Олег Кyлагин
Русская кровь

   Светлой памяти моего отца

 

   Киев – скучный городишко.
   Три года назад они вступили в Евросоюз, но от этого мало что изменилось. Согласно «Гиду Американского Туриста», главные здешние достопримечательности – пара церквей, десяток «МакДональдсов» и Квартал Оранжевых фонарей.
   Кажется, это в районе Крещатика. Я перелистал глянцевый буклет: «Европейский сервис и горячая украинская любовь!»
   Тут же имелся прейскурант – в долларах и евро. «Украинская любовь» была мне по карману. В кармане имелись баксы и кредитные карточки. Не помню, сколько там на счету. Тысяч пятьдесят точно есть.
   Я вздохнул и выбросил буклет в урну.
   Хотелось есть. С такими деньгами я мог бы отправиться в самый дорогой ресторан и заказать тазик икры.
   Но зачем мне столько икры?
   Я поужинал в уличном кафе. Выпил неплохого вина. И долго бродил по Киеву, разглядывая людей и дома. Дома были заурядные. Девушки – красивые. Ясно, почему это главный предмет украинского экспорта.
   Смеркалось. Город расцвечивался фонарями. Но чем дальше от центра – тем грязнее были улицы. И реже – фонари.
   У перекрёстка нарвался на толпу малолетних попрошаек – чумазых и тощих. Швырнул им горсть мелочи. Прошёл, не оглядываясь.
   Спустился к Днепру. Здесь было тихо. Огни ночного города отражались в зеркале воды. Казалось, где-то там, по ту сторону речной глади, есть другой Киев. Неземной, удивительный, сказочно прекрасный…
   Стоп. Похоже я увлёкся! И упустил новые детали в окружающем пейзаже.
   «Деталей» – немного. Зато какие выразительные!
   Два мордоворота в кожаных куртках. У одного – стальная цепь, небрежно намотанная на кулак. У другого – нож, тускло блеснувший в свете уличного фонаря. Скромное такое «перо» – лезвие сантиметров пятнадцать, не больше…
   – Добрый вечер, – сказал я.
   Они не ответили. Только один ощерился, обнажив лошадиные зубки.
   Какие невоспитанные! Особенно, третий, который сейчас бесшумно подкрадывался ко мне со спины.
   – Привет, – я резко обернулся.
   – Не дёргайся, хмырёныш, – посоветовал третий. Маленький и тщедушный. Зато с разрядником в руке.
   – Какие-то проблемы? – удивился я.
   – Ага, – оскалился мелкий, – Будут у тебя… Гони «лопатник», фраер!
   – Чего-чего?
   – По-русски не понимаешь? Бумажник давай!
   Вот так. Просто и без фантазии. Всё-таки, Киев – скучный городишко.
   Я извлёк бумажник. Швырнул одному из качков. Тот перебросил добычу маленькому. Жадные пальцы впились в объёмистую пачку долларов. А потом извлекли на свет божий мои кредитки.
   Глаза у маленького плотоядно сверкнули. И мне стало интересно. Почти, как в зоопарке – у клетки с гиенами.
   – Богатенький буратино… – оскалился «хмырёныш». Заглянул в мой английский паспорт и прочел, – Денис Воронин. О-о, так ты наш! Земляк!
   Оба мордоворота радостно заулыбались.
   – То есть, могу идти? – вкрадчиво осведомился я.
   – Конечно! – кивнул мелкий, – Прям щас и прогуляемся… К ближайшему банкомату. Только без шума, землячок.
   – На хрена он нам нужен? – вдруг вмешался один из громил.
   Среди коллег наметились разногласия.
   – Там же сенсоры, идиот! Отпечатки пальцев!
   – Вот и обойдёмся… отпечатками, – ухмыльнулся здоровяк и, поигрывая ножом, двинулся ко мне.
   Продолжения я ждать не стал. Как-то это неприятно, если от твоего бездыханного тела отрезают конечности.
   Я шагнул вперёд. Успел разглядеть изумление в глазках громилы. В следующий миг он кувыркнулся, аккуратно насаживаясь на собственное «перо».
   Мелкий выстрелил из разрядника. И попал во второго компаньона. Я прыгнул, вывернул его руку с оружием. Так, что противно захрустели тонкие косточки. Маленький взвыл, рухнул на колени.
   Я нажал гашетку и спокойно наблюдал, как он трясётся. Пока аккумулятор не разрядился.
   Тщательно вытер рукоятку и отбросил оружие.
   Поднял свой бумажник, далеко отлетевший в кусты.
   Сзади донеслись стоны. Я оглянулся. «Хмырёныш» полз на карачках.
   Всё таки, мелкие гады – самые живучие.
   Подошёл и врезал ему ногой. Склонился и глянул в сверкавшие ненавистью зрачки.
   Левая его, уцелевшая рука медленно тянулась к внутреннему карману. Кажется, там был пистолет.
   – Земляк… пощади.
   Я качнул головой:
   – Ошибся, братан. Я тебе не земляк…

