Колесова Наталья. Карты судьбы

   И еще – море не молчало. Оно было полно голосов и разговоров и доносящихся издалека песен – песен драконов и тех, очень похожих на дельфинов, но все же людей, которых на берегу называют Морским народом.
 
   Драконов-людей сейчас почти не осталось, говорил ее брат. Старик, живущий на Западном побережье и превращавшийся в Дракона лишь во время черной луны. Пара, обитающая на небольшом острове близ Морского Пика. Еще, говорят, есть целая колония где-то на юге, но оттуда давно не подавали вестей. Во всех Говорящих течет кровь Дракона, но немногие об этом знают, потому что людская память коротка, песен драконов о прошлом они почти не слышат, а еще меньше – понимают. Тем же, кому удалось сохранить память и способность к превращению, приходится таиться, ибо большинству людей такое умение внушает не восторг, а ужас.
   – Значит, и моя мать…
   – А, Отказавшаяся! – равнодушно заметил Дракон. – Отцом Драконом ей был дарован выбор, и она выбрала. Мы рады, что ее дочь совершенно иная…
   Что-то не понравилось ей в этом замечании.
   – Я тоже что-то выбрала?
   Дракон ответил не сразу.
   – Ты должна говорить не со мной. Мы знаем, есть такие, как ты, но я их никогда не встречал. Я уже рассказал о тебе, и все тебе рады. Многие и многие прибудут на Встречу Черной Луны, чтобы познакомиться с тобой. Но я – я! – первый узнал тебя! Ну, а теперь ты займешься этими людьми?
   Если драконы умеют смеяться, то Гейджи-Дракон засмеялась:
   – С удовольствием!
 
   Утро началось с сюрприза – никто из людей Грожа не пришел накормить пленников. Пираты и без того не жаловали их обильным питанием, но голодом еще морить не пытались. И никто их не охранял. Обычно все время кто-то торчал поблизости – слабое утешение, что Грож все-таки немного опасается своих пленников – а тут никаких следов.
   – Может, они уплыли? – сказал Хорстон.
   – Чего ж так сразу? – лениво возразил Саймон. – Им еще наш город выгребать и выгребать…
   – Я же говорю, вчера был какой-то шум!
   – Просто перепились… Будь они моей командой, утопил бы всех сразу.
   – А кого не утопил, вздернул бы на рее! – поддержал Хорстон.
   – Мечты, мечты! – капитан легко поднялся с лежанки в углу, размял ноющую спину. Синяки и ссадины еще не сошли. Приник рядом с Хорстоном к узкой щели в окованной массивной двери. Послышался слабый шум. Саймон прильнул к двери теснее. Пробормотал:
   – Не понимаю…
   Хорстон увидел, как напряглось его плечо.
   – Что там?
   Ригерт на миг оторвался от щели, взглянул горящим глазом.
   – Похоже, идут наши. Без охраны.
   Снова приник к двери.
   – С ними…
   – Кто?
   Саймон сощурился и тихо засмеялся:
   – Чертова девчонка! Я же говорил тебе, она жива! Понимаешь? Она жива!
   – Где? Да дай же мне взглянуть!
   Четыре кулака ударили по загудевшему дереву.
   – Эй! Мы здесь! Мы здесь!
 
