Лонгиер Барри. Враг мой (сборник)

   - Джоанн Никол, в каждом разделе Талмана, в "Кода", содержится много истин. Через события, описываемые в Преданиях, они раскрываются одна за другой. Постигающий Талман самостоятельно находит истины, наилучшим образом служащие его собственной талме. Для меня Ухе - первый за всю историю моей расы, кто встал и сказал "Бог не прав!" Совершив этот поступок, он взвалил на себя всю тяжесть последствий.
   Шаги драка смолкли; Джоанн, надев халат, продолжала слушать историю злополучного жреца из Мадаха - отравленной земли.
   "Ухе шел, смотрел на небеса и обращался к свету красных облаков:
   - Ааква, если Ты существуешь и если Ты - Бог, то почему Ты так играешь с Тобою созданными?
   Ухе пришел к своим воинам, и те приветствовали его в доказательство истинности видения о новом Законе Войны".
   "... Почему. Ты так играешь с Тобою созданными?"
   Джоанн нажала кнопку "стоп", ощутив смутную тревогу. Страх? Нет, чувство вины, в котором она не могла разобраться.
   Как часто люди задавали вопрос Ухе? Когда его в последний раз задавала она сама?
   ... Тело Маллика на циновке; загорелые лица рыбаков, их глаза, выражающие сострадание, но одновременно требующие не унывать, проявить силу духа.
   Ради себя и неродившегося ребенка Маллика...
   Ухе был древним, чужеродным существом, гермафродитом, дикарем, полным суеверий, каннибалом. Однако этот образ затронул какие-то струны в душе Джоанн. Она сочувствовала отчаянию Ухе, его гневу, надежде, пожирающему его чувству вины. Что руководило Ухе - беды племени маведах, горе утраты ребенка? И так ли это важно?
   Ухе испытывал чувство вины перед архаичным богом солнца. А она? Ведь она так никогда и не узнала, как зовут его... ее...
   - У вас несчастный вид, Джоанн Никол. - Голос принадлежал Венче Эбану.
   - У тебя есть дети, Венча Эбан?
   - Нет. - В ответе драка прозвучала боль, неизжитая печаль. - После рождения моего единственного ребенка, Хируода, у меня удалили... органы размножения. Хируод погиб в битве на станции Чаддук.
   - Прости.
   Венча Эбан немного помолчал.
   - А у вас есть дети, Джоанн Никол?
   Она отвернулась и закрыла глаза.
   - Больше не хочу разговаривать.
   .. Каннибал из Мадаха.
   На протяжении нескольких дней подряд Джоанн слушала и слушала "Кода Овида". В снах ей являлся Ухе, и она шла следом за древним инопланетным созданием по его кровавой тропе из Мадаха, по землям, подлежавшим завоеванию и наречению Синдие.
   Еще она видела Ухе, взирающего на старейшин Маведах, обгладывающих косточки его Леуно...
   Она просыпалась от собственных воплей, а иногда - в слезах.
   И снова слушала ту же самую историю, при этом закрывая глаза, и ждала погружения в сон, чтобы снова увидеть лицо Ухе.
   И лицо это не было для нее чужим.
   8
   И сказал Малтак Ди школяру:
   - У меня в руке шестнадцать бусин. Если я отдам тебе шесть из них, сколько у меня останется?
   - Десять, джетах.
   - Протяни руку.
   Школяр повиновался. Малтак Ди_ отсчитал ему шесть бусин и разжал ладонь. Она осталась пустой.
   - Ты солгал, джетах!
   - Верно. На мой вопрос ты должен был ответить: "Сперва раскрой ладонь, джетах, и дай мне увидеть твои шестнадцать бусин". Твой же ответ основывался на незнании.
   - Это несправедливо, джетах!
   - А этот ответ основан на глупости.
   Предание о Малтаке Ди, Кода Нушада, Талман
   Джоанн проснулась, но осталась лежать неподвижно, размышляя обо всем, что ей привиделось во сне. Ухе подверг сомнению бессмертие законов, развязал на Синдие кровавую войну ради спасения маведах, но в качестве расплаты за прегрешение добился только того, что сохранил собственную жизнь.
