Страница:
– Задержись на минутку, парень, – окликнул ее главный среди воинов. – Случайно не лорд Макли послал тебя с запиской?
– Нет. Но я действительно еду в крепость лорда Инрика. Тот серебряный клинок, которого он держит под выкуп, – мой муж.
Всадники наклонились в седлах и уставились на нее.
– Вот уж злая судьба выпала на долю такой симпатичной девушки – быть женой серебряного клинка! – сказал главный и весело улыбнулся. – Разве старина Макли не выкупит его для вас?
– Только если в преисподней наступит лето и вырастут цветы! Я хочу сама поторговаться с вашим господином. Вы позволите мне продолжить мой путь?
– О, мы проводим вас. Вы увидите, что наш господин намного великодушнее, чем Макли, но предупреждаю вас: сейчас у него очень туго с деньгами.
Хотя Джилл сначала оставалась настороженной, шестеро всадников обращались с ней почтительно, сочувствуя трудному положению, в которое она попала. Война не достигла еще той стадии, когда мужчины насиловали с такой же легкостью и непринужденностью, с какой убивали. Она также признавалась сама себе, что была рада видеть возле себя этот вооруженный эскорт; она сама не знала почему, но он был нужен ей.
Через четыре мили показалась крепость Инрика, расположенная на гребне холма за наружным земляным валом и обнесенная каменной стеной. Внутри маячил массивный каменный брок, почти одинакового размера в ширину и в высоту – такого Джилл никогда прежде не видела, – и привычная для ее глаз россыпь избушек и сараев. Мощенный булыжником двор был заполнен лошадьми, привязанными прямо на улице из-за нехватки места в конюшнях. На самом краю Джилл увидела гнедого скакуна Родри, привязанного где-то сбоку, как будто конь делил позор своего хозяина.
Один из ее импровизированной охраны, коренастый блондин по имени Ардир, проводил ее в большой зал, переполненный людьми, как городская площадь в базарный день. Между дополнительными столами и грудами походных скаток стояло и сидело около двухсот воинов, попивавших эль и разговаривающих о предстоящих битвах. За столом для знати сидели четыре человека в бриджах из шотландки и изучали начерченную на пергаменте карту. Когда Джилл и Ардир подошли ближе, к ним повернулся седой с брюшком господин.
– Лорд Инрик, – обратился Ардир. – Не могли бы вы уделить несколько минут этой госпоже? Вы помните Родри, серебряного клинка? Это его жена, а Макли отказывается выкупать его для нее.
– Старая свинья! – Инрик повернулся к другому господину. – Видишь, Марил, я выиграл спор. Ты должен мне серебряник.
– Да, теперь я твой должник. Дорого мне стоила моя надежда на то, что у Макли осталась хоть капля порядочности. Но послушай, девушка, я никогда прежде не слышал о женатых серебряных клинках.
– Несомненно, я единственная девушка в королевстве, у которой хватило глупости пуститься в путь с одним из них, мой господин, но Родри значит для меня весь мир. У меня нет деверийского регалия, но ради него я готова отдать все, до последней монеты.
Инрик колебался, покусывая кончик усов, затем пожал плечами.
– Символическая плата в один серебряник, – сказал он, – и Родри твой.
– Если бы я была бардом, мой господин, я бы воспевала ваше великодушие.
Примерно через пять минут Ардир привел Родри, который нес перекинутые через плечо дорожные сумки и держал под мышкой походную скатку. Он бросил на пол свою ношу и преклонил перед лордом колено. Когда Джилл вручила господину серебряник, Инрик отдал Родри его меч и приказал ему подняться.
– Ты должен быть просто счастлив, что имеешь такую смелую подругу, – сказал Инрик. – Обещай, что в этой войне ты больше не пойдешь против меня.
– Клянусь в этом от всего сердца, – ответил Родри. – Вы думаете, у меня хватит глупости снова воевать на стороне Макли?
Все присутствующие громко засмеялись.
Будучи человеком щедрым, как подобает господину его ранга, лорд Инрик пригласил Джилл и Родри поужинать в обществе слуг и разрешил остаться в крепости на ночь. После довольно долгих поисков в переполненном людьми форте, один из слуг нашел место, где они могли переночевать. В складском помещении среди свисающих с потолка косичек лука и бочек эля Джилл расстилала накидки, а Родри тем временем поднес свой меч к свечному фонарю и тщательно рассматривал каждый дюйм лезвия.
– Без зазубрин? – спросила Джилл.
– Все нормально, спасибо богам войны.
Он вложил меч в ножны, положил его рядом с собой и добавил:
– О, моя дорогая, ты слишком хороша для такого недостойного, как я.
– Лошадиный ты помет, – пошутила она.
Улыбаясь, он положил руки ей на плечи, и нежно поглаживая, притянул ее к себе.
– Я всю жизнь буду в долгу перед тобой за то, что ты меня выкупила, – прошептал он. – Не пора ли нам ложиться?
Когда их губы слились в поцелуе, Джилл уже не думала ни о чем, а только о Родри. Но позже, лежа в его крепких объятиях и наполовину погрузившись в сон, она почувствовала, как в ее сознание снова закрадывается страх. Джилл была рада, что они находятся в крепости, окруженные небольшой армией.
– Насколько я понимаю, – задумчиво произнес Аластир, – они находятся в полутора днях пути отсюда. Если бы у нас была лошадь для твоего любимчика, мы бы прошли это расстояние быстрее.
– Вы правы, учитель, – ответил Саркин. – А не могли бы вы добраться до ее рассудка и набросить какие-нибудь чары, чтобы спутать все ее мысли?
– Возможно, так и придется сделать, но пока я хотел бы от этого воздержаться. Понимаешь, это может заметить Невин.
Саркин понимал. Хотя прошлым летом он оставался в Бардеке и занимался там делами своего учителя, до него доходило много рассказов о Магистре Эйси и его огромной силе.
– И Родри снова с ней, – продолжал Аластир. – Когда мы увидим Старика, я смогу рассказать ему много интересного.
«Если мы до этого доживем», – подумал Саркин. Он чувствовал, как их тщательно составленный план дает трещину. Это было похоже на то, как фермер нагружает в слишком старый мешок слишком большой груз, и ветхая материя не просто рвется, а начинает расползаться. И все же, он ни за что на свете не высказал бы свои сомнения учителю вслух. Он беспокойно огляделся вокруг; на накидке, свернувшись калачиком, как малое дитя, лежал Камдел, Эви сидел у костра и смотрел в огонь. Хотя его брат тщательно пытался скрыть свои чувства, Саркин знал его слишком хорошо и прекрасно понимал, что Эви тоже чем-то напуган. Аластир встал и потянулся.
