Колесова Наталья. Карты судьбы

   – Как ты меня напугал! – выдохнула я. – Что ты здесь делаешь?
   – Жду тебя.
   – Сейчас? В три часа ночи?
   – Странно, что ты это заметила! – он встал и толкнул мою дверь. Я растерянно шагнула через порог, Эрл вошел следом; сразу, словно знал мою комнату наизусть, нашел и зажег свечи. Приподняв подсвечник, окинул меня тяжелым взглядом.
   – Что случилось? – спросила я.
   – Мне надо с тобой поговорить. Для начала переоденься.
   В другое время я бы возмутилась повелительностью его тона, но спорить не приходилось, у меня действительно зуб на зуб не попадал. Зайдя за полог кровати, я быстро переоделась и, заколов влажные волосы, вновь явилась под хмурые очи офицера.
   – Так что случилось?
   Он стоял у камина, ожесточенно обкусывая ногти. Сверкнул на меня злобным взглядом.
   – Сядь!
   Я села, скорее заинтригованная, чем задетая.
   – Я пришел, чтобы переговорить с тобой… предупредить… О дьявол! – Эрл метнулся от стены к стене. Несмотря на хромоту, быстроты и ловкости ему было не занимать. Обернулся, уставился злобными янтарными глазами.
   – Я слышал о твоих ночных странствиях…
   Я насторожилась.
   – Вот как? – сказала холодно. – Уж не следишь ли ты за мной, капитан?
   – Не следил! – прошипел он. – До сегодняшнего дня… ночи. Я всегда считал тебя достаточно разумной, но сегодня…
   Я похолодела. Он следил за мной и видел…
   – Что – сегодня?
   – Я видел, как ты вернулась. Я видел твое лицо… ты кралась в свою комнату, как кошка после любовных утех…
   Мне словно дали оплеуху – он думал… Облегчение и удивление вылились в нервном смешке, и Эрл дернулся, как от удара.
   – И ты еще смеешься?
   – А ты хочешь увидеть мои слезы?
   – Не мешало бы! – рявкнул Эрл. – Ты понимаешь, что ты делаешь? Владетельница должна быть чиста, иначе твои люди не пойдут за тобой! А ведь ты, вдобавок, еще и обручена!
   Я смотрела на него в насмешливом удивлении. Самого главного он так и не узнал… Но почему он так взъярился – не родственник и не друг? Или для него оскорбление служить обесчестившей себя леди?
   Эрл смолк. Сказал через паузу – почти спокойно:
   – Я должен был догадаться сразу. В последнее время ты вся словно светишься. Могу понять твоего парня – сейчас весна, а ты очень желанна. Но подумай и прими мой совет – совет мужчины. Покончи с этим.
   Я подняла брови в притворном удивлении.
   – Значит, Владетельница не может иметь возлюбленного?
   Эрл пробормотал что-то. Кажется, выругался.
   – Пришел бы ты, будь я мужчиной? – продолжала наступать я. – Потребовал бы расстаться с подругой? Нет? Так какое же ты имеешь право указывать, где мне быть и что мне делать?
   Я действительно разозлилась, точно он задел меня за живое. С первого дня пребывания Эрла в Гавани я чувствовала его недоверие. Сначала он сомневался в моем умении управлять владением. Потом – в существовании моего жениха, которого сам же мне и приписал… А теперь еще и это!
   – У меня есть на это право, – тихо сказал Эрл. – Ты молода и неопытна, а я много старше, и знаю, как хрупка женская честь и слава… Прости, если обидел тебя, но я не желал плохого.
   Я словно впервые разглядела темные крути вокруг светло-карих глаз, глубокие морщины между бровей и у рта – и вдруг представила, как он ждет меня в темном холодном коридоре – несколько долгих ночных часов.
   – Что дурного в том, что я просто плаваю в море?
   Пауза.
   – Ты плаваешь в море? – повторил он.
   – Да. И люблю делать это ночью.
   Пауза.
   – Одна?
   – Что?
   – Ты несколько часов проводишь в море – одна?
   – Эрл, ты переходишь все границы!
