Страница:
– Я… тебя знаю?
Короткий смешок:
– Зови меня просто – Михалыч. Поможешь мне, хорошо? – тяжелая ладонь опускается на мой лоб.
– Что… со мной?
– У тех двоих реакция была нейтральная. А у тебя позитивная. Всё идет, как надо. Расслабься, сынок. Кстати, какое у тебя задание?
– Я… не знаю.
– Знаешь, Дениска. Знаешь. Вместе мы во всём разберёмся…
Холодом веет от его ладони. Холод стекает по лицу и вискам… Тьма застилает всё вокруг.
Я проваливаюсь куда-то вниз. И опять выныриваю. Оживаю.
С яркой вспышкой. С острой пронзительной болью.
– Да, – слышится надо мной, – Хороший блок… Даже очень. Зря, Денис. Ты не сопротивляйся. Иначе будет хуже…
Странно. В голове у меня прояснилось. Наверное от боли.
Я приоткрываю глаз и вижу рядом на полу тело Мустафы.
Застывшая скуластая физиономия невидяще смотрит в пустоту.
А я вдруг вспоминаю: там под красным свитером, на его левой руке – небольшой нож в удобном футляре. Всего метр между нами. Если б я сумел дотянуться…
Ладонь Михалыча опять опускается на мой лоб.
Отчаянно пытаюсь шевельнуть пальцами. И не могу. Словно дохлая муха в паутине.
– … Ты расслабишься и всё скажешь, – уверенный голос старика.
Тьма опять наползает.
Но сквозь тёмную пелену, я пытаюсь удержать взгляд на рукаве Мустафы.
И там под красной тканью, что-то вздрагивает. Я стискиваю зубы.
Гулко, как барабан бьётся сердце.
Есть!
Маленький, острый нож выползает из рукава покойника.
Давай!
Треугольное лезвие бойкой рыбкой мелькает в воздухе…
А я проваливаюсь в забытьё.
Вероятно, лишь долю секунды был без сознания.
Когда очнулся, понял, что могу двигать руками и ногами.
Дёрнулся и сел.
Старик – рядом. Только сейчас он был слегка занят. Медленно и аккуратно вытаскивал из своей груди нож Мустафы.
Я бросился к «вальтеру». И все равно Михалыч успел раньше. Лёгким касанием отшвырнул меня в угол комнаты.
Fuck!
Я скривился, щупая сломанные рёбра.
– Признаю, – кивнул старик, – Тебе удалось меня удивить.
Нож он вытащил. Левой рукой зажимал рану. И неприступным утёсом возвышался между мной и дверями.
Я закрыл глаза.
Вдруг почувствовал, что у меня не больше пяти секунд.
Яркой картинкой ожила в моём сознании комната. В столовой до фига разных предметов… Я ощутил их каждый по отдельности.
Никогда раньше этого не пробовал. Даже не догадывался.
Но сейчас…
Шепнул сам себе: «Давай!» И всё, что могло двигаться в этой проклятой комнате – сорвалось с места. Разъярённым роем ударило в фигуру Михалыча.
Я тоже метнулся – вместе с табуретами, вилками и тарелками. Проскочил мимо. И прыгнул к окну – наглухо заколоченному окну, с опущенными металлическими ставнями…
Ветки хлестали по лицу.
Горели ссадины на коже. Острой болью отзывались сломанные рёбра.
Но страх – ещё острее, чем боль. Он гнал меня вперёд – через лес, через тьму. Куда угодно! Лишь бы подальше! Дальше от этого проклятого места…
Хрустел валежник под ногами.
Равнодушно смотрела луна.
А я бежал, бежал без оглядки.
Кто я? Где я?
Ничего не осталось. Ничто не имело значения.
Только боль и страх.
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Короткий смешок:
– Зови меня просто – Михалыч. Поможешь мне, хорошо? – тяжелая ладонь опускается на мой лоб.
– Что… со мной?
– У тех двоих реакция была нейтральная. А у тебя позитивная. Всё идет, как надо. Расслабься, сынок. Кстати, какое у тебя задание?
– Я… не знаю.
– Знаешь, Дениска. Знаешь. Вместе мы во всём разберёмся…
Холодом веет от его ладони. Холод стекает по лицу и вискам… Тьма застилает всё вокруг.
Я проваливаюсь куда-то вниз. И опять выныриваю. Оживаю.
С яркой вспышкой. С острой пронзительной болью.
– Да, – слышится надо мной, – Хороший блок… Даже очень. Зря, Денис. Ты не сопротивляйся. Иначе будет хуже…
Странно. В голове у меня прояснилось. Наверное от боли.
Я приоткрываю глаз и вижу рядом на полу тело Мустафы.
Застывшая скуластая физиономия невидяще смотрит в пустоту.
А я вдруг вспоминаю: там под красным свитером, на его левой руке – небольшой нож в удобном футляре. Всего метр между нами. Если б я сумел дотянуться…
Ладонь Михалыча опять опускается на мой лоб.
Отчаянно пытаюсь шевельнуть пальцами. И не могу. Словно дохлая муха в паутине.
– … Ты расслабишься и всё скажешь, – уверенный голос старика.
Тьма опять наползает.
Но сквозь тёмную пелену, я пытаюсь удержать взгляд на рукаве Мустафы.
И там под красной тканью, что-то вздрагивает. Я стискиваю зубы.
Гулко, как барабан бьётся сердце.
Есть!
Маленький, острый нож выползает из рукава покойника.
Давай!
Треугольное лезвие бойкой рыбкой мелькает в воздухе…
А я проваливаюсь в забытьё.
Вероятно, лишь долю секунды был без сознания.
Когда очнулся, понял, что могу двигать руками и ногами.
Дёрнулся и сел.
Старик – рядом. Только сейчас он был слегка занят. Медленно и аккуратно вытаскивал из своей груди нож Мустафы.
Я бросился к «вальтеру». И все равно Михалыч успел раньше. Лёгким касанием отшвырнул меня в угол комнаты.
Fuck!
Я скривился, щупая сломанные рёбра.
– Признаю, – кивнул старик, – Тебе удалось меня удивить.
Нож он вытащил. Левой рукой зажимал рану. И неприступным утёсом возвышался между мной и дверями.
Я закрыл глаза.
Вдруг почувствовал, что у меня не больше пяти секунд.
Яркой картинкой ожила в моём сознании комната. В столовой до фига разных предметов… Я ощутил их каждый по отдельности.
Никогда раньше этого не пробовал. Даже не догадывался.
Но сейчас…
Шепнул сам себе: «Давай!» И всё, что могло двигаться в этой проклятой комнате – сорвалось с места. Разъярённым роем ударило в фигуру Михалыча.
Я тоже метнулся – вместе с табуретами, вилками и тарелками. Проскочил мимо. И прыгнул к окну – наглухо заколоченному окну, с опущенными металлическими ставнями…
Ветки хлестали по лицу.
Горели ссадины на коже. Острой болью отзывались сломанные рёбра.
