Лонгиер Барри. Враг мой (сборник)

   Следующий день я провожу в постели. Вечером, пренебрегая обществом, я гуляю по садам, пока не отказывают ноги, потом возвращаюсь к себе. Там меня уже поджидает Фална, приготовивший особую трапезу со свечами.
   - Мои наилучшие пожелания и искренние поздравления, Язи Ро'до Тиман! Он указывает на накрытый стол. - Это подарок тебе.
   - Кем надо быть, чтобы веселиться по случаю провала?
   У Фалны такой вид, словно я отвесил ему пощечину.
   - Провал? Дакиз присвоил тебе наивысший титул. При желании ты теперь можешь преподавать в Ри-Моу-Тавии в гнезде высшей категории.
   - Фална, передо мной неразрешимая задача. Она не поддается ни мне, ни кому-либо другому, за это меня и отметили. - Я позволяю себе горький смешок. - Кроме того, я не предложил ничего оригинального.
   - Брось, Ро! - Фална умоляюще указывает на праздничный стол. На нем блестящее черное платье, под которым соблазнительно колышется тело.
   - Нет. Понимаю, ты очень постарался, Фална, но этот вечер мне хочется провести в одиночестве.
   - Прошу тебя...
   - Оставь меня! - кричу я, отворачиваюсь, ухожу в спальню и захлопываю дверь. Сидя в темноте, я думаю о детях, не знающих ничего, кроме поля битвы, не изведавших ни любви, ни надежды. Чтобы любить, надо надеяться, а чтобы надеяться, надо быть дураком... Я слышу, как Фална закрывает дверь моих покоев и бредет прочь.
   Сколько всего существует ипостасей глупости? Точно не знаю, но, кажется, я прошел через все до одной. И всякий раз, когда меня посещают такие мысли, я оказываюсь на пороге нового мира глупости.
   Звуковой сигнал, совмещенный с миганием синей лампочки у изголовья, отвлекает меня от глупых мыслей. Я долго не отзываюсь, но в конце концов не выдерживаю и включаю связь.
   - Извини за беспокойство, - слышу я голос оператора-тимана. - Срочное сообщение с Драко.
   У меня такое чувство, будто мне не дали уложить в стену моего собственного могильного склепа последний кирпич.
   - Сейчас буду.
   29
   На экране Аакав Мута, ассистент овьетаха.
   - Джерриба Шиген просит извинения за то, что не связался с тобой лично, но в настоящее время он находится на борту корабля, летящего на планету Дружба, к Эстоне Неву.
   - Понимаю... - шепчу я в ответ. Если я не прав, значит, я напрасно побеспокоил массу народу. С другой стороны, если бы я был не прав, Джерриба Шиген не летел бы на Дружбу, поддержать безутешного.
   - Ответ на твой запрос. При голосовании джетаи диеа о канонизации "Кода Нусинда" Эстоне Фална семь раз голосовал против и один раз, последний, за. В первом голосовании он участвовал заочно, находясь на Земле, в резидентуре Госпиталя Университета Наций. В остальных шести голосованиях, включая последнее, он тоже участвовал заочно, находясь на Тимане, на обучении в Я-Нуос-Тавии, самом престижном медицинском учебном заведении планеты. Темой его обучения были теория и практика тиманского мыслительного слияния.
   Мута делает паузу, потом продолжает:
   - Овьетах выполнил твой запрос. Вот записи вопросов и ответов. Пока идет их полная передача, я могу предложить тебе резюме.
   - Я весь внимание.
   У Муты такой вид, словно кто-то невидимый вырезает ему без наркоза сердце.
   - Джетах Тумах Йортиз, лидер фракции, выступавшей против канонизации "Кода Нусинда", показал, что Эстоне Фална был одним из главных фракционных стратегов и пытался похоронить голосованием написанную женщиной книгу. Именно его усилиями голосование пришлось повторять семь раз. То, что в последний раз он проголосовал "за", было бы ошибочно принимать за поддержку. По правилам джетаи диеа, только те, кто проголосовал "за", могут в следующий раз выступать с предложениями об отмене принятого решения. Эстоне Фална проголосовал за канонизацию, зато теперь может снова бороться против "Кода Нусинда".