   Ухе махнул рукой на Аакве, своего бога; решил для себя, что бог ошибается; наложил на Синдие клеймо, которое оставалось несмываемым на протяжении двенадцати тысяч лет и до настоящего времени.
   Ве-Бутаан на планете Дитаар назван в честь города в горах, где захоронен Ухе. Тзиен денведах, бойцы передовой линии, отправляют трепещущих пленников в мадах. Террористы на Амадине продолжают дело племени маведах и даже нарекли себя тем же именем.
   И Джоанн произнесла вслух последние слова Ухе:
   - "О Ааква, во имя детей твоих, стань лучшим богом!"
   - Тщетная, хоть и древняя, мольба. - Голос был низкий, гулкий, но в нем слышались веселые нотки. Джоанн села.
   - Кто ты?
   Негромкий смешок.
   - Кто я такой? Кто я такой... Глубокий вопрос, Джоанн Никол. Потребовалось бы немало часов, чтобы на него ответить. А зовут меня Тора Соам. Я - главный магистр Талман-коваха. Во время пожара на Дитааре вы спасли моего третьего ребенка, Сина Видака.
   - Наконец-то вы пришли!
   - Да. Пур Сонаан говорил мне, что вас удивляет мое отсутствие; я прошу за это прощения. Но вы так долго были при смерти! К тому же меня буквально раздирают на части.
   Голос звучал таинственно, его обладателя трудно было вообразить.
   - Что со мной станет, Тора Соам?
   - Еще один глубокий вопрос! - Пауза, смешок. - Хотя вы, наверное, имеете в виду свое ближайшее будущее?
   - Естественно.
   - Перед вами откроется не так уж много путей. Несмотря на мою протекцию, вы по-прежнему остаетесь в ранге вемадах. Существует достаточно доводов в пользу того, чтобы вы стали вехивида.
   "Вехивида"? "Из шести". "И сказал Ухе: "Дети их будут посланы в Шестой денве..."
   - Я не ребенок, Тора Соам.
   - Но вы инвалид.
   - Я не служу дракам.
   - Вы уже послужили нашему делу, Джоанн Никол, поставив в ряды тзиен денведах нового бойца.
   Она почувствовала, что заливается краской.
   - Я спасла ребенка, только и всего.
   - М-м-м... Вы проводите грани между мотивами, поступками и ответственностью. Если бы вы не спасли моего ребенка, он бы не стал солдатом. Разве это не делает вас ответственной за появление нового солдата? - В голосе Торы Соама слышалась добродушная насмешка: он, очевидно, забавлялся.
   - Я спасла ребенка, а стать солдатом тзиен денведах - это уже его собственный выбор.
   - Понимаю. Если бы вы знали, что, повзрослев, ребенок пойдет в тзиен денведах, вы бы не стали его спасать?
   - Игра становится скучной, драк.
   - Отвечайте на вопрос, Джоанн Никол. Спасли бы вы его или позволили сгореть?
   Она вспомнила тот полный едкого дыма кошмар. Сотни убитых детей, гарь, вонь... Она вытерла глаза и покачала головой.
   - Не знаю...
   - А по-моему, отлично знаете.
   Джоанн хлопнула себя ладонью по ноге.
   - Согласна! Спасла бы, спасла! Но я спасала просто жизнь, а не солдата для Палаты драков.
   До Джоанн донесся шорох одежды: драк поднялся.
   - Прошу меня простить, Джоанн Никол. В мои намерения не входило вас расстраивать. Если вы настаиваете, вы - вемадах.
   - Настаиваю!
   - Пур Сонаан говорил мне, что скоро вы совсем поправитесь, не считая, конечно, зрения. Как только вы сможете покинуть чирн-ковах, я переведу вас в имение Тора. Мадах - это общественное устройство, а не клочок земли. У меня дома вы сможете оставаться столько, сколько захотите - во всяком случае, до полного выздоровления.
   Джоанн засмеялась и поднесла ладони к лицу.
   - А мои глаза? Когда я прозрею?
   - Пур Сонаан упорно работает над этой задачей...
   - Тора Соам! Сейчас в мадахе много солдат-землян.
   - И что же?
   - Пока вы будете заботиться о моей безопасности, они останутся вемадах. Я предпочла бы положиться на них, а не на милость драка.
