Лонгиер Барри. Враг мой (сборник)

   На свои анекдоты, как бы часто и в каких бы вариантах они их ни слышали, тиманы реагируют всегда одинаково: массивные седые головы кивают, соглашаясь с мудрой мыслью, а толстые лиловые губы презрительно кривятся на тиманский манер. Тиманы не умеют смеяться и даже не имеют какого-либо заменителя этой эмоции. Кроме того, они не кричат, не гневаются, не выказывают ни боли, ни разочарования. И не потому, что не способны на все это, просто они контролируют себя, чтобы не выдать истинного отношения. Тиманы разделены на две категории: "учителя", к которым обращаются "'до Тиман", что значит "для Тимана", и все остальные. Звание "'до Тиман" учитель присваивает своему особенно усердному ученику, превращая в учителя и его. Самый уважаемый академический институт на Тимане - это Ри-Моу-Тавии, где дорос до "'до Тимана" Эстоне Фална.
   Тиманы живут гнездами - группами из тридцати - сорока генетически родственных особей, в которые входят от одной до трех особей женского пола с единственной задачей и способностью: есть и производить на свет потомство. Тиманы мужского пола обожают головоломки, что проявляется в их играх, искусстве, музыке, а также в их поведении в бизнесе, управлении, дипломатии.
   Драка, написавшего книгу о выживании тиманов, зовут Вигас Торм. Это кабинетный ученый с Драко, ни разу не ступавший на Тиман.
   Новое воскрешение, на сей раз при помощи Йоры Бенерее. Этим различия не исчерпываются. Я выхожу из забытья не один. Тиман уже близко, поэтому открываются все капсулы. Мне промывают глаза, и я вижу Фалну, сидящего в своей люльке и растирающего онемевшую шею.
   - Фална, тебе понравилось в Ри-Моу-Тавии на Тимане?
   Фална моргает, трясет головой.
   - Там было ужасно тоскливо. - Он вылезает из капсулы и, шатаясь, направляется в душ.
   Шлюз открывается, впуская внутрь корабля ядовитый воздух Тимана. Сквозь щиток гермошлема я вижу троих тиманов, окутанных парами удушливого газа. Самый мелкий из троицы - Атруин'до Тиман, представитель "Тиман Низак". Он на прекрасном английском языке знакомит Дэвиджа и нас со своими спутниками, Притихом и Ринисехом. Тиманы якобы испытывают ужас перед насилием, во всяком случае, когда насилию подвергают их самих, однако сразу видно, что Притих и Ринисех - телохранители. Судя по их облику, они способны не задумываясь пустить в ход кулаки и оружие, спрятанное, наверное, под их буро-серой одеждой.
   Дэвидж представляет свое "окружение" - Киту, Тая, Фалну и меня; что касается команды корабля, то она раньше нас направилась в Зону ограниченного контроля за кислородно-азотными дыхательными приборами. Мы слышим официальное тиманское приветствие:
   - Я иду к вам с миром без каких-либо скрытых замыслов и без оружия. Добро пожаловать на Тиман, к моему сердцу, к месту моей работы.
   Дэвидж отвечает на это по-английски:
   - А я преисполнен подозрений, пламя, извергнутое тиманским оружием, по-прежнему жжет мне кожу. То было оружие, с помощью которого собирались убить меня и моего подопечного, Язи Ро.
   И Дэвидж указывает кивком головы на меня.
   Белые глазки тимана удивленно расширяются. Не продолжая формальностей, он опускает голову.
   - Я чрезвычайно огорчен, сэр. Как мне рассеять ваши подозрения?
   Дэвидж указывает на костоломов.
   - Обуздай слова.
   Тиман показывает ладони с неровно расставленными пальцами в знак понимания.
   - Мы пойдем туда, куда они не долетят.
   Дэвидж удовлетворенно кивает, и Атруин'до Тиман ведет нас сначала по трапу, потом по слабо освещенному проходу. Перед нами распахиваются дверцы огромной синей машины, где мы опускаемся на мягкие черные сиденья. Своих телохранителей Атруин оставляет снаружи - знак величайшего доверия со стороны тимана, если верить книге "Выжить на Тимане". Двери машины защелкиваются, и Атруин произносит: "Низак", темнота, тишина". Окна немедленно теряют прозрачность, мы перестаем слышать звуки извне. Машина несется к штаб-квартире компании.
