Колесова Наталья. Карты судьбы

   Саймон сел на постели, потирая глаза. Взглянул на нее снизу и расслабленно, сонно улыбнулся.
   – Гейдж?..
   – Я… – начала она и осеклась.
   Он был совершенно обнажен. Саймон проследил за ее взглядом и улыбка его из мягкой стала насмешливой. Он похлопал рукой по постели рядом с собой:
   – Присоединишься?
   Гейджи попятилась. В полумраке хижины он напоминал какого-то очень сильного и очень красивого зверя. Саймон вздохнул:
   – Ах, как жаль… подожди тогда, – и потянулся за своей одеждой.
   Она уже шагнула к двери, но что-то ее задержало. С мгновение Гейджи пялилась в стену, пытаясь осмыслить увиденное, потом медленно повернулась.
   На широкой плотной спине Саймона изгибался красный рисунок.
   Дракон.
   – Что это? – резко спросила Гейджи.
   Торговец, вздрогнув, оглянулся.
   – Что?
   – Вот это! – Гейджи указала пальцем.
   Он глянул себе за плечо.
   – А… это. Семейная татуировка.
   Он повел плечом, и дракон на его спине шевельнул распахнутыми крыльями. Гейджи прислонилась к стене, заткнув пальцы за ремень, уставилась на него. Иногда его очень раздражали ее мальчишеские ухватки. Саймон натянул штаны.
   – Что такое? – спросил Саймон. – Глаз от меня отвести не можешь?
   Вообще-то ему нравилось, когда на него смотрят женщины, ему нечего стыдиться – и до пояса, и ниже. Но Гейджи смотрела не так – задумчиво, оценивающе, даже придирчиво, точно ей подсунули подпорченный товар.
   – Так ты из Ригертов…
   Он слегка удивился.
   – Ты знаешь мою семью?
   – Немного. Я видела тебя с ними… Мне показалось, вы не слишком ладите.
   Он коротко хохотнул:
   – Ну, еще бы! Я единственный из сыновей оставил Марка с носом!
   Гейджи заморгала:
   – С носом?
   – Занялся тем, чем хочется мне, а не тем, чего хотел от меня отец. Он не смог мне этого простить – хотя мое дело приносит доход чуть ли не больший, чем наше… его владение.
   – И что, все ваши встречи проходят так… по-родственному?
   – Мы стараемся, по возможности, избегать друг друга. Это не так уж трудно – я редко бываю в Хейме. Но тогда… – он взглянул на рубаху в руках и отшвырнул ее. – Он взбесил меня. У моего отца мания – он хочет породниться со всеми лордами побережья. Понятно – с таким-то количеством сыновей… В тот раз он изволил сообщить мне, что мой подарок принят дочкой какого-то местного Владетеля.
   – Подарок?
   – Обычай, который отец привез со своей родины. Невеста выбирает какой-либо из предложенных всеми сыновьями подарков – считается, ее руку ведет сама судьба. Потом, при встрече, девушка, конечно, может передумать. Хотя это бывает редко.
   – А твой подарок… дракон?
   – Как ты догадалась?
   Гейджи небрежно отмахнулась.
   – При твоей-то любви к драконам. И что… ты опять ослушался отца? Не захотел встречаться с невестой?
   Саймон хмыкнул:
   – Осесть на жалком клочке земли, когда меня ждет целое море!
   Задетая Гейджи хотела возразить, что Гавань Дракона – вовсе не какой-то «жалкий клочок», но вовремя спохватилась. Еще не хватало уговаривать Саймона Ригерта взглянуть на себя хоть одним глазком, прежде чем отказываться от такого сокровища…
   Саймон глянул исподлобья.
   – И давно ты знаешь мою семейку?
   – О, нет, – сказала Гейджи. – Совсем мало и недавно. Так ты и правда не собираешься на ней жениться?
   Заинтригованный ее настойчивостью, торговец уставился на девушку. На его лице медленно проступала усмешка.
   – На ней – нет. Но если ты и дальше будешь так пялиться на голого мужчину, произойдет кое-что… близкое к этому.
   Гейджи скользнула по нему рассеянным взглядом.