   Тора Соам некоторое время молчал. Потом Джоанн почувствовала, как он склоняется к ее койке и берет плейер Пур Сонаана. Щелчок, звук перемотки, снова щелчок. Драк положил включенный плейер ей на колени.
   - Учите старый урок, Джоанн Никол.
   Она услышала его удаляющиеся шаги. Голос из плейера заполнил палату.
   Это снова был рассказ Намндаса, молодого наставника Шизумаата из храма Ухе.
   "... Шли дни; к тому времени, когда было набрано два новых класса, мои подопечные размещались у южного края стены Мадах. Эбнех стоял перед учениками и слушал, как они рассказывают об Аакве, Раде, Даулте и Ухе.
   Когда все выступили, Эбнех развел руками.
   - Мы называем предание об Ухе "Кода Овида"; какова же первая истина?
   В первой "Кода" содержится, разумеется, много истин. Задача ученика состоит в том, чтобы извлечь из предания главнейшую истину.
   Встал первый ученик и изложил общепризнанную истину из истории:
   - Закон Ааквы заключается в том, что жрецы Ааквы высказывают подлинные пожелания Ааквы. Довольный Эбнех кивнул.
   - Все согласны?
   Все ученики кивнули, кроме Шизумаата. Тот смотрел на колонны вокруг могилы Ухе. Наконец Эбнех обратился к нему:
   - Ты нас слушаешь, Шизумаат ? Шизумаат перевел взгляд на Эбнеха.
   - Я слушал.
   - Ты согласен с тем, как этот ученик понимает "Кода Овида"?
   - Нет. - Шизумаат снова стал смотреть на могилу Ухе. Эбнех подошел к Шизумаату.
   - Встань! - Шизумаат встал и перевел взгляд на Эбнеха. - А какую истину видишь в "Кода Овида" ты?
   - Я вижу, Эбнех, что между племенем маведах и выживанием стоял закон; вижу, что это был не священный закон, а правило, придуманное на Синдие; вижу, что Ухе понял это и пренебрег законом ради спасения племени. Поэтому истина, которую я из всего этого вывожу, состоит в том, что законы должны служить синдие, а не синдие - законам.
   Эбнех долго смотрел на Шизумаата, а потом проговорил:
   - В таком случае скажи, Шизумаат, должны ли мы подчиняться желаниям Ааквы, передаваемым его жрецами?
   - Если это добрый закон, то ему нужно следовать, если нет, то он не должен действовать.
   Эбнех сузил глаза; соседи Шизумаата отодвинулись от него.
   - Не хочешь ли ты сказать, Шизумаат, что законы Ааквы могут быть ложью?
   Я зажмурился. Эбнех принуждал Шизумаата к богохульству. Шизумаат был достаточно разумен, чтобы это понять; но он был и слишком упрям, чтобы испугаться боли, которую испытает, принимая наказание за богохульство.
   - Если законы исходят от жрецов, - молвил Шизумаат, - это значит, что они порождены смертными, обреченными ошибаться, то есть могут оказаться ложными.
   Эбнех выпрямился.
   - А если законы исходят от Ааквы?
   - Тогда Ааква может быть неправ; он даже бывал неправ. Мне подсказывает это Предание об Ухе.
   В храме установилась зловещая тишина. Я подбежал к Шизумаату и схватил его за руку.
   - Думай, Шизумаат! Думай, что говоришь! Шизумаат вырвал у меня руку.
   - Я подумал, Намндас, потому и дал такой ответ. Эбнех оттолкнул меня от ученика.
   - Известно ли тебе, как ты поплатишься за свои слова?
   - Да, Эбнех, я знаком с правилами, - ответил ему Шизумаат с улыбкой.
   - Зная их. ты все равно издеваешься над ними?
   - Я ставлю их под сомнение; я сомневаюсь в их происхождении; мне сомнительна их действенность. Знаю, жрецы выпорют меня за мои слова; но вот какой вопрос я вам задаю: докажет ли порка существование Ааквы и истинность его законов?
   Эбнех не дал ответа.
   Утром, когда Прародитель Всего осветил восточные колонны храма, я поднялся по ступеням и обнаружил Шизумаата стоящим на коленях среди колонн, лицом к Аакве.
