Колесова Наталья. Карты судьбы

   – Снял с мертвеца.
   Рука Гейджи, водившая камнем по щеке, замерла. Девушка с ужасом уставилась на торговца. Тот резко хохотнул.
   – Не пугайся. Я не мародер. Его хозяин истлел уже много десятилетий назад – я нашел его корабль, выброшенный на один из островов.
   Гейджи осторожно отложила перстень. Склонилась над палочкой – граненая, толщиной с ее мизинец, она, казалось, слегка светилась голубоватым сиянием, похожим на сияние Слезы Дракона – камня, который Гейджи видела у матери. Заострена с одного конца, как дротик.
   – А, металл, находящий металл, – пробормотала она.
   – Что?
   – Он ищет себе подобный. Помнишь тот диск, что я отдала Коранду? Эта стрелка найдет его. Просто притянет. Так я нашла несколько слитков, когда ныряла в бухте.
   – Ты еще и ныряешь? – резко спросил он.
   – Конечно, – Гейджи поглядела удивленно. – В прошлом году на ярмарке заняла первое место. Завтра тоже будет состязание.
   – Приду взглянуть, – пробормотал Саймон. – Будь ты парнем, цены бы тебе не было… Тебе так понравился этот камень?
   Гейджи вспомнила, что все еще сжимает хрусталь. Смутившись, быстро положила его на стол.
   – А что за браслеты?
   – Примерь, – предложил торговец. Сам надел ей на руку браслет – большеватый вначале, он крутнулся и словно сжался, плотно обхватывая запястье. Гейджи удивленно засмеялась. Саймон быстро надел второй браслет на другую руку и защелкнул. Гейджи развела ладони – тонкая золотистая цепочка натянулась – и девушка вдруг поняла, что ее сковали, точно опасного преступника. Теперь она даже не могла выхватить нож, передвинутый для удобства за спину. Сжав кулаки, рванула руки в стороны – цепочка, такая изящная на вид, туго дернула запястья обратно, став еще короче. Не успев испугаться, Гейджи гневно взглянула на хозяина:
   – Ты!..
   В темных глазах, наблюдавших за ней, плясало пламя. Саймон рассмеялся – невесело.
   – Ты так доверчива…
   Потянулся к ней – Гейджи едва не шарахнулась – и, чем-то щелкнув, освободил ее. Гейджи стряхнула на стол зазвеневшие браслеты.
   – Это что – твоя благодарность?
   – Своего рода. Это урок. Не будь такой доверчивой. Твой отец, или брат, или тот, кто за тебя отвечает, должен знать, что нельзя отпускать такое сокровище без охраны. Завтра приду посмотреть на состязание. А теперь – слуга проводит тебя до твоих родных. Не советую говорить, что была в гостях у незнакомого мужчины. И помни – не ходи по улицам Хейма одна. Иди.
   Кивнув, он собрал свои вещи и вышел, словно у него внезапно появилось спешное дело. Гейджи гневно фыркнула: было бы чем хвастать – знакомством с таким невежей!
 
   В этот раз они поделили первое место с ныряльщиком из Хейма. Когда их пронесли на руках от скалы Дельфина до замковой площади, закидывая поздравлениями и цветами, даже неулыбчивая леди Янга смеялась и радовалась как ребенок. Принимая приз – ожерелье-оберег пловца Морского народа, Гейджи мельком взглянула в сторону Ригертов. Вчера она познакомилась со своими возможными женихами. Со страху казалось, что их так много… Шестеро парней – ее возраста и старше – разглядывали ее с неотступным любопытством, сдерживаемым лишь разной степенью учтивости. Гейджи держалась молчаливо и настороженно, не отзываясь на улыбки и шутки молодых людей. В общем-то, ни один из Ригертов не был ей отвратителен, но когда она представляла, что придется провести с кем-то из них всю жизнь…
   Сейчас Ригерты на нее не смотрели. Они смотрели на стоявшего перед ними торговца Саймона. Похоже, они ссорились, судя по небрежно-вызывающим манерам Саймона, повышенному голосу Марка Ригерта и хмурым лицам его сыновей. Сгорая от любопытства, Гейджи медленно направилась в их сторону. Саймон больше слушал, чем говорил, а потом вдруг рассмеялся, сделал пренебрежительный жест, повернулся и пошел прочь. Несмотря на то, что он пытался казаться невозмутимым, зубы его были оскалены, а карие глаза метали молнии из-под сведенных темных бровей. Кто-то из молодых Ригертов рванулся следом, но отец вернул его раздраженным окликом. Торговец шел навстречу Гейджи, но вряд ли б заметил, если бы она не встала у него на пути. Сначала казалось, что Саймон, занятый своими мыслями, просто пройдет сквозь. Он остановился буквально в дюйме от нее. Темные напряженные глаза его взглянули, не узнавая, и, смягчившись, улыбнулись.