– Скажи мне, Сарко, вот что, – произнес учитель. – У тебя когда-нибудь бывает чувство, что нас кто-то рассматривает в магическом кристалле?
– Пару раз у меня возникала такая мысль. Вы думаете, это Магистр Эйси?
– Нет. Потому что, знай он, где мы есть, он бы полз за нами по пятам, как змея. Но, если это не он, тогда…
Закончив про себя начатую Аластиром мысль, Саркин вздрогнул: тогда это, должно быть, Ястребы Братства. Убийцы, ученики, овладевающие магией, Ястребы служили руководящему совету черного Двуумера и приводили в жизнь его решения. Хотя Братство было слишком слабо организованно и не имело свода законов в прямом смысле слова, к предателям оно принимало самые строгие меры.
– А зачем им могло понадобиться наблюдать за нами?
– Я же предал их прошлым летом.
– Но ведь Старик не возлагает на вас за это вину.
– Это правда. – Аластир колебался, он был весьма озадачен. – Тогда, быть может, это кто-нибудь из помощников Невина? – он снова сомневался. – Я должен удалиться во тьму и там подумать над этим.
Когда учитель ушел, Эви поднял взгляд и посмотрел на него ошалевшими глазами.
– Послушай, братишка, – обратился к нему Саркин. – Похоже, нам предстоит таскать для него каштаны из огня.
– Ты так думаешь?
Саркин лишь пожал плечами. Эви снова уставился на огонь.
– Ты хочешь увидеть там что-то, как в магическом кристалле? – спросил Саркин.
– Нет, я просто думаю. Как жаль, что я связался с Двуумером вообще.
– Почему? Ведь он наделяет человека большой силой.
– Да, конечно. Ради этого стоило рискнуть.
Саркин знал, что Эви ответил так лишь потому, что ему хотелось это услышать. Ему в голову пришла мрачная мысль: что будет, если Эви ослабеет до такой степени, что Аластир прикажет его убить?
Саркин не знал, выполнит он этот приказ или нет.
– Итак, я поклялся не участвовать в этой войне, – сказал Родри, сладко зевая. – Куда же мы теперь двинем?
– Мы могли бы пойти на восток, в Макмур, – ответила Джилл. – В это время года оттуда всегда уходит много караванов в Форт Хирэйф.
– О, боги! Меня уже тошнит от этих вонючих купцов и их еще более вонючих мулов! Я воспитывался не для того, чтобы быть нянькой у своры породистых торговцев.
– Родо! За всю свою жизнь ты охранял караван только два раза.
– Для меня это более чем достаточно.
Джилл коснулась ладонью его щеки и поцеловала.
– Если тебе непременно хочется пролить кровь, то знай, там в горах есть разбойники. Вот почему караванам нужна охрана.
Таким образом, покинув крепость лорда Инрика, они поехали на восток, направляясь в Макмур. Дорога извивалась, уходя вверх, и они пустили своих коней медленным шагом. По мере того, как Джилл и Родри поднимались все выше и выше, заросшие травой пастбища уступили место рощам чахлых сосен с кривыми стволами, типичных для этой части Дэвери. Когда они проезжали через темный, безмолвный лес, Джилл вдруг вспомнила о браслете, который лежал в ее в сумке.
– Родри! По пути в крепость Инрика со мной произошло нечто очень странное.
Когда она рассказала Родри о находке, он озабоченно нахмурился, соглашаясь с ней в том, что особенно странным казалась оставленная конская сбруя.
– Но почему же ты не рассказала об этом Инрику? – спросил он наконец. – Может быть, эта лошадь принадлежала одному из его союзников.
– А ведь ты прав.
Она почувствовала в спине холодную дрожь.
– Почему же я не рассказала? Я… я просто забыла.
Родри повернулся в седле и посмотрел на нее.
– Дело кажется слишком серьезным, чтобы о нем можно было просто забыть.
– Знаю.
Она задрожала всем телом и добавила:
– Здесь, по-моему, не обошлось без Двуумера. Ты думаешь, я сумасшедшая, потому что говорю об этом?
– Остается только пожелать, чтобы это было не так, – сказал Родри и остановил лошадь. – Нам лучше вернуться к Инрику и обо всем ему рассказать.
Джилл согласилась, но, когда она поворачивала коня, перед ней возник серый гном. С обезумевшим от страха лицом и глазами на выкате он махал руками и просил ее остановиться.
– Что случилось? – спросила Джилл. – Нам нельзя возвращаться?
Он замотал головой так яростно, что чуть не упал.
– Что все это значит? – спросил Родри. – Твой гном?
– Да. И он не хочет, чтобы мы возвращались. Он ужасно напуган, Родо.
Гном исчез, затем снова появился у Родри на коленях. Он протянул руку и умоляюще похлопал его по щеке. Хотя Родри не видел гнома, он чувствовал его прикосновение.
– Ну хорошо. Однажды дикий народец спас мне жизнь, – сказал он. – Раз он думает, что сзади нас подстерегает опасность, я поверю ему на слово.
Гном ухмыльнулся и похлопал его по руке.
– Кроме того, – продолжал Родри, – мы сможем подумать об этом в Макмуре вместе с тиэрином.
Отрицательно мотая головой, гном ущипнул его за локоть.
– Ты не хочешь, чтобы мы об этом кому-нибудь говорили? – спросила Джилл.
Вздохнув с облегчением, гном улыбнулся, кивнул и исчез. Некоторое время Джилл и Родри сидели на конях и недоуменно смотрели друг на друга.
– Давай-ка я достану из сумок свою кольчугу, – наконец сказал Родри. – Жаль, что у тебя нет своей.
– Думаю, в Макмуре мы должны первым делом купить мне кольчугу. Инрик был достаточно великодушен с выкупом, и поэтому у нас еще есть деньги.
– У нас есть деньги? Но, послушай, ведь ты все время твердила, что мы вот-вот пойдем по миру с протянутой рукой!
– Если бы ты все пропил, я бы не смогла сейчас купить себе кольчугу.
– Ты права. Должно быть, ты и в самом деле меня любишь, раз потратила серебро, чтобы выкупить меня!
Она наклонилась и сильно ударила его по плечу.
После того, как Родри надел кольчугу, они взяли в руки мечи, перевели щиты в положение наготове на луке седла и поехали более быстрым шагом. Дорога извивалась между холмами, все время поднимаясь вверх. На всем протяжении пути Родри не переставал оглядываться назад. Будучи наполовину эльфийцем, он видел намного дальше, чем простой человек, и мог заметить врага еще задолго до того, как враг заметит их. Джилл об этом знала. Впереди маячили черные, поросшие соснами горы, где на склонах местами выступал на поверхность песчаник, делая их похожими на кулак великана. Казалось, что в каждой долине, в каждом ущелье, через которые они проходили, их поджидала засада. Но всякий раз опасения оказывались необоснованными.
