Африканского фронтов, а также потребность в учебной материальной части,
нужно ежемесячно формировать или полностью вооружать один танковый батальон.
Далее, в 1943 г. можно рассчитывать на формирование небольшого количества
танковых батальонов, вооруженных танками "пантера" и "тигр", которые, однако
(это касается танков "пантера"), не следовало бы использовать на фронтах до
июля- августа.
Для того, чтобы повысить боеспособность подлежащих укомплектованию
танковых дивизий, следует использовать легкие самоходные орудия, имеющиеся в
относительно большом количестве.
Я считаю неотложным делом обеспечить формирование одного дивизиона
легких самоходных орудий в месяц с включением этих дивизионов в состав
танковых дивизий до тех пор, пока не будет налажено производство танков в
таком количестве, которое полностью удовлетворило бы потребности танковых
дивизий в танках.
Далее, в течение 1944-1945 гг. следует усиленно продолжать производство
танков Т-IV, не сокращая при этом выпуск танков "пантера" и "тигр".
3. На 1944 г. я предлагаю штатное расписание военного времени,
указанное на схеме 2 (к сожалению, не сохранившейся). Эта схема содержит, в
отличие от схемы 1, требование, относящееся только к танкам: доведение
танкового полка до бригады четырехбатальонного состава.
4. Количество танков, предусмотренное предложенной мною организацией,
может быть достигнуто путем увеличения выпуска танков T-IV, "пантера" и
"тигр", а до тех пор, пока мы не будем располагать достаточным количеством
этих танков, использовать легкие самоходные орудия на базе танка T-IV с
75-мм пушкой L-48.
Соответствующее количество танков будет \409\ достигнуто лишь в том
случае, если будут созданы основы для продолжительной службы отдельного
танка. Для этого необходимо:
а) довести до конца новые конструкции ("пантера");
б) улучшить обучение экипажей (участие в сборке танков, индивидуальное
обучение и обучение в составе подразделений);
в) снабдить учебные подразделения необходимой учебной материальной
частью (приложение не сохранилось); письмо генерала Хубе об опыте обучения
во фронтовых условиях не сохранилось;
г) проводить обучение систематически и предоставлять для этого
необходимое время (не перемещать вновь сформированные части с их мест
расположения, а сохранять их поблизости от заводов).
5. Успех в бою может быть достигнут только большой концентрацией всех
танковых сил и средств в решающем районе на танкодоступной местности и
сохранением момента внезапности в отношении количества и тактико-технических
данных материальной части.
Для этого необходимо:
а) отказаться от снабжения второстепенных театров военных действий
танками новой конструкции, ограничиваясь использованием на этих фронтах
танковых частей, имеющих на вооружении трофейную материальную часть;
б) свести все танковые подразделения и части (включая танки "тигр",
"пантера", T-IV и временно также часть легких самоходных орудий) в танковые
дивизии и танковые корпуса, находящиеся под компетентным командованием;
в) принимать во внимание условия местности при использовании танков в
наступлении;
г) держать в резерве новую материальную часть (т. е. в настоящее время
танки "тигр" и "пантера", а также тяжелые самоходные орудия) до тех пор,
пока мы не будем иметь этой техники в количестве, обеспечивающем успех
решающего внезапного удара; преждевременное \410\ рассекречивание новой
техники может привести к тому, что уже в следующем году мы встретим
эффективную оборону противника, против которой за такой короткий срок нам
нечего будет противопоставить;
д) отказаться от новых формирований; основу старых танковых и
моторизованных дивизий составляют хорошо обученные солдаты и неплохая
техника, что обеспечивает необходимую помощь при обучении новых пополнений;
этого нельзя сказать о новых формированиях.
Продолжительное использование танковых дивизий исключительно в обороне
является в настоящее время расточительностью. Это мешает пополнению дивизий
и снижает их готовность к наступлению.
Из вышеизложенного можно сделать вывод о необходимости снять с фронта
большое количество танковых дивизий и направить их в тыл на пополнение.
6. Противотанковая оборона все больше и больше становится главной
задачей самоходных орудий, так как другие противотанковые средства
недостаточно эффективны в борьбе с новыми танками противника и несут слишком
большие потери.
Все дивизии, находящиеся на основных фронтах, нуждаются поэтому в
определенном оснащении их этим видом оружия, в то время как на
второстепенных фронтах следует удовлетворяться созданием резерва самоходных
орудий при главном командовании, а дивизии вооружить в первую очередь
противотанковыми орудиями на самоходных лафетах. В целях экономии личного
состава и материальной части следует постепенно осуществлять слияние
дивизионов самоходных орудий с противотанковыми дивизионами.