Но страх – ещё острее, чем боль. Он гнал меня вперёд – через лес, через тьму. Куда угодно! Лишь бы подальше! Дальше от этого проклятого места…
Хрустел валежник под ногами.
Равнодушно смотрела луна.
А я бежал, бежал без оглядки.
Кто я? Где я?
Ничего не осталось. Ничто не имело значения.
Только боль и страх.
Глава 3
Проснулся я от дикого холода. Открыл глаза.
Маленькое красное солнце уставилось на меня сквозь пелену на востоке. Тепла оно явно не обещало.
Я приподнялся и сел, обхватив плечи.
«Зуб на зуб не попадает» – удивительно верно подходит для теперешнего моего состояния. Если, кто когда-нибудь будет расписывать мне романтику ночёвки под открытым небом – прибью гада на месте!
Fuck!
И главное, как я здесь оказался?
Никаких воспоминаний. В голове – чугунная пустота.
Я зажмурился. Двигаться не хотелось. Хотелось забиться под тёплое одеяло.
Но одеяла не было. И даже спального мешка.
Только трава – влажная от росы.
Если сидеть дальше – вообще околеешь.
Я медленно обрёл вертикальное положение. В груди тупо саднило. Будто от давней раны.
О-ой… Что же со мной приключилось этой ночью?
Та-ак… руки-ноги – целы. Это хорошо… А морда покрыта засохшими царапинами. Больше, вроде, никаких увечий. Только слабый я – как осенняя муха. И шатает как, от тяжкого перепоя…
Хм-м… Штаны – мокрые. Но по моему это от росы.
Футболка – разодрана в нескольких местах.
Чёрные кожаные кроссовки вымазаны в грязи. Словно я десятки километров топал по бездорожью.
Я оглянулся. Место совершенно незнакомое. С одной стороны – опушка леса. С другой – заросшее бурьяном поле.
Никаких следов колёс. Значит, я, и правда, доковылял сюда пешком? То-то ноги болят…
Двигаться тяжело. Но корчиться от холода – ещё хуже. И я побежал вдоль опушки леса – по едва угадывавшейся тропинке.
Один раз едва не упал, запнувшись о высокую траву. Голова кружилась. И тёмные пятнышки плавали перед глазами.
Зато мысли начали выстраиваться в логичную цепь.
Всё не так уж плохо. Я ведь очнулся не в пустыне.
Надо согреться. Отыскать хоть какую-то дорогу. Она приведёт меня к жилью и людям. Вернусь домой и завяжу с выпивкой! Точно завяжу!
Хватит с меня приключений!
Я обогнул опушку леса и радостно заморгал. Что-то вроде просёлка наметилось впереди. Бежать стало легче. Я прибавил ходу. Ощутимо потеплело. Утреннее солнышко набирало силу.
Спустя минуту первые деревенские крыши возникли из-за посадки.
Я припустил рысью. Холода – уже не чувствовал.
А в голове ярким видением маячила уютная постель, ароматная чашка чая… Может и без воспаления лёгких обойдётся?
Сколько там до ближайшей станции?
Вернуться домой и залезть под горячий душ…
Fuck!
Я споткнулся. Зажмурился. И без сил опустился на пыльную траву.
FUCK!!!
Сознание разродилось болезненным откровением.
Я не помню, где мой дом.
Я не знаю, есть ли он вообще.
Единственное, что я помню – своё имя.
Денис.
Пели птички в вышине. От полевых трав веяло душными ароматами. Я сидел у дороги, обхватив голову руками. Я так старался хоть что-нибудь наскрести в контуженных мозгах… Ведь что-то должно было остаться?
Не знаю, сколько прошло времени.
Голова заболела.
Память не вернулась. Кое-что дрянное стряслось со мной этой ночью. Будто тёмный осадок клубился на дне сознания.
И ничего конкретного.
Сидеть надоело.
Я встал и занялся изучением содержимого карманов на штанах.
В правом переднем – носовой платок. В левом – пачка «Дирола».
– … С ксилитом, без сахара, – тупо озвучил я этикетку. Что такое ксилит?
Стоп. Знаю! Ксилит – заменитель сахара!
Кое-что я всё таки не забыл. А ещё знаю, что штаны называются «джинсами»…
Много ли поможет такая ценная информация?
Я продолжил обыск и в заднем кармане нашёл бумажку в сто долларов.
Негусто. Ни документов, ни мобильника с телефонной книгой…
Какое-то время я грелся на солнце. Обдумывал ситуацию.
Потом медленно заковылял в сторону деревни.
Сто баксов – вероятно этого хватит, чтобы добраться до города.
Я жив и относительно цел. И «котелок» на плечах варит. Рано или поздно начну вспоминать…
Когда до ближайшего дома оставалось метров сто, замер, вслушиваясь.
Странно.
Рядом с жильём не может быть так тихо.
Должны кричать петухи, орать куры, лаять собаки. В деревнях полно всякой живности. Это я точно знаю… Да и люди не хранят молчания. Если не разговаривают, то хотя бы матерятся. А иногда врубают музыку.
Я осмотрелся.
Там, где положено быть огородам, возвышались могучие стебли сорняков. В девственно нетронутые зарослях бузины только ветер шевелил листву. А на большой вербе восседала огромная чёрная птица и неодобрительно меня изучала.
Ну, чего вытаращилась? Я погрозил ей кулаком.
Птица ответила отрывистым звуком и покинула дерево, изредка взмахивая широкими крыльями.
Я опять двинулся вперёд.
Крайние усадьбы вполне могут быть заброшены. Но целая деревня не может вдруг обезлюдеть.
Вышел на улицу. Дома справа и слева. Солнечные лучи блестят в стёклах. Деревянные заборы. Вроде всё как надо. Только ни одной дорожки не протоптано к воротам. Густая, непримятая травка. И колея посреди улицы успела зарости.
Хм – м…
А там и вовсе не осталось оконных рам. Какое-то тряпьё висит на заборе, полощется на ветру. Сломанный стул брошен у открытых дверей.
Чуть дальше я увидел ржавую сетку от железной кровати. Прямо поперёк дороги.
Фигня какая-то…
Куда все делись?
Так и подмывает заорать: «Эй, люди!!! Есть кто живой!!!»
Но орать я не стал. Отчего-то передумал.
А когда хрустнула сухая ветка под ногой – дёрнулся, как ошпаренный.
Уже не иду, а крадусь. Оглядываюсь на каждый шорох.
Не выдержал. Сел отдохнуть на скамеечку. Нервы у меня и так расшатаны. Сколько можно! Хочется покоя и медицинской заботы… Чтобы многострадальные мозги встали на «место».
Даже во рту пересохло. Водички бы холодной, родниковой…
Или не родниковой. Какой угодно.
Ага. Там, за кустами, маячит колодец. Насколько я помню, внутри должно быть прикреплённое к цепи ведро.
Я подошёл ближе и разглядел выгоревшую табличку, прибитую к крышке деревянного сруба:
«ВНИМАНИЕ! ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО!