   - Понимаю...
   Мута внимательно просматривает свои записи.
   - Тумах Йортиз утверждает, что Фална намекал на какие-то свои действия вне рамок джетаи диеа, направленные во вред "Нусинда", однако, по мнению Тумаха, Фална имел в виду всего лишь дальнейшее изучение и гласную кампанию...
   Мне чудится презрительный смех.
   - С меня довольно, Мута, - говорю я ассистенту овьетаха. - Благодарю.
   - Желаю тебе обрести мир, которого ищет твоя душа, Язи Ро.
   - До этого еще далеко, Мута, - отвечаю я, хотя драка уже сменил на экране символ "Тиман Низак". Потом, обращаясь в угол комнаты, где царит тьма, я говорю: - Кажется, ты неплохо освоил мыслительное слияние, Фална. Ничего не подозревающих людей и драков ты побуждаешь к убийствам и самоубийствам. Счастливый и самоуверенный Джерриба Тай накладывает на себя руки. Полагаю, ты готовишь научную публикацию о своих достижениях?
   - Ошибаешься, - отвечает Фална, выходя из тени с улыбкой на устах и со сверкающим кинжалом в кулаке. - Что за дурень этот Йортиз! Заметил, как он пытался от меня откреститься? Вот что значит страх огласки! - Фална долго молчит, потом произносит зловеще спокойно: - Когда у тебя зародились подозрения, Язи Ро?
   - Все непросто, - отвечаю я. - Инстинкт, к которому я обычно не прислушиваюсь, даже не замечаю его шепота, с самого начала подсказывал, что твои отношения с Дэвиджем странно холодны. Но какая-то привязанность к нему в тебе оставалась - на это указывает хотя бы неудача Майкла Хилла с термобуром. Возможно, то была всего лишь забота об Эстоне Неве и Джеррибе, которых сильно расстроила бы гибель Дэвиджа. Ты пытался напугать его и заставить отказаться от нашей талмы. Я прав?
   - Продолжай. Только сперва выключи связь, иначе сюда обязательно забредет оператор.
   Я делаю, как он велит, и снова сажусь в кресло.
   - Однако на меня твоя забота не распространялась. Покушение на меня было вполне серьезным.
   - Совершенно верно. Я поражен быстротой твоей реакции. Не думал, что можно обогнать ракету!
   - Все сходится. Мне было странно, почему убийца так старался оставить в живых Дэвиджа, а потом долбанул по пещере ракетой, не заботясь, кто там окажется. Я находился в пещере один, без Дэвиджа и Киты. Тогда убийцы в корабле на воздушной подушке, сознанием которых ты овладел, и выпустили ракету.
   - Все равно мне непонятно, как ты умудрился убежать.
   Я с улыбкой смотрю на последнего отпрыска рода Эстоне.
   - Дело не в беге. В пещере было жарко, поэтому я снял пальто...
   - ... и оставил его в пещере, - договорил за меня Фална, довольный, что загадка наконец разрешена. - А в пальто был маркер.
   - Что готовится теперь, Фална? Очередное самоубийство?
   Свободной рукой Эстоне Фална достает талман и расстегивает застежку, но вместо родовой священной книги я вижу серебряный куб с четырьмя синими огоньками.
   - Чудо техники! - хвалится Фална. - Мыслительное слияние - изобретение тиманов. Ты знал об этом?
   - Нет.
   - Ты так и не рассказал, когда узнал, что все дело во мне. Перед последней ночью? До того, как мы занялись любовью?
   - Когда я узнал о смерти Джеррибы Тая.
   - Значит, до того, как мы занялись любовью... - Фална искоса смотрит на меня. - Этого мне не понять. На Земле таких, как ты, называют простаками, деревенщиной. Откуда такое хитроумие? Ты ведь меня любишь...
   Глядя в прекрасные желто-карие глаза Фалны, я отвечаю:
   - Недаром я - Язи Ро'до Тиман, выпускник Ри-Моу-Тавии.
