Киз Грегори. Духи Великой реки (Дети Великой реки - 2)

   - Я предупреждал тебя, - тихо ответил Мох. - Я глубоко уважаю тебя и понимаю, в каком ты положении. Если бы ты позволил нам забрать ее, твоя честь не пострадала бы, - вина легла бы лишь на Чуузека и меня. Тебе только нужно было заняться чем-нибудь подальше отсюда и не спешить. Теперь же... Он махнул рукой, и еще четверо воинов выросли в двери.
   Братец Конь покачал головой:
   - Ты готов убить меня в моем собственном доме и к тому же во время бенчина? Ты не заслуживаешь того, чтобы называться менгом.
   - Мы сделаем то, что должны сделать, - ответил Мох. - Мы примем на себя бесчестье. Пожалуйста, не заставляй нас взвалить на себя еще и вину за твою смерть, почтенный.
   - Вы окружены воинами моего клана. Только шевельнитесь, и вас утыкают стрелами.
   Мох мрачно улыбнулся:
   - Ты ошибаешься в своих родичах. Воины пообещали не вмешиваться. Они не станут помогать мне, но не помогут и тебе. Я договорился с ними со всеми.
   - Ну и я тоже договорился с ними и велел им так тебе ответить. Я хотел убедиться, как далеко по этому бесплодному пути греха вы зайдете. Теперь я знаю.
   Хизи хотела было рассмеяться, прочтя на лице Мха внезапное понимание, но сердце в груди ее билось еще слишком болезненно. Слишком много всего случилось, слишком много. Сначала - гора и боги, теперь без всякой передышки это.
   Зеленоглазый воин поник, но быстро взял себя в руки.
   - Ты об этом пожалеешь, - искренне сказал он Братцу Коню - без гнева, скорее печально.
   - Я о многом жалел в своей жизни, - пробормотал тот. - Сегодняшний день не так уж много добавит к моей ноше.
   - Ты ошибаешься, - настаивал Мох.
   Братец Конь только пожал плечами и хлопнул в ладоши. В шатер ворвались его родичи и грубо скрутили Мха и его воинов.
   - Следите за ними, - крикнул Братец Конь соплеменникам. - Разоружите, но не причиняйте вреда. Они под защитой моей чести, и я своего слова не нарушу.
   Двое мужчин вытащили тела, Чуузек сумел выйти из екта без посторонней помощи. Братец Конь мрачно смотрел им вслед, потом повернулся к тем, кого защитил.
   - Мне очень жаль. Я не думал, что дело зайдет так далеко:
   - Ты знал... - сказала Хизи.
   - Да. Я все понял, когда увидел тебя с ними в пустыне. Они обязательно схватили бы тебя тогда, не окажись я у них на дороге. Мох в душе благородный воин и предпочел не убивать меня, а принудить. Впрочем, тогда я чуть не погиб. Ты заметила, как Чуузек хватался за меч?
   - Нет, - призналась Хизи. - Но я почувствовала, что дело плохо.
   - Очень плохо, - согласился Братец Конь.
   - Спасибо тебе за помощь, - сказал Тзэм. - Спасибо, что защитил Хизи.
   Старик взглянул на полукровку-великана.
   - Выбора у меня не было, так что не за что благодарить.
   - Думаю, что выбор у тебя был, - возразил Нгангата. - Мох прав: стоило тебе помедлить, они захватили бы нас, и никто не смог бы тебя в этом упрекнуть.
   Братец Конь улыбнулся, не разжимая губ.
   - В своей жизни мы стараемся заслужить одобрение наших старейшин, а здесь нет никого старше меня. Так что приходится мне, как это ни трудно, заботиться о том, чтобы остаться чистым в собственных глазах.
   - Они убили бы Перкара, если бы не ты. - В голосе Нгангаты звучала благодарность.
   - Они убили бы вас всех, всех, кроме меня, - добавила Хизи.
   Тзэм кивнул:
   - Должно быть, они узнали, что ты занемогла, и явились, чтобы захватить тебя во сне.
   - Занемогла?
   - Принцесса, ты целый день пролежала, словно мертвая. Так долго? Впрочем, ей казалось, что прошло еще больше времени.
   - Она не была мертвая, - сказал Братец Конь. - Ты пролила кровь в озеро, не так ли?