   Он мотнул головой.
   – Согласись, последнее, о чем я мог подумать, – что ты ночью уходишь на берег и купаешься в бухте… Почему я тебе всегда верю? Наверное, скажи ты, что бегаешь на свидание к Морскому Дракону, я бы и этому поверил… Значит, вся эта проповедь была ни к чему?
   – Совершенно.
   Эрл подошел к столу, налил вина и выпил его, как пьют горячий глинтвейн – мелкими неспешными глотками. Спросил, не глядя на меня:
   – Я был очень смешон?
   – Немного. Но я тронута, что ты так печешься о моей чести – чести Владетельницы. А сейчас, раз ты выяснил все, что хотел…
   – Не пойти ли тебе вон?
   – Скажем, не пора ли вам спать?
   – Хорошо, – он шагнул к дверям, я – следом – и вдруг очутилась с ним лицом к лицу.
   – Рискую разгневать леди, – сказал Эрл со слабой усмешкой, но напряженное лицо его нисколько не смягчилось, – и все же повторю свой глупый вопрос. Ты плаваешь в море одна?
   Я закрыла глаза, чтобы показать, как я от него устала, а на самом деле – чтобы скрыться от этого испытующего взгляда. Огромное стремительное тело рядом со мной, высверк серебристого изгиба, повторяющего каждое мое движение; танец в прозрачном мерцающем море, где нет дна и нет глубины, одно огромное, неподвластное бессильному взгляду пространство; полет двух снящихся друг другу теней…
   – Совершенно одна, – сказала я.
 
   Разведчики вернулись с тревожным известием: на пути в Олений Лес солдаты встретились с небольшим отрядом стрейкеров. Он был уничтожен, но я не разделяла их радости. Похоже, Хейм исчерпал себя, и стрейкеры искали новую добычу. Эрл думал так же – он усилил охрану перевала и разослал дозорных на границы Гавани. Не следовало забрасывать и поля – война войной, а земля требовала рабочих рук. Мы спали вполглаза, держа наготове оружие и дорожные мешки…
   И все же они пришли неожиданно.
   Хватило одного взгляда на ворвавшегося в кабинет Эрла.
   – Сигналят с Маяковой горы – идут корабли.
   – Они?.. – я застегивала плащ, и все никак не могла справиться с застежкой. У меня дрожали руки.
   – Не думаю, что они идут торговать…
   Я крепко зажмурилась, вздохнула – и, наконец, застегнула плащ. Эрл наблюдал за мной.
   – Может, тебе тоже уйти с женщинами?
   – Что?
   – Ладно, я сказал глупость. Забудь. Но постарайся, по крайней мере, держаться ко мне поближе. Я с трудом улыбнулась.
   – Не волнуйся – клешами вцеплюсь!
   Три корабля стояли на рейде, не пытаясь войти в Гавань, – вероятно, были наслышаны о наших скалах. Что они предпримут дальше? Торговцы всегда пользовались указаниями наших лоцманов, ревностно хранивших свои секреты.
   Стрейкеры рискнули. От одного из кораблей отделилась лодка. Мы напряженно следили за ней с замковых стен: стрейкеры двигались осторожно, медленно, словно вынюхивая дорогу.
   – Пусть лучники будут наготове, – сказала я Эрлу, – если они пройдут…
   – Ни к чему тратить стрелы! – воскликнул кто-то. – . Море за нас – смотрите!
   Неожиданный водоворот закружил шлюпку, подбросил вверх – и ударил о скалу, как будто прихлопнул надоевшего комара. Волна схлынула – ни людей, ни даже щепки…
   На замковых стенах раздался восторженный вопль, эхом подхваченный лучниками, засевшими в укрытии береговых скал. Я взглянула на Эрла – он, не отрываясь, смотрел на корабли. Ничего еще не кончилось.
   – Пошли еще людей к Порджесу на перевал. Может, здесь нас только отвлекают…
   …Я чуть не ослепла от яркой вспышки. Что-то с ревом пронеслось над морем – и рыбачьи лодки на берегу запылали, словно в них ударило молнией.
   – Колдовство, – сказали рядом, – это колдовство!