   - Теперь нас никто не видит и не слышит. Мистер Дэвидж, поведайте об обстоятельствах, при которых зародились ваши прискорбные подозрения.
   - Начну с последней книги Талмана, канонизированной джетаи диеа на Драко. Это "Кода Нусинда" под названием "Глазами Джоанн Никол". Она вам знакома?
   Тиман резко бледнеет, глаза расширяются. Реакция выразительнее любых слов. В книге о выживании утверждается, что тиманы чрезвычайно сдержанны, но мы сразу знакомимся с исключением из этого правила.
   - Не читал, но знаю содержание. Для меня новость, что о существовании книги известно за пределами джетаи диеа. Но, кажется, дело не только в ней?
   Дэвидж переводит взгляд на Киту. Та чуть заметно кивает и протягивает тиману конверт.
   - Здесь технические характеристики и результаты испытаний взрывчатого вещества, с помощью которого на планете Дружба была предпринята попытка уничтожить Дэвиджа и Язи Ро. Следы ведут в "Тиман Низак".
   Тиман берет конверт с такой опаской, словно это тоже бомба. Через некоторое время он поднимает голову.
   - Это еще не все.
   Дэвидж смотрит на меня. Я хмурюсь и отвожу взгляд. Скорее всего этот тиман - наш враг. Но из коридоров памяти ко мне взывает Талман. Айдан говорил: когда нет тайн, то нечего скрывать, нечего вспоминать.
   Глядя на тимана, я говорю:
   - Существует талма, способная положить конец войне на Амадине. Благодаря усилиям одного мудреца на Амадине и прозрениям "Кода Нусинда" она становится реальной. Мы с Дэвиджем - кусочки головоломки. Третий кусочек "Кода Нусинда". Если она окажется дискредитированной и джетаи диеа пересмотрят свое решение о ее включении в Талман, то роль тиманов в войне между Соединенными Штатами Земли и Драко так и останется на уровне слухов. Если кто-то - Дэвидж или я - погибнет, нас вряд ли кто-либо заменит. Тогда талма не осуществится, и "Нусинда" будет дискредитирована. Нижняя челюсть тимана лежит на его торчащей груди, голова вздрагивает в такт дыханию.
   - Понимаю, зачем вы прилетели на Тиман. Вы усматриваете в нашем нежелании включать эту книгу в канон тайный умысел. Что ж, вы узнаете, кто стоит за попыткой саботировать эту талму. Возможно, вы увидите и другое: как народ, стоявший, по вашему мнению, у истоков войны, приведет противников в амадинской войне к миру.
   С тиманом никто не спорит. Атруин совершенно замыкается в себе. Молчание затягивается. Наконец Атруин приходит в себя, его глаза сверкают.
   - Поймите одно: у каждого народа есть выбор, как себя вести в случае угрозы. Люди и драки нападают или спасаются бегством. Тиманы, как вам известно из новой книги Талмана, реагируют иначе: они воздействуют на саму угрозу. Большинство тиманов, конечно, так не поступают - ведь и люди, и драки почти никогда не совершают убийство, едва забрезжит малейшая угроза. Разум возобладал над первобытными инстинктами. - Атруин'до Тиман втягивает голову в плечи. - Однако некоторые из нас оказываются рабами инстинкта. Во всяком случае, навыков, вызванных к жизни этим инстинктом. Увы, в это число попал и Хиссиед-до' Тиман.
   - Надо полагать, он не один такой?
   - Разве на Земле нет убийц? - спрашивает Атруин, не ожидая ответа на свой вопрос. Указывая на конверт, он продолжает: - Я передам это в "Карнарак", нашу службу ситуационного реагирования, сопроводив требованием "Низак" о предоставлении исчерпывающей информации. Если ответы существуют, "Карнарак" их даст.
   Он приказывает окнам проясниться, и нашим взорам предстают туманные пейзажи планеты Тиман.