1. Бегство

Глава 1

   Летнее утро.
   Дом посреди сада – большой и красивый. Издали похожий на яркую, праздничную картинку. А если подойти – так здорово ощутить шершавую поверхность белого кирпича.
   Я шагаю вокруг, касаясь его ладонями. Уют и надёжный покой вливаются в меня с каждым прикосновением…
   – Дениска! – голос матери. Я гляжу в окно.
   Зелёные ставни распахнуты. Солнечные лучи играют, отражаясь в стёклах.
   – Дениска! Ты где? – снова раздаётся от крыльца. Я бросаюсь на голос.
   «Сейчас! Сейчас я увижу её лицо!»
   – Мама! – сердце безумно колотится.
   И я просыпаюсь.
 
   Утро выдалось хмурое.
   Тёмный свод облаков плотно окутывал небо. То и дело срывался мелкий дождь. Но призрачно-бледная полоса уже затеплилась вдоль горизонта. В августе – не длинные ночи.
   Жаль, что холодно было совсем не по-летнему. Сидевшему за рулём Тесленко пришлось включить печку.
   Спустя полчаса мы достигли границы.
   Бетонные надолбы, пулемёты в бойницах и таможенники с рентгеновскими взглядами:
   – Пожалуйста, выйдите из машины.
   Поёживаясь, мы выбрались из салона в зябкий рассветный воздух.
 
   Искали они основательно. Разве, что не вспарывали обивку на сиденьях. Заглянули под капот. Проверили сканнерами каждое колесо. И это несмотря на наши европейские паспорта.
   Кое-кому повезло гораздо меньше.
   Рядом с ветхим автобусом лицом вниз лежали человек сорок пассажиров. Прямо на мокром асфальте.
   Трое пограничников караулили их с автоматами и овчарками. В самом автобусе проходил яростный «шмон». Наружу летели вещи и разодранные сумки.
   – Сейчас возьмутся за кресла, – шепнул Тесленко.
   – Цирк, – прищурился Мустафа, – Наверное, у кого-то опять нашли листовки.
 
   Минут через двадцать нам разрешили вернуться в джип. Чугунно-невозмутимый пограничник отдал паспорта и казённым голосом пожелал «Good luck!».
   Джип плавно набрал скорость. Здание КПП скрылось за поворотом.
   – Да, удача нам не помешает, – буркнул Мустафа.
   Я смолчал.
   Ни впереди, ни позади нас на всём шоссе не просматривалось ни единой машины. Словно вокруг была пустыня.
 
   Километра через два свернули в лесополосу. Заглушили мотор. Я достал из кармана детектор. Пискнул слабый сигнал. На экранчике высветился азимут.
   Мы с Мустафой выбрались из машины. Пересекли рощицу. Сигнал усилился. В кустах под сухими ветками и слоем дёрна мы нашли тайник.
   – Теперь будет веселее, – ухмыльнулся татарин, разворачивая пакет.
   Что ж, ему лучше знать. Он-то в этих местах – не первый раз.
   Мустафа вооружился «ониксом». Тяжеловатая штуковина на мой вкус. Я предпочёл новенький «вальтер». Щёлкнул фиксатором, проверяя обойму. Порядок. Двадцать патронов. Сунул оружие в карман.
   Кроме трёх пистолетов в пакете имелись три сороказарядных «вайпера», несколько гранат и коробки с боезапасом. Отдельно – кумулятивные патроны для «оникса».
   Татарин с нежностью погладил массивный воронёный ствол:
   – Отличная «машинка». Хоть в БТР, хоть в человека. Кевлар для неё – как бумага! Такую дырку делает – залюбуешься.
   – А если в армопласт?
   – Не знаю, – ласково ощерился Мустафа, – Пока не пробовал.
 