Наконец они взобрались на последний холм, и их взору открылась узкая равнина, окруженная горами с востока и холмами с запада. Внизу у реки стоял Макмур. В центре широкого открытого пространства, обнесенного высокими каменными стенами, тесно сгрудилось около трех сотен круглых домиков; они словно жались друг к другу от страха, хотя открытый участок был всего-навсего обыкновенным пастбищем, где щипали траву лошади и мулы из караванов проходящих через город купцов.
– Никогда в жизни я еще так не радовался при виде города, – заметил Родри.
– И я тоже.
Все же, она почувствовала себя в полной безопасности лишь тогда, когда они прошли через массивные, обитые железом ворота, охраняемые вооруженными городскими стражами.
– Проклятье, они чуть не повернули обратно, – проворчал Аластир.
– Это все ее гном, учитель, – ответил Саркин. – Когда я рассматривал Джилл в магическом кристалле, то видел, как он предупреждал ее.
– В самом деле? Тогда нам нужно что-то предпринять.
Тут Аластиру пришла в голову идея связать возникающее временами чувство, что за ними наблюдают, с проделками гнома и других представителей дикого народца, которые могли за ними шпионить. Похоже, настало время показать им, по чем фунт лиха, и хорошенько напугать.
Джилл и Родри пробыли в Макмуре два дня. Они остановились в жалкой гостинице с обваливающимися стенами, расположенной у северных ворот. Несмотря на то, что в Макмуре, как в торговом городе, насчитывалось много гостиниц, только в этом убогом заведении согласились принять серебряного клинка. В таких маленьких городах обычно не было оружейного магазина, поэтому в первый день они поехали в крепость местного тиэрина и, поторговавшись с управляющим, купили для Джилл старую кольчугу. Во второй день Родри обошел город в поисках работодателя и, наконец, нашел одного по имени Серил, который вел в Форт Хирэйф караван с оружием и предметами роскоши.
Форт Хирэйф был весьма необычным и довольно молодым городом; его основали лишь восемьдесят лет назад. Первоначально он носил красивое название: Привдан Рикайд, что означало «главный королевский форт». Но первое же войско, остановившееся там гарнизоном, нарекло его «Фортом Тоски», и это имя прижилось. Существующий на основании королевской грамоты, город должен был стать административным и военным центром провинции Дальняя Долина, которая постепенно заселялась увеличивающимся населением Дэвери. Во времена Джилл и Родри Дальняя Долина была еще довольно безлюдным местом, где было невозможно собрать налоги, достаточные для содержания гвербрета. Поэтому здешнее гвербретство частично поддерживалось субсидиями короля. Каждое лето королевские агенты нанимали людей, таких как Серил, которые вели в город гвербрета караваны с товарами.
Так как Серил расплачивался деньгами короля, а не своими, он не жадничал, нанимая Родри, пообещал ему два серебряника в неделю и даже не стал возражать по поводу содержания Джилл и ее лошади.
– А сейчас я бы хотел, чтобы ты прошел по городу и набрал еще четырех парней, – сказал, заканчивая, купец. – Им плачу по серебрянику в неделю.
– Без проблем. В таком городе не составит большого труда отыскать охранников.
Родри возвращался в гостиницу с тяжелым сердцем. Он не хотел снова видеть Форт Хирэйф и имел на то свои причины, но сейчас он очень нуждался в деньгах, потому что после покупки кольчуги для Джилл у них оставалась лишь горсть медяков. Хозяин гостиницы, тощий молодой человек с сальными каштановыми волосами, ждал его прямо у порога.
– Ну как? – с нетерпением поинтересовался он.
Когда Родри вручил ему серебряник, полученный от Серила в качестве задатка, хозяин расплылся в улыбке и умчался за бокалом эля для Родри. Закопченная полукруглая комната была переполнена молодыми парнями, которые с большим интересом наблюдали, как Родри оплачивает счет. Они представляли собой сброд оборванцев, немытых, одетых в лохмотья, плохо вооруженных. В Дэвери таких людей можно было встретить на каждом шагу; они искали места в войске какого-нибудь господина, а, чтобы не терять время, работали охранниками; и всеми ими двигала жажда боевой славы, которая заложена в сердцах большинства деверийских мужчин. Родри дал им время подумать, а сам занял место возле Джилл, которая сидела, прислонившись спиной к стене, и вертела в руках бокал.
– Ты что-нибудь нашел? – спросила она.
– Да. Будем сопровождать один из королевских караванов.
Поглощенная какой-то своей мыслью она лишь кивнула.
– Что-нибудь случилось? – спросил он.
– Я ужасно беспокоюсь о моем гноме, – ответила она и понизила голос до шепота. – Он ни разу не появлялся с тех пор, как мы вошли в этот вонючий город. Пока тебя не было, я пыталась позвать его. Раньше он всегда приходил на мой зов, а сейчас я просто не могу его разбудить.
– Кто знает, что на уме у этих маленьких созданий?
– Родри, это очень серьезно! – Ее голос задрожал от волнения.
– В таком случае, прошу прощения. Но подумай, что может с ним случиться?
– Не знаю. Но, принимая во внимание нашу находку…
Конечно, она имела в виду, что их окружает какая-то тайна Двуумера. Родри похлопал ее по руке, пытаясь немного успокоить, но он не мог придумать, что сказать, чтобы она не волновалась.
Все вокруг вдруг застлала красная пелена, и он не мог двигаться. Его сжигал пламень ненависти, он злился, отчаянно пытаясь пошевелиться, пока, наконец, не почувствовал всю тщетность этих попыток. Хотя он не слышал слов, он помнил все, что с ним происходило, на зрительном и осязательном уровне: он свободно плавал у себя дома, вдруг появились другие существа, уродливые, с искаженными, жестокими лицами, они схватили его и потащили вниз. Он помнил ужас, и какой-то мужской голос пел монотонную песнь. Затем все погрузилось в красный туман, и он не мог даже пошевелиться. Перед ним возникло лицо Джиллы. Его переполнял страх и любовь, смешанные с болью. Он мог сказать лишь одно слово: Джилл.
