Лонгиер Барри. Враг мой (сборник)

   - Идем, Ро.
   Жнец готов помочь мне нести Дэвиджа, но я сам несу его к платформе, крепко прижимая к себе.
   - Ты стал бы моим отцом, - шепчу я трупу на ухо. - А теперь я опять остался один.
   И я кладу его рядом с погибшими товарищами.
   Собрав всех нас, платформа поднимается в воздух. Я стою лицом к ветру и пытаюсь поверить, что все это сон и мне это известно, а значит, я волен изменить сюжет. Но ничего изменить не удается, потому что это не сон, а явь. Боли не будет конца.
   44
   Перемирие еще не нарушено.
   Я гляжу из темноты на ночной туман, а перемирие по-прежнему в силе.
   "Туйо Корадар" и "Пятерки" шумят и грозятся. Пусть себе шумят; что касается их грозных планов, то это верный способ рассмешить Бога. Бомбисты, террористы-самоубийцы, спятившие атаманы и все остальные повсюду видят цифру "29". Цифр даже больше, чем сумел и успел бы написать сам "Мир". Сами участники Маведах и Фронта ставят где ни попадя знак мира.
   Многие видели на экранах, что последовало за предложением Хариф, как Дэвидж заслужил право на клинок Айдана. Весть быстро распространяется по планете. Ее разносит "Черный Октябрь", Фронт, "Пятерки", "Роуз", "Зеленый Огонь", "Тин Синдие", "Ситармеда", "Туйо Корадар". Все жители Амадина.
   Перемирие не нарушено. "Черный Октябрь" соглашается на переговоры. На следующий день то же самое делает "Тин Синдие". К концу засушливого сезона за стол переговоров садится последняя из экстремистских группировок, "Роуз". Они разговаривают, бранятся, кричат, угрожают, ни о чем не могут договориться. Но война прервана.
   Через двадцать дней недовольные люди сколачивают новую организацию, но прежде чем она успевает пролить кровь, всю планету - землю, леса, улицы, дома - покрывают цифры "29". Организация напугана, она ничего не может предпринять. Спустя неделю бомбист-одиночка, драк-самоубийца, пытается совершить террористический акт к северу от Дуглас-вилла, но "Мир" успевает его казнить. Палач счел излишним оставлять на месте казни цифру "29": живущие на улице сами успели густо исписать ее цифрами.
   Численность "Мира" растет, Маведах передает "Нави Ди" еще два корабля, Фронт в ответ допускает отделения и наблюдателей "Нави Ди" во все свои части. Через четыре месяца после того, как Дэвидж заслужил свой клинок, происходит официальный роспуск "Зеленого Огня".
   Кудак, я и Кита - главная экспертная группа. Я не могу видеть Киту, потому что считаю ее повинной в смерти Дэвиджа - после самого себя, конечно. Это выглядит бессмыслицей, но разве в моей жизни есть место здравому смыслу? Я не могу смириться с его смертью, хотя с ней как будто уже смирилась вся планета Амадин, превратив ее в священную икону.
   Но мне хочется кое-что совершить.
   Хочется, чтобы у моих свершений был свидетель - Дэвидж.
   Во мне по-прежнему сидит глупое дитя, громко кричащее: "Так нечестно!"
   Глядя из темноты на ночной туман, я чувствую, что лишился почти всей воли к миру, почти всей воли к жизни. Наблюдая за крылатыми существами, парящими внизу, я вдруг понимаю, что меня взяли за руку, и не глядя догадываюсь, что это Кита.
   - В чем дело?
   - Нам надо кое-куда съездить.
   Впервые я замечаю, как она опухла от слез.
   - Куда?
   - В Гитох.
   - Зачем?
   - Маведах открыл город.
   Я снова погружаю взгляд в туман.
   - Что нам делать в Гитохе?
   - Уилл хотел, чтобы ты кое-что увидел. Это было его последним желанием.
   Моя рана только-только начала затягиваться, и хватило нескольких слов, чтобы она опять стала кровоточить. Я безвольно шагаю за Китой через опушку и поднимаюсь на "Эол".