   Слишком ошеломленная, чтобы спрашивать, я взглянула на Эрла. Он, ощерясь, смотрел на пылающие лодки. Офицер не казался испуганным, хотя лицо его еще больше помрачнело.
   – Это не колдовство! – громко сказал он. Люди оглянулись, стали подходить ближе. – Я слышал о таком, хотя видеть не приходилось…
   – Колдовство или нет, так они могут сжечь всю Гавань!
   – Для этого их корабли слишком далеко. Просто они хотели показать свою силу, запугать нас…
   – И это им удалось, – негромко сказала я. Рука Эрла стиснула мои пальцы. Он повысил голос:
   – Помните – они не колдуны! Они такие же люди, как мы с вами – из плоти и крови. Их можно убивать!
   Долговязый Хэнк, стоявший рядом с непривычно молчаливым Рогнаром, криво усмехнулся:
   – Скоро мы это проверим, ведь так?
   Мы заворожено следили за новой шлюпкой, уверенные, что теперь-то, после демонстрации мощи стреикеров, она непременно доберется до берега. Но затонула и эта.
   До наступления темноты стрейкеры предприняли новую попытку – и снова она закончилась неудачей…
   – Тебе надо отдохнуть.
   Вздрогнув, я оторвала взгляд от неподвижных огней в море.
   – Иди, приляг, – продолжил Эрл. – Я разбужу, если…
   – Сколько их там, на кораблях?
   – Много.
   – А лодок?
   Он хмыкнул.
   – Судя по легкости, с какой с ними расстаются, тоже немало!
   – Ты заметил? С каждой новой попыткой они продвигаются, хоть на дюйм, но дальше! Знаешь, что я думаю? Они будут посылать лодки – снова и снова – пока не нащупают фарватер. Они войдут в Гавань, Эрл. Они войдут в Гавань. В МОЮ Гавань.
   В его пристальных глазах что-то мелькнуло. Он подумал, что я испугалась, хотя только сейчас я справилась со своим страхом. Страхом решения.
   – Леди, ты должна быть со своими людьми. Увести их отсюда, позаботиться о новом, безопасном месте…
   Я нетерпеливо отмахнулась:
   – Перестань! Они взрослые, разумные люди! Они сумеют прожить без меня. Я говорю о Гавани, Эрл. Я могу помочь ей. Сама.
   Рогнар понял первым.
   – Нет, леди, пожалуйста, нет!
 
   Рогнар больше не упрашивал меня, но словно как-то постарел и усох на глазах – и я впервые подумала, как много ему лет, и что я буду без него делать. Эрл наблюдал за нами с раздражением взрослого, вынужденного тратить драгоценное время на детские глупости.
   – Ты же сама говорила, что этот обычай давно забыт!
   – Когда Гавани угрожала смертельная опасность, всегда приносили жертву…
   – Даже если у тебя есть Слеза Дракона, это не значит, что Хозяин тебе ответит!
   – Может, и так. Рогнар, ты будешь сопровождать меня.
   Тот сокрушенно кивнул.
   – Эй, послушай-ка! – Эрл преградил мне дорогу. Он казался встревоженным. – Насколько я помню, это должна быть женщина из рода Владетелей. Но ты-то ведь чужая по крови!
   Я перехватила удивленно-благодарный взгляд управляющего. Сказала резко, заглушая собственные сомнения:
   – В крайнем случае ответа мы не получим! Пропусти, у нас мало времени!
   Эрл помедлил – я готова была его ударить – и нехотя отступил в сторону.
 
   Я стояла посреди Жертвенного грота, сцепив на животе ледяные пальцы. Несколько факелов, вставленных в проржавевшие кольца, слабо освещали сырые стены, низкий свод, неровный пол; отражались в зеркале неподвижного водоема. У воды был цвет и глубина обсидиана.
   Мне было страшно. Гораздо страшнее, чем когда Агнор привел меня сюда в первый раз.
   …Свет одинокого факела отразился в его глубоких темных глазах.
