Клэнси Том. Слово президента

   — Штука?
   — Я имею в виду вирус, господин президент. Размеры вирусов измеряются микронами. Они намного меньше частиц пыли, меньше всего, что можно увидеть невооружённым глазом.
   — Вы раньше работали в Форт-Детрике?
   — Да, сэр, я был полковником и возглавлял отдел по изучению патогенов. Затем ушёл в отставку и университет Хопкинса предложил мне работу.
   — Значит, вы знакомы с планами генерала Пикетта — он назвал их вариантами, верно?
   — Совершенно верно, сэр. Эти планы подвергаются пересмотру и обновлению по меньшей мере раз в году. Я был членом комитета, ответственного за составление планов.
   — Садитесь, доктор. Мне хочется подробнее познакомиться с этими планами.

* * *

   Военно-транспортные суда, базирующиеся в Диего-Гарсии, только что вернулись с учений, и на них уже закончили техническое обслуживание машин и механизмов. Впрочем, они всегда поддерживались в хорошем состоянии, и на это не потребовалось много времени. Получив приказ от главнокомандующего Атлантическим флотом, экипажи судов взялись за подготовку к выходу в море. Эта процедура заключалась главным образом в разогреве топлива и смазочных масел. Группа боевых кораблей, состоящая из крейсера «Анцио» с эсминцами «Кидд» и «О'Баньон», которая находилась к северу от атолла, получила свой приказ и направилась на запад к месту предстоящей встречи. Старшим офицером этой маленькой эскадры был командир крейсера «Анцио», оборудованного системой «Иджис». Получив приказ, он постарался решить, как лучше, чёрт возьми, провести эти огромные, неповоротливые, до предела нагруженные транспортные суда в Персидский залив без воздушного прикрытия, если вдруг начнутся боевые действия. Эскадры военно-морского флота США никогда не выходили в море без прикрытия с воздуха, а ближайший авианосец «Эйзенхауэр» находился в трех тысячах миль, причём был отделен от группы «Анцио» Малайским архипелагом. С другой стороны, совсем неплохо, являясь всего лишь капитаном первого ранга, возглавить тактическое соединение кораблей без адмирала, который постоянно стоит у тебя за спиной и следит за каждым движением.
   Первым судном, вышедшим в море с огромной якорной стоянки, был «Боб Хоуп» — недавно построенный «ролл он — ролл офф»^[109], транспортный корабль военного типа водоизмещением почти 80 тысяч тонн. У него на борту находились 952 боевые машины, главным образом танки и бронетранспортёры. Его гражданская команда успела обрести определённые традиции, и при выходе в море из огромных динамиков на палубе раздалась мелодия «Спасибо за воспоминания». За ним последовали ещё три военно-транспортных судна. Эти пять судов несли на борту полное снаряжение для тяжёлой бригады. Пройдя мимо буев, ограждающих опасные рифы при выходе со стоянки, шкиперы перевели ручки машинных телеграфов на «полный вперёд», и огромные дизели «Колт-Пилстик» начали разгонять суда до скорости двадцать шесть узлов.

