Страница:
И не было на Альфреде никакой фольклорной бороды, никаких усов...
– Елки-палки, чтоб не сказать хуже... – только и вымолвил Мика. – Альфредик, это ты или я в миниатюре?
– Я, а что? – спросонок не понял Альфред.
– А где же борода, усы, ненаглядный ты мой?!
– А... Так я еще вчера сбрил, когда ты заснул. Ты же сказал...
– Потрясающе! – восхитился Мика. – И поэтому ты ночью проворковал с Мюнхеном примерно с полсамолета?.. Вставай, нас уже наверняка все ждут внизу, в холле.
– Подожди, Мика! – поспешно натягивая на себя шорты и майку, тревожно проговорил Альфред. – Если я сегодня в вертолете снова вдруг неожиданно начну ПРОЯВЛЯТЬСЯ, ты меня сможешь как-нибудь подстраховать?
– Попробую. В конце концов, как говорил мой дорогой и старший друг Вадим Евгеньевич Эйгинсон, биоэнергетические возможности человека неограниченны. Теперь попробуем использовать эту диковатую особенность моего организма на благо и спокойствие моего верного партнера.
Еще в воздухе агент и представитель «Аргонавта» сообщили Мике, что этот островок названия не имеет – только порядковый номер в системе Греческой акватории. И если остров Мике понравится и ему захочется его приобрести, Мика может назвать этот остров любым именем, которое ему заблагорассудится. Оно тут же будет зарегистрировано во всех документах.
... Когда вертолет сел у самой кромки прозрачно-голубой воды, а Мика с Альфредом выпрыгнули на песок, им показалось, что они ВЫПРЫГНУЛИ ПРЯМО В СВОЙ СОН!..
Все вокруг было оттуда – из детских Микиных снов, возникавших на протяжении всей его долгой и путаной жизни...
Из снов, которые у Мики перенял Альфред, СУЩЕСТВО, созданное Микиным Воображением и Одиночеством...
ЭТО БЫЛ ТОТ САМЫЙ ОСТРОВ. Только пока еще без домиков...
Шелестели высокие пальмы над головой Мики Полякова – старого русского художника, ласково и тихо плескалась вода у ног его Домового – Альфреда, заметно утрачивающего свою «Потусторонность», превращавшегося в обычного мужика, так безумно похожего на Мику Полякова тридцатилетней давности...
Пятеро человек вопросительно смотрели на растроганного старика – два представителя фирмы «Аргонавт» и двое из «Санфлауэра». А еще на Мику смотрел двадцатилетний мальчик-переводчик, который еще десять лет тому назад понятия не имел о том, что он – грек...
Только этот мальчик и Альфред видели слезы на глазах старика Полякова. Остальные деловито ждали его решения.
– Ну как? – наконец решился спросить агент «Аргонавта».
Мика посмотрел на него, не скрывая слез, хрипло и счастливо рассмеялся и сказал:
– Заверните!
Взамен безликого канцелярского номера остров был зарегистрирован под названием «Микин остров».
Так назвать остров предложил молоденький греко-грузинский паренек-переводчик. Эта идея страшно смутила самого Мику и привела в восторг всех остальных. И Мика сдался...
Теперь во всех документах владельцами острова числились два человека: «Поляков Михаил Сергеевич и Поляков Альфред Михайлович».
При оформлении документов Мика объяснил, что Поляков Альфред – вот такое забавное имечко у русского человека!.. – является его ближайшим родственником, можно даже сказать, приемным сыном, который должен будет вот-вот появиться...
Он вдвое моложе маэстро Полякова-старшего и, естественно, обязан унаследовать все, если что-нибудь, не дай Бог, произойдет с самим маэстро. А пока все в порядке, Поляков-старший сможет навалить на него весь комплекс административных обязанностей, которые самому маэстро по причине его почтенного возраста уже не под силу.
«Санфлауэр» пообещал сдать, как говорят теперь в России, «под ключ» тридцать домиков с кондиционерами, бассейнами, ваннами, спальнями, гостиными, кабинетами, комнатами для гостей, факсами, телевизорами и телефонами ровно через четыре месяца!
В эти же сроки «Санфлауэр дель вебб коммюнити» обязан будет сотворить морской причал для большого катера с глубокой осадкой; взлетно-посадочную полосу для легкомоторных самолетов; ангар с авиаремонтной мастерской; водоопреснительный блок; небольшую электростанцию на жидком топливе; и конечно же, отдельный медицинский комплекс, оборудованный по самому последнему слову немецко-американской техники!
Для обслуживающего персонала был заказан один низкий и широкий большой дом с удобными квартирками и громадным бассейном.
Ко всему персоналу предъявлялось всего два требования:
1. Чтобы как можно точнее и деликатнее проникать в суть проблем, могущих возникнуть у пожилых русских людей, которые будут жить на этом «острове спасения» до конца своих дней, вся обслуга должна состоять из греческих эмигрантов, когда-то нахлебавшихся советской власти и покинувших Россию.
2. Для максимального удобства повседневного общения весь обслуживающий персонал обязан в равной степени владеть русским и греческим языками. Обладатели технических профессий, которым по долгу службы придется сталкиваться с «внешним миром», должны владеть английским и желательно немецким.
Грузинско-греческому мальчику-переводчику, которого, оказывается, звали просто Гурам Жвания, Мика предложил возглавить маленькую администрацию острова. И пока идет строительство, начать подбирать необходимые кадры.
Конечно, все это были неучтенные затраты...
От этого уже зарегистрированный в греческой банковской системе Фонд обеспечения русских стариков – представителей науки, культуры и искусства был сильно подорван. Ибо технические службы острова потребовали очень серьезных денежных вложений!
– Это я во всем виноват... – каялся Альфред. – Как я не просчитал все эти опреснители, электростанции?!
– Успокойся, малыш, – говорил ему Мика. – Можно подумать, что мы всю жизнь только и делали, что покупали острова в Эгейском море и на собственные бабки организовывали фонды спасения обнищавшего русского старичья!
– И все-таки, и все-таки, и все-таки!.. Я обязан был это предвидеть!.. – отчаянно восклицал Альфред.
– Ну учел бы ты это, что изменилось бы? Денег же не стало бы больше, правильно? Что ты дергаешься?! Возьми ты себя в руки! Сейчас в России идет такая предвыборная заруба, такая свалка за власть и баксы, что ручаюсь тебе – вернемся в Мюнхен, и ты обнаружишь минимум три-четыре «заказа» по высшему разряду!.. А до переезда на остров у нас впереди еще четыре месяца – неужто мы с тобой за это время не заработаем денежку для нашего фонда, миллиона три долларов?! Тут есть проблемка посерьезней...