   – Раз ты моя дочь, дочь Владетеля Гавани Дракона, – сказал он, и звук его обычно глуховатого голоса был чистым и звонким, словно отразился от близких каменных стен, – ты должна знать все о Жертвенном гроте…
   Хмурясь, Агнор смотрел в зеркало водоема, будто вспоминая.
   Каждая жертва приносилась Дракону в годы великих бедствий. Я до сих пор помню имена, перечисленные монотонным речитативом Агнора. Девушек оставляли на ночь в Жертвенном гроте, опоив особым напитком – с тем, чтобы они могли послать зов Морскому Хозяину и говорить с ним, если на то будет его воля. Редко кто переживал эту ночь – Дракон благосклонно принимал жертвы.
   Уходила в прошлое пора великих бедствий, и жертвоприношение постепенно превращалось в обряд, через который должна пройти дочь Владетеля, чтобы стать по-настоящему взрослой. Теперь с девушкой оставляли на ночь преданного слугу, а Морской Дракон все реже отзывался на зов, а может, зов становился все менее искренним, все менее необходимым. Был бы жив Агнор, я бы давно уже прошла через грот и знала бы, что меня ожидает…
   Шаги Рогнара отозвались болью в пылающей голове. Глубоко вздохнув, я поднесла к губам ритуальную чашу и выпила напиток жертвы. Горьковатый, с легким привкусом освежающей мяты…
   – Что так долго? – сказала я. – Возьми масло и натри мне спину.
   Сбросив теплый плащ, морщась, я окунула в чашу руки – запах был отвратительный, но следовало соблюдать все указания Агнора. Начала втирать масло в кожу шеи, груди, живота. Рогнар – да что он возится? – наконец коснулся моей спины; масло и руки были холодными, ладони – шершавыми, сильными, металл браслета царапнул мне кожу и…
   – Ох!
   Обернувшись, я толкнула его в грудь – Эрл попятился, чтобы не упасть, вскинул жирно отсвечивающие руки.
   – Что ты здесь делаешь?
   Он пожал плечами.
   – Натираю тебя, ты сама велела…
   – Я думала… где Рогнар?
   – Я пришел вместо него.
   Я не верила своим ушам.
   – Не слишком ли много ты берешь на себя, солдат?
   – Не больше, чем смогу унести, леди, – он посмотрел на свои ладони и локтем откинул назад волосы. – Может, продолжим?
   Его взгляд привел меня в чувство. Я схватила плащ, накидывая на себя.
   – Жаль, – огорченно сказал Эрл, – осталось самое интересное. Уверена, что справишься сама?
   Я закрыла глаза, сказала устало:
   – Эрл. Мне сейчас не до препирательств. Иди и пришли сюда Рогнара.
   – Он не придет.
   – Почему? – спросила я на пределе спокойствия.
   – Потому что пришел я. Потому что дверь в Жертвенный грот откроют только на рассвете.
   Поморщившись, он вытер руки о штаны.
   – Послушай, я не могу заставить тебя не делать этого. Но я могу проследить, чтобы с тобой ничего не случилось. Я буду ждать.
   – Нет.
   – Да. Ты не сможешь вернуться, если тебе никто не поможет. Если тебя не будет ждать человек, готовый пойти за тобой куда угодно. Видишь, я тоже знаю обычай.
   – Но ты же не…
   Лицо Эрла расплылось в усмешке.
   – Ты не знаешь границ моей преданности, леди!
   Я поднесла руку ко лбу – в голове была звонкая пустота. Нахмурилась, вспоминая.
   – Там, наверху… Дэйв уехал, и нет тебя… и меня… что, если…
   Меня качнуло или он шагнул ко мне? Напиток начал одурманивать мой разум – иначе откуда на этом недобром лице нежность?
   – Успокойся… не думай ни о чем.
   Голос его стихал, как гасли факелы по стенам грота, как нарастало ледяное свечение воды, как тихое эхо моих снов вновь окликало меня…
   Я успела почувствовать, как меня подхватывают и бережно опускают 6 поддающуюся ткань водоема. Холода воды я уже не ощутила.
 
   Меня несло вперед: я не могла управлять этим движением – стремительным, неумолимым. Волна, течение, вихрь… Я была песчинкой в его ладонях.