КОЛОДЕЦ ОБРАБОТАН СПЕЦХИМИКАТАМИ!»
А чуть ниже – на английском:
«DANGER! USE IS FORBIDDEN!
WELL IS CHEMICALLY PROCESSED!»
И маленький бледно-красный череп с костями.
Они что сдурели?! Отравлять воду?
Вот, гады!
В сердцах я попробовал дернуть крышку.
Наглухо заколочена.
Солнышко ласково припекало. Ветерок холодил мою разгорячённую, исцарапанную физиономию. Щебетали мелкие пичужки. Природа радовалась ещё одному погожему летнему дню.
А я всё думал: в какое же дрянное место меня угораздило забрести?
Новые звуки прервали плавное течение мыслей.
Хруст веток, чья-то ругань…
Люди!
Я встал со скамеечки и, осторожно ступая, двинулся на звуки. Может это и рискованно, но в конце-концов надо понять, где я? И как отсюда выбраться?
Через несколько дворов я спустился в заросший бурьяном проулок. Свернул в сад. Вроде всё слышалось оттуда? Я застыл в неуверенности. И тут донеслась подсказка:
– … Урою, змеёныша! – низкий, мужской голос. Довольно неприятный.
Я даже засомневался. Потом нашёл в траве обломок кирпича – от разваленного погреба. И ощутил себя готовым для беседы.
Обошёл терновник. Раздвинул кусты смородины.
Открывшаяся картина не добавила оптимизма.
– … Сучий потрох! – процедил крепкий тип в камуфляже и высоких чёрных ботинках.
Это не приветствие. Тип стоял спиной и меня не видел. Он вообще был слишком увлечён – молотил ногами парнишку лет двенадцати.
– …гни-ида!
Паренёк лежал на земле. И закрывая руками голову, пытался увернуться от ударов. Только перевес был явно не на его стороне.
Я вздохнул, сделал шаг из кустов. Мордатый тип обернулся… и получил кирпичом по темечку. Это помогло. Мордатый расслабился и упал отдыхать.
А я выронил «оружие». Сел рядом на травку.
От мастерского удара у меня самого зашумело в голове. М-да… Физические усилия мне явно противопоказаны.
– Эй… – тихо позвал я спасённого, – Ты как?
Мальчуган отполз в сторону. Кое-как обрёл вертикальное положение и буркнул:
– Нормально.
Выглядел он не слишком здорово. Из носа текла кровь. Под глазом наливался обширный синяк.
– И за что тебя?
– У него спроси, – неприветливо отозвался пацан. И поднял с травы самодельный нож с рукояткой обмотанной изолентой. Кстати… А на ладони мордатого красуется свежий порез.
Наш мальчонка тоже не подарок.
Может и не стоило вмешиваться? Только я ещё слишком слаб, чтоб бороться с собственными рефлексами. Не могу видеть, когда бьют детей.
– Прикончи его, – вдруг сказал паренёк. И кивнул на лежавшего без чувств типа.
Я растерянно моргнул:
– Чего-о?
– Говорю, добей! Он видел твоё лицо. Он тебя запомнил!
– М-да… – качнул я головой.
Ребёнок истолковал это по-своему. Пожал плечами. И деловито взмахивая ножом, шагнул к мордатому.
– Ты офонарел, пацан!
Сердитое шмыганье в ответ:
– Какой я тебе, пацан! Я… девочка!
Что тут скажешь? Остаётся глупо улыбаться:
– Извини…
Кстати, ошибиться не мудрено. Мордашка у неё – в пыли и крови. Тёмные волосы коротко острижены. Линялые джинсы – размера на два больше. А мешковатая курточка– явно с чужого плеча.
– Меня Ксения зовут, – представилась она с достоинством. Снисходительно уточнила, – Можно, просто Ксюша.
– Очень приятно, – отозвался я.
– И…? – сощурилась она выжидательно.
– Э-э… Денис! – спохватился я, – Можно просто Денис.
Пока шло светское знакомство, она успела вытащить пистолет из кобуры мордатого. Забрала резиновую дубинку. А теперь шарила по его карманам – быстро и уверенно. Зыркнула в мою сторону:
– Не тормози, снимай с него ботинки!
– Зачем? – удивился я.
Она вскинула ресницы:
– Как это зачем? Хорошие ботинки! Даже если не подойдут – всегда можно продать!
Я медленно и брезгливо потянулся к высокой шнуровке. Потом отдёрнул руку.
Какого хрена эта соплячка мною командует!
Уголовница малолетняя!
Присмотрелся к нашивке на рукаве бесчувственного типа. «Скорпион» – кириллицей и латинскими буквами. Посредине – ярко-красным то самое членистоногое.
Это что? Милицейский спецотряд?
Дьявол. Не хватало мне ещё испорченных отношений с государством! Конечно, мордатый – тот ещё фрукт. Но попробуй докажи!
Я затравленно оглянулся по сторонам. Линять отсюда надо! Чем быстрее – тем лучше!
Поблизости донёсся шум мотора.
Fuck!
Внутри всё оборвалось и похолодело.
Маленькая уголовница застыла.
А я медленно начал пятиться в кусты. Хрустнула ветка под ногами.
– Т-с-с, – Ксения показала мне кулачок. Левой руки. В правой у неё – пистолет.
Машина проехала мимо. И остановилась, не выключая мотора, где-то на другом конце улицы. За густым малинником нас не заметили.
Бесшумно ступая, Ксения двинулась едва различимой в крапиве дорожкой. Оглянулась, поманила рукой. Я обречённо заковылял следом.
– Наверное, ездили брать воду в роднике. А сейчас вернулись за третьим! – тихо объяснила Ксюша.
– Угу, – мрачно кивнул я.
Здесь было относительно безопасно.
Мы прошли бурьян и спустились в овраг.
Что-то зашипело рядом. Я вздрогнул, а Ксения извлекла из кармана «трофейную» рацию. Хм-м… И это не забыла прихватить… Опытная. Резиновую дубинку вручила мне. А бумажник с баксами предусмотрительно спрятала во внутренний карман своей куртки.
– Ну, ты где застрял? – сквозь треск уточнил мужской голос из рации.
– Ответь что-нибудь! – шепнула Ксюша.
Ага. Делать мне больше нечего.
Она умоляюще вскинула брови.
Я взял рацию. Если б я умел этим пользоваться…
Вздохнул. И неожиданно для самого себя вдавил какую-то клавишу:
– Всё нормально.
– Не надо было жрать столько слив, – хмыкнули из рации.
«Отошли их подальше!» – беззвучно объяснила девочка.
«Куда?» – скривился я.
Она изобразила зверскую гримасу. И крутнула пальцем у виска.
– Эй ты где?
– Здесь, на краю села, – хмуро отозвался я.
– Ты в порядке? – с сомнением уточнили из динамика.
– Ага!
Хватит с меня!
Я зашвырнул рацию в траву. И не оглядываясь, двинулся вперёд. Голова слегка кружится. Но идти я могу. Подальше от этого дикого места и криминальной девчонки.
