Киз Грегори. Духи Великой реки (Дети Великой реки - 2)

   Гхэ съежился на своей украденной где-то подстилке, как паук, размышляя, строя планы в ожидании наступления темноты.
   Он почти уснул; тело его впало в оцепенение, но разум бодрствовал, перебирая те странные крохи знаний, которые он раздобыл.
   Теперь Гхэ был уверен, что ему следует проникнуть в храм, хотя и не знал зачем. Там его господин, бог-Река, не сможет им руководить, потому что в пределах этой пародии на далекую гору он не способен видеть. Поэтому-то и нужен Гхэ: чтобы отправиться туда, куда не может пойти бог.
   Разве не такова всегда была его роль - и джика, и до того уличного грабителя? Гхэ всегда отправлялся туда, куда другие идти не хотели. Когда он был ребенком - ради платы и добычи, когда стал джиком - ради чести и возможности вступить в орден. Чем наградит его за службу Река?
   Конечно, ответ на этот вопрос был ему всегда известен: Хизи. Его наградой будет Хизи.
   Такие мысли поглощали Гхэ, и он все еще размышлял о Реке и о Хизи, когда стена стала сотрясаться под ударами молотов, сопровождаемых высокими пронзительными звуками песнопений жрецов.
   XII
   ПОЖИРАЮЩИЙ ДЫХАНИЕ
   Хизи слышала крики толпы, но их она слышала уже не первый день и в своем озабоченном, отстраненном состоянии совсем не обращала на них внимания. То есть не обращала до тех пор, пока Ю-Хан и Нгангата не втащили в ект безжизненное тело Перкара. Глаза его были закрыты, а из угла губ тянулась яркая струйка крови. Ноздри тоже оказались окровавлены, Перкар был бледен, и Хизи не могла понять, дышит ли он.
   Хизи смотрела на него широко раскрытыми глазами, не находя, что сказать.
   Тзэм, однако, не промолчал.
   - Он мертв? - пророкотал великан.
   Хизи нахмурилась, все еще пытаясь понять, что предстало ее глазам. Ю-Хан стащил с Перкара рубашку, и грудь юноши под ней оказалась сплошной раной, лиловой и красной, словно на Перкара наступил великан вдвое больше ростом, чем Тзэм. Нет, не наступил: топтался на нем. Но разве он может умереть? Хизи видела, как Перкар остался жив после удара в сердце. Она видела, как клинок пронзил его насквозь, словно алая игла; а позади него смеялся Йэн, смеялся над ее глупостью. Если уж это не убило Перкара, то что же могло его убить?
   Никто не ответил Тзэму, и наконец Хизи, более раздраженная общим молчанием, чем глупым вопросом великана, спросила:
   - Что с ним случилось?
   Ю-Хан на мгновение взглянул ей в глаза, прежде чем устремить взгляд в пространство, как было положено менгу.
   - Он играл в пятнашки, - ответил молодой человек. - Больше он играть не будет, я думаю.
   - Тогда он и правда...
   Перкар прервал Хизи, закашлявшись. Звук больше походил на бульканье, чем на кашель, и юноша выплюнул сгусток крови. Глаза его не открылись, хотя лицо исказилось от боли. Ю-Хан вытаращил на него глаза и поспешно начертил в воздухе какой-то знак.
   - Накабуш! - прошипел он. По-менгски это означало "злой дух".
   - Нет, - отозвался Нгангата. - Нет, он жив.
   - Он же был мертв, - пробормотал Ю-Хан, глядя, как начала подниматься и опускаться грудь Перкара, вслушиваясь в его затрудненное хриплое дыхание.
   - Нет. Все дело в его мече. Меч исцеляет его.
   - Бог-меч?
   Полуальва кивнул:
   - Скажи об этом Братцу Коню, но не говори больше никому.
   Ю-Хан посмотрел на него с сомнением, потом, поразмыслив, кивнул и покинул ект.
   - Значит, он поправится? - спросила Хизи; ее голос все еще звучал безжизненно после перенесенного шока.