   – Дракон отпускает вас, – сказала Гейджи. Саймону казалось, девушка все время прислушивается к чему-то, чего не могли услышать они. Может, сам Дракон говорит с ней беззвучно? – Берите то, что успели найти, и уплывайте. И никогда больше не появляйтесь у этих берегов.
   Гейджи замолчала. Моряки переговаривались, задавали вопросы, но она молчала, потому что это ей было уже неинтересно. Она должна была донести до них Слово Дракона – и снова вернуться. Вернуться к ждущему ее морю. К ждущему Дракону.
   – А что с теми… с людьми Грожа?
   Гейджи не сразу услышала его. Или не сразу поняла. Потом Саймон с некоторым облегчением увидел на ее отсутствующем лице слабую улыбку.
   – Они увидели Дракона. Убрались в спешке. Пусть плывут. Они не найдут дорогу обратно на остров. А может, и вообще никуда. Течения сменились. Меняется ветер. Торопитесь.
   Саймон переглянулся с Хорстоном. Тот поспешно развернулся, зычным голосом раздавая команды. Моряки рысью кинулись в разные стороны. Ригерт повернулся к Гейджи и увидел, что она неспешно уходит прочь. Он окликнул ее пару раз, но девушка даже не оглянулась. Догнав, Саймон схватил ее за руку. Гейджи остановилась, с удивлением уставившись на него, словно забыла, кто он такой. Казалось, она то и дело просыпается, и увиденное всякий раз на некоторое время ставит ее в тупик.
   – Ты куда?
   – К нему, – просто сказала она, махнув рукой на море. Саймона как будто водой холодной окатило.
   – Разве ты не плывешь с нами?
   – Нет. Зачем?
   – Но… ведь тебя, наверное, ищут и ждут? Родители… родственники?
   Странно, что он не задал такой вопрос себе, когда увозил ее из Хейма… Гейджи слегка нахмурилась, словно решая в уме сложную задачу.
   – Да. Наверное, ждут. Но я хочу быть здесь.
   – Послушай, не мое дело вмешиваться в дела Говорящих…
   – Действительно, не твое! – подтвердила она, пытаясь высвободить руку. Он не отпустил. Его настойчивость – и наглость – изумляли. Неужели он думает, что может повторить свой старый трюк и снова силой увезти ее? А ведь она была сейчас ему даже благодарна: только из-за того похищения она оказалась здесь. Благодаря ему стала… целой.
   – Послушай, – повторил Саймон и замолчал. Потому что не знал, что может ей сказать. Что должен ей сказать – чтоб она осталась с ними.
   С ним.
   – Как же ты будешь здесь… совсем одна?
   Гейджи пожала плечами.
   – Я теперь никогда не буду одна. Ни на берегу, ни в море.
   Саймон перехватил ее вторую руку.
   – Я не могу оставить тебя здесь!
   Ригерт начал ее раздражать. Гейджи вздохнула. Она надеялась, что обойдется без этого. Ее запястья легко повернулись в его пальцах – словно он пытался удержать холодных гладких рыбок.
   – Смотри, что у меня есть! – сказала Гейджи тоном матери, успокаивающей капризничающего ребенка. Что-то блеснуло – и холодный браслет сомкнулся на его запястье. Его собственная игрушка, прихваченная Гейджи (на всякий случай) из каюты. Гейджи стремительно шагнула ему за спину, заворачивая его руку.
   – Не делай этого, – пробормотал Саймон.
   – Почему нет? – поинтересовалась ядовито. – Я их уже примеряла. Теперь твоя очередь.
   Странно, что он не сопротивлялся. Гейджи без труда защелкнула браслеты на его широких запястьях. Равнодушно и сильно толкнула его – Саймон покачнулся и опустился на колени. И опять почудилось, что он уступает ей – как бы признавая ее право. Не вставая, торговец поднял голову, окинул девушку угрюмым взглядом.
   – И куда ты теперь отправишься?
   – О, – беспечно сказала Гейджи. – Друзья мне помогут…
   Глаза Саймона остановились на камне на ее груди.
   – Позовешь драконов?
   И она рассмеялась. Подошла, наклонилась – перед самым его лицом покачивался сияющий камень. Сияли глаза Гейджи.
   – Драконов? – выдохнула она. – Я – Дракон!
 
