Киз Грегори. Духи Великой реки (Дети Великой реки - 2)

   Когда Хизи проснулась, у нее не попадал зуб на зуб, хотя она и была закутана в одеяло. Угли костра тоже давали тепло, но оно тут же растворялось в холодном воздухе. Хизи не могла вспомнить, как они разбивали лагерь: должно быть, она уснула в седле. Она все еще чувствовала себя усталой, но с такой усталостью можно было справиться, не то что с выматывающим душу саваном изнеможения, который окутывал ее раньше. Почти все остальные путники тоже спали, лежа кто где на полу чего-то похожего на пещеру. В широкую каменную арку виднелась равнина, залитая лунным светом, когда на луну не набегали быстро летящие облака. Хизи лежала, следя взглядом за изменчивыми небесными странниками, торопящимися по своим неведомым делам. В воздухе пахло влагой.
   - Скоро начнется дождь, - раздался радом хриплый шепот. Хизи повернулась и взглянула на Нгангату. В тусклом свете она могла видеть лишь одну сторону его лица, казавшегося совсем не похожим на человеческое. Хизи внезапно вспомнила когда-то приснившийся ей сон. Она оказалась в древнем дремучем лесу, где деревья были так высоки и густы, что лучи света не достигали почвы. Нгангата никогда не являлся ей во сне - только Перкар, но сейчас в неясном контуре его лица что-то напомнило Хизи о тех деревьях.
   - Ты умеешь предсказывать дождь?
   - Да. Это на самом деле нетрудно.
   - Как Перкар?
   - Он дышит с большим затруднением, мне кажется.
   - Ладно. - Хизи потянулась и протерла глаза. - Не разбудишь ли ты Братца Коня?
   - У тебя хватит теперь сил? Я торопил тебя раньше, но...
   - Я не позволю ему умереть, Нгангата. Не позволю, если это будет зависеть от меня.
   Он кивнул, легко поднялся на ноги и бесшумно, как кошка, двинулся прочь.
   Рядом с Хизи зашевелился Тзэм:
   - Принцесса!
   - Я здесь. - Хизи порылась в мешке со своими вещами - он оказался рядом с ее постелью - и вытащила барабан.
   - Разве нельзя это отложить? - спросил полувеликан.
   - Отложить навеки, имеешь ты в виду? Тзэм, постарайся понять...
   - Тзэм всегда старается понять, принцесса. Тзэм просто не очень умный.
   Хизи не могла решить: то ли Тзэм пытается заставить ее улыбнуться, то ли укоряет ее, притворяясь тупым, как он часто делал во дворце.
   - Ты же все время будешь рядом.
   - Я и раньше был рядом с тобой, когда твой дух покинул тело на два дня. Ты тогда чуть не свалилась с крыши и не сломала шею.
   - Я вела себя глупо. Я просто не знала, что делаю.
   - Ну зато теперь ты знаешь, - протянул он саркастически. Хизи не ответила. Нгангата вернулся вместе с Братцем Конем. Старик опустился на колени и коснулся лба Перкара.
   - Да, - пробормотал он. - Нужно действовать немедленно.
   - Как?
   - Я все сделаю сам. Ты дашь мне силу, которая для этого нужна.
   - Я не понимаю. Ты ведь говорил, что не можешь его исцелить.
   - Я и не могу - без твоей помощи. У меня нет силы. С другой стороны, у тебя нет нужных знаний, а времени научить тебя у меня тоже нет: для этого понадобились бы месяцы.
   - Что мне тогда делать?
   - Стучи в свой барабан. Следуй за мной и смотри, что я делаю.
   - А что ты будешь делать?
   Братец Конь выразительно взмахнул руками.
   - Мы должны победить пожирающего дыхание. Мы призовем своих духов-помощников. Следи, как я буду вызывать своих, а потом сделай так же.
   - Кобылицу? Ты хочешь сказать - дух кобылицы?
   - Да, конечно.
   - Конечно, - повторила Хизи, совсем не уверенная, что тут все так ясно, как, по-видимому, считал Братец Конь. - Ладно, я готова.