   Не проходит и часа, как корабль опускается в Гитохе. Сперва жители смотрят на нас с подозрением, но их успокаивают цифры "29" на наших нарукавных повязках. Подозрение сменяется приветственными криками. Один из драков вызывается провести нас между разбомбленными домами. Улицы расчищены, воронки засыпаны. В одном сгоревшем доме уже открылась ремонтная мастерская, в другом я вижу лавку, торгующую семенами и съедобной растительностью, в третьем магазинчик старой одежды. Улица перегорожена кучей обломков, бывшей некогда внушительным домом. У кучи нас дожидаются два десятка драков, вырядившихся в самое лучшее, что у них нашлось. Виден глубокий раскопанный подвал, уходящая вниз бетонная лестница. Электричества нет, ступеньки приходится освещать свечами.
   - Что это за место? - спрашиваю я у Киты.
   - Архивы примерно шестидесяти гитохских родов. К ним не обращались больше двенадцати лет. Здесь хранятся архивы рода Язи.
   Мы заходим в просторное подвальное помещение. Свечи освещают его теплым желтым светом. В помещении толпятся драки, есть и несколько людей. Некоторых я узнаю, большинство - нет. На открытой железной полке стоят красивые книги разной толщины. Джетах в синей мантии берет с полки книгу потоньше и кладет ее на подиум.
   Я замираю на месте и жгу Киту взглядом.
   - Я не могу! Я не готов. - Глядя на мозаичный пол, я продолжаю шепотом: - Здесь нет его. Я хотел, чтобы он при этом присутствовал. Других он успел выслушать, а меня...
   - Он здесь, Ро, - возражает Кита с улыбкой.
   - Нет! - Я качаю головой. - Я верю только в призраки зла.
   - Тем не менее он здесь, - настаивает она. Только сейчас я замечаю, что она держится руками за живот.
   Какой я глупец! Она носит под сердцем ребенка Уилла. Я заключаю ее в объятия. Она отвечает мне тем же. Мы стоим неподвижно, пока вся боль не сменяется любовью. Наконец она поднимает на меня глаза.
   - У меня письмо Уилла. Он написал его ночью, перед смертью. Оно адресовано тебе.
   - Что в нем написано?
   - Я не читала.
   Я выпускаю ее, и она достает из кармана конверт. Я ломаю печать, вынимаю листок, разворачиваю его.
   Дорогой Ро, нынче ты приступаешь к ритуалу взросления. Знай, что я очень горд тобой и верю, что ты будешь расти дальше и совершенствовать свои многочисленные достоинства. Однажды я тебе сказал, что хотел бы наблюдать, как ты растешь. С момента нашей встречи на Дружбе до последней минуты здесь, на Амадине, я радовался твоему возмужанию и праздновал твои достижения. Мое желание осуществилось.
   Да пребудет с тобой всегда моя любовь!
   Дядя Уилли.
   Глядя на подпись, я вижу его, его озорную улыбку. Я отдаю письмо Ките и поворачиваюсь к архивариусу Гитоха.
   Он рассказывает мне обо мне самом: в Талмане обещано, что моя жизнь будет течь по вселенскому плану. Со временем правила карантина будут облегчены, и я полечу на Драко, чтобы рассказать Матопе, ветерану в кресле-каталке, что память нас не покинула, что с войной покончено. Оттуда я отправлюсь на Тиман, чтобы выполнить обещание, данное Лахваю ни'до Тиману, дакизу Ри-Моу-Тавии, - преподавать его студентам предмет "Достижение мира на Амадине". Потом я перелечу на Дружбу, найду там пещеру и буду помогать Ките и членам рода Джерриба учить ее ребенка сбору хвороста, копчению змей, выживанию зимой. А дальше будет видно, куда поведет талма.
   ПЕРЕД ТОБОЙ СТОЮ Я ЗДЕСЬ, РО ИЗ РОДА ЯЗИ, РОЖДЕННЫЙ АВО, УЧИТЕЛЕМ АНГЛИЙСКОГО, УЧЕНИК УИЛЛИСА ДЭВИДЖА, ДАРОВАВШЕГО МИР...
