Киз Грегори. Духи Великой реки (Дети Великой реки - 2)

   - Гаан сможет рассказать тебе больше.
   - Когда мы с ним встретимся? - рассеянно спросил Гхэ и помахал рукой в ответ на несмолкающие приветственные крики.
   - Он будет ждать нас завтра у Белой скалы, - ответил предводитель.
   Гхэ кивнул, обернулся к Квен Шен и подмигнул ей. На лице супруги Гавиала была написана странная смесь страха и облегчения. Гхэ испытал прилив нежности к ней: Квен Шен - удивительная женщина, он многим ей обязан. Когда он наконец воссоединится с Хизи, своей настоящей возлюбленной, он постарается забрать жизнь Квен Шен как можно более безболезненно.
   Тсеба, как выяснил Ган, означало "Белая скала". Название хорошо подходило этому месту - каньону с низкими меловыми стенами, который тянулся на север, в направлении горного плато. В последний день пути к отряду присоединялось все больше и больше всадников: скоро по камням Тсебы зацокали копыта более чем сотни коней.
   Впереди их ждал один-единственный воин.
   Ган не особенно ясно представлял себе, каким должен быть менгский вождь, но он думал, что того будет по крайней мере сопровождать свита, а впереди будут идти музыканты. Всадник был еще довольно далеко, но, насколько Ган мог разглядеть, менгский вождь совсем не отличался роскошью одеяния - скорее он казался усталым и оборванным, словно ему пришлось проделать более далекий и более трудный путь, чем отряду. Ган усомнился бы в том, что этот человек - именно вождь, если бы все менги не спешились перед ним; он сам и оставшиеся в живых нолийские солдаты последовали их примеру, когда поняли, что происходит.
   Гхэ, Квен Шен и Гавиала подвел к вождю предводитель отряда, и они начали о чем-то беседовать. Голоса далеко разносились в каньоне, но не менее громко звучало и ржание коней, и перестук копыт, так что хотя Ган и слышал разговор, разобрать слов не мог.
   Но вскоре Гхэ оставил своих собеседников и двинулся сквозь армию людей и коней. Он шел как могучий герой, воины почтительно расступались перед ним, и скоро стало ясно, что идет он к Гану. Старик собрал все силы, ожидая дальнейших событий.
   - Привет, Ган, - обратился к нему Гхэ. - Как я вижу, ты достаточно хорошо перенес наше путешествие.
   - Достаточно хорошо.
   - Не пойдешь ли ты сейчас со мной?
   - Разве у меня есть выбор?
   - Нет.
   - Что ж, тогда я буду счастлив сопровождать тебя. - Старик отряхнул с себя конскую шерсть, но, когда он сделал шаг, его ноги чуть не подкосились.
   - Позволь мне тебе помочь, - сказал Гхэ, крепко - даже чересчур крепко, так что Гану стало больно, - беря его под руку и направляя к группе вождей. - Должен признаться, Ган, я был на тебя сердит, - сообщил ему по дороге вампир. - Впрочем, не поэтому я старался избегать тебя эти дни.
   - Да? Разве ты избегал меня?
   Гхэ поцокал языком.
   - Ты предал меня, Ган, и предал Хизи тоже, хотя, я уверен, по своей глупости считал, будто помогаешь ей. Я держался от тебя подальше, чтобы сохранить тебе жизнь, потому что каждый раз, стоило мне тебя увидеть, у меня возникало желание забрать дух из твоего немощного тела. Но все же мне казалось, что от тебя еще может быть польза, - как оно и оказалось теперь.
   Они уже почти дошли до того места, где стояли остальные предводители, и Гхэ немного замедлил шаг - наверное, чтобы те не заметили, как он тащит Гана. Старик открыл было рот, чтобы спросить: какая же от него ожидается польза, но заметил, что менгский вождь пристально следит за ним блестящими глазами.
   Он действительно выглядел очень усталым и одет был так же, как и все воины вокруг - в длинный черный кафтан и штаны. Единственным отличием служило то, что на вожде не было шлема. Самым же удивительным Ган счел его возраст: вождю не могло быть больше шестнадцати лет.