   - Остальные должны молчать и не прикасаться к нам, - предупредил старик. - Все поняли? Великан, ты понял?
   - Если с ней случится что-нибудь плохое, я сверну тебе шею.
   Братец Конь вздохнул и медленно покачал головой:
   - Если, после того как мы начнем, ты вмешаешься, тебе уже не будет нужды ломать чьи-то шеи. Это за тебя сделает пожирающий дыхание.
   Тзэм бросил на него свирепый взгляд, но больше возражать не стал.
   После этого все немного посидели молча. Наконец Братец Конь стал еле слышно скрести поверхность своего барабана ногтями, потом тихо отбивать ритм. Хизи присоединилась к нему, постукивая по своему бану ногтем указательного пальца. Это дало почти немедленный результат: хотя вибрация натянутой шкуры была совсем незаметной, дрожь передалась пальцам Хизи, проникла в кости и плоть, заполнила ее всю. Кровь пульсировала теперь не в ритме ее сердцебиения, подчиняясь воле барабана, воле чешуйки у нее на руке. Хизи лишь краем сознания отметила, что через некоторое время Братец Конь начал петь, сначала без слов, повторяя одну и ту же монотонную мелодию, иногда странно повышая голос. Потом бессмысленные звуки начали складываться в слова, которые Хизи запомнила:
   Пробудись, о давний гость мой,
   Хватит спать - пора приспела.
   Дом твой был моею костью,
   Головой моей и телом
   Чрез меня ты мир увидишь,
   Пробудись - пора настала.
   Ты сейчас на волю выйдешь,
   Гость мой, ЮШ, знакомец старый!
   Пока Братец Конь напевал, контуры его тела начали колебаться и струиться, как пламя на ветру. Его лицо стало казаться мордой волка и человеческим лицом одновременно, руки и ноги начали походить на жилистые серые лапы. Старик все пел, обращаясь к духу, живущему в нем, и Хизи почувствовала, как сам воздух вокруг нее загудел в лад с барабаном, заполнился образами, рожденными за ее опущенными веками. Тзэм, Нгангата и остальные превратились в еле заметные тени, лишившиеся плоти: реальный и нереальный мир поменялись местами. Братец Конь начал расти и разделился на две фигуры - волка и человека, хотя каким-то образом одновременно они оставались единым целым.
   - Теперь, - сказал Хизи старик, хотя и не прекращал при этом петь, пой так же, как пел я. Позови своего помощника.
   Хизи закрыла глаза и начала раскачиваться из стороны в сторону. Она больше не чувствовала, что это ее палец отбивает ритм на барабане; скорее барабан стал звучать сам по себе. Взгляд Хизи обратился внутрь, и там она увидела кобылицу, дитя Матери-Лошади, готовую откликнуться на зов. Она выглядела так же, как при жизни: серая, как грозовая туча, испещренная белыми полосами шкура, развевающаяся словно при скачке по бескрайней степи грива.
   "Это все во мне", - поняла Хизи. Весь мир кобылицы, мир грохочущих копыт, бегущей по жилам сильного тела крови.
   "Приди. Приди и помоги мне", - мысленно обратилась к лошади Хизи. Ее губы начали напевать ту же мелодию, что пел Братец Конь, но эта внутренняя речь казалась гораздо важнее, чем слова заклинания. Это на ее просьбу откликнулась кобылица, не на древние менгские слова. Лошадь охотно прискакала к ней, и удары ее копыт так сотрясли барабан, что Хизи едва его не выронила.
   Хизи открыла глаза. Братец Конь что-то говорил, возможно, обращаясь к ней. Казалось, это было что-то важное, но в своем полусонном состоянии Хизи чувствовала себя вялой, ей было лень разгадывать значение слов. Гораздо интереснее было следить, как из нее появляется дух: Хизи решила, что это похоже на роды; по крайней мере именно так она себе их представляла. Откуда-то издалека до нее донесся отчаянный собачий лай. Хин? Странно, пес никогда так себя не ведет.
