Страница:
– Воняет, словно тухлыми яйцами, – женщина, правившая повозкой, сморщила нос.
– Куда там яйца, по сравнению с этой дрянью они просто благоухают! – фыркнул всадник, ехавший позади Джастина.
Эти замечания, похоже, развязали языки. До сей поры моряки молчали, а теперь каждый норовил вставить словечко.
«...и какого демона лезть в такую вонищу...»
«...инженеры добывают...»
«...вроде как этой дрянью набивают ракеты...»
«...ну и смердит. Уж не пахнет ли тут хаосом...»
Проехав еще чуть больше кай, отряд приблизился к каменной ограде усадьбы целителей. Ворота из красного дуба были растворены и закреплены цепью.
За воротами взору прибывших открылся мощеный двор. Въехав туда, они почти перестали ощущать запах серы. Справа находилось каменное строение с соломенной кровлей, оказавшееся конюшней, а за садом с тщательно ухоженными деревьями стоял длинный, невысокий дом, крытый красной черепицей.
Спешившись, Джастин привязал серую к жердине ограды, отделявшей сад от двора. Легкий ветерок, все же доносивший слабый запах серы, колыхал синие цветы на высоких стеблях, окаймлявшие каменную дорожку.
Из дверей крытого черепицей здания показалась и двинулась по проходившей через сад вымощенной тропинке фигура в зеленой тунике. Джастин вопросительно посмотрел на Фирбека.
– Мы лучше здесь подождем, – сказал моряк.
Направляясь навстречу женщине в зеленом, Джастин приметил между конюшней и главным зданием сушившиеся горшочки, наполненные желто-зеленой серой. В нескольких шагах от седовласой целительницы молодой человек остановился.
– Ты, должно быть, инженер с Отшельничьего, – заговорила она. – Я Марилла, глава целителей Кифроса.
Женщина склонила голову.
Джастин поклонился в ответ, отметив при этом, что под глазами Мариллы залегли темные круги.
– Должно быть, вас известили, что с дозволения тирана мы приехали к вам за серой?
– Да. Хотелось бы мне, чтобы сера была нужна вам для иных надобностей.
– Мне тоже, – вздохнул Джастин.
– Сера уже упакована в мешки, – промолвила женщина. – Они сложены за дальним концом конюшни. К сожалению, тропка туда ведет узкая, повозка ваша не проедет, но, думаю, беда невелика. Каждый мешок серы потянет не больше, чем на полстоуна. А кроме серы мы упаковали для вас всю селитру, какая у нас нашлась. Набралось пять мешков.
– А серы-то сколько?
– Восемьдесят мешков, – на лице целительницы появилось виноватое выражение. – Мы отдали все; оставили себе только самое необходимое для лекарственных снадобий.
– Восемьдесят? Мы не рассчитывали и на это, – отозвался Джастин и снова поклонился. – Как и на то, что вы сами все это упакуете.
– В Серединной долине у нас была лечебница, инженер, – промолвила Марилла, и голос ее стал суровым. – Двадцать пять человек, мирные целители и их домочадцы. Никакого оружия. Белые перебили их поголовно, хотя те и не думали оказывать сопротивление. Вот почему мы всю последнюю восьмидневку шили мешки и паковали вашу серу. Я знаю, ты и твои соратники отнюдь не приверженцы Предания! Однако вы, немногие, явились нам на помощь. И я прошу тебя, инженер, направить твое странное оружие против легионов ненавистного Света!
– Мы сделаем все, что в наших силах, – отозвался Джастин, окидывая взглядом кучу мешков. – Можно я попрошу моряков погрузить серу?
– Конечно. А потом мы накроем под тем деревом стол и угостим вас мясом да сыром. Вот только из питья, – тут на лице старой целительницы снова появилось виноватое выражение, – из питья у нас только красный сок да вода.
– Этого более чем достаточно, – с улыбкой заверил ее Джастин. – И большое тебе спасибо.
– Не стоит благодарности.
Целительница повернулась и направилась к дому, а Джастин поспешил к повозке, где его поджидали моряки.
– Ну, как потолковали? – нетерпеливо спросил Фирбек, так и не удосужившийся слезть с коня.
– Сера готова и даже упакована в мешки – восемьдесят мешков, примерно по полстоуна каждый. Сверх того нам отдают еще пять мешков селитры. И... – Джастин прокашлялся. – После того как твои люди погрузят все это добро на повозку, целительницы накроют для них стол. Во дворе под деревом.
– Восемьдесят мешков? – переспросил Фирбек, на миг сдвинув брови.