   – А! – сказал он. – Девушка-дракон! Меня задержали, но кое-что я успел увидеть! Ты, наверное, умеешь дышать под водой? Тебя уже поздравили? Прими и мой подарок!
   Он протянул руку – Гейджи отшатнулась с преувеличенным испугом:
   – Что? Еще браслеты?!
   Саймон хохотнул.
   – На этот раз – нет. Возьми. Он, похоже, вчера тебе приглянулся.
   На протянутой ладони засверкал всеми своими гранями горный хрусталь.
   – Говорят, те, у кого он есть, всегда сохраняют ясный ум и видят вещие сны. Иди, веселись, маленькая леди!
   Его снисходительный тон так рассердил Гейджи, что она даже не поблагодарила его. Провожая взглядом стремительную фигуру торговца, вспомнила, что за ней во все глаза наблюдают Ригерты, и сунула подарок в поясную сумочку.
 
   – Гейджи…
   Кто-то тронул ее за руку. Гейджи обернулась к самому младшему из Ригертов.
   – Могу я поговорить с вами?
   Может, потому, что Айсон был самым застенчивым из братьев, она чувствовала себя с ним более свободно. Кивнув, Гейджи отошла от родителей в сторону. Айсон казался обеспокоенным.
   – Что он от вас хотел?
   – Кто?
   – Этот… человек, который с вами разговаривал после состязания? Вы знаете, кто он?
   – Никто! – довольно сердито отозвалась Гейджи. – Знаю только, что он торговец. А что? Вы враждуете с ним?
   Айсон сделал неопределенный жест.
   – Мы слишком хорошо его знаем. Поверьте – такая девушка, как вы, не должна иметь с ним ничего общего…
   Гейджи нахмурилась. Подобное замечание она могла стерпеть от матери, но вовсе не от постороннего человека. Айсон безошибочно истолковал ее взгляд. Вскинул руки.
   – Поверьте, я не желаю вам зла и не пытаюсь приказывать. Вы оказали честь нашей семье и взяли подарок, хотя выбрали дракона… но это все равно ничего не значит, потому что все еще может перемениться… О, я знаю, что говорю бессвязно! – сказал он, заметив ее напряженный взгляд. – Вы же придете вечером на праздничный ужин, да? Я попробую объяснить… До вечера, Гейдж…
 
   Вечером Гейджи сидела, прислонившись к стене возле разгромленной лавки Коранда, – просто потому, что ноги ее не держали. Сам Коранд лежал навзничь неподалеку от входа. Мертвый, конечно. Мертвее не бывает после нанесенного ему удара мечом. Хорошим мечом. Мастера известного.
   И известного хозяина.
   – Дьявол! – сказал он. – Дьявол! Дьявол!
   Он стоял посреди лавки – спиной к ней, – и потому она незамеченной отшатнулась в тень у двери.
   – Дьявол! – повторил Саймон и загнал свой меч в ножны. Перешагнув через старика, изо всей силы пнул валявшийся на полу шкафчик. Что-то сказал сквозь зубы. Огляделся, шагнул за прилавок, чем-то стукнул – Гейджи, не дыша, вытянула шею и увидела, что Саймон деловито выгребает содержимое потайного ящичка в стене: вряд ли там лежало много золота, но зато были милые сердцу торговца книги и карты.
   Саймон приостановился над стариком, посмотрел вниз.