   Вернулись к джипу. Кроме пистолетов оставили себе по две гранаты. На здешних дорогах – это минимальный набор, почти не вызывающий подозрения. Всё остальное – спрятали в тайник под сиденьями. Разрешение на оружие у нас есть и усиленно шмонать уже не будут.
   Опять выехали на шоссе.
   Тесленко прибавил ходу, выжимая километров сто. Нарваться на дорожную полицию он не боялся. Перед ним – бортовой дисплей «чероки». Там высвечивалась карта. Все блок-посты и патрули по состоянию на сегодняшнее утро. Разве что, можем влететь на бандитскую заставу. Но самые «горячие» места там тоже обозначены.
   Лишнего риска мы избегали. В результате, изрядную часть пути тряслись дикими, заросшими бурьяном просёлками. Я и не думал, что крапива может быть такой высоты.
   – Этим летом здесь, кроме нас, никто не ездил, – заметил Мустафа.
   Иногда попадались сожжённые остовы грузовиков. Изуродованные взрывами «бэтээры». Всё трёхлетней давности. Тесленко вспомнил, что раньше и на шоссе было до фига мёртвой техники. Потом главные магистрали расчистили, а сюда так и не добрались.
   – Невыгодно, – уточнил он, – Да и неспокойно здесь.
 
   У мёртвого железнодорожного переезда я увидел танк с сорванной башней. И вдруг вспомнилась картинка из комикса – Земля после нашествия инопланетян. Точь-в-точь такой же танк. Почти такой переезд… И ни души кругом.
   Fuck…
   На тегеранских улицах я чувствовал себя увереннее.
   – Всё таки странно, что вокруг нет людей…
   Ведь кто-то живёт в этих местах. До этого, мы проехали убранное поле. И заметили в речной пойме аккуратные стога сена.
   – Если и были, то попрятались, – ухмыльнулся Мустафа – От греха подальше…
   – А чего нас бояться?
   – «Тачка» у нас крутая, – объяснил Тесленко, – «Rider-Cherokee». Любимый бандитский экипаж.
   – Вот-вот, – кивнул Мустафа, – Наверняка, отсиживаются где-то в кустах. Наблюдают.
   – Или наводят гранатомёт, – будничным тоном добавил украинец.
   Не поймёшь, шутят или всерьёз?
   Скорее бы миновать открытое место.
   Мы покинули переезд. И все равно двигались слишком медленно.
   – Прибавь ходу!
   – Без паники.
   Тесленко крутанул руль и объехал большую, но почти неприметную за высокой травой воронку.
   Он – молодец. С другим водилой мы бы обязательно туда влетели.
 
   Остатки железной дороги всё дальше. Мустафа насвистывает что-то весёлое – кажется песенку неувядающей Бритни Спирс. При этом, не забывает изучать окрестности – намётанным и острым взглядом. Тесленко ведёт машину ровно и уверенно. Ухитряясь даже на скорости избегать самых жёстких колдобин.
   Дьявол! И правда, чего я так разволновался?
   Хотя… Есть одна веская причина.
   Татарин и украинец – обычные наёмники. Пусть и дорогостоящие. Если угодят в чьи-то «нежные» лапы, максимум что расскажут – имя подставного заказчика. Даже если их будут резать на куски.
   А я… Об этом лучше не думать.
   Странная штука жизнь. Чем больше знаешь – тем труднее живётся.
 