   Нашел его Хорстон. Саймон сидел на песке и бессильно ругался. Помощник обошел хозяина, обозревая со всех сторон, и на губах его появилась усмешка.
   – Ай да девочка! Нет, что за девочка!
   – Ну, ты… – с внезапной усталостью сказал Саймон. – Ладно, раскуй меня…
   – А ключика у тебя нет?
   – Стареешь, Хорст. Ключи тебе понадобились…
   Помощник быстро доказал, что ключи ему еще не нужны. Помог хозяину встать. Не глядя на него, Ригерт растирал занемевшие руки.
   – Вижу, поговорили?
   – Поговорили. Можем плыть. Она не с нами.
   – А с кем?
   Саймон помолчал. Его язык не поворачивался повторить ее последние слова: «Я – Дракон!». То, что она сказала, было слишком… огромно. Слова могли раздавить его, если бы он им поверил.
   – Думаю, о ней позаботятся. Морской народ ведь остался?
   – Грожу пришлось их оставить. Всем известно – Морской народ под милостью Отца Дракона.
   – Ну вот, они и позаботятся о ней.
   – Или она о них, – пробормотал Хорстон.
   – В любом случае – мы с ней больше никогда не увидимся.
   – Знаешь, парень, – спокойно произнес Хорстон, когда они шли к своим людям и своей шхуне, – я прожил не так уж мало лет и кое-что понял…
   – Ну и что ты там такого понял?
   – Никогда не зарекайся. Все могут встретиться – всегда и везде. Говорят, даже после смерти. Надеюсь, она не святая, и ее отправят туда же, куда и нас…
   Саймон коротко засмеялся, ткнул его кулаком в плечо:
   – Ты знаешь, даже ради встречи с нашей Говорящей я туда еще не тороплюсь!
   – И потом, – продолжал старик невозмутимо, – с тобой-то она встретиться, может, и не пожелает, но вот со своими родными… Думаю, в Хейме еще помнят, кто и откуда была пропавшая девочка?
   Саймон посмотрел на него. На берег, заполненный людьми. Глаза его засветились.
   – Ах ты, старый черт! – сказал почти любовно, и вновь двинул помощника кулаком – довольно чувствительно. Ускорил шаг. Хорстон с кряхтеньем потер плечо.
   – Вот так всегда – ему радость, а мне мучения!
 
   Драконы появились после полудня. Привлеченные невнятными, но выразительными криками моряков, грузивших вещи на шхуну, те, кто еще оставался на берегу, развернулись к морю. Кое-кто бросился в воду, вразмашку моментально преодолев расстояние до берега. Оставшиеся замерли на палубе, указывая на то, что все и так уже ясно видели.
   Или, вернее, – кого.
   – Драконы!
   Саймон теперь явственно представлял, что произошло когда Дракон явился из моря и положил голову на нос осевшей под его тяжестью грожевской «Красотки». И колдуна Фейхнера не надо, чтобы понять – Дракон недоволен и рекомендует им убраться. Что пираты и сделали с наивозможней скоростью. Даже забыв про пленных.
   Большинство его экипажа было готово проделать это сейчас же.
   Но не он.
   Заслоняясь от солнца, чтобы лучше видеть, Саймон с замиранием сердца смотрел, как один из драконов огибает «Удачу», и волны раз за разом подкидывают шхуну в сильных ладонях. Поверит ли кто-нибудь, что он видел Его? Он и сам себе не верит! Затаив дыхание, Саймон жадно рассматривал Дракона, стремясь запомнить каждую его частичку, линию, изгиб – чтобы повторять потом, всю жизнь, что он видел, видел Дракона!
   Но они… они, кажется, уходят!
   – Эй, погоди! – Саймон протянул руку. – Погоди, дьявол тебя возьми!
   Моряки отшатнулись, испуганные таким непочтительным обращением. Саймон, вспарывая ногами волну, вошел в воду.
   – Погоди!
   Драконы, к удивлению моряков, да и самого Саймона, не уходили, словно желая послушать, что может сказать им человек. Саймон замер, немо уставившись. Дракон отливал всеми оттенками серебра… если у серебра бывают оттенки – каждая чешуйка сияла, отражая то небо, то солнце, то воду… всегда быстрый на язык и эпитеты торговец сейчас не мог подобрать подходящего слова, которое описало бы это морское божество. Чуть поодаль виднелся черный гребень второго, просто огромного дракона.
   – Я… – сказал Саймон, облизывая вдруг пересохшие губы. – Ты…
   Глаза дракона – миндалевидные, поднятые вверх к вискам… какие виски у дракона?.. – в упор смотрели на Саймона: он видел в них свое отражение. Цвет их внезапно напомнил ему цвет Слезы – камня пропавшей девушки. Камня Драконов.
   – Ну… – произнес Саймон и вдруг беспомощно всплеснул руками. – Ты и сам все знаешь, ведь так?
   Дракон неожиданно насмешливо, чисто по-человечески фыркнул. Грациозно выгнув шею, оглянулся на своего неподвижно наблюдавшего собрата. Потянувшись к Саймону, легонько толкнул его головой – получивший полновесный удар, от которого хрустнула грудная клетка, торговец опрокинулся в захлестнувшую его с головой волну. Когда, отфыркиваясь, отплевываясь, мотая головой, поднялся – драконов уже не было.
   Хорстон осторожно потянул его за локоть. Саймон взглянул на него с отчаяньем:
   – Я ничего не смог им сказать! Ничего!
   Лицо Хорта было мокрым – и не только от брызг.
   – Ладно. Пошли. Пошли на берег, Саймон. Пошли. Я думаю, они тебя и так поняли.
 