   – Дурак ты дурак, – сказал тяжело. – Отдал бы, был бы сейчас жив…
   Перешагнул через Коранда и вышел из лавки, поспешно глянув по сторонам, но не заметив скорчившуюся чуть ли не у самой двери Гейджи. Накинул капюшон плаща и стремительно пошел по улице к порту.
   Гейджи медленно сдвинулась с места. Заглянула в разгромленную лавку. Уставилась на лежавшего на полу Коранда. И тенью метнулась по улице вслед за торопливо удалявшимся человеком. Слабо горели огни порта, с моря шли ночь и буря, которую предсказать не могли и самые лучшие знатоки погоды. Порт был пустынным – все веселились в замке и на площади перед замком лорда Хейма. Туда она и хотела привести Коранда…
   Торговец ни разу не оглянулся, и Гейджи беспрепятственно следовала за ним, держась в тени, куда не доставали огни пристани.
   Саймон остановился возле сходен, подняв голову, отдал какой-то приказ, легко взбежал на борт. Откуда ни возьмись, появились моряки, поспешно готовясь к отплытию. Гейджи пробралась ближе, крадясь в тени тюков и ящиков.
   – …торопишься, – сказали неодобрительно прямо над ее головой, и Гейджи присела на корточки. – Посмотри на море!
   Знакомый смешок.
   – Ведьмина погода! – сказал Саймон. – На этом берегу теперь гораздо опаснее, чем в море. Сегодня нас никто не увидит. Если не поторопимся…
   – Эй!
   Резкий оклик подбросил ее с места – Гейджи, не оглядываясь, метнулась прочь, но запуталась в канатах, и ее ухватили за полу куртки. Вывернувшись, она оставила куртку в руках у моряка, молча, вслепую, двинув его в живот – он глухо охнул, отшатнулся. Гейджи подпрыгнула, ухватившись за веревку, стягивающую громадный тюк, но от удара по спине таким же тюком свалилась вниз.
   Когда ее выволокли на свет, Саймон уже сбежал со сходен. Цепко ухватил за подбородок, поднимая ее лицо. Губы его дрогнули и сжались в жесткую прямую линию.
   – Ты, – сказал он. – Опять ты. Кто тебя послал следить за мной? Марк?
   Его пальцы сжались сильнее. Гейджи глядела на него снизу, задыхаясь от боли и бессилия – даже если б она понимала, о чем речь, она не могла сейчас что-то объяснять или отрицать. Или даже обвинять. Саймон убрал руку, потер о полу плаща пальцы, словно коснулся чего-то грязного. Рассеянно оглянулся на оклик:
   – Саймон, если отплывать, то только сейчас! Потом будет поздно.
   – Ну так отплываем!
   – А что делать с девчонкой?
   – Бросьте ее здесь.
   Но тут у Гейджи наконец (и совсем некстати) прорезался голос.
   – Ну да, плыви! – прокричала она. – Беги от суда лорда, убийца!
   Торговец, уже ступивший одной ногой на сходни, резко обернулся.
   – Что ты сказала?
   – Убийца! – выкрикнула она. – За что ты убил Коранда? Что он тебе сделал? Что не отдал по доброй воле? Люди, вы знаете, что служите убийце?
   Жесткие пальцы сжали ее плечи сильнее, но моряки молчали. Саймон склонил голову набок, внимательно разглядывая Гейджи. Она прямо встретила его взгляд – ядовитых змей не боятся. Их уничтожают.
   – Итак, кого я убил? – скучным голосом спросил Саймон.
   – Ты знаешь!
   – Ты назвала имя Коранда… Хозяина лавки… И что, ты сама это видела?
   – Да! Я видела тебя там! – выпалила Гейджи. – Видела тебя с мечом! Видела, как ты взламывал его ящик с деньгами!
   – И ты готова присягнуть в этом? Готова повторить на суде лорда?
   – Слово в слово!
   Саймон опустил голову, разглядывая носки своих сапог. На пристани царило молчание, наливающееся крепчавшим ветром. Наконец торговец качнул головой, сказав тихо:
   – Это плохо, девушка-дракон. Это очень плохо. – Шагнул ближе, заглядывая в лицо Гейджи, – та оскалилась ему навстречу. – Плохо для меня. Плохо для тебя. Разденьте ее!
