Клэнси Том. Слово президента

   — Ты не мог бы выразиться более ясно?
   — Америка не может оставаться безразличной к нападению Китая на Россию. Такой конфликт окажет крайне отрицательное влияние на стабильность всей ситуации в мире, и к тому же помешает вашему переходу к подлинной демократии. В интересах Америки, чтобы Россия стала процветающей демократической страной. Мы были врагами слишком долго. Нам нужно стать друзьями, а Америка стремится к тому, чтобы её друзья жили в мире и безопасности.
   — Они ненавидят нас, им хочется захватить то, чем мы владеем, — продолжил Головко, неудовлетворённый ответом американского президента.
   — Сергей, прошли те времена, когда страны в состоянии были захватить силой то, чего они не могли создать сами. Это стало достоянием истории и никогда не повторится.
   — А если они всё-таки нападут на нас?
   — Мы решим этот вопрос, когда возникнет такая необходимость, Сергей, — ответил президент. — Самое правильное заключается в том, чтобы не допустить подобных действий. Если возникнет ситуация, явно указывающая на то, что они собираются напасть на вас, мы посоветуем им отказаться от такого намерения. Мы внимательно следим за развитием событий.
   — Мне кажется, вы недооцениваете их, — произнёс Головко. Русские проявляют поразительную настойчивость, отметил Райан. Они явно обеспокоены намерениями Китая.
   — Ты думаешь, что все понимают, чего хотят? Ты считаешь, что они действительно знают, что им нужно? — Два кадровых разведчика — они всегда будут считать себя таковыми — обменялись взглядами, обнаружившими их профессиональный интерес.
   — В этом-то вся проблема, — признался Головко. — Я пытаюсь объяснить своему президенту, как трудно предсказать поведение нерешительных людей. У них огромные возможности, но и у нас тоже, и ситуация с каждой стороны выглядит по-разному, а затем в дело вмешиваются личные устремления. Иван Эмметович, это старые люди со старыми представлениями о мире. Их взгляды начинают играть очень важную роль в этой проблеме.
   — И в истории, и в культуре, в экономике и торговле — у меня ещё не было возможности глубоко изучить этот регион, — напомнил Райан своему гостю. — До сих пор я был занят тем, что пытался понять вас, русских.
   — Значит, вы поддержите нас?
   — Слишком рано говорить об этом, — покачал головой Райан. — Тем не менее мы сделаем все, чтобы предотвратить возможный конфликт между Китайской Народной Республикой и Россией. Если начнётся война, вам придётся прибегнуть к ядерному оружию. Я знаю это, и ты тоже. Мне кажется, что и они это понимают.
   — Китайцы не верят в это.
   — Сергей, никто не может быть глуп до такой степени. — Райан решил обсудить эту проблему со Скоттом Адлером, который знал регион намного лучше его. А сейчас следует перелистнуть страницу и перейти к другому вопросу. — Ирак. Что, по-вашему, там происходит?
   — Три месяца назад там раскрыли сеть наших агентов. Погибли двадцать человек — их расстреляли или повесили, причём наверняка после допросов с применением пыток. То, что у нас там осталось, недостаточно для чётких выводов, но у нас возникло впечатление, что высшие чины вооружённых сил Ирака к чему-то готовятся.
   — Два генерала сегодня утром прибыли в Судан, — заметил Райан.
   Редко случалось, чтобы события застали Головко врасплох.
   — Уже?
   Райан кивнул и передал ему фотографии, сделанные в аэропорту Хартума.
   Головко посмотрел на них. Лица генералов не были ему знакомы, но этого и не требовалось. Информация, передающаяся на таком уровне, никогда не бывает сфабрикованной. При общении даже с врагами — или бывшими врагами — по определённым вопросам страна должна держать данное ею слово. Он вернул фотографии президенту.
   — Значит, это дело рук Ирана. У нас там есть несколько агентов, но мы ничего не слышали за последние дни. Ты ведь понимаешь, что работать в том регионе очень опасно. По нашему мнению, Дарейи был как-то связан с убийством иракского президента, но у нас нет доказательств. — Головко сделал паузу и задумался. — Последствия могут оказаться весьма серьёзными.
   — Значит, ты хочешь сказать, что Россия не в состоянии что-то предпринять?
   — Да, Иван Эмметович, мы бессильны. У нас там нет никакого влияния, да и у вас тоже.