   А потом все оборвалось, и я повисла в мглистой пустоте, где не было начала и конца, где не было даже пространства. Холод сковал мое тело, холод заморозил мои мысли и чувства… Где-то ждали меня, к кому-то я должна была вернуться, но зачем… Ведь я здесь и останусь здесь навсегда.
   Во тьме передо мной вспыхнула россыпь серебряных искр – словно созвездия на внезапно прояснившемся ночном небе. Звук, вибрацию которого я ощутила каждой клеточкой своего тела, – мысль или голос?
   – Зачем ты разбудила меня, Дочь Берега?
   – Я пришла с просьбой, Отец Дракон!
   – Сама? Тебя, что же, не отдали мне, как делали эти глупцы несколько веков подряд? Я брал их из любопытства, но скоро они наскучили мне, эти маленькие черви, которые умирают при мысли, что увидят меня воочию! Я не ем их мяса, а беседы их пусты и утомительны…
   – Я звала по своей собственной воле.
   – И просьба твоя смешна… Прибрежные черви на глупых деревяшках – что мне до них и до тебя, Дочь Берега? Возвращайся назад…
   – Люди зовут меня Дочерью Дракона! – в отчаянье сказала я. Сейчас меня отшвырнут, как надоевшего щенка…
   Казалось, это позабавило Хозяина.
   – Наконец что-то новое, хотя никогда не слышал, чтобы Драконы имели детей от людей! Едва ли это вообще возможно – да и зачем создавать то, что будет вечно разрываться между морем и сушей?
   Я молчала, не зная, что сказать или сделать. Но замолчал и он. И чем дольше длилось молчание, тем больше росла во мне надежда.
   – Если я… – в голосе его была надменная небрежность, – допустим, со скуки, выполню твою просьбу – что ты можешь дать мне взамен?
   Я перестала дышать.
   – Все, что угодно!
   Презрительный смех.
   – Мне не нужна твоя жизнь или твое тело – на что они мне? Отдай то, что тебе действительно дорого, отдай часть души, в которую не пускаешь сородичей…
   – Я не понимаю…
   – Твои дни, твои мысли принадлежат берегу, твои ночи, твоя душа – морю. Отдай свои ночи, девушка… Отдай свои сны…
   Серебро огромного тела рядом с моим; луна, как усталое солнце; полет над призрачной бездной; тени, скользящие на невообразимой глубине под нами… Танец – любовь – или схватка?
   – Отдай эхо раковин и шорох волн, в чьем шепоте ты различаешь слова, отдай серебро ночной морской дороги, по которой ты можешь идти, да-да, идти до самого горизонта. Отдай легкость тела и ласку вод, бархат мха и шелк водорослей, отдай сумрак дна и искры рыб, населяющих мои подводные сады. Отдай мысли, которые ты понимаешь, и друга, которого ты принимаешь… Отдай этот танец… он не твой… он не для тебя… отдай свои сны мне… верни мои сны мне… потому что ты мне снишься…
   Молчание.
   Молчание.
   Молчание.
   Рвались на части не то что душа – само тело. Я бы закричала от боли, если б могла, но у меня отняли даже голос. Что ты делаешь со мной?!
   Молчание было как пощечина. Как удар.
   – Ты выбрала, – сказал Дракон.
 
   …Руки, вцепившиеся в камни, растекались, будто воск, вода стремилась унести меня обратно, к тому, кто отпустил меня. Даже волосы, намокнув, отяжелели, оттягивая голову назад. Я подняла глаза, пытаясь разглядеть в сумраке грота того, кто меня ждал. Кто он и как его зовут, я уже не помнила, но он ждал меня, ждал, иначе бы я не вернулась.
   Меня схватили за запястья, за локти, под мышки и вытащили из воды, словно рыбину, такую тяжелую и неповоротливую вне своей стихии. Воздуха, так много воздуха – я захлебнулась им, я была расплющена его весом, я…
   Я открыла глаза. Полумрак. Тишина. Повернула голову, ощутив щекой мягкий мех плаща. Эрл стоял у воды, сцепив за спиной пальцы.