   Гейджи немало дралась в детстве – со сверстниками-мальчишками и с надоедливыми братьями. Когда подросла, отец научил ее владению мечом и кое-каким солдатским приемам. Сейчас Гейджи показала себя во всей красе.
   Хорстон отступил вслед за хозяином от взбесившейся пристани. Сморщившись, покосился: Саймон, засунув пальцы под ремень, наблюдал, как несколько дюжих мужей пытаются справиться с одной девчонкой. Глаза его сияли. Хорстон готов был поклясться, что он наслаждается происходящим. Наконец, когда девчонка чуть не вспорола живот одному из моряков его же собственным ножом, ее просто оглушили. Гейджи выронила нож, упала на колени, потом навзничь – в ушах шумело, перед глазами мелькали звенящие круги, а рядом кто-то говорил гулким голосом:
   – Не порвите… одежда должна быть целой…
   Гейджи закрыла глаза – все звуки и цвета мира словно обрушились внутрь, скручиваясь в гудящую воронку, уходящую вниз, вниз, вниз…
 
   – Дивно выглядишь.
   Гейджи осторожно повела затекшей шеей, сморщившись, потянулась к затылку – здоровенная больная шишка… Все покачивалось и плыло перед глазами. Гейджи посильнее ухватилась за ускользавшую постель и вдруг поняла, что качает ее не только от слабости и боли – качался пол под ногами, потолок, раскачивался на цепочке слабо светящийся шар-светильник.
   Они вышли в море.
   Человек, наблюдавший за ней из темноты каюты, согласился с ее мыслями:
   – Мы оставили бурю в Хейме. Очень неожиданная буря для середины лета. И очень своевременная.
   Гейджи села, пережидая приступ головокружения. Подняла голову навстречу протянутой руке – торговец уже стоял перед ней. Гейджи заставила себя не вздрогнуть, когда теплые пальцы коснулись ее шеи. Саймон вытянул из-за ворота рубахи цепочку со Слезой Дракона.
   – Откуда это у тебя?
   Гейджи, не мигая, смотрела на него снизу. Волосы растрепаны, синяк на скуле, на щеке – царапина; ссадины на костяшках пальцев, с силой вцепившихся в полку. Суженые темно-серые глаза злы, выпяченная нижняя губа разбита. Красотка…
   С легким смешком он отпустил камень – тот запутался в складках рубахи.
   – Заметь – я не забрал у тебя этот камень.
   Да, он просто взял ее вместе с камнем. Гейджи украдкой огляделась: судя по обстановке, она находилась в каюте Саймона. До его меча не дотянуться. А дойти… Она спустила ноги с полки, оттолкнулась и осторожно выпрямилась, оказавшись лицом к лицу с торговцем. Если… если он действительно торговец. Ноги ее дрожали, но она прямо встретила его взгляд. Саймон хмыкнул, легонько толкнул ее в грудь – Гейджи взмахнула руками и со всего размаху плюхнулась обратно на постель.
   – Не торопись, Говорящая, – посоветовал доброжелательно. – Если ты и впрямь Говорящая с Драконами. Теперь тебе некуда торопиться. Поешь и отдохни.
   Он кивнул на чашку с густой похлебкой. Гейджи ответила тем, что повернулась к нему спиной и свернулась клубком на постели. Он постоял еще, потом вновь сел у стола, насвистывая незатейливую мелодию. Гейджи сжала обеими руками Слезу Дракона.
   – …Возьми его, – сказала Янга. Гейджи разглядывала легендарный камень со странным чувством – он манил и притягивал; если долго вглядываться в глубину, чудилось, что смотришь в чей-то сияющий голубовато-зеленый глаз… И в то же время что-то мешало принять покачивающийся на потемневшей серебряной цепочке камень.
   – Теперь он твой, – сказала мать. – Я отдаю его по своей воле и со своим благословением. Пусть Отец Дракон будет милостив к тебе, как когда-то ко мне…
   – Но, мама… – пробормотала Гейджи, – ведь его могут носить только…
   – Я знаю, кто его может носить! – жестко сказала мать. – Он твой по праву рождения.