   – Вот и хорошо, – сказала неожиданно, повернулась и ушла, оставив его стоять с открытым ртом.
 
   Леди Янга как-то сказала, что подрастающая девушка инстинктивно примеряет каждого знакомого мужчину в качестве предполагаемого мужа – даже если вовсе не собирается за него замуж. Просто – подошел бы он ей или нет, и почему… Гейджи решила тогда, что она исключение из правил, потому что во всех знакомых парнях ее интересовало лишь одно – как он плавает.
   Сейчас она внимательно, пытливо изучала Саймона Ригерта: жених, как-никак, хоть и не подозревает об этом… Внешне хорош – крепкий, мускулистый, подвижный, с блестящей загорелой кожей, быстрыми внимательными карими глазами. Пряди и без того светлых волос выгорели на солнце почти до белизны. Звучный резкий голос может быть мягким, завораживающим – как тогда, когда он говорил о Вещи… Впрочем, без хорошей доли обаяния и убедительности он просто не стал бы удачливым торговцем. Наверняка он пускал в ход свое обаяние и с женщинами: Гейджи, которая принимала редкие ухаживания за ней со снисходительным терпением, как чудачества противоположного пола, не была настолько сведуща в этом вопросе. Во всяком случае, ЕЙ он понравиться не пытался…
   Но он нравился своим людям. Его уважали и экипаж, и его помощник Хорстон, и ныряльщики… И им наверняка пришлось вместе пройти через все эти приключения, о которых болтают моряки теплыми ночами у берегового костра…
   И – она признавала это почти с грустью – он мог понравиться ее родителям. Отцу, полжизни проведшему в странствиях, боях и приключениях. И матери – неутомимостью, решительностью, заботой о своих людях.
   И еще.
   Он очень хорошо плавал…
 
   – Здесь раньше был… поют драконы… храм. Люди приходили, зажигали разноцветные огни, пели призывающие нас песни… очень приятные… почти как песни драконов. Нас почитали и любили.
   Изогнув шею, он взглянул на сидевшую в кольце его тела Гейджи. Спросил с надеждой:
   – Может, люди для этого и вернулись? Может, все будет как раньше, как в песнях драконов? Было бы весело!
   Гейджи хмыкнула.
   – Ну, это вряд ли! Город на дне уже давно, а люди не рыбы и не умеют жить под водой.
   – Тогда зачем они пришли?
   – Люди ищут клады.
   – Клады? – дракон склонил голову набок. – МОЙ клад?
   – Ну… – Гейджи замялась. – Город когда-то принадлежал людям, ведь так?
   Дракон еще больше склонил голову. Казалось, он серьезно обдумывает ее слова.
   – Но с тех пор, как море завладело городом, он принадлежит нам, – сказал он с легчайшей долей сомнения.
   – Тебе одному или драконам вообще? – решила уточнить Гейджи. – Ты жил в этом городе до того, как он затонул?
   Легкий вибрирующий звук – что это? Драконий смех?
   – Я не настолько… – дракон помедлил.
   – Старый? – подсказала Гейджи.
   – Взрослый, – поправил дракон.
   Гейджи едва не свалилась в воду. Она никогда не задавалась вопросом о возрасте своего удивительного друга – драконы были всегда, и всегда были всесильны, мудры и волшебны… Она снизу оглядела огромное тело, мощные лапы с убирающимися, как у кошки, когтями-гарпунами, голову размером с нее саму. Он что – драконеныш? Драконий детеныш?
   Казалось, дракон слегка замялся – как ее братья, не переносившие никаких намеков на свой не столь уж преклонный возраст.
   – Нет, – сказал он решительно. – Я не детеныш. Но это – мой первый клад. И я не собираюсь его отдавать. Никому. Ни драконам, ни тем более людям.
   – И сколько ж тебе лет?
   – Лет? А… смены воды… – дракон положил голову на песок рядом с ней. Гейджи уже привычно погладила его по жесткому полуприкрытому веку. Дракон шумно вздохнул. Странно, что такая громадина могла ощущать прикосновение слабой человеческой руки…
   – Это слишком… мелко. Если спросить, сколько ваших минут ты прожила, ты ответишь?