   24
   "Тиман Низак" содержит для гостей и партнеров с других планет специальный бизнес-поселок. Та часть поселка, где селят нас, называется Ке-Вак-Унт - "Кислородный сад". Воздух здесь густой, влажный, пахнет залежавшимся сыром. Нам предоставляют отдельные покои. Я едва успеваю снять скафандр и помыться, а ко мне уже пожаловал гость. В кресле гостиной восседает с выражением крайней сосредоточенности на лице Дэвидж. Одевшись, я сажусь напротив него.
   - С чем пожаловал?
   - Хочу попросить об услуге. - Он оглядывается, нюхает воздух и качает головой. - Ну и вонь! Чем им так дорог запах лежалой брынзы? Неужели они считают, что мы хотим это нюхать?
   - Наверное, они терпимее к запахам, чем мы.
   - Здесь на роль освежителя воздуха сгодился бы и дохлый скунс, ворчит Дэвидж. Он трет глаза, потом сплетает пальцы на животе. - Мы должны сделать здесь два дела. Первое - выследить того, кто пытался нас убить. Атруин обещал нам полное содействие. Я верю, что он выдаст нам злоумышленника или скончается от стыда. По-моему, он искренен.
   - От чьего имени он действует: от своего собственного или от имени своего начальства?
   - Наверное, то и другое. - Дэвидж щиплет себя за ухо и смотрит на голограмму, не очень-то достоверно изображающую поленья в камине. - Во всяком случае, Тай, Кита, Фална и я будем сотрудничать с Атруином.
   - А второе дело? - напоминаю я ему.
   - Нам известно, что тиманы способны, манипулируя другими разумными существами, доводить их до взаимного уничтожения. А могут ли они, манипулируя другими, способствовать их возрождению или по крайней мере взаимному выживанию? Мы должны овладеть знаниями тиманов. Для этого тебе придется поступить в Ри-Моу-Тавии.
   - Несколько лет назад Ри-Моу-Тавии с отличием окончил Фална.
   - Рано или поздно, Ро, эта талма приведет нас с тобой на Амадин. Не хочу огорчать Эстоне Нева вестью, что его род прерван из-за того, что я обрек на смерть Фалну.
   - Я тоже не намерен умирать, - возражаю я, но Дэвидж пренебрежительно машет рукой.
   - Это еще не все. Ты занялся всем этим, потому что хочешь мира на Амадине. Ни на минуту об этом не забывай, пока будешь в Ри-Моу-Тавии. Фалне не пришлось сражаться на Амадине, поэтому у него другие приоритеты. Думаю, ты уже убедился, как неплохо я угадываю, что творится у Фалны в голове. Тебя я тоже понимаю. Ну, что скажешь?
   - Почему бы мне просто не посетить несколько уроков и не поговорить с мудрецами? Или это слишком дорого?
   - Деньги для нас не проблема. Главное - чтобы ты там оказался. Тиманы - и те редко попадают в эти школы, не говоря об инопланетянах.
   - "Тиман Низак" приводит в движение планеты, - говорю я. - Эта задачка им тем более по плечу.
   - Наверное. - Дэвидж задумчиво разглядывает меня. - Знаешь, что ответил Фална на мой вопрос, какими достоинствами надо обладать, чтобы туда поступить? Очень просто: "Быть интересным".
   Что представляет интерес для тиманов? Мне нет до этого дела. Я знаю о них не очень много, но то, что знаю, мне совершенно не нравится.
   25
   Лахвай ни'до Тиман, дакиз Ри-Моу-Тавии, сидит на золотой подушке перед хрустальным столиком и не сводит белых глаз с меня, то есть с моего скафандра. Он обращается ко мне по-тимански. В наушниках я слышу лишенный экспрессии перевод.
   - Я ощущаю угрозу, Язи Ро. Ты видишь это?
   - Возможно. - Глядя сквозь щиток, я различаю в тумане валяющиеся повсюду бумаги, исписанные от руки на тиманском языке. Что это - письма от благодарных студентов, черновик книги, которую дакиз сочиняет в свободное время, угрожающие требования кредиторов?