   - Думаю, что поправится, - ответил Нгангата, - если учесть, что он определенно был мертв, а теперь дышит снова. Мне кажется, он сделал самый важный шаг к выздоровлению. - Странное лицо оставалось бесстрастным, и Хизи гадала, о чем думает этот непонятный человек. Были они с Перкаром друзьями или всего лишь попутчиками, которых свели вместе обстоятельства? Были ли у Перкара настоящие друзья? За последние месяцы Хизи начала смотреть на него как на друга. Были моменты, когда с ним ей было лучше, чем с кем-либо еще, когда она чувствовала себя счастливой. И Хизи верила, что в отличие от Тзэма, Гана или Дьена смерть не может отнять у нее Перкара. Привязаться к нему казалось безопасным. Теперь же и эта иллюзия оказалась разбита.
   - Я на это надеюсь, - проговорила Хизи, все еще испытывая трудность в том, чтобы найти слова.
   Нгангата устало потер лоб и уселся на одной из больших ярких подушек, которые лежали на полу екта. Он казался совершенно обессилевшим.
   - Мне нужно знать, что вы слышали, - сказал он, помолчав.
   Тзэм пересек ект и принес кувшин и чашу.
   - Выпей, - предложил он. Нгангате, и Хизи почувствовала, как кровь жаркой волной стыда прихлынула к ее лицу. Ей следовало сделать хоть что-то. Нгангата взял у Тзэма чашу.
   - Принеси мне тряпку, Тзэм, - сказала Хизи тихо. - Тряпку и воды. По крайней мере мы должны его умыть. - Перкар все еще дышал с трудом, но все же дышал. Тзэм кивнул и отправился искать тряпку.
   Нгангата выжидающе смотрел на Хизи.
   - Я ничего не знаю, - сказала она наконец. - Я не представляю себе, что происходит.
   - О войне ты слышала?
   Хизи кивнула:
   - Да, только сегодня узнала. Какие-то люди явились в деревню. Они нашли меня в пустыне...
   - Нашли тебя?
   Хизи беспомощно подумала, что только все запутывает.
   - Я гуляла в скалах, - объяснила она. - Двое менгов из западного клана нашли меня там.
   - Нашли тебя в скалах? Что они там делали?
   - Я не... - Она и в самом деле не знала. - Хороший вопрос, проговорила Хизи. - Ведь скалы им не по дороге, верно?
   - Оставим это пока, - ответил Нгангата. - Что ты слышала насчет войны?
   - Немного. Только что война началась - между народом Перкара и менгами. Те воины спорили с Братцем Конем. Он сказал им, что они не должны нападать на вас. Думаю, он не имеет над ними особой власти.
   - Жаль, что власти у него не оказалось еще меньше, - хитро прищурился Нгангата. - Если бы они просто напали на Перкара, он убил бы их своим мечом, это уж точно. А вышло так, что они предложили ему "поиграть"; что из "игры" вышло, ты видишь сама.
   - Не знаю, - ответила Хизи. - Тебе больше моего известно о вар... о менгах. Если бы начался настоящий бой - на мечах и все такое, - разве другие не присоединились бы?
   - Возможно, - кивнул Нгангата. - Могла бы даже начаться небольшая битва - Братца Коня и его родичей гостеприимство обязывало бы защищать нас. В целом, может быть, все к лучшему. Меч исцелит его.
   Тзэм вернулся с мокрой тряпкой и миской. Хизи протянула руку, но великан ласково отстранил ее и начал сам обмывать грудь Перкара. Хизи собралась было запротестовать, но потом сообразила, что Тзэм, наверное, знает лучше ее, что нужно делать.
   - Я видела, как он и с худшими ранами был в силах идти и разговаривать, - заметила Хизи. - По крайней мере те раны выглядели более тяжелыми.
   - Я тоже такое видел, - согласился Нгангата, и Хизи показалось, что в его хриплом голосе прозвучало беспокойство. Однако больше он ничего не сказал.
   Тзэм вытер лицо Перкара, и молодой человек снова закашлялся и застонал.
   - Нашел ли он то, за чем ездил? - спросила Хизи.
   - Наверное. Думаю, он о многом узнал. Во всяком случае, мы услышали о том, что началась война.
   - От этой его богини?
   - И от другого бога. От Карака, Ворона.