Глава 18
Последний самолёт

   В следующий рейс самолёт вылетел рано. Из Европы был отозван третий и последний «гольфстрим» холдинговой компании, и, после того как на нём сменился экипаж, он был готов к вылету на три часа раньше. Это означало, что первый «Гольфстрим G-IV» мог лететь в Багдад, забрать там ещё двух генералов и вернуться. Бадрейн вдобавок к своей роли дипломата чувствовал себя кем-то вроде диспетчера или турагента. Оставалось только надеяться, что все это продлится не слишком долго. Не исключено, что будет опасно оказаться пассажиром последнего рейса, потому что последний рейс — впрочем, кто знает, какой рейс окажется последним?.. Генералы ещё не осознали этого. Последний самолёт, вылетающий из Багдада, вполне могут обстрелять по команде тех, кто останутся в Ираке расплачиваться за деяния успевших улететь. Бадрейн понимал, что в этом случае ему тоже придётся расплачиваться за сделанное им… в конце концов в этом регионе избирательность не являлась составной частью системы правосудия. Ну что ж, пожал он плечами, в жизни приходится рисковать, а ему хорошо заплатили за такой риск. По крайней мере из Тегерана сообщили, что меньше чем через три часа прилетит ещё один самолёт, а следующий — через пять часов. Однако общее число рейсов составит десять или одиннадцать, а это значит, что при таком графике переброска генералов продлится ещё трое суток. Трое суток — при данной ситуации это целая жизнь.
   За пределами аэропорта солдаты иракской армии все ещё патрулировали улицы, но вот-вот нужно ждать перемен. Солдаты, призванные на службу, и даже гвардейцы элитных частей национальной гвардии патрулировали город уже несколько дней. Это превратилось для них в скучную и бессмысленную рутину, которая подрывает моральный дух солдат. Они будут ходить по улицам, курить сигареты, а потом придёт время, когда у них возникнет вопрос: что же происходит в действительности? Сначала им не дадут ответа. Сержанты прикажут им выполнять свой долг, потому что так сержантам прикажут ротные командиры, которые в свою очередь получат приказы от командиров батальонов и так далее вверх по цепочке… до тех пор, пока такой же вопрос не повторится и не окажется никого, занимающего более высокую должность, кто мог бы приказать любопытному заткнуться и заняться делом. Начиная с этого момента вопрос по командной цепочке покатится вниз. В подобной ситуации армия быстро почувствует неладное, шип, вонзившийся в ногу, даст сигнал мозгу, что что-то происходит, какие-то события. А если шип окажется заражённым, инфекция распространится по всему телу, и смерть последует очень быстро. Генералам следовало бы знать о таких вещах — но нет, это больше их не беспокоит. Что-то очень глупое происходит с генералами, особенно в этой части мира. Они становятся забывчивыми. Все так просто. Они забывают, что и виллы, и слуги, и автомобили получены ими не по завещанию свыше, а являются всего лишь временным удобством, которое может исчезнуть так же быстро, как утренний туман. Они все ещё боялись Дарейи больше, чем своего народа, а это глупо. Такое положение просто раздражало бы Бадрейна, если бы его жизнь не зависела теперь от жизни генералов.

* * *

   Кушетка у правого борта самолёта все ещё оставалась влажной. На этот раз здесь сидела младшая дочь генерала, который ещё несколько минут назад командовал Четвёртой гвардейской моторизованной дивизией, а сейчас советовался со своим коллегой из военно-воздушных сил. Девочка почувствовала рукой сырость и, озадаченная, лизнула ладонь. Мать заметила это и послала её вымыть руки. Затем женщина пожаловалось иранскому стюарду, который сопровождал группу и сидел в хвостовой части салона. Он пересадил ребёнка и решил, что заменит или очистит кушетку по прилёте в Мехрабад.
   Теперь напряжение спало. Первые генералы, прибывшие в Хартум, сообщили, что все в порядке. Взвод солдат суданской армии охранял большой дом, в котором их поселили, и их безопасности ничто не угрожало. Генералы уже приняли решение, что сделают внушительное «пожертвование» в казначейство Судана, чтобы обеспечить себе безопасность на время пребывания — они надеялись, непродолжительного, — в этой стране, прежде чем отправятся дальше. Начальник разведслужбы Ирака, все ещё находящийся в Багдаде, сейчас звонил по телефону своим знакомым в разные страны, чтобы обеспечить генералам постоянное безопасное проживание. Может быть, Швейцария? — думали они. Холодная страна как в отношении климата, так и культуры, зато безопасная, а для тех, кто хочет вложить деньги, гарантирующая анонимность.