   Потом Хизи заметила стоящего перед ней Перкара. Его миндалевидные глаза стали совершенно черными, в них что-то кипело, словно раскаленная лава. Он странно улыбался, и были видны его зубы, тоже совершенно черные. Рука Перкара судорожно стискивала извивающийся меч, вид которого все время менялся: то это был клинок, то орел, то лишь длинный клюв или коготь.
   - Я говорил тебе, - прошипел Перкар. - Я тебя предупреждал. - Он медленно поднял меч, целясь Хизи в горло. Движение было неуверенным - то ли оружие было для него слишком тяжелым, то ли он не умел с ним управляться.
   Серый вихрь - сплошные клыки и когти - ударил Перкара в грудь, и улыбка того превратилась в злобный оскал. Перкар пошатнулся от удара, неуклюже размахивая мечом. Братец Конь все еще сидел и бил в барабан, а возникший из него волк рвал Перкара белыми зубами.
   Хизи вытаращила на него глаза, рот ее раскрылся. Разве они должны убить Перкара? Если такова цена за его освобождение от пожирающего дыхание, то какой в этом смысл? Но Перкару, казалось, вовсе не грозило поражение. Он ухватил одной рукой волка за горло, и хотя дух все время менял форму - то волк, то змея, то человек, - Перкар его не выпустил и взмахнул своим мечом-богом. Вой разрубленного почти пополам волка был оглушительным. Перкар отбросил его и двинулся к Братцу Коню.
   - Старик, тебе не следовало вмешиваться. Эту жизнь отдал мне кто-то гораздо более могущественный, чем ты.
   - Кто? - спросил Братец Конь, не отрывая, однако, взгляда от Хизи.
   - Я подарю ему твой дух, и он заставит тебя служить себе.
   - Мне очень жаль, но пойти с тобой я не могу.
   Хизи заметила, что две половины волка все еще соединены нитью жизни и дух-хищник все еще упрямо ползет по полу пещеры к Перкару. Он, конечно, не доберется до него раньше, чем существо с внешностью Перкара нападет на Братца Коня. Только Хин стоял, оскалив зубы, между старым гааном и смертью - но если бог-волк погиб так быстро, сколько выстоит обыкновенный пес?
   Хизи еще мгновение колебалась. Что, если Братец Конь - на самом деле враг, задумавший все это, чтобы окончательно погубить Перкара? Ведь несмотря ни на что, Хизи могла полагаться лишь на его голословное утверждение, будто он на ее стороне. Однако сейчас, глядя, как Братец Конь спокойно сидит, не боясь существа, которое выглядело как Перкар, но на самом деле не было...
   - Сюда, богиня! - воскликнула Хизи. - Вот твой враг!
   И дух вырвался из ее груди, словно разорванной мощными ударами сердца. Хизи ощутила что-то, одновременно похожее и на печаль, и на радость, но все же скорее на радость. Ворота ее сердца распахнулись, и богиня-кобылица вырвалась на простор.
   Перкар обернулся на стук копыт, разинув рот шире, чем это мог бы сделать человек. Вся его голова словно распалась на две зубастые части это было даже забавно. Из огромной пасти вырвался черный дым, блеснули острые, как у акулы, зубы. Перкар вскинул меч, но было уже слишком поздно. Возникшая перед ним кобылица пылала яростью и страстью, глаза ее выкатились, и копыта ударили, словно молния. Голова Перкара треснула, осколки разлетелись в стороны, словно черепки разбитого кувшина. Еще несколько секунд Перкар стоял шатаясь - пожирающий дыхание свернулся на обрубке его шеи. Потом демон взвился в воздух клубком клыков, когтей, острых чешуи, растопырив щупальца, словно тысяченогий паук. Каждая ножка этого паука была состоящим из сегментов червем с жалом на конце. Пожирающий дыхание кинулся на кобылицу, но та взвилась на дыбы, яростно оскалив зубы. Хизи сжалась, ожидая столкновения, но его так и не последовало. Внезапно на демона опустилась петля из мерцающего света; Хизи только теперь заметила, что к сражающимся подобрался Братец Конь, удары барабана которого стали быстрыми и сильными. Братец Конь бросил в пожирающего дыхание свой инструмент, который каким-то образом вырос в размерах, и демон распался на части, пройдя сквозь поверхность. Она буквально взорвалась и выбросила фонтан извивающихся червей, тут же превратившихся в гниющую черную слизь, а потом в дым. Единственный раздавшийся при этом звук походил на тихий вздох.