   - Да.
   - Да. - Он вздохнул. - Хотел бы я оказаться рядом и помочь тебе.
   Хизи взмахнула руками.
   - Ты оказался здесь, когда мы в тебе больше всего нуждались, мне кажется. Что же теперь нам делать? - Хизи беспомощно оглядела мужчин.
   - Принцесса, решать тебе, - тихо ответил Тзэм.
   Хизи подумала, что Братец Конь или Нгангата не согласятся с этим, но, к ее удивлению, они только выжидающе смотрели на нее.
   - Я... Я не знаю, что нужно делать. Хотя мы не можем больше оставаться здесь, да?
   Братец Конь поджал губы.
   - Я никогда такого не предвидел. Я сам предложил вам жить в моей деревне, с моим народом, а теперь...
   - Мы только принесли тебе беду, - закончила за него Хизи.
   Старый менг поморщился.
   - Все дело в войне и еще в чем-то, чего Мох мне так и не объяснил.
   - Он сказал, что я могу принести мир вашему народу.
   - Да, мне он тоже так говорил, но не объяснил, каким образом. Не думаю, что он сам это знает.
   - Во всяком случае мы должны уехать, - сказал Нгангата. - Нужно увезти отсюда Хизи и Перкара. Мох и его воины, похоже, так же жаждут убить его, как и захватить девочку.
   - Что ты имеешь в виду? - спросила Хизи.
   - Там, на равнине, на нас тоже напали воины. Они явились, чтобы убить Перкара.
   Братец Конь махнул рукой:
   - Они - менги, Перкар - скотовод. Между этими народами война.
   - Нет, дело было не только в этом. Они искали его и никого другого.
   - Это потому, что Перкар знает, куда мы должны отправиться, неожиданно сказала Хизи. - Карак сообщил ему это.
   Братец Конь мрачно улыбнулся:
   - Что ты хочешь этим сказать: "куда мы должны отправиться"?
   - Я... Я не знаю, - призналась Хизи. - Есть что-то, что я должна сделать, но я не знаю, что именно.
   - Тебе так сказали по ту сторону барабана? Хизи задумчиво кивнула.
   - Ну, позволь тебя предостеречь: если ты знаешь об этом только со слов Чернобога, то полагаться на них тебе не следует.
   - Он единственный, кто помогает мне, - возразила Хизи.
   - Ты вспомнила, как он послал меня встречать тебя к Нолу?
   - Не только, и потом тоже.
   Братец Конь удивленно поднял брови, но больше ни о чем спрашивать не стал.
   - У него какие-то собственные планы, можно не сомневаться, - заметил Нгангата. - Но он помог нам отбиться от тех воинов, что напали на нас на равнине. Похоже, у него появилась симпатия к нашей маленькой семье.
   - Как скоро мы должны уехать? - спросила Хизи, набравшись храбрости.
   - Лучше всего сегодня ночью, - печально признал Братец Конь. - Мы можем подержать под замком Мха, Чуузека и остальных несколько дней, дать вам охрану. Тогда вы опередите их, куда бы ни направились. Большего обещать не могу: мои собственные родичи восстанут, если им придется держать в плену соплеменников. Молодежь теперь не так почитает старших, как следовало бы.
   Хизи задумчиво кивнула.
   - Нгангата, выдержит Перкар путешествие?
   - А можешь ли ты излечить его? - ответил тот вопросом на вопрос.
   - Я не знаю, как это сделать.
   - Ну, - протянул полукровка, - можно привязать его к седлу, но это замедлит наше продвижение. Было бы лучше, если бы он сам был в силах управлять конем.
   - Сначала вам нужно отъехать подальше от деревни, - посоветовал Братец Конь, - а потом, наверное, я сумею показать Хизи, что нужно делать. Теперь у нее есть для этого сила.
   Старик смотрел на нее странным глубоким взглядом, и Хизи поняла: он видит в ней то, чего не могут увидеть другие, - произошедшую перемену.
   - Ты поедешь с нами? - спросила она Братца Коня.
   - Я провожу вас, только чтобы помочь с исцелением Перкара. Потом... похоже, что здесь много дел, требующих моего присутствия.
   Хизи глубоко вздохнула:
   - Снова бежать... Вечное бегство.