– Восемьдесят, – подтвердил Джастин, скрывая улыбку. Он заметил, какое впечатление произвело на моряков известие о готовящемся угощении.
– Хорошо. Эй, следуйте за инженером. И не ленитесь – угощение надо заслужить!
Джастин посмотрел на старшую целительницу – она, стоя в уголке сада, наблюдала за тем, как моряки разбирали кучу мешков с серой. Под деревом тоже кипела работа, но совсем другого рода. Еще трое целителей – двое мужчин и женщина – выносили и ставили на стол большие блюда, кувшины и кружки.
Убедившись в том, что последний мешок уложен и груз закреплен как следует, Джастин зашагал к столу. Проголодался он ничуть не меньше моряков.
– Молодой человек! – окликнула его старшая целительница и кивнула в сторону серой кобылы. – Это твой посох?
– Э... вроде как мой. Мне его подарили, и теперь он мой.
– Стало быть, молодой человек, ты не просто инженер. Однако прими совет старой целительницы: не полагайся на свой посох сверх меры.
Джастин покраснел, а целительница улыбнулась:
– Я знаю, в твоей книге сказано, что...
– В моей книге?
– В «Началах гармонии», сочинении вашего первоучителя. Пусть мы и живем в диких горах, но это еще не значит, что мы и сами дикари. Вот так-то, юноша. Ладно, – пожилая женщина махнула в сторону стола, – разговорами сыт не будешь, а тебе надо подкрепиться. Запомни только одно: посох нужен, чтобы его использовать, но не чтобы на него опираться.
Фирбек фыркает по поводу количества серы, незнакомая старуха толкует о посохе и «Началах гармонии»... А на самом деле надо будет поговорить обо всем этом с Гуннаром. Непременно.
36
37
38
39
– Куда там яйца, по сравнению с этой дрянью они просто благоухают! – фыркнул всадник, ехавший позади Джастина.
Эти замечания, похоже, развязали языки. До сей поры моряки молчали, а теперь каждый норовил вставить словечко.
«...и какого демона лезть в такую вонищу...»
«...инженеры добывают...»
«...вроде как этой дрянью набивают ракеты...»
«...ну и смердит. Уж не пахнет ли тут хаосом...»
Проехав еще чуть больше кай, отряд приблизился к каменной ограде усадьбы целителей. Ворота из красного дуба были растворены и закреплены цепью.
За воротами взору прибывших открылся мощеный двор. Въехав туда, они почти перестали ощущать запах серы. Справа находилось каменное строение с соломенной кровлей, оказавшееся конюшней, а за садом с тщательно ухоженными деревьями стоял длинный, невысокий дом, крытый красной черепицей.
Спешившись, Джастин привязал серую к жердине ограды, отделявшей сад от двора. Легкий ветерок, все же доносивший слабый запах серы, колыхал синие цветы на высоких стеблях, окаймлявшие каменную дорожку.
Из дверей крытого черепицей здания показалась и двинулась по проходившей через сад вымощенной тропинке фигура в зеленой тунике. Джастин вопросительно посмотрел на Фирбека.
– Мы лучше здесь подождем, – сказал моряк.
Направляясь навстречу женщине в зеленом, Джастин приметил между конюшней и главным зданием сушившиеся горшочки, наполненные желто-зеленой серой. В нескольких шагах от седовласой целительницы молодой человек остановился.
– Ты, должно быть, инженер с Отшельничьего, – заговорила она. – Я Марилла, глава целителей Кифроса.
Женщина склонила голову.
Джастин поклонился в ответ, отметив при этом, что под глазами Мариллы залегли темные круги.
– Должно быть, вас известили, что с дозволения тирана мы приехали к вам за серой?
– Да. Хотелось бы мне, чтобы сера была нужна вам для иных надобностей.
– Мне тоже, – вздохнул Джастин.
– Сера уже упакована в мешки, – промолвила женщина. – Они сложены за дальним концом конюшни. К сожалению, тропка туда ведет узкая, повозка ваша не проедет, но, думаю, беда невелика. Каждый мешок серы потянет не больше, чем на полстоуна. А кроме серы мы упаковали для вас всю селитру, какая у нас нашлась. Набралось пять мешков.
– А серы-то сколько?
– Восемьдесят мешков, – на лице целительницы появилось виноватое выражение. – Мы отдали все; оставили себе только самое необходимое для лекарственных снадобий.
– Восемьдесят? Мы не рассчитывали и на это, – отозвался Джастин и снова поклонился. – Как и на то, что вы сами все это упакуете.