   Старик еще несколько раз взмахнул барабаном, чтобы удостовериться: испарились все ошметки чудовища. Но теперь уже не оставалось никаких видимых останков демона, даже дым рассеялся. Братец Конь низко поклонился кобылице и опустился на колени рядом с раненым духом-волком. Он обнял своего помощника, прижал к себе, и с легкой дрожью два существа слились воедино. Когда Братец Конь поднялся на ноги, он прихрамывал, и на его лице было написано страдание. Старик подошел к Хизи и ласково взял ее за руку. Хизи казалось, что ее пальцы где-то невероятно далеко, дальше от нее, чем Нол, что они вовсе не часть ее тела; только когда Братец Конь коснулся их, прекратилась барабанная дробь, и Хизи поняла, что все это время продолжала бить в свой инструмент. Кобылица заржала, танцуя, обежала вокруг них и снова прыгнула внутрь Хизи; та ощутила легкий толчок и запах конского пота.
   На Хизи навалился страх. Мир по ту сторону барабана казался ей голым и каким-то упрощенным; человеческие чувства во время пребывания там в ней притупились. Теперь, когда горячка битвы была позади, Хизи не ощущала ничего, кроме ужаса. Ведь она убила, а вовсе не спасла Перкара. Его голова раскололась, и сделала это она, Хизи, - хоть и при помощи копыт своей помощницы.
   Хизи заморгала. Перкар, как и прежде, лежал на полу пещеры, голова его была цела, и когда Братец Конь и Нгангата склонились над юношей, тот слабо застонал.
   - Что случилось? - спросил Тзэм. - Почему ты дрожишь?
   Хизи взглянула в его озадаченное лицо:
   - Битва... Разве ты ее не видел?
   - Видел? Я видел только, как вы со стариком били в барабаны и пели какую-то чепуху. Хин начал визжать и выть, и тогда Братец Конь встал и начал размахивать барабаном. Потом появилось что-то похожее на дым. Вот и все, что я видел.
   - Правда?
   - Принцесса, только это и произошло. Нахмурившись, Хизи повернулась к Перкару и склонившимся над ним мужчинам.
   - Ну как? Стало ему лучше?
   Братец Конь озабоченно покачал головой:
   - Он все еще болен. Даже Харке потребуется время, чтобы исцелить его полностью. Но пожирающего дыхание больше нет.
   - Благодаря тебе.
   - Благодаря богине-кобылице или тебе самой.
   - Но это же ты убил чудовище. Братец Конь развел руками.
   - Оно на самом деле не убито, но теперь ему понадобится много лет, чтобы снова собрать воедино свою сущность.
   - Ты выбросил его сквозь барабан.
   - Да. Ведь это житель озера. Выброшенный из воды, лишенный плоти, он в определенном смысле задыхается, распадается на части.
   - Так же происходит и со всеми богами?
   - Нет. Пожирающий дыхание самый слабый из них. Но любой переход сквозь барабан - с одной стороны поверхности озера на другую - должен быть специально подготовлен: духом, богом или человеком. Такой переход всегда опасен.
   - О чем вы говорите? О каком озере? - спросил Тзэм.
   - Я потом тебе объясню, - пообещала Хизи, похлопав великана по руке. Обязательно объясню, но не сейчас.
   - Хорошо. А то сейчас вы двое говорите как безумцы.
   Братец Конь не ухмыльнулся, но в его глазах промелькнула его прежняя веселость. Он покачал головой и сказал Тзэму:
   - Ты прав. Безумие обязательно требуется для того, чтобы стать гааном. - Старик наклонился к своему псу и почесал ему ухо.
   Тзэм закатил глаза.
   - Ну, тогда здесь, должно быть, гааны все, кроме меня самого.
   В этот момент его перебил Ю-Хан:
   - Там, на равнине. Смотрите.