   - Ты тот, кого называют Ганом, - сказал вождь по-нолийски с сильным акцентом, но все же понятно.
   - Да, меня так зовут.
   - Нам с тобой о многом нужно поговорить, так же как и с остальными. Молодой вождь показал на Гхэ и других. - Радуйся: Хизи жива и здорова.
   Ган заморгал; когда значение этих слов дошло до него, он почувствовал внезапный наплыв чувств, которые он так долго сдерживал.
   - Откуда ты об этом знаешь? Вождь похлопал себя по груди:
   - Я ее вижу: вот здесь. А совсем недавно я скакал с ней рядом. - Он положил руку на плечо Гана. - Позволь мне представиться. Я шаман и пророк клана Четырех Елей, а также, волей Реки и наших богов, вождь трех северо-западных племен. - Он развел руками, словно обнимая всех всадников, которые, спешившись, почтительно ожидали его приказов. - Но ты, мой друг, можешь называть меня просто Мхом.
   XXX
   ДОРОЖНЫЙ ЗНАК
   Перкар резко втянул воздух и замер на месте, когда его неожиданно окликнул Харка.
   - Что?
   "Впереди в скалах по крайней мере пятнадцать человек".
   - Они могли нас слышать? - прошептал Перкар.
   "Разве что если бы вы кричали, пожалуй".
   - Менги?
   "Откуда мне знать? Мне только известно, что они еще не решили, нападать ли им на вас. Они то ли ждут кого-то, то ли что-то охраняют".
   Перкар заметил, что Хизи внимательно смотрит на него.
   - Притворись, будто мы разговариваем о пустяках, - тихо предупредил он ее.
   - Так мы и в самом деле разговариваем о пустяках, - ответила Хизи, имея в виду беседу, прерванную вмешательством Харки: о сравнительных достоинствах рыжих и черных коров.
   - Впереди нас отряд из полутора десятков воинов.
   - Прошлой ночью их там не было, - заверила юношу Хизи.
   - Ну а теперь есть. Нгангата, ты слышишь?
   - Да. Предлагаю вернуться той же дорогой.
   - Слишком поздно. Они наверняка уже знают о нас. Когда я скомандую, вы все скачите в укрытие - к тем деревьям. Я, правда, не думаю, что они уже смогут достать нас из луков.
   - Уж не собираешься ли ты сражаться с ними в одиночку? - прошипела Хизи.
   Перкар еле заметно улыбнулся и похлопал ее по руке:
   - Я вообще не собираюсь с ними сражаться, разве что у меня не останется другого выбора. Скорее всего, если учесть, как далеко мы забрались, это мои соплеменники. Но в такие тревожные времена могут случиться всякие неожиданности, и если они вдруг начнут стрелять, то могут убить кого-то из вас. Если же они совершат такую ошибку в отношении меня...
   Он говорил с уверенностью, которой вовсе не чувствовал. Путники ехали по ущелью такому узкому, что видели над собой лишь полоску неба. Исцелит ли его Харка, если его раздавит сброшенный сверху валун? Что, если он угодит в западню и переломает ноги, а враги изрубят его в куски?
   - Если же они совершат такую ошибку в отношении меня, - повторил Перкар, - последствия будут не столь печальные. К тому же если воины нападут на меня, все вы сможете прийти мне на помощь - кроме тех, кто останется охранять Хизи.
   - Я не такая уж беспомощная, - напомнила ему девочка - не то чтобы резко, но с полным сознанием собственной значимости.
   После той ночи пять суток назад, которую они провели наедине, их отношения улучшились. Очень заметно улучшились. Поэтому Перкар с улыбкой наклонился и тихо, чтобы одна только Хизи могла его услышать, ответил:
   - Это разве единственная глупость, которую я сказал в последнее время?
   - Более или менее, - пожала плечами Хизи. - По крайней мере за несколько дней.
   - Тогда ты должна мной гордиться.