   Гейджи потянулась за камнем и остановилась.
   – А как же братья?
   Леди Янга резким движением подхватила Слезу в ладонь.
   – Сядь!
   Она прошлась по комнате, выглянула в узкое окно. Будет буря… Внезапная летняя буря – Свадьба Драконов.
   Обернулась, хмурясь.
   – Мои сыновья – хорошие, сильные, умные мальчики. Но это – не их наследство. Они никогда не будут говорить с Драконами. Может, и ты не будешь. Но…
   Она остановилась перед Гейджи, рассматривая ее пристально, как будто никогда не видела свою собственную дочь раньше.
   – Ты начала плавать прежде, чем ходить. Ты чувствуешь себя в море, словно в тебе кровь Морского народа. Ты знаешь все повадки моря и его обитателей. Берег тебе тесен. Я никогда не спрашивала тебя… – мать замолчала, глядя поверх головы Гейджи. Когда продолжила, голос ее был странен. – Не снятся ли тебе сны… странные сны… словно ты плывешь – ты и не ты – и рядом с тобой…
   Леди Янга замолчала вновь.
   – Кто? – тихо спросила Гейджи. Мать опустила на нее взгляд. Лицо ее было печальным.
   – Возьми его, – она вложила Слезу в руку Гейджи. – Тебе он нужнее…
   Теперь Гейджи сжимала камень в ладонях и, глотая слезы, гадала, уж не предвидела ли мать ее судьбу. Но старалась дышать ровно и тихо – чтобы не показать тому, за спиной, как ей сейчас страшно и одиноко.
 
   Обхватив себя за плечи, Янга стояла у окна – за ним бушевала ночная буря. Свадьба Драконов…
   Осторожные руки коснулись ее плеч – Янга напряглась в последней попытке устоять, не принять того, что ей сейчас скажут. И, обмякнув, прижалась к мужу спиной.
   – Нашли ее вещи? – спросила, чуть повернув голову.
   – Возле скалы Дельфина, – ответил он глухо. – Одежду, сумку, обувь… нож…
   – А камень?
   Голос дрогнул, и Янгмаар обнял ее крепче.
   – Янга. Буря бушует вторые сутки. Что там можно еще найти?
   Она упорно не отрывала глаз от несущихся по небу клочковатых сине-черных туч. Молнии – длинные, раскидистые, как кроны гигантских деревьев, раз за разом озаряли ее напряженное лицо. Свадьба Драконов… Неужели Отец Дракон оставил их дочь без своего покровительства?
   Точно в такую же ночь – первую их брачную ночь – они и зачали Гейджи. Странная была ночь, страшная и страстная. Казалось, буря, бушевавшая за стенами замка, заставляла кипеть их кровь, возвращая силы усталым телам и яркость желанию, – и раз за разом бросала их друг к другу… Он до сих пор чувствует волнение при воспоминании о той ночи.
   А что чувствовала она? Спустя столько лет он не знал – нуждается ли она в нем, любит ли его… Словно услышав его мысли, Янга прижалась к нему еще теснее. Медленно качнула головой.
   – Нет, – сказала она, оборачиваясь и заглядывая ему в глаза. На ее губах появилась странная улыбка. – Нет. Просто они не знают, как она плавает…
 
   Она почти не ела – так, перехватит пару ложек похлебки или кусок лепешки из муки и сушеных водорослей. А потом вновь лежала на постели. Уже не отворачивалась к стене, но и на него не смотрела – смотрела в окно, маленькое окно каюты, сквозь которое струился свет – утро, день или вечер – все одинаково серый. Ее лицо заострилось, глаза впали, роскошные волосы свалялись в колтуны. Несколько дней наблюдений убедили его, что из чистого упрямства (или отвращения к нему) Гейджи готова сжить салу себя со свету. Он пытался уговаривать ее, пугать или успокаивать – это было все равно что беседовать со стенкой. Иногда Саймон был готов поклясться, что девчонка глуха и нема от рождения.