   Хизи взглянула туда, куда он показывал, но увидела лишь залитую лунным светом равнину и мчащиеся облака. Нгангата и Братец Конь, однако, забеспокоились.
   - Я думал, они их задержат дольше, - пробормотал старик.
   - Может быть, это кто-то другой.
   - Может быть.
   _ Что там? Что случилось? - спросила Хизи.
   - Вон там, видишь? - Нгангата показал на равнину. Хизи присмотрелась, но так ничего и не увидела.
   - Нет, не вижу.
   - Костер. Кто-то гонится за нами, отстает на день-полтора пути.
   Братец Конь застонал:
   - Я надеялся отдохнуть до рассвета.
   - Можно отдыхать и в седле, - ответил ему Нгангата. - По крайней мере мы не оставим следов.
   - Что ты имеешь в виду? - удивилась Хизи. Потом до нее дошло: снаружи доносился тихий шелест дождя. Где-то вдалеке зарычал гром, небо озарила вспышка голубого огня.
   - Я же говорил тебе, что будет дождь, - сказал Нгангата Хизи. Но смотрел он на Перкара, который снова застонал; Хизи показалось, что на странных широких губах полукровки промелькнула улыбка, словно тот благодарил своих неведомых богов.
   XX
   ДРАКОНЫ
   Ган помедлил на пороге библиотеки и оглянулся, оглядывая каждую книгу на полках. Солдаты, сопровождавшие его, начали нетерпеливо покашливать.
   - Подождите, - проворчал старик: он увидел оказавшийся не на месте том и на плохо гнущихся ногах двинулся через комнату. - Ну и куда мы отправимся? - задал он риторический вопрос и тут же получил на него ответ, взглянув на пометку на переплете.
   Книге полагалось стоять в одном из шкафов в глубине помещения - той его части, которую Хизи называла "путаницей". Ган махнул рукой солдатам и понес книгу на место. Оказавшись в одиночестве, старик припал головой к кожаным переплетам.
   - Я провел среди вас всю жизнь, - прошептал он. - Как вы без меня обойдетесь?
   Книги ничего не сказали ему, конечно, но, возвращаясь тяжелыми шагами туда, где его ждали стражники, старый библиотекарь, к своему удивлению, сам нашел ответ. Ласково коснувшись последней в ряду книги, "Толкования писаний Третьей династии", он прошептал:
   - Сюда всегда будет приходить кто-нибудь, кому вы дороги. Кто-нибудь... Прощайте.
   Ган решительно вышел из библиотеки, не оглядываясь назад, и упрямо стал думать о том, что ждало его впереди.
   "Я видел драконов, - писал он позже, когда, не обращая внимания на остальных пассажиров корабля, разложил свои принадлежности в каюте и принялся за путевые заметки. - Гавиал стал призывать их силой своей крови, хотя я полагал, что его магических способностей не хватит даже на то, чтобы вызвать червяка. Но их оказалось достаточно, драконы явились и закачались на поверхности Реки, как живые волны, сияя радужными переливами. Замечательно красиво. Когда они скользнули в свою сбрую под днищем корабля, первый же рывок показал их силу: до этого судно стояло на месте, а теперь мы довольно быстро начали двигаться. Скоро мы привыкнем и перестанем обращать внимание на то, как без устали трудятся драконы, буксируя корабль вверх по течению Реки, дающей им жизнь".
   Ган отложил перо, опустился на постель и закрыл глаза. День был длинным и трудным, и даже ведение записей принесло ему небольшое утешение.
   Перед рассветом Гхэ вышел на палубу. Нол уже исчез из виду. Даже со своим сверхъестественным зрением Гхэ не видел почти ничего, кроме Реки. Вдоль ближнего берега тянулась дамба, дальше горизонт заслоняли заросли ив, тополей, бамбука. Другой берег был так далеко, что виднелся лишь как тонкая зеленая полоска. Гхэ глубоко вздохнул; воздух показался ему свежим, обновляющим все его существо. Они были в пути! Поход - его поход - начался! И они найдут Хизи, Гхэ был в этом уверен. Уверенность была явно нечеловеческих пропорций, но она принесла ему радость.