   - Лучше отдай это мне, Фална, - раздается из дверей голос Дэвиджа. Ошеломленный, Фална покорно отдает человеку свой странный кинжал и прибор для мыслительного слияния. За Дэвиджем в комнату заходит Кита и еще один человек - служащий охраны "Низак". Он надевает на руки Фалны наручники. Кита держит Фалну на мушке пистолета.
   Глядя на Фалну, Дэвидж печально качает головой.
   - Даже не знаю, что сказать... Это такая утрата! Для Эстоне Нева, твоего рода, всего рода Джерриба, для тебя самого, для медицины, джетаи диеа, Палаты драков!
   - Дядя, тебе не понять, что движет теми, кто способен на жертвы ради чистоты Талмана, его незапятнанности человечьим прикосновением.
   Я вижу, как Дэвидж становится еще печальнее, его плечи опускаются. Чтобы устоять, он приваливается к стене.
   - Почему, Фална, я способен понять. Помнишь, тридцать лет назад мы с предком и тезкой Джеррибы Шигена находились на Файрине IV и пытались друг друга убить... Нет, я все хорошо понимаю. Все, кроме одного. - Он показывает кинжал и крохотный приборчик для мыслительного слияния. - Ты - и ЭТО! - Он опускает руки и делает шаг в сторону Фалны. - Из всех детей, которых я любил и воспитывал, ты получал от меня больше, чем остальные, но постоянно сопротивлялся. Почему?
   Фална отворачивается от Дэвиджа и разводит трехпалыми руками.
   - Сосчитай пальцы, дядя. Вспомни моего родителя и сосчитай пальцы.
   С этими словами Фална выходит, сопровождаемый охранником. Кита трогает Дэвиджа за руку.
   - Я за ним присмотрю.
   Дэвидж кивает, Кита выбегает из комнаты. Дэвидж сползает по стене и оказывается на корточках. Его взгляд надолго упирается в пол. Наконец я слышу:
   - Впервые в жизни я чувствую себя стариком.
   - У тебя ощущение неудачи?
   Он с усмешкой глядит через правое плечо.
   - А какое ощущение было бы у тебя?
   - По-моему, тебе не о чем грустить, Уилл. Успехов у тебя гораздо больше.
   Дэвидж долго сидит на корточках с отсутствующим видом. Наконец переводит взгляд на меня. Я замечаю у него в глазах блеск.
   - Спасибо, Ро. - Он жмурится и прижимается к стене затылком. Ответишь мне на один вопрос?
   - Если смогу. И только по принципу взаимности.
   Он кивает и задает свой вопрос:
   - Фална прав? Ты его любишь?
   - Насчет этого Фална прав. - У меня пересыхает не только в горле, но и в сердце. Желая отвлечься, я торопливо произношу: - Теперь твоя очередь отвечать.
   - Валяй.
   - На Дружбе, во время подготовки к экспедиции на эту планету, ты посвятил целый день катанию на лыжах. Зачем?
   - Кита - замечательный компаньон. - У него виноватый вид. - Давай обойдемся без легкомысленных домыслов. - Он смотрит на свои руки, о чем-то размышляет. - В Затерянной Долине есть трасса, по которой я не мог проехать, не упав. Не мог, но пытался, чтобы проверить себя. - Он пожимает плечами, трет глаза. - Когда я прочитал "Кода Нусинда", у меня возникло странное чувство... - Он медленно выпрямляется. - Мне казалось, что я уже не вернусь на Дружбу. Почему - непонятно. Просто предчувствие. Поэтому я не мог не проехать еще разок по той трассе. По-твоему, это глупость?
   - У тебя получилось не упасть? - Он кривит губы и трясет головой.
   - Не получилось. Славно проехался на заднице, часть пути вообще пропахал носом. Но неудачей это не назовешь. Неудача - это когда даже не пытаешься, верно?
   - Шизумаат был такого же мнения, - говорю я.
   Стоя рядом со мной, он дружески кладет руку мне на плечо.