– Какая? – настороженно спросил Альфред.
– Проблема отбора стариков. По сравнению с необходимостью наши возможности микроскопичны. Вот и задумаешься – кого приглашать на наш остров?..
Мюнхен встретил Мику и Альфреда вылизанной квартирой, перестиранным постельным бельем, отглаженными рубашками и щедро и красиво накрытым столом.
Газеты были аккуратно сложены на рабочем столе Альфреда у компьютера в его комнате, а остальная почта – письма, счета от «Телекома», различные приглашения, адресованные Мике, – лежала у него в комнате, на столике у большой кожаной тахты.
На наклонном столе, за которым Мика рисовал, его ждал пакет из американского издательства «Фелдган энд Гринспен» с несколькими экземплярами его нового альбома из цикла «Ироническая география» – «МИКА бродит по Нью-Йорку»...
Мика распечатал пакет, просмотрел прекрасно изданный альбом.
«Забавно, что каждое убийство, совершенное мной, в итоге сублимируется в некую творческую удачу!.. – подумал он. – Взамен исчезнувшего с лица земли очередного сановного подонка и беспределыцика на свет появляется веселенький альбомчик смешных зарисовок тех краев, где я помог этому типу закончить свое омерзительное существование... Это тоже из области закона компенсаторного замещения?»"
Мика еще раз оглядел чисто прибранную комнату, увидел свежую пижаму в кресле и крикнул:
– Пусси! Я тебе очень благодарен за все, что ты сотворила с этой холостяцкой берлогой!
Из комнаты Альфреда послышались какая-то возня и шушуканье, и Альфред прокричал Мике в ответ:
– Пусси очень рада, что тебе все так понравилось!
– А сама она не может мне это сказать?
– Она-то сможет... – крикнул Альфред. – А вот ты еще пока не сумеешь ее услышать. Ситуация та же, что была у меня с твоими приятелями. Помнишь?
– А то!.. – сказал Мика. – Как она тебя восприняла без твоих вторичных народно-фольклорных половых признаков? В смысле – без бороды и усов?..
– Целует! – крикнул Альфред. – Говорит, что мы с тобой оба очень загорели, а я вырос...
– Пусть догоняет!
– Я ей предложил примерно то же самое.
– А когда она собирается ЯВИТЬСЯ мне? – крикнул Мика.
Он снова услышал какое-то шушуканье в комнате Альфреда, затем шаги, и в Микиной комнате появился Альфред:
– Пусси сказала, что ЯВИТСЯ тебе и станет для тебя видимой тогда, когда поймет, что она достаточно хорошо для этого выглядит.
– Вот это Женщина! – искренне восхитился Мика. Он хотел сказать что-то еще, но Альфред приложил палец к губам и осторожно притворил за собой дверь. Сказал так тихо, чтобы Пусси не могла услышать:
– Есть четыре «заказа». Великоват разброс: Лас-Вегас – там один наш русак строит что-то гигантское, прикарманив два миллиарда долларов, которые он откачал из одной очень крупной сибирско-азербайджанской нефтяной компании. «Нефтяники» спрашивают, когда можно производить предоплату?
– Дальше, – сказал Мика.
– Испания. Андалузия. Конкретно – Гранада. Туда сбежал председатель Совета министров одной нашей бывшей союзной республики. Накрыл на семьсот восемьдесят миллионов долларов своих партнеров и подельничков – председателя ихней думы и самого президента этой бездарной страны... Слезно просят «разобраться». «Естественная» кончина беглого предсовмина позволит им как партнерам по бизнесу войти во владение украденной суммой.
– Откуда еще?
– Москва и Тольятти...
– Нет. После нашего острова я даже подумать не могу о поездке в Россию в ближайшее время. При всей моей горькой нежности к этой израненной земле... Сколько лас-вегасский тип откачал из той сибирской компании жуликов?
– Два с чем-то миллиарда. Но не сразу, в течение трех лет.
– Не важно. А этот «заботливый отец карликовых народов» – беглый председатель Совета министров?
– Семьсот восемьдесят миллионов....
– Тоже не слабо... Значит, так! Запроси за «строителя коммунизма» из Лас-Вегаса полтора миллиона долларов. Если «Заказчики» согласятся – мы запросто подстраховываем наш фонд, что даст возможность приглашенным старикам прожить на нашем острове спокойно и безбедно.
– А как быть с этим ворюгой – предсовмина? Их президент и глава думы – она у них как-то иначе называется – уж так просили, так просили...
– Всех послать в жопу. И президента, и хозяина их полуграмотного парламента!.. Они так рвались из-под российской, как они тогда говорили, «оккупации» в свой вонючий суверенитет, так яростно запрещали у себя говорить по-русски, кстати, не зная собственного языка, что помогать им в их разборках у меня нет никакого желания. Ни за какие деньги! Ситуация-то примитивнейшая: вор у вора дубинку украл... На хрен нам с тобой туда влезать?! И потом, это может быть квалифицировано как «незаконное вмешательство во внутренние дела сопредельного государства». Тебе это нужно?
– Нет, – честно сказал Альфред.
– Мне тоже. Очень рад. Повторяю: если «Заказчики» по Лас-Вегасу согласны – закажи через свой Интернет билет и отель так, чтобы мы могли вылететь только через неделю, не раньше. Мне необходимо отдохнуть перед работой. Да и здесь еще куча дел! Самое тяжелое – это список наших «островитян»... Потом, разрешение на их въезд в Грецию. «Аргонавт» и «Санфлауэр» обещали, что все будет в порядке. Им только нужны точные данные по людям, которые поселятся на нашем острове. Американцы вообще предложили субсидировать научные и творческие упражнения наших стариков. Если те, конечно, захотят продолжать свою деятельность...
– А как насчет моих документов? – спросил Альфред.
– Утром созвонюсь со Степаном. Кроме твоих документов, нужно попросить Степку поднять все его бывшие и нынешние кагэбэшно-фээсбэшные связи, чтобы обеспечить беспрепятственный выезд нашим старикам из России. Каждому из отобранных послать персональное приглашение, включая всю его семью без количественных ограничений. И внятно объяснить, что все расходы по отправке, переезду и их дальнейшему существованию мы берем на себя.
– Как полетим? – спросил Альфред. – Это я про билеты.