* * *

   — Кому принадлежат эти три «Гольфстрима G-IV», совершающие рейсы?
   — Самолёты зарегистрированы в Швейцарии, лейтенант, — сообщил майор Сабах, который только что узнал об этом. Из фотографий, сделанных в Хартуме, ему стал известен регистрационный номер на хвостовом оперении самолётов, а место регистрации было легко выяснить с помощью компьютера, в базе данных содержалась эта информация. — «Гольфстримы», все три, принадлежат корпорации, которая имеет ещё несколько маленьких турбовинтовых самолётов для полётов по Европе. Придётся провести дальнейшую проверку, чтобы побольше узнать о самой корпорации. — Но этим займутся, и ответ будет очевидным. Скорее всего это какой-то концерн, занимающийся импортом и экспортом, наверно, просто почти фиктивная компания, ведущая настоящую, хотя и ничтожную по объёму, деятельность, чтобы создать впечатление законности. У корпорации будет определённый счёт в коммерческом банке, обслуживать её будет юридическая фирма, скрупулёзно соблюдающая все местные законы; служащие фирмы имеют самые подробные инструкции относительно правил поведения — Швейцария законопослушная страна — и того, как держать все в полном порядке; корпорация способна мгновенно исчезнуть, потому что швейцарцы не беспокоят людей, которые вкладывают деньги в их банки и не нарушают их законов. Те, кто грубо нарушают законы, тут же обнаружат, что эта страна такая же негостеприимная, как и та, которую покидали генералы. Это тоже было вполне понятно.
   Ирония судьбы заключалась в том, подумал майор Сабах, что он знал в лицо двух первых генералов и скорее всего знал лица тех, кто сейчас летели в Хартум. Было бы так приятно предать их суду, особенно кувейтскому. Большинство этих генералов занимали менее видные должности, когда Ирак оккупировал Кувейт. Они несомненно принимали участие в грабежах. Майор Сабах вспомнил, как он ходил по улицам Кувейта, стараясь казаться как можно более незаметным и безвредным, тогда как другие кувейтцы сопротивлялись оккупантам более активно, что было смелым с их стороны, но опасным. Большинство участников сопротивления были схвачены и убиты вместе с семьями, и хотя уцелевшие стали теперь знаменитыми и их щедро вознаградили, эти немногие действовали на основании той информации, которую он собирал и передавал в Саудовскую Аравию. Впрочем, майор не обижался. Его семья была достаточно богатой, и ему нравилось работать в разведывательной службе. Более того, он был совершенно уверен, что его страну больше никогда вот так не застигнут врасплох. Он лично позаботится об этом.
   В любом случае генералы, покидающие Ирак, не так беспокоили майора, как те, которые придут им на смену. Вот это беспокоило его больше всего.