   - Ты готов?
   - К чему? - хмуро спрашиваю я.
   - Лететь на Амадин. - Он указывает на дверь. - Здесь мы сделали все, что могли. Как сказал капитан Мосс, война идет не здесь.
   Мы расходимся. У себя в спальне я оплакиваю очередную утраченную любовь. Но, боюсь, у Дэвиджа больше причин для слез.
   30
   Амадин.
   Язи Ро возвращается на Амадин.
   У меня существует не меньше ста уважительных причин и как минимум тысяча приличных отговорок, чтобы больше там не показываться. И все же я снова сую нос прямо в пороховой погреб.
   Два дня мы потратили на "Карнарак". Предстоит расследование, с нас снимают показания. Окружной старейшина "Карнарака" не сомневается, что Фална будет признан виновным в убийстве Тая, за что полагается самое суровое из здешних наказаний - бесконечный сон. Это похоже на постоянную отключку с промыванием мозгов судейскими речами, читкой свидетельских показаний, обвинительного заключения, лекциями о тиманской морали, ответственности, последствиях беззаконных поступков, угрызениях совести - и так без конца. Я стараюсь не думать об этой муке.
   Еще один день уходит на сборы и на подготовку корабля к полету. В день старта я принимаю звонок и посетителя. Звонит Эстоне Нев - с тем чтобы меня поблагодарить: я поймал его потомка за руку, прежде чем Фална покусится на кого-нибудь еще. Нев дает понять, что я всегда буду желанным гостем в имении.
   Визит мне наносит Лахвай ни'до Тиман, дакиз школы Ри-Моу-Тавии. Он предстает передо мной в скафандре, чтобы не пришлось надевать скафандр мне самому, что, как торопится объяснить представитель "Низак" Атруин'до Тиман, является знаком наивысшего почтения. В пузыре, заменяющем тиману шлем, я вижу до крайности удрученную физиономию. Мы остаемся вдвоем, и я предлагаю дакизу самое удобное кресло своей гостиной.
   - Премного благодарен, Язи Ро'до Тиман. Прошу меня простить. - Руки в перчатках елозят по внушительному брюху. - Я не надевал скафандр уже много лет и был вынужден позаимствовать его у ученика, оказавшегося гораздо стройнее меня.
   - Для меня было бы честью принять тебя по другую сторону шлюза, дакиз. Если хочешь, мы можем сейчас же перейти туда.
   - Еще раз тебя благодарю, Ро, но я к тебе ненадолго. Вынужден просить тебя об услуге.
   - Все, что смогу, досточтимый дакиз.
   Лахвай ни'до Тиман предостерегающе грозит мне пальцем.
   - Не торопись. Моя просьба не так проста. - Он смотрит на предложенное мной кресло, принимает решение постоять и устремляет на меня взгляд белых глаз. - Насколько я понимаю, на Амадине тебя сразу ждет испытание окончательным решением, без возможности предложить пробный вариант.
   Я удивленно киваю.
   - Хорошо сказано, дакиз.
   Он всплескивает руками - не то от беспомощности, не то от нетерпения.
   - Получается, что ты и твои спутники собираетесь плясать среди взрывов в наивной надежде на чудо?
   Обдумав вопрос дакиза, я неуверенно киваю.
   - В основном, да. Возможно, ты будешь считать меня не таким уж безумцем, если я скажу, что в данный момент нам недостает информации. Вся информация на Амадине, значит, туда нам и придется отправиться.
   - И тогда, - гнет свое дакиз, - должно произойти чудо.
   - Больше нам не на что надеяться.
   Дакиз недовольно фыркает, делает машинальную попытку присесть, но тут же выпрямляется. Глядя мне в глаза, он произносит:
   - Я пришел к тебе с миром, без малейшего скрытого мотива и безоружным.
   - Я встречаю тебя точно так же, дакиз.