   Хизи надула губы.
   - Перкар говорил мне о нем. Это он велел вам с Братцем Конем искать нас, когда мы бежали из города.
   - Да. И это он обманул Перкара и его друзей, заставил их предать вождя. Он странный и капризный бог.
   Хизи вздохнула и покачала головой:
   - Я ничего не знаю о здешних богах. Все они кажутся мне странными. "Чудовищами", - закончила она про себя.
   - Я не знаю всего, что Перкар узнал от Карака, - продолжал Нгангата. Казалось, он хочет что-то сообщить Хизи, но старается сделать это осторожно.
   - Разве тебя там не было?
   - Я не слышал их разговора. Но потом Перкар очень спешил вернуться, найти тебя. Думаю, Карак сообщил ему что-то, касающееся тебя, - что-то важное.
   - Вот как? Тзэм прорычал:
   - Мне это совсем не нравится, принцесса. Слишком многое происходит одновременно. Слишком многим ты вдруг понадобилась.
   - Ты прав, Тзэм.
   - Что вы имеете в виду? - поинтересовался Нгангата. - Что случилось?
   - Эти менги, которых я повстречала в пустыне. Они вели себя так, словно им тоже от меня что-то нужно.
   - И они нашли тебя в скалах, хотя тропа с запада проходит далеко оттуда. Значит, они тебя искали.
   Хизи несогласно покачала головой:
   - Может быть, они увидели, как я убежала в скалы. - Она понимала: все было не так. - Впрочем, ты прав, Нгангата. Они меня искали. И Братец Конь отправил меня в этот ект, как только мы вернулись, и велел своим племянникам сторожить. Он сразу понял: что-то не так. - Она не стала добавлять, что и намерения Братца Коня тоже пугали ее.
   Никто, не видевший его сущности, не поймет ее опасений, только подумает, что она лишилась рассудка. Нгангата кивнул.
   - Слышен топот чьих-то больших ног, - пробормотал он. - На нас там, у потока, напали менги. Они искали нас. Они говорили, что нас в видении увидел их пророк. Наверное, он видел и тебя тоже.
   - Перкар знает об этом больше тебя?
   - Да, но он хранил молчание. Что бы он ни узнал, новости очень его встревожили. - Нгангата покусал губу, потом проговорил: - Я слышал, как Карак сказал, что тот гаан как-то связан с Изменчивым.
   Хизи ощутила внезапный озноб.
   - Изменчивый? Бог-Река...
   - Называй его как хочешь.
   - Я думала, он не достанет меня на таком расстоянии.
   - Своими руками, наверное, и не достанет, - ответил Нгангата. - А вот руками менгского шамана дотянуться может.
   Когда Хизи заговорила, она заметила, что ее голос дрожит.
   - Он хочет, чтобы я вернулась, да? И он добьется своего. - В этот момент она заметила, что чешуйка у нее на руке снова начала чесаться. Хизи коснулась ее... И ахнула: внутренность екта словно качнулась, так что Хизи смотрела теперь на все под иным углом, Тзэм и Нгангата казались лишь оболочками со скелетами внутри, пламя в очаге стало походить на танцующий клинок со смеющимися глазами, а Перкар...
   Перкара почти не было видно. Его кожа стала прозрачной, а рядом с ним лежал бог. Хизи была не в силах смотреть на него, на эту кошмарную путаницу крыльев, когтей, острой чешуи. Вид его причинял ей боль, ранил ее изнутри, словно в голове размахивал мечом поселившийся там человечек. Хизи повернулась, стараясь отвести взгляд, но Перкар целиком завладел ее вниманием.
   На его груди сидел сгусток тьмы, он полз и колыхался. На глазах у Хизи из него выросли щупальца толщиной в соломинку, неуклюже обвились вокруг Перкара, проросли внутрь, дотягиваясь до костей.
   В этой черноте вдруг открылся желтый глаз, вытаращился на Хизи, и девочка вскрикнула. Она кричала и пыталась убежать, запнулась, упала, вскочила опять. Даже когда Тзэм обхватил ее, она все еще рвалась прочь, лягаясь и завывая; глаза Хизи были зажмурены, ее била дрожь.