   – Эрл… – шепнула я.
   Он быстро подошел, вглядываясь. Присел рядом на корточки.
   – Проснулась? Идем отсюда. Здесь…
   Он смолк.
   – Страшно?
   Он посмотрел на водоем.
   – Ты лежала вон там… – жест получился незаконченным. – Неподвижная. Белая, словно уже умерла. А я должен был смотреть на тебя и ждать. Ждать – удел женщины. Для этого нужно особое мужество. У меня его нет.
 
   Прошло несколько часов после полудня. Я стояла, прислонившись к зубцу стены, и отрешенно смотрела на корабли стрейкеров. Все звуки – шум моря, голоса, бряцание металла – доносились до меня словно издалека, но его шаги я узнала сразу. Эрл остановился за моей спиной.
   – Думаешь, он услышал тебя?
   Я не оглянулась.
   – Услышал.
   – А может, пора перестать ждать несбыточного и думать, как самим защитить Гавань?
   – Пусть люди покинут скалы и берег. Отзови всех в замок.
   – Иначе что? – с раздраженной насмешкой спросил Эрл.
   Я вздохнула.
   – Просто отзови их. И… Эрл, не подходи ко мне. Я слишком устала, чтобы спорить с тобой.
   Эрл молча развернулся, задев меня плечом. Ушел. Я прислонилась лбом к камню стены. Закрыла глаза.
   …Солнце плыло в раскаленной трещине между багровым небом и кровавым морем. Я с трудом вздохнула – грудь давило, как будто сам воздух стал неподвижно-каменным. Корабли стрейкеров казались кусками угля, плавящимися в печке заката. Все притихло. Даже извечно накатывающиеся на берег волны, казалось, двигались крадучись.
   Все ждало – чего? Повернув голову, я увидела неподвижных молчаливых людей, стоявших на каменных стенах: их было много, гораздо больше, чем должно было быть. Ожидание выгнало всех наверх, и я знала, что даже в горах уходящие из Гавани так же стоят и смотрят в сторону моря.
   Я не заметила Эрла, пока его горячая рука не накрыла мои вцепившиеся в камень пальцы. Сейчас я была ему даже рада.
   – Что это? На приближение бури непохоже – я видел всякое. Это – больше или страшнее… Что будет, леди?
   – Я не знаю, – несмотря на духоту, я дрожала от холода – из меня с каждой секундой уходило тепло, силы, сама жизнь. Словно то, что надвигалось, черпало силы из моего тела…
   И я вдруг подумала: а если то, что я вызвала, слишком велико и может захлестнуть и нас? Ноги мои подкосились, и я вцепилась в Эрла, чтобы не упасть.
   – Ты устала. Идем вниз.
   – Нет! – зубы мои отбивали дробь. – Я должна быть здесь… видеть…
   Он глянул поверх моей головы, глаза его расширились, руки стиснули меня так, что я охнула:
   – Ну, так смотри!
   Сначала я увидела суматошное движение на кораблях стрейкеров: там поднимали паруса – но слишком поздно, да и незачем…
   Потому что горизонт вставал на дыбы. Он поднимался и поднимался, поглощая солнце – оно продолжало светить и сквозь него, словно кровь, растекшаяся по мокрой ткани, и я, наконец, поняла – ЧТО заслонило солнце…
   На берег шла огромная волна, заполнившая мир от края до края.
   Мы ощутили дрожь, гул, идущий из невыразимо далекой глубины. Он рос и полнился, и были в нем вопли отчаяния, и крики торжества, и скрежет разрушения. Вместе с гулом надвигалась и росла волна – так медленно и так стремительно… Кто-то бросился вниз, в замок, ища спасения, но большинство так и застыло на стенах, в оцепенении созерцая собственную гибель. Замерло все и на кораблях стрейкеров – они тоже ждали неизбежного.