   Опять выехали на шоссе. Быстро замелькали деревья придорожной посадки. Но минут через двадцать Тесленко притормозил. Впереди, растягиваясь серо-зелёной змеёй, шла военная колонна.
   Дорога делала небольшой изгиб. Так что, отлично было видно, как в хвосте и голове ползут бронетранспортёры с развернутыми «ёлочкой» башнями.
   Мустафа глянул в цифровой бинокль:
   – Тащатся, как черепахи. Может обгоним?
   Я отобрал у него бинокль. Дал увеличение на максимум.
   Ага… «Пшеки» катаются. На бронетранспортёрах – белый «петух». И шесть грузовиков – с эмблемой НАТО. Нет, рисковать не стоит. Я знаю последнюю директиву их командования – в случае вероятной угрозы стрелять на поражение.
   Особой храбростью эти придурки не отличаются. Так что, вполне могут счесть угрозой наш джип.
   – Туда, – указал я Тесленко, когда мы поравнялись с поворотом на разбитый просёлок.
   – Плохая дорога, – возразил украинец.
   – Езжай! – коротко отмахнулся я.
 
   Опрометчивость моего решения выяснилась довольно быстро. По спутниковой карте всё выглядело чудесно. В реальности имелась только раскисшая грязь и лужицы размером с небольшой пруд.
   Джип старательно рычал, пробуксовывая в чернозёме. Тесленко хмурился, но помалкивал. Дискуссии вообще были не в его характере. Лишь после того, как мы едва не засели намертво в болотистой низине, украинец решительно заявил:
   – Надо возвращаться.
   Я сердито кивнул. Часа два точно потеряем.
   – А если через Берёзовку? – вдруг предложил татарин.
   Я задумался. До этого мы старательно объезжали все населённые пункты.
   – Там дорога лучше, – объяснил Мустафа, – И если напрямик – километров сто срежем.
   – Угу, – кивнул Тесленко, – Заодно и Вальку проведаем…
   – Какую ещё Вальку? – насторожился я.
   – Ты думаешь, почему его в Берёзовку тянет?
   – И что такого? – подмигнул Мустафа, – Полчасика отдохнуть. Выпить, закусить…
   – Религия не запрещает? – улыбнулся украинец.
   – Э-э, шайтан! – оскалился татарин, – Всего сто грамм под малосольные огурчики…
   Он глянул на меня с надеждой.
   Я потёр висок.
   Малосольные огурчики? Да, помню, это любимая русская закуска… А я… Я здесь надолго. Будем привыкать!
 
   Тесленко развернул машину. Джип, вырвавшись из низины, плавно набирает ход.
   Мустафа расслабился. Глаза его весело сверкают:
   – Какая в этих местах рыбалка!
   Удивительное дело. Я же знаю, татарин – честный отморозок. Папу и маму продаст. Если, конечно, хорошо заплатят.
   Но сейчас он кажется нормальным парнем. И в Берёзовку его тянет не только ради безопасного секса на свежем воздухе. Его там, действительно, ждут. И будут рады его скуластой физиономии.
   Проклятье. Как я ему завидую…
 
   Полчаса мы тряслись по уходившей ввёрх «грунтовке». Кругом было редколесье. И за придорожными кустами далеко тянулся прозрачный сосняк.
   Дождь закончился. Выглянуло солнце.
   – Здесь хорошо, – сказал татарин. И чуть опустил бронестекло. В салоне повеяло живыми хвойными ароматами.
   Я неодобрительно покосился за окно. И всё таки не стал возражать.
   – Скоро будем на месте, – улыбнулся Мустафа.
   «Скорее бы», – подумал я.
   Улыбка татарина вдруг растаяла. Через хвойные ароматы прорезался явственный запах гари.
   Дорога сделала крутой изгиб. Мы повернули, выехали из леса. И увидели огромное пепелище.
 