   - О, я и горжусь. Только, пожалуйста, будь осторожен. Перкар кивнул и оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить выразительный взгляд Нгангаты.
   - В чем дело? - окликнул юноша полукровку.
   - Они в любой момент могут двинуться в эту сторону. Вы бы лучше отложили свои перешептывания до другого раза.
   Перкар с трудом удержался от резкого ответа. Он спешился и, стараясь не думать о том, что может его ожидать, двинулся вперед. Остальные поспешно скрылись между деревьев.
   Несмотря на все усилия, Перкару казалось, что ноги его вязнут в трясине. Только мягкая поддержка внимательных взглядов друзей помогала ему сохранять уверенный вид.
   Когда он сделал полсотни шагов, рядом упал брошенный сверху камень. Перкар остановился.
   - Я пришел говорить, а не сражаться, - крикнул он. Последовала пауза, потом справа из скал долетел голос.
   - Назови себя, - прокричал кто-то - на языке народа Перкара.
   - Я Перкар из клана Барку, - ответил юноша.
   В скалах послышалось какое-то движение, и неожиданно из-за осыпи вынырнул приземистый рыжий воин.
   - Ну, коли так, тебе многое придется объяснить нам - по тому, что мне приходилось слышать, ты должен бы быть призраком. - Он покачал круглой головой и широко улыбнулся. - Вместо этого ты, похоже, сделался менгом.
   - Ты много обо мне знаешь, - откликнулся Перкар. - Мы с тобой разве знакомы?
   - Нет, но я слышал рассказы о тебе. Меня зовут Морама из клана Кверешкан.
   Перкар удивленно поднял брови:
   - Это клан моей матери.
   - Верно, если ты и вправду тот, кем себя называешь. А даже если и нет... - Морама пожал плечами. - Ты наверняка скотовод, несмотря на свою одежду, так что можешь рассчитывать на наше гостеприимство.
   - Со мной мои спутники.
   - Ну что ж, и они тоже.
   - Двое из них - менги. Остальные - из еще более дальних стран.
   К удивлению Перкара, воин добродушно кивнул:
   - Если ты и в самом деле Перкар - а я думаю, что так оно и есть, - то нам говорили: этого следует ожидать. Клянусь своим Пираку, мы не причиним им вреда, если только они не нападут первыми.
   - Я передам им твое обещание. - Перкар двинулся обратно, но тут внезапно понял смысл сказанного Морамой. - Что ты хочешь этим сказать "вам говорили: этого следует ожидать"? Кто говорил?
   - Мой господин. Он велел мне передать тебе: "Я - дорожный знак".
   Перкар отвернулся, ощутив словно дуновение ледяного ветра. Карак.
   Хизи беспомощно пожала худенькими плечами.
   - Я сама не знаю, что я себе представляла, - сказала она Перкару. Что-то вроде этого. Все кажется просто замечательным.
   Перкар закусил губу. Хизи догадалась, что он старается не хмуриться, чтобы скрыть свои опасения.
   - Это, конечно, не твой дворец в Ноле, но уж по крайней мере получше менгского екта. - Последние слова он произнес совсем тихо, чтобы его не услышали Братец Конь и Ю-Хан, которые с опаской шли по утоптанной земле двора.
   - Несомненно, - согласилась Хизи. - Мне хочется поскорее увидеть, что там внутри.
   - Тебе не придется долго ждать, - сказал Перкар, спешиваясь. - Вон идет здешний хозяин.
   "Хозяином" оказался крепко сбитый мужчина, настолько высокий, что казался почти неуклюжим, темноволосый и с такой же светлой кожей, как у Перкара. Ничто в его одежде, на взгляд Хизи, не говорило о его высоком положении, но она напомнила себе, что находится среди незнакомого народа, обычаи которого ей неизвестны.