   И оно пришло, подхватывая и поднимая ставшие игрушечными корабли, понесло к нам, к берегу, пожирая скалы и обнажая дно, веками не видевшее неба… Спасение – и гибель, как насмешка над этим спасением…
   Вырвавшись из рук Эрла, я бросилась навстречу волне, ударилась грудью о камень, вскинула руки, в безумии пытаясь остановить уже изогнувшийся над нами белый светящийся гребень.
   – Нет!!
   И как во сне увидела, что скалы, издавна охранявшие вход в Гавань, словно взлетели, стремительно вырастая из дна, превращаясь в каменную стену, сравнимую по высоте с самой чудовищной волной. Замок содрогнулся от удара, с которым столкнулись две силы – моря и земли, – и мы попадали навзничь. Инстинктивно перевернувшись на спину, я увидела зрелище, которое никто никогда не видел и, возможно, никогда больше не увидит: замершую в небе толщу воды, прекрасную в своем величии и смертоносности, расцвеченную проглоченным солнцем… И вдруг она изогнулась назад, как гигантский огненный свиток, и обрушилась вниз, пожирая саму себя…
 
   Я сказала с тоскливым раздражением:
   – Что ты бродишь за мной, как тень?
   – Это ты стала похожа на тень! – буркнул Эрл.
   Проходя мимо, он заслонил собой лунный свет, встал рядом, уставившись в море. Положив голову на колени, я смотрела на него – обведенный серебром силуэт хищной птицы…
   – Что с тобой происходит? – спросил, по-прежнему глядя в море. – Ты сама на себя непохожа. Сначала я думал, это усталость или болезнь. Но время идет, а ты таешь. Ты совсем не спишь.
   Зачем спать? Сны не дадут мне силы, потому что их больше нет. И не будет.
   – …и не плаваешь в море, – продолжил Эрл.
   – Ты снова следил за мной?
   – Конечно. Ты приходишь и сидишь на берегу целыми ночами, словно боишься моря. Или кого-то ждешь.
   Я пыталась. Но море стало пустым. Пустым. Бездонным. Равнодушным. Никто не звал, не ждал, не любил меня.
   – Стрейкеры изгнаны – с твоей помощью, Владетельница! – с силой говорил Эрл. – Но ты не рада победе, не рада, что некого больше бояться. Ты равнодушна ко всему, бродишь целыми днями, как замковое привидение, и, похоже, не слышишь и половины слов, что к тебе обращено… Янга!
   Вздрогнув, я подняла голову – Эрл присел рядом на корточки, заглядывая мне в лицо.
   – Что случилось? Что он сделал с тобой?
   – Просто обмен, Эрл. Простой обмен. Честный договор. Он защитил нас и взял… то, что оказалось таким же драгоценным, как моя Гавань. Я всегда думала о себе только как о Хозяйке Берега… но оказалось, я была больше, и теперь от меня осталась только половина…
   Я говорила, не заботясь, чтобы он меня понял, да и вряд ли кто-нибудь смог это понять. Не в силах вынести вопросительный взгляд Эрла, я отвернулась, а потом легла на песок, закрывая лицо от света луны, от его настойчивых глаз, от шороха волн, в котором смысла было не больше, чем в моей собственной жизни…
   – Уходи, Эрл, – сказала я в песок. – И не приходи больше, потому что я тоже уже не приду.
   Волна уходила и приходила, с каждым своим возвращением обнимая меня все выше и выше, пока, наконец, не оторвала от каменистого дна. Я плыла по лунной дороге, отодвигавшейся от меня все дальше и дальше, как недостижимая мечта. А потом позвала – впервые в жизни, потому что всегда звали меня.
   Снова. И снова.
   Этот звук, гул, голос, воспринимавшийся не слухом – всем телом…
   – Ты… – сказал он. – Опять ты… Что тебе на этот раз?
   – Я хочу найти друга.
   – Друга? Да – друга, пса, возлюбленного… что же так поздно ты вспомнила о нем?
   – Я помнила… я никогда его не забывала!
   – И отказалась от него… из-за людей… из-за берега… Чего ж тебе еще? Ты знаешь – кто он?
   – Какая разница – если я не знаю даже, кто такая я?
   Молчание. Но не то презрительное молчание, как в предыдущем разговоре. Казалось, он колеблется.