   ЭССЕ
   О ЯЗЫКАХ ИНОПЛАНЕТЯН
   (или некоторые опасности преждевременного начала)
   1978 год, первый год моей писательской карьеры. Из-под моего пера уже вышло несколько историй из серий "Мом" и "Цирк", и теперь я погружен в сочинение рассказа "Враг мой", превратившееся в настоящее наваждение. Отремонтированная электрическая пишущая машинка IBM за 20 долларов призывно гудит, бумага заправлена, на бумаге заглавие. Мои пальцы колотят по клавишам - и человек в рассказе, разминая пальцы, помышляет об убийстве, тем же занят инопланетянин. Последний открывает рот и произносит...
   Что же он произносит, черт бы его побрал?
   "Иркмаан"!
   То есть "earthman", "землянин" - с ужасным акцентом?
   Выходит, эти еще не получившие ни названия, ни облика инопланетяне произносят межзубное "th" как "к", а "а" растягивают из-за своих сильных ямайских корней?
   Сейчас не время в это углубляться. История обязательно должна быть рассказана, у меня не будет ни минуты передышки, пока этого не произойдет. Тогда, в незапамятном прошлом, я садился за очередной рассказ и не прерывался, пока не закончу. Попробуйте такой метод для написания повести в двадцать тысяч слов...
   В ответ человек кричит инопланетянину: "Ну-ка, руки вверх!" и тому подобное, а тот ему: "Иркмаан ваа, коруум су!"
   Мой персонаж не мог оставить подобную наглость без комментария: он отвечает фразой, которую выучил на военной подготовке: "Кизз да йуомиин, Шизумаат!" Это значит: Шизумаат, отец, то есть родитель дракской философии, жрет киз. А киз - это...
   Киз - отвратительная мелкая тварь; тем же самым словом называются испражнения этой твари. Не связано ли это с тем, что мне пришлось две недели ухаживать за соседским котом? Увы, истина похоронена навеки.
   Так или иначе, коротенькая фраза - "Кизз да йуомиин, Шизумаат!" породила и философа Шизумаата, и фауну чужой планеты. Из философа выросла необходимость придумать целую философию, чтобы философу было о чем пофилософствовать, а именем придуманного мной зверька ученики трех-четырех континентов стали дразнить своих учителей; учителя догадывались, что имя бранное, но не знали в точности, кто такой "киз".
   Что же ответил на оскорбление драк? "Иркмаан, йаа глупый Микки-Маус".
   Что это, последствия непутевой юности, потраченной на просмотр по телевизору старых фильмов о Второй мировой войне? Конечно, взаимные экранные оскорбления джи-ай и сынов Японии не могли не запасть в память.
   Потом моего землянина валит с ног какая-то волна. Придя в себя, он обнаруживает, что связан. Инопланетянин, наклонившись к нему, презрительно спрашивает: "Кизз да йуомиин, иркмаан, не?" Иными словами, "а теперь кто его жрет, приятель?"
   Вскоре становится ясно, что "эсс" значит "что", "лод" - голова, "не" нет. Дальше драк спрашивает человека: "Кос сон ва?" Человек не знает; как ответить, инопланетянин повторяет вопрос. Показывая на себя, он говорит: "Кос ва сон Джерриба Шиген". Потом указывает на человека. "Кос сон ва?"
   Кос ва сон - кос сон ва. Меня зовут - тебя зовут. Черт, тут уже не просто словарь, но и грамматика! Именно грамматика была в старших классах школы моим слабым местом. Я дал себе слово, что постараюсь как-то оформить язык инопланетных существ, рождавшийся у меня на глазах. Однако у меня не нашлось для этого времени: рассказ - вот главное!
   Поняв инопланетянина, человек отвечает: "Дэвидж. Меня зовут Уилл Дэвидж".
   Во-первых, откуда взялось имя персонажа? У меня как будто не было времени его придумать. Когда вас изводит сочинительский зуд, вы просто пишете, и слоги занимают свои места сами по себе. Первым, кстати, появилось имя инопланетянина: я пососал палец и высосал Джеррибу Шигена. Интересно, он-то откуда взялся?
   Мне очень нравится один актер, зовут его Джеймс Шигета. Кажется, этого достаточно? Ладно, признаюсь: по-моему, Джеймса Шигету недооценивают. Он прекрасно сыграл бы инопланетянина в фильме по моему рассказу. Я в восторге от игры Лу Госсетта в роли Джеррибы Шигена в фильме "Враг мой", но когда я писал, то представлял себе именно Джеймса Шигету. Вот как это получилось. Каяться мне не в чем.