Жарким безветренным утром караван собрался у восточных ворот. Джилл с Рассветом стояла в стороне и смотрела на Серила и Родри, которые находились в самой гуще омерзительно кричащего, неорганизованного стада и совещались по поводу походной колонны. Ее должны были составить сорок мулов, груженных щедрыми дарами короля, пятнадцать погонщиков, вооруженных палками, четыре охранника с мечами и Серил со своим слугой, Намидом. Родри расположил своих людей вдоль каравана, велел Джилл ехать в голове колонны с купцом, а сам занял опасное место в хвосте. После того, как Серил помолился Нуду, богу торговли, караван тронулся в путь под палящими лучами солнца, мулы пронзительно закричали, выражая свой протест. Впереди поднимались черные горы, испещренные полосками светлого камня, напоминающие клыки в пасти гиганта.
Стояла нестерпимая жара, дорога круто поднималась в горы, поэтому за весь день караван преодолел лишь десять миль. Все время уходя вверх, дорога извивалась между каменистых холмов и проходила сквозь густые заросли сосен с кривыми стволами, где нашлось бы сколько угодно подходящих мест, чтобы устроить засаду. Когда караван остановился лагерем на ночлег, и Родри решил выставить караул из трех человек, Джилл буквально следовала за ним по пятам. Она сказала, что готова сама, сменяясь, нести ночную вахту, на что Родри ответил категорическим отказом. Для усиления караула он выбрал трех погонщиков, но, несмотря на то, что Серил со своими полномочиями был на его стороне, люди восприняли это предложение без особого энтузиазма.
– Послушай, ты, серебряный клинок! – сказал один из них. – Мне не платят, как тебе, за то, чтобы я всю ночь не смыкал глаз.
– Ты хорошо выспишься на том свете, если нас схватят разбойники. Будешь ты выполнять мои приказы или нет?
– Я не выполняю приказов таких мерзавцев, как ты!
Родри ударил его в живот правой рукой добавил в челюсть левой. Джилл с восхищением наблюдала, как погонщик сложился пополам и рухнул на землю, как мешок с отрубями. Родри бросил взгляд на остальных, которые стояли кружком, вытаращив глаза.
– У кого еще есть возражения?
Они посмотрели на лежащего на земле приятеля, затем на Родри.
– Хорошо, – заговорил один из них. – Я встану на пост. Только скажи, когда.
Ночь прошла спокойно, и через два часа после восхода солнца вереница людей и мулов начала медленное восхождение к опасному перевалу Кум Пекл, где разбойники ограбили и вырезали не один караван. Если им удастся его преодолеть, они окажутся в большей безопасности, так как та сторона гор патрулируется всадниками Блейна, гвербрета Дальней Долины.
– Вообще, разбойники обычно не нападают на королевские караваны, – говорил Джилл Серил, – потому что знают: если гвербрет выступит со своим войском, им крышка. Ведь они, по сути, грабят его товар.
Все же, было видно, что Серил сам не очень-то верил своим словам. К полудню они добрались до перевала, и Джилл нашла его достойным своей зловещей репутации. Он представлял собой глубокое ущелье около десяти миль в длину с отвесными стенами, усыпанное огромными валунами, через которое колонна могла пройти только вереницей по одному.
– Животным будет тяжело, но мы не будем останавливаться, пока не пройдем весь перевал, – сказал Родри.
Казалось, даже мулы чувствовали нависшую над ними опасность, они пошли быстрым шагом, не нуждаясь ни в пинках, ни в понуканиях погонщиков. Родри постоянно объезжал всю колонну, по очереди разговаривая с каждым из охранников. Через несколько миль дорога сделалась немного шире, но продолжала извиваться между грудами камней и кусками обрушившейся скалы. Каждый раз, когда Джилл бросала взгляд на Серила, он лишь кивал ей в ответ и продолжал смотреть вперед на дорогу. Наконец к ним подъехал Родри.
– Становитесь в хвост колонны, добрый купец. Здесь поеду я сам.
– Есть повод для беспокойства, серебряный клинок?
Он кивнул и указал взглядом на маячившую далеко впереди вершину утеса, усыпанного валунами.
– У меня за плечами много войн, и я нюхом чую опасность, – сказал Родри. – Я чувствую ее сейчас.
Серил простонал, повернул коня и занял более безопасное место в хвосте. Родри начал отвязывать щит от луки седла, Джилл последовала его примеру.
– Есть у меня хоть какая-нибудь надежда уговорить тебя отойти в тыл и оставаться от всего этого в стороне? – спросил Родри, расчехляя копье.
– Никакой, – ответила она, оглянулась и обнаружила, что Родри расположил всех охранников в голове колонны, непосредственно за собой. – После того, как я убила Корбина, я думала навсегда забросить походы на войну, но, клянусь самой Ипоной, за свою жизнь я готова драться, как сумасшедшая.
Он одарил Джилл натянутой улыбкой, как будто не ожидал от нее ничего другого. Следующую милю дорога продолжала вилять, делаясь немного шире. Пыль, которую они поднимали, зависала в неподвижном воздухе, как знамя, возвещавшее об их приближении. Джилл почувствовала в животе легкий холодок. Она знала, что такое идти в бой. В ее руке сверкал меч, который подарил ей Калин. «О, отец, – подумала она, – как хорошо, что ты научил меня им владеть».
Далее дорога круто поворачивала, и Джилл увидела их – кучку из двадцати вооруженных людей, преграждавших дорогу примерно в тридцати футах впереди. У нее за спиной караван превратился в кричащую толпу: погонщики тащили за поводья мулов, пытаясь их остановить, и пробирались с дубинками сквозь это столпотворение. Бессознательно прокричав свой прежний боевой клич: «За Абервин!», Родри метнул копье и, пока оно описывало красивую дугу, обнажил свой меч. С криками разбойники двинулись в наступление, но вдруг лошадь их атамана зашаталась, упала на колени и затем рухнула наземь с копьем Родри в груди. Всадник скатился прямо под копыта своих же лошадей. Джилл пришпорила Рассвета, а Родри тем временем повел горстку своих оборванцев навстречу неприятелю.
Численный перевес находился далеко не на их стороне, но ущелье было настолько узким, что, несмотря на свои превосходящие силы, разбойники не могли их окружить. К тому же, неприятель был очень плохо вооружен; одеждой им служили грубо сшитые вместе куски кожи и лубка, скрепленные в некоторых местах кусками цепи. Правда и то, что они никогда прежде не встречали таких неистовых людей, как Родри, который завывал и визжал от смеха, врезаясь в их ряды. В полном молчании Джилл встретилась лицом к лицу с одним их врагов, отбила несколько его неуклюжих ударов и со всей силы вонзила свой меч в его незащищенную грудь. Кровь хлынула сквозь рубашку, и он упал на землю, перелетев через голову своего коня. Лошадь возле него стала на дыбы, пытаясь не наступить на труп, но ее натренированный в боях Рассвет просто поплясал на нем. Когда встававшая на дыбы лошадь опустилась, Джилл нанесла хороший удар всаднику. Она пронзила ему бок там, где тело не было защищено кожаной кирасой.