   Когда-то, вероятно совсем недавно, здесь было крупное село. На бетонных столбах ещё остались провода. Вдоль улицы тянулась жёлтая газовая труба на опорах. Странно, эта труба лучше всего сохранилась. И казалась единственной реалистичной деталью. Почернелые кирпичные коробки с провалившимися крышами выглядели, как декорация.
   – Вперёд, не сбавляйходу! – приказал я Тесленко.
   Мы неслись, подпрыгивая на ухабах. Мустафа молчал. Глядел за окно, не мигая. И вдруг ладонью ударил украинца по плечу:
   – Стой!
   Тесленко послушно вдавил тормоз.
   – Что ты делаешь, урод?! – я даже растерялся от неожиданности.
   Но меня будто не слышали.
   Мустафа рывком распахнул дверцу. Пересёк улицу и остановился рядом с остатками большого кирпичного дома. Застыл, как изваяние. Отличная мишень для любого, даже самого никудышнего снайпера.
   Идиот!
   Я достал «вальтер». Каждый миг ожидая худшего, замер с пальцем на спуске.
   – Да нет здесь никого, – вздохнул Тесленко, – Уже нет…
   И заглушил мотор.
 
   Дьявол! Трудно поверить!
   Он тоже вышел из машины.
   Я метнулся следом. Пригибаясь, проскочил открытое место и бухнулся в канаву.
   Украинец остановился рядом с татарином.
   – Хватит маячить! – прошипел я.
   Мустафа даже не оглянулся.
   Терпение у меня лопнуло. Я встал и, озираясь по сторонам, шагнул ближе:
   – Ну, вы… придурки!
   Оба молчали. Мустафа вошёл через дверной проём и носком ботинка копнул пепел.
   Вблизи сожжённый дом не выглядел декорацией. Среди груды головешек я заметил остатки кухонной посуды. Из-под куска шифера выглядывало колесо детского велосипеда. Тесленко убрал шифер и обнаружил ещё что-то. Почернелое, как головешка. Украинец наклонился, всматриваясь…
   – Не трогай, – хрипло сказал Мустафа.
 
   Около часа мы ехали молча.
   Татарин сидел сзади. Иногда в зеркале я видел его каменную физиономию. Разговаривать с ним я и не пытался.
   Конечно, дерьмовое начало. Хотя… Когда дома выжигают напалмом – зрелище бывает и пострашнее.
   Мустафа заговорил первым:
   – Я ещё вернусь туда! – его крепкие пальцы стиснули рукоятку «оникса», – Я найду этих шакалов…
   Не понимаю. Зачем так нервничать? Проще найти себе другую Вальку. С его-то деньгами…
   – Я должен был знать, – скривился Мустафа, – Должен… Я бы их вывез.
   – Откуда тебе знать? – вздохнул Тесленко, – Раньше здесь не было партизан. И «чистильщиков» не было.
   Мустафа стиснул зубы.
   А я отвернулся к окну.
   Что-то и мне надо ощутить? Хотя бы жалость?
   Только внутри – пустота.
   Ничего.
 
   Это не моя война. И не моя страна.
   Я просто сделаю дело.
   И заработаю кучу бумажек с портретами мёртвых президентов.
   А на остальное мне плевать.

Глава 2

   Солнце уже клонилось к закату, когда мы достигли Серпухова. Несколько блокпостов прошли, как по маслу. До назначенного места – рукой подать.
   «Успеваем», – подумал я. Но тут «пальм» в моём кармане ожил мелодичной трелью и вибрацией.
   Я глянул и чертыхнулся.
   – Облом, ребята. Нам изменили маршрут!
 
   Тьма шла навстречу. И край неба впереди оживал искрами звёзд.
   Мы спешили.
   Тесленко гнал километров восемьдесят в час. По таким дорогам – это немало.
   Но в условленное место мы прибыли глубокой ночью.
 
   Вероятно, раньше здесь был элитный дачный посёлок. Архитектура одновременно дорогостоящая и нелепая. Когда-то по асфальтированным улицам выруливали чёрные «бумеры» и мерседесы. Теперь на перекрёстке отдыхал сожжённый милицейский «уазик». А большая часть домов зияла выбитыми стёклами.
   Несколько фонарей горели, выхватывая из плотной тьмы лишь отдельные отрезки улицы.
   Для нас это не помеха.
   Я надвинул «ночные глаза». И мир превратился в зеленовато-серую, но достаточно ясную картинку.
 