   А потом пришло время дать имя человеку.
   Еще не написав ни одного словечка, я знал, что человека буду играть сам. Этот персонаж - и я, и не я, поэтому мне не хотелось создавать неряшливую анаграмму моего собственного имени. Не знаю, почему в голове появилась фамилия "Дэвидж", но мне понравилось, как она звучит. Я был знаком всего с одним носителем этой фамилии - однокурсником по Стаунтонской военной академии в 1960 году. Славный был паренек, и фамилия ничего себе. Персонажу из рассказа она приглянулась, а мои персонажи умеют настоять на своем, когда им приспичит. Если я хочу сделать так, а персонаж иначе, если я доказываю своим детищам, что я божество, потому что у меня есть текстовой редактор, персонажи устраивают бессрочную забастовку. Так что вздумалось персонажу назваться Дэвиджем - пускай.
   Уиллисом звали моего уже покойного сводного брата. Одногодки много лет дразнили его "Вибби", и он так ненавидел это прозвище, что в конце концов всерьез пригрозил нам побоями и расчленением, если мы не забудем про "Вибби" и не начнем величать его Биллом. Из опасения, что персонажу имя "Билл" понравится так же, как моему братцу, я остановился на Уиллисе (тем более что инопланетянин все равно называет его по фамилии).
   Драк приказывает человеку: "Дасу!"
   Поломав голову, Дэвидж догадывается о смысле и этого словечка, и некоторых других. Спустя несколько абзацев человек и инопланетянин уже освоили языки друг друга в упрощенном виде, что помогает им выжить.
   Ну и что? А вот что. Во-первых, меня всегда смущает, когда в фантастическом фильме или рассказе существа, обитающие на расстоянии тысяч световых лет от Земли, изъясняются на английском языке Лоуренса Оливье. Пусть тогда продемонстрируют мне видеокассету с "Гамлетом" 1944 года у инопланетянина в кармане.
   Вообще-то все началось для меня, как и для многих из нас, со сцены в фильме "День, когда остановилась Земля", когда инопланетянину, заподозрившему козни, потребовалась помощь. Клату говорит Патриции Нил: если с ним случится беда, ей надо обратиться к суперполицейскому-роботу Горту со словами "Клату барада никто". Потому что, не услышав этих слов, Горт разрушит Землю. Так что мое поколение на всякий случай запомнило это "клату барада никто".
   Забавно, что в фильме так и не объясняют, что это значит. Клату надо помочь? Или он советует приятелю не кипятиться? Или сообщает: "Клату по колено в дерьме"? В общем, фразу мы запомнили, чтобы цитировать в особых случаях.
   "Куда это ты собрался?"
   "Погулять, папа".
   "Где именно?"
   "Клату барада никто".
   "Смотри, чтоб к одиннадцати был дома".
   Намек на иной смысл этой загадочной фразы был явлен мне, когда я работал над двумя романами об инопланетной нации для "Покет". У новеньких, естественно, собственный язык, и писатели, подряжающиеся писать об этой вселенной, получают руководство, где изложены основные действующие лица серии, синопсисы разных телевизионных серий и словарик типа "Тенктонский для путешественников".
   Немного о достоверности и преодолении недоверчивости. Не могу говорить от имени всех авторов и читателей, но лично для меня существует неписаный договор между читателем и писателем. Автор соглашается относиться к сюжету с доверием. Отсюда вытекает пакт, заключаемый им с собственным воображением: какие бы ситуации, каких бы персонажей я ни навыдумывал, они обязательно где-нибудь да существуют. Моя работа? Сохранять верность ситуациям и персонажам и доносить их до читателя с максимальной точностью.
   А теперь о тенктонском языке. Когда я впервые заглянул в руководство "Инопланетная нация", то подумал, что ее авторы подошли к своей задаче не совсем серьезно. Выпивка потенктонски - "танка", жестокость - "поппи", крупный рогатый скот - "мукау", церемония - "оскар", глубокий - "пид", врач - "маре", нечистоты - "слам", до свидания - "токус", ружье - "шута", расследовать - "снуп", уровень - "страта", а сеть, поверите ли, "тисифокс". Я, конечно, не большой дока по этой части, но тут же представил двух самовлюбленных сценаристов, создающих тенктонское наречие при помощи травки и "танки". Хохоча, они придумывают всех этих "мукау" и "снуп". Сердясь на телесеть "Фоке", они придумывают словечко "тисифокс".