– Нет. Но я действительно еду в крепость лорда Инрика. Тот серебряный клинок, которого он держит под выкуп, – мой муж.
Всадники наклонились в седлах и уставились на нее.
– Вот уж злая судьба выпала на долю такой симпатичной девушки – быть женой серебряного клинка! – сказал главный и весело улыбнулся. – Разве старина Макли не выкупит его для вас?
– Только если в преисподней наступит лето и вырастут цветы! Я хочу сама поторговаться с вашим господином. Вы позволите мне продолжить мой путь?
– О, мы проводим вас. Вы увидите, что наш господин намного великодушнее, чем Макли, но предупреждаю вас: сейчас у него очень туго с деньгами.
Хотя Джилл сначала оставалась настороженной, шестеро всадников обращались с ней почтительно, сочувствуя трудному положению, в которое она попала. Война не достигла еще той стадии, когда мужчины насиловали с такой же легкостью и непринужденностью, с какой убивали. Она также признавалась сама себе, что была рада видеть возле себя этот вооруженный эскорт; она сама не знала почему, но он был нужен ей.
Через четыре мили показалась крепость Инрика, расположенная на гребне холма за наружным земляным валом и обнесенная каменной стеной. Внутри маячил массивный каменный брок, почти одинакового размера в ширину и в высоту – такого Джилл никогда прежде не видела, – и привычная для ее глаз россыпь избушек и сараев. Мощенный булыжником двор был заполнен лошадьми, привязанными прямо на улице из-за нехватки места в конюшнях. На самом краю Джилл увидела гнедого скакуна Родри, привязанного где-то сбоку, как будто конь делил позор своего хозяина.
Один из ее импровизированной охраны, коренастый блондин по имени Ардир, проводил ее в большой зал, переполненный людьми, как городская площадь в базарный день. Между дополнительными столами и грудами походных скаток стояло и сидело около двухсот воинов, попивавших эль и разговаривающих о предстоящих битвах. За столом для знати сидели четыре человека в бриджах из шотландки и изучали начерченную на пергаменте карту. Когда Джилл и Ардир подошли ближе, к ним повернулся седой с брюшком господин.
– Лорд Инрик, – обратился Ардир. – Не могли бы вы уделить несколько минут этой госпоже? Вы помните Родри, серебряного клинка? Это его жена, а Макли отказывается выкупать его для нее.
– Старая свинья! – Инрик повернулся к другому господину. – Видишь, Марил, я выиграл спор. Ты должен мне серебряник.
– Да, теперь я твой должник. Дорого мне стоила моя надежда на то, что у Макли осталась хоть капля порядочности. Но послушай, девушка, я никогда прежде не слышал о женатых серебряных клинках.
– Несомненно, я единственная девушка в королевстве, у которой хватило глупости пуститься в путь с одним из них, мой господин, но Родри значит для меня весь мир. У меня нет деверийского регалия, но ради него я готова отдать все, до последней монеты.
Инрик колебался, покусывая кончик усов, затем пожал плечами.
– Символическая плата в один серебряник, – сказал он, – и Родри твой.
– Если бы я была бардом, мой господин, я бы воспевала ваше великодушие.
Примерно через пять минут Ардир привел Родри, который нес перекинутые через плечо дорожные сумки и держал под мышкой походную скатку. Он бросил на пол свою ношу и преклонил перед лордом колено. Когда Джилл вручила господину серебряник, Инрик отдал Родри его меч и приказал ему подняться.
– Ты должен быть просто счастлив, что имеешь такую смелую подругу, – сказал Инрик. – Обещай, что в этой войне ты больше не пойдешь против меня.
– Клянусь в этом от всего сердца, – ответил Родри. – Вы думаете, у меня хватит глупости снова воевать на стороне Макли?
Все присутствующие громко засмеялись.
Будучи человеком щедрым, как подобает господину его ранга, лорд Инрик пригласил Джилл и Родри поужинать в обществе слуг и разрешил остаться в крепости на ночь. После довольно долгих поисков в переполненном людьми форте, один из слуг нашел место, где они могли переночевать. В складском помещении среди свисающих с потолка косичек лука и бочек эля Джилл расстилала накидки, а Родри тем временем поднес свой меч к свечному фонарю и тщательно рассматривал каждый дюйм лезвия.
– Без зазубрин? – спросила Джилл.
– Все нормально, спасибо богам войны.
Он вложил меч в ножны, положил его рядом с собой и добавил:
– О, моя дорогая, ты слишком хороша для такого недостойного, как я.
– Лошадиный ты помет, – пошутила она.
Улыбаясь, он положил руки ей на плечи, и нежно поглаживая, притянул ее к себе.
– Я всю жизнь буду в долгу перед тобой за то, что ты меня выкупила, – прошептал он. – Не пора ли нам ложиться?
Когда их губы слились в поцелуе, Джилл уже не думала ни о чем, а только о Родри. Но позже, лежа в его крепких объятиях и наполовину погрузившись в сон, она почувствовала, как в ее сознание снова закрадывается страх. Джилл была рада, что они находятся в крепости, окруженные небольшой армией.
– Насколько я понимаю, – задумчиво произнес Аластир, – они находятся в полутора днях пути отсюда. Если бы у нас была лошадь для твоего любимчика, мы бы прошли это расстояние быстрее.
– Вы правы, учитель, – ответил Саркин. – А не могли бы вы добраться до ее рассудка и набросить какие-нибудь чары, чтобы спутать все ее мысли?
– Возможно, так и придется сделать, но пока я хотел бы от этого воздержаться. Понимаешь, это может заметить Невин.
Саркин понимал. Хотя прошлым летом он оставался в Бардеке и занимался там делами своего учителя, до него доходило много рассказов о Магистре Эйси и его огромной силе.
– И Родри снова с ней, – продолжал Аластир. – Когда мы увидим Старика, я смогу рассказать ему много интересного.
«Если мы до этого доживем», – подумал Саркин. Он чувствовал, как их тщательно составленный план дает трещину. Это было похоже на то, как фермер нагружает в слишком старый мешок слишком большой груз, и ветхая материя не просто рвется, а начинает расползаться. И все же, он ни за что на свете не высказал бы свои сомнения учителю вслух. Он беспокойно огляделся вокруг; на накидке, свернувшись калачиком, как малое дитя, лежал Камдел, Эви сидел у костра и смотрел в огонь. Хотя его брат тщательно пытался скрыть свои чувства, Саркин знал его слишком хорошо и прекрасно понимал, что Эви тоже чем-то напуган. Аластир встал и потянулся.
