Кулагин Олег. Русская кровь

   – …И стороны пришли к взаимовыгодному соглашению?
   – Точно. С остальными уже не церемонились. Четверых – убили на месте. Одного в Липовке. И троих – в Копалово.
   – А как же… партизаны?
   – Какие там партизаны! – буркнула Ксения, – Если где и есть – точно не у нас. Наши местные думали, раз сидят тихо – никто их не тронет. А овец – режут в первую очередь!
 
   «Верное наблюдение,» – подумал я. И самое лучшее для овцы – как можно скорее отрастить волчьи клыки…
   А сам-то я кто?
   Метко стрелять – этого мало.
   Сегодня мне опять приснился кошмар. Вроде, важное мелькнуло. Из настоящей моей жизни…
   Я потёр висок. Хоть что-то выдернуть из тумана прошлого…
   Без толку.
   Голова уже соображает. А память – как дырявое решето.
 
   – … Эй, Денис, ты что спать хочешь? – заботливо уточнил тихий голосок.
   – Нет – нет… Ты давай, рассказывай.
   – А что рассказывать? Без крыши над головой – не жизнь. А без денег и документов – тем более. Или с голодухи загнёшься. Или опять – за «колючку», на гуманитарную баланду… Вот я и решила – остаться!
   – Разумно.
   – А я сразу догадалась, чем закончится… Ещё с марта начала готовить здесь базу!
   Я улыбнулся при слове «база». Конечно, она же с детства – по гарнизонам.
   – …И кандидатуру Инютина – сразу определила. Во-первых, он мужчина, а это удобно при переноске тяжестей.
   – Да уж, – согласился я.
   – Во-вторых, он не пьёт. И вообще серьёзный и рассудительный. Хоть и сумасшедший. Ну и в третьих… У него тоже никого нет.
   – Как вам удалось сохранить всё в тайне?
   – А кому дело до психа? Мало ли куда он таскает старое барахло? И потом, мы, в основном, ночью сюда ходили… Так что, к маю всё было в ажуре. Когда «фоминские» уроды нагрянули, мы сразу и «переехали».
 
   В соседней комнате скрипнул стул.
   Ксения повернула голову, вслушиваясь. Тихо объяснила:
   – Сейчас «выключит» телевизор и ляжет спать.
   «Новости закончились,»– подумал я. Интересно, что он там видит, глядя в пустой экран? Яркие цветные сны наяву – может это и лучше, чем знать правду?
   Нет. Я ещё не спятил.
   Поднялся с табурета:
   – Нам тоже пора… Ложись, Ксения. Завтра – трудный день. И трудная ночь…
   – Ты хочешь уйти будущей ночью?
   – Ага. Соберёмся. Обдумаем всё. С Инютиным поговорим. Днём он лучше соображает.
   Я шагнул к занавеске, отдёрнул её. И будто споткнулся.
   Передо мною стоял «серьёзный и рассудительный» сумасшедший. А в руках у него был автомат.
 
   – Ксюша, – тихо позвал я. Мысленно выругался.
   – Что такое? – удивилась она.
   – Ничего такого. Пустяки. Ма-аленькая проблемка…
   Зрачки Инютина были устремлены куда-то в пространство. Меня он словно не замечал. Я осторожно потянулся к его автомату…
   Не успел.
   Инютин отступил на шаг. И вполне уверенным движением передёрнул затвор.
   Fuck!
   Ксения прошлёпала босыми ногами и высунулась из-за моей спины:
   – Эй, вы чего…?
   Инютин повернул голову. Уставился на нас долгим взглядом.
   – Дядя Андрей! – Ксения оттолкнула меня и решительно двинулась к психу.
   – Бельчонок… Они придут. Скоро.
   Он глянул куда-то в потолок. Я воспользовался моментом и мёртвой хваткой вцепился в оружие:
   – Извините…
   Минуту мы боролись. Единственное, что удалось – направить ствол вбок. То ли я слабый, то ли Инютин натренировался, заготавливая дрова.
   – Отдай оружие, псих!
   – Вы не понимаете! – прохрипел Инютин, – Они уже здесь!
   – Идиот… – буркнул я, – Никого здесь нет!
   – Вот! Слышите?
   Протяжный скрип дерева.
   Я облизал губы.
   Чепуха… Просто ветер.
   Задребезжало стекло. Мелко-мелко завибрировало… И будто холодом повеяло по спине.
   Сегодня сильный ветер.
   Я отпустил автомат. Чувствуя гулкие удары сердца, потянулся к керосинке…
   Стоп.
   Тьма не укроет.
   – Ксения, одевайся, – прошептал я.
   Она изумлённо на меня вытаращилась. Наверное, подумала, что теперь в комнате два психа.
   – Одевайся! – глухо повторил я, – Немедленно!