* * *

   В Овальном кабинете ждали прихода Гудли и ван Дамма. Когда они вошли в кабинет, понадобилось десять минут, чтобы ввести их в курс происходящего. К этому времени президент почти осознал всю его чудовищность, и ему пришлось подавить в себе эмоции, мешавшиеся холодной рассудительности, так нужной в этот момент. Он обратил внимание на то, что Кэти, испытывая не меньший ужас, сумела сохранить спокойствие, по крайней мере внешне. Впрочем, этого требовала её профессия.
   — Мне казалось, что Эбола не способна выжить за пределами джунглей, — сказал Гудли.
   — Это верно, не способна, во всяком случае долгое время. Иначе эпидемия уже поразила бы весь мир.
   — Больные слишком быстро умирают, а потому она не может распространиться по всему миру, — добавила «Хирург».
   — Не забывай, Кэти, что вот уже более тридцати лет существуют реактивные самолёты, способные мигом доставить пассажиров в любую точку земного шара. Правда, уязвимость этого крошечного мерзавца может помочь нам.
   — Каким образом мы сможем выяснить, кто виновен в случившемся? — спросил Арни.
   — Нужно опросить всех жертв, узнать, где они были за последние дни, и попытаться найти тот пункт, из которого началось распространение эпидемии. Это потребует тщательного расследования. Эпидемиологи хорошо справляются с такой задачей… но в данном случае масштабы эпидемии слишком велики, — добавил Александер.
   — Может быть, обратиться за помощью к ФБР, доктор? — спросил ван Дамм.
   — Хуже от этого не станет.
   — Я вызову сюда Мюррея, — сказал президенту глава администрации.
   — Неужели нет никаких методов лечения? — спросил президент.
   — Нет, методов лечения не существует, зато нам известно, что эпидемия затухает сама по себе после нескольких циклов воспроизводства. Это происходит следующим образом: сначала заражается один человек. В нём развиваются вирусы, и от этого больного они переходят к другим людям. Каждая жертва становится носителем лихорадки Эбола, но этот носитель несовершенен, потому что быстро умирает. После того как вирус развился внутри жертвы и убил её, он попадает к другой жертве. Однако тут есть положительный момент: вирус Эбола не способен к эффективному воспроизводству. Проходя цикл за циклом, он теряет вирулентность. По мере приближения конца эпидемии выживает все больше и больше людей, потому что происходит мутация вируса в менее опасную его разновидность. Этот организм настолько примитивен, что он не в состоянии справляться с обстоятельствами.
   — Сколько проходит циклов, прежде чем опасность заражения начинает падать, Алекс? — спросила Кэти. Александер пожал плечами.
   — Мы обладаем всего лишь эмпирическими данными. Нам известно, что такой процесс происходит, но мы не в состоянии определить его количественные параметры.
   — Слишком много неизвестных… — поморщилась Кэти.
   — Господин президент?
   — Да, доктор?
   — Вы только что упомянули о кинофильме, который смотрели.
   — Да. Ну и что?
   — Деньги, потраченные на создание этого фильма, намного превышают средства, выделяемые на исследования в области вирусологии. Имейте это в виду. Видно, вирусология недостаточно сексуальна. — Арни попытался что-то сказать, но Александер, подняв руку, остановил его. — Я теперь не на государственной службе. Исследовательская работа, которой я занимаюсь, финансируется из частных источников. Это всего лишь констатация факта. В конце концов, черт побери, государство не в состоянии выделять финансы на всё необходимое.
   — Если мы не можем вылечить больных, как остановить распространение эпидемии? — спросил Райан, возвращаясь к сути дела. Он повернул голову. Над Южной лужайкой пронеслась тень, и сквозь пуленепробиваемые окна донёсся рёв вертолётных турбин.

* * *

   — Наконец-то, — с улыбкой заметил Бадрейн. Всемирная компьютерная сеть «Интернет» была предназначена для того, чтобы распространять информацию, а не скрывать её. От друга другого друга, который тоже имел друга, студента медицинского факультета университета Эмори в Атланте, Бадрейн узнал пароль, с помощью которого сумел проникнуть в электронную почту Медицинского центра. Воспользовавшись ещё одним паролем, он устранил остальные препятствия и наконец получил доступ к главному компьютеру. На восточном побережье Америки сейчас было два часа дня, и университет Эмори сообщил в Центр контроля и предупреждения инфекционных болезней, что сейчас у них зарегистрировано шесть случаев геморрагической лихорадки. Но что ещё лучше, из Центра поступил ответ, в котором приводились куда более интересные факты. Бадрейн напечатал оба письма, поступивших по электронной почте, и позвонил по телефону. Теперь он мог сообщить хорошие новости.