Новые тяжелые самоходные орудия следует использовать только на главных
фронтах и для выполнения особых задач. Именно они являются в первую очередь
противотанковым средством.
Эффективность 75-мм самоходного орудия L-70 еще неизвестна. \411\
7. Танковые разведывательные батальоны превратились в пасынков танковых
дивизий. Если их значение в Африке бесспорно, то на Восточном фронте в
настоящее время оно уменьшилось. Однако это не должно вводить нас в
заблуждение. Если мы в 1944 г. снова предпримем наступление большого
масштаба, на что будем надеяться, то нам необходимо иметь эффективную
наземную разведку.
Для этого необходимо:
а) достаточное количество легких однотонных бронетранспортеров
(находятся в производстве и уже выпускаются);
б) бронеавтомобиль с большой скоростью передвижения (60-70 км/час),
надежной броней и хорошим вооружением.
В настоящее время такие машины больше не выпускаются. Я прошу
полномочий на изучение этого вопроса вместе с министром Шпеером, чтобы затем
сделать конкретное предложение.
8. Для оснащения моторизованных частей танковых дивизий необходимо
продолжать выпуск 3-тонных бронетранспортеров и наладить их серийное
производство, отказавшись от всяких конструктивных изменений.
Этими машинами также должны быть обеспечены инженерные части и части
связи бронетанковых войск.
9. Артиллерия танковых и моторизованных дивизий уже 10 лет получает в
достаточном количестве надежные самоходные орудия. Танки новой конструкции
не могут быть использованы артиллерийскими наблюдателями.
10. Прошу дать принципиальное решение следующих вопросов:
а) утвердить проект организации штаба генерал-инспектора бронетанковых
войск с местом пребывания в главной ставке фюрера и штаба инспектора
бронетанковых войск армии резерва с постоянным местом пребывания в Берлине;
\412\
б) утвердить штатное расписание организации войск военного времени;
в) подчинить всю самоходную артиллерию генерал-инспектору бронетанковых
войск;
г) отказаться от новых формирований танковых и моторизованных дивизий в
сухопутных войсках и в войсках СС, ввести в существующих дивизиях, а также в
дивизии "Герман Геринг" новое штатное расписание военного времени;
д) продолжать выпуск танков Т-IV в 1944-1945 гг.;
е) сконструировать бронеавтомобиль хотя бы на основе имеющихся
конструкций;
ж) еще раз проверить необходимость конструирования легкого самоходного
орудия с 75-м м пушкой L-70. В противном случае (если придется отказаться от
этой конструкции) заменить его легким самоходным орудием с 75-мм пушкой L-48
и бронетранспортером для пехоты.
Каждый пункт доклада вызвал горячие споры. Все пункты, по крайней мере
теоретически, были одобрены, за исключением одного - подчинения самоходных
орудий генерал-инспектору бронетанковых войск. При обсуждении этого вопроса
в зале поднялась буря негодования. Все присутствующие, кроме Шпеера, были
против меня, особенно возмущались, конечно, артиллеристы. Шеф-адъютант
фюрера даже заявил, что самоходная артиллерия является единственным оружием,
в котором артиллеристы могут заслужить рыцарский крест. Наконец, Гитлер
сказал, сочувственно посмотрев на меня: "Вы видите, все против вас. В таком
случае я тоже не могу согласиться". Это решение имело большие последствия,
ибо самоходная артиллерия осталась сама по себе; противотанковые дивизионы
сохранили на вооружении несовершенные орудия на тракторной тяге, пехотные
дивизии были лишены эффективной противотанковой обороны.
Прошло 9 месяцев, пока Гитлера убедили в этой \413\ ошибке, но уже не
удалось до конца войны обеспечить все дивизии этим столь необходимым
противотанковым средством. К сожалению, во вред общему делу даже одобренные
предложения постоянно то отводились, то опять принимались, то объединялись в
одно предложение, что препятствовало их осуществлению на практике; это
касается в первую очередь моих настойчивых, неоднократных просьб о
своевременном отводе с фронта на пополнение танковых дивизий, чтобы создать
подвижный резерв в распоряжении верховного командования. Но именно
верховному командованию и недоставало понимания решающего значения подвижных
боеспособных оперативных резервов. Это непонимание господствовало до самого
последнего дня войны, оно в значительной степени виновно в нашем поражении.