– В Серединной долине у нас была лечебница, инженер, – промолвила Марилла, и голос ее стал суровым. – Двадцать пять человек, мирные целители и их домочадцы. Никакого оружия. Белые перебили их поголовно, хотя те и не думали оказывать сопротивление. Вот почему мы всю последнюю восьмидневку шили мешки и паковали вашу серу. Я знаю, ты и твои соратники отнюдь не приверженцы Предания! Однако вы, немногие, явились нам на помощь. И я прошу тебя, инженер, направить твое странное оружие против легионов ненавистного Света!
– Мы сделаем все, что в наших силах, – отозвался Джастин, окидывая взглядом кучу мешков. – Можно я попрошу моряков погрузить серу?
– Конечно. А потом мы накроем под тем деревом стол и угостим вас мясом да сыром. Вот только из питья, – тут на лице старой целительницы снова появилось виноватое выражение, – из питья у нас только красный сок да вода.
– Этого более чем достаточно, – с улыбкой заверил ее Джастин. – И большое тебе спасибо.
– Не стоит благодарности.
Целительница повернулась и направилась к дому, а Джастин поспешил к повозке, где его поджидали моряки.
– Ну, как потолковали? – нетерпеливо спросил Фирбек, так и не удосужившийся слезть с коня.
– Сера готова и даже упакована в мешки – восемьдесят мешков, примерно по полстоуна каждый. Сверх того нам отдают еще пять мешков селитры. И... – Джастин прокашлялся. – После того как твои люди погрузят все это добро на повозку, целительницы накроют для них стол. Во дворе под деревом.
– Восемьдесят мешков? – переспросил Фирбек, на миг сдвинув брови.
– Восемьдесят, – подтвердил Джастин, скрывая улыбку. Он заметил, какое впечатление произвело на моряков известие о готовящемся угощении.
– Хорошо. Эй, следуйте за инженером. И не ленитесь – угощение надо заслужить!
Джастин посмотрел на старшую целительницу – она, стоя в уголке сада, наблюдала за тем, как моряки разбирали кучу мешков с серой. Под деревом тоже кипела работа, но совсем другого рода. Еще трое целителей – двое мужчин и женщина – выносили и ставили на стол большие блюда, кувшины и кружки.
Убедившись в том, что последний мешок уложен и груз закреплен как следует, Джастин зашагал к столу. Проголодался он ничуть не меньше моряков.
– Молодой человек! – окликнула его старшая целительница и кивнула в сторону серой кобылы. – Это твой посох?
– Э... вроде как мой. Мне его подарили, и теперь он мой.
– Стало быть, молодой человек, ты не просто инженер. Однако прими совет старой целительницы: не полагайся на свой посох сверх меры.
Джастин покраснел, а целительница улыбнулась:
– Я знаю, в твоей книге сказано, что...
– В моей книге?
– В «Началах гармонии», сочинении вашего первоучителя. Пусть мы и живем в диких горах, но это еще не значит, что мы и сами дикари. Вот так-то, юноша. Ладно, – пожилая женщина махнула в сторону стола, – разговорами сыт не будешь, а тебе надо подкрепиться. Запомни только одно: посох нужен, чтобы его использовать, но не чтобы на него опираться.
Фирбек фыркает по поводу количества серы, незнакомая старуха толкует о посохе и «Началах гармонии»... А на самом деле надо будет поговорить обо всем этом с Гуннаром. Непременно.
36
Откинувшись назад и предоставив прохладному вечернему ветерку обдувать его лицо, Джастин прислушивался к тому, как на противоположном конце веранды Клерв терзал исцарапанную гитару и распевал старинную песню:
– Эй, менестрель! А как насчет чего-нибудь повеселее?
Услышав эту просьбу, Клерв устроился поудобнее, сменил тональность и завел совершенно иную песню:
Джастин усмехнулся, узнав добродушный басок Квентила.
– Белые дьяволы и без того у нас под боком, – буркнула Бирол. – Что же до этого пресловутого Предания, то знаешь ли...
– Знаю, – не дослушал ее Квентил. – Не будь этого Предания, мне, наверное, не пришлось бы махать здесь молотом, делая ракеты для тирана.
– Кстати о ракетах. Было бы совсем неплохо, окажись их у нас побольше, – прозвучал, перекрывая треньканье Клерва, холодный голос Фирбека.
Джастин обернулся, удивляясь тому, как здоровенный моряк ухитрился подняться на террасу совсем неслышно. Он все пытался понять, что же в словах Фирбека ощутилось им как... НЕПРАВИЛЬНОЕ.