   Шизумаат прижимался щекой к камням пола. Камни были забрызганы темно-желтой кровью ученика. Глаза Шизумаата были зажмурены, грудь вздымалась. Позади него стояли двое жрецов с розгами. Сбоку стоял Эбнех и повторял:
   - Подними голову, Шизумаат. Подними голову!
   Шизумаат уперся ладонями в окровавленные камни, оттолкнулся и сел на корточки; утренний свет Ааквы озарил его серое лицо.
   - Поднял.
   - Что же ты видишь?
   Шизумаат поколебался, прищурился, глубоко вздохнул.
   - Я вижу прекрасный утренний свет, который мы именуем Ааквой.
   Эбнех наклонился над ним и прошипел в самое ухо:
   - Является ли свет богом?
   - Не знаю. Что вы подразумеваете, говоря "бог" ?
   - Бог! Бог - это Бог! - Одной рукой Эбнех схватил Шизумаата за плечо, другой указал на Аакву. - Не есть ли это Прародитель Всего? Шизумаат опустил плечи и медленно покачал головой.
   - Я не знаю.
   - А о чем говорит тебе твоя спина, Шизумаат ?
   - Моя спина говорит мне о многом, Эбнех. Она говорит, что вы недовольны мною; она говорит, что, если усердно хлестать по живому мясу, из него брызнет кровь; она говорит, что это больно. - Шизумаат поднял глаза на Эбнеха. - Но она не говорит мне, что Ааква - бог; она не говорит мне, что законы жрецов - священная истина.
   Эбнех поманил двоих с розгами.
   - Секите его до тех пор, пока спина не скажет ему всю правду.
   Один из слуг в ответ развернулся и удалился в храм. Другой некоторое время смотрел на Шизумаата, а потом отдал розгу Эбнеху.
   - Спина уже рассказала Шизумаату все, чему может научить его розга. Возможно, вы придумаете довод поубедительнее.
   И второй слуга тоже развернулся и удалился в храм.
   Эбнех смотрел вслед обоим слугам; потом он отбросил розгу и посмотрел на Шизумаата.
   - Почему ты восстаешь против Ааквы?
   - Я не восстаю. Я только говорю правду, которую вижу, или вы предпочли бы, чтобы я вам лгал? Послужило бы это на благо истине?
   Эбнех покачал головой.
   - Ты позоришь своего родителя.
   - Невежество моего родителя не может служить доказательством существования бога.
   Шизумаат опустил голову. Эбнех отвернулся и ушел в храм. Тогда Шизумаат взглянул на меня.
   - Отведи меня к себе, Намндас. Я поставил ученика на ноги.
   - Хочешь, я отведу тебя в твой дом? Шизумаат усмехнулся.
   - Одно дело - когда меня бьют за то, что я понимаю правду, и совсем другое - когда родитель побьет меня за то, что я уже побит. Это получится уже не честность, а просто глупость.
   Шизумаат закрыл глаза и упал мне на руки. Я потащил ученика из храма в свою келью за площадью..."
   Джоанн выключила плейер.
   "Это получится уже не честность, а просто глупость".
   Послужит ли она своей цели, не приняв предложения Торы Соама? Остановит ли войну? Способна ли она вообще на что-либо, или ее удел причинять страдания вемадах - таким, как Токийская Роза? Не упрямствует ли она ради призрачной цели?..
   - Ну как?
   От неожиданности Джоанн подскочила. Голос принадлежал Торе Соаму.
   - Я думала, вы ушли.
   - Выходит, вы ошибались. Что вы решили?
   Джоанн немного поразмыслила и кивнула.
   - Я перееду в ваше имение, Тора Соам.
   - М-м-м... Есть одна поговорка - кто ее автор, неизвестно. Она гласит: чтобы указать человеку, что загорелась его одежда, требуются острая палка, большое зеркало и громкий голос. - Тора Соам помолчал. - Возможно, палка это лишнее. Счастливого выздоровления, Джоанн Никол.
   Шаги направились к двери и стихли в коридоре. Джоанн посидела неподвижно, потом опять включила плейер и стала слушать "Кода Нувида" с произвольно взятого места.