Виновен в катастрофе и Гитлер со своими военными советниками, которые не
только не поддержали меня по вопросу о создании таких резервов, а, наоборот,
даже препятствовали мне.
10 марта я прилетел в Берлин и приступил к работе. 12 марта я
инспектировал танковое училище в Вюнсдорфе, 17 марта осмотрел в Касселе
заводы Хеншеля ("Хеншельверке"), выпускавшие наши "тигры", некоторые важные
детали для "пантеры" и противотанковые пушки образца 1943 г. (88-мм). 18
марта я посетил расположенный в Эйзенахе 300-й танковый батальон, где
проводились испытания танков, управляемых на расстоянии, а также танковое
училище для унтер-офицеров бронетанковых войск в Эйзенахе. 19 марта я был в
Рюгенвальде, где Гитлеру демонстрировались орудие "Густав", установленное на
железнодорожной платформе, танк T-IV с броневым экраном и самоходное орудие
"Фердинанд".
Самоходное орудие "Фердинанд" было сконструировано на базе танка "тигр"
профессора Порше с электродвигателем к 88-мм пушкой L-70, установленной в
неподвижной башне. Кроме длинноствольной пушки, у танка не было другого
оружия, т. е. для ближнего боя \414\ он был непригоден. В этом, несмотря на
его сильную броню и хорошую пушку, была его слабость. Так как был уже сделан
один выпуск этих танков (90 штук), я должен был найти им применение, хотя я
и не мог разделять с тактической точки зрения восхищения Гитлера этим
"сооружением" его любимца Порше. Из 90 самоходных орудий "Фердинанд" был
сформирован танковый полк в составе двух; батальонов по 45 орудий в каждом.
Экраны представляли собой броневые щиты, которые устанавливались на
некотором расстоянии от основной брони корпуса танков Т-III, Т-IV и
самоходных орудий для защиты от русских противотанковых ружей и сведения на
нет их эффективности. Сравнительно тонкие вертикальные броневые стенки
корпусов названных типов танков не выдерживали огня русских противотанковых
ружей. Это новшество оправдало себя.
"Густав" представлял собой мощное 800-мм орудие на железнодорожной
установке, которая могла продвигаться только по двухпутной линии. Это орудие
не имело отношения к моим войскам, и после демонстрации, заряжания и
стрельбы я хотел было уйти, как вдруг меня окликнул Гитлер: "Послушайте!
Доктор Мюллер (представитель фирмы Крупна) сказал мне, что из "Густава"
можно стрелять также по танкам. Что вы думаете об этом?" В первый момент я
растерялся и уже видел "Густава" в серийном производстве, но быстро собрался
с мыслями и ответил: "Стрелять - да, но не попадать!" Доктор Мюллер начал
страстно протестовать. Но как можно использовать орудие для уничтожения
танков, если на один выстрел из него требуется 45 минут? Вопрос о
минимальной дальности выстрела заставил даже доктора Мюллера отказаться от
своего утверждения.
22 марта я обсуждал с командиром парашютной дивизии "Герман Геринг"
вопросы наиболее целесообразной реорганизации этого соединения, которое в то
время было единственной боевой дивизией, \415\ насчитывавшей 34 000 человек.
Большинство солдат и офицеров этой дивизии чувствовало себя в Голландии
неплохо. При нашем положении с резервами в 1943 г. это было просто
нетерпимо.
Наконец, в конце марта было решено провести реорганизацию
моторизованных частей танковых дивизий на основе опыта последнего года
войны.
Визиты доктора Герделера
В эти дни интенсивной работы мой старый знакомый генерал фон Рабенау
привел ко мне доктора Герделера, сильно желавшего о чем-то со мной
побеседовать. Господин доктор Герделер начал рассказывать мне, что Гитлер
неспособен выполнять обязанности рейхсканцлера и верховного
главнокомандующего вооруженными силами, а поэтому нужно ограничить фюрера в
его полномочиях. Он подробно изложил мне свой проект программы правительства
и свои реформы, свидетельствовавшие о большом идеализме. Они предусматривали
социальное выравнивание, которое было, конечно, желательно, хотя
доктринерские методы доктора Герделера и затруднили бы разрешение этого
вопроса. На случай удачи планов доктор Герделер не мог, однако,
гарантировать поддержку заграницы. Очевидно, он когда-то уже пытался
установить контакт с заграницей, но его попытка была встречена очень
холодно. Требование наших противников о "безусловной капитуляции" оставалось
бы в силе также и в случае успеха доктора Герделера.