   Гейджи задумалась.
   – Могу, наверное, но не так сразу… А в чем вы измеряете время?
   Веко дракона вздрогнуло.
   – В течениях.
   – В течениях?
   – Смене воды, течений, линий суши, количестве и размере кладов, свете черной луны…
   Теперь заморгала Гейджи.
   – И это – все ваше время? А что за черная луна?
   – Белая луна – вверху. Черная – ее отражение – внизу. На дне. Когда поплывешь со мной, все увидишь сама.
   – Куда это я с тобой поплыву? Как?
   Если бы у него были плечи, он бы, наверное, пожал ими.
   – Когда снова станешь драконом. Ты все увидишь и поймешь сама.
   Гейджи села прямо.
   – Посмотри. Посмотри внимательно.
   Она положила свою ладонь рядом с его лапой. Коготь был целиком с ее руку. Дракон покосился.
   – Посмотрел.
   – Смотри, какие мы… разные! – Гейджи для убедительности повернулась, демонстрируя себя. – Как из вот такой вот… – она свела пальцы вместе, – может получиться такой вот… – она распахнула руки, – ты?..
   – Я не знаю, – безмятежно сказал дракон. – Я тебе кто, Отец Дракон? Но я не слеп и вижу в воздухе так же ясно, как и в воде. Почеши мне еще вот здесь… возле глаза.
 

Пираты

 
   Пираты высадились ночью.
   Он был беспечен. Он настолько уверился в собственной безопасности, в том, что никто не знает о его находке, что даже не выставлял часовых.
   Когда экипаж и пловцы Ригерта проснулись, оказалось, что их окружают вооруженные и явно недружелюбные люди, предводитель которых был Саймону очень и очень знаком. Такая же растерянная и ошеломленная, как все, Гейджи услышала, что Ригерт прошипел:
   – Грож-ж-ж…
   Рослый темноволосый человек в роскошной одежде отдал ему насмешливый салют.
   – Видишь, я все же нашел тебя!
   – Колдовство… – медленно сказал Саймон. – След на воде…
   Грож усмехнулся.
   – Что? В этот раз все не по-твоему, да, Ригерт? И старик окочурился, не успев отдать тебе карту, и наш колдун смог найти след после бури, в которую ты так поспешно убрался из Хейма.
   – Коранд – твоя работа? – спросил Саймон. – Так я и думал.
   – До чего же он был упрям…
   Саймон оглянулся, обводя глазами свой экипаж. Его тяжелый взгляд задержался на Гейджи.
   – Для того чтобы найти след на воде, на корабле должен быть «якорь» – колдовская вещь или человек…
   Гейджи чуть не задохнулась от возмущения – что, она отвечает еще и за это? Грож явно наслаждался происходящим.
   – Похоже, ты тоже сведущ в таком колдовстве, Ригерт! Но не буду тебя долго мучить. Сигеноу!
   Пловец подошел, гибко скользя между моряков. Вслед ему неслись бормотанье и проклятья. Поклонился.
   – Да, господин?
   – Значит, это ты, Сигеноу? – устало сказал Саймон. Пловец обернулся и поклонился и ему.
   – Да, господин.
   – Конечно, нам стало очень интересно, для чего Саймон-Счастливчик набирает пловцов. Мы предложили тебе хорошего пловца, Ригерт? Он отлично выполнял свои обязанности?
   – Ну, это все? – раздраженно осведомился пиратский колдун. Он сутулился под своим теплым плащом и, кажется, дрожал от холода. – Я устал и хочу отдохнуть.
   – Сейчас, Фейхнер, – сказал Грож. – Думаю, люди Ригерта уже обустроили здесь кое-какое жилье. Мы позаботимся о тебе.
   Фейхнер присел на камень, откинул капюшон. Гейджи уставилась на него – не так часто случается увидеть колдунов вблизи.