* * *

   — Боюсь, что выступление мистера Райана было весьма маловыразительным во всех отношениях, — сказал Эд Келти в своём полуденном интервью. — Доктор Бретано в первую очередь промышленник, уже давно отказавшийся служить обществу. Я был на государственной службе, когда впервые упомянули его имя, и я присутствовал при том, как он отказался даже рассмотреть предложение занять высокую должность в правительстве — по-видимому для того, чтобы продолжать делать огромные деньги. Он — талантливый человек, несомненно хороший инженер, — Келти позволил себе снисходительно улыбнуться, — но министр обороны? Нет. — Он подчеркнул своё отрицательное мнение, выразительно покачав головой.
   — Что вы думаете об отношении президента Райана к абортам, сэр? — спросил Барри, репортёр канала Си-эн-эн.
   — Барри, в этом и суть проблемы. Райан вовсе не президент, — ответил Келти спокойным деловым тоном. — Наша задача заключается в том, чтобы исправить ситуацию. Его непонимание общественного мнения ясно проявилось в противоречивом и запутанном выступлении в комнате прессы. Решение Верховного суда по делу «Роу против Уэйда» является законом нашей страны. Вот и все, что ему следовало сказать. От президента не требуется, чтобы ему нравились законы, он обязан исполнять их. Разумеется, если любой государственный служащий не понимает, каково мнение американского народа по этому вопросу, это не означает, что он не интересуется правом женщин на выбор, нет, он просто проявляет свою полную некомпетентность. От Райана требовалось одно — внимательно прислушаться к советам во время брифинга перед пресс-конференцией, но он оказался не способен даже на это. В Белом доме он просто опасен для нации, как пушка с разболтанным затвором, — закончил Келти. — Такие люди не должны возглавлять правительство.
   — Но ваше утверждение… — Поднятая рука Келти заставила ведущего замолчать.
   — Это не утверждение, Барри, а факт. Я никогда не уходил в отставку, никогда не оставлял пост вице-президента. Ввиду этого после смерти Роджера Дарлинга я стал президентом. Нам нужно сейчас — и мистер Райан должен сделать это, если он думает о благе американского народа, — создать юридическую комиссию, которая рассмотрела бы конституционные аспекты этой проблемы и приняла решение о том, кто действительно является президентом. Если Райан не сделает этого, значит, он ставит свои интересы выше блага нации. Должен сказать, что я абсолютно убеждён в том, что Джек Райан руководствуется лучшими побуждениями. Он честный человек и продемонстрировал в прошлом своё мужество. В настоящее время, к сожалению, он запутался, как все мы увидели, наблюдая утреннюю пресс-конференцию.
   — Ты только посмотри на этого честного добряка, Джек, — заметил ван Дамм, уменьшая громкость. — Видишь, как он хорош на экране?
   Райан едва не выпрыгнул из кресла.
   — Черт побери, Арни, ведь это именно то, что сказал я! Я повторил эту фразу, должно быть, три или четыре раза — таков закон, и я не могу нарушить его. Ведь я сказал это!
   — Помнишь, я говорил тебе о том, как важно сохранять хладнокровие? — Глава президентской администрации подождал, когда краска гнева сойдёт с лица Райана, и после этого снова увеличил громкость.
   — Но что беспокоит нас больше всего, — говорил теперь Келти, — это слова Райана насчёт людей, которых он собирается назначить в Верховный суд. Совершенно очевидно, что он хочет пересмотреть многие решения, вернуться в прошлое. Вопрос об абортах явится лакмусовой бумажкой при назначении консервативных судей. Возникает вопрос, а уж не захочет ли он пересмотреть решение о преимущественном праве меньшинств и Бог знает что ещё. К сожалению, мы оказались в положении, когда человек, занявший пост президента, сможет пользоваться огромной властью, особенно в судебных органах. А Райан не знает, как пользоваться властью, Барри. На основании того, что мы узнали сегодня о том, что он собирается предпринять, возникает пугающее впечатление, понимаешь?