– Очень просто: желательно без посадок и пересадок. Мюнхен – Лас-Вегас, Лас-Вегас – Мюнхен. Будешь резервировать отель в Лас-Вегасе – обязательно закажи «Харрас». Там чудесный бассейн и очень неплохое шоу с уймой русских актеров...
– Уточни мне сроки, Мика, – попросил Альфред.
– Я же сказал: получишь подтверждение нашему увеличению гонорара – вылетаем через неделю. Подсчитай сам. И потом, не могу же я улететь, не увидев ЯВЛЕНИЯ Пусси?!
Полночи Мика просидел над листом бумаги под откровенно-сексуальную возню, доносившуюся из комнатки Альфреда. А однажды даже услышал болезненный стон Пусси, тихий взвизг и фразу, сказанную ею по-немецки:
– О Готт!.. Какой ты стал большой!.. Осторожней, умоляю...
«Вот я и опять в коммуналке...» – подумалось Мике.
И все-таки список был составлен!
В него вошли семь прекрасных старых художников абсолютно разных школ и направлений. Старики сегодня были никому не нужны и влачили гибельное, полукладбищенское существование... Несколько случайно еще не умерших стариков актеров, безработных, голодающих режиссеров и бывших властительниц дум и помыслов творческой молодежи – актрис старого театра и черно-белого кино... Десяток известнейших в прошлом ученых – бывших физиков-теоретиков, грандиозных математиков, невостребованных химиков, филологов мирового уровня, блестящих потомственных врачей-клиницистов, давно уже распродавших все свое фамильное интеллигентское барахлишко, чтобы еще немного продержаться на этом свете...
Мика факсом отослал этот список Степану, потом взял и позвонил ему по телефону. В Мюнхене было три часа ночи, в Петербурге – пять часов утра.
– Алло... – прозвучал в трубке сиплый, сонный голос Степана.
– Степаша! – сказал Мика. – Нужно ли мне напоминать тебе старое как мир утверждение Светлова, что «Дружба – понятие круглосуточное»?
– Мишаня! – просипел Степан. – Сукин кот! Другого времени не было?..
Почти на всех станциях мюнхенского метро стояли кабинки фотоавтоматов, где за шесть марок это чудо фототехники фотографировало человека и через пять минут выдавало четыре черно-белые фотографии. За восемь марок – цветные.
Мика усадил Альфреда в кабину, опустил восемь марок. Четырежды вспыхнула блицлампа, и через пять минут из автомата выползла горячая и влажноватая полоска фотобумаги, на которой не было ничего!
Только слабенький абрис силуэта... И все!..
Мика не поверил своим глазам. Альфред сильно огорчился.
Тогда Мика решил, что этот фотоавтомат неисправен, и повел Альфреда к другому. Загубили еще восемь марок и получили точно такую же длинненькую полоску фотобумаги, где в столбик должны были располагаться четыре цветные фотографии Альфреда для паспорта.
И снова, кроме еле видимого силуэта, там не было ничего!!!
Альфред чуть не плакал.
Мике стало жалко его так, что даже сердце защемило!
– Не будем торопить события. – Мика обнял Альфреда и прижал к себе. – Наверное, ты все еще очень мощно пребываешь в системе «Потусторонности». Но у меня есть превосходная идея!..
Из дому он снова позвонил в Петербург другу Степе.
– Степик, у тебя сохранились какие-нибудь мои фотографии того времени, когда мы с тобой ездили в Гагры на блядки? Или когда рыбачили на Северной Двине?
– Полно, и не только с блядок и рыбалки.
– Вот выбери для паспорта Альфреда Михайловича Полякова одну из моих фотишек того времени и попроси своих спецов, чтобы они сделали ее «паспортной». И воспользуйся ею, хорошо? Я в то время и он сегодня – одно лицо. Остальное у тебя все записано – число, месяц и год рождения. Ну и так далее...
– Ну ты даешь, старый хрен! Парнишке уже под сороковник, а ты все помалкивал. От кого хоть, скажи? Я ее знал?
– Степаша, при встрече – словечка не утаю. А сейчас... По телефону всего не скажешь, и пришли мне адреса всех перечисленных в моем факсе. Кто еще жив, кого уже нет...
– Пришлю, не волнуйся. А с визой как у этого Альфреда?
– Попробую здесь подсуетиться.
– Не надо, Мишаня. Я слышал – ты сейчас в большом порядке. Я тебе дам номер счета одного нашего человечка – немца, перекинь ему в «Коммерцбанк» на этот счетик штучек десять «зелени», и я смогу прислать тебе паспорт твоего Альфреда уже с бессрочной шенгенской визой. Годится?
– Нет проблем!
– Когда в Питере-то будешь? А то меня вместе с моим шефом скоро или взорвут, или пристрелят – так и не успеем повидаться.
– Типун тебе на язык и два на жопу! – сказал ему Мика. – Диктуй номер счета.
За неделю до отлета в Лас-Вегас произошло много событий.
«Заказчик» безоговорочно принял резкое повышение тарифа на убийство – так им нужны были анонимность и видимость естественной кончины «Заказанного Клиента», которые начисто исключали бы малейшие подозрения в причастности «Заказчика» к этой смерти.
– Запросили бы по два миллиона – тоже бы согласились, – заметил Альфред. – Больно много у них стоит на кону...
– Не наглей, – ответил ему Мика. – Ты – интеллигентный Домовой, и жадность тебе не должна быть свойственна.
Два дня Мика сочинял для каждого старика отнюдь не казенное приглашение и вместе с письмом посылал печатные изображения и планы домиков и окружающего его ландшафта...
Впервые за много-много лет подписался: «Заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат Государственной премии, член Союза художников России Михаил Сергеевич Поляков».
А дальше, в скобках, поставил – МИКА.
И оказалось, что сделал очень правильно!.. Не то, что упомянул все свои советские звания, а то, что в конце приписал: МИКА.
Эта незатейливая подпись МИКА и явилась основным фактором в принятии решения. И дети, и внуки приглашаемых стариков воспитывались на книжках, картинки к которым когда-то рисовал именно этот МИКА. Эта же короткая подпись и перечеркнула извечные русские сомнения в том «Кто виноват?» и «Что делать?», за последние годы переродившиеся в проблему «Ехать или не ехать?».
... Альфред получил заказным письмом паспорт гражданина России с бессрочной немецкой шенгенской визой.
Пока Альфред был еще невидим, паспорт этот был ему ни к чему, и Мика припрятал его подальше.