   Тзэм погладил ее по голове, и эта ласка заставила слезы подступить к глазам Хизи. Она не заплакала, но ком в горле мешал дышать.
   - Ну что ж, - задыхаясь, прошептала она, - куда нам бежать? Я ничего не знаю об этих землях. - Она умоляюще посмотрела сначала на Братца Коня, потом на Нгангату.
   - На север, наверное, - пробормотал старик. - На север, переплыв Изменчивого, или, может быть, на восток. Прочь от всех здешних опасностей.
   Хизи опустилась на подушку.
   - Прочь... Сначала казалось, что достаточно покинуть Нол, - это и будет "прочь от опасностей". А теперь... Что лежит на север и на восток отсюда?
   - Э-э... Равнины, леса, горы. На севере людей почти не встретишь. На восток отсюда земли Каменных Сапог и других племен. Дальше на северо-востоке живут великаны. Что лежит за их владениями, я не знаю.
   - Мы не можем пересечь Изменчивого, - заявил Нгангата уверенно.
   - Нет, конечно, не можем. - Заманчивый образ дальних краев, где никто не знает Хизи и никому от нее ничего не нужно, быстро поблек. Да и есть ли такие края? Края, где ее кровь успокоится, а о Реке не говорят даже легенды? Едва ли.
   - Нам следует отправиться туда, куда сказал Перкар, - пробормотала Хизи. - Куда велел Чернобог.
   - Куда же?
   - К горе. Нгангата нахмурился.
   - Принцесса, я...
   Хизи сердито взглянула на него:
   - Я знаю. Знаю, что там исток Реки. Но это единственное указание, которое у нас есть. Если у кого-нибудь имеется лучшее предложение, скажите или вообще решайте вместо меня. Раз уж вы хотите, чтобы я приняла решение...
   Нгангата смущенно поежился.
   - Там идет война. Мы попадем как раз между воюющими. Братец Конь откашлялся.
   - Я знаю одну деревню высоко в горах Белой Короны. Туда все эти неприятности не докатятся.
   - Если ты знаешь о ней, - возразила Хизи, - тогда наверняка о ней знают и другие менги. К тому же тот гаан, кажется, может выследить меня, куда бы я ни направилась. Он знал, куда послать Мха и Чуузека.
   - Это могло быть совпадением, принцесса, - заметил Тзэм.
   - Нет. Они явились именно туда, где я была, - в скалах, в узком каньоне. Верно, Братец Конь? Зачем бы им иначе отправляться туда?
   - Может быть, они заметили тебя на равнине и решили узнать, кто ты такая, - пробормотал старик.
   - Ты сам не веришь в это, - ответила Хизи.
   - Не верю, - пожал костлявыми плечами Братец Конь.
   - Если мы просто убежим в пустыню и спрячемся, воины того гаана найдут нас, а тебя и твоих родичей, которые могли бы нас защитить, рядом не будет. Если мы вернемся в Нол, меня ждет ужасная участь, от которой я спасалась бегством. То же самое случится, если я попробую пересечь Реку. Мне уже дважды велели отправиться к горе. Так мы по крайней мере попадем в родные места Перкара, где нас смогут защитить его соплеменники. Верно?
   Нгангата устало кивнул:
   - Да. Но путешествие будет тяжелым, по безводным степям, к тому же придется пересечь край, охваченный войной.
   Тзэм фыркнул:
   - Вы, великие воины, всадники, охотники! Моя принцесса прожила здесь всего полгода, а вы всю жизнь! Неужели никто из вас ничего не может придумать?
   Братец Конь почесал подбородок.
   - Я могу только признать, что девочка права, - пробормотал он.
   - И это все? - бросил Тзэм.
   - Послушай, великан, - неожиданно взорвался Братец Конь, - Хизи здесь не принцесса. У нее нет армии, готовой сражаться по ее приказу. В хуугау нет царей. Будь это иначе, будь я властителем, я окружил бы ее воинами, построил каменную стену, за которой она была бы в безопасности. Но здесь страна менгов, понимаешь? У меня нет воинов, есть только мои родичи, и я должен тратить так же много времени на уговоры, как и любой из них. И если я попрошу их сделать что-то, против чего они возражают, они мне не подчинятся. Я потеряю лицо, потеряю влияние, и в следующий раз меня вообще никто не станет слушать. Те воины, которых ты убил сегодня, имеют родичей в моем клане. Менги не забудут этого тебе, припомнят и нам с Хизи, ведь мы не отдали тебя на расправу. Мне осталось жить немного лет, и я надеялся дожить их спокойно, но теперь вижу, что это несбыточная мечта. Так что не кори меня тем, что я не делаю невозможного!