   — Неужели я оказался на другой планете, Арни? — резко бросил Джек. — Я не произносил «лакмусовая бумажка», это сказал репортёр. И я не говорил «консервативные судьи» — это тоже слова репортёра.
   — Джек, важно не то, что ты сказал, а то, что слышат люди.
   — Тогда, как вы считаете, сколько вреда может президент Райан причинить стране? — спросил Барри на экране телевизора.
   Арни восхищённо покачал головой. Келти сумел соблазнить ведущего на глазах у всех, в прямом эфире снять с него штаны, перетянуть на свою сторону, и Барри давал идеальные ответы, именно те, которые нужны были Келти, формулируя их так, что тот по-прежнему называл Райана президентом, но затем, задавал вопрос, направленный на то, чтобы поколебать веру телезрителей в него. Неудивительно, что Эд пользовался такой популярностью у женщин, правда? А рядовой телезритель никогда не поймёт ту ловкость, с которой он перетянул Барри на свою сторону. Какой профессионал!
   — В такой ситуации, когда правительство лишено руководства? Понадобятся годы, чтобы исправить тот вред, который он причинит, — произнёс Келти с серьёзностью преданного семейного врача. — И совсем не потому, что он плохой человек. Нет, он, конечно, стремится к лучшему. Но он причинит вред стране лишь потому, что не способен исполнять обязанности президента Соединённых Штатов. Просто не способен на это, Барри.
   — Мы вернёмся к этой программе после следующих объявлений от наших спонсоров, — произнёс Барри, глядя в камеру. Арни слышал достаточно и не хотел видеть рекламу. Он поднял пульт дистанционного управления и выключил телевизор.
   — Господин президент, если раньше я не беспокоился, то теперь беспокоюсь. — Арни помолчал. — Завтра вы увидите передовые статьи в некоторых крупных газетах, настаивающие на том, что создание юридической комиссии действительно необходимо, и у вас не будет выбора, кроме как согласиться с этим.
   — Одну минуту, Арни. Закон не говорит, что…
   — Закон вообще ничего не говорит, неужели не помнишь? Но даже если бы такой закон был, у нас нет Верховного суда, способного принять решение по этому вопросу. Мы живём в демократической стране, Джек. Народ будет решать, кто у них президент. На волю народа будут влиять средства массовой информации, и ты никогда не сможешь работать с ними лучше Келти.
   — Послушай, Арни, он ведь действительно ушёл в отставку. Конгресс утвердил моё назначение вице-президентом, Роджер погиб, я стал президентом — это и есть гребаный закон! А я должен повиноваться закону. Я никогда не стремился занять этот гребаный пост, однако никогда в жизни не убегал от ответственности, и будь я проклят, если сделаю это сейчас!
   Но была и ещё одна причина. Райан презирал Эдварда Келти. Ему не нравились его политические взгляды, не нравилось его высокомерие выпускника Гарварда, не нравилась его личная жизнь и уж никак не нравилось его обращение с женщинами.
   — Ты знаешь, Арни, кто он? — яростно проворчал Райан.
   — Знаю, конечно. Он беспринципный человек и обманщик, играющий на доверии других. У него нет никаких убеждений. Келти никогда не занимался юридической практикой, но помог написать тысячи законов. Он не врач, но принял участие в создании национальной системы здравоохранения. Всю свою жизнь он был профессиональным политиком, и общество всегда содержало его за свой счёт. Он не создал никакого продукта или вида обслуживания, но провёл всю жизнь, решая, насколько высокими должны быть налоги и как нужно расходовать эти деньги. Единственными чернокожими, с которыми он встречался в детстве, были горничные, которые убирали его спальню, но он считается защитником прав национальных меньшинств. Он лицемер и шарлатан. И он одержит верх, если вы, господин президент, не возьмёте себя в руки, — закончил Арни, выливая ледяную воду на огненный темперамент Райана. — Потому что он знает, как вести эту игру, а вы — нет.