   Если вернуться к загадочному посланию от Клаты Горту, то результатом недостаточной серьезности языка инопланетной нации стало тенктонское имя главного героя сериала, детектива - Джордж Франсиско. Согласно руководству, по-тенктонски его дразнили "Никто". Это открывает возможности для множества новых толкований фразы "Клату барада никто". Больше всего она смахивает на признание в подростковой любви. Ничуть не сомневаюсь, что будущие исследователи космоса пронесут это признание в сердцах и вырежут на коре дерева батнут:
   Клату барада
   Никто
   Между прочим, в штате Мэн есть город Бидцфорд. Размышляя над происхождением этого названия, я остановился на двух возможностях: либо оно произошло от алгонкинского "старуха, переходящая через реку", либо от норвежского "я иду на трудотерапию".
   Еще я усердно изучал разные лингвистические недоразумения. Двойное и множественное значение слов в большинстве языков иногда приводит к любопытным ситуациям при переводе, очень меня веселящим. Из веселья выросло нижеследующее короткое произведение под названием "Дальше снова тьма". Оно публиковалось один-единственный раз - в моей "Мастерской писателя-фантаста-1", в главе "Фатальные огрехи", как пример того, чего нельзя делать. Это виньетка, написанная еще до того, как я узнал, что такое виньетка.
   Дальше снова тьма
   (случайность)
   - Говорит Большая Медведица, частота 221, 3. Слышит меня кто-нибудь?
   Эл Брагг выключил микрофон ровно на двадцать секунд. Ждать дольше напрасный труд. Эл проверил приборы и монитор, показывающий его местоположение в галактике. 18, 19, 20...
   Эл подстроил частоту и снова взял микрофон.
   - Говорит Большая Медведица, частота 221, 4. Хочется поболтать. Есть с кем?
   Глядя на монитор, он пытался отыскать Солнечную систему. Компьютер сделал бы это моментально, но чем тогда заняться самому Элу? Он страшно скучал, не говоря о тоске по дому... 18, 19, 20.
   - Говорит Здоровенная Медведица, частота 221, 5. Ну, хоть кто-нибудь!
   Эл вздохнул. Занесло же его в такую дыру! Сюда больше никто не совался. Три стандартные недели лету от обжитых секторов - и пожалуйста, ни звука. 18, 19, 20.
   Еще неизвестно, что вытворяет электронный переводчик.
   - Большая Зверюга, частота 221, 6, готов на все! Никто меня не побалует?
   Либо такой маршрут, либо долгий, кружной, вокруг этого пустого места. Черт, можно ведь было прихватить груз и по крайней мере зашибить деньгу. Но он очень торопился домой. 18, 19, 20...
   - Медведица, частота 221, 6. Молю, составьте мне компанию!
   - САМКА МЕДВЕДЯ! НА СВЯЗИ МЕДВЕДЬ. ПРИЕМ.
   Эл вздрогнул, потом расплылся в улыбке. Нашел-таки! Буквальный перевод добавлял игре изюминку.
   - Привет, Мишка. Я - Медведица. Как я отвык от общения! Ты куда намылился?
   - Я ЧИСТЫЙ. ТЫ ГРЯЗНАЯ?
   - Ответ отрицательный. Куда направляешься?
   - ИЗВИНИ. В ЦЕНТР, СЕКТОР ДВАДЦАТЬ И ПЯТЬ. ХОЧЕШЬ СЫГРАТЬ?
   - А то нет!
   - ЭТО "ДА" ИЛИ "НЕТ"?
   - Ответ утвердительный. Кто начинает - ты или я?
   - НАЧАЛИ.
   - Эй, косолапый, компьютеру подавай подлежащее и сказуемое. Ты или я?
   - Я НЕ КОСОЛАПЫЙ. ТЫ.
   - Идет. - Эл почесал подбородок. Фокус заключался в том, чтобы не соврать, но и не выдать истинное расположение. - Моя планета прекрасна.
   - МОЯ ПЛАНЕТА УРОДЛИВА.
   Эл нахмурился. Ему случалось забавляться с инопланетянами, вырубленными из черного льда и считавшими свою планету красавицей, а Землю - уродиной.