   Как ни странно, дакиза не возмущает мой уклончивый ответ.
   - Ты учился в Ри-Моу-Тавии? - Даже перевод не скрывает недоверчивость тона.
   - Нет, - отвечаю я откровенно. - Я родился на поле боя и взрос под грохот взрывов. Благодаря этому я обладаю кое-какими навыками.
   - Ты убивал?
   - Да.
   Темно-серых век становится меньше, белых глаз - больше.
   - Много раз?
   - Что такое "много убийств" для тимана, дакиз?
   И снова ему нравится моя реплика. Я пользуюсь у него успехом.
   - Язи Ро, прежде у нас не бывало учеников-убийц.
   - Так считаешь ты, - говорю я.
   Лахвай опирается на левый локоть, поправляет свою голубую мантию, кладет одну руку на столик.
   - Тиманы не воевали уже много столетий.
   - Я нахожу это чрезвычайно странным, дакиз.
   - Почему?
   - Мне всего семь лет, однако война, в которой я родился и сражался, война, шрамами которой я помечен, была таманской.
   Дакиз постукивает по подбородку пальцами правой руки. Жаль, что Дэвидж не предостерег меня от чрезмерного кокетства.
   - Согласись, Язи Ро, раз ни один тиман не воевал в этой войне, ни один не погиб и не страдал от ран, ни одна пядь тиманской территории не была утрачена либо приобретена, то назвать эту войну тиманской совершенно невозможно.
   Во мне вскипает злоба, но я борюсь с собой. Пытаюсь вспомнить сюжет про акул и камень, но в голове пустота. Приходится самому формулировать мысль:
   - Лахвай ни'до Тиман, кто в ответе за яйцо: само яйцо или тот, кто его снес?
   Дакиз щурит белые глаза и запрокидывает голову.
   - Когда "Низак" использовал свое влияние, чтобы добиться твоего приема в Ри-Моу-Тавии, я счел это дерзостью, если не хуже. Даже, если хочешь, угрозой.
   Я призываю на помощь мудрость, накопленную в боях.
   - Если я знаю то, что знаю сам, и то, что знаешь ты, то я знаю больше тебя, а значит, у меня преимущество.
   - Тогда прими решение за меня, Язи Ро.
   Я развожу руками.
   - Язи Ро принят.
   На лице тимана видно разочарование.
   - Это не стало результатом последовательного обсуждения.
   - Да, обсуждению подверглось далеко не все, - соглашаюсь я. - А то, что обсуждалось, привело к неверным выводам.
   - То есть как?
   - Пока я не поднялся на ваши ступени, пока не дышал, как вы, пока не видел того, что видите вы, я не могу знать то, что знаете вы. Иными словами, я принят.
   Дакиз поднимается, разглаживает на пухлом животе мантию и разводит руками.
   - Добро пожаловать в Ри-Моу-Тавии, Язи Ро. Если ты отыщешь здесь искомое, то обретешь сокровище. Что бы тебя ни ждало - успех или поражение, надеюсь, ты проведешь время с пользой.
   Мы сидим в "учебных гнездах", то есть образуем группки, связанные "мысленной связью" с гнездовым наставником - более продвинутым учеником, передающим свои знания другим. Как ни разыгрывают ученики в моем "гнезде" безразличие, им неуютно в присутствии инопланетянина в скафандре.
   ... Начало слияния. Вселенная сжимается. В ней два существа - черные чешуйчатые многоножки, вооруженные зловещими когтями, - поймали третье, гладкое, мягкое, маленькое, медлительное.
   Оба когтистых существа одинаково сильны и похожи одно на другое. Тем не менее они не воспринимают друг друга как угрозу.
   Маленькое существо смотрит на большое существо справа, указывает на него, кричит. Когтистое существо слева вглядывается в собрата, пытаясь понять причину страха малявки, но видит всего лишь партнера по охоте.
   Тем не менее когтистое существо справа обращает внимание, что другое когтистое существо смотрит на него, а не на жертву. Существо справа обнажает когти, шипит, угрожающе перебирает лапами. Существо слева в ответ выгибает спину, тоже выпускает когти, рычит, грозно подпрыгивает.