   Этот колдун разочаровывал. Он оказался невысоким, щуплым, пожилым, с усталым, каким-то брезгливым лицом. Он моргал по-совиному и вообще выглядел больным и слабым. Фейхнер рассеянно смотрел по сторонам, взгляд его незаинтересованно скользил по сбившимся в кучу морякам Ригерта. Вдруг он зажмурился, как от яркой вспышки, и неожиданно выпрямился. Затряс в воздухе костлявой рукой.
   – Это… это… что это?.. дайте мне это!
   – Что? – Грож склонился к нему, колдун вцепился в его руку, с усилием поднимаясь, и засеменил к пленным. Моряки недоуменно расступились, когда он нетерпеливо начал дергать их за рукава и расталкивать слабыми руками – через мгновение колдун оказался перед Гейджи. Выпрямился – и постучал пальцем чуть повыше груди, где под рубахой была скрыта Слеза.
   – Что это? – спросил требовательно. – Показывай.
   Гейджи бросила взгляд на Саймона – тот склонил голову, точно собрался с кем бодаться, из-под темных бровей блестели яркие настороженные глаза – и нехотя потянула цепочку.
   – Ах-х-х… – колдун отступил, опуская руки. Отпрянул и Грож. Оглянулся на Ригерта.
   – Что тут, дьявол тебя… Где ты раздобыл Говорящую? Ты, видно, и вправду счастливчик… Это она рассказала тебе о здешнем кладе?
   Саймон молчал и щурился. Не зная, как себя вести, Гейджи тоже молча выжидала. Колдун, похоже, впал в транс. Он стоял, вперив взгляд в камень, и делал пальцами легкие, почти незаметные движения, точно ощупывал что-то крайне хрупкое. Гейджи нахмурилась. Показалось, или камень начал нагреваться? Резким движением она заправила Слезу за ворот и, чуть наклонившись к колдуну, так что ее глаза оказались на уровне его глаз, сказала угрожающе:
   – Не смей колдовать над ним, понял? Он повинуется только драконовой магии и принадлежит мне – и Дракону!
   Саймон едва не прищелкнул языком от удовольствия. Получилось это у девочки так внушительно, что произвело впечатление даже на Грожа. Тот ухватил за плечо и без того отступившего колдуна. Пробормотал примирительно:
   – Э… никто не хотел обидеть тебя, Говорящая! Просто мы редко встречаем таких, как ты, и не могли удержаться от любопытства. Как ты только оказалась здесь, в такой компании?
   Плотно сжатые губы Гейджи дрогнули: Говорящей дали по темечку, связали линем и умыкнули на драпавшем из порта корабле. Обычный способ передвижения Говорящих. Ответ ее прозвучал куда внушительней:
   – Пришла на Зов.
   – Вон как, – протянул Грож и посмотрел на Ригерта. Тот ответил ему непроницаемым взглядом. Оставалось только надеяться, что экипаж поддержит слова девушки – в ком, в ком, а в своих людях он был уверен. Что же касается пловцов… Он быстро взглянул на переминавшегося с ноги на ногу Камека и настороженного Фанора. Если им устроят допрос с пристрастием… Есть ведь еще и Сигеноу…
   Сигеноу смотрел на Гейджи со своей обычной мягкой полуулыбкой. Если кто-то из них расскажет… например, что Говорящие не всемогущи, если Гейджи вообще Говорящая… тогда лучше бы она действительно утонула в бухте Хейма. Саймон прислушался к быстрому обмену репликами между Грожем и колдуном. Наконец Грож, его давний соперник и преследователь, мотнул крупной головой.
   – Ладно. Вас запрут. Ты, Счастливчик, извини уж, посидишь отдельно. Мы тут пока осмотримся. Ты, Говорящая… разумеется, свободна, только не вздумай подходить близко к этому сброду и к оружию. А чтоб чего не приключилось, за тобой присмотрят. Мой колдун хочет побеседовать с тобой. Вот вечерком, за добрым стаканчиком, и поговорим.
   – Вместе с ним.
   Грож поглядел на Саймона. Сказал недовольно:
   – Теперь я хозяин на этом острове.
   Гейджи смотрела ему прямо в глаза.
   – Хозяин здесь, знаешь ли, один. И это не ты и не он.
 
   – Откуда у тебя этот камень?