   - Я долго и напряженно размышлял над проблемой, которую ты поставил перед "учебными гнездами", Язи Ро'до Тиман. Решения у меня нет, но мне очень хочется, чтобы оно появилось. Наш скромный уголок Вселенной претерпевает изменения. Ри-Моу-Тавии пришла пора внести в список своих дисциплин прекращение вооруженных конфликтов. Прошу тебя, зафиксируй свои действия на Амадине и их результаты. Независимо от того, будет ли вам сопутствовать успех, обязательно переправь свои записи в Ри-Моу-Тавии, чтобы на их основе мы смогли создать новое направление. Если ты выживешь в амадинском эксперименте, то я и Ри-Моу-Тавии с радостью примем тебя на Тимане и сделаем гнездовым наставником, чтобы ты мог делиться с нами своими познаниями столько, сколько тебе захочется.
   - Для меня это большая честь, дакиз. Если я останусь в живых и унесу с Амадина ноги, то обязательно вернусь в Ри-Моу-Тавии.
   Услышав это, Лахвай ни'до Тиман показывает мне ладони и произносит:
   - Желаю тебе и твоим соратникам проницательности, мудрости, удачи, безопасного и полезного путешествия. - И гость с поклоном удаляется.
   31
   В книге Талмана "Кода Айвида" говорится о том, как ищущий истины Мистаан шесть лет занимался медитацией, чтобы воссоединиться с той частью себя самого и вселенной, которой был ведом нужный ему ответ. Задача Мистаана заключалась в том, как сохранить живыми слова мудреца и учителя Вехьи, в которых содержалась мудрость учителя Шизумаата. Мистаан нашел местечко на скале, высоко над лесом, сформулировал задачу и открылся для вселенной. Спустя шесть лет медитация кончилась. Тогда подобрал Мистаан палочку и ком мокрой глины и изобрел письменность. Первыми записанными текстами стали Предание об Аакве, Предание об Ухе, Предание о Шизумаате первые три книги Талмана. Путешествие на Амадин продлится четыре месяца вот и все, что есть для медитации у меня. Вместе с капитаном Моссом и Жнецом Брандтом я отказываюсь "отключаться".
   Отказ капитана объясняется иначе: он никому и ничему не доверяет. Жнец утверждает, что радуется возможности почитать и подумать, углубляя свои знания. В дополнение к этому он тоже страдает недоверчивостью и негативизмом. Что до меня, то мне нужно время подумать. Талман и Ри-Моу-Тавии заставляют оценить свое место во вселенной, цель существования, степень самоотверженности. Проблема Амадина тоже не позволяет расслабиться.
   Капсула Дэвиджа соседствует с капсулой Киты, капсула Йоры Бенерес - с капсулой Гази Мрабета. Я часто наведываюсь в камеру и смотрю на них, размышляя о том, что было в их жизни раньше. Мрабет, при всей эрудиции и спокойных манерах, спасается от своих воспоминаний, уничтожая себя сексом, когда он доступен, и музыкой, когда доступна только она. Он отдает предпочтение инструментам и душераздирающим ритмам викаан. Источник всех моих сведений, вечный искатель правды Жнец Брандт говорит, что до поступления к Моссу Мрабет служил инженером у пиратов Надок Рим. Суть и происхождение кошмара, преследующего Гази, Жнецу неведомы. Сам он - гений механики, кровожадный и бесстрашный боец.
   Про Йору Бенерес Жнец говорит, что она героиня, дожидающаяся достойного дела. Многие годы она искала смысла жизни, а потом отказалась от поисков и стала жить просто так, оттягивая смерть; теперь подвернулись мы с нашим желанием положить конец войне на Амадине. Она отличный пилот и еще лучший специалист по легкому вооружению. Жнец утверждает, что однажды стал свидетелем, как она тремя выстрелами уложила троих подбиравшихся к ней вооруженных недругов. "Невероятная бережливость! - с уважением отзывается о ней Жнец. - Терпеть не может расходовать заряды зря". Прежде чем завербоваться в вооруженные силы Соединенных Штатов Земли для подавления восстания в Булдахке, она снималась в видеофильмах и добилась на этом поприще известности. Но этого ей оказалось мало.