Только меня и видели… Не найдут, не догонят…
Кто-то сзади крепко схватил меня за футболку.
– Ты чего? – шепнула Ксения, – Жалеешь, что не прикончил того урода?
Маленькое красное солнце уставилось на меня сквозь пелену на востоке. Тепла оно явно не обещало.
Я приподнялся и сел, обхватив плечи.
«Зуб на зуб не попадает» – удивительно верно подходит для теперешнего моего состояния. Если, кто когда-нибудь будет расписывать мне романтику ночёвки под открытым небом – прибью гада на месте!
Fuck!
И главное, как я здесь оказался?
Никаких воспоминаний. В голове – чугунная пустота.
Я зажмурился. Двигаться не хотелось. Хотелось забиться под тёплое одеяло.
Но одеяла не было. И даже спального мешка.
Только трава – влажная от росы.
Если сидеть дальше – вообще околеешь.
Я медленно обрёл вертикальное положение. В груди тупо саднило. Будто от давней раны.
О-ой… Что же со мной приключилось этой ночью?
Та-ак… руки-ноги – целы. Это хорошо… А морда покрыта засохшими царапинами. Больше, вроде, никаких увечий. Только слабый я – как осенняя муха. И шатает как, от тяжкого перепоя…
Хм-м… Штаны – мокрые. Но по моему это от росы.
Футболка – разодрана в нескольких местах.
Чёрные кожаные кроссовки вымазаны в грязи. Словно я десятки километров топал по бездорожью.
Я оглянулся. Место совершенно незнакомое. С одной стороны – опушка леса. С другой – заросшее бурьяном поле.
Никаких следов колёс. Значит, я, и правда, доковылял сюда пешком? То-то ноги болят…
Двигаться тяжело. Но корчиться от холода – ещё хуже. И я побежал вдоль опушки леса – по едва угадывавшейся тропинке.
Один раз едва не упал, запнувшись о высокую траву. Голова кружилась. И тёмные пятнышки плавали перед глазами.
Зато мысли начали выстраиваться в логичную цепь.
Всё не так уж плохо. Я ведь очнулся не в пустыне.
Надо согреться. Отыскать хоть какую-то дорогу. Она приведёт меня к жилью и людям. Вернусь домой и завяжу с выпивкой! Точно завяжу!
Хватит с меня приключений!
Я обогнул опушку леса и радостно заморгал. Что-то вроде просёлка наметилось впереди. Бежать стало легче. Я прибавил ходу. Ощутимо потеплело. Утреннее солнышко набирало силу.
Спустя минуту первые деревенские крыши возникли из-за посадки.
Я припустил рысью. Холода – уже не чувствовал.
А в голове ярким видением маячила уютная постель, ароматная чашка чая… Может и без воспаления лёгких обойдётся?
Сколько там до ближайшей станции?
Вернуться домой и залезть под горячий душ…
Fuck!
Я споткнулся. Зажмурился. И без сил опустился на пыльную траву.
FUCK!!!
Сознание разродилось болезненным откровением.
Я не помню, где мой дом.
Я не знаю, есть ли он вообще.
Единственное, что я помню – своё имя.
Денис.
Пели птички в вышине. От полевых трав веяло душными ароматами. Я сидел у дороги, обхватив голову руками. Я так старался хоть что-нибудь наскрести в контуженных мозгах… Ведь что-то должно было остаться?
Не знаю, сколько прошло времени.
Голова заболела.
Память не вернулась. Кое-что дрянное стряслось со мной этой ночью. Будто тёмный осадок клубился на дне сознания.
И ничего конкретного.
Сидеть надоело.
Я встал и занялся изучением содержимого карманов на штанах.
В правом переднем – носовой платок. В левом – пачка «Дирола».
– … С ксилитом, без сахара, – тупо озвучил я этикетку. Что такое ксилит?
Стоп. Знаю! Ксилит – заменитель сахара!
Кое-что я всё таки не забыл. А ещё знаю, что штаны называются «джинсами»…
Много ли поможет такая ценная информация?
Я продолжил обыск и в заднем кармане нашёл бумажку в сто долларов.
Негусто. Ни документов, ни мобильника с телефонной книгой…
Какое-то время я грелся на солнце. Обдумывал ситуацию.
Потом медленно заковылял в сторону деревни.
Сто баксов – вероятно этого хватит, чтобы добраться до города.
Я жив и относительно цел. И «котелок» на плечах варит. Рано или поздно начну вспоминать…
Когда до ближайшего дома оставалось метров сто, замер, вслушиваясь.
Странно.
Рядом с жильём не может быть так тихо.
Должны кричать петухи, орать куры, лаять собаки. В деревнях полно всякой живности. Это я точно знаю… Да и люди не хранят молчания. Если не разговаривают, то хотя бы матерятся. А иногда врубают музыку.
Я осмотрелся.
Там, где положено быть огородам, возвышались могучие стебли сорняков. В девственно нетронутые зарослях бузины только ветер шевелил листву. А на большой вербе восседала огромная чёрная птица и неодобрительно меня изучала.
Ну, чего вытаращилась? Я погрозил ей кулаком.
Птица ответила отрывистым звуком и покинула дерево, изредка взмахивая широкими крыльями.
Я опять двинулся вперёд.
Крайние усадьбы вполне могут быть заброшены. Но целая деревня не может вдруг обезлюдеть.
Вышел на улицу. Дома справа и слева. Солнечные лучи блестят в стёклах. Деревянные заборы. Вроде всё как надо. Только ни одной дорожки не протоптано к воротам. Густая, непримятая травка. И колея посреди улицы успела зарости.
Хм – м…
А там и вовсе не осталось оконных рам. Какое-то тряпьё висит на заборе, полощется на ветру. Сломанный стул брошен у открытых дверей.
Чуть дальше я увидел ржавую сетку от железной кровати. Прямо поперёк дороги.
Фигня какая-то…
Куда все делись?
Так и подмывает заорать: «Эй, люди!!! Есть кто живой!!!»
Но орать я не стал. Отчего-то передумал.
А когда хрустнула сухая ветка под ногой – дёрнулся, как ошпаренный.
Уже не иду, а крадусь. Оглядываюсь на каждый шорох.
Не выдержал. Сел отдохнуть на скамеечку. Нервы у меня и так расшатаны. Сколько можно! Хочется покоя и медицинской заботы… Чтобы многострадальные мозги встали на «место».
Даже во рту пересохло. Водички бы холодной, родниковой…
Или не родниковой. Какой угодно.
Ага. Там, за кустами, маячит колодец. Насколько я помню, внутри должно быть прикреплённое к цепи ведро.
Я подошёл ближе и разглядел выгоревшую табличку, прибитую к крышке деревянного сруба:
«ВНИМАНИЕ! ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО!
КОЛОДЕЦ ОБРАБОТАН СПЕЦХИМИКАТАМИ!»
А чуть ниже – на английском:
«DANGER! USE IS FORBIDDEN!