   Сначала глаза Тзэма удивленно раскрылись, потом лицо великана приняло упрямое выражение.
   - Я убью любого, кто попытается тронуть Хизи. Так что ты лучше помоги нам выбраться отсюда, прежде чем я переломаю шеи твоим драгоценным родичам и сделаю твои последние годы еще более беспокойными!
   - Тзэм, - тихо сказала Хизи, - замолчи. Братец Конь уже помог нам, разве ты не понимаешь?
   - Нет. Я не понимаю, почему они не могут оставить тебя в покое. Ты ведь уже... Мы уже... - Великан внезапно согнулся и уткнулся лицом в стену, весь дрожа.
   У Хизи сердце перевернулось.
   - Тзэм!
   Великан застонал и отмахнулся от нее.
   - Должно быть, он ранен, - буркнул Нгангата. - Я и не заметил...
   - Нет, - прохрипел Тзэм, - я не ранен. Только теперь Хизи поняла: великан плакал.
   - Пожалуйста, - попросила она Нгангату и Братца Коня, - позаботьтесь о лошадях и займитесь сборами. Раз мы должны бежать, ничего не поделаешь. Вы сможете сделать все, что нужно?
   Старый менг кивнул, но Нгангата с упрямым видом не двинулся с места.
   - Я присмотрю за Перкаром, - заверила его Хизи, - хорошо присмотрю.
   Наконец полукровка тоже мрачно кивнул и следом за Братцем Конем покинул ект.
   Хизи подошла к Тзэму и положила руку на его массивное плечо.
   - Я никогда не видела, чтобы ты плакал, - прошептала она.
   - Я и не хотел, - всхлипнул Тзэм. - Просто... Ну почему они не могут оставить тебя в покое?
   - Тихо, тихо.
   - Я видел, как мучили тебя жрецы в Ноле, и ничего не мог поделать. Я видел ужас, не сходящий с твоего лица после того, как ты побывала в подземельях. Тогда я тоже ничего не мог поделать. Наконец...
   - Наконец ты помог мне избежать самой ужасной судьбы, какая только может выпасть человеку.
   - Ну да - меня пришлось уносить из Нола. Уж я знаю, кто кого спас там, принцесса.
   Хизи опустилась на колени; горячие слезы полились из ее глаз тоже.
   - Послушай меня, Тзэм. Ты на самом деле спас меня, хотя и не так, как думаешь. Я почти... - Стала богиней? Разрушила Нол до основания? Оглядываясь назад, Хизи усомнилась: а было бы это так уж плохо? - Я чуть не превратилась во что-то ужасное, - закончила она. - Ты спас меня от этого.
   - Я такого не помню. Как я мог сделать подобное?
   - Просто оставаясь самим собой. Ты ведь любил меня.
   - Ох... А я-то думал, ты хочешь, чтобы я перестал плакать.
   - Я ничего не имею против твоих слез, - успокоила его Хизи.
   На самом деле все было не так. Даже когда он был ранен, Тзэм не казался ей таким бессильным. Он всегда оставался ее защитой, ее крепостью. Когда его ранили, крепость просто нужно было восстановить, и он вновь стал бы ее несокрушимой твердыней. Но его слезы нанесли ей удар в самое чувствительное место. Она поняла, что на самом деле осталась одна. Хизи могла полагаться только на собственную силу, теперь даже великан не послужит защитой.
   Хизи ненавидела себя за это чувство, но предпочла бы не видеть слез Тзэма. Пусть бы он держал свою слабость в себе, пусть бы потом поведал свои горести ветру. Но теперь было поздно: Хизи все поняла; и однако она слишком любила Тзэма, чтобы показать ему, какую боль он ей причинил.
   - Давай, - прошептала она, - нам ведь нужно собраться в дорогу. Перед нами лежит весь мир.