* * *

   Раман почувствовал, как после непродолжительного перелёта шасси авиалайнера DC-9 коснулось посадочной дорожки аэропорта в Питтсбурге. За время рейса он успел обдумать варианты предстоящей операции. Его коллега — брат по духу — в Багдаде вёл себя излишне жертвенно, слишком драматично, да и личная охрана лидера Ирака была весьма многочисленной, гораздо больше той, в которой служил Раман. Как ему поступить? Фокус заключался в том, чтобы создать как можно больше паники и замешательства. Может быть, Райан захочет подойти к толпе, чтобы пожать руки. Тогда можно застрелить его, убить одного-двух агентов и затем броситься в толпу. Если ему удастся пробиться через первые ряды зрителей, то дальше он просто будет держать перед собой удостоверение агента Секретной службы, с помощью которого сумеет миновать все препятствия легче и быстрее, чем с помощью пистолета, — все сочтут, что он преследует преступника. Судьба убийцы после покушения на политического деятеля — этому его научили в Секретной службе — решается в течение первых тридцати секунд. Если ты сумеешь уцелеть после этого, шансы остаться в живых резко возрастают. А ведь это ему поручено организовать службу безопасности во время поездки президента в пятницу. Как заставить Райана оказаться в таком месте, где появится такой шанс? Он стреляет в президента, убивает Прайс и затем скрывается в толпе. Лучше всего стрелять с бедра, тогда окружающие не увидят пистолета в его руке. Да, все может пройти удачно, подумал Раман, освобождаясь от пристежных ремней и поднимаясь из кресла. В конце коридора его будет ждать местный агент. Они сразу направятся в отель, в огромном ресторане в котором президент обратится с речью к приглашённым. В его распоряжении, прикидывал Раман, окажется весь день сегодня и половина завтрашнего дня, чтобы тщательно разработать план убийства, причём рядом неотлучно будут торчать местные агенты. Это настоящий вызов его мужеству и сообразительности.

* * *

   Генерал-майор Джон Пикетт был выпускником медицинского факультета Йельского университета и затем защитил две докторские диссертации по молекулярной биологии в Гарварде и по общественному здравоохранению в университете Южной Калифорнии, в Лос-Анджелесе. Это был бледный худощавый мужчина, который казался маленьким в своём генеральском комбинезоне — он не успел переодеться и прилетел в повседневном камуфляже, — даже крылатый значок парашютиста не вязался с его обликом. С ним прилетели два полковника, а через несколько минут в Овальный кабинет вошёл директор ФБР Мюррей, примчавшийся из здания Гувера на Пенсильвания-авеню. Когда генерал подошёл к двери Овального кабинета, агент Секретной службы вручил ему факс, полученный минуту назад в комнате секретарей.
   — По сообщению из Атланты, сейчас насчитывается сто тридцать семь случаев заболевания лихорадкой Эбола, — сказал Пикетт, — в пятнадцати городах, в пятнадцати штатах, от одного побережья до другого.
   — Привет, Джон, — произнёс Александер, пожимая руку генералу. — Я сам видел три.
   — Рад тебе, Алекс, дружище. — Пикетт обвёл взглядом сидящих в кабинете. — Полагаю, Алекс уже проинформировал всех об основах распространения эпидемии?
   — Да, — кивнул Райан.
   — У вас есть дополнительные вопросы, господин президент?
   — Вы уверены, что это преднамеренный акт?
   — Бомбы не взрываются сами по себе, сэр. — Пикетт развернул карту, на которой ряд городов был помечен красными точками. Один из полковников, прибывших с ним, пометил ещё три: Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Лас-Вегас.
   — Это города, где проводятся выставки и конференции. Именно так в подобном случае поступил бы и я сам, — пробормотал Александер. — Похоже на «Биовойну-95», Джон.
   — Весьма. Это военная игра, которую мы проводили вместе с Агентством защиты от ядерного нападения. В качестве биологического агента мы использовали тогда сибирскую язву. Алекс входил в состав группы, планировавшей наступательные действия, — заметил Пикетт. — Он возглавлял команду «красных».
   — Разве это не противозаконно? — спросила Кэти, возмущённая таким откровением.
   — Наступление и защита, доктор Райан, это две стороны одной медали, — ответил генерал Пикетт, защищая своего бывшего подчинённого. — Для того чтобы организовать защиту от биологического нападения, нужно встать на позиции врага.
   — Оперативная концепция? — спросил президент. Он понимал это лучше своей жены.
   — Биологическая война на стратегическом уровне означает начало цепной реакции среди населения страны, ставшей её целью. Нужно постараться заразить как можно больше людей, причём речь не идёт об особенно большом числе; это ведь не ядерное оружие. Задача заключается в том, чтобы сами заражённые люди, ставшие жертвами, распространяли болезнь дальше. В этом и заключается изощрённость биологической войны — сами жертвы становятся главным источником смерти остальных людей. Эпидемия начинается медленно и затем набирает скорость — сначала её распространение происходит по тангенциальной кривой, а затем устремляется вверх по геометрической прогрессии. Таким образом, если биологическое оружие применяется в наступательных целях, вы стараетесь дать ему мощный исходный толчок, заразив максимальное число людей, причём лучше всего тех, кто много путешествуют. К этой мысли меня привело сообщение о вспышке лихорадки Эбола в Лас-Вегасе. Это город с постоянно меняющимся населением, и именно там действительно произошла крупномасштабная вспышка эпидемии. Приезжие заражаются, летят на самолётах домой и там распространяют инфекцию.
   — У нас есть возможность выяснить, каким образом все это началось? — спросил Мюррей. Он показал генералу своё удостоверение, чтобы тот знал, с кем имеет дело.
   — Скорее всего это будет напрасно затраченное время. У биологического оружия есть ещё одно достоинство — оно начинает действовать не сразу. В данном случае минимальный инкубационный период составляет трое суток. Те средства доставки, которые были использованы для распространения лихорадки Эбола, уже отвезены на свалки. Наверняка не осталось никаких вещественных доказательств, способных пролить свет на то, кто прибегнул к такой системе заражения.
   — Об этом будем говорить позже, генерал. Что предпринять сейчас? Я вижу, что во многих штатах ещё нет очагов заражения…
   — Это пока, господин президент. Инкубационный период лихорадки Эбола длится от трех до десяти суток. Нам ещё не известно, как широко она распространилась. Это станет ясно, только когда пройдёт определённое время.
   — Однако следует привести в действие план «Занавес», Джон, — сказал Александер. — И сделать это нужно как можно скорее.