* * *

   Пациент, говорилось в истории болезни, совершил поездку на Дальний Восток ещё в октябре, и в Бангкоке пользовался сексуальными услугами местных жительниц, слава о которых идёт по всему миру. Пьер Александр, который был когда-то капитаном медицинского госпиталя в этой тропической стране, сам увлекался подобными развлечениями, так что совесть его не беспокоила. В то время он был молодым и глупым, как большинство мужчин такого возраста. Но это было ещё до появления СПИДа. А теперь ему пришлось сказать пациенту — белому мужчине тридцати шести лет, — что у него в крови обнаружены вирусы болезни, что он не должен заниматься сексом со своей женой, не приняв предохранительных мер, и что его жена должна подвергнуться тестам на наличие вируса СПИДа в крови как можно быстрее. Что?.. Она беременна? Тогда немедленно, лучше всего завтра же.
   Александер чувствовал себя кем-то вроде судьи. Уже не в первый раз ему приходилось сообщать людям такую новость, и можно не сомневаться, что не в последний. Но когда судья выносит смертный приговор, это по крайней мере за какое-то серьёзное преступление, и можно обратиться с апелляцией. А этот несчастный кретин виновен лишь в том, что вёл себя как мужчина в двенадцати часовых поясах от дома, причём наверняка пьяный и в приступе одиночества. Может быть, он поссорился по телефону с женой. Может быть, она уже тогда была беременна и не подпускала его к себе. Может быть, на него повлияла экзотическая обстановка, и Александер вспомнил, как соблазнительно выглядят эти тайские девушки с детскими личиками, да и кто мог предположить такое, черт побери? Теперь смертный приговор вынесен многим людям, и они не могут обратиться с апелляцией о его отмене. Но ситуация может измениться, подумал доктор Александер. Он только что сказал об этом своему пациенту. Нельзя отнимать у людей последней надежды. Так говорили онкологи на протяжении двух поколений. Лекарство против СПИДа искали многие видные учёные — Александер в их числе, — и, насколько ему известно, можно было ожидать прорыва уже завтра же. Или на это не хватит и века. Статистика показывает, что пациенту осталось жить не больше десяти лет.
   — Вы не выглядите счастливым, — услышал он женский голос. Александер поднял голову.
   — Здравствуйте, доктор Райан.
   — Здравствуйте, доктор Александер. По-моему, вы уже знакомы с Роем Альтманом. — Она держала в руках поднос, сегодня столовая была переполнена. — Вы не возражаете, если мы присоединимся к вам?
   — Пожалуйста. — Александер привстал.
   — Тяжёлый день?
   — СПИД, штамм Е, — сказал он. Больше объяснять не требовалось.
   — Таиланд? Или подхватил здесь?
   — Значит, вы тоже читаете этот журнал, — попытался улыбнуться Александер.
   — Стараюсь не отставать от жизни. Штамм Е? Вы уверены? — спросила Кэти.
   — Я сам провёл повторный тест. По его словам, он побывал в Таиланде, деловая поездка. У него беременная жена, — добавил Александер.
   Профессор Райан вздрогнула при этих словах.
   — Плохо.
   — СПИД? — спросил Рой Альтман. Остальные агенты из личной охраны «Хирурга» сидели за другими столами. Они предпочли бы, чтобы она обедала у себя в кабинете, но доктор Райан объяснила, что совместные обеды являются одним из способов общения врачей больницы Гопкинса друг с другом и что это её обычная практика. Сегодня речь заходит об инфекционных заболеваниях, завтра затрагиваются проблемы педиатрии.
   — Да, штамм Е, — кивнул Александер и объяснил, что в Америке больше известен штамм В, как и в Африке.
   — А в чём разница?
   — Заболеть СПИДом со штаммом В не так легко, — объяснила Кэти. — Для этого требуется главным образом непосредственный контакт с кровью больного. Это случается чаще всего с наркоманами, вводящими наркотик прямо в вену, которые пользуются одной и той же иглой, или при сексуальном контакте, но больше всего от этого по-прежнему страдают гомосексуалисты, у которых происходят разрывы тканей, или при более распространённых венерических заболеваниях.
   — Вы забыли упомянуть невезение, но это всего около одного процента, — продолжил Александер. — Сейчас все больше походит на то, что штамм Е — который появился в Таиланде — начинает распространяться на гетеросексуальные контакты с гораздо большей лёгкостью, чем штамм В. Судя по всему, этот штамм обладает большей вирулентностью, чем наш старый друг.
   — Центр инфекционных болезней в Атланте уже определил скорость распространения? — спросила Кэти.
   — Нет, им требуется ещё несколько месяцев. Во всяком случае так мне говорили пару недель назад.
   — Это действительно серьёзная проблема? — Рой Альтман подумал, что работа с «Хирургом» позволяет ему узнавать много нового.
   — Ральф Фостер побывал там больше пяти лет назад — хотел убедиться, насколько опасна ситуация. Ты слышал эту историю, Алекс?
   — Нет, не всю, только то, чем она кончилась.
   — Так вот, Ральф полетел туда в качестве государственного служащего — официальная командировка и все такое, но едва он сошёл с самолёта, в таможне его встречает тайский чиновник, провожает к машине и спрашивает: «Вам нужны сегодня девочки?» Вот тогда он понял всю серьёзность этой проблемы.
   — Я вполне верю этому, — заметил Александер, вспоминая о том времени, когда он, выслушав этот рассказ, улыбнулся бы и кивнул. Сейчас он с трудом удержался от дрожи. — Статистика заболеваемости в Таиланде наводит на мрачные мысли. В данный момент, мистер Альтман, почти треть юношей, призванных в тайскую армию, имеют положительные результаты тестов на СПИД. Главным образом штамм Е.
   — Треть? Третья часть молодых парней?
   — Да, увеличилась до трети с тех двадцати пяти процентов за то время, когда там побывал Ральф. Страшная цифра, правда?
   — Но ведь это означает…
   — Это вполне может означать, что через пятьдесят лет на карте мира не будет Таиланда, — произнесла Кэти бесстрастным голосом, за которым скрывался её внутренний ужас. — Когда я училась здесь на медицинском факультете, мне казалось, что самые умные и талантливые учёные, такие как вот эти, — она обвела рукой сидящих вокруг, — Марти, Берт, Курт и Луиза, должны заниматься онкологией. Я не думала, что справлюсь с этим, выдержу такое напряжение, поэтому режу глазные яблоки и исправляю людям зрение. Оказалось, что я ошибалась. Придёт время, и мы победим рак. Но появились эти проклятые вирусы, и я не знаю, что будет дальше.