– Не пройдет и трех-четырех месяцев, как эта красненькая книжица с золотым цыпленком-табака на обложке и моей фотографией внутри станет для тебя основным документом, утверждающим твое законное появление на земном шаре! – торжественно сказал Мика.
Он откупорил банку «Карлсберга» для Альфреда, смешал себе джин с тоником и льдом, и они отпраздновали это событие.
... Греки дали официальное разрешение проживать на Микином острове в Эгейском море всем представленным в списке. Навсегда и с неограниченным передвижением по всей стране и за ее пределами.
Но это уже была заслуга «Аргонавт-компани Лимитед» и «Санфлауэр дель вебб коммюнити». Чтобы, не дай Бог, не потерять заказа на добрый десяток миллионов долларов, эти две могучие фирмы так нажали на греческое правительство, что тому ничего не оставалось делать, как немедленно дать такое разрешение...
... Самолет компании «Дельта» отлетал из Мюнхена только в три часа дня, и утро практически оказалось свободным. Тем более что Пусси собрала все их дорожные шмотки еще с вечера.
Теперь в комнате Альфреда и Пусси шла какая-то шурудня и перешептывания. Мике готовился сюрприз, и его просили пока не высовываться из своей комнаты.
«Господи!.. – думал Мика. – Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне, что я буду жить в одной квартире с двумя влюбленными Домовыми – русским и немецким... или, вернее, немецкой, да я бы просто посчитал этого человека сумасшедшим! А если бы этот выдумщик и фантазер сказал, что НАРИСОВАННЫЙ мною же Домовой станет САМЫМ БЛИЗКИМ МНЕ СУЩЕСТВОМ В МИРЕ, я бы собственноручно отправил его в Институт Сербского, на Канатчикову дачу, на Пряжку... Ну куда еще отправляют психов?»
Так размышлял Мика, перебирая содержимое своего бумажника – кредитные карточки, паспорт с трехлетней многократной американской визой, билет компании «Дельта», полтораста немецких марок на такси до мюнхенского аэропорта и с сотней долларов мелкими купюрами на такси и чаевые – уже от лас-вегасского порта до отеля «Харрас», стоящего в самом центре знаменитого Стрипа – самой роскошной улицы этого неправдоподобного города...
Свой мобильный телефон-компьютер «Нокия 9110», хранивший секретный код его счета в «Чейз-Манхэттен-банке», Мика положил сразу же в карман куртки, которую он должен будет надеть перед выходом из дома.
Альфред научил Мику нескольким самым примитивным операциям на этом чудо-телефоне, а в девяносто девять и девяносто девять сотых процента возможностей этой «нокии» Мика даже не стал вникать!
– Мика! Ты готов? – крикнул из прихожей Альфред.
– К чему? – спросил Мика.
– К легкому «юберашунгу»! – прокричал Альфред, безжалостно русифицировав немецкое слово, означающее «неожиданность».
– Готов к чему угодно, – легкомысленно ответил Мика.
Тогда Альфред настежь распахнул дверь Микиной комнаты и тоном опытного работника советской торговли прошлых лет торжественно и многообещающе произнес:
– Только для вас!!!
И в комнату Мики в чудесном и ярком баварском костюмчике вошла маленькая прелестная женщинка ростом с восьмилетнюю девочку. Она ничем не напоминала ту старую облезлую куклу, вечно валявшуюся на продавленном диване в гостиной Микиной бывшей приятельницы Хайди. Разве что только огромные голубые глаза...
Мика знал, что рано или поздно ЭТО должно было произойти. Но к ТАКОМУ ЯВЛЕНИЮ он явно был не готов!
– Пусси?! – только и смог вымолвить Мика.
– Я-а, repp Мика, – ответила Пусси и присела в книксене.
– По-русски, по-русски говори!.. – зашипел на нее Альфред.
– Да, это я – Пусси, – с легким акцентом повторила бывшая кукла.
В полном восторге Мика подхватил ее на руки, расцеловал в обе щеки и осторожно поставил на пол.
– Господи! Да какая же ты очаровательная, Пусси!.. – воскликнул Мика и потрясенно покачал головой. – Ну, Альфред... Ну, везунчик!.. Это надо же?!
Пусси смотрела на Мику большими голубыми глазами, смущенно улыбалась, и Мика видел, как Пусси постаралась незаметно взять Альфреда за руку, словно ища в нем поддержки, в этой чуточку нелепой ситуации «смотрин».
И тогда Мика решил снять напряжение.
– Ребята! – сказал он самым простецким тоном. – А не устроить ли нам второй завтрак всем вместе? А то когда еше в самолете покормят...
Стоило это намного дороже. Почти пятнадцать часов полета в обычном салоне туристского класса для человека преклонных лет достаточно утомительны.
Поэтому Альфред, даже не спросясь у Мики, заказал для него самый дорогой билет.
Отдельный салон впереди, широченное и очень мягкое кресло, повышенное внимание к любой просьбе пассажира, бесплатные горячительные напитки в неограниченных количествах и достаточно разнообразное меню даже с черной зернистой икрой на горячих тостиках...
И очень большие закрытые багажные полки над широкими креслами. Там Альфред даже мог вытянуться во всю длину своего заметно подросшего тела, где сразу же после взлета и задрых без задних ног.
А Мика потягивал «Джонни Уокер» без содовой, но с большим количеством льда, и в его глазах стояла эта маленькая прелестная Хаусгайстерин – Домовица Пусси с огромными голубыми глазами.
Кого-то она напоминала Мике... Кого-то из очень, ну просто невероятно далекого прошлого!..
Мика глянул в окно, в синеву холодного неба, посмотрел вниз и вместо земли увидел перинную взбитость облаков, прикрывающих мир от этой небесной синевы... И вдруг вспомнил!..
... Не то пятьдесят третий, не то пятьдесят четвертый год?.. Больше сорока пяти лет тому назад!!! Ленинградский цирк на Фонтанке... Ансамбль лилипутов под руководством Качуринера... Студент Высшего художественного училища имени Мухиной Миша Поляков халтурит, прирабатывает в цирке – рисует эскизы костюмов для новой программы ансамбля лилипутов!..
... И насмерть влюбленная в Мику лилипутка, двадцатитрехлетняя красотка танцовщица с громадными, как у Пусси, голубыми глазами, идеальной женской фигуркой и ростом с семилетнего ребенка...
– Елки-палки, чтоб не сказать хуже... – только и вымолвил Мика. – Альфредик, это ты или я в миниатюре?
– Я, а что? – спросонок не понял Альфред.
– А где же борода, усы, ненаглядный ты мой?!