* * *

   Махмуд Хаджи читал. Его кабинет находился рядом со спальней и он предпочитал работать здесь. Впрочем, ему не нравилось, когда его тут беспокоили, и потому телохранителей удивило, когда Дарейи отозвался на телефонный звонок. Через двадцать минут они впустили посетителя, причём, как ни странно, по пути к кабинету его никто не сопровождал.
   — Началось?
   — Да, началось. — Бадрейн передал аятолле распечатку материалов Центра по контролю и предупреждению инфекционных болезней. — Завтра получим более подробную информацию.
   — Вы отлично справились со своей задачей, — сказал Дарейи, отпуская Бадрейна. Когда за ним закрылась дверь, аятолла снял телефонную трубку.

* * *

   Алахад не знал, насколько обходным был этот канал связи, просто ему было известно, что звонили из-за океана. Он полагал, что из Лондона, но точно не мог сказать, да и не интересовался этим. Запрос Представлялся самым рутинным, если только не принимать во внимание время дня — в Англии был вечер, и рабочий день уже закончился. Ключевыми фразами был ассортимент ковров, имеющихся в продаже, и их цена. Из этих фраз, которые представляли собой код, заученный им наизусть и нигде не записанный, он узнал все, что требовалось. А поскольку он знал мало, то и в случае ареста мог раскрыть немногое. Ему как опытному профессионалу это было ясно. Дальше последовало то, что он должен был сделать сам. Алахад выставил в окне табличку «Скоро вернусь», вышел из лавки, запер дверь и, повернув за угол, поспешил за два квартала к телефону-автомату. Именно отсюда он и передал Арефу Раману последний приказ.