WELL IS CHEMICALLY PROCESSED!»
И маленький бледно-красный череп с костями.
Они что сдурели?! Отравлять воду?
Вот, гады!
В сердцах я попробовал дернуть крышку.
Наглухо заколочена.
Солнышко ласково припекало. Ветерок холодил мою разгорячённую, исцарапанную физиономию. Щебетали мелкие пичужки. Природа радовалась ещё одному погожему летнему дню.
А я всё думал: в какое же дрянное место меня угораздило забрести?
Новые звуки прервали плавное течение мыслей.
Хруст веток, чья-то ругань…
Люди!
Я встал со скамеечки и, осторожно ступая, двинулся на звуки. Может это и рискованно, но в конце-концов надо понять, где я? И как отсюда выбраться?
Через несколько дворов я спустился в заросший бурьяном проулок. Свернул в сад. Вроде всё слышалось оттуда? Я застыл в неуверенности. И тут донеслась подсказка:
– … Урою, змеёныша! – низкий, мужской голос. Довольно неприятный.
Я даже засомневался. Потом нашёл в траве обломок кирпича – от разваленного погреба. И ощутил себя готовым для беседы.
Обошёл терновник. Раздвинул кусты смородины.
Открывшаяся картина не добавила оптимизма.
– … Сучий потрох! – процедил крепкий тип в камуфляже и высоких чёрных ботинках.
Это не приветствие. Тип стоял спиной и меня не видел. Он вообще был слишком увлечён – молотил ногами парнишку лет двенадцати.
– …гни-ида!
Паренёк лежал на земле. И закрывая руками голову, пытался увернуться от ударов. Только перевес был явно не на его стороне.
Я вздохнул, сделал шаг из кустов. Мордатый тип обернулся… и получил кирпичом по темечку. Это помогло. Мордатый расслабился и упал отдыхать.
А я выронил «оружие». Сел рядом на травку.
От мастерского удара у меня самого зашумело в голове. М-да… Физические усилия мне явно противопоказаны.
– Эй… – тихо позвал я спасённого, – Ты как?
Мальчуган отполз в сторону. Кое-как обрёл вертикальное положение и буркнул:
– Нормально.
Выглядел он не слишком здорово. Из носа текла кровь. Под глазом наливался обширный синяк.
– И за что тебя?
– У него спроси, – неприветливо отозвался пацан. И поднял с травы самодельный нож с рукояткой обмотанной изолентой. Кстати… А на ладони мордатого красуется свежий порез.
Наш мальчонка тоже не подарок.
Может и не стоило вмешиваться? Только я ещё слишком слаб, чтоб бороться с собственными рефлексами. Не могу видеть, когда бьют детей.
– Прикончи его, – вдруг сказал паренёк. И кивнул на лежавшего без чувств типа.
Я растерянно моргнул:
– Чего-о?
– Говорю, добей! Он видел твоё лицо. Он тебя запомнил!
– М-да… – качнул я головой.
Ребёнок истолковал это по-своему. Пожал плечами. И деловито взмахивая ножом, шагнул к мордатому.
– Ты офонарел, пацан!
Сердитое шмыганье в ответ:
– Какой я тебе, пацан! Я… девочка!
Что тут скажешь? Остаётся глупо улыбаться:
– Извини…
Кстати, ошибиться не мудрено. Мордашка у неё – в пыли и крови. Тёмные волосы коротко острижены. Линялые джинсы – размера на два больше. А мешковатая курточка– явно с чужого плеча.
– Меня Ксения зовут, – представилась она с достоинством. Снисходительно уточнила, – Можно, просто Ксюша.
– Очень приятно, – отозвался я.
– И…? – сощурилась она выжидательно.
– Э-э… Денис! – спохватился я, – Можно просто Денис.
Пока шло светское знакомство, она успела вытащить пистолет из кобуры мордатого. Забрала резиновую дубинку. А теперь шарила по его карманам – быстро и уверенно. Зыркнула в мою сторону:
– Не тормози, снимай с него ботинки!
– Зачем? – удивился я.
Она вскинула ресницы:
– Как это зачем? Хорошие ботинки! Даже если не подойдут – всегда можно продать!
Я медленно и брезгливо потянулся к высокой шнуровке. Потом отдёрнул руку.
Какого хрена эта соплячка мною командует!
Уголовница малолетняя!
Присмотрелся к нашивке на рукаве бесчувственного типа. «Скорпион» – кириллицей и латинскими буквами. Посредине – ярко-красным то самое членистоногое.
Это что? Милицейский спецотряд?
Дьявол. Не хватало мне ещё испорченных отношений с государством! Конечно, мордатый – тот ещё фрукт. Но попробуй докажи!
Я затравленно оглянулся по сторонам. Линять отсюда надо! Чем быстрее – тем лучше!
Поблизости донёсся шум мотора.
Fuck!
Внутри всё оборвалось и похолодело.
Маленькая уголовница застыла.
А я медленно начал пятиться в кусты. Хрустнула ветка под ногами.
– Т-с-с, – Ксения показала мне кулачок. Левой руки. В правой у неё – пистолет.
Машина проехала мимо. И остановилась, не выключая мотора, где-то на другом конце улицы. За густым малинником нас не заметили.
Бесшумно ступая, Ксения двинулась едва различимой в крапиве дорожкой. Оглянулась, поманила рукой. Я обречённо заковылял следом.
– Наверное, ездили брать воду в роднике. А сейчас вернулись за третьим! – тихо объяснила Ксюша.
– Угу, – мрачно кивнул я.
Здесь было относительно безопасно.
Мы прошли бурьян и спустились в овраг.
Что-то зашипело рядом. Я вздрогнул, а Ксения извлекла из кармана «трофейную» рацию. Хм-м… И это не забыла прихватить… Опытная. Резиновую дубинку вручила мне. А бумажник с баксами предусмотрительно спрятала во внутренний карман своей куртки.
– Ну, ты где застрял? – сквозь треск уточнил мужской голос из рации.
– Ответь что-нибудь! – шепнула Ксюша.
Ага. Делать мне больше нечего.
Она умоляюще вскинула брови.
Я взял рацию. Если б я умел этим пользоваться…
Вздохнул. И неожиданно для самого себя вдавил какую-то клавишу:
– Всё нормально.
– Не надо было жрать столько слив, – хмыкнули из рации.
«Отошли их подальше!» – беззвучно объяснила девочка.
«Куда?» – скривился я.
Она изобразила зверскую гримасу. И крутнула пальцем у виска.
– Эй ты где?
– Здесь, на краю села, – хмуро отозвался я.
– Ты в порядке? – с сомнением уточнили из динамика.
– Ага!
Хватит с меня!
Я зашвырнул рацию в траву. И не оглядываясь, двинулся вперёд. Голова слегка кружится. Но идти я могу. Подальше от этого дикого места и криминальной девчонки.
Только меня и видели… Не найдут, не догонят…
Кто-то сзади крепко схватил меня за футболку.
– Ты чего? – шепнула Ксения, – Жалеешь, что не прикончил того урода?