   Когда наконец она открыла глаза, все выглядело так же, как и прежде. Но теперь она знала... Она видела...
   - Тзэм, приведи Братца Коня, - выдохнула Хизи. - Приведи поскорее. И позволь мне посидеть снаружи.
   Когда Братец Конь пришел, Хизи отшатнулась от него в страхе, что ее необычное зрение вернется и покажет ей его истинную сущность. Ей не следовало бы доверять ему тайну Перкара, она это понимала, но выбора не было. Она ведь не знала, чем можно ему помочь, а что-то шло не так, ужасно не так. Братец Конь печально смотрел на нее несколько секунд, потом вошел в ект. Хизи осталась сидеть на ступеньке, и к ней присоединился Тзэм.
   - Какой огромный костер, - заметил он через некоторое время.
   Хизи искоса взглянула на взметнувшееся вверх пламя, боясь снова увидеть богиню огня. Менги уже давно таскали топливо со всех окрестностей, и теперь к небу вставала толстая колонна черного дыма, мешающегося с яркими огненными языками.
   - Интересно, где им удалось найти столько дров, - продолжал Тзэм, не дождавшись ответа.
   Хизи пожала плечами - этого она не знала.
   - Я думаю, начался обряд проводов бога-коня - та самая церемония, которую менги должны совершить сегодня ночью.
   - Что за церемония? Ты написала о ней в письме Гану? Милый старый Тзэм, как он старается отвлечь ее...
   - Наверное, Ган никогда не получит моего письма. Что бы мы ни думали раньше, менги - нам не друзья.
   - Но ведь не обязательно и враги, - возразил Тзэм. - Они просто, как и все люди, беспокоятся в первую очередь о себе и своих близких. Мы с тобой им ничем не угрожаем. Другое дело Перкар.
   - А чем же он им опасен? Угроза исходит от его народа. Впрочем, не знаю. Мы здесь чужие, Тзэм.
   - Знаю, принцесса, - тихо ответил великан. - Расскажи мне про этот обряд.
   Хизи заколебалась. Она закрыла глаза, но деревня не исчезла, как ей хотелось надеяться: она все еще была здесь со своим резким запахом горящего дерева, лаем собак, криками детей и дикими воплями взрослых. Ничто из этого не исчезнет просто потому, что таково желание Хизи.
   - Менги верят, что они сами и их кони - родичи, - начала Хизи. Кто-то когда-то сказал ей об этом... Конечно, Йэн - когда подарил статуэтку. Да, он говорил ей что-то о менгах, и тот рассказ не был - в отличие от всего остального ложью. Йэн, который по крайней мере научил ее понимать, какая глупость - доверять любому.
   Молчание Тзэма означало, что он ждет продолжения рассказа.
   - Ты об этом уже знаешь, - виновато пробормотала Хизи. - Менги верят, что они и их кони происходят от одной и той же богини, Матери-Лошади. Иногда Мать-Лошадь снова рождается в обличье одного из скакунов, обычно кого-то из ее прямых потомков, - который и так является своего рода богом или богиней. Когда такое случается, об этом узнают шаманы, и с этим конем обращаются с особым почтением.
   - Такое трудно себе представить, - заметил Тзэм. - Они и так добрее к своим коням, чем господа к слугам во дворце.
   - На этой лошади никогда не ездят, кормят ее отборным зерном, а потом убивают.
   - Убивают? - проворчал Тзэм. - Не очень-то хорошо так обращаться с богом.
   - Они убивают его, чтобы отправить домой, к матери. Менги хорошо обращаются с таким конем, и когда он возвращается домой, он сообщает другим богам, что менги все еще добры к своим братьям и сестрам - лошадям.
   - Как это странно, - сказал Тзэм.
   - Не более странно, чем отправлять царских отпрысков по Лестнице Тьмы, - возразила Хизи.
   - Наверное, нет, - вздохнул Тзэм. - Только ведь что бы менги ни делали, все кончается кровью и убийством. Даже почитание богов.
   - Может быть, они понимают, что жизнь - это и есть кровь и убийство.
   Тзэм коснулся плеча Хизи своими толстыми пальцами.