Я спросил у доктора Герделера, как он себе представляет ограничение
полномочий Гитлера. Он ответил, что номинально его следует оставить главой
рейха, но интернировать в Оберзальцбург или в какое-нибудь другое надежное
место. На мой вопрос о способе устранения руководящих национал-социалистов,
без чего нельзя было рассчитывать на успешное выполнение его \416\ плана, он
ответил, что это дело вермахта. Но доктору Герделеру пока еще не удалось
склонить на свою сторону ни одного из находившихся на фронте войсковых
командиров. Поэтому он попросил меня при посещении действующей армии
выдвигать его требования, а затем сообщить ему, кто из генералов согласен
следовать за ним. На мой вопрос, кто же возглавляет это мероприятие, он
назвал генерал-полковника Бека. Я был сильно удивлен, когда узнал, что такой
человек, как Бек, нерешительный характер которого мне был хорошо известен,
оказался втянутым в такое мероприятие. Бек был самой неподходящей личностью
для совершения государственного переворота, ибо он никогда не смог бы прийти
к определенному решению и не имел никакого авторитета в армии; больше того,
он был неизвестен армии. Бек являлся философом, но не революционером.
Недостатки и слабости национал-социалистской системы и ошибки Гитлера
выступали в то время совершенно ясно. Видел все эти недостатки и я; поэтому
нужно было стремиться ликвидировать их. Однако в том опасном положении, в
котором находился рейх вследствие катастрофы под Сталинградом, и в условиях,
когда Советский Союз также требовал безоговорочной капитуляции, нужно было
выбрать путь, который не привел бы рейх и народ к катастрофе. В этом была
основная трудность, и это возлагало большую ответственность на тех, кто в
душе еще надеялся на возможность спасения рейха. Поэтому я пришел к
заключению отказаться от намерений доктора Герделера, как практически
неосуществимых и наносящих вред общим интересам. Как и вся армия, я
чувствовал себя связанным присягой. Поэтому я попросил доктора Герделера
отказаться от своего намерения.
Тем не менее доктор Герделер попросил меня, несмотря на мои сомнения,
собрать ему необходимые сведения. Я согласился выполнить это дерзкое
требование с намерением доказать доктору Герделеру, что не \417\ только я,
но и другие генералы думают также; я надеялся заставить этого несомненно
идеалистически настроенного человека свернуть с его опасного пути. В апреле
я еще раз увидел доктора Герделера и смог его заверить, что не встретил ни
одного генерала, который был бы склонен согласиться с его планами.
Опрошенные мною лица, ссылаясь на присягу и на серьезное положение на
фронте, отказались от всякого участия в замыслах доктора Герделера. Я снова
попросил его отказаться от своих намерений.
Доктор Герделер, который, впрочем, в беседах отказывался совершенно
ясно от мысли совершить покушение, в заключение попросил меня молчать о
нашем разговоре, и я сдержал это обещание. В 1947 г. я узнал из книги
прокурора Фабиана фон Шлабрендорффа "Офицеры против Гитлера", что или доктор
Герделер или генерал фон Рабенау не сдержали своего обещания молчать.
Сообщения упомянутой книги обо мне не соответствовали действительности.
С апреля 1943 г. я не разговаривал больше с доктором Герделером и
ничего не слышал о его намерениях.
Однако вернемся к моей служебной деятельности.
"Цитадель"
29 марта я вылетел в Запорожье в группу армий "Юг", чтобы посетить
фельдмаршала фон Манштейна. Здесь как раз был достигнут крупный успех:
благодаря правильному оперативному использованию танковых соединений снова
был захвачен Харьков. Темой моей беседы с Манштейном был приобретенный при
этих действиях опыт, особенно опыт использования батальонов, на вооружении
которых находились танки "тигр", в танковой дивизии "Великая Германия" и
танковой дивизии СС "Адольф Гитлер". В штабе я встретил своего старого друга
Гота, командующего 4-й танковой армией, который также поделился со мной
своим боевым опытом. Мне снова \418\ стало ясно, как прискорбен тот факт,
что Гитлер был не в состоянии терпеть близко около себя такую способную
военную личность, как Манштейн. Оба были слишком разными натурами: с одной
стороны - своевольный Гитлер со своим военным дилетантством и неукротимой
фантазией, с другой - Манштейн со своими выдающимися военными способностями