   "В ту ночь я заметил, что не все храмовые светильники подняты на положенную высоту. Потом я увидел Шизумаата: он, запрокинув голову, медленно танцевал на могиле Ухе!
   Я бросился в центр храма и остановился, ухватившись руками за каменное надгробие.
   - Спустись, Шизумаат! Спустись, не то я накажу тебя прежде, чем до тебя доберутся жрецы со своими розгами! Шизумаат прервал свой танец и глянул на меня сверху.
   - Лучше забирайся сюда и присоединяйся ко мне, Намндас. Я покажу тебе чудо из чудес!
   - Ты хочешь, чтобы я плясал на могиле Ухе?
   - Забирайся сюда, Намндас.
   Шизумаат опять закружился, а я ухватился за края надгробия и полез, обещая себе разорвать его на три сотни кусочков. Когда я выпрямился, Шизумаат указал на потолок.
   - Посмотри наверх, Намндас.
   В его словах была заключена такая сила, что я посмотрел вверх и узрел нечто новое в расположении храмовых светильников. Все они висели таким образом, что, находясь на одинаковом расстоянии от определенной точки над могилой, образовывали полушарие. При этом зажжены были не все светильники.
   - За проделки этой ночи нас обоих изгонят из храма, Шизумаат.
   - Разве ты не видишь, Намндас? Смотри вверх, Намндас! Видишь?
   - Что мне там видеть?
   - Пляши, Намндас! Пляши! Повернись направо! Я повернулся и увидел, как кружатся надо мной светильники. Тогда я остановился и посмотрел на своего подопечного.
   - От этого у меня всего лишь кружится голова, Шизумаат. Мы должны слезть с...
   - А-а-а-а! - Шизумаат спрыгнул с могилы на каменный пол и побежал к восточной стене. Я тоже спрыгнул и последовал за ним.
   Со ступеней я увидел Шизумаата: он стоял очень далеко, посередине темной городской площади. Я сбежал со ступеней, пересек площадь, остановился рядом с Шизумаатом и рассерженно схватил его за левую руку.
   - Я бы с радостью взял сейчас розгу и выполнил за жрецов их обязанность, безумец!
   - Смотри же вверх, Намндас! Что за тупая башка! Смотри!
   Не выпуская его руки, я запрокинул голову и увидел, что дети
   Ааквы расположены на небе почти так же, как огни в храме, только несколько смещены к синему огню Дитя, Что Никогда Не Движется.
   - Ты воспроизвел светильниками вид ночного неба.
   - Да.
   - Это не спасет твою шкуру, Шизу...
   Шизумаат указал на голубой свет.
   - Повернись к Дитя, Что Никогда Не Движется. А потом медленно повернись направо.
   Я так и сделал - и увидел такое, что у меня подкосились ноги, и я шлепнулся на утоптанную землю площади. Вытянув руки, я пощупал неподатливую почву.
   - Не может быть!
   Шизумаат присел рядом со мной.
   - Значит, ты тоже видел?
   С наступлением утра слуги Ааквы застали нас обоих танцующими на могиле Ухе".
   9
   Мы выпрямились. На руках у нас подсыхал известковый раствор. Шизумаат указал на выстроенную нами пирамиду из камней.
   - Жди меня здесь, у этой отметки, Намндас. Если я прав, то снова увижу тебя на этом самом месте.
   Я посмотрел на Аккуйя, на Мадах, потом опять на Шизумаата.
   - А если ты не вернешься? Что тогда, Шизумаат?
   - Одно из двух: либо я ошибся насчет формы этого мира, либо у меня не хватило сил доказать свою правоту.
   - Если тебя постигнет неудача, что делать мне? Шизумаат дотронулся до моей руки.
   - Бедный Намндас! Тебе, как всегда, предстоит самостоятельный выбор: можешь забыть меня, можешь забыть обо всем, что мы с тобой узнали, а можешь попытаться доказать то, что пытаюсь доказать я.
   Предание о Шизумаате, Кода Нувида, Талман
   Джоанн впервые принимала душ. Струи воды грозили продырявить ее кожу, казались водопадом из иголок, вонзающихся в нее с чудовищной скоростью. Это было больно и вместе с тем упоительно. Наконец Вунзелех, стоявший у кранов, выключил воду. От пола стал подниматься подогретый воздух, пахнущий цветами.