   До него донеслись тихие шаги. Дух слепого мальчика узнал их сразу же: для него звук шагов был таким же несомненным признаком человека, как и названное имя. Поэтому Гхэ, не оборачиваясь, негромко произнес, с наслаждением подставляя лицо ветерку:
   - Госпожа Квен Шен, ты выбираешь необычное время для прогулок.
   - Как и ты, благородный Йэн.
   Он слегка повернулся, чтобы женщина смогла заметить его сардоническую усмешку.
   - Я не благородный, госпожа.
   - Вот как? Почему же тогда император отдал этот отряд под твою команду?
   - Капитан - твой супруг, сударыня.
   - О да, - вздохнула женщина. - Мой супруг. Пожалуй, нам следует поговорить о нем.
   - Поговорить, госпожа?
   Уголки ее губ дрогнули, и Йэн снова отметил ее поразительную красоту, слегка экзотическую и загадочную.
   - Император пообещал тебе, что даст корабль для выполнения твоего задания - и все необходимые принадлежности. Команду, капитана. Мой супруг, Гавиал, именно такая принадлежность.
   Гхэ потер шрам на подбородке.
   - Кто же тогда командует солдатами?
   - Гавиал. Но он отдаст те приказы, которые посоветую ему отдать я, а я посоветую то, что скажешь мне ты. Таков механизм власти на этом корабле.
   - Все это кажется чересчур запутанным, - заметил Гхэ. - Гавиал отдает себе отчет в том, каков механизм?
   - Отдает отчет? - Гхэ повернулся к женщине, поэтому заметил, как блеснули ее глаза. - Он не всегда отдает себе отчет даже в том, что дышит, и уж подавно не подозревает о том, что собственных мыслей у него нет. Император уполномочил его плыть вверх по Реке до "Вуна и далее" в качестве императорского посла. Это нам с тобой предстоит определить, куда "и далее" мы отправимся.
   - Я не хочу тебя обидеть, госпожа, но разве не было бы проще сделать Гавиала - или любого другого капитана - моим непосредственным подчиненным?
   - Конечно, нет, - ответила она, подставляя лицо прохладному дуновению. - Ни один аристократ не потерпит, чтобы ему отдавал приказания простолюдин, а командовать императорским кораблем простолюдин не может. Поверь, это лучшая возможная организация дела. Твои распоряжения будут выполняться, не беспокойся.
   Гхэ просто кивнул в ответ.
   - Император раскрыл тебе нашу настоящую цель? Квен Шен серьезно склонила голову и понизила голос еще больше.
   - Его дочь - О словах можно было скорее догадаться по движению губ, чем услышать.
   - Ты сказала достаточно, - ответил Гхэ, однако продолжал хмуриться.
   - Не бойся, - успокоила его Квен Шен. - К таким загадкам я привычна. Мы с тобой будем умелым капитаном этого корабля.
   - Это для меня честь, - проговорил Гхэ, однако подумал, что оказывается во власти этой женщины; радостное возбуждение начало покидать его.
   Где-то вдали в темноте резко закричала чайка, не нарушив сонного величия Реки. Гхэ заметил другое, меньшее судно, плывущее вверх по течению. Интересно, в него тоже впряжены драконы или же его приводят в движение иные, более прозаические силы?
   - Гавиал не знает об этом?
   - Я же тебе объяснила. Никто не знает, кроме старика. Ты должен велеть ему держать язык за зубами.
   Гхэ мрачно улыбнулся:
   - Никому не нужно отдавать ему такой приказ. Он открывает рот только для оскорблений и споров. Но я позабочусь о том, чтобы он понял ситуацию, и нужно, чтобы ты знала: он не должен догадываться о моей роли в этом походе. Он верит, что я инженер, влюбившийся в Хизи, вот и все.
   Гхэ заметил, как взгляд женщины ощупывает его во время разговора, особенно часто останавливаясь на его шее. Сам Гхэ намеренно избегал встречаться с Квен Шен глазами, однако, случайно взглянув на нее, он был поражен жадным интересом, отразившимся на красивом лице.