Глава 8

   Хуже нет кого-то уговаривать. Особенно, если у тебя самого в голове – хаос отрывочных мыслей.
   К счастью, девочка оказалась понятливой.
   Через секунду, она уже натягивала штаны.
   А я… я обнаружил, что до сих пор стою в домашних тапочках.
   Проклятье!
   Завертел головой. И выдавил:
   – Ксения…
   Она сообразила:
   – Там, под кроватью!
   Пока девочка натягивала куртку, я извлёк кроссовки и торопливо обулся. Джинсы остались висеть где-то на улице. Переодеваться уже некогда…
   Что она делает?!
   Дрожащими руками заталкивает в рюкзак сухари, консервы и какие-то шмотки.
   Я тронул её плечо:
   – Где оружие?
   Кроме «калашникова» у нас ещё должны быть трофеи.
   Ксения полезла под свой матрац и вручила мне один из пистолетов. Два других – рассовала по карманам куртки.
   Опять занялась сбором барахла.
   – Некогда, Ксения!
   – Что, им оставлять?!
   Терпение у меня лопнуло. Я схватил её за шкирку и потащил на улицу. Инютин, не выпуская автомат, заковылял следом.
 
   Огонёк керосинки остался позади. Мы бежали сквозь тьму безлунной ночи.
   Пока глаза не привыкли, спотыкались.
   Один раз, я едва не навернулся о поваленный ствол. А Ксения ударилась коленом и зашипела от боли.
   – Слушай, – пробормотала она на ходу, – А может мы зря?… Может нет никого?
   Ветер шумел в кронах сосен. Хрустели ветки у нас под ногами. Больше никаких звуков.
   Я сбавил темп.
   И правда… Вдруг мы бежим от собственных страхов?
   Чуть перевели дух.
   Я оглянулся.
   За нами пыхтит нескладная фигура. Отставший Инютин.
   – Подождём, – шепнула Ксения.
   – Да.
   Мы остановились. Ксения достала платочек и утёрла лоб. Битком набитый рюкзак она так и не бросила. Я всмотрелся во тьму. Огонька керосинки уже не различить.
   – Они там, – выдохнул Инютин, когда поравнялся с нами.
   – Угу, – пробурчал я.
   Мы – сборище идиотов. А главный идиот – я.
   Хотел поделиться этим открытием с Ксенией… И замер, вслушиваясь.
   Едва уловимый свист прорезался через гул ветра. В следующий миг, поверх звёздного неба вырос тёмный, обтекаемый силуэт.
   – Что там? – удивилась девочка. Я зажал её рот ладонью.
   «Шептуны» – последняя модификация «еврокоптера», – услужливо подсказала память. Они летают тихо, почти беззвучно. А слышат и видят в темноте – не хуже настоящих сов. Уж я-то знаю.
   Только не знаю откуда…
   – Тс-с, – прошипел я.
   Но Ксения уже увидела. А Инютин застыл, как изваяние.
   До вертолёта метров сто. Может и не заметят?
   Три наши фигурки едва различимы сквозь кроны деревьев…
   Я жил этой надеждой целых пять секунд.
   Потом Инютин вскинул автомат. И дал длинную очередь в сторону «еврокоптера».
 