   Переводя взгляд на безмятежное лицо Киты Ямагата, я удивляюсь, что ее занесло на наш корабль. Арестом Эстоне Фалны ее обязанности при нас оказались исчерпаны. События на Амадине совершенно ей чужды. Жнец говорит, что много беседовал с ней о работе полиции, расследованиях, юриспруденции и остался высокого мнения об ее интеллекте. Жнец недоумевает, зачем ее понесло на Амадин, хоть и подозревает, что ответ содержится в соседней капсуле и зовется Уиллисом Дэвиджем.
   Я смотрю сквозь прозрачную пластмассовую крышку на его лицо и замечаю кристаллики льда на бровях и верхней губе. Кита Ямагата любит этого мужчину, а он вряд ли об этом догадывается. По-моему, я тоже его люблю, видя в нем своего суррогатного родителя. Правильнее сказать, дядюшку.
   Его война завершилась больше трех десятилетий назад, с подписанием договора между СШЗ и Палатой драков. Я знаю, что он не променял бы свою скованную холодом планету ни на что на свете. Однажды он сказал, что мои товарищи и я помогли ему купить эти тридцать лет жизни, и теперь настало время вернуть долг.
   "Я стал бриться, - добавил он. - А при бритье приходится глядеться в зеркало".
   Капитан Мосс сидит в рубке, терзая себя мысленным перечислением потерь, Жнец погружен в чтение. Мне пора погружаться в медитацию. Я возвращаюсь в свою каюту, опускаюсь на колени - обычная поза медитирующего драка, для меня непривычная и потому отвлекающая. Перед выходом "Эола" из пространства Тимана Кита успела показать мне позу лотоса, но я пришел в ужас от этого переплетения ступней, лодыжек, икр. Приходится последовать примеру Мистаана, медитировавшего над лесом, - лечь навзничь на койку, вытянуть руки по бокам, закрыть глаза и мерно дышать, приоткрывая себя для себя самого и для вселенной.
   Первым меня посещает Фална - гладкие бедра, чудесное лицо, ласковые объятия, страстные прикосновения, приоткрывающие мою утробу и погружающиеся в меня...
   Бездонный колодец утраты.
   Другие любимые, другие прикосновения, другие утраты.
   Одинокое дитя, холодная влажная рука его родителя. Когда рука была теплой, у нее не было времени для ласки. Приходилось скрываться от врагов, искать кров, чинить одежду, красть еду, выполнять бесконечные требования Маведах. Ребенок недополучил ласки и по-прежнему стремится восполнить нехватку, пустоту.
   Лицо дакиза: белые глаза, лиловые надутые губы. "Добро пожаловать в Ри-Моу-Тавии, Язи Ро. Если ты отыщешь здесь искомое, то обретешь сокровище".
   Пленный солдат Фронта Амадина под Форт-Льюисом кричит, задирая руки: "Любовь! Надо любить друг друга!" Двое охранников смеются над ним, третий прислушивается. "Не будет мира, пока продлится взаимная ненависть. Давайте станем одной семьей".
   Все три стражника погибли: пленный внезапно набросился на заслушавшегося охранника, отнял у него энергонож и прикончил всех троих. Другой подоспевший охранник убил его одним пистолетным выстрелом.
   Любить друг друга!
   Несколько дней спустя, конвоирование новой партии пленных солдат Фронта. Один пленный встает на колени и тут же падает, застреленный сразу двумя охранниками. Я гляжу на женщину, сидящую рядом с убитым и восклицающую, размазывая слезы: "За что? Боже, за что?"
   "Любить друг друга!" - отвечаю я ей.
   Два существа - черные чешуйчатые многоножки, вооруженные зловещими когтями - поймали третье, гладкое, мягкое, маленькое, медлительное.
   День выпуска.
   "Угроза - непрекращающаяся война в замкнутой системе между двумя разумными расами, не способными забыть и простить друг другу причиненный ущерб. Цель каждой из сторон - полное уничтожение противника. Чтобы положить конец угрозе, требуется установить мир".
   Первый в моей жизни выпуск.