Глава 4
Под ногами хлюпало. Ветер шелестел осокой. Мы крадучись пробирались по болотистому дну оврага.
Если подняться во весь рост – трава мне по шею. А Ксюшу – скрывала с головой. Девчонка неутомимо карабкалась через заросли. Я брёл следом. И мрачно размышлял: упорная. Так просто от неё не отвяжешься… Да и теперь мы, вроде, подельники?
Я глянул по сторонам. Мы уже далеко. Пора кое в чём разобраться:
– Ксюша… а почему здесь никто не живёт?
– Потому, что их выселили, – буднично объяснила она.
– Зачем? Атомная станция рванула?
Ксения тихо засмеялась:
– Откуда ты такой взялся?
– Не знаю, – честно ответил я, – Слушай, как добраться до города?
– А у тебя есть пропуск?
– Пропуск? – я ощутил себя великовозрастным придурком. Что-то странное творится вокруг. И сопливый ребёнок понимает больше меня! Несправедливо…
Она оглянулась и дружески ткнула меня острым кулачком:
– Хороший ты парень. Только поменьше тормози, ладно?
Мы напились воды из ручья.
А метров через сто Ксения свернула влево. И опять полезла в гору. Назад в деревню?!
Я не выдержал. Поймал её за куртку:
– Ты сдурела?
– Там рюкзак и велосипед! – сердито прошипела Ксения, – В другом дворе!
Я её отпустил. Конечно, такое ценное имущество она ни за что не бросит.
А девчонка вдруг спохватилась, извлекла крохотное зеркальце и стала наводить «красоту». Послюнявила чистый носовой платок, вытерла грязь и кровь с мордашки. Критически осмотрела наливающийся синяк. Лишь тогда, ощутив себе готовой, спрятала зеркальце в карман.
Я усмехнулся. Несмотря на юный возраст, логика у неё – вполне женская.
Завершив «макияж», Ксения опять полезла вверх по склону.
Я беззвучно выругался. И двинулся за ней – как слепой за поводырём.
Сделав изрядный крюк, мы достигли села с другого конца.
Двинулись задворками, осторожно вслушиваясь и всматриваясь.
Вроде было тихо. То есть, конечно шелестела листва, скрипели сухие ветки на ветру и чирикали птицы. Но больше – ничего.
– Вон там, за углом, – шепнула Ксения, указывая на ветхую, потемнелую избу, – Ты не бойся, их всего трое. А деревня – большая…
– Берём вещи и тихо уматываем, – напомнил я. Так, на всякий случай. Вдруг ей опять понравятся чьи-то ботинки?
Отдавать мне пистолет она категорически отказалась.
Мягко, по кошачьи ступая, девочка обогнула дом. И замерла, как вкопанная. Я приблизился, глянул через кусты терновника.
И всё стало ясно.
Тёмно-зелёный джип с открытым верхом стоял посреди улицы. Рядом возвышалась крепкая фигура в бронежилете и шлеме. В руках у «милиционера» (или как его называть?) был автомат. А у его ног лежал в пыли ободранный велосипед и небольшой грязновато-серый рюкзачок.
Та-ак… На ценном имуществе можно поставить крест. Я мягко потянул девчонку за локоть. Пора было уходить.
Ксения скривилась, кусая губу.
А из зарослей с той стороны улицы донеслась ругань. Хрустнули ветки. По-моему, как раз из того сада, где мы с Ксюшей познакомились.
На улицу выбрался щуплый тип в бронежилете. Двигался он медленно. Потому, что волочил на себе моего «крестника».
– Жив? – спросил «милиционер», дежуривший у машины.
– Ага. Только малость контуженный. Чем-то его, идиота, по башке…
Мордатый «раненый» вяло перебирал ногами и очевидно до сих пор плохо соображал.
Ксения задумчиво взвесила в руке пистолет. Вот, дура!
Я снова потянул её за плечо. Она отмахнулась.
Что там особое в её рюкзачке?
К счастью, «милиционерам» было не до ксюшиных пожитков.
– Эй, долго я буду один надрываться? – буркнул тот, что тащил раненого.
– Погоди, – отозвался второй «скорпион». Выплюнул окурок, шагнул навстречу. И вдруг вскинул автомат.
Длинная очередь срезала ветки и листву. А «скорпион» быстро развернулся и…
Мы с девочкой едва успели пригнуться. На голову брызнули сбитые ягоды терновника, посыпалась труха из деревянного сруба…
Я выронил резиновую дубинку, упал лицом прямо в колючую траву.
Fuck!
Но всё уже стихло.
– Да, нет там никого, – послышался сердитый голос, – Что они – идиоты, ждать?
– Не знаю. У меня чутьё…
– Плевать! Обычные бомжи. Пускай с вертолёта прочешут.
– А по моему, они рядом.
– Хорош базарить! Вован – тяжёлый, как бык…
Я чуть приподнял голову. Двое «скорпионов» тащили к машине третьего.
Ксения сжала мою ладонь. Я удивлённо оглянулся.
Не успел ещё понять, а она уже вскочила и выстрелила через кусты. Пронзительно крикнула:
– Стоять! Оружие на землю!
Руки «милиционеров» рефлекторно дёрнулись к автоматам. Но так их и не коснулись.
– Эй, детишки… – позвал щуплый с фальшивой улыбкой, – Можете уходить, мы вас не тронем!
В ответ Ксения грязно выругалась.
«Скорпионы» поняли и торопливо уронили автоматы. Заодно уронили Вована.
– Пистолеты! – скомандовала девочка, – Только медленно!
«Макаровы» полетели в дорожную пыль (И откуда я знаю, что они так называются?).
Ксюша довольно усмехнулась. Склонилась ко мне, едва слышно озвучила:
– Идёшь к джипу, грузишь оружие и шмотки!
Я растерянно моргнул.
– Давай! – она вручила мне цветастую косынку, – Завяжешь лицо, чтобы не узнали.
Я облизал губы. Проблемы с законом развиваются по нарастающей. Сначала – членовредительство с использованием тяжелых тупых предметов. А теперь дошло и до бандитизма…
– Эй? – Ксения хлопнула меня по плечу.
– Да, – буркнул я.
Обвязался женской косынкой и в таком дурацком виде выбрался из кустов. А что мне оставалось делать?
Два «скорпиона» уставились на меня тяжёлыми взглядами. Пытаясь не поворачиваться к ним спиной, я торопливо сгрёб с земли оружие и швырнул на заднее сиденье машины – мне оно ни к чему, я ни в кого не собираюсь стрелять! Туда же разместил ксюшин велосипед. Поднял рюкзачок – весьма внушительный по весу – и опустил между сиденьями.
Что дальше? Дьявол, и как я не догадался сразу уточнить…
Глянул на терновник, где притаилась девочка.
Тут она сама вылезла из кустов. Молча кивнула на джип.
Ага. Я забрался на переднее сиденье. Место водителя оставил свободным.
Ксения скривилась, процедила сквозь зубы:
– Заводи!