– Скажи мне, Сарко, вот что, – произнес учитель. – У тебя когда-нибудь бывает чувство, что нас кто-то рассматривает в магическом кристалле?
– Пару раз у меня возникала такая мысль. Вы думаете, это Магистр Эйси?
– Нет. Потому что, знай он, где мы есть, он бы полз за нами по пятам, как змея. Но, если это не он, тогда…
Закончив про себя начатую Аластиром мысль, Саркин вздрогнул: тогда это, должно быть, Ястребы Братства. Убийцы, ученики, овладевающие магией, Ястребы служили руководящему совету черного Двуумера и приводили в жизнь его решения. Хотя Братство было слишком слабо организованно и не имело свода законов в прямом смысле слова, к предателям оно принимало самые строгие меры.
– А зачем им могло понадобиться наблюдать за нами?
– Я же предал их прошлым летом.
– Но ведь Старик не возлагает на вас за это вину.
– Это правда. – Аластир колебался, он был весьма озадачен. – Тогда, быть может, это кто-нибудь из помощников Невина? – он снова сомневался. – Я должен удалиться во тьму и там подумать над этим.
Когда учитель ушел, Эви поднял взгляд и посмотрел на него ошалевшими глазами.
– Послушай, братишка, – обратился к нему Саркин. – Похоже, нам предстоит таскать для него каштаны из огня.
– Ты так думаешь?
Саркин лишь пожал плечами. Эви снова уставился на огонь.
– Ты хочешь увидеть там что-то, как в магическом кристалле? – спросил Саркин.
– Нет, я просто думаю. Как жаль, что я связался с Двуумером вообще.
– Почему? Ведь он наделяет человека большой силой.
– Да, конечно. Ради этого стоило рискнуть.
Саркин знал, что Эви ответил так лишь потому, что ему хотелось это услышать. Ему в голову пришла мрачная мысль: что будет, если Эви ослабеет до такой степени, что Аластир прикажет его убить?
Саркин не знал, выполнит он этот приказ или нет.
– Итак, я поклялся не участвовать в этой войне, – сказал Родри, сладко зевая. – Куда же мы теперь двинем?
– Мы могли бы пойти на восток, в Макмур, – ответила Джилл. – В это время года оттуда всегда уходит много караванов в Форт Хирэйф.
– О, боги! Меня уже тошнит от этих вонючих купцов и их еще более вонючих мулов! Я воспитывался не для того, чтобы быть нянькой у своры породистых торговцев.
– Родо! За всю свою жизнь ты охранял караван только два раза.
– Для меня это более чем достаточно.
Джилл коснулась ладонью его щеки и поцеловала.
– Если тебе непременно хочется пролить кровь, то знай, там в горах есть разбойники. Вот почему караванам нужна охрана.
Таким образом, покинув крепость лорда Инрика, они поехали на восток, направляясь в Макмур. Дорога извивалась, уходя вверх, и они пустили своих коней медленным шагом. По мере того, как Джилл и Родри поднимались все выше и выше, заросшие травой пастбища уступили место рощам чахлых сосен с кривыми стволами, типичных для этой части Дэвери. Когда они проезжали через темный, безмолвный лес, Джилл вдруг вспомнила о браслете, который лежал в ее в сумке.
– Родри! По пути в крепость Инрика со мной произошло нечто очень странное.
Когда она рассказала Родри о находке, он озабоченно нахмурился, соглашаясь с ней в том, что особенно странным казалась оставленная конская сбруя.
– Но почему же ты не рассказала об этом Инрику? – спросил он наконец. – Может быть, эта лошадь принадлежала одному из его союзников.
– А ведь ты прав.
Она почувствовала в спине холодную дрожь.
– Почему же я не рассказала? Я… я просто забыла.
Родри повернулся в седле и посмотрел на нее.
– Дело кажется слишком серьезным, чтобы о нем можно было просто забыть.
– Знаю.
Она задрожала всем телом и добавила:
– Здесь, по-моему, не обошлось без Двуумера. Ты думаешь, я сумасшедшая, потому что говорю об этом?
– Остается только пожелать, чтобы это было не так, – сказал Родри и остановил лошадь. – Нам лучше вернуться к Инрику и обо всем ему рассказать.
Джилл согласилась, но, когда она поворачивала коня, перед ней возник серый гном. С обезумевшим от страха лицом и глазами на выкате он махал руками и просил ее остановиться.
– Что случилось? – спросила Джилл. – Нам нельзя возвращаться?
Он замотал головой так яростно, что чуть не упал.
– Что все это значит? – спросил Родри. – Твой гном?
– Да. И он не хочет, чтобы мы возвращались. Он ужасно напуган, Родо.
Гном исчез, затем снова появился у Родри на коленях. Он протянул руку и умоляюще похлопал его по щеке. Хотя Родри не видел гнома, он чувствовал его прикосновение.
– Ну хорошо. Однажды дикий народец спас мне жизнь, – сказал он. – Раз он думает, что сзади нас подстерегает опасность, я поверю ему на слово.
Гном ухмыльнулся и похлопал его по руке.
– Кроме того, – продолжал Родри, – мы сможем подумать об этом в Макмуре вместе с тиэрином.
Отрицательно мотая головой, гном ущипнул его за локоть.
– Ты не хочешь, чтобы мы об этом кому-нибудь говорили? – спросила Джилл.
Вздохнув с облегчением, гном улыбнулся, кивнул и исчез. Некоторое время Джилл и Родри сидели на конях и недоуменно смотрели друг на друга.
– Давай-ка я достану из сумок свою кольчугу, – наконец сказал Родри. – Жаль, что у тебя нет своей.
– Думаю, в Макмуре мы должны первым делом купить мне кольчугу. Инрик был достаточно великодушен с выкупом, и поэтому у нас еще есть деньги.
– У нас есть деньги? Но, послушай, ведь ты все время твердила, что мы вот-вот пойдем по миру с протянутой рукой!
– Если бы ты все пропил, я бы не смогла сейчас купить себе кольчугу.
– Ты права. Должно быть, ты и в самом деле меня любишь, раз потратила серебро, чтобы выкупить меня!
Она наклонилась и сильно ударила его по плечу.
После того, как Родри надел кольчугу, они взяли в руки мечи, перевели щиты в положение наготове на луке седла и поехали более быстрым шагом. Дорога извивалась между холмами, все время поднимаясь вверх. На всем протяжении пути Родри не переставал оглядываться назад. Будучи наполовину эльфийцем, он видел намного дальше, чем простой человек, и мог заметить врага еще задолго до того, как враг заметит их. Джилл об этом знала. Впереди маячили черные, поросшие соснами горы, где на склонах местами выступал на поверхность песчаник, делая их похожими на кулак великана. Казалось, что в каждой долине, в каждом ущелье, через которые они проходили, их поджидала засада. Но всякий раз опасения оказывались необоснованными.