– А... Так я еще вчера сбрил, когда ты заснул. Ты же сказал...
– Потрясающе! – восхитился Мика. – И поэтому ты ночью проворковал с Мюнхеном примерно с полсамолета?.. Вставай, нас уже наверняка все ждут внизу, в холле.
– Подожди, Мика! – поспешно натягивая на себя шорты и майку, тревожно проговорил Альфред. – Если я сегодня в вертолете снова вдруг неожиданно начну ПРОЯВЛЯТЬСЯ, ты меня сможешь как-нибудь подстраховать?
– Попробую. В конце концов, как говорил мой дорогой и старший друг Вадим Евгеньевич Эйгинсон, биоэнергетические возможности человека неограниченны. Теперь попробуем использовать эту диковатую особенность моего организма на благо и спокойствие моего верного партнера.
* * *
Через тридцать минут после вылета с вертолетной площадки Ираклионского аэропорта, пролетев всего тридцать девять морских миль над Эгейским морем, приземлились на небольшом островке длиной в два с половиной километра и шириной в одну тысячу семьсот метров.Еще в воздухе агент и представитель «Аргонавта» сообщили Мике, что этот островок названия не имеет – только порядковый номер в системе Греческой акватории. И если остров Мике понравится и ему захочется его приобрести, Мика может назвать этот остров любым именем, которое ему заблагорассудится. Оно тут же будет зарегистрировано во всех документах.
... Когда вертолет сел у самой кромки прозрачно-голубой воды, а Мика с Альфредом выпрыгнули на песок, им показалось, что они ВЫПРЫГНУЛИ ПРЯМО В СВОЙ СОН!..
Все вокруг было оттуда – из детских Микиных снов, возникавших на протяжении всей его долгой и путаной жизни...
Из снов, которые у Мики перенял Альфред, СУЩЕСТВО, созданное Микиным Воображением и Одиночеством...
ЭТО БЫЛ ТОТ САМЫЙ ОСТРОВ. Только пока еще без домиков...
Шелестели высокие пальмы над головой Мики Полякова – старого русского художника, ласково и тихо плескалась вода у ног его Домового – Альфреда, заметно утрачивающего свою «Потусторонность», превращавшегося в обычного мужика, так безумно похожего на Мику Полякова тридцатилетней давности...
Пятеро человек вопросительно смотрели на растроганного старика – два представителя фирмы «Аргонавт» и двое из «Санфлауэра». А еще на Мику смотрел двадцатилетний мальчик-переводчик, который еще десять лет тому назад понятия не имел о том, что он – грек...
Только этот мальчик и Альфред видели слезы на глазах старика Полякова. Остальные деловито ждали его решения.
– Ну как? – наконец решился спросить агент «Аргонавта».
Мика посмотрел на него, не скрывая слез, хрипло и счастливо рассмеялся и сказал:
– Заверните!
* * *
В Мюнхен прилетели владельцами острова.Взамен безликого канцелярского номера остров был зарегистрирован под названием «Микин остров».
Так назвать остров предложил молоденький греко-грузинский паренек-переводчик. Эта идея страшно смутила самого Мику и привела в восторг всех остальных. И Мика сдался...
Теперь во всех документах владельцами острова числились два человека: «Поляков Михаил Сергеевич и Поляков Альфред Михайлович».
При оформлении документов Мика объяснил, что Поляков Альфред – вот такое забавное имечко у русского человека!.. – является его ближайшим родственником, можно даже сказать, приемным сыном, который должен будет вот-вот появиться...
Он вдвое моложе маэстро Полякова-старшего и, естественно, обязан унаследовать все, если что-нибудь, не дай Бог, произойдет с самим маэстро. А пока все в порядке, Поляков-старший сможет навалить на него весь комплекс административных обязанностей, которые самому маэстро по причине его почтенного возраста уже не под силу.
«Санфлауэр» пообещал сдать, как говорят теперь в России, «под ключ» тридцать домиков с кондиционерами, бассейнами, ваннами, спальнями, гостиными, кабинетами, комнатами для гостей, факсами, телевизорами и телефонами ровно через четыре месяца!
В эти же сроки «Санфлауэр дель вебб коммюнити» обязан будет сотворить морской причал для большого катера с глубокой осадкой; взлетно-посадочную полосу для легкомоторных самолетов; ангар с авиаремонтной мастерской; водоопреснительный блок; небольшую электростанцию на жидком топливе; и конечно же, отдельный медицинский комплекс, оборудованный по самому последнему слову немецко-американской техники!
Для обслуживающего персонала был заказан один низкий и широкий большой дом с удобными квартирками и громадным бассейном.
Ко всему персоналу предъявлялось всего два требования:
1. Чтобы как можно точнее и деликатнее проникать в суть проблем, могущих возникнуть у пожилых русских людей, которые будут жить на этом «острове спасения» до конца своих дней, вся обслуга должна состоять из греческих эмигрантов, когда-то нахлебавшихся советской власти и покинувших Россию.
2. Для максимального удобства повседневного общения весь обслуживающий персонал обязан в равной степени владеть русским и греческим языками. Обладатели технических профессий, которым по долгу службы придется сталкиваться с «внешним миром», должны владеть английским и желательно немецким.
Грузинско-греческому мальчику-переводчику, которого, оказывается, звали просто Гурам Жвания, Мика предложил возглавить маленькую администрацию острова. И пока идет строительство, начать подбирать необходимые кадры.
Конечно, все это были неучтенные затраты...
От этого уже зарегистрированный в греческой банковской системе Фонд обеспечения русских стариков – представителей науки, культуры и искусства был сильно подорван. Ибо технические службы острова потребовали очень серьезных денежных вложений!
– Это я во всем виноват... – каялся Альфред. – Как я не просчитал все эти опреснители, электростанции?!
– Успокойся, малыш, – говорил ему Мика. – Можно подумать, что мы всю жизнь только и делали, что покупали острова в Эгейском море и на собственные бабки организовывали фонды спасения обнищавшего русского старичья!
– И все-таки, и все-таки, и все-таки!.. Я обязан был это предвидеть!.. – отчаянно восклицал Альфред.
– Ну учел бы ты это, что изменилось бы? Денег же не стало бы больше, правильно? Что ты дергаешься?! Возьми ты себя в руки! Сейчас в России идет такая предвыборная заруба, такая свалка за власть и баксы, что ручаюсь тебе – вернемся в Мюнхен, и ты обнаружишь минимум три-четыре «заказа» по высшему разряду!.. А до переезда на остров у нас впереди еще четыре месяца – неужто мы с тобой за это время не заработаем денежку для нашего фонда, миллиона три долларов?! Тут есть проблемка посерьезней...