«Макаров» в её руках всё еще был нацелен в сторону «милиционеров».
Я торопливо пересел и уставился на приборную панель автомобиля. Почти минуту таращился. Наконец, чувствуя холод по спине, безнадёжно выдавил:
– Не умею.
Ксения издала шипение раненой кобры.
Сама виновата! Надо было заранее договариваться!
Она оттолкнула меня плечом. Вскарабкалась на водительское место. Повернула ключ в гнезде («Зажигание!»– вспомнил я). Дотянулась ногой до педали («Сцепление!»)…
В этот миг я глянул назад. Не знаю, почему.
И увидел нацеленный в меня «зрачок» пистолетного ствола.
– Fu-u-uck … – выдыхаю я. На этом выдохе дёргаю Ксению вниз, сам падаю на сиденье. Пуля бьёт в лобовое стекло. Медленно змеится сетка трещин.
Я тяну руку между креслами. Отталкиваю рюкзак. Нащупываю рукоятку автомата.
Ещё одна пуля царапает плечо.
Я вскакиваю во весь рост. Оружие вздрагивает, выплёвывая огонь. Яростно, гулко грохочет.
Я жму на спуск – так, что палец немеет…
Пока автомат не захлёбывается на полуслове.
Патроны кончились.
Я моргнул. И ошалело посмотрел на оружие в своих руках. «АК106, – всплыло в голове название, – Ствол укороченный, магазин стандартный – тридцать патронов…»
Швырнул автомат на землю.
Я ведь не собирался никого убивать!
Вытёр холодный пот…
Поднял глаза.
«Милиционеры» орали, выли и корчились посреди пыльной улицы.
Живые. Но с мокрыми от крови штанинами и простреленными руками.
Ксения вдавила педаль газа. Джип резко тронулся. Я едва не упал. Всё таращился назад, пока мы не свернули.
Крайние дома скрылись из виду.
И первой заговорила Ксюша:
– А ты, молодец. Только стреляешь не очень метко. Ни одного не завалил.
– Не хотел и не завалил, – сухо ответил я.
Что там такое есть в моём прошлом? Какие ещё открытия…
Я опустил веки. Вдруг понял, что не хочу вспоминать.
Если подняться во весь рост – трава мне по шею. А Ксюшу – скрывала с головой. Девчонка неутомимо карабкалась через заросли. Я брёл следом. И мрачно размышлял: упорная. Так просто от неё не отвяжешься… Да и теперь мы, вроде, подельники?
Я глянул по сторонам. Мы уже далеко. Пора кое в чём разобраться:
– Ксюша… а почему здесь никто не живёт?
– Потому, что их выселили, – буднично объяснила она.
– Зачем? Атомная станция рванула?
Ксения тихо засмеялась:
– Откуда ты такой взялся?
– Не знаю, – честно ответил я, – Слушай, как добраться до города?
– А у тебя есть пропуск?
– Пропуск? – я ощутил себя великовозрастным придурком. Что-то странное творится вокруг. И сопливый ребёнок понимает больше меня! Несправедливо…
Она оглянулась и дружески ткнула меня острым кулачком:
– Хороший ты парень. Только поменьше тормози, ладно?
Мы напились воды из ручья.
А метров через сто Ксения свернула влево. И опять полезла в гору. Назад в деревню?!
Я не выдержал. Поймал её за куртку:
– Ты сдурела?
– Там рюкзак и велосипед! – сердито прошипела Ксения, – В другом дворе!
Я её отпустил. Конечно, такое ценное имущество она ни за что не бросит.
А девчонка вдруг спохватилась, извлекла крохотное зеркальце и стала наводить «красоту». Послюнявила чистый носовой платок, вытерла грязь и кровь с мордашки. Критически осмотрела наливающийся синяк. Лишь тогда, ощутив себе готовой, спрятала зеркальце в карман.
Я усмехнулся. Несмотря на юный возраст, логика у неё – вполне женская.
Завершив «макияж», Ксения опять полезла вверх по склону.
Я беззвучно выругался. И двинулся за ней – как слепой за поводырём.
Сделав изрядный крюк, мы достигли села с другого конца.
Двинулись задворками, осторожно вслушиваясь и всматриваясь.
Вроде было тихо. То есть, конечно шелестела листва, скрипели сухие ветки на ветру и чирикали птицы. Но больше – ничего.
– Вон там, за углом, – шепнула Ксения, указывая на ветхую, потемнелую избу, – Ты не бойся, их всего трое. А деревня – большая…
– Берём вещи и тихо уматываем, – напомнил я. Так, на всякий случай. Вдруг ей опять понравятся чьи-то ботинки?
Отдавать мне пистолет она категорически отказалась.
Мягко, по кошачьи ступая, девочка обогнула дом. И замерла, как вкопанная. Я приблизился, глянул через кусты терновника.
И всё стало ясно.
Тёмно-зелёный джип с открытым верхом стоял посреди улицы. Рядом возвышалась крепкая фигура в бронежилете и шлеме. В руках у «милиционера» (или как его называть?) был автомат. А у его ног лежал в пыли ободранный велосипед и небольшой грязновато-серый рюкзачок.
Та-ак… На ценном имуществе можно поставить крест. Я мягко потянул девчонку за локоть. Пора было уходить.
Ксения скривилась, кусая губу.
А из зарослей с той стороны улицы донеслась ругань. Хрустнули ветки. По-моему, как раз из того сада, где мы с Ксюшей познакомились.
На улицу выбрался щуплый тип в бронежилете. Двигался он медленно. Потому, что волочил на себе моего «крестника».
– Жив? – спросил «милиционер», дежуривший у машины.
– Ага. Только малость контуженный. Чем-то его, идиота, по башке…
Мордатый «раненый» вяло перебирал ногами и очевидно до сих пор плохо соображал.
Ксения задумчиво взвесила в руке пистолет. Вот, дура!
Я снова потянул её за плечо. Она отмахнулась.
Что там особое в её рюкзачке?
К счастью, «милиционерам» было не до ксюшиных пожитков.
– Эй, долго я буду один надрываться? – буркнул тот, что тащил раненого.
– Погоди, – отозвался второй «скорпион». Выплюнул окурок, шагнул навстречу. И вдруг вскинул автомат.
Длинная очередь срезала ветки и листву. А «скорпион» быстро развернулся и…
Мы с девочкой едва успели пригнуться. На голову брызнули сбитые ягоды терновника, посыпалась труха из деревянного сруба…
Я выронил резиновую дубинку, упал лицом прямо в колючую траву.
Fuck!
Но всё уже стихло.
– Да, нет там никого, – послышался сердитый голос, – Что они – идиоты, ждать?
– Не знаю. У меня чутьё…
– Плевать! Обычные бомжи. Пускай с вертолёта прочешут.
– А по моему, они рядом.
– Хорош базарить! Вован – тяжёлый, как бык…
Я чуть приподнял голову. Двое «скорпионов» тащили к машине третьего.