   - А ты, госпожа? Что ты обо мне думаешь?
   Квен Шен какое-то время молчала, потом повернулась к нему, откровенно взглянула в лицо Гхэ и ответила вопросом на вопрос:
   - Могу я коснуться твоей плоти?
   - Что?
   - Твоей руки. Я хотела бы коснуться твоей руки.
   - Зачем?
   - Я хочу знать, холодная ли она.
   - Нет, - заверил ее Гхэ. - Она обычной температуры.
   - Но я хочу коснуться ее, - настаивала женщина. - Я хочу знать...
   - Ты хочешь знать, какова на ощупь плоть вампира? - прошипел Гхэ.
   Квен Шен не отшатнулась.
   - Да.
   Гхэ молниеносно выбросил вперед руку - чтобы женщина поняла: он больше, чем просто человек, а не только меньше, - и больно стиснул ее пальцы. Квен Шен резко втянула воздух, но не пожаловалась на неудобство.
   - Вот такова на ощупь моя плоть, - хищно улыбнулся Гхэ.
   Квен Шен закрыла глаза, но не вырвала руки, как он ожидал.
   - Ты ошибаешься, - сказала она вместо этого и, к удивлению Гхэ, погладила его пальцы другой рукой, - твоя плоть теплее, чем человеческая.
   Гхэ отбросил ее руку.
   - Теперь ты удовлетворила свое любопытство, госпожа? Квен Шен рассеянно потерла побелевшие пальцы.
   - Нет, - ответила она, - о нет. Мое любопытство еще только пробуждается.
   В свою очередь сардонически улыбнувшись, она бесшумно скользнула обратно к роскошному шатру, где спал ее супруг.
   Гхэ долго - до самого рассвета - стоял неподвижно; испытанное им удивление переросло в гнев, потом в ярость. Если Квен Шен собирается играть им, она об этом пожалеет. Гхэ успел придумать немало изобретательных способов доказать ей это. Потом на палубе появились матросы и принялись измерять глубину русла длинными шестами и забрасывать сети. Вахтенные пристально оглядывали Реку и берега - не таится ли где опасность. Гхэ решил спуститься в каюту и поговорить с Ганом.
   - Она далеко от берегов Реки, в этом ты можешь не сомневаться, сказал ему старик - сказал неохотно, как заметил Гхэ.
   - Почему ты так думаешь?
   - На меня наложен Запрет, поэтому я не стану распространяться на эту тему подробно. Достаточно сказать, что Хизи бежала не столько из Нола, сколько от Реки, и вернуться для нее значило бы утратить все, на что она надеется.
   - Тогда мы не станем возвращать Хизи, - заверил Гхэ Гана. - Мы только найдем ее и предупредим о планах жрецов.
   - Не вижу, как они могли бы найти Хизи.
   - У них есть для этого способы.
   - И тебе известно, что их отряд отправился именно по Реке, а не по суше? Поэтому-то император и дал нам корабль?
   На самом деле Гхэ особенно не задумывался над тем, почему он настаивал на путешествии по воде: это просто показалось ему естественным. Теперь он понял, что, возможно, тем самым выдал участие бога-Реки - для того не было иных направлений, кроме как вверх по течению и вниз по течению, а значит, и Хизи нужно было искать или там, или там. У Гхэ возникло чувство, что им следует отправиться вверх по течению, но теперь он стал догадываться, что представления Реки, навязанные ему, недостоверны. Ведь Река не знает, где находится Хизи.
   Сам Гхэ руководствовался лишь теми видениями, что в последнее время посылал ему бог-Река. В отличие от первого яркого сна, когда бог рассказал о себе, теперь перед Гхэ представал воин, смуглый дикарь на полосатом коне, скакавший по степи с такими же, как он, дикарями. Гхэ показалось, что этот кочевник, знающий, где находится Хизи, чем-то подобен ему самому: он лишь посланец бога, способный проникнуть туда, где не текут воды Реки. Но больше Гхэ ничего узнать не удалось. А информация была ему необходима, необходима для того, чтобы заставить Гана считать, будто Гхэ известно многое.