   Гейджи отхлебнула вина еще. Оно было гораздо вкуснее того, что привезли с собой моряки Ригерта. Бросила быстрый взгляд на Саймона. Тот почти не пил, сидел, задумчиво глядя в свой кубок, и, казалось, был далеко отсюда.
   – От моей матери.
   – А у нее?
   – От Морского народа.
   – А… – Грож подался вперед. – Так, значит, у них есть такие камни?
   Гейджи пожала плечами.
   – Спроси своих пловцов.
   Грож поморщился, точно она задела его больное место.
   – Снулые зимние рыбы! Не идут в воду, пока их пинками не загонишь! А еще говорят, что они без моря дохнут!
   – Они дохнут без свободы, – сказал Саймон.
   Грож посмотрел на него с высоты своего роста.
   – Ну, в крайнем случае, у меня еще есть твои пловцы. Что? Думаешь, они не будут работать? А если я пообещаю взять их с собой, когда буду уплывать отсюда?
   – И ты пообещаешь довезти их даже до берега? – поинтересовался Саймон.
   – Твоя мать тоже была Говорящей? – не обращая на них внимания, спросил колдун. Гейджи помолчала. Разговор вступал на опасную территорию.
   – Однажды, когда меня еще на свете не было, она попросила Отца Дракона уничтожить корабли стрейкеров, которые собирались захватить нашу… наше владение.
   – И что, Хозяин откликнулся? – полунедоверчиво спросил Грож. Даже Саймон поднял глаза от кружки.
   – Он… – Гейджи отхлебнула вина, вспоминая историю, которую, повзрослев, стала считать сказкой. – Он прислал из моря огромную волну.
   – Эка невидаль! – Грож повел лохматой головой. – И мне такую случалось видеть.
   – А тебе случалось видеть, как волна, проглотив корабли, не обрушилась на берег, не смыла людей и дома, а повернула назад, будто отозванная гончая? – язвительно спросил Саймон. Встретил удивленный взгляд Гейджи и пояснил. – Я тоже слышал эту историю. Так это была твоя мать? Как же называлось владение? – он щелкнул пальцами. – Что-то, связанное с драконами…
   – И твой камень… он может повелевать драконами? – продолжал колдун.
   Гейджи нахмурилась. Что за знаки подает ей Ригерт? Она должна что-то сказать или, наоборот, промолчать? Осторожно, осторожно! Вдруг колдун выведает, что она и знать не знает, как обращаться с камнем, а уж тем более – с драконами?
   – Я ГОВОРЮ с его помощью, – медленно сказала она.
   – Но как он работает? – не отставал колдун. – Что ты чувствуешь? Что ты слышишь? Голос? Притяжение? Ты впадаешь в транс? Можешь ли ты приказывать Дракону? Или ты обязана что-то отдать взамен? Ты зовешь сама или тебя призывают? Ведомы ли тебе морские клады? Можешь указать нужное течение или предстоящую бурю? Сам ли Дракон является на твой зов или только его глас?
   Гейджи растерянно смотрела на него. «Я произношу детскую дурацкую считалку, и Дракон поднимается ко мне из глубины храмового озера. Он молод, весел и любопытен. Он любит расспрашивать про людей и рассказывать про драконов. Он уверяет, что я тоже могу становиться Драконом, если только пожелаю… Ты это хочешь услышать, колдун?»
   Фейхнер подался вперед, вперив свои черные глаза в ее. Странно, сонно подумала Гейджи, она не замечала, что у колдуна такой пронзительный горящий взгляд. Под его взглядом она словно оплывающая воском свеча – такая же теплая и податливая. Не надо было пить так много вина. Оно оказалось слишком крепким, вкрадчиво крепким…
   – А давай ты мне расскажешь про твою магию, колдун! – предложила Гейджи, посмеиваясь. Села поудобнее, положив голову на сложенные на столе руки. Взгляд колдуна дрогнул – и, услышав тревожный возглас Саймона, она на мгновение выплыла из дремоты.