   - Квэй обычно говорила, что жизнь - это рождения и еда. И еще любовь между мужчиной и женщиной.
   - Квэй что-то говорила о плотской любви? - Хизи просто не могла представить себе такого.
   Тзэм ухмыльнулся.
   - Она, в конце концов, тоже человеческое существо, - напомнил он Хизи.
   - Но близость? Когда? С кем?
   Тзэм похлопал девочку по плечу.
   - Не так уж часто, я думаю, с ее старым другом во дворце. Она бы вышла за него замуж, наверное, если бы ей разрешили.
   - За кого?
   - О, я не должен тебе этого говорить, - поддразнил Хизи Тзэм.
   - Мне кажется, ты должен, - настаивала она.
   - Ну, если бы ты была принцессой, а я - твоим рабом, мне пришлось бы выполнить твой приказ. Однако ведь ты настаиваешь на том, что теперь все не так...
   - Тзэм! - Хизи вздохнула, открыла глаза и угрожающе посмотрела на великана.
   Тот закатил глаза, наклонился к ней и с подчеркнутой таинственностью, словно делясь придворными слухами, прошептал:
   - Ты помнишь старого Джела?
   Хизи разинула рот.
   - Джел? Квэй и Джел? Но он же просто сморщенный старичок! Он же похож на черепаху с длинным тонким носом! Как она могла?..
   - Может быть, этот его нос годился на большее, чем ты думаешь, заметил Тзэм.
   - Ох! - вскрикнула Хизи. - Закрой рот! Я больше не желаю слышать такого! Ты все выдумал просто потому, что тут никто не уличит тебя во лжи. Кроме меня! Квэй и Джел, надо же! Квэй и вообще кто-нибудь... Она была слишком старой и слишком почтенной!..
   - Ну да, - протянул Тзэм. - А ты помнишь, как однажды, когда Джел принес муку, я отвел тебя в твою комнату и стал громко петь - все одну и ту же песню снова и снова?
   - Единственную известную тебе песню! - фыркнула Хизи. - Я просила и просила тебя спеть что-нибудь другое, но не тут-то было! А потом стало даже весело: я пыталась накрыть тебе голову подушкой, а ты все пел и пел... Хизи запнулась. - Что ты хочешь этим сказать?
   - Квэй мне велела петь. Чтобы ты ничего не слышала.
   - Неправда! - взвизгнула Хизи, заливаясь смехом. Смехом! Это было ужасно, ужасно даже думать о том, что Квэй и тот старикашка могли заниматься любовью, но Тзэм и Хизи хохотали и хохотали, почему-то история про Квэй и Джела казалась такой забавной... Потом Хизи догадалась, что Тзэм схитрил, чтобы, несмотря ни на что, дать ей хоть мгновение счастья.
   - Хорошие были времена, - сказала Хизи, переставая смеяться. - Сколько же мне тогда было?
   - Лет семь, я думаю.
   - Еще до того, как Дьен исчез.
   - Да, принцесса.
   - Что же ты тогда пел?
   - Не хочешь же ты, чтобы я спел тебе снова! Тзэм вздохнул и расправил плечи.
   Погляди-ка получше,
   Я - большая обезьяна,
   Я живу в древесной куще,
   Я - большая обезьяна.
   Гулкий голос далеко разнесся в вечернем воздухе, и три дюжины голов повернулись в его сторону. Хотя менги не понимали слов, они заулыбались, а некоторые начали смеяться - фальшивые ноты остаются фальшивыми, на каком языке ни пой.
   Хизи лучшая подружка,
   Я - большая обезьяна.
   [Здесь и далее перевод стихов Наны Эристави.]
   Тзэм выкрикивал это до тех пор, пока от смеха у Хизи не полились слезы.
   - Хватит, хватит. Нам нужно обдумать серьезные вещи.
   - Ты сама сказала, чтобы я спел, - ответил Тзэм.
   - Ты так давно мне не пел...
   - Ну, ты ведь не просила, и к тому же, став взрослее, начала искать Дьена, так что Квэй и Джел легко могли найти время для удовлетворения своей страсти.
   - И все равно я в это не верю!