   Народа Перкара. Это было самым странным - увидеть такое множество мужчин и женщин, похожих на него. Хотя Хизи понимала, что где-то есть целые деревни и города, населенные соплеменниками Перкара, она всегда почему-то считала, что он - нечто особенное даже среди своего народа. Ведь менги были пока единственными чужеземцами, которых она видела, и если не считать их странной одежды, они не очень отличались от тех людей, среди которых она выросла. Подсознательно она воспринимала Перкара, как Тзэма и Нгангату, как такое же исключение из правила.
   Эти смутные представления теперь развеялись. Среди жителей дамакуты Хизи видела светло-русые головы, как у Перкара, и совсем темные, как ее собственная. Но у двоих волосы были такого же поразительного белого цвета, как у Нгангаты, а еще у одного лохматые космы напоминали медную проволоку. Глаза у людей тоже были разных цветов - голубые, зеленые и даже янтарные: такие глаза были у хозяина дамакуты и еще у двух воинов.
   Что же касается самой дамакуты... Перкар был прав: Хизи почувствовала разочарование. Когда он описывал жилища своего народа по-нолийски, он называл их "залами". Вот Хизи и представляла себе что-то вроде дворцовых покоев, соединенных двориками. На самом же деле... Во-первых, дамакута оказалась деревянной. Для строения из бревен она, бесспорно, была очень большой и даже обладала своеобразным примитивным уютом со своей крутой крышей, покрытой вручную вытесанной дранкой и украшенными замысловатой резьбой столбами. Надо отдать Перкару справедливость - именно так он все и описывал, призналась себе Хизи; просто ее ум преобразил его рассказы в привычные принцессе образы.
   С другой стороны, он никогда не упоминал о рыжих и черных курах, что-то клюющих во дворе, о собаках, спящих на пороге, о любопытных чумазых почти голых ребятишках, играющих среди всей этой живности.
   Но в одном Перкар был прав: несмотря ни на что, дамакута была куда величественнее менгского екта.
   Хозяин подошел к ним и сказал что-то Перкару; Хизи не поняла его слов. Юноша выглядел очень усталым, заботы проложили на его лбу глубокие морщины, и что бы он ни ответил высокому мужчине, это явно далось ему нелегко. Потом Перкар, словно спохватившись, добавил что-то еще и знаком подозвал к себе остальных. Хизи неохотно подошла, сама удивляясь своему нежеланию приближаться к хозяину. Что-то в этих золотых глазах беспокоило ее. Когда все собрались вместе, тот слегка поклонился.
   - Простите мне плохой менгский выговор, - обратился к гостям хозяин. Прошло уже много дней с тех пор, как я в последний раз говорил на этом языке.
   На взгляд Хизи, он по-менгски говорил прекрасно; может быть, Братец Конь и Ю-Хан и могли бы заметить, что говорящий не их соплеменник, но уж Хизи не могла точно.
   - Меня здесь называют Шелду Кар Кверешкан, и добро пожаловать в мою дамакуту. Комнаты и вино ждут вас, чувствуйте себя как дома, и чего бы вы ни пожелали, не стесняйтесь обращаться ко мне или моим домочадцам. - Он повернулся к Хизи. - Принцесса, как мне говорили, ты проделала очень долгий путь, чтобы попасть сюда. Позволь мне приветствовать тебя в моих владениях. - Взгляд янтарных глаз смущал Хизи, но она улыбнулась и кивнула. Может быть, в конце концов, такое впечатление на нее просто производит этот странный цвет радужек...
   - Братец Конь, известный также как Юшнин, твое имя хорошо известно моей семье. Не сомневайся: и ты, и твой племянник здесь под нашей защитой, и вам ничто не угрожает.
   - Ты очень великодушен, - довольно сухо ответил старик.
   Пока высокий хозяин приветствовал остальных, Хизи оглядывала двор, гадая, какой окажется дамакута внутри. Ей очень хотелось бы узнать, нет ли тут ванны.
   Хизи со вздохом выплеснула ковшик воды на раскаленные камни. Капли жидкости затанцевали на пористой рдеющей поверхности, и пар, который вдохнула Хизи, оказался почти непереносимо горячим, хоть и доставил ей наслаждение. Тепло просачивалось сквозь тело до костей, и усталость и боль натруженных мышц словно вытекали вместе с потом.