Наконец они взобрались на последний холм, и их взору открылась узкая равнина, окруженная горами с востока и холмами с запада. Внизу у реки стоял Макмур. В центре широкого открытого пространства, обнесенного высокими каменными стенами, тесно сгрудилось около трех сотен круглых домиков; они словно жались друг к другу от страха, хотя открытый участок был всего-навсего обыкновенным пастбищем, где щипали траву лошади и мулы из караванов проходящих через город купцов.
– Никогда в жизни я еще так не радовался при виде города, – заметил Родри.
– И я тоже.
Все же, она почувствовала себя в полной безопасности лишь тогда, когда они прошли через массивные, обитые железом ворота, охраняемые вооруженными городскими стражами.
– Проклятье, они чуть не повернули обратно, – проворчал Аластир.
– Это все ее гном, учитель, – ответил Саркин. – Когда я рассматривал Джилл в магическом кристалле, то видел, как он предупреждал ее.
– В самом деле? Тогда нам нужно что-то предпринять.
Тут Аластиру пришла в голову идея связать возникающее временами чувство, что за ними наблюдают, с проделками гнома и других представителей дикого народца, которые могли за ними шпионить. Похоже, настало время показать им, по чем фунт лиха, и хорошенько напугать.
Джилл и Родри пробыли в Макмуре два дня. Они остановились в жалкой гостинице с обваливающимися стенами, расположенной у северных ворот. Несмотря на то, что в Макмуре, как в торговом городе, насчитывалось много гостиниц, только в этом убогом заведении согласились принять серебряного клинка. В таких маленьких городах обычно не было оружейного магазина, поэтому в первый день они поехали в крепость местного тиэрина и, поторговавшись с управляющим, купили для Джилл старую кольчугу. Во второй день Родри обошел город в поисках работодателя и, наконец, нашел одного по имени Серил, который вел в Форт Хирэйф караван с оружием и предметами роскоши.
Форт Хирэйф был весьма необычным и довольно молодым городом; его основали лишь восемьдесят лет назад. Первоначально он носил красивое название: Привдан Рикайд, что означало «главный королевский форт». Но первое же войско, остановившееся там гарнизоном, нарекло его «Фортом Тоски», и это имя прижилось. Существующий на основании королевской грамоты, город должен был стать административным и военным центром провинции Дальняя Долина, которая постепенно заселялась увеличивающимся населением Дэвери. Во времена Джилл и Родри Дальняя Долина была еще довольно безлюдным местом, где было невозможно собрать налоги, достаточные для содержания гвербрета. Поэтому здешнее гвербретство частично поддерживалось субсидиями короля. Каждое лето королевские агенты нанимали людей, таких как Серил, которые вели в город гвербрета караваны с товарами.
Так как Серил расплачивался деньгами короля, а не своими, он не жадничал, нанимая Родри, пообещал ему два серебряника в неделю и даже не стал возражать по поводу содержания Джилл и ее лошади.
– А сейчас я бы хотел, чтобы ты прошел по городу и набрал еще четырех парней, – сказал, заканчивая, купец. – Им плачу по серебрянику в неделю.
– Без проблем. В таком городе не составит большого труда отыскать охранников.
Родри возвращался в гостиницу с тяжелым сердцем. Он не хотел снова видеть Форт Хирэйф и имел на то свои причины, но сейчас он очень нуждался в деньгах, потому что после покупки кольчуги для Джилл у них оставалась лишь горсть медяков. Хозяин гостиницы, тощий молодой человек с сальными каштановыми волосами, ждал его прямо у порога.
– Ну как? – с нетерпением поинтересовался он.
Когда Родри вручил ему серебряник, полученный от Серила в качестве задатка, хозяин расплылся в улыбке и умчался за бокалом эля для Родри. Закопченная полукруглая комната была переполнена молодыми парнями, которые с большим интересом наблюдали, как Родри оплачивает счет. Они представляли собой сброд оборванцев, немытых, одетых в лохмотья, плохо вооруженных. В Дэвери таких людей можно было встретить на каждом шагу; они искали места в войске какого-нибудь господина, а, чтобы не терять время, работали охранниками; и всеми ими двигала жажда боевой славы, которая заложена в сердцах большинства деверийских мужчин. Родри дал им время подумать, а сам занял место возле Джилл, которая сидела, прислонившись спиной к стене, и вертела в руках бокал.
– Ты что-нибудь нашел? – спросила она.
– Да. Будем сопровождать один из королевских караванов.
Поглощенная какой-то своей мыслью она лишь кивнула.
– Что-нибудь случилось? – спросил он.
– Я ужасно беспокоюсь о моем гноме, – ответила она и понизила голос до шепота. – Он ни разу не появлялся с тех пор, как мы вошли в этот вонючий город. Пока тебя не было, я пыталась позвать его. Раньше он всегда приходил на мой зов, а сейчас я просто не могу его разбудить.
– Кто знает, что на уме у этих маленьких созданий?
– Родри, это очень серьезно! – Ее голос задрожал от волнения.
– В таком случае, прошу прощения. Но подумай, что может с ним случиться?
– Не знаю. Но, принимая во внимание нашу находку…
Конечно, она имела в виду, что их окружает какая-то тайна Двуумера. Родри похлопал ее по руке, пытаясь немного успокоить, но он не мог придумать, что сказать, чтобы она не волновалась.
Все вокруг вдруг застлала красная пелена, и он не мог двигаться. Его сжигал пламень ненависти, он злился, отчаянно пытаясь пошевелиться, пока, наконец, не почувствовал всю тщетность этих попыток. Хотя он не слышал слов, он помнил все, что с ним происходило, на зрительном и осязательном уровне: он свободно плавал у себя дома, вдруг появились другие существа, уродливые, с искаженными, жестокими лицами, они схватили его и потащили вниз. Он помнил ужас, и какой-то мужской голос пел монотонную песнь. Затем все погрузилось в красный туман, и он не мог даже пошевелиться. Перед ним возникло лицо Джиллы. Его переполнял страх и любовь, смешанные с болью. Он мог сказать лишь одно слово: Джилл.
Жарким безветренным утром караван собрался у восточных ворот. Джилл с Рассветом стояла в стороне и смотрела на Серила и Родри, которые находились в самой гуще омерзительно кричащего, неорганизованного стада и совещались по поводу походной колонны. Ее должны были составить сорок мулов, груженных щедрыми дарами короля, пятнадцать погонщиков, вооруженных палками, четыре охранника с мечами и Серил со своим слугой, Намидом. Родри расположил своих людей вдоль каравана, велел Джилл ехать в голове колонны с купцом, а сам занял опасное место в хвосте. После того, как Серил помолился Нуду, богу торговли, караван тронулся в путь под палящими лучами солнца, мулы пронзительно закричали, выражая свой протест. Впереди поднимались черные горы, испещренные полосками светлого камня, напоминающие клыки в пасти гиганта.