– Какая? – настороженно спросил Альфред.
– Проблема отбора стариков. По сравнению с необходимостью наши возможности микроскопичны. Вот и задумаешься – кого приглашать на наш остров?..
Мюнхен встретил Мику и Альфреда вылизанной квартирой, перестиранным постельным бельем, отглаженными рубашками и щедро и красиво накрытым столом.
Газеты были аккуратно сложены на рабочем столе Альфреда у компьютера в его комнате, а остальная почта – письма, счета от «Телекома», различные приглашения, адресованные Мике, – лежала у него в комнате, на столике у большой кожаной тахты.
На наклонном столе, за которым Мика рисовал, его ждал пакет из американского издательства «Фелдган энд Гринспен» с несколькими экземплярами его нового альбома из цикла «Ироническая география» – «МИКА бродит по Нью-Йорку»...
Мика распечатал пакет, просмотрел прекрасно изданный альбом.
«Забавно, что каждое убийство, совершенное мной, в итоге сублимируется в некую творческую удачу!.. – подумал он. – Взамен исчезнувшего с лица земли очередного сановного подонка и беспределыцика на свет появляется веселенький альбомчик смешных зарисовок тех краев, где я помог этому типу закончить свое омерзительное существование... Это тоже из области закона компенсаторного замещения?»"
Мика еще раз оглядел чисто прибранную комнату, увидел свежую пижаму в кресле и крикнул:
– Пусси! Я тебе очень благодарен за все, что ты сотворила с этой холостяцкой берлогой!
Из комнаты Альфреда послышались какая-то возня и шушуканье, и Альфред прокричал Мике в ответ:
– Пусси очень рада, что тебе все так понравилось!
– А сама она не может мне это сказать?
– Она-то сможет... – крикнул Альфред. – А вот ты еще пока не сумеешь ее услышать. Ситуация та же, что была у меня с твоими приятелями. Помнишь?
– А то!.. – сказал Мика. – Как она тебя восприняла без твоих вторичных народно-фольклорных половых признаков? В смысле – без бороды и усов?..
– Целует! – крикнул Альфред. – Говорит, что мы с тобой оба очень загорели, а я вырос...
– Пусть догоняет!
– Я ей предложил примерно то же самое.
– А когда она собирается ЯВИТЬСЯ мне? – крикнул Мика.
Он снова услышал какое-то шушуканье в комнате Альфреда, затем шаги, и в Микиной комнате появился Альфред:
– Пусси сказала, что ЯВИТСЯ тебе и станет для тебя видимой тогда, когда поймет, что она достаточно хорошо для этого выглядит.
– Вот это Женщина! – искренне восхитился Мика. Он хотел сказать что-то еще, но Альфред приложил палец к губам и осторожно притворил за собой дверь. Сказал так тихо, чтобы Пусси не могла услышать:
– Есть четыре «заказа». Великоват разброс: Лас-Вегас – там один наш русак строит что-то гигантское, прикарманив два миллиарда долларов, которые он откачал из одной очень крупной сибирско-азербайджанской нефтяной компании. «Нефтяники» спрашивают, когда можно производить предоплату?
– Дальше, – сказал Мика.
– Испания. Андалузия. Конкретно – Гранада. Туда сбежал председатель Совета министров одной нашей бывшей союзной республики. Накрыл на семьсот восемьдесят миллионов долларов своих партнеров и подельничков – председателя ихней думы и самого президента этой бездарной страны... Слезно просят «разобраться». «Естественная» кончина беглого предсовмина позволит им как партнерам по бизнесу войти во владение украденной суммой.
– Откуда еще?
– Москва и Тольятти...
– Нет. После нашего острова я даже подумать не могу о поездке в Россию в ближайшее время. При всей моей горькой нежности к этой израненной земле... Сколько лас-вегасский тип откачал из той сибирской компании жуликов?
– Два с чем-то миллиарда. Но не сразу, в течение трех лет.
– Не важно. А этот «заботливый отец карликовых народов» – беглый председатель Совета министров?
– Семьсот восемьдесят миллионов....
– Тоже не слабо... Значит, так! Запроси за «строителя коммунизма» из Лас-Вегаса полтора миллиона долларов. Если «Заказчики» согласятся – мы запросто подстраховываем наш фонд, что даст возможность приглашенным старикам прожить на нашем острове спокойно и безбедно.
– А как быть с этим ворюгой – предсовмина? Их президент и глава думы – она у них как-то иначе называется – уж так просили, так просили...
– Всех послать в жопу. И президента, и хозяина их полуграмотного парламента!.. Они так рвались из-под российской, как они тогда говорили, «оккупации» в свой вонючий суверенитет, так яростно запрещали у себя говорить по-русски, кстати, не зная собственного языка, что помогать им в их разборках у меня нет никакого желания. Ни за какие деньги! Ситуация-то примитивнейшая: вор у вора дубинку украл... На хрен нам с тобой туда влезать?! И потом, это может быть квалифицировано как «незаконное вмешательство во внутренние дела сопредельного государства». Тебе это нужно?
– Нет, – честно сказал Альфред.
– Мне тоже. Очень рад. Повторяю: если «Заказчики» по Лас-Вегасу согласны – закажи через свой Интернет билет и отель так, чтобы мы могли вылететь только через неделю, не раньше. Мне необходимо отдохнуть перед работой. Да и здесь еще куча дел! Самое тяжелое – это список наших «островитян»... Потом, разрешение на их въезд в Грецию. «Аргонавт» и «Санфлауэр» обещали, что все будет в порядке. Им только нужны точные данные по людям, которые поселятся на нашем острове. Американцы вообще предложили субсидировать научные и творческие упражнения наших стариков. Если те, конечно, захотят продолжать свою деятельность...
– А как насчет моих документов? – спросил Альфред.
– Утром созвонюсь со Степаном. Кроме твоих документов, нужно попросить Степку поднять все его бывшие и нынешние кагэбэшно-фээсбэшные связи, чтобы обеспечить беспрепятственный выезд нашим старикам из России. Каждому из отобранных послать персональное приглашение, включая всю его семью без количественных ограничений. И внятно объяснить, что все расходы по отправке, переезду и их дальнейшему существованию мы берем на себя.
– Как полетим? – спросил Альфред. – Это я про билеты.