   В бешеном танце мелькают звёзды.
   Холодный воздух становится горячим.
   Сердце рвётся из груди. Будто молотком стучит в висках…
   Рядом отрывистое дыхание Ксении. Рюкзак я у неё забрал. И лишних десять килограммов болтаются у меня за спиной.
   Мы не оглядываемся.
   Выстрелы уже стихли. Патроны у Инютина кончились? Или…
   Почва уходит из под ног. Мы скатываемся на дно небольшого овражка.
   – Ты в порядке? – выдыхаю я.
   – Ага, – шепчет девочка.
   Я осматриваюсь. Нет, здесь не отсидишься. Редкий кустарник – плохое укрытие.
   Вскакиваю. Лезу вверх по склону. Ксения не отстаёт.
   Мчимся, не разбирая дороги.
   Вокруг – сосняк. Дивный и прозрачный, мать его так! По нему хорошо гулять. Но дерьмово прятаться.
   Взбираемся по песчаному склону. И застываем на вершине холма.
   Лес кончился.
 
   Я облизываю сухие губы.
   Луна вышла из облаков. Видимость отличная.
   Впереди – болотистый луг. За ним опять редколесье.
   Ксения тяжело дышит.
   Куда теперь?
   Она-то местная. Но похоже потеряла ориентацию…
   У нас за спинами – едва различимый, нарастающий свист.
   Бросаемся вниз по склону.
   Бежать по лугу тяжело. Подошвы словно в травяную перину проваливаются. Влажно чавкает под ногами…
   Как только достигаем твёрдой почвы – ныряем под разлапистую ель.
   Тёмный силуэт появляется из-за крон деревьев. Он не блестит в лунном свете. Будто летающий кусок тьмы.
   Мы сидим, затаив дыхание.
   Минуту. Или больше…
   Ксения сжимается в комочек. И даже глаза закрывает.
   Свистящий гул проходит над нами. Медленно удаляется.
 
   Вроде не заметили?
   Ксения порывается встать. Понимаю, нервы на пределе… Хочется, бежать без оглядки.
   Я поймал её за плечо: – Они ещё рядом.
   – Где-то там… должен быть овраг, – шепнула девочка, – Сплошной терновник. Там можно залечь.
   – Надо выждать.
   Вокруг на сотню метров – почти открытое пространство.
   – Слушай, а почему они не стреляли? Это ж «юсовский» вертолёт? Они сперва убивают, а потом разбираются…
   Может и не «юсовский». Но в главном она права. Даже в Инютина не стреляли.
   – Наверное, мы им нужны целые и относительно невредимые.
   Ксения притихла. Ей страшно.
   Я успокаивающе сжал её кисть:
   – Мы ведь с тобой не овечки. Пускай ещё попробуют взять!
   Она шмыгнула носом:
   – Инютина жалко.
   Я поморщился:
   – Если б не его дурость…
   – Он не виноват, – вздохнула Ксения, – Наверное, он вспомнил про Болхов…
   – Тише, – я замер, чувствуя лёгкий озноб.
   Fuck!
   – Похоже, возвращаются…
 
   – Бежим! – вскакивает девочка.
   – Стой, – я снимаю рюкзак, отдаю ей, – Дальше, нам не по пути.
   Она растерянно моргает:
   – Денис… Не бросай меня!
   – Вот, глупая… – я неловко взъерошиваю её волосы, – Нас двое, а вертолёт – один. Соображай!
   Она что-то достаёт из кармана, суёт мне в ладонь:
   – Это тебе.
   Граната осколочная РГД-5. Со вставленным запалом.
   – Спасибо, – я отстраняю девчонку и легонько подталкиваю, – Давай…
   Ей налево. А мне направо.
 
   Мчимся, как зайцы, в разные стороны.
   Фигурка Ксении мелькает в лунном свете.
   Чёрт!
   С рюкзаком она бегает медленнее.
   А «охотник» выныривает из-за деревьев. И будто чуя лёгкую добычу, поворачивает за Ксенией.
   На хрена я отдал ей рюкзак!
   Она ещё и оглядывается. Дурёха!
   Достаю пистолет. Снимаю с предохранителя и несколько раз жму спуск. Резкие, сухие выстрелы далеко разносятся над лесом.
   Обтекаемое, матово чёрное тело застывает в воздухе. А потом начинает двигаться в мою сторону.
 