* * *

   Совещания начались в Овальном кабинете, затем продолжились в зале Рузвельта и теперь проходили в зале заседаний кабинета министров, в конце коридора, где за ходом совещания могли следить портреты нескольких американских президентов, а не только одного Джорджа Вашингтона. Члены кабинета министров прибыли почти одновременно, и скрыть их появление было невозможно. Слишком много служебных автомобилей, слишком много телохранителей, слишком много знакомых репортёрам лиц.
   Министерство юстиции представлял Пэт Мартин. Из Министерства обороны приехал сам министр Бретано в сопровождении адмирала Джексона, сидящего сейчас у него за спиной (почти каждый министр приехал в сопровождении заместителя, главным образом, чтобы вести записи). Министр финансов Уинстон пришёл из здания напротив, на другой стороне Пятнадцатой улицы, по подземному переходу. Министры торговли и внутренних дел были единственными членами кабинета Дарлинга, уцелевшими при катастрофе благодаря тому, что отсутствовали в тот страшный вечер в Вашингтоне. Вообще-то они были назначены на свои посты ещё Бобом Фаулером. Почти все остальные раньше занимали должности заместителей и стали министрами отчасти из-за занятости президента другими делами, отчасти потому, что у Райана создалось впечатление, что они неплохо справляются со своей работой. Но ни один из них не знал, почему было созвано это совещание. Приехал Эд Фоули, получивший приглашение президента, несмотря на то что с недавних пор ЦРУ утратило ранг министерства. Кроме них на совещании присутствовали Арни ван Дамм, Бен Гудли, директор ФБР Мюррей, первая леди, три армейских офицера и доктор Александер.
   — Начинается совещание, — произнёс президент. — Дамы и господа, я хочу поблагодарить вас за то, что вы приехали сюда. У нас нет времени для вступительных речей. Над страной нависла серьёзная опасность. Принятые нами сегодня решения будут иметь огромное значение для всей нации. В углу сидит генерал-майор Джон Пикетт. Он врач и учёный, и я попрошу его объяснить вам суть происходящего. Прошу вас, генерал.
   — Спасибо, господин президент. Дамы и господа, я занимаю должность начальника Форт-Детрика. Сегодня утром к нам начали поступать весьма тревожные сообщения…
   Райан перестал обращать внимание на то, что говорил генерал. Он выслушал все это уже дважды. Полезней было изучить папку, которую передал ему Пикетт. Обложка её имела обычную красно-белую окантовку. В центре значилось: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО — НА СЛУЧАЙ ЭПИДЕМИЙ» — весьма подходящее название для раздела особой важности, к которому принадлежала папка, подумал президент. Затем он открыл папку и начал читать оперативный план «Занавес». Джек увидел, что существуют четыре варианта этого плана. Он взялся за четвёртый вариант под многозначительным названием «Уединение». Уже краткого содержания было достаточно, чтобы по коже пробежал холодок. Джек посмотрел на портрет Джорджа Вашингтона на стене. Хотелось спросить у первого американского президента: как лучше поступить, черт побери? Но Вашингтон не понял бы его. Ведь он жил в то время, когда ещё не знали ни авиалайнеров, ни атомных бомб, ни вирусов…
   — Насколько широко уже распространилась эта эпидемия? — спросил министр жилищного строительства.
   — Пятнадцать минут назад мне сообщили из Центра контроля и предупреждения инфекционных болезней в Атланте, что зарегистрировано более двухсот случаев заболевания лихорадкой Эбола, — ответил генерал Пикетт. — Хочу обратить ваше внимание на то, что все они проявились меньше чем за двадцать четыре часа.
   — Кто же виновник всего этого? — подал голос министр сельского хозяйства.
   — В данный момент это неважно, — резко бросил президент. — Виновника будем искать позже. А сейчас нам нужно принять решение о мерах борьбы с эпидемией.
   — Не может быть, чтобы мы не могли…
   — Может, — сказала Кэти Райан. — Вам известно, сколько вирусных болезней мы способны излечить?
   — Нет, — признался министр.
   — Ни одной. — Кэти всё время удивляло, насколько плохо люди разбираются в простейших медицинских вопросах.
   — Итак, единственным способом борьбы с эпидемией является изоляция, — сделал вывод генерал Пикетт.
   — Но каким образом можно изолировать целую страну? — прозвучал вопрос Клиффа Ратледжа, заместителя госсекретаря, который заменил на совещании Скотта Адлера.