   Учеба в Нокбук-ковахе подошла к концу. Скоро вместе с другими свежеиспеченными воинами я вольюсь в ряды Маведах. Но сначала нас ждет испытание, суть которого содержится в строгой тайне. Кто-то говорит, что это пытка, которую мы должны выдержать без словечка жалобы, другой - что это проверка умения обращаться с оружием. Третий - что это что-то постыдное, и мы должны это сделать, доказывая свое рвение вступить в Маведах.
   Что ж, правы оказались все трое.
   У меня в руке нож. Дверь распахивается, и я вижу живого человека, мужчину, привязанного к столбу посреди маленькой бойцовской арены. Над ареной сидят джетах Декабан Ло и сортировщик Чой Лех.
   Никаких инструкций я не получаю. Считается, что я и так знаю, как поступить.
   Человек смотрит на меня и тихо, умоляюще произносит: "Нет. Пожалуйста. Нет. Пожалуйста..."
   Я поднимаю нож и подхожу к человеку. В голове у меня каша. В школе нас знакомили с голограммами. Вдруг передо мной не настоящий человек?
   Нас тренировали на механических людях, использовавшихся армией землян на начальной стадии войны. Говорят, несколько таких автоматов еще остаются во Фронте. Может быть, этот - один из них?
   У него серые глаза, на лбу пот, в горле пересохло от страха.
   "Пожалуйста! Боже, нет! Пожалуйста, Боже, нет!"
   Это всего лишь проверка. Ло и сортировщик хотят проверить, хватит ли у меня закалки, чтобы убить. Никто всерьез не использует пленных для таких целей. Мне кажется, что у человека на шее, над самым воротом потной рубахи трещина. Это автомат, хватит колебаться.
   Я чиркаю острым как бритва ножом по человеческому горлу и только в этот момент понимаю, что полоска на шее - не трещина, а всего лишь нитка от воротника. Меня окатывает человечьей кровью, зато Декабан Ло и Чой Лех довольны.
   Я бреду прочь, утирая с лица кровь, и слышу, как к столбу подтаскивают следующего смертника. "Нет! - кричит он. - Пожалуйста, нет!"
   Меня ведут в другое место, где я вижу своих забрызганных кровью товарищей, стоящих и сидящих у вездехода. Они избегают моего взгляда, я их. К концу дня все мы становимся выпускниками и собираемся вместе, чтобы залезть в вездеход. За нами закрывают дверцы, мотор ревет. Нас везут в Окори Сиков в Южной Шорде.
   "Нас дюжина", - с горечью произносит чей-то голос в темноте.
   "Фронтовая дюжина, - шепчем все мы в ответ. - Маведах".
   Перемирие... Решить то, что поддается решению, и установить мир.
   "Всякий раз, когда удается прекратить огонь, - начинаю я, неконтролируемые группировки и отдельные личности с обеих сторон устраивают провокации и творят зверства, из-за которых война вспыхивает с прежней силой. Раньше перемирия длились неделями и даже месяцами, а теперь не превышают считанных дней, даже часов. Стороны конфликта не в силах обуздать свои неконтролируемые группировки, поскольку политическое руководство не способно преследовать своих за преступления, сводящиеся к убийству противника..."
   Приз предлагает задачу "гнезду".
   Дакиз призывает проверить мое решение.
   Приз раскидывает мясистые руки, делает шаг в мою сторону.
   "Сейчас я тебя раздавлю!"
   "Сделаешь еще один шаг, - отвечаю я, - и я переломаю тебе все кости".
   Начало новой тиманской притчи...
   Словно с огромного расстояния до меня доносится крик:
   - Ро! Ро! Ро!
   В голове у меня звучит детская песенка, мой собственный голос присоединяется к хору: "Греби, греби, плыви, лодочка, по речке вниз..." Я захлебываюсь, кашляю, корчусь, задыхаясь.
   Приступ проходит. Я лежу слабый и неподвижный, как мокрая тряпка. В животе страшная боль, в ноздри бьет отвратительный запах. Я с трудом открываю глаза и вижу склонившуюся надо мной Киту.