   XVIII
   НА КОРАБЛЕ
   Резкие крики чаек ворвались в дверь, когда старик заглянул в темную каюту. Он замер на мгновение, черный силуэт на фоне освещенного солнцем четырехугольника, через который долетел ветер, пахнущий водой и железом. Гхэ жестом предложил Гану войти.
   - Ты? - проворчал старый библиотекарь. - Какое ты имеешь отношение ко всему этому?
   - Мой отец пользуется большим влиянием, чем я признавался, - ответил тот, тайно забавляясь своей шуткой: ведь в глубине души он был уверен, что его отец - бог-Река.
   - Достаточным, чтобы отдать тебе под команду императорский корабль? Не лги мне, мальчик.
   Гхэ вздохнул и вежливо поднялся с подушки, поправляя полы темно-зеленой мантии. Он кивнул, приглашая библиотекаря сесть, но Ган не обратил на это внимания и упрямо продолжал стоять на медленно покачивающейся палубе.
   - Что ж, ты разгадал мой обман, - признал Гхэ. - Прошу тебя, сядь. Выпей чашечку кофе.
   - Я не собираюсь здесь задерживаться. Гхэ покачал головой.
   - Как ты сам предположил, мы с тобой подвластны силам, с которыми не можем бороться. Солдаты императора всюду на корабле, и я сомневаюсь, что мне удалось бы их отослать. - Гхэ поражала сила духа старика. Он ощущал облако страха и неуверенности, окружающее Гана, и все же ни голос библиотекаря, ни манера разговаривать ничем не выдавали этих чувств. Достойный противник и бесценный союзник.
   - Но ты знаешь, что все это значит? - спросил Ган, с сомнением глядя на молодого человека.
   - Конечно. Как, я думаю, и ты.
   - Хизи. - Голос старика прозвучал невыразительно, и рука машинально стала разглаживать морщины на лбу.
   - Хизи? Не Хизината? - Единственным ответом Гана был гневный взгляд. Ей грозит опасность. Учитель Ган, ей грозит смертельная опасность.
   Ган сложил на груди тонкие руки, словно стараясь спрятаться за этим костлявым барьером.
   - Опасность?
   - Пожалуйста, сядь, учитель Ган. Даже мне утомительно стоять.
   Ган недовольно надул губы, потом с легким кивком опустился на одну из войлочных подушек. Казалось, он испытывает неудобство без дощечки для письма на коленях и раскрытой книги. Гхэ ободряюще улыбнулся, наклонился и налил из серебряного кофейника кофе в две фарфоровые чашечки. Когда он подал одну старику, тот взял ее, словно не заметив. Все его внимание было сосредоточено на Гхэ, как будто он пытался разглядеть под одеждой молодого человека какой-то обман, увидеть ужасный шрам на шее под шарфом.
   - Расскажи мне, откуда грозит опасность, - требовательно сказал Ган.
   - Откуда же еще? Со стороны жрецов, конечно.
   - Вот как?
   - Императору стало известно, что жрецы собираются послать отряд на поиски Хизи.
   - На поиски Хизи? Зачем?
   - Кто знает, какие замыслы скрываются за их мантиями и масками? Но император полагает, что это как-то связано с царственной кровью, которая в ней течет.
   - Пока она далеко от Реки, Хизи не опасна жрецам.
   - Я мало знаю о таких вещах, учитель Ган. Я ведь всего лишь купеческий сын, ну и еще инженер. Но что мне известно наверняка, - это что жрецам безразлично, истинно или ложно какое-то предположение. Однажды приведенная в движение, эта махина не останавливается, как падающий с высоты камень. То, что оказывается под таким камнем, сокрушается. Мы знаем, что жрецы ищут Хизи, какова бы ни была причина этого. Более того, мы полагаем, что им известно, где она.
   - Такого не может быть.
   - Не может? Они рассылают шпионов уже много месяцев. И они использовали магию и наблюдали за звездами.
   - И обо всем этом тебе сообщил император?
   Гхэ развел руками.
   - Конечно, я не удостоился аудиенции самого Шакунга. Но со мной разговаривал его визирь, после того как я сообщил о своих опасениях.
   - Своих опасениях?
   Гхэ выразительно кивнул:
   - О да. Жрецы разговаривают между собой, и чуткое ухо может поймать их слова. Я кое-что слышал.
   - Поэтому ты и хотел больше узнать о храме?
   - То был ложный след. Я подозревал, что они схватили ее и держат в подземелье храма.