   – Что тебя тревожит?
   До прихода черной луны было еще далеко, и они не спешили. Та, что раньше была Гейджи и пока не получила еще своего нового имени, кроме привычного «Говорящая» – но уже «с Людьми», могла насладиться таким непривычным и увлекательным путешествием. Она и наслаждалась – немыслимым для людей стремительностью и неутомимостью движением; полуузнаванием-полувоспоминанием подводного мира; рассказами своего спутника. Он учил ее Танцу и Вопросам, умению находить нужное течение или своего сородича, разговору с морскими обитателями, которые просто не могли не ответить Дракону, а потому с ними следовало быть вежливыми и не беспокоить попусту…
   Но все чаще и чаще она сворачивала с нужного направления, пока ее спутник не поправлял ее – как будто нечто сродни той стрелке из голубого металла раз за разом разворачивало ее на север. Что-то притягивало ее – к берегу.
   И он понял это.
   – Ты не такая, как мы, – сказал он, – и нуждаешься в том, в чем мы не нуждаемся. Тебе нужно говорить не только с нами. Наверное, ты еще не договорила. Я покажу тебе твое течение.
   Чувство, сложное, как окраска коралловой рыбки, и такое же радостное, омывало ее.
   – Но черная луна…
   – Она придет снова и снова, – ответил он. – Нам некуда торопиться. Доскажи то, что должна сказать, и возвращайся к нам. Мы просто немного тебя подождем.
 