   - Можешь поверить, маленькая принцесса. Я бы такого и представить не мог, не будь это правдой.
   - Я думаю, просто у тебя все время только разврат на уме!
   - Да, но не с Квэй же!
   Хизи этому посмеялась тоже, но ее недолгое счастье все же улетело. Девочку удивило, что она смогла забыть свои горести ради такой ерунды, но Тзэм всегда хорошо умел ее развеселить.
   - Ты и есть огромная обезьяна, - сказала она ему, - и я тебя люблю.
   Тзэм покраснел, но догадался о том, что настроение Хизи переменилось, и больше не пытался ее смешить.
   - Я знаю, принцесса, и спасибо тебе. Здесь особенно приятно иметь рядом кого-то, кто тебя любит.
   Хизи снова повернулась к костру. Теперь она чувствовала себя более смелой и отважилась взглянуть в пламя.
   - Ты никогда еще не говорил ничего правдивее, - сказала она Тзэму.
   Позади них кто-то кашлянул. Хизи обернулась и увидела подошедшего Братца Коня.
   - Мне нужно поговорить с тобой, внучка.
   - Зови меня Хизи, - нахмурилась она.
   - Хизи, - вздохнул Братец Конь.
   - Тзэм останется с нами, - сообщила Хизи.
   - Хорошо. А старик присядет, если ты не возражаешь.
   - Не возражаю.
   Братец Конь покачал головой:
   - Ты только посмотри! Совсем не нужно разводить такой большой костер. Должно быть, они сожгли все дрова на сотни лиг вокруг.
   Хизи сердито посмотрела на старика, давая ему понять, что сегодня не расположена соблюдать менгский обычай: говорить о всякой ерунде, прежде чем перейти к делу. Братец Конь понял намек.
   - Перкар очень болен, - сообщил он; вся игривость исчезла из его голоса, сменившись почти пугающей усталостью. - Его околдовали.
   - Околдовали?
   - Ты же видела эту тварь у него на груди.
   - Видела.
   - У тебя действительно огромная сила, иначе ты лишилась бы рассудка. То, что ты видела, дух, - нечто вроде призрака или бога; может быть, отпрыск призрака или бога. Мы называем их "пожирающими дыхание", потому что они питаются человеческой жизнью. Обычно они убивают человека сразу, но меч Перкара продолжает исцелять его.
   - Не понимаю. Я думала, Перкара ударили лопаткой для игры в пятнашки.
   - Должно быть, лопатка была заколдована. Такие вещи случаются.
   - Ты хочешь сказать, что кто-то сделал это с Перкаром намеренно.
   Братец Конь кивнул:
   - Конечно. Это должен быть гаан, кто-то, в чьей власти заставить духа.
   - Вроде тебя. Старик крякнул:
   - Нет. Кто-то гораздо более могущественный, чем я. Кто-то, кто сумел поселить пожирающего дыхание в лопатку и заставить его ждать. - Старик откровенно взглянул на Хизи. - Я знаю, тебя испугало то, что ты увидела во мне. Я знаю, что теперь ты мне не доверяешь. Мне следовало все объяснить тебе до того, как ты это увидела. Но я никогда не думал, что ты с такой легкостью разглядишь мою истинную сущность. Понять суть гаана - одна из самых трудных вещей. Боги часто скрываются в человеческой плоти, скрываются даже от самого острого взгляда. Ты должна меня простить: понимаешь, я никогда не предполагал, что даже если ты заглянешь внутрь меня, увиденное тебя испугает. Я иногда забываю, что это значит для человека: вырасти в Ноле, где нет других богов, кроме Изменчивого.
   Хизи решительно сжала губы и подняла подбородок, стараясь вернуть себе ту храбрость, которую только что испытывала.
   - Ты хочешь сказать, что ты тоже бог?
   - Что? О нет. Но боги живут во мне. Очень маленькие, очень незначительные.
   - В тебе? Я не понимаю.
   Братец Конь помолчал, собираясь с мыслями.