   Это не было похоже на знакомую Хизи ванну, но той же цели, несомненно, послужит.
   Несколько других женщин тоже находились в сауне; без одежды они еще больше напоминали призраков: белые как алебастр тела, лишь кое-где окрашенные розовым. Женщины были любезны, но Хизи подозревала, что они рассматривают ее с тем же удивлением и любопытством, что и она - их. Для мужчин предназначалась другая баня, как сказали Хизи, и там-то, должно быть, наслаждались горячей водой и паром сейчас Тзэм и остальные. Перкар и хозяин дамакуты уединились для разговора; как полагала Хизи, юноша станет просить у того воинов для охраны по пути к горе.
   Гора. Шеленг. Хизи зажмурилась, защищая глаза от облака горячего пара, и представила себе тот другой Шеленг, который видела во время путешествия сквозь озеро-барабан - и который, как ей казалось, и был той целью, к которой они упорно приближались все эти недели.
   Почему все-таки ей нужно попасть туда в телесном воплощении? Она ведь была уже там как дух, но Карак настаивал, чтобы она явилась на гору во плоти. Хизи рассеянно потерла пальцем чешуйку на руке. Чешуйка не чесалась и не болела, но все же сохраняла способность причинять Хизи беспокойство. Кто-то что-то от нее скрывает. Хизи надеялась, что это не Перкар - от одной мысли о такой возможности сердце у нее упало, а расслабившиеся от тепла мускулы напряглись. Перкар был таким хорошим все последние дни. Хизи все еще в точности не могла определить своих чувств к нему, но той ночью ощущение обнимающих ее рук было таким приятным! Хизи не испытывала ни отвращения, как с Везом, ни глупого возбуждения, как с Йэном, - просто ей было спокойно, тепло, уютно. Если и Перкар тоже предаст ее...
   К несчастью, это вполне возможно, призналась себе Хизи, - если он сочтет причину достаточно весомой. Хизи вспомнила свой разговор с Нгангатой. Однако тот разговор состоялся до... Ну, в общем, теперь она знала, что какие-то чувства к ней Перкар все же питает.
   Или ему что-то нужно от нее - очень, очень нужно.
   Хизи нахмурилась и плеснула еще воды на камни - теперь укусы раскаленного пара нравились ей больше, чем приносимое теплом успокоение. Нет, она не станет так думать о Перкаре. Она будет доверять ему до последней возможности. Нужно же доверять хоть кому-нибудь.
   К тому же, если Перкар замышляет что-то против нее, разве есть у нее шанс спастись?
   "Что за глупые мысли", - выругала себя Хизи. Можно подумать, будто она совсем уж беспомощна! Хизи не привыкла полагаться на других, когда дело шло о ее жизни; с чего бы ей начать делать это теперь, когда она сильнее, чем когда-либо? Может быть, отказавшись от наследства Реки, она лишилась какой-то части самой себя, - части, которая позволяла ей полагаться лишь на собственные силы? За последние месяцы она стала рассчитывать на других, как никогда раньше. Но ведь в Ноле, когда ее жизнь находилась под угрозой, Хизи сама нашла ответы в библиотеке, а потом в туннелях под дворцом. Ган и Тзэм помогли, конечно, но лишь ее собственная предприимчивость и страстное желание жить и остаться самой собой спасли Хизи. Единственный момент слабости был связан с призывом к Перкару, с желанием, чтобы появился герой и спас ее. Она ведь не могла знать, что ее кровь, смешавшись с водой Реки, осуществит это. Она совершила грех бессознательно. Но грех заключался именно в желании, чтобы помог ей кто-то другой, - когда вся ее жизнь доказывала снова и снова, что полагаться она может лишь на себя.
   Однако ведь Перкар действительно помог ей тогда. Если бы не он, Йэн убил бы ее.