   И пока две могучие когтистые многоножки нападают друг на друга и рвут в клочки, третье существо - маленькое, мягкое, гладкое и медлительное успевает ускользнуть...
   * * *
   В городке для приезжих мы тоже образуем круг, но в другом составе: Кита, Дэвидж, Тай, Фална, я... К нам присоединился капитан Мосс. Выглядит он ужасно. Бенерес и Мрабет все еще в Зоне. По словам Мосса, Жнец Брандт валяется у себя в каюте на полу, безуспешно пытаясь запустить свое сердце. Я слушаю его вполуха, потому что не перестаю проигрывать в мыслях уроки Ри-Моу-Тавии. Кита в отчаянии всплескивает руками.
   - На мой взгляд, "Тиман Низак" сотрудничает с нами не в полную силу.
   - Почему? - спрашивает Дэвидж.
   - Последняя теория, выдвинутая следователем из "Карнарака", гласит, что термобур, примененный в пещере, - подделка. Все буры такого типа, используемые "Низак", якобы строго учитываются.
   - Как они объясняют отсутствие маркеров в химическом осадке? интересуется Джерриба Тай. - Насколько я понимаю, во взрывчатке "Яче" и ИМПЕКСа обязательно присутствуют химические маркеры.
   Кита удрученно качает головой.
   - У них на все есть ответ. Ученые говорят: химический маркер могли намеренно исключить при производстве. В хорошо оснащенной лаборатории маркер можно удалить. Тиманы стоят на своем: для них это диверсия неизвестной стороны, использовавшей поддельный термобур с целью бросить тень на "Тиман Низак"...
   Слушая все это, Дэвидж багровеет от гнева. Я же воспринимаю услышанное иначе. Недолгое пребывание в "учебных гнездах" Ри-Моу-Тавии успело повлиять на мои представления. Пока что я сам не решил, как мне относиться к своему новому мировоззрению.
   Вспоминается почему-то, как я охранял примерно три десятка пленных Фронта вскоре после сражения у перекрестка Стоукс в Южной Шорде. Среди пленников было трое ребятишек-землян, совсем еще малышей. Их пыталась отвлечь и развлечь женщина, показывавшая и прятавшая разные мелкие предметы.
   В этом деле она была настоящей мастерицей. Она брала с земли камешек, клала его себе в карман и тут же доставала его же из уха ребенка. Пока малыш хохотал, она бросала камешек - и вынимала его у себя изо рта.
   Ничего подобного я никогда раньше не видывал. Я подошел ближе к колючей проволоке, чтобы было лучше видно. Оказалось, что она зажимает камешек между пальцами и перекладывает в другую ладонь. Ладонь, где только что находился камешек, оказывалась пустой. Пустовала и другая ладонь. Потом женщина хлопала в ладоши и показывала сразу три камешка.
   Внезапно я услышал крик солдата Маведах, стоявшего по другую сторону загона. С отвратительным чувством в животе я поднял голову и увидел троих пленных, бегущих к скалам. Пока я любовался фокусами, они устроили побег. Луч моего энергоножа подсекает всех троих: двое убиты наповал, третий ранен. Я опускаю оружие и смотрю на женщину; ее мне тоже хочется разрубить надвое, ибо она - такая же участница попытки бегства, как и те трое. Все указывало на правую ладонь, в то время как главное происходило в левой...
   Я гляжу на Дэвиджа и на остальных, сидящих вокруг стола, думая о том, куда указывают пальцы. Кита объясняет Дэвиджу какую-то сложную полицейскую процедуру. Дослушав объяснение, Дэвидж просит ее помочь Эрнсту Брандту привести в порядок рассудок, потом переводит взгляд на меня.
   - Ты с нами?
   - Что ты хочешь?
   - Ты сидишь с отсутствующим видом. У тебя есть какие-нибудь предложения, соображения?
   Я кошусь на Фалну, тот поощряет меня взглядом. Глядя в пол, я киваю.