   - Это не так.
   - Ты, похоже, очень уверен в обратном, - заметил Гхэ. Ган сжал губы, поняв, что сказал слишком много.
   Гхэ низко склонился над чашечкой с кофе и напряженно прошептал:
   - Император знает, учитель Ган, что ты помог его дочери бежать. Он следил за тобой, надеясь получить какое-нибудь указание на ее местонахождение.
   - И ты был шпионом?
   - Одним из них, учитель. Пожалуйста, пойми: я поступил так из любви к ней.
   Ган сердито нахмурился.
   - О чем вообще этот разговор? Если ты ждешь, что я признаюсь в каком-то преступлении, то напрасно. А заниматься придворными играми у меня нет желания.
   - Это не игра, учитель. Утром корабль отправится вверх по Реке на поиски дочери императора. В отличие от жрецов мы не имеем представления о том, где она, - только знаем, что она бежала на север. Ты можешь нам помочь.
   - Я не знаю, где ее искать.
   - Знаешь, учитель Ган. Наверняка знаешь.
   - Тогда вырви признание у меня под пыткой.
   - Император не хочет. По крайней мере он сказал, что не прибегнет к пыткам. Он ждет от тебя преданности и добровольной помощи. Ты дорог Хизи, и очень важно, чтобы она поверила в наши добрые намерения, когда мы ее найдем.
   - Ты же не... - На лице Гана впервые отразилось изумление, у него отвисла челюсть. - Ты же не хочешь сказать, будто я должен отправиться вместе с тобой на эти безумные поиски?
   - Именно это я и хочу сказать.
   - И речи быть не может! Библиотека...
   - Император подумывает о том, чтобы закрыть ее и даже замуровать вход, - библиотека стала в последнее время источником слишком многих неприятностей.
   - Замуровать библиотеку? - Гхэ молча отхлебнул кофе, позволяя скрытой угрозе дойти до старика. На лице Гана отразилась ярость, но он быстро взял себя в руки. - Я понял, - сухо ответил он.
   - Может быть, только временно, до твоего возвращения. - Гхэ все не поднимал глаз от кофейной чашечки. - И я слышал разговоры о том, что некоторые имена перестанут быть запретными в столице, а некоторым изгнанникам позволят вернуться.
   Теперь Ган кивал головой: ему предложили на выбор сладкий пряник и горькую гнилую грушу. Уже не один десяток лет семья Гана находилась в изгнании, и лишь страстная любовь к библиотеке удерживала его самого в Ноле. Одновременная угроза закрыть библиотеку и обещание восстановить в правах его клан - могучее сочетание...
   - Ни один кошелек не велик настолько, чтобы сделать из меня шлюху, почти неслышно ответил старик, прикрыв глаза, чтобы скрыть их гневный блеск.
   - Я передал тебе слова императора, его угрозу и его обещание, прошептал Гхэ. - Теперь послушай меня. Я люблю Хизи, учитель Ган, и знаю, что ты тоже ее любишь. Ты однажды помог ей, несмотря на страшную опасность для тебя самого и всего, что тебе дорого. Теперь помоги мне прийти Хизи на помощь. Когда мы ее найдем, обещаю тебе - клянусь тебе - действовать так, как она захочет. Император желает вернуть ее в Нол, но я стремлюсь к другому: к тому, что будет для нее наилучшим. И по крайней мере нужно предупредить ее о том, что затеяли жрецы. Это самое малое, что мы должны сделать.
   - Ты лишился рассудка. Весь этот город безумен, город, снящийся в кошмаре жестокому, вечно спящему богу.
   - Что должны означать твои слова? Не хочешь ли ты сказать, что предпочел бы заменить этот мир на такой, каким вообразишь его ты сам? Если так, тебе пора перестать лишь читать книги и сделать что-нибудь. Поедем со мной, учитель Ган!
   Старик впервые поднес к губам кофейную чашечку, и Гхэ ощутил мгновенную перемену в нем - страх и неуверенность исчезли. На их месте появилось... Новые способности Гхэ были сродни нюху, и он достаточно часто чуял страх, чтобы научиться распознавать его. В Гане же появилось что-то, чего Гхэ не знал.
   - Мне нужны некоторые книги. И еще карты.