   - Хорошо, Большой Медведь. Атмосфера голубая, с белыми облаками водяного пара. Благодаря дождям на поверхности густая растительность.
   - НЕБО СИНЕЕ. НЕМНОГО ЖЕЛТИЗНЫ ИЗ-ЗА ПЫЛИ. ОБЛАКОВ МАЛО. ЗЕМЛЯ ТВЕРДАЯ И СУХАЯ. ДОЖДЕЙ МАЛО; РАСТИТЕЛЬНОСТИ МЕНЬШЕ.
   Эл поджал губы, покачал головой.
   - Что-то я не пойму, Медведь. А ты?
   - НЕТ.
   - Перейдем к правительствам? - Эх улыбнулся: он надеялся, что партнер соблазнится. Населенных планет-пустынь всего пара десятков, и Эл знал их все. Ему хватило бы парочки намеков на устройство власти.
   - ХОРОШО. Я ПЕРВЫЙ?
   - Валяй.
   - НАРОД МОЙ... УГНЕТЕН. ВСЕГДА. НАШИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ИЛИ ДРУГИМИ, НЕ ВАЖНО. РЕВОЛЮЦИИ. МНОГО. ТОЛКУ НИКАКОГО.
   Эл почесал в затылке, вспоминая какую-нибудь пустынную планету, страдающую политическим несварением. Гар-нетсид? Нет, Медведь утверждает, что соблюдает чистоту.
   - Очень давно у нас тоже была революция, - сказал он в микрофон. - Но теперь мы свободны. Войны позади. Мы сами выбираем, какими нам быть, и достаточно благополучны. Например, мой корабль - моя собственность.
   - НУ? ХОРОШО. СЕЙЧАС ДОГАДАЮСЬ. МИНТА-КА ДВЕНАДЦАТЬ?
   - Ответ отрицательный, Большой Медведь. Начну-ка я с экономики. Я сказал, что мы благополучны. Поднимай выше: мы - настоящий финансовый центр Сектора.
   - ЭТО НЕ МИНТАКА ДВЕНАДЦАТЬ?
   - Никакая не Минтака! - Эл фыркнул. Далась ему эта Минтака!
   - НЕ ПОНИМАТЬ. ЛАДНО. НА МОЕЙ ПЛАНЕТЕ БЕДНОСТЬ. Я ЛЕЧУ В СЕКТОР ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ, ПОКУПАТЬ ОРУЖИЕ. ТЕПЕРЬ ДОПЕР?
   Эл хлопнул себя по колену.
   - Наверняка Садр Пять! Я угадал, Большой Медведь?
   - ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. УГАДЫВАЙ СНОВА.
   Эл нахмурился: в эфире прибавилось помех.
   - У меня иссякла фантазия. Как ты меня слышишь?
   - Ушами. Двумя.
   - Я про радиоприем, - сказал Эл со вздохом. - Не ослабевает?
   - ПРИЕМ СЛАБЫЙ.
   - Увы. Ну как, сдаешься?
   - А ТЫ?
   - Ответ утвердительный. Хотя я редко проигрываю. Так что у тебя за планета?
   - ЗЕМЛЯ. ТРЕТЬЯ ПО СЧЕТУ В СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЕ.
   - Да не может этого... Эй, Медведь, вырубай свой переводчик и переключайся на прямую голосовую связь. - Эл замер в ожидании.
   - TIERRA.
   - Ты что, испанец?
   - MEJICANO... HABLA INGLES? POR QUE?
   - Потому что я с Земли. Северная Америка. . - GRINGO?
   - Он самый, "мокрая спина". Теперь понятно, каково вам...
   - SI.
   - Галактика тесна, верно?
   - ES VERDAD... ADIOS.
   - Что ж, бывай, Мишка! - Эл передернул плечами и подстроил частоту. Говорит Большая Медведица, частота 221, 8...
   К СЧАСТЬЮ, КОНЕЦ
   * * *
   Предсказуемо, бессмысленно, вероломно, пустой звук - все, что вы способны сказать про мою "Тьму", я уже сказал сам. Примерно так же о ней отзывались редакции, отвечавшие мне отказом.