Ксения сжала мою ладонь. Я удивлённо оглянулся.
Не успел ещё понять, а она уже вскочила и выстрелила через кусты. Пронзительно крикнула:
– Стоять! Оружие на землю!
Руки «милиционеров» рефлекторно дёрнулись к автоматам. Но так их и не коснулись.
– Эй, детишки… – позвал щуплый с фальшивой улыбкой, – Можете уходить, мы вас не тронем!
В ответ Ксения грязно выругалась.
«Скорпионы» поняли и торопливо уронили автоматы. Заодно уронили Вована.
– Пистолеты! – скомандовала девочка, – Только медленно!
«Макаровы» полетели в дорожную пыль (И откуда я знаю, что они так называются?).
Ксюша довольно усмехнулась. Склонилась ко мне, едва слышно озвучила:
– Идёшь к джипу, грузишь оружие и шмотки!
Я растерянно моргнул.
– Давай! – она вручила мне цветастую косынку, – Завяжешь лицо, чтобы не узнали.
Я облизал губы. Проблемы с законом развиваются по нарастающей. Сначала – членовредительство с использованием тяжелых тупых предметов. А теперь дошло и до бандитизма…
– Эй? – Ксения хлопнула меня по плечу.
– Да, – буркнул я.
Обвязался женской косынкой и в таком дурацком виде выбрался из кустов. А что мне оставалось делать?
Два «скорпиона» уставились на меня тяжёлыми взглядами. Пытаясь не поворачиваться к ним спиной, я торопливо сгрёб с земли оружие и швырнул на заднее сиденье машины – мне оно ни к чему, я ни в кого не собираюсь стрелять! Туда же разместил ксюшин велосипед. Поднял рюкзачок – весьма внушительный по весу – и опустил между сиденьями.
Что дальше? Дьявол, и как я не догадался сразу уточнить…
Глянул на терновник, где притаилась девочка.
Тут она сама вылезла из кустов. Молча кивнула на джип.
Ага. Я забрался на переднее сиденье. Место водителя оставил свободным.
Ксения скривилась, процедила сквозь зубы:
– Заводи!
«Макаров» в её руках всё еще был нацелен в сторону «милиционеров».
Я торопливо пересел и уставился на приборную панель автомобиля. Почти минуту таращился. Наконец, чувствуя холод по спине, безнадёжно выдавил:
– Не умею.
Ксения издала шипение раненой кобры.
Сама виновата! Надо было заранее договариваться!
Она оттолкнула меня плечом. Вскарабкалась на водительское место. Повернула ключ в гнезде («Зажигание!»– вспомнил я). Дотянулась ногой до педали («Сцепление!»)…
В этот миг я глянул назад. Не знаю, почему.
И увидел нацеленный в меня «зрачок» пистолетного ствола.
– Fu-u-uck … – выдыхаю я. На этом выдохе дёргаю Ксению вниз, сам падаю на сиденье. Пуля бьёт в лобовое стекло. Медленно змеится сетка трещин.
Я тяну руку между креслами. Отталкиваю рюкзак. Нащупываю рукоятку автомата.
Ещё одна пуля царапает плечо.
Я вскакиваю во весь рост. Оружие вздрагивает, выплёвывая огонь. Яростно, гулко грохочет.
Я жму на спуск – так, что палец немеет…
Пока автомат не захлёбывается на полуслове.
Патроны кончились.
Я моргнул. И ошалело посмотрел на оружие в своих руках. «АК106, – всплыло в голове название, – Ствол укороченный, магазин стандартный – тридцать патронов…»
Швырнул автомат на землю.
Я ведь не собирался никого убивать!
Вытёр холодный пот…
Поднял глаза.
«Милиционеры» орали, выли и корчились посреди пыльной улицы.
Живые. Но с мокрыми от крови штанинами и простреленными руками.
Ксения вдавила педаль газа. Джип резко тронулся. Я едва не упал. Всё таращился назад, пока мы не свернули.
Крайние дома скрылись из виду.
И первой заговорила Ксюша:
– А ты, молодец. Только стреляешь не очень метко. Ни одного не завалил.
– Не хотел и не завалил, – сухо ответил я.
Что там такое есть в моём прошлом? Какие ещё открытия…
Я опустил веки. Вдруг понял, что не хочу вспоминать.
Глава 5
Мы ехали по грунтовке с едва угадывавшейся в траве колеёй. Справа – густая посадка. Слева – непролазный кустарник. Наверное, когда-то здесь тоже стояли дома. А сейчас – только истошно кричали сороки.
Интересно куда мы движемся?
Бог его ведает…
Я потёр лоб. Если нет прошлого – будущее тоже в тумане.
– Не переживай, – успокоила Ксения, – Даже если они вызвали вертолёты, полчаса у нас есть. Пока из Оладьино долетят…
Я глянул на её мордашку. И улыбнулся. Она хочет выглядеть взрослой, рассудительной. Но так много в ней от ребёнка. Готового даже погоню воспринимать, как игру.
– Ксения, а что у тебя в рюкзаке?
– Яблоки, – пожала она плечами.
– Чего-о? – вскинул я брови.
– Год неурожайный, – спокойно объяснила девочка, – На всю округу только в Липовке…
Я рассердился. Чуть не выкинул злосчастный рюкзак из машины. Рисковать жизнью из-за старого велосипеда и мешка с яблоками!
– Ну и дура же ты, Ксения!
Конечно, она обиделась. Целых две минуты сидела надутая и молча крутила «баранку» джипа. Потом не выдержала:
– А знаешь, как трудно достать нормальный «велик»? Это между прочим «Молния»! Такой новый – полштуки баксов! Шесть скоростей, рама из высокопрочного сплава… И лёгкий! Знаешь, какой он лёгкий?!
– Угу, – буркнул я.
Интересно куда мы движемся?
Бог его ведает…
Я потёр лоб. Если нет прошлого – будущее тоже в тумане.
– Не переживай, – успокоила Ксения, – Даже если они вызвали вертолёты, полчаса у нас есть. Пока из Оладьино долетят…
Я глянул на её мордашку. И улыбнулся. Она хочет выглядеть взрослой, рассудительной. Но так много в ней от ребёнка. Готового даже погоню воспринимать, как игру.
– Ксения, а что у тебя в рюкзаке?
– Яблоки, – пожала она плечами.
– Чего-о? – вскинул я брови.
– Год неурожайный, – спокойно объяснила девочка, – На всю округу только в Липовке…
Я рассердился. Чуть не выкинул злосчастный рюкзак из машины. Рисковать жизнью из-за старого велосипеда и мешка с яблоками!
– Ну и дура же ты, Ксения!
Конечно, она обиделась. Целых две минуты сидела надутая и молча крутила «баранку» джипа. Потом не выдержала:
– А знаешь, как трудно достать нормальный «велик»? Это между прочим «Молния»! Такой новый – полштуки баксов! Шесть скоростей, рама из высокопрочного сплава… И лёгкий! Знаешь, какой он лёгкий?!
– Угу, – буркнул я.