   Чавкает под ногами жижа. Опять болото.
   Вертолёт идёт следом. Догадываюсь по звуку.
   Девчонку оставили в покое. Это хорошо.
   Плохо, что уже слишком близко. Ещё чуть-чуть и врежут «глушилкой». Или пальнут липкой сетью…
   Если нельзя убежать, надо обмануть.
   Я пролетел через кусты и нырнул в мелкий, заросший осокой ручей.
   Хорошая попытка.
   Если б они не увидели…
   Увидели, твари. Зависли точно надо мной. Лёгкая вибрация чувствовалась сквозь воду.
   Скоро у меня закончится кислород. А тогда…
   Я нащупал гранату. Дёрнул кольцо. Отпустил предохранительный рычаг. Раз, два… И вынырнул из мутной купели.
 
   Ветер от винтов едва не сбивает с ног. «Еврокоптер» точно передо мной. Вблизи он не кажется сплошным куском тьмы. Я вижу в мельчайших деталях матовое покрытие кабины и стволы автоматических пушек. Даже лопасти различаю, словно они вдруг замедлили вращение…
   Но главное, я вижу решётку воздухозаборника турбины.
   Размахиваюсь в упругом, как резина, воздухе и посылаю гранату прямо туда.
   Fuck!
   Почему она летит так медленно?
   И не взрывается!
   Я отступаю, запинаюсь о корягу и падаю на спину.
   В следующий миг, будто кувалдой бьёт по ушам…
 
   … Вода. Холодная вода кругом!
   И нечем дышать!
   Я дёрнулся вверх. Закашлялся, отчаянно хватая воздух.
   Когда опять смог соображать, удивился. Кругом – абсолютная тишина. Звенящая…
   Я понял, что ни хрена не слышу. А звенит у меня в ушах.
   Тряхнул головой.
   Стоп. А где же вертолёт?
   Оглянулся и обнаружил метрах в пятидесяти чёрную тушу с искорёженными винтами. Она торчала из болота. В лунном свете поднимался к небу белый пар.
   Словно не веря глазам, я постоял минуту. И двинулся к пригорку, на твёрдое и сухое место.

Глава 9

   Забрался в кусты. Кое-как отжал мокрый бушлат. Опять накинул его на себя. Двинулся через лес. Здесь он был гуще, уже не тот предательский светлый сосняк.
   В мокрой одежде холодно, поэтому я шёл быстро. Иногда переходил на бег.
   Пару раз вдалеке слышался гул обычных вертолётов. Я замирал, выжидая.
   Но вертолёты удалялись.
   Я повернул в том направлении, куда ушла Ксения. Полночи шагал без роздыха.
   Так её и не встретил.
 
   К утру решил, что пора сделать привал. Только бы отыскать подходящее место…
   Погода портилась. Небо затянуло тучами. Срывался мелкий дождь.
   Я едва держался на ногах от усталости. Сколько протопал за ночь? Километров сорок? Может и больше…
   Хотелось упасть прямо на траву.
   Вчерашним утром я б так и сделал. А сейчас… Сейчас я ковылял, спотыкаясь во тьме. И как раненый зверь мечтал об укромном логове.
   Начало светать. Медленно, тускло… И чем выше всходило солнце, тем гуще становился туман.
   Для меня – не так уж плохо. С вертолёта теперь точно не засекут. Если б хоть немного знал эту местность – было б вообще здорово.
 
   Холодно. Тоскливо.
   И чёртов дождик усиливается… Я вертел головой, высматривая хотя бы намёк на укрытие. Откуда их глубин памяти всплыла история: кто-то прятался… нет, даже жил в большом дупле огромного дерева… И где только такие растут?
   Я поёжился. Деревья вокруг – совсем худосочные. И спрятаться там сумеет, разве что, белка…
   А может шалаш построить? Вроде тех, что я строил в детстве… Ого, вспоминаю подробности биографии. Здорово. Плохо, что нет у меня ни топорика, ни ножа. Один бесполезный «макаров» болтается в кармане…
   Чёрт! Мог бы сообразить, когда выбегал из дома. Нож так и остался лежать на столе… А Ксения – молодец. Прихватила рюкзак. У неё-то небось – всё продумано. И складной ножик, и спички…
   Я чихнул. Утёрся грязным рукавом.
   Впереди неотвратимо маячило воспаление лёгких. Или что похуже…
   Выругался сквозь зубы. Пнул ногой ветку. Разбежался и подфутболил в сердцах крупную сосновую шишку.
   Почему мне так не везёт?!
   Через пару шагов, я едва не упёрся в здоровенную копну сена.
 