Возвращение

 
   Саймон резко остановился, точно налетел с разбегу на стену.
   Она сидела на палубе, тесно обхватив руками колени – как когда-то, еще в самом начале плаванья. Мокрые распущенные волосы облепляли ее с головы до ног. Саймон быстро взглянул на Хорстона, стоявшего у штурвала – тот поднял плечи: мол, знать не знаю, ведать не ведаю… И ведь не позвал, пень старый, когда она наконец явилась!
   Девушка даже не повернула головы. И не подняла ее, когда Саймон остановился прямо перед ней. Саймон посмотрел сверху на ее затылок, вздохнул и присел на палубу рядом.
   – Ну? – сказал, заглядывая в ее лицо. – Ты наконец вернулась?
   Гейджи молчала.
   – Насовсем? Или… на время?
   Девушка продолжала молчать. Саймон осторожно убрал с ее лица мокрые прилипшие пряди – только тогда Гейджи перевела глаза на него. Странные, далекие… нездешние глаза. Казалось, она даже не осознавала, что кто-то был рядом. Ее вдруг затрясло. Гейджи сжалась еще сильнее и уткнулась лбом в колени. Да уж, мокрые, хоть и густые волосы – плохая защита от промозглой ночи и ветра.
   – Пошли, – сказал он, привстав на одно колено и подхватывая ее под спину и колени – холодная и мокрая. – Рыба ты моя морская…
   Хорстон одобрительно подмигнул:
   – Хороший улов, капитан! Поймал, наконец, Говорящую?
   – Это уж кто кого поймал, – отозвался он. – Да и, похоже, отговорила она у нас.
   – Разотри ее как следует, заверни в одеяла, да налей чего покрепче!
   – Не учи ученого!
   – А знаешь, как еще можно согреть девушку? – донеслось к нему с порывом ветра.
   – И этому не учи, – бормотал Саймон. – Да и какая она сейчас девушка… лягушка, и только.
   Он говорил это, чтобы успокоить себя – или молчащую, покорно прижавшуюся к нему Гейджи… не по себе ему от этой покорности… не по себе оттого, что она возникла так, посреди моря, ниоткуда… Его глаза невольно шарили по темной воде, разыскивая ее волшебных друзей. Саймон лягнул дверь и внес Гейджи в свою каюту… помнится, она еще не хотела выходить отсюда… лучше бы и не выходила. Сейчас он был готов навсегда запереть ее здесь. Осторожно уложил Говорящую на постель, укутал в одеяло. Метнулся к столу.
   – Пей… ну пей же… вот так… молодец, умница, хорошая девочка, – ворковал он, как любящая мать над прихворнувшим младенцем.
   – Ух ты, тюти-мути… – в тон подхватил Хорстон, объявляясь за его спиной. Похоже, помощник притащил сюда все плащи и одеяла, какие только нашлись на судне. Бросив взгляд на трясущуюся Гейджи – из одеяла торчало только ее бледное лицо, – скомандовал:
   – Дай-ка рыбьего масла!
   Разгреб одеяла, извлекая Гейджи. Саймон отступил, наблюдая за его мозолистыми руками, растирающими гладкую кожу, и поймал себя на том, что все больше склоняется к другому способу согревания выловленных из моря девушек…
   Хорстон остановился, только когда все ее тело начало гореть, а сама Гейджи – тихонько поскуливать. Тяжело отпыхиваясь, кивнул Саймону:
   – Еще вина, одеяла – и спать! К утру будет как новенькая!
   «Лучше бы как старенькая», – мрачно подумал Саймон, за компанию прикончив бутылку. Эта новая Гейджи – беспомощная, бледная, немая – его пугала. Все казалось, что она просто растает, растворится в ночи, из которой явилась, – словно призрак, который поглощает рассвет.
   Он сел у стола, скрестив на груди руки, с твердым намерением сторожить драгоценную находку до самого утра.
 