   - Войди в воздушную струю и высушись, Джоанн Никол. Она шагнула в сладкий столб и стала ерошить волосы, чтобы они быстрее подсыхали.
   - Что это за запах, Вунзелех?
   - Запах? В воздушную струю добавлены масла. Это сделано из эстетических соображений, а также для смягчения кожи.
   - Для меня это не опасно? Я ведь помню, как получилось с мазью от ожогов...
   - Это не опасно. Люди неоднократно пользовались этим без всяких осложнений.
   Струя душистого воздуха оборвалась. Волосы Джоанн остались мокрыми. Она провела руками по телу. Кожа была чуть влажная, что было даже приятно. Жжения от ожогов не ощущалось.
   - У вас есть полотенце?
   - Полотенце?
   - Что-нибудь, какая-нибудь ткань, чтобы вытереть волосы. Рука дотронулась до ее волос и исчезла.
   - М-м-м... Повторять сушку до полного выздоровления опасно.
   Вунзелех, судя по шагам, покинул палату, но быстро возвратился. Джоанн почувствовала, как ей в руки суют халат.
   - Воспользуйтесь вот этим. Я дам вам новый халат. Она набросила халат на голову и стала вытирать волосы.
   - Джоанн Никол?
   - Да, Вунзелех?
   - Волосы зачем-то нужны?
   Джоанн задумалась, продолжая вытирание.
   - Вряд ли. А что?
   - Мы могли бы их удалить. Ваше умывание стало бы благодаря этому эффективнее и занимало бы меньше времени.
   Она протянула руку с халатом и стояла так, пока драк не забрал халат. Потом она еще раз взъерошила волосы.
   - Благодарю, Вунзелех, но лучше я их сохраню. Сентиментальность!
   Он подал ей сухой халат, который она поспешно натянула.
   - Мне уже приходилось видеть женщин с волосами. Обычно они симметричнее.
   Запахнувшись в халат, Джоанн пощупала свои волосы. Справа они оказались короткими и клочковатыми.
   - Это из-за огня, Вунзелех. Мои волосы обгорели на пожаре. Мне бы пригодились... не знаю этого слова. Волосы можно было бы подстричь, подровнять.
   - М-м-м... - Вунзелех взял ее за руку и вывел из душевой кабины. Наверное, это возможно. Требуется ли анестезия?
   - Нет. Это обыкновенная косметическая процедура.
   - Посмотрим, что можно сделать.
   Джоанн почувствовала, как рука Вунзелеха распахивает на ней халат и сдавливает левую грудь. Она отпрянула и запахнулась.
   - Что вы себе позволяете?
   - Вот эти ваши... Вы должны предстать перед овьетахом в наилучшем виде. Эти части вашего тела портят вид платья спереди.
   Джоанн фыркнула.
   - Не знаю, что вы собираетесь предложить, но эти части должны остаться на месте. Руки прочь, понятно?
   - Может быть, перевязать их? Они как будто достаточно мягкие...
   - И думать забудьте! - Джоанн очень сожалела, что не знает по-дракски эквивалентов многих английских словечек. - Забудьте раз и навсегда. Вы меня поняли, Вунзелех?
   - Если вы так желаете.
   - Желаю.
   Вунзелех отвел ее назад к койке. Она легла и повернулась к Вунзелеху, предварительно плотно запахнувшись в халат.
   - Нужно ли вам еще что-нибудь, Джоанн Никол?
   Она недолго размышляла.
   - Нужно. Кто такой, собственно, Тора Соам? Что представляет собой овьетах Талман-коваха?
   Вунзелех ответил ей после длительной паузы.
   - Учитывая объем ваших познаний, я не знаю, как доступнее вам ответить. - Драк помолчал. - Насколько вы уже знаете Талман?
   - Я прослушала "Миф об Аакве", "Предание об Ухе", частично - "Предание о Шизумаате".
   - М-м-м... Поймете ли вы меня, если я отвечу, что Тора Соам - самое важное существо на семидесяти двух планетах Палаты драков?
   - Тора Соам - ваш политический лидер? Военачальник?
   - Не то и не другое.