– Мы и так не отходим от горнов далеко заполночь. Нам больше не нужны несчастные случаи, – голос Алтары был так же холоден, как голос Фирбека.
– По-моему, музыка куда лучше пустопорожних споров, – встрял в разговор Кастин. – Почему бы нам просто не посидеть и не послушать? Дайте бедному старому повару, день-деньской торчащему на кухне, где, к слову, будет пожарче, чем у ваших горнов, послушать, как поет да играет этот парнишка!
– Да пожалуйста... – отозвался Фирбек, неторопливо спустился по ступеням, пересек темный двор, едва не наткнувшись в темноте на изгородь, и зашагал к казармам своих моряков.
– Вечно он все испортит...
– Давай-ка еще песню, парень! – скомандовал Кастин. Пальцы Клерва пробежали по струнам, и его звонкий голос заставил остальных умолкнуть:
Целительница не шевельнулась, словно и не заметила движения мужа, однако Джастин даже в темноте уловил тронувшую ее губы улыбку.
– Повтори эту, любовную. А потом спой что-нибудь еще.
– А что именно?
– Да что угодно.
Пальцы Клерва вновь коснулись струн. Квентил ускользнул в темноту, а следом за ним и Алтара.
– Клерв хорошо поет, – промолвила Крителла, поднимаясь на ноги и потягиваясь. – Будь моя воля, до утра бы слушала, да только я устала, а с утра мне предстоит осматривать дочерей тирана. Уже в который раз, – добавила целительница насмешливым тоном.
– Издержки репутации хорошей целительницы, – рассмеялся Гуннар, уже взявшись за перила лестницы.
– Чудный выдался вечерок, – промолвил Джастин, шагнув к Крителле.
– Доброй ночи Гуннар... Джастин, – с этими словами молодая целительница обошла инженера и, провожаемая его взглядом, проскользнула внутрь. В это время сзади подошел Клерв.
– Спасибо тебе. Ты хорошо поешь, – промолвил, обернувшись, Джастин.
– Спасибо на добром слове, мастер Джастин.
Клерв спустился по лестнице и направился к тому концу здания, где находились каморки, отведенные инженерам. Гуннар и Джастин остались на террасе вдвоем.
– Таких славных вечеров больше не будет, – печально заметил Гуннар, бросив взгляд на юг. – Белые пробились с боями через Отроги и вышли к верхней речной долине.
– Это сообщение от тирана?
– А ты сам не видишь, как сюда стекаются войска? И валом валят беженцы.
– Ты говоришь так, будто тиран поставила на Сарронну все. Но кроме города у нее есть целая страна. Тьма, да отсюда до Рильярта семь дней пути.
Гуннар пожал плечами:
– Их вера в Предание уже не столь крепка, как в былые времена. И они страшатся ужасов, творимых Белыми. Если падет Сарронна, падет и Сарроннин.
Прозвучавшая в голосе брата холодная уверенность заставила Джастина поежиться.
«Если падет Сарронна, падет и Сарроннин». Эти слова еще долго звучали в голове Джастина, заставляя ворочаться на тюфяке и не давая заснуть. Лишь под утро он забылся в беспокойном сне.
Молодой инженер знал, что эта песня родилась еще во времена Основателей. Он старался не смотреть в ту сторону, где на ступенях, тихонько переговариваясь, сидели Гуннар с Крителлой. И разговора их не слушать, хотя с такого расстояния ему ничего не стоило бы донести до себя их слова на ветерке, чуть подправленном чувствами.
...На побережье восточном, где пены белые клочья,
Прислушайся к песне ветра, к земле опустив очи,
Солнечный свет ясный любит ветер восточный,
А западному милее тьма и прохлада ночи.
А северный ветер студеный веет один где-то,
А я, тобою плененный, дневного боюсь света.
Сердце мое похищено тобою в ночи ненастной,
И огни, тобою зажженные, дольше солнца не гаснут...
– Эй, менестрель! А как насчет чего-нибудь повеселее?
Услышав эту просьбу, Клерв устроился поудобнее, сменил тональность и завел совершенно иную песню:
– Вот это совсем другое дело! А не знаешь ли ты баллад о Белых дьяволах? Или о каких-нибудь легендарных хранителях Предания?
...Менестрель с дырявой котомкою,
За любовью шагающий вечною,
Что в котомке твоей – птицы певчие
Или музыки золото звонкое?..
Джастин усмехнулся, узнав добродушный басок Квентила.
– Белые дьяволы и без того у нас под боком, – буркнула Бирол. – Что же до этого пресловутого Предания, то знаешь ли...