   Интерес к путанице при переводе я проявлял и раньше - например, в рассказе "Скользкие господа" из серии о звездном цирке, в конце концов врезавшемся в планету Мом (я о цирке, а не о серии). Язык там причудлив с нескольких углов зрения. Во-первых, сам цирковой жаргон, на котором изъясняются артисты шоу О'Хары. Свою лепту вносят инопланетяне из труппы и другие инопланетяне, для которых артисты выступают. Мы начнем с места, где Уортс, ответственный за путевой журнал труппы, не выдержав мук совести, принимает решение сдать Джона О'Хару полиции и явиться с повинной: ведь их шоу - прикрытие для карманников, шулеров и разных прочих мошенников, отстегивающих О'Харе немалые денежки за право обирать жителей планеты Читью, еще ни разу не видевших цирк. Чем больше Уортс приглядывается к "скользким господам", тем меньше они ему нравятся.
   Танцор-Красавчик из Бостона решил, примкнуть к нам, "чтобы подоить местных олухов", как он сам выразился. Никто из "Барабу", за исключением антрепренера, раньше не бывал на Читью, так что у Красавчика чесались руки. С Рыбой мы подружились, потому что оба боялись разоблачения. Простившись с Тик-Током, мы зашагали втроем к высоким домам. Асту, аборигены, управляющие Читью, напоминают телосложением страусиные яйца, только значительно выше, на толстых ножках и с тоненькими четырехпалыми ручонками. Гуляя по торговым центрам Мартаана, Бостонский Красавчик обожал вдруг замереть перед таким яйцом на ножках. Асту обязательно налетал на озорника, бормотал неразборчивые извинения и ковылял дальше.
   - Восковая спелость! - восклицал Красавчик с улыбкой.
   После четвертого подряд столкновения с аборигеном я хмуро спросил его, зачем он этим занимается.
   Он остановился, сдерживая напор толпы, рвущейся в ворота биржи.
   - А ты загляни им в глаза, Уортс. Крохотные, расположены по бокам. Перед собой они ни черта не видят. Представь, что сделал бы с ними наш Джек-Джек! [карточный шулер] - Он помахал нам рукой и заторопился на биржу. - Взгляну, как они распоряжаются своими деньгами.
   - Представляешь, что бы здесь натворила банда Красавчика? - спросил я Рыбу.
   Он невозмутимо кивнул и указал на существо в белых ремнях, регулировавшее, судя по всему, поток пешеходов на одном из перекрестков торгового центра. Меня пронзила жалость: асту-пешеходам требуются регулировщики, иначе они будут друг в друга врезаться.
   - Видишь полицейского? Давай узнаем, где у них участок.
   Мы подошли к яйцу в ремнях, и я начал:
   - Не подскажете, где тут полицейский участок?
   Я стоял прямо перед регулировщиком, но он долго вращался, пока не поймал меня одним глазом. Глаз расширился, яйцо отпрянуло.
   - Миг баллума.
   - Полицейский участок, - попробовал я еще разок. Придя в себя, полицейский шагнул к нам, навел на нас один глаз, потом другой.
   - Эгер блей сиркис.
   - Простите?
   Он указал на меня, потом на Рыбу.
   - Сиркис, сиркис, детер эт? Рыба схватил меня за руку.
   - Слушай, он же про цирк!
   Ротик яйца быстро расширился, тело закачалось.
   - Сиркис, сиркис!
   На перекрестке уже образовалось яичное скопление. Регулировщик вынул из-под белого ремня бело-красную карточку.
   - Сиркис!
   - Смотри-ка, это билет из брони на наше выступление, - сказал я Рыбе. - Да, цирк. - Это уже регулировщику. - Полицейский участок?
   Он снова спрятал карточку под ремень и поднял ручонки.
   - Нети бле эт "поцески утасток" дума?
   Яйца ошибочно приняли жест регулировщика за сигнал двигаться и немедленно устроили кучу малу.
   - Гаавуук! - И регулировщик врезался в толпу, крича и толкаясь. Вскоре порядок был восстановлен, и регулировщик вернулся на свой пост. Указав на дверь в нескольких шагах от угла, он произнес: - Агвуг, тухап тубба.
   - Полицейский участок? - переспросил я.
   Он опять поднял руки - видимо, это движение заменяет им пожимание плечами, - во второй раз спровоцировав столпотворение на вверенном ему участке.