   Все казалось таким выпуклым и четким… и странным… с непривычной, полной углов, перспективой. Потребовалось много времени, прежде чем она поняла, что такое находится перед самыми ее глазами. Потолок. Просто потолок – и, конечно, не перед самыми ее глазами. Она не могла бы дотронуться до него, даже если б протянула руку. А это – светильник, который уже побледнел с рассветом. Звуки… знакомые звуки моря… в которых чего-то не хватало… вот чего – бесконечного разговора его обитателей… казалось, уши были заткнуты пробками. Она повернула голову и долго, пристально изучала человека, сидевшего у стола. Он спал, скрестив на груди руки, вытянув ноги, откинув голову. «Саймон» – выплыло откуда-то из темной зыбкой глубины, в которую превратилась ее память. Саймон. Ригерт. Торговец. Искатель драконьих кладов. Ее жених.
   – С-с… – вот и все, что вырвалось из ее пересохших губ.
   Но он услышал.
   Странное, резкое движение – и он уже рядом. Опрокинутое над ней лицо.
   – Здравствуй, Гейджи.
   Голос тоже был странным. Таким… однозвучным, без присущих драконам быстрой смены диапазонов. Хриплым.
   Людским.
   И в то же время – странно приятным. Саймон продолжал всматриваться в нее. По его лицу пробежала целая рябь выражений, которые ей тоже предстояло вспомнить – ведь мимика драконам ни к чему.
   – Заставила ты нас поволноваться, Говорящая. Где ты столько пропадала?
   – Там, – сказала Гейджи и с удивлением покосилась на собственную шевельнувшуюся руку.
   – Можешь сесть? Тебе не холодно? Хочешь что-нибудь выпить? Съесть?
   – Да. Нет. Да. Да.
   Ригерт помог ей сесть. Она повертела головой, привыкая к новому… старому зрению.
   – Мы далеко… сколько… – язык еще не справлялся с целыми фразами, но он понял.
   – До Хейма три дня пути. Скоро мы… я буду дома, – он осторожно присел рядом. Поглядел искоса. – Я никогда не спрашивал… Ты ведь не из Хейма?
   Гейджи машинально качнула головой, прежде чем вспомнила, что означает это движение. Тело вспоминало все гораздо быстрее.
   – Нет.
   – Где твой дом? Я могу… – Саймон замолчал. Рука его скользнула по одеялу. – Я должен вернуть тебя твоим родным. Я готов ответить за похищение. Это преступление, и я за него отвечу.
   Гейджи вновь качнула головой и подняла два пальца.
   – Два? – он быстро взглянул на нее. – Ты все еще считаешь, что я убил Коранда?
   – Нет. Они. Сказать. Должен, – Гейджи была страшно довольна своими успехами. Как люди вообще умудряются друг друга понимать, если для этого требуется столько усилий?
   – На суде лорда? Рассказать про Грожа? А что… будет с тобой?
   Гейджи опять качнула головой (может, она вспомнила только этот жест?).
   – Домой. Отец. Мать. Братья.
   – Жених? – неожиданно подсказал Саймон. Она метнула в него насмешливый взгляд.
   – Нет. Отказался.
   – Дурак, – искренне сказал Саймон.
   «Не мне с тобой спорить».
   – Я могу отвезти тебя…
   Гейджи коснулась его руки. Приятно. Тепло.
   – Есть. Хочу.
   Он сорвался с места – все так же странно резко, резко и стремительно.
   – Сейчас. Будешь есть здесь? На палубе?
   Она засмеялась.
   – Везде!
 
   – Ну, парень, ты спекся! – сказал Хорстон, вдоволь налюбовавшись, как его хозяин рысью бросается выполнять то одно, то другое пожелание Гейджи. В общем-то, эта участь не миновала и остальных моряков, выяснивших наутро, что Говорящая снова с ними, но Ригерт был… особенно усерден. Саймон метнул в него красноречивый взгляд.
   – Ну и что с того?
   – Ничего, – утешил его помощник. – Рано или поздно это со всеми нами случается.
   – Что?
   – Приступ идиотизма.
   – Я похож на дурака?
   – И притом круглого.
   Саймон открыл рот… и расхохотался.
   – И как часто?
   – На моей памяти – первый раз.
   – Ладно, диагноз поставлен. Может, лекарь еще и посоветует, что мне делать с этой своей дурью?
   – Жениться, – не задумываясь, отозвался Хорстон.
   Саймон улыбался.
   – Лекарь, да ты просто коновал! Не слишком ли сильное средство?
   – Тебе другое уже не поможет, – сухо отозвался Хорстон. – И не говори, что такой вариант тебе не приходил в голову. Женишься – вылечишься – и все пойдет по-прежнему.
   Саймон перестал улыбаться.
   – Вот тут ты ошибаешься.
   – Ошибаюсь насчет того, какое сокровище само идет тебе в руки?
   Саймон отвернулся. Поглядел на море. До Хейма было уже рукой подать – день пути. Еще день – и она может вновь уйти от него.
   – Что все будет по-прежнему. Я знаю, что она – сокровище. Даже слишком огромное, Хорст. Слишком. Я боюсь, что не сумею его удержать.
   Хорстон философски смотрел на его профиль.
   – Мой тебе совет, парень, – не давай ей прийти в себя. Бери ее сейчас, пока она до конца не очухалась. Не давай время на раздумья.
   Саймон помолчал. Потом качнул головой.
   – Нет. В этот раз она пойдет – или не пойдет – со мной по своей воле. По своему желанию.
   И уходя, сделал вид, что не услышал брошенное в сердцах:
   – Ну не дурак ли?
   Потому как был с этим полностью согласен.
 