   Замер, моргая. Аккуратно обошёл копну.
   Впереди была река. Только узкий лужок отделял её от леса. Плотные языки тумана стелились над водой. Дальний берег и вовсе терялся в дымке.
   Я вслушался.
   Тишина.
   Пощупал сено. Сухое!
   Не доверяя удаче, заковылял вдоль берега. Обнаружил ещё два стога. А лес тянулся вдаль. И вокруг – ничего подозрительного. Конечно, если не считать подозрительной скошенную траву.
   Я улыбнулся.
   Хватит с меня паранойи. Не Фомин же со своими уродами здесь косил!
   Я напился из реки и умылся. Расковырял копну со стороны леса. Вполз в колючую, сухую сердцевину. Кое-как заделал за собой нору. Сразу стало тепло. И я провалился в крепкий сон без сновидений.
 
   Разбудили меня голоса.
   – Давно надо было убрать, – женский, – Я ж говорила Витальке. А теперь отсырело небось…
   – Нормально, – ответил мужской, – Дождя-то почти не было. Если что – во дворе досохнет.
   Рядом зашуршало. Я сообразил, что это вилами орудуют. И пулей выскочил наружу.
   Плотная женщина лет тридцати в косынке и ситцевом платье недобро на меня уставилась. В руках у женщины были грабли.
   – Здравствуйте! – дружелюбно улыбнулся я.
   Из-за стога возникла мужская фигура. На целую голову выше меня и заметно шире в плечах.
   – Здравствуй, если не шутишь, – кивнул бородатый мужчина. В руках он держал вилы. Взгляд из под густых бровей – внимательный и колючий. А под серой футболкой выразительно напряглись бугорки мускулов.
   Может, я б тоже напрягся. Но в кармане бушлата у меня – хорошее успокоительное. Называется – пистолет Макарова.
   – Вам работники не нужны? – спросил я, обрывая затянувшееся молчание.
   – Работники? – прищурился мужчина, – И много вас таких?
   – Пока я один.
   Он усмехнулся:
   – А что ты умеешь?
   – Да, всё… понемногу, – уклончиво пожал я плечами.
   Ни хрена я не умею. Но было б здорово перекантоваться денёк-другой. Заодно разузнать обстановку.
   Мужчина и женщина переглянулись. Женщина хмыкнула.
   – Меня Денис зовут, – торопливо представился я.
   – Никита, – коротко отозвался бородач, – А она – Елена… Там, в кузове, есть ещё инструмент.
   – Понял, – я резво мотнулся к грузовику с высокими самодельными бортами – наверное специально, чтоб возить сено. И обнаружил внутри вилы. Хоть и с затупленными концами, но все равно – почти холодное оружие!
   Мне доверяют. Хорошее начало.
 
   Вдвоём с Никитой быстро перекидали копну в кузов. Может я и неуклюже работал, зато старательно. Елена подгребла остатки.
   Перегнали машину к следующему стогу.
   Работа спорилась. А сено, и правда – почти сухое. Утренний дождик оказался несерьёзным.
   Вероятно, сейчас уже полдень. Солнце стояло высоко, изредка просвечивая сквозь облака.
   Было прохладно. Но от такого ударного труда мне стало жарко. Я скинул бушлат и аккуратно переложил «макаров» в карман чужих просторных штанов. Кажется, Никита и Елена ничего не заметили…
 
   Кузов забит с верхом. Чтоб не растрясти сено по дороге, оно схвачено толстыми верёвками. Концы верёвок мы с Никитой закрепили на бортах.
   Порядок!
   Он сел в кабину. Рядом разместилась его спутница. Хлопнули дверцы, взрыкнул мотор. Машина резво тронулась.
   Упс-с… А как же я?!
   Бросился вслед. Замахал руками.
   Машина притормозила. Никита высунулся в окно:
   – Чего надо?
   Ни фига себе?! И это после моих трудовых подвигов?
   – Я… я ж это самое… С вами!
   Он нахмурился. Зыркнул из под густых бровей:
   – А ты уверен?
   – Да! – выдохнул я.
   – Как хочешь, – пожал он плечами. И махнул рукой, – Лезь в кузов.
 