   Но огромные зрачки вновь завладели ее взглядом. Казалось, она проваливается внутрь бездонных колодцев – с легким головокружением, с убаюкивающей качкой мирных морских волн. Какой… странный человек… но ему она могла рассказать все… потому что он мог понять все… ему можно доверять…
   – Ты можешь доверять мне, девушка, – ласково сказал он. – Можешь рассказать мне все.
   Конечно. Все. Очень добрый, хороший человек. Не обманет, не предаст. Она может доверить ему даже свой камень.
   – Дай мне свой камень, – сказал он. – Просто подари мне его. Ведь тебе он ни к чему, правда? Ты и без того можешь говорить с ними.
   «С кем?» – тупо подумала она. Посмотрела на камень на своей ладони. Почему…
   – Смотри мне в глаза! – поспешно воскликнул он. Гейджи подняла глаза. И правда, к чему ей этот камень? А он так просит. Он ему так нужен. Такой хороший, добрый человек… так нуждается в камне… вон даже пот на висках выступил. Жалко, так волнуется. Жалко смотреть на него. Если отдать ему камень, он будет счастлив и спокоен. А ей он ни к чему… совсем ни к чему…
   – …он тебе ни к чему, – услышала она вкрадчивое эхо своих мыслей. Гейджи заторопилась, сердито дергая застрявшую в волосах цепочку. Рука, протянутая ей навстречу, крупно дрожала. Даже тряслась. Бедный, жалкий старик… ему так плохо без этого камня… а ей не жалко, совсем не жалко… она отдаст его по собственной воле…
   – …отдаешь по собственной воле?
   Гейджи потянулась, чтобы положить на его ладонь такой совсем не нужный ей камень. Он что-то спросил?
   – …ты даришь мне его?
   Гейджи раскрыла было рот, чтобы сказать: конечно, дарю, да…
   И услышала крик:
   – Нет!
   Что-то врезалось в нее, старик улетел куда-то в сторону, камень, захлестнув прочной цепочкой пальцы, удержался в руке. Ее схватили за плечо, выволокли из туманного пламени в ночь; где-то позади кричали:
   – Стой, остановите его, держите, держите!
   Гейджи стремительно волокли прочь, к обрыву, который оказался совсем рядом. Рывком развернули – и она на мгновение очутилась лицом к лицу с Саймоном. Его лицо было освещено луной, яростно – и испуганно.
   – Убирайся! – мрачно выдохнул он. – Беги!
   «Куда?» – не успела спросить она, как, оглянувшись на звуки погони, Ригерт сильно толкнул ее в грудь. Гейджи вскрикнула, взмахнула руками, теряя равновесие, – и полетела вниз со скалы. Почти в тот же миг Саймона сбили с ног, повалили, заламывая руки. Грож с колдуном и с моряками остановились на краю обрыва, заглядывая вниз.
   – Не могу поверить… – потрясенно говорил Грож. – Он просто столкнул ее!
   Колдун опустился на корточки, уцепился за край, напряженно вглядываясь в мирно светящееся море.
   – Утонула?
   – Ты ее видишь?
   – Никого!
   – Надо спуститься вниз, поискать на камнях…
   – Утонула!
   Грож развернулся и со всего размаху саданул торговца ногой под ребра.
   – Сволочь! Подонок! Что ты наделал! Что ты сделал, а?
   – Бери фонари, пошли искать…
   – Да что там искать-то? Сразу потонула!
   – Что ты сделал!
   Саймону связывали руки. Морщась от рывков и боли, он вжимался щекой в каменную крошку и думал: «Они просто не знают, как она плавает…»
 
   – Мне не нравятся эти люди! – заявила Гейджи.
   – Разве люди могут нравиться или не нравиться? – удивился он. – Они просто есть, как есть сам берег.
   – Они хотели забрать у меня Слезу! – сообщила она, уперев руки в бока. – Думают, с ее помощью можно повелевать Драконами.
   – Людское волшебство над нами не властно. А Камень – только усилитель Зова. Как и этот грот, – он повернулся, устраиваясь поудобнее. – У людей короткая память…
   – Они хотели забрать Слезу! – возмущенно повторила Гейджи. – Ты бы обрадовался, если б у тебя забрали твой клад?