   Гавань Хейма достаточно просторна и глубока, чтобы в нее могли заходить большие и тяжело груженые корабли. Во время войны это сослужило городу недобрую службу – Хейм был занят стрейкерами одним из первых. Но зато теперь, в дни мира, Хейм процветал.
   У Гейджи кружилась голова, когда она глядела на стоявшие в гавани разнообразные суда; на множество людей, снующих по пристани. Воздух разрезали голоса, выкрики, команды, зазывы продавцов и менял, трещотки нищих и монахов; ноздри вдыхали забытые запахи гавани – соленой и тухлой рыбы, свежеиспеченного хлеба, пеньки, смолы, южных специй, дыма и разогретых работой человеческих тел. Здесь, в отличие от островов, осень уже вовсю вступала в свои права, и Гейджи зябко куталась в плащ. Хейм, выстроенный из белого камня, просто светился на ясном солнце Золотого Дракона – первого месяца осени. Ее не было два месяца. Она машинально посмотрела на север, хотя прекрасно знала, что не сможет отсюда увидеть свою Гавань. Ждут ли ее еще? Надеются ли? В свете того, что она теперь знала о себе – и о своей матери – леди Янга наверняка знает, что она просто не может утонуть. Но вот что действительно с ней случилось, вряд ли кто мог догадаться…
   Она покосилась на стоявшего рядом Ригерта. Он выглядел, как всегда, очень энергичным и очень уверенным в себе. Его, казалось, не обескураживала потеря клада, на поиски которого он потратил несколько лет. Впрочем, и того, что они привезли с собой, с лихвой хватит, чтобы окупить само путешествие, работу моряков и ныряльщиков, да и следующие поиски чего-либо, которые – она не сомневалась – он в скором времени предпримет. Ригерт, почувствовав взгляд, посмотрел на нее и быстро улыбнулся:
   – Вот мы и дома, Гейджи. Теперь ты запросто можешь отправить меня в тюрьму или стребовать виру за свое похищение.
   Она пожмурилась на теплое, непривычно не слепящее солнце.
   – Я этого не хочу.
   – А чего ты хочешь?
   – Вернуться домой. Увидеть родных.
   – Ты позволишь мне помочь?
   Она засмеялась.
   – Конечно, ведь я тоже имею право на долю от твоего клада! Я ее заработала!
   В первый раз за эти дни его самообладание дало трещину.
   – Ты имеешь право на весь этот клад, Гейджи, – сказал Ригерт тихо. – И мы с тобой это знаем.
   Она отвернулась. Она жалела о тех своих словах. Лучше бы он принял их за шутку. Когда Гейджи вспоминала, что он знает, то просто терялась – как себя с ним вести.
   – Он принадлежал не мне, – сказала Гейджи наконец.
   – Хозяин острова отпустил нас по твоему слову?
   Она кивнула. Задумалась и вдруг рассмеялась:
   – Хотя, если бы вы устраивали ему песнопения… о! – она взмахнула рукой, увидев его озадаченность. – Не обращай внимания! Я просто кое-что вспомнила.
   – Мне надо проследить за разгрузкой, – сказал он почти небрежно. – Подождешь на борту или пусть кто-нибудь проводит тебя до моего дома? Ты ведь… не откажешься быть моей гостьей?
   – В прошлый раз ты разрешения не спрашивал, – поддразнила Гейджи.
   – Я исправляюсь. Так что же?
   – Поброжу по пристани.
   – Мы быстро управимся, – пообещал он…
 
   Гадалка ухватила ее руку цепкими опытными пальцами. Гейджи дернула было локтем, но со вздохом сдалась – не отстанет. Утешало лишь, что денег в кошеле всего ничего. Чуть ли не столько же, сколько было при ней, когда Ригерт увез ее на своей «Удаче».
   – Ну что, красивая? – гадалка улыбалась, серые ее глаза – точь-в-точь, как у самой Гейджи – сияли солнечным блеском. – Вижу, не знаешь, на что решиться? Куда направить свой взгляд?