   Трястись поверх сена, вцепившись в верёвки – удовольствие небольшое. На каждой колдобине рискуешь слететь на землю. Хорошо, путь по бездорожью оказался близким. Вдоль реки – до деревянного моста.
   А река – вовсе не такая широкая, как мерещилось утром в тумане. По ту сторону – редколесье и чуть заметная колея грунтовки.
   Живут люди. И ездят. Не боятся вертолётов.
   Может всё не так уж фатально? С кем я общался до сих пор? С взбаламошной девчонкой и сумасшедшим Инютиным. Маловато, чтоб объективно разобраться…
   Да, за последние сутки в меня стреляли. Гнали, как дичь…
   Но есть же кругом и нормальные люди!
   А Ксения… Думаю, она не пропадёт.
 
   Мы въехали на мост. Доски угрожающе заскрипели под колёсами. Я глянул вниз и ощутил сильное желание пройтись пешком. Кажется, мост недавно чинили, но основательности это ему не добавило.
   Глубоко здесь? Нет, проверять совсем не хочется!
   К счастью, Никита ведёт машину спокойно, без рывков. Вероятно, не первый раз ездит этой дорогой.
   Ну, вот…
   Пара минут и можно перевести дух. На другом берегу реки.
   Как много зависит от настроения! Ещё недавно, затянутое пеленой солнце нагоняло тоску. А сейчас кажется совсем летним, ласковым. И путешествие в кузове – почти комфортное.
   В конце концов, чего мне бояться?
   Объявят в розыск?
   Вряд ли тот урод, которого я приложил кирпичом, меня запомнил. Если составят фото-робот – думаю, им долго придётся искать по такому описанию. Другие «скорпионы» моего лица не видели… Кроме тех, что на «еврокоптере». Могло там сохраниться что-то из записывающей аппаратуры?
   Несколько секунд я перед ними маячил – весь в грязи и тине. Даже если выцарапают это из памяти вертолётного компа – что толку? Ещё… отпечатки пальцев где-нибудь в ксюхиной «хижине». Это им мало поможет! Я ведь знаю: моих «пальчиков» нет в базах данных. Сам не знаю, откуда. Но уверен!
   По нынешней жизни, в округе полно бродяг. Личность моя тут нисколько не выделяется.
   Я вдохнул полной грудью. Густой аромат сена навевал безмятежность…
   Хватит марш-бросков. Имею право расслабиться. И без опаски смотреть в облака.
 
   Несколько километров по грунтовке и машина остановилась у широких деревянных ворот.
   Я полез вниз. Но где-то на полпути раздумал. Внизу меня ждал пёс неизвестной породы. И не просто пёс, а целый волкодав. Приглушенное рычание не обещало ничего доброго.
   – Фу! – сказала Елена, выходя из кабины, – Не бойся, он не тронет.
   Я засомневался. Но сидеть всю оставшуюся жизнь в кузове слегка обременительно. И я спустился на землю. Волкодав не двинулся. Только следил за мной зорким взглядом.
   Елена открыла ключом калитку в трёхметровом заборе. Вместе мы распахнули выкрашенные в синий цвет створки ворот. Грузовик въехал на обширное подворье.
   Я расслабился. А зря. Внутри меня встретил чёрный ротвейлер. Без поводка.
   Вот, блин!
   – Нельзя, Рекс, – коротко объяснила Елена.
   Хорошо, собака оказалась понятливой.
   – Милый пёсик, – улыбнулся я.
   Ротвейлер плотоядно облизнулся.
   М-да…
   С другой стороны, нельзя осуждать хозяев. Живут на отшибе. В глухом месте. А тут есть что охранять.
   Дом хоть и бревенчатый, но основательный, двухэтажный. Крытый металлочерепицей. Хозяйственные помещения – тоже крепкие на вид. Пристроены прямо к дому – так, что зимой нет необходимости выскакивать на мороз.
   Рядом с сараем – обширный навес для сена. Именно туда Никита подогнал машину.
   Мы занялись разгрузкой.
 