– Знаю, – не дослушал ее Квентил. – Не будь этого Предания, мне, наверное, не пришлось бы махать здесь молотом, делая ракеты для тирана.
– Кстати о ракетах. Было бы совсем неплохо, окажись их у нас побольше, – прозвучал, перекрывая треньканье Клерва, холодный голос Фирбека.
Джастин обернулся, удивляясь тому, как здоровенный моряк ухитрился подняться на террасу совсем неслышно. Он все пытался понять, что же в словах Фирбека ощутилось им как... НЕПРАВИЛЬНОЕ.
– Мы и так не отходим от горнов далеко заполночь. Нам больше не нужны несчастные случаи, – голос Алтары был так же холоден, как голос Фирбека.
– По-моему, музыка куда лучше пустопорожних споров, – встрял в разговор Кастин. – Почему бы нам просто не посидеть и не послушать? Дайте бедному старому повару, день-деньской торчащему на кухне, где, к слову, будет пожарче, чем у ваших горнов, послушать, как поет да играет этот парнишка!
– Да пожалуйста... – отозвался Фирбек, неторопливо спустился по ступеням, пересек темный двор, едва не наткнувшись в темноте на изгородь, и зашагал к казармам своих моряков.
– Вечно он все испортит...
– Давай-ка еще песню, парень! – скомандовал Кастин. Пальцы Клерва пробежали по струнам, и его звонкий голос заставил остальных умолкнуть:
– Ох уж эта мне молодежь, – пробормотал Кастин, нежно обнимая Нику за талию, – все они почему-то вздыхают о недолговечности любви. И кто им сказал, будто она недолговечна?
Мой любимый в печали от причала отчалил,
Помахал мне рукой и унес мой покой,
Но изменчиво море, и увы, мне на горе,
Сам такой же, как море, изменил милый мой.
Как любовь расцветает, как росою сверкает
Поутру распустившийся нежный бутон!
Но роса высыхает, яркий блеск исчезает
И тускнеет и вянет он...
Целительница не шевельнулась, словно и не заметила движения мужа, однако Джастин даже в темноте уловил тронувшую ее губы улыбку.
– Повтори эту, любовную. А потом спой что-нибудь еще.
– А что именно?
– Да что угодно.
Пальцы Клерва вновь коснулись струн. Квентил ускользнул в темноту, а следом за ним и Алтара.
Когда отзвучали последние серебряные ноты, Кастин и Ника поднялись. Следом за ними встали и Бирол с Джиррл.
Для любимой готов я сложить из цветов
Ложе дивного аромата,
А прикажет – и я, в честь и славу ея,
В прах разрушу Башни Заката...
– Клерв хорошо поет, – промолвила Крителла, поднимаясь на ноги и потягиваясь. – Будь моя воля, до утра бы слушала, да только я устала, а с утра мне предстоит осматривать дочерей тирана. Уже в который раз, – добавила целительница насмешливым тоном.
– Издержки репутации хорошей целительницы, – рассмеялся Гуннар, уже взявшись за перила лестницы.
– Чудный выдался вечерок, – промолвил Джастин, шагнув к Крителле.
– Доброй ночи Гуннар... Джастин, – с этими словами молодая целительница обошла инженера и, провожаемая его взглядом, проскользнула внутрь. В это время сзади подошел Клерв.
– Спасибо тебе. Ты хорошо поешь, – промолвил, обернувшись, Джастин.
– Спасибо на добром слове, мастер Джастин.
Клерв спустился по лестнице и направился к тому концу здания, где находились каморки, отведенные инженерам. Гуннар и Джастин остались на террасе вдвоем.
– Таких славных вечеров больше не будет, – печально заметил Гуннар, бросив взгляд на юг. – Белые пробились с боями через Отроги и вышли к верхней речной долине.
– Это сообщение от тирана?
– А ты сам не видишь, как сюда стекаются войска? И валом валят беженцы.
– Ты говоришь так, будто тиран поставила на Сарронну все. Но кроме города у нее есть целая страна. Тьма, да отсюда до Рильярта семь дней пути.
Гуннар пожал плечами:
– Их вера в Предание уже не столь крепка, как в былые времена. И они страшатся ужасов, творимых Белыми. Если падет Сарронна, падет и Сарроннин.
Прозвучавшая в голосе брата холодная уверенность заставила Джастина поежиться.
«Если падет Сарронна, падет и Сарроннин». Эти слова еще долго звучали в голове Джастина, заставляя ворочаться на тюфяке и не давая заснуть. Лишь под утро он забылся в беспокойном сне.
37
Джастин отложил в сторону