   - Существует много видов богов, - начал он. - Есть такие, которые живут в предметах - например, в деревьях или скалах, - есть повелители некоторых мест, некоторых областей. Есть еще боги горы, которых мы называем йяи; они отличаются от всех других, будучи предками животных. Вот, скажем, Мать-Лошадь - прародительница всех коней, а Чернобог - отец всех воронов, и так далее. Эти боги - боги горы - самые могущественные.
   - Да, все это мне объяснили, - сказала Хизи невесело. Старик кивнул:
   - У богов горы есть младшие родичи, которые бродят по свету. Мелкие боги облачены в плоть животных - вроде тех, кого мы избираем для обряда проводов бога-коня.
   - Это я тоже знаю.
   - Такие боги живут в телах смертных, а иногда в определенных местах, и такие места становятся их обиталищем, их домом. Но когда их дом оказывается разрушен - животное убито или место осквернено, - они становятся бездомными. Они должны вернуться к великой горе на западе, чтобы снова обрести плоть. Однако иногда удается предложить им, а то и заманить, в другой дом - сюда. - Братец Конь постучал пальцем по своей груди. - Вот почему мы называем себя "ектчаг сен" - костяные замки. Ты видела обитателей моего замка, дитя. Во мне живут и служат мне двое духов, хотя, как и я, они стали старыми и слабыми. Хизи задумчиво посмотрела на Братца Коня.
   - И что же эти боги делают, живя в твоей груди?
   - Первое и главное их дело - затуманивать взгляд, - мягко ответил старик. - Они даруют выносливость, чтобы вид бога не вошел в тебя, как клинок, не лишил тебя рассудка. Как только у тебя появляется хоть один помощник, как бы ни был он слаб, ты уже можешь противиться этому.
   Хизи неожиданно поняла, к чему клонит Братец Конь, и ее глаза широко раскрылись от страха.
   - Не хочешь же ты сказать, что и я должна?.. Позволить одному из этих существ поселиться во мне?
   Братец Конь внимательно разглядывал собственные ноги.
   - В этом нет ничего страшного, - сказал он. - В них редко нуждаешься и совсем не замечаешь.
   - Нет!
   Старик пожал плечами.
   - Таков единственный путь. И я ничего не могу сделать для Перкара. Доверять другому менгу-целителю нельзя, мы ведь не знаем, кто околдовал его. Ты - его единственная надежда, да и самой тебе рассчитывать можно только на себя. До сих пор тебе везло, силы хватало, но ты будешь слабеть, и когда это случится, ни твой друг великан, ни я ничего не сможем сделать. Я знаю, тебе такой путь не нравится, но ты должна понять: я пытаюсь тебе помочь.
   - Братец Конь, я не могу! - Хизи беспомощно пошевелила губами в надежде, что они сами найдут нужные слова, чтобы объяснить старику, как боится она потерять себя, перестать быть Хизи. Только страх дал ей силы, когда бог-Река грозил заполнить ее собой, превратить в богиню. Теперь же... Чтобы одно из этих существ, этих чудовищ, поселилось в ней? Как сможет тогда она остаться сама собой?
   Но если она не согласится на то, что предлагает Братец Конь, что будет с Перкаром? И что делать им с Тзэмом? Все ее разговоры о том, как она использует свою силу, чтобы помочь им выжить, - должна ли она притвориться, будто никогда ничего такого не говорила?
   - Что нужно сделать? - спросила она неохотно.
   - Не надо, принцесса, - ахнул Тзэм. Он по крайней мере понимает ее, знает, как ей страшно.
   - Я не говорю, что так и поступлю, - пробормотала Хизи. - Я только хочу узнать, как это делается.
   Братец Конь кивнул:
   - У меня совсем мало времени, потом я должен вернуться к своим обязанностям. Очень, очень неподходящий момент для обучения. - Он протянул руку и вытащил откуда-то из-за спины суму - ту самую, что носил с собой в пустыню. Из сумы он извлек небольшой барабан, тонкий и плоский, как те бубны, в которые били жонглеры при дворе ее отца.
   - Я сделал его для тебя, - сказал старик. - Он называется "бан".
   - Бан, - повторила Хизи, - так же, как по-менгски "озеро".
   - Именно. Барабан и есть озеро.
   - Что за чепуха, - бросила Хизи. - Что ты хочешь сказать?