   - Я знаю, что ковах - это что-то вроде школы. Тора Соам - учитель?
   - Похоже, но не только это, а гораздо, неизмеримо больше. - Вунзелех опять надолго погрузился в молчание. - Джоанн Никол?
   - Да?
   - Как насчет того, чтобы послушать Талман целиком?
   - Зачем?
   - Потому что в нем заключены ответы на ваши вопросы, надо только суметь их понять. Я пришлю к вам Венчу Эбана с резателями. Объясните Венче, как вы предпочитаете поступить со своими волосами.
   Шаги Вунзелеха стихли. Джоанн, пошарив по койке, нашла плейер, а на нем - "Кода Нувида", "Предание о Шизумаате". Растянувшись, она приготовилась слушать.
   Рада сказал, что Бог есть;
   Ухе сказал, что Бог ошибается;
   Шизумаат сказал, что Бог не имеет значения...
   На протяжении последующих дней Джоанн несколько раз прослушала Талман от начала до конца. То была не просто история расы, но и история эволюции и применения метода - талмы.
   У слова "талма" не оказалось английского аналога. По-видимому, им можно было обозначить любую систему: направление, упорядоченный ход событий, жизнь, уравнение, методику, закон, процесс, путь, дорогу, науку, здравомыслие.
   В период, совпадающий по времени с концом предыстории человечества, Шизумаат интуитивно нащупал научный метод. Пользуясь этим методом, молодой ученик пришел к теории миров: к вращению и конфигурации Синдие, пониманию того, что Ааква и его дети - это огни, горящие на разном удалении, что вокруг других звезд могут находиться тела, подобные Синдие, - все это сложилось в концепцию Вселенной.
   Собирая доказательства в поддержку своей теории, Шизумаат совершил путешествие вдоль экватора планеты, оставив верного Намндаса дожидаться его у монумента, воздвигнутого ими обоими. Много лет спустя, открыв новые океаны, земли и народы, Шизумаат вернулся к монументу с востока.
   Намндас встретил Шизумаата восторженно; однако ум Шизумаата уже занимала новая проблема - метод, талма, которой он воспользовался, чтобы понять то, что оставалось недоступно для остальных.
   Прежде чем слуги Ааквы казнили Шизумаата, он успел поделиться своими умозаключениями с Намндасом, а тот научил всему, что знал, Вехью.
   Венча Эбан безжалостно расправлялся с ее волосами.
   - Вам понравились приключения Шизумаата, Джоанн Никол?
   Джоанн поразмыслила.
   - Да, но... Тебе понятно величие того, что он совершил?
   - Чего именно? Лишений, потребовавшихся, чтобы пересечь Мадах? Плавания по ядовитому океану? Как он перехитрил хадиев, как бился с Сеуоркой, вождем омела?
   - Я говорю об открытиях Шизумаата: его теории мироздания, открытии талмы.
   - Но ведь это всем известно, Джоанн Никол!
   Джоанн почувствовала раздражение.
   - Знаете теперь, потому что Шизумаат научил вас этому тогда.
   Щелканье у нее над головой стихло.
   - Не понимаю, что вас рассердило.
   - Осознаешь ли ты, Венча Эбан, что открытие Шизумаатом талмы гораздо важнее, чем все его остальные открытия вместе взятые?
   Щелканье возобновилось, но через мгновение опять стихло.
   - Я не летаю и не сражаюсь среди звезд, Джоанн Никол. Я мою полы.
   Щелк-щелк...
   В "Кода Айвида" Вехья учил талме Мистаана, который усовершенствовал талму и изобрел письменность. Ученики Мистаана воспроизвели предания об Аакве, Ухе и Шизумаате; талма Шизумаата распространилась по всей Синдие.
   В "Кода Шада" рассказывалось о растущем угнетении со стороны жрецов Ааквы и свержении ими Кулубансу; примерно через пять столетий после рождения Шизумаата Иоа основал первый Талман-ковах.
   Шада завершалась вторжением на Синдие хадиев, разрушением коваха и рассеиванием талманцев, а также смертью Луррванны при правлении Родаака Варвара. За этим последовали примерно четыре столетия войн, в которых разные расы планеты Синдие оспаривали могущество друг друга.