Стояла нестерпимая жара, дорога круто поднималась в горы, поэтому за весь день караван преодолел лишь десять миль. Все время уходя вверх, дорога извивалась между каменистых холмов и проходила сквозь густые заросли сосен с кривыми стволами, где нашлось бы сколько угодно подходящих мест, чтобы устроить засаду. Когда караван остановился лагерем на ночлег, и Родри решил выставить караул из трех человек, Джилл буквально следовала за ним по пятам. Она сказала, что готова сама, сменяясь, нести ночную вахту, на что Родри ответил категорическим отказом. Для усиления караула он выбрал трех погонщиков, но, несмотря на то, что Серил со своими полномочиями был на его стороне, люди восприняли это предложение без особого энтузиазма.
– Послушай, ты, серебряный клинок! – сказал один из них. – Мне не платят, как тебе, за то, чтобы я всю ночь не смыкал глаз.
– Ты хорошо выспишься на том свете, если нас схватят разбойники. Будешь ты выполнять мои приказы или нет?
– Я не выполняю приказов таких мерзавцев, как ты!
Родри ударил его в живот правой рукой добавил в челюсть левой. Джилл с восхищением наблюдала, как погонщик сложился пополам и рухнул на землю, как мешок с отрубями. Родри бросил взгляд на остальных, которые стояли кружком, вытаращив глаза.
– У кого еще есть возражения?
Они посмотрели на лежащего на земле приятеля, затем на Родри.
– Хорошо, – заговорил один из них. – Я встану на пост. Только скажи, когда.
Ночь прошла спокойно, и через два часа после восхода солнца вереница людей и мулов начала медленное восхождение к опасному перевалу Кум Пекл, где разбойники ограбили и вырезали не один караван. Если им удастся его преодолеть, они окажутся в большей безопасности, так как та сторона гор патрулируется всадниками Блейна, гвербрета Дальней Долины.
– Вообще, разбойники обычно не нападают на королевские караваны, – говорил Джилл Серил, – потому что знают: если гвербрет выступит со своим войском, им крышка. Ведь они, по сути, грабят его товар.
Все же, было видно, что Серил сам не очень-то верил своим словам. К полудню они добрались до перевала, и Джилл нашла его достойным своей зловещей репутации. Он представлял собой глубокое ущелье около десяти миль в длину с отвесными стенами, усыпанное огромными валунами, через которое колонна могла пройти только вереницей по одному.
– Животным будет тяжело, но мы не будем останавливаться, пока не пройдем весь перевал, – сказал Родри.
Казалось, даже мулы чувствовали нависшую над ними опасность, они пошли быстрым шагом, не нуждаясь ни в пинках, ни в понуканиях погонщиков. Родри постоянно объезжал всю колонну, по очереди разговаривая с каждым из охранников. Через несколько миль дорога сделалась немного шире, но продолжала извиваться между грудами камней и кусками обрушившейся скалы. Каждый раз, когда Джилл бросала взгляд на Серила, он лишь кивал ей в ответ и продолжал смотреть вперед на дорогу. Наконец к ним подъехал Родри.
– Становитесь в хвост колонны, добрый купец. Здесь поеду я сам.
– Есть повод для беспокойства, серебряный клинок?
Он кивнул и указал взглядом на маячившую далеко впереди вершину утеса, усыпанного валунами.
– У меня за плечами много войн, и я нюхом чую опасность, – сказал Родри. – Я чувствую ее сейчас.
Серил простонал, повернул коня и занял более безопасное место в хвосте. Родри начал отвязывать щит от луки седла, Джилл последовала его примеру.
– Есть у меня хоть какая-нибудь надежда уговорить тебя отойти в тыл и оставаться от всего этого в стороне? – спросил Родри, расчехляя копье.
– Никакой, – ответила она, оглянулась и обнаружила, что Родри расположил всех охранников в голове колонны, непосредственно за собой. – После того, как я убила Корбина, я думала навсегда забросить походы на войну, но, клянусь самой Ипоной, за свою жизнь я готова драться, как сумасшедшая.
Он одарил Джилл натянутой улыбкой, как будто не ожидал от нее ничего другого. Следующую милю дорога продолжала вилять, делаясь немного шире. Пыль, которую они поднимали, зависала в неподвижном воздухе, как знамя, возвещавшее об их приближении. Джилл почувствовала в животе легкий холодок. Она знала, что такое идти в бой. В ее руке сверкал меч, который подарил ей Калин. «О, отец, – подумала она, – как хорошо, что ты научил меня им владеть».
Далее дорога круто поворачивала, и Джилл увидела их – кучку из двадцати вооруженных людей, преграждавших дорогу примерно в тридцати футах впереди. У нее за спиной караван превратился в кричащую толпу: погонщики тащили за поводья мулов, пытаясь их остановить, и пробирались с дубинками сквозь это столпотворение. Бессознательно прокричав свой прежний боевой клич: «За Абервин!», Родри метнул копье и, пока оно описывало красивую дугу, обнажил свой меч. С криками разбойники двинулись в наступление, но вдруг лошадь их атамана зашаталась, упала на колени и затем рухнула наземь с копьем Родри в груди. Всадник скатился прямо под копыта своих же лошадей. Джилл пришпорила Рассвета, а Родри тем временем повел горстку своих оборванцев навстречу неприятелю.
Численный перевес находился далеко не на их стороне, но ущелье было настолько узким, что, несмотря на свои превосходящие силы, разбойники не могли их окружить. К тому же, неприятель был очень плохо вооружен; одеждой им служили грубо сшитые вместе куски кожи и лубка, скрепленные в некоторых местах кусками цепи. Правда и то, что они никогда прежде не встречали таких неистовых людей, как Родри, который завывал и визжал от смеха, врезаясь в их ряды. В полном молчании Джилл встретилась лицом к лицу с одним их врагов, отбила несколько его неуклюжих ударов и со всей силы вонзила свой меч в его незащищенную грудь. Кровь хлынула сквозь рубашку, и он упал на землю, перелетев через голову своего коня. Лошадь возле него стала на дыбы, пытаясь не наступить на труп, но ее натренированный в боях Рассвет просто поплясал на нем. Когда встававшая на дыбы лошадь опустилась, Джилл нанесла хороший удар всаднику. Она пронзила ему бок там, где тело не было защищено кожаной кирасой.