   – Значит, так, – сказал Никита, когда всё сено оказалось под навесом, – Вон там имеются дрова и топор. А там – поленница. Задача ясна?
   – Ага, – кивнул я. Излагает он вполне доступно. Только кой-чего мне не хватает. Я даже знаю чего…
   – Как насчёт пожрать? – максимально доступно сформулировал я.
   – Закончишь, поедим, – лаконично ответил Никита. И ушёл куда-то по делам. Елена ещё раньше скрылась в доме.
   Остался только ротвейлер.
   – Эй… Как думаешь, успею до темна? – вздохнул я, рассматривая кучу дров.
   Пёс не ответил. Как и его хозяева, он не отличался многословностью.
 
   Уже после первого взмаха топором я сделал важное открытие.
   Я совсем не умею колоть дрова.
   Здорово… Хоть что-то выясняется из моего смутного прошлого. Прежде, я наверняка не работал дровосеком. И вероятно, у меня никогда не было собственной печки.
   Около часа я трудился, как проклятый.
   Но больше ничего ценного открыть не удалось.
 
   Я зачерпывал ковшиком холодную воду из ведра. Пил жадными глотками. И продолжал овладевать новым ремеслом. Куча дров уменьшалась. Поленница росла. Жаль не так быстро, как мне хотелось.
   А солнышко уже понемногу начинало клониться к западу.
   Точно не успею.
   У меня два выхода. Или плюнуть на всё и уйти. Или таки договориться с хозяевами. Жрать-то охота! И ночевать не под открытым небом…
   В конце-концов, должны они понять – я старался!
   По-моему, даже ротвейлер проникся сочувствием. Положил башку на лапы и смотрит так грустно, совсем по-людски…
   А его-то, гада уже кормили! Елена вынесла ему здоровенную миску чего ароматного, мясного… Я до сих пор чувствую аромат! Хотя ротвейлер давным-давно всё слопал. Ещё и миску вылизал до чиста… Прожорливая зверюга!
   Я зыркнул на него исподлобья. Сытый, ухоженный… Не то, что я… Интересно, сколько он весит? Килограмм шестьдесят? Это ж сколько мяса под чёрной, лоснящейся шкурой!
   Я облизал губы. А что? Корейцы – не дураки…
   Ротвейлер поднял массивную башку и приглушенно зарычал. Будто прочёл, гад, мои мысли.
   Я улыбнулся:
   – Рексик – хороший пёсик. Упитанный…
   Ротвейлер вскочил и отбежал в дальний угол двора. От греха подальше.
   Ладно, ещё не вечер… Ещё побегай, бифштекс на лапках!
   Скрипнула дверь. На крыльце возник Никита. Окинул взглядом оставшиеся дрова и поленницу. Задумчиво почесал бороду.
   А я покосился на ротвейлера. Ну, что зверюга… Сейчас всё и определится. Вот уйду я… А ночью вернусь! Патронов в «макарове» хватит для небольшой охоты.
   – Идём ужинать… работничек, – сказал Никита.
 
   Я подозревал, что на особо обильную трапезу рассчитывать не стоит. В лучшем случае – кусок хлеба и тарелка собачьей похлёбки.
   К счастью, я заблуждался.
   Во-первых, мне дали полотенце и обмылок. Помыть руки, умыться – это здорово. Особенно после того, как целый день ты таскал сено и махал топором.
   Во-вторых, меня усадили за один стол с хозяевами. Налили большую миску щей. Дали два ломтя ржаного хлеба. Я осторожно поворочал деревянной ложкой. Картошка, капуста, свекла плавали среди кружочков жира. А на самом дне я нашёл мясо! Приличный кусок говядины!
   Бывают ещё на свете добрые люди!
   За сытной трапезой, беседа потекла веселее.
   – Ты вообще из каких краёв, Денис? – поинтересовался Никита.
   – Не знаю, – честно ответил я. Не вижу смысла врать.
   – То есть, как?
   – По-моему, контузия.
   – Бывает, – кивнул Никита.
   – И что, совсем ничего не помнишь? – удивилась Елена.
   – Кое-что, – уклончиво отозвался я. Прожевал хлеб и добавил, – Рано или поздно всё вернётся… Кстати, а сколько километров до города?