– Очень просто: желательно без посадок и пересадок. Мюнхен – Лас-Вегас, Лас-Вегас – Мюнхен. Будешь резервировать отель в Лас-Вегасе – обязательно закажи «Харрас». Там чудесный бассейн и очень неплохое шоу с уймой русских актеров...
– Уточни мне сроки, Мика, – попросил Альфред.
– Я же сказал: получишь подтверждение нашему увеличению гонорара – вылетаем через неделю. Подсчитай сам. И потом, не могу же я улететь, не увидев ЯВЛЕНИЯ Пусси?!
* * *
Самое тяжелое было – составить список будущих «островитян».Полночи Мика просидел над листом бумаги под откровенно-сексуальную возню, доносившуюся из комнатки Альфреда. А однажды даже услышал болезненный стон Пусси, тихий взвизг и фразу, сказанную ею по-немецки:
– О Готт!.. Какой ты стал большой!.. Осторожней, умоляю...
«Вот я и опять в коммуналке...» – подумалось Мике.
И все-таки список был составлен!
В него вошли семь прекрасных старых художников абсолютно разных школ и направлений. Старики сегодня были никому не нужны и влачили гибельное, полукладбищенское существование... Несколько случайно еще не умерших стариков актеров, безработных, голодающих режиссеров и бывших властительниц дум и помыслов творческой молодежи – актрис старого театра и черно-белого кино... Десяток известнейших в прошлом ученых – бывших физиков-теоретиков, грандиозных математиков, невостребованных химиков, филологов мирового уровня, блестящих потомственных врачей-клиницистов, давно уже распродавших все свое фамильное интеллигентское барахлишко, чтобы еще немного продержаться на этом свете...
Мика факсом отослал этот список Степану, потом взял и позвонил ему по телефону. В Мюнхене было три часа ночи, в Петербурге – пять часов утра.
– Алло... – прозвучал в трубке сиплый, сонный голос Степана.
– Степаша! – сказал Мика. – Нужно ли мне напоминать тебе старое как мир утверждение Светлова, что «Дружба – понятие круглосуточное»?
– Мишаня! – просипел Степан. – Сукин кот! Другого времени не было?..
* * *
Днем Мика повел Альфреда фотографироваться на документы.Почти на всех станциях мюнхенского метро стояли кабинки фотоавтоматов, где за шесть марок это чудо фототехники фотографировало человека и через пять минут выдавало четыре черно-белые фотографии. За восемь марок – цветные.
Мика усадил Альфреда в кабину, опустил восемь марок. Четырежды вспыхнула блицлампа, и через пять минут из автомата выползла горячая и влажноватая полоска фотобумаги, на которой не было ничего!
Только слабенький абрис силуэта... И все!..
Мика не поверил своим глазам. Альфред сильно огорчился.
Тогда Мика решил, что этот фотоавтомат неисправен, и повел Альфреда к другому. Загубили еще восемь марок и получили точно такую же длинненькую полоску фотобумаги, где в столбик должны были располагаться четыре цветные фотографии Альфреда для паспорта.
И снова, кроме еле видимого силуэта, там не было ничего!!!
Альфред чуть не плакал.
Мике стало жалко его так, что даже сердце защемило!
– Не будем торопить события. – Мика обнял Альфреда и прижал к себе. – Наверное, ты все еще очень мощно пребываешь в системе «Потусторонности». Но у меня есть превосходная идея!..
Из дому он снова позвонил в Петербург другу Степе.
– Степик, у тебя сохранились какие-нибудь мои фотографии того времени, когда мы с тобой ездили в Гагры на блядки? Или когда рыбачили на Северной Двине?
– Полно, и не только с блядок и рыбалки.
– Вот выбери для паспорта Альфреда Михайловича Полякова одну из моих фотишек того времени и попроси своих спецов, чтобы они сделали ее «паспортной». И воспользуйся ею, хорошо? Я в то время и он сегодня – одно лицо. Остальное у тебя все записано – число, месяц и год рождения. Ну и так далее...
– Ну ты даешь, старый хрен! Парнишке уже под сороковник, а ты все помалкивал. От кого хоть, скажи? Я ее знал?
– Степаша, при встрече – словечка не утаю. А сейчас... По телефону всего не скажешь, и пришли мне адреса всех перечисленных в моем факсе. Кто еще жив, кого уже нет...
– Пришлю, не волнуйся. А с визой как у этого Альфреда?
– Попробую здесь подсуетиться.
– Не надо, Мишаня. Я слышал – ты сейчас в большом порядке. Я тебе дам номер счета одного нашего человечка – немца, перекинь ему в «Коммерцбанк» на этот счетик штучек десять «зелени», и я смогу прислать тебе паспорт твоего Альфреда уже с бессрочной шенгенской визой. Годится?
– Нет проблем!
– Когда в Питере-то будешь? А то меня вместе с моим шефом скоро или взорвут, или пристрелят – так и не успеем повидаться.
– Типун тебе на язык и два на жопу! – сказал ему Мика. – Диктуй номер счета.
За неделю до отлета в Лас-Вегас произошло много событий.
«Заказчик» безоговорочно принял резкое повышение тарифа на убийство – так им нужны были анонимность и видимость естественной кончины «Заказанного Клиента», которые начисто исключали бы малейшие подозрения в причастности «Заказчика» к этой смерти.
– Запросили бы по два миллиона – тоже бы согласились, – заметил Альфред. – Больно много у них стоит на кону...
– Не наглей, – ответил ему Мика. – Ты – интеллигентный Домовой, и жадность тебе не должна быть свойственна.
Два дня Мика сочинял для каждого старика отнюдь не казенное приглашение и вместе с письмом посылал печатные изображения и планы домиков и окружающего его ландшафта...
Впервые за много-много лет подписался: «Заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат Государственной премии, член Союза художников России Михаил Сергеевич Поляков».
А дальше, в скобках, поставил – МИКА.
И оказалось, что сделал очень правильно!.. Не то, что упомянул все свои советские звания, а то, что в конце приписал: МИКА.
Эта незатейливая подпись МИКА и явилась основным фактором в принятии решения. И дети, и внуки приглашаемых стариков воспитывались на книжках, картинки к которым когда-то рисовал именно этот МИКА. Эта же короткая подпись и перечеркнула извечные русские сомнения в том «Кто виноват?» и «Что делать?», за последние годы переродившиеся в проблему «Ехать или не ехать?».
... Альфред получил заказным письмом паспорт гражданина России с бессрочной немецкой шенгенской визой.
Пока Альфред был еще невидим, паспорт этот был ему ни к чему, и Мика припрятал его подальше.