   Минуты через две притормозили у окраины посёлка. Дом нашли без труда – в конце тупикового переулка. Высокий, слегка перекосившийся кирпичный забор. Все окна на фасаде, кроме единственного – заколочены досками.
   Я оглянулся.
   Метрах в пятидесяти отсюда чернела опушка леса.
   Что ж, это удобно…
 
   Тесленко мигнул фарами.
   Железные ворота скрипнули. В проёме показалась человек.
   Я глянул на экранчик «пальма».
   «Coded file incoming!» – вспыхнула надпись.
   Сложная геометрическая фигура крутнулась на экране и, точно наложившись на другую, дала в результате правильный ярко-зелёный куб.
   «Data matched!» – радостно подтвердил «пальм».
   Пароль и отзыв сошлись.
   Вслед за Мустафой, я выбрался из джипа.
   Навстречу шагнул старик лет семидесяти. Я поморщился. Ну, и контингент… Не нашли кого моложе.
   – Вечер добрый, – сказал Мустафа.
   – Уже ночь, – улыбнулся старик, – Машину можете загнать во двор. Здесь безопасно.
 
   Дом был большой, двухэтажный. С высоченными потолками и резными деревянными лестницами. Внутренняя облицовка – тоже из дерева. Я с удовольствием провёл рукой по медового цвета поверхности. Когда-то всё это стоило бешеных денег. Прежний хозяин не скупился на комфорт. А теперешний… уж он точно не похож на того, кому это по карману.
   В одной из комнат облицовка содрана. Вероятно, пошла в печку.
   – Ужинать будете?
   – Ага, – кивнул я, – Сколько у нас времени?
   – Много.
   – А точнее?
   – Точнее не знаю.
   Я окинул фигуру старика внимательным взглядом.
   – Да, вы не волнуйтесь, – прищурился он, – Располагайтесь, как дома. Спешить вам некуда… Это тихое место.
   – Спасибо, – усмехнулся я.
   В тихих местах иногда бывает горячо. Но старик действительно не должен знать много. Он-то лишь посредник.
 
   Ужинать расположились в просторной столовой с зеркальным потолком. У прежнего владельца был странный вкус. Созерцать самого себя вверх тормашками – приятного мало.
   И всё таки здесь было почти уютно. Окна – заколочены. Металлические ставни – опущены. Ярко светила лампочка без абажура. Заурядные картошка с тушёнкой и овощи, отражаясь в потолке, выглядели изысканными блюдами.
   Вероятно, мы здорово проголодались. Даже Мустафа.
   Когда первая его тарелка опустела, татарин задумчиво вздохнул:
   – А скажи-ка, дедуля…
   – Понял, – кивнул хозяин. Вышел и вернулся с хрустальным графином.
   Мустафа разлил по рюмкам.
   – Не чокаясь!
   Хозяин тоже выпил. После первой рюмки беседа пошла веселее.
   – Здесь у вас хорошо, – усмехнулся татарин.
   – Да, не жалуемся…
   – Воздух, природа… Лес. Грибы, ягоды… Полиция часто наведывается?
   – Ага, – прищурился старик, – За грибами и ягодами.
 
   Собственно, никакой новой информации мы не получили. Место, и в самом деле, глухое. Раньше асфальтовая дорога вела отсюда прямиком на шоссе. Только той дороги не стало ещё после первых бомбёжек. А электричество появилось лишь месяца два назад.
   – Много в посёлке людей?
   – Душ сто наберётся.
   – И чем живут?
   – Чем придётся, – улыбнулся старик, – Знаете, какие нынче времена…
   Да, уж. Времена.
   В соседней комнате я заметил на стене помповое ружьё. Тоже осталось от прежних хозяев? Вероятно, сейчас с ним не только на зверя ходят…
   Двуногие хищники – самая неприятная разновидность.
   – Мародёры наведываются?
   – Зачем? – пожал плечами старик, – Всё, что можно было вывезти, давно вывезли… Бывает, заглядывает всякая шелупонь… Пальнёшь в воздух – они и не сунутся. Я ж говорю, здесь тихо.
   – Угу, – кивнул Тесленко, – Тут не Подмосковье…
 