   - Ты волен посетить в сопровождении солдат библиотеку. Они помогут тебе унести оттуда все, что может понадобиться. Значит, ты согласен? Я могу доложить об этом императору?
   - Можешь сказать ему, что я поеду с тобой.
   - Я сообщу об этом капитану корабля, когда он появится здесь.
   - Ты не командуешь отрядом?
   - Ты же сам сказал, благородный Ган, что столь низкорожденный, как я, не может возглавить посылаемый императором отряд. Командовать будет аристократ. Но мы с тобой будем им руководить, не правда ли?
   Ган не ответил. Вместо этого он, пошатнувшись, поднялся с подушки.
   - Я хотел бы теперь собрать свои вещи.
   - Конечно. Император выражает тебе свою благодарность.
   - Не сомневаюсь.
   - И я тоже благодарю тебя. - К удивлению Гхэ, в голосе его прозвучала искренность, не вызвавшая сомнения даже у него самого.
   Солнечный свет заливал улицы расплавленной медью, заставлял жарко блестеть отполированные ногами сотен поколений камни под ногами Гана. В последний раз, когда старик шел этим путем, он тоже собирался сесть на корабль, чтобы помочь Хизи добраться до его родичей, живущих в Болотных Царствах, а потом в далекий Лхе.
   Теперь, оглядываясь назад, Ган понимал, что тот план был неудачен. Не только потому, что он провалился - на корабль напали те самые императорские гвардейцы, которые сопровождали его сейчас, - но и потому, что в Лхе жрецы легко нашли бы Хизи. В пустыне Менг выследить кого-то не так легко.
   Сначала долгие недели, а потом и месяцы Ган ожидал смертного приговора, уверенный, что в неразберихе, сопутствовавшей побегу Хизи, его, наверное, заметили. Если императору известно, что было предпринято для спасения его дочери, он наверняка знает и кто все организовал. Но приказа об аресте так и не последовало, и его старая голова осталась на тонкой шее, иногда казавшейся слишком тонкой для такого веса, как оставалась все эти шестьдесят три года. Сейчас же снова было похоже на то, что голова Гана не очень крепко держится на плечах.
   Если бы ему не грозила такая ужасная опасность, Ган мог бы даже посмеяться над тем, как глубоко недооценивают старого библиотекаря император и его слуги. Они уверены, что дворцовые интриги столь запутаны, столь глубокомысленны, что можно распоряжаться любым человеком, словно пешкой для игры в "на". Может быть, друг другом они подобным образом и манипулируют, но он - ученый. Он видит их насквозь, его не обманут все их жалкие уловки. Пусть пока еще не все детали ему ясны, но под тонким покровом лжи Ган видел контуры чего-то, что явно не было благородным порывом придворного, пользующегося милостью императора, как это пытались ему представить.
   Кто такой Йэн? Этого Ган не знал, но уж точно не купеческий сын. Его выговор, хоть и мог обмануть невнимательного слушателя, совсем не соответствовал роли. Его попытка казаться скромным подчиненным выглядела бездарным притворством, за которым нетрудно было разглядеть высокомерие. До сих пор все это не имело значения, и Ган просто не тратил силы ума на то, чтобы выделить важные зависимости. Но со времени появления Йэна в библиотеке после бегства Хизи, после всех его вопросов, после интереса, проявленного к Большому Храму Воды, Гану пришлось заново обдумать все, что он знал об этом молодом человеке. А поставив такую задачу перед своим разумом - все еще очень чувствительным инструментом, - Ган ясно понял, что Йэн притворялся с самого начала. Его намерением всегда было оказываться рядом с Хизи. Значит, весьма вероятно - почти несомненно, - что именно Йэну поручили за ней следить, что именно Йэн тогда ее выдал, а теперь пытается загладить свой промах, благодаря которому Хизи удалось бежать. Раз так, то Хизи и правда в большой опасности. Утверждение Йэна, что эта опасность исходит от жрецов, было, наверное, ложью - если только отряд, который возглавляет молодой человек, жрецами же и не послан. Это было бы логичным заключением: в конце концов, следить за детьми императора поручали обычно убийцам-джикам, принадлежащим к жреческому ордену. Однако сейчас Гана сопровождают императорские гвардейцы, а невозможно допустить, что император и жрецы станут действовать совместно хоть в чем-нибудь.