– Не пройдет и трех-четырех месяцев, как эта красненькая книжица с золотым цыпленком-табака на обложке и моей фотографией внутри станет для тебя основным документом, утверждающим твое законное появление на земном шаре! – торжественно сказал Мика.
Он откупорил банку «Карлсберга» для Альфреда, смешал себе джин с тоником и льдом, и они отпраздновали это событие.
... Греки дали официальное разрешение проживать на Микином острове в Эгейском море всем представленным в списке. Навсегда и с неограниченным передвижением по всей стране и за ее пределами.
Но это уже была заслуга «Аргонавт-компани Лимитед» и «Санфлауэр дель вебб коммюнити». Чтобы, не дай Бог, не потерять заказа на добрый десяток миллионов долларов, эти две могучие фирмы так нажали на греческое правительство, что тому ничего не оставалось делать, как немедленно дать такое разрешение...
... Самолет компании «Дельта» отлетал из Мюнхена только в три часа дня, и утро практически оказалось свободным. Тем более что Пусси собрала все их дорожные шмотки еще с вечера.
Теперь в комнате Альфреда и Пусси шла какая-то шурудня и перешептывания. Мике готовился сюрприз, и его просили пока не высовываться из своей комнаты.
«Господи!.. – думал Мика. – Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне, что я буду жить в одной квартире с двумя влюбленными Домовыми – русским и немецким... или, вернее, немецкой, да я бы просто посчитал этого человека сумасшедшим! А если бы этот выдумщик и фантазер сказал, что НАРИСОВАННЫЙ мною же Домовой станет САМЫМ БЛИЗКИМ МНЕ СУЩЕСТВОМ В МИРЕ, я бы собственноручно отправил его в Институт Сербского, на Канатчикову дачу, на Пряжку... Ну куда еще отправляют психов?»
Так размышлял Мика, перебирая содержимое своего бумажника – кредитные карточки, паспорт с трехлетней многократной американской визой, билет компании «Дельта», полтораста немецких марок на такси до мюнхенского аэропорта и с сотней долларов мелкими купюрами на такси и чаевые – уже от лас-вегасского порта до отеля «Харрас», стоящего в самом центре знаменитого Стрипа – самой роскошной улицы этого неправдоподобного города...
Свой мобильный телефон-компьютер «Нокия 9110», хранивший секретный код его счета в «Чейз-Манхэттен-банке», Мика положил сразу же в карман куртки, которую он должен будет надеть перед выходом из дома.
Альфред научил Мику нескольким самым примитивным операциям на этом чудо-телефоне, а в девяносто девять и девяносто девять сотых процента возможностей этой «нокии» Мика даже не стал вникать!
– Мика! Ты готов? – крикнул из прихожей Альфред.
– К чему? – спросил Мика.
– К легкому «юберашунгу»! – прокричал Альфред, безжалостно русифицировав немецкое слово, означающее «неожиданность».
– Готов к чему угодно, – легкомысленно ответил Мика.
Тогда Альфред настежь распахнул дверь Микиной комнаты и тоном опытного работника советской торговли прошлых лет торжественно и многообещающе произнес:
– Только для вас!!!
И в комнату Мики в чудесном и ярком баварском костюмчике вошла маленькая прелестная женщинка ростом с восьмилетнюю девочку. Она ничем не напоминала ту старую облезлую куклу, вечно валявшуюся на продавленном диване в гостиной Микиной бывшей приятельницы Хайди. Разве что только огромные голубые глаза...
Мика знал, что рано или поздно ЭТО должно было произойти. Но к ТАКОМУ ЯВЛЕНИЮ он явно был не готов!
– Пусси?! – только и смог вымолвить Мика.
– Я-а, repp Мика, – ответила Пусси и присела в книксене.
– По-русски, по-русски говори!.. – зашипел на нее Альфред.
– Да, это я – Пусси, – с легким акцентом повторила бывшая кукла.
В полном восторге Мика подхватил ее на руки, расцеловал в обе щеки и осторожно поставил на пол.
– Господи! Да какая же ты очаровательная, Пусси!.. – воскликнул Мика и потрясенно покачал головой. – Ну, Альфред... Ну, везунчик!.. Это надо же?!
Пусси смотрела на Мику большими голубыми глазами, смущенно улыбалась, и Мика видел, как Пусси постаралась незаметно взять Альфреда за руку, словно ища в нем поддержки, в этой чуточку нелепой ситуации «смотрин».
И тогда Мика решил снять напряжение.
– Ребята! – сказал он самым простецким тоном. – А не устроить ли нам второй завтрак всем вместе? А то когда еше в самолете покормят...
* * *
В связи с резким увеличением суммы гонорара за предстоящую «работу» на этот раз летели бизнес-классом.Стоило это намного дороже. Почти пятнадцать часов полета в обычном салоне туристского класса для человека преклонных лет достаточно утомительны.
Поэтому Альфред, даже не спросясь у Мики, заказал для него самый дорогой билет.
Отдельный салон впереди, широченное и очень мягкое кресло, повышенное внимание к любой просьбе пассажира, бесплатные горячительные напитки в неограниченных количествах и достаточно разнообразное меню даже с черной зернистой икрой на горячих тостиках...
И очень большие закрытые багажные полки над широкими креслами. Там Альфред даже мог вытянуться во всю длину своего заметно подросшего тела, где сразу же после взлета и задрых без задних ног.
А Мика потягивал «Джонни Уокер» без содовой, но с большим количеством льда, и в его глазах стояла эта маленькая прелестная Хаусгайстерин – Домовица Пусси с огромными голубыми глазами.
Кого-то она напоминала Мике... Кого-то из очень, ну просто невероятно далекого прошлого!..
Мика глянул в окно, в синеву холодного неба, посмотрел вниз и вместо земли увидел перинную взбитость облаков, прикрывающих мир от этой небесной синевы... И вдруг вспомнил!..
... Не то пятьдесят третий, не то пятьдесят четвертый год?.. Больше сорока пяти лет тому назад!!! Ленинградский цирк на Фонтанке... Ансамбль лилипутов под руководством Качуринера... Студент Высшего художественного училища имени Мухиной Миша Поляков халтурит, прирабатывает в цирке – рисует эскизы костюмов для новой программы ансамбля лилипутов!..
... И насмерть влюбленная в Мику лилипутка, двадцатитрехлетняя красотка танцовщица с громадными, как у Пусси, голубыми глазами, идеальной женской фигуркой и ростом с семилетнего ребенка...