   Хизи попыталась снова позволить пару расслабить напряженные мускулы, насладиться этой давно желанной роскошью, но спокойствие покинуло ее. Хизи и теперь не знала чего-то важного о собственной судьбе. В Ноле ключ к спасению она нашла в библиотеке - золотой ключ знания, открывающий больше дверей, чем любая отмычка.
   Здесь книги не могли принести ей пользы, но этой ночью Хизи прибегнет к другим способам добывания знаний.
   Она добьется ответов на некоторые свои вопросы, прежде чем сделает еще хоть шаг в направлении Шеленга.
   Когда они оказались наедине, Перкар немного подождал, сжимая и разжимая кулаки, чтобы успокоиться, взять себя в руки, не позволить горьким воспоминаниям погрузить его в пучину тупой жалости к себе.
   - Я узнал тебя, Карак, - наконец резко сказал он. - Ты не обманешь меня, спрятавшись за личину родича.
   Существо, выглядевшее как Шелду Кар Кверешкан, лишь улыбнулось и знаком пригласило Перкара садиться. Рядом в горшке с горячей водой стоял кувшин воти; впервые за долгое время - больше года - обоняния Перкара коснулся его сладкий запах. Горло юноши свела судорога - ему ужасно хотелось ощутить вкус теплого напитка. Рот Перкара наполнился слюной, когда хозяин разлил воти по кружкам и протянул одну ему.
   - За Пираку, - просто сказал высокий вождь. Перкар поднес кружку к ноздрям и с наслаждением вдохнул горячий пар, благоухающий перебродившим ячменем. Это оказался воти кера, черный воти, самая благородная и дорогая разновидность напитка. - Пожалуйста, пей! - поторопил хозяин. - Почему ты только нюхаешь его? Пей!
   Перкар взглянул на темную жидкость и осторожно поставил кружку на пол рядом с собой.
   - Я подобен призраку, Карак, - сказал он. - Ты сделал меня призраком. Поселение моего народа стало для меня чем-то ненастоящим, тенью, обладания которой я не заслуживаю. Воти - напиток мужчины и воина, а мне положено лишь то, чем может наслаждаться призрак, - его запах. Только это и осталось для того мужа, которым я мог бы стать. Я никогда больше не смогу пить воти, не смогу до тех пор, пока не исправлю ошибок, совершенных в прошлом.
   Хозяин вздохнул, пригубил воти и снова вздохнул.
   - Это всего лишь напиток, Перкар, - сказал он. - Напиток, и им нужно наслаждаться, а не делать из этого трагедию.
   - Это напиток для тех, у кого есть Пираку. У меня его нет, да и у тебя, я полагаю, тоже.
   - Красавчик, крылья носили меня в небесах над горой задолго до того, как люди придумали Пираку, - задолго до того, как боги придумали людей, если на то пошло. Возможно, я сам и изобрел воти, хотя наверняка этого и не помню.
   - Так ты в самом деле Карак.
   Человек снова отхлебнул воти, прежде чем ответить:
   - Если бы ты обвинил настоящего Шелду в том, что он лишен Пираку, вы с ним уже сражались бы. Да, я явился, чтобы указать тебе дорогу. Это больше, чем, как я думал, будет мне позволено, но меньше, чем то, на что я надеялся.
   Перкар с трудом удержался от резкости и, когда почувствовал, что держит себя в руках, спросил так кротко, как только мог:
   - Теперь ты расскажешь мне, каким образом Хизи может убить Изменчивого?
   Карак склонил голову к плечу и бросил на Перкара одобрительный взгляд.
   - Ты учишься на ошибках, красавчик. Может быть, я и напрасно так о тебе беспокоился. Это будет очень забавно - я ведь ночей не спал из-за тебя.
   Перкар испугался: не стискивает ли он зубы так сильно, что от них останутся лишь осколки... Его гнев развеялся - или по крайней мере смешался с бесконечным страхом: юноша вспомнил, как Ворон вспыхнул белым пламенем и поднял его, беспомощного, над землей. Ему очень хотелось высказать все, что накопилось на душе, обжечь бога презрительными словами, но он не мог этого себе позволить. И он знал - как, судя по его саркастическому тону, знал и Карак, - что именно страх, а вовсе не мудрость сдерживает его.