   - Дэвидж, то есть Уилл, все указывает на людей и на тиманов. Тут замешан ИМПЕКС через Майкла Хилла и "Тиман Низак" через взрывчатку; нельзя забывать и об откровениях "Кода Нусинда". - Я встаю и оглядываю всех своих слушателей. - А вот драков ничто не изобличает. Так поищем же драка.
   Кита бросает хмуро:
   - Ро, у нас нет ни малейших указаний на участие в покушении драков.
   - Вот именно.
   Вернувшись к себе, я обдумываю свой ответ. Из него следует, что доверия не заслуживает никто. Удара можно ждать с любой стороны. У меня появилась склонность к праздному созерцанию и попыткам понять происходящее перед глазами. Живые существа со всеми их сложными взаимоотношениями в условиях войны и любви - это проявления заинтересованности и следования индивидуальным побуждениям. Так относятся к бытию мудрецы-тиманы из "учебных гнезд". Мудрецы-драки, погруженные в Талман, относятся к нему точно так же.
   Отрешенность, эмоциональная невовлеченность. Безопасная позиция. Преимущества смерти, избавленной от гниения. Жаль, что существует точка в пространстве, где я сейчас пребываю...
   Я поднимаю глаза и снова вижу в дверях Фалну. Шаг, другой, третий - и вот он уже рядом. Его рука дотрагивается до моей щеки.
   - Тебя переполняет невыносимая боль, Ро. У тебя никого нет? Вообще никого?
   Я смотрю на него сквозь слезы.
   - У меня есть мертвецы.
   Он обнимает меня и медленно прижимает к своей груди. Я расстаюсь со своей болью, с самим собой от его прикосновения, его запаха.
   Исторический урок "Последней войны".
   Горстка выживших тиман-ка укрылась в горной цитадели. Тем временем риппани-ка, завладевшие равниной Ирнуз, готовились завершить процесс уничтожения, начатый несколькими поколениями раньше. Бахтуо, старейшина гнезда тиман-ка, проверял оборонительные позиции, занятые израненными воинами. Посередине цитадели, под защитой каменных стен, сгрудились самки, в чьих толстых хвостах задыхалась молодь, которой уже не было суждено появиться на свет.
   - Одну или две атаки мы отобьем, - сказал военный вождь Ашаб, обращаясь к Бахтуо. - Мы убьем сто - сто пятьдесят риппани, после чего они нас опрокинут. Они уничтожат наших самок, и нас не станет.
   При этих словах вождя Бахтуо выронил боевую палицу.
   - Ты выступаешь за сдачу, Бахтуо? Старший гнезда обвел взглядом защитников цитадели, потом посмотрел на костры риппани-ка.
   - Мы сдадимся, Ашаб, но при одном условии...
   Тем же вечером принц Нуба, старший из оставшихся в живых сыновей царя Якса, владыка всех риппани-ка, созвал своих воевод. Те пировали и хвастливо спорили, чьи воины первыми ворвутся в родильный круг тиманов, перебьют самок, отрубят им хвосты, раздавят личинок тиман-ка. В разгар веселья в шатре появился стражник, шепотом сообщивший Нубе о парламентере тиман-ка, просящем встречи. Принц Нуба приказал ввести тимана.
   Парламентером оказался сам воевода Ашаб. Простершись перед Нубой, он сказал:
   - Великий вождь, я явился по приказу моего господина Бахтуо просить тебя принять нашу капитуляцию.
   Шатер огласился радостными воплями. Когда шум стих, принц Нуба молвил:
   - Это замечательное известие, которое я передам по твоей просьбе моему отцу, царю.
   Ашаб выпрямился и раскинул руки.
   - Мы сдаемся только тебе, принц Нуба. Мы бились с твоими воинами и знаем, что в бою ты суров, но в мирной жизни милостив и справедлив. Отец же твой безжалостен: он убил собственного брата, чтобы занять трон риппани-ка. Дела твоего отца нам известны, и ему мы не сдадимся. Лучше уж принять смерть и заодно забрать жизни как можно большего числа риппани-ка.