   Наконец, терпение его лопнуло. Саймон сгреб девчонку в охапку – сначала она дернулась, потом обмякла – вытащил наверх, на нос, и не слишком бережно скинул на палубу. Гейджи тут же попыталась свернуться в клубок – не тут-то было! Ведро воды, окатившее ее с ног до головы, заставило ее протестующе вскрикнуть. Второе заставило сесть: неудобно и противно лежать в луже…
   Гейджи сидела на палубе, и вода стекала с нее ручьями. Рядом стояла пара скаливших зубы моряков.
   – Ну вот что, – сказал Саймон. – Если не хочешь, чтобы тебя на лине прополоскали за бортом, иди и вымойся. Воду тебе сейчас нагреют. Не хватало, чтобы на борту у меня завелись чесотка или вши.
   Моряки дружно засмеялись, но ушли за своим хозяином, оставив ее одну. Гейджи сидела, глядя вперед, впервые за много дней ощущая на своем лице ветер и слезы моря. Медленно, цепляясь за канаты, поднялась. Всюду, куда не бросишь взгляд, было море и небо – серое низкое небо, необычное для середины лета… Если где и была суша, Гейджи ее не чуяла. А ведь она всегда знала, где находится берег…
   – Иди мойся, дочка.
   Гейджи обернулась. Крепкий коренастый старик, чем-то напомнивший ей Коранда – Коранда! – смотрел на нее, помаргивая выгоревшими ресницами.
   – Иди-иди, – сказал добродушно. – А то, гляди, и впрямь в твоих косах блохи заведутся, как у собаки в колтунах!
   С отвычки ее качало – цепляясь за все, что попадалось под руки, Гейджи добралась до каюты, где обнаружила большую лохань с водой, исходящей паром. Рядом стояла чашка с жемчужно-зеленым мыльным камнем и мочалкой из морских водорослей. Без лишних раздумий Гейджи скинула одежду и залезла в лохань. Яростно сдирая с себя грязь и кожу, словно линяющая змея, смывала заодно и безразличие, и тоску, и безнадежность.
   На постели обнаружилась одежда, очевидно ей предназначенная – туника и штаны. А также гребень для волос.
 
   – Прошу, – сказал Саймон, широким жестом указывая на накрытый стол. – Сегодня мы празднуем твое возвращение в мир живых. Ты знаешь, что похожа на бледное, отощавшее за сотни лет привидение?
   Гейджи села напротив. Ела и пила, не обращая на него ни малейшего внимания. Саймон рассмеялся.
   – Похоже, я наконец-то нашел собеседника, который никогда не надоест мне своей болтовней!
   Она и бровью не повела.
   – И тебе неинтересно, куда мы направляемся? Нет? Нисколько? Помнишь, мы говорили о кладах драконов? Что люди никогда до них не доберутся? Я нашел такой клад.
   По крайней мере, она хотя бы слушала.
   – Город. Подводный город, когда-то проглоченный морем. Но теперь само морское дно поднялось, чтобы сделать нам подарок. Думаешь, город обидится, если мы немного пошевелим его кости?
   Он не ждал ответа, но, отпив вина, Гейджи хрипловато сказала:
   – А если рассердится его хозяин?
   – Думаешь, у него есть хранитель?
   – Ты сам говорил про драконий клад…
   – Что с того, что мы возьмем у него капельку – море велико, и Дракон не заметит. А может, хранитель давно мертв… Упоминание об этом городе я нашел в очень старых книгах.
   – Драконы живут долго. Может, даже вечно, – заметила Гейджи. Помолчала. – И как ты собираешься доставать сокровища?
   Саймон хмыкнул.
   – До них теперь рукой подать – просто наклоняйся и бери. А для тех, что на глубине, я нашел несколько пловцов. Собирался нанять победителя ныряльщиков в Хейме, – он взглянул почти сердито. – Но им оказалась ты! А парень-победитель не решился оставить беременную жену…
   – И вот я здесь, – невыразительно произнесла Гейджи. Она думала, не рассказать ли ему, что она дочь Владетелей. А вдруг он из тех, кто похищает людей ради выкупа?