   Он насторожился.
   – Я не разрешаю.
   – Ты сам говорил – у людей память коротка! Откуда они знают, что должны испросить твоего разрешения?
   – Эти новые – тоже явились за моим кладом?
   – Они собираются отобрать его у первых! Прогони их!
   – Почему ты хочешь прогнать только новых? – резонно поинтересовался он. – Чем они отличаются от других?
   Гейджи слегка растерялась. И правда – чем? Тем, что люди Ригерта не грабили искателей, а искали сами? Но откуда ей об этом знать? Ведь думала же она, что Ригерт убил Коранда…
   – Я не знаю, – честно сказала она. – Но те, первые, хотя бы не обижали Морской народ! Больно видеть, как они работают на пиратов… под принуждением достают твои сокровища…
   – Они всегда нравились мне, – задумчиво сказал Дракон. – Такие забавные и почтительные. Они любят море почти так же, как мы.
   – Разве этого недостаточно, чтобы ты рассердился на пиратов? – требовательно спросила Гейджи.
   – Рассердилась ты. Тебе их и прогонять.
   Она рассмеялась:
   – И как же ты себе это представляешь?
   – Превращайся назад в Дракона.
   Она топнула ногой. Ее даже затрясло от злости:
   – Сколько раз тебе говорить! Я не могу! Я не умею! Я не знаю – как!
   Он развернулся неожиданно легко для такого гиганта, мгновенно очутившись в воде. Дразняще оглянулся на Гейджи.
   – Я вспоминал… Просто догони меня!
   – Что?
   – Попробуй догнать меня в воде! Или человечку это трудно?
   – Еще чего! – Гейджи кинулась вслед за ним по пандусу в воду.
   Конечно, она не могла его догнать – только плыла следом, смутно угадывая впереди очертания огромного тела. Хотя тоннель, по которому дракон являлся в грот, уходил глубоко под скалы, здесь почему-то не было темно. Причем чем дальше и глубже погружалась Гейджи, тем становилось светлее – как будто вода наполнялась голубоватым сиянием или сама превращалась в свет.
   – Иди за мной, иди за мной! – поддразнивал дракон. – Где ты, человечек?
   Ах ты… рыбина! У Гейджи испарились последние остатки почтения – сейчас Дракон был обыкновенным дразнившим ее мальчишкой, с которым они поспорили «кто быстрее». И она спешила и спешила вперед, пока не поняла, что тело ее не устает, а наоборот – наливается силой, что движется она все стремительней и легче, что уже почти догоняет его…
   Дракон поджидал ее, ходя по кругу в огромном, освещенном издалека сверху, колодце.
   – А ты не забыла, что надо дышать? – услышала она насмешливый вопрос. Гейджи, спохватившись, ужаснулась, забила руками…
   Плавниками.
   Она изогнулась, рассматривая себя. Ее новое тело было…
   – Прекрасно, – сказал он. Та, что совсем недавно звалась Гейджи, обнаружила, что у его голоса есть свой тембр – приятно рокочущий, чуть насмешливый.
   – Да, – просто согласилась она.
   И он тоже (хотя с чисто драконьей точки зрения она уже не считала его прекрасным) был очень и очень… хорош. Он почти засмеялся – чуть смущенно и проказливо:
   – Я рад!
   И тут же добавил:
   – Теперь понимаешь, как тебе раньше было тесно?
   Воспоминание о крохотном, слабом, таком… странном прежнем теле быстро таяло, словно уносилось встречным течением.
   – Легче, легче, – сказал он добродушно. – Не спеши. Тебе надо привыкнуть.
   Море стало совсем другим. Море переливалось и искрилось цветами, которых она никогда не видела, и для которых в языке людей не было даже названия. Дно было четким, выпуклым, словно она смотрела на него сквозь изогнутую линзу, можно было сосчитать каждую песчинку, каждую чешуйку плывущей внизу рыбы, а если оглядеться – и на многие мили вокруг… что такое мили?.. Она ощущала всей кожей своего великолепного тела малейшее колебание моря, слабейшее течение, которое облегало, обтекало, ласкало ее…