   Да, царь был жесток, но не более, чем его сын, принц Нуба. Да, царь убил родного брата, но сын его, Нуба, перещеголял отца и убил двоих братьев, причем без определенной цели. Да, царь правил без жалости, но и Нубу его собственные воины не без причины называли за спиной "Нуба Грозный". Но слова Бахтуо сразу напомнили воеводам Нубы о преступлениях царя Якса.
   Сам принц услышал в предложении Бахтуо иной смысл. Капитуляцию тиман-ка примет не царь Якс, а Нуба Справедливый. Не царь Якс, а Нуба Милосердный спасет жизни сотен воинов, которые погибли бы при штурме тиманской цитадели. Не царь Якс, а Нуба Великолепный хитроумным способом покончит с тиман-ка; принц уже задумал перебить после вступления в цитадель всех тиманов до одного.
   - Ступай с миром, - молвил Нуба парламентеру. - Передай своему господину, что я приму капитуляцию тиман-ка. Сдавшиеся переходят под личную защиту принца Нубы.
   Многие воеводы Нубы служили в свое время у Ивы, старшего брата Нубы. Когда Нуба убил Иву, они ничего не предприняли, потому что узнали о содеянном, когда все уже свершилось и получило царское благословение. Тем не менее все они по-прежнему помнили свою клятву убиенному вождю и теперь передали царю Яксу весть о намерениях его сына.
   Якс прогневался и послал к принцу Нубе гонца с приказом оставаться на месте. Капитуляцию вправе принять только он, царь риппани-ка. Одновременно Якс созвал воевод и приказал им готовить воинов к бою. Узнав, что ему угрожает армия родного отца, принц Нуба приказал своим воеводам ответить тем же. Никто не знает, кто нанес удар первым: может, не выдержали нервы у лучника Якса, может, у лучника Нубы. А может, причиной стал одинокий тиман, оказавшийся между двумя огнями...
   Пока два могучих существа с когтями нападают друг на друга и рвут в клочки, третье существо - маленькое, мягкое, гладкое и медлительное успевает ускользнуть.
   В эту ночь Фалну и меня поглощает любовь. Я не зачинаю, просто люблю. В какое-то мгновение мне кажется, что Фалной движет жалость, но я быстро перестаю об этом думать. Я отдаюсь страсти и нежной привязанности.
   26
   С утра у меня новый гость - Дэвидж. Я жду от него комментариев насчет присутствия Фалны и его жестов приязни в мой адрес, однако эту тему человек обходит молчанием. Фална поит нас чаем, а я лежа потчую Дэвиджа байкой о чудовищах с когтями и другом существе - маленьком и мягком. Я рассказываю ему про царя Якса, принца Нубу и старейшину гнезда, потом перехожу к истории Соединенных Штатов Земли, Палаты драков и политика, почувствовавшего угрозу дли своих соплеменников, Хиссиеда-до' Тимана. Дальше следуют "Дуоа Ярил", или Предания о Безумии: вождь Миджие с Син-диг, предавший огню собственный народ, зелоты из земной Масады, наложившие на себя руки, самоистребление племен на Балканах, в Ирландии и на Ближнем Востоке. Выслушав тиманскую мудрость, Дэвидж долго разглядывает внутреннюю сторону пустоты, а потом спрашивает:
   - Как же принудить двух скорпионов прекратить драку? Не знаю, кто в данном случае фигурирует в обличье скорпионов - скорее всего когтистые чудища из тиманской притчи.
   - Вряд ли это возможно, - говорю я.
   - А как насчет того, чтобы скорпионы снова занялись старым трухлявым грибом? - Глядя на меня, Дэвидж хмурится. - Странный у тебя вид, Ро!
   Чтобы не выдать себя, я отворачиваюсь к имитации камина.
   - Кажется, я начинаю понимать, как легко начаться войне и как трудно ей завершиться. Нет, скорпионы уже не займутся старым грибом, как ты изволил выразиться. Гриб, то есть Хиссиед-до' Тиман, мертв.
   Фална ставит передо мной чай и добавляет, глядя на Дэвиджа:
   - Причины начала боев мало связаны с происходящим сейчас, дядя. Хиссиед-до' Тиман дал направление и высек искру. Теперь смертоубийство развивается само по себе.