   Беседа текла, обретая совсем уже застольные очертания. Чуть хмельной и оттаявший Мустафа допытывался про охоту и рыбалку.
   Мне надоело сидеть. Пора бы спать, но прежде хотелось ещё раз осмотреть дом.
   Не то, чтобы в этом была особая необходимость. Просто, так здорово чувствовать ладонями эти некрашеные перила… Словно запасённое деревом тепло впитывается в тебя через кожу.
   Когда-нибудь у меня будет такой же дом. А может и лучше! Я выберу самое красивое место – над медленной спокойной рекой, посреди огромного сада. Я построю его, как хочу. Снаружи – белый, ослепительно белый кирпич. А внутри – тёплые на ощупь дуб и берёза…
   Я не пожалею денег, чтоб всё было как надо.
   И чтобы дом не пустовал.
   Мой дом.
   Голоса… Милые, родные голоса должны звучать внутри.
 
   – Дениска!
   Я вздрогнул. Голос был отчётливым. Словно наяву.
   Холодея, я оглянулся по сторонам.
   Комната на втором этаже – едва озарена тусклой лампочкой. В углах таился сумрак. А под железной кроватью…
   Я вытащил пистолет. Рывком откинул свисавшее вниз покрывало.
   И перевёл дух.
   Под кроватью никого нет.
   Да и не могло быть!
   Я спрятал пистолет в кобуру.
   Пора отдохнуть. Давно пора… Несколько часов здорового сна и всё опять будет «окей».
   Сейчас позову Тесленко. Столько времени за рулём – ему тоже надо выспаться. А Мустафа пускай и дальше болтает о способах глушения рыбы. Часа через три я его сменю…
   Я шагнул к дверям. И тут же вцепился в железную спинку кровати.
   Комната медленно завращалась вокруг. Как живая. Стены колыхались и опадали. Лёгкая рябь пробежала по потолку…
   Нет!
   Я закрыл глаза. Всё это только кажется…
   – Дениска!– тревожный голос матери.
   Я заткнул уши ладонями.
   «Глюки… Вот как это называется».
   Я тряхнул головой. Мысли путались, галдели наперебой, будто испуганные птицы… Хлопали крыльями и затмевали тусклый свет лампочки.
   «Что-то было в еде?… Или в водке? Убью старого гада… Убью!!!»
   Я на ощупь выцарапал «вальтер» из кобуры. Медленно заковылял к лестнице. Волны бежали по паркету, едва не сбивая меня с ног. Пахло морем и где-то вдалеке кружились чайки.
   Прямо передо мной выгибалась спина гигантского членистоногого.
   Собрав остатки логики, я догадался, что это лестница. И мёртвой хваткой вцепился в верткие, как змеи, перила.
   – …Налима лучше брать в норе, – гулкий будто из подземелья донёсся голос Мустафы, – В июле, когда жара…
   Островком реальности впереди возникла столовая. Теперь озарённая нестерпимо ярким светом. Будто вместо лампочки, с провода свисало солнце.
   Мустафа и Тесленко сидели здесь. Как ни в чём ни бывало.
   – Мочите… гада! – прохрипел я, вскидывая «вальтер».
   Оба изумлённо на меня вытаращились. Только старик улыбнулся. Холодноватой понимающей улыбкой.
   Я выстрелил.
   Пуля ударила в груду грязной посуды.
   А тот в кого я целил, вдруг оказался за спиной у Мустафы. Короткий высверк лезвия и татарин побелел, зажал ладонями хлюпающее кровью горло. Ещё один шаг – быстрый, как вспышка. И нож скользит по шее Тесленко. Распахивает красную плоть.
   Я опять жму спуск. Я вижу, как пули пронзают воздух. Но старик идёт между ними. Исчезает, как привидение, и вырастает рядом. Я хочу выстрелить, но пистолет вываливается из обмякшей ладони.
   Чёрные зрачки – словно два окна во тьму:
   – Добро пожаловать в бывшую Россию, Денис!
 
   Медленно вращается комната. Кажется, я лежу на полу. Или на берегу? Открываю глаза и щурюсь. Горячее, нестерпимо горячее сегодня солнце…
   Надо мной кто-то склоняется. И говорит спокойно, почти ласково:
   – Так всё запутано, Денис. Так запутано…
   – Кто ты?
   – Это неважно. Важно, кто ты?