   Саймон мрачно разглядывал ее. Сказал сквозь зубы:
   – Говорю тебе – первый и последний раз. Я не убивал Коранда. У него была карта, которую я долго искал, и мы собирались встретиться в тот вечер, чтобы обсудить сделку. Я пришел, но он был уже мертв. Карты я не нашел. Кто-то меня опередил.
   Конечно, она не поверила. Он бы и сам на ее месте не поверил. Но какая ему разница, что Гейджи о нем думает?
   И думает ли вообще.
 
   Теперь Гейджи сидела на палубе целыми дням, обхватив колени, и смотрела на море и небо. Из-за неподвижности ее можно было принять за фигуру, которую моряки по традиции крепят на бушприте.
   Троим нанятым ныряльщикам разрешалось подниматься на палубу только в беззвездные ночи или пасмурные дни – чтобы они не могли запомнить дорогу, догадалась она однажды. И задумалась: а почему Саймон не опасался ее? Напрашивающийся ответ был так неприятен, что Гейджи выбросила эти мысли из головы.
   Мышцы тела ныли без привычной нагрузки, и ночами ей часто снилось, что она то ли плывет, то ли летает. Но – она вспоминала слова матери – одна, всегда одна…
   Так же, как и наяву. Гейджи не пыталась завести дружбу с небольшим экипажем. Из них лишь старик Хорстон подходил к ней запросто, да и то не слишком докучал. А ныряльщикам и вовсе запрещалось с ней заговаривать. Немногословным стал и Саймон. Чем дальше, тем больше она чувствовала нарастающее в нем возбуждение, нетерпение, и невольно сама начала считать дни. Впереди у них было всего два месяца – если они собирались вернуться до наступления месяца Золотого Дракона. Если собирались…
   А потом стих ветер: паруса безвольно поникли, и шхуна обманчиво застыла посреди моря. Поначалу обрадовавшиеся такой передышке моряки полеживали на теплом солнышке, лениво чинили такелаж, устраивали купания. Стосковавшиеся от безделья ныряльщики плавали с ними наперегонки и ныряли на спор. Гейджи уходила на нос и уплывала так далеко, что было видно лишь самую высокую мачту. Лежала, глядя в небо и чувствуя море каждой клеточкой своего оживающего в такие минуты тела – море пело, ласкало и говорило с ней…
   – Чего ты дергаешься, Саймон? – спросил Хорстон однажды, заметив, как хозяин то и дело посматривает в ту сторону, куда уплыла девушка. – Куда она денется, посреди-то моря?
   – Не знаю, – хмыкнул тот. – Может, кликнет своих приятелей-драконов, да и уплывет с ними домой…
   – Она и впрямь Говорящая?
   – Не знаю, – вновь сказал Саймон. – Во всяком случае, при ней Камень. Я видел-то ее всего пару раз до этого. А теперь она не хочет со мной знакомиться, сам понимаешь.
   – Может, надо было все-таки оставить ее на берегу?
   – И дать им лишний козырь против меня? Она ведь знала, что вечером у меня встреча с Корандом. И видела… то, что видела.
   – Ну и что ты будешь делать с ней потом?
   – Не знаю, – в третий раз ответил Саймон. Он прищурился, вглядываясь вдаль. – Родные наверняка считают ее мертвой. Возвращается. Дай ей чего-нибудь горячего, Хорст.
   Он хлопнул помощника по плечу и ушел с носа. Хор-стон проводил его взглядом. Слишком много «не знаю». Это у Саймона-то, который никогда и ни в чем не сомневается!
 
   Потом пришел туман – плотная белая влажная пелена, накрывшая море и шхуну, путающаяся в такелаже, цепляющаяся за верхушки мачт, словно сахарная вата. Теперь ее волосы всегда были влажными, и сидеть на палубе было зябко, но Гейджи упрямо оставалась наверху, хоть в такой мелочи пытаясь отстоять свою свободу. Она не могла теперь видеть, но могла слушать – мерное дыхание моря, неожиданно громкий скрип и стук снастей, странно приглушенные голоса озабоченных моряков – в такой туман немудрено наткнуться на скалу или волну-убийцу…