   — Вот эту проблему нам и нужно решить, — взял слово президент. — Спасибо, генерал. Теперь я буду вести совещание. Единственный способ борьбы с эпидемией заключается в том, чтобы закрыть все места, где собираются люди — театры, магазины, спортивные залы и стадионы, промышленные предприятия и офисы, а также запретить переезды из одного штата в другой. Насколько мне известно, тридцать штатов ещё не затронуты болезнью. Нам нужно постараться, чтобы эпидемия не распространилась на них. Этого можно достичь, если будут перекрыты все транспортные пути, позволяющие переезжать из одного штата в другой, до тех пор пока нам не удастся установить реальную опасность распространения этого смертоносного организма. Тогда мы сможем прибегнуть к менее радикальным мерам.
   — Господин президент, это противоречит Конституции, — тут же напомнил Пэт Мартин.
   — Объясните, — распорядился Райан.
   — Свобода передвижения является правом граждан, которое защищено Конституцией. Даже любое ограничение передвижения граждан внутри штатов представляет собой нарушение конституционных свобод, как говорится в решении суда по делу Лемюэла Пенна — он был чернокожим армейским офицером, убитым ку-клукс-кланом в шестидесятые годы. Это прецедент, принятый Верховным судом, — сообщил начальник управления уголовного розыска.
   — Я знаю, что принёс присягу соблюдать, ограждать и защищать Конституцию страны — извините меня, но почти каждый из присутствующих здесь принёс такую присягу, — однако если соблюдение Конституции приведёт к гибели нескольких миллионов американских граждан, то чего мы тем самым добьёмся? — спросил президент.
   — И все равно мы не имеем права так поступать! — возразил министр.
   — Генерал, если мы не примем мер борьбы с эпидемией, каковы будут последствия? — спросил Мартин, удивив этим Райана.
   — Я не могу дать точного ответа на этот вопрос, да и его вообще не существует, потому что мы пока не знаем, насколько быстро происходит распространение вируса. Если он распространяется по воздуху — а у нас есть основания считать, что дело обстоит именно таким образом, — у нас разработана сотня компьютерных моделей, которыми можно воспользоваться. Проблема заключается в том, чтобы выбрать правильную. Худший вариант? Двадцать миллионов смертей. В этом случае произойдёт распад общества. Врачи и медсёстры покинут больницы, люди запрутся в домах, и эпидемия исчерпает себя точно так же, как погасла эпидемия чумы — «чёрной смерти» — в четырнадцатом веке. Поскольку прекращаются контакты между людьми, эпидемия перестаёт распространяться.
   — Двадцать миллионов? А сколько человек погибло в результате «чёрной смерти»? — спросил Мартин. Лицо его сделалось пепельно-серым.
   — Сведения весьма отрывочны. В то время не существовало никакой статистики. Самые надёжные данные касаются Англии, — объяснил Пикетт. — Эпидемия чумы истребила там половину населения. Она продолжалась около четырех лет. Европе понадобилось примерно сто пятьдесят лет, чтобы её население достигло уровня 1347 года.
   — Проклятье! — выдохнул министр внутренних дел.
   — Неужели лихорадка Эбола настолько опасна? — продолжал свои расспросы Мартин.
   — Потенциально — да. Проблема, сэр, заключается в том, что, если не принять никаких мер, а потом окажется, что она крайне вирулентна, будет слишком поздно.
   — Понятно. — Мартин повернулся к Райану. — Господин президент, насколько я понимаю, у нас нет выбора.
   — Но ведь вы только что сказали, что подобные меры незаконны, чёрт возьми! — воскликнул министр жилищного строительства.
   — Господин министр, Конституция не требует от нации коллективного самоубийства, и хотя мне кажется, что я знаю, каким будет решение Верховного суда по этому вопросу, подобной ситуации ещё никогда не возникало, и потому можно привести убедительные аргументы в пользу мер по изоляции штатов.
   — Почему ты изменил свою точку зрения, Пэт? — спросил Райан.
   — На то у меня двадцать миллионов причин, господин президент.
   — Если мы начнём нарушать собственные законы, кем тогда станем? — спросил Клифф Ратледж.
   — Живыми, — негромко произнёс Мартин. — Может быть.
   — Я готов выслушать аргументы за и против в течение пятнадцати минут, — сказал Райан. — После этого примем решение.
   Дискуссия была очень оживлённой.
   — Если мы нарушим нашу собственную Конституцию, — заявил Ратледж, — то никто в мире не будет верить нам!
   Два министра кивнули.
   — Но почему не принять во внимание практические соображения? — возразил министр сельского хозяйства. — Нельзя изолировать все предприятия. Людям нужна пища!