   - Пожалуйста, - сказал Перкар, - скажи мне. Мы слишком далеко зашли, чтобы теперь потерпеть неудачу. Если ты не объяснишь мне, что следует делать...
   - Тебе нечего бояться, Перкар. Я облегчу твою ношу. Та тварь, приход которой из Нола я предвидел, явилась, полная силы и пугающая. Это своего рода демон - то, что твой народ называет тискава.
   - Пожирающий жизнь, - пробормотал Перкар. - Эта новость не облегчает мою ношу, Карак. Если за нами охотится такое чудовище...
   - Что ж, ты взялся за трудное дело, - согласился Карак. - Однако, когда придет время, я уверен, что вы с Харкой справитесь с тварью. А облегчит твою ношу вот что: из-за появления демона и влияния Реки, которое он несет с собой, из-за его силы я смогу проводить вас до горы. Когда такая мерзость появится в Балате, Владыка Леса едва ли нас заметит, если только мы сами не привлечем его внимания. Так что, как видишь, твои опасения, будто ты не будешь знать, что делать, когда мы достигнем истока, необоснованны. Я отправлюсь с вами - в этом своем обличье - и помогу. - Он наклонился вперед, и в его ласковом голосе зазвучала угроза. - Конечно, знать об этом будем только мы с тобой. Остальным достаточно сказать, что твой дальний родственник и тридцать его воинов будут сопровождать вас в пути. Но ты ведь и сам это сообразил, верно?
   - А как насчет Хизи? Она ведь не знает, что все дело в ней. Что, если она откажется ехать дальше? Она очень боится Изменчивого.
   - Она поедет, - заверил Перкара Карак.
   - С моими чувствами можно не считаться? - прорычал Перкар, заставив свой голос звучать решительно, хоть руки у него и дрожали. - Я могу и отказаться помочь тебе отвести ее туда без ее согласия.
   - У тебя было много месяцев для того, чтобы рассказать ей, куда и зачем вы направляетесь. Ты этого не сделал и не сделаешь. Ты ведь отчаянно стремишься вернуть себе утраченное Пираку, положить конец войне с менгами, загладить вину перед своим народом. А если этого недостаточно... - Бог улыбнулся. - Что ж, обнажи свой меч! Перкар опустил голову.
   - Я же ничего не сделал! Я тебе не угрожал.
   - Ты меня неправильно понял, - мягко возразил Ворон. - Я сказал: обнажи свой меч! - Это был приказ - он преодолел сопротивление Перкара с той же легкостью, с какой нож рассекает шелковую рубашку.
   Перкар покорно вынул Харку из ножен.
   "Я не нужен ему для того, чтобы доставить Хизи к горе, - внезапно понял юноша. - Он может принять мое обличье. Никто ничего не узнает". Перкар поднял меч и с отчаянием увидел, как играют на металле отблески огня - это клинок дрожал в его руке.
   Карак молча протянул руку и прижал ладонь к острию Харки. Появилась маленькая капля золотой крови. Перкар почувствовал, как у него на лбу выступил пот. Что затеял Чернобог?
   - Закрой глаза, - велел Карак.
   - Если ты собираешься меня убить, я предпочел бы смотреть смерти в лицо, - ответил юноша.
   Карак закатил свои золотые глаза:
   - Что за мелодрама! Закрой глаза, идиот. Я только хочу тебе кое-что показать.
   Перкар сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Выдохнув наконец воздух, он сомкнул веки.
   Он увидел корабль, разбитый издыхающими драконами. Видел он все как-то странно - словно откуда-то издали и сверху, хотя все детали казались отчетливыми. Перкар не сомневался в том, что именно он видит. Но что там происходило? Юноша растерянно смотрел, как огромные змеи превратились в струи пара и исчезли, как люди и лошади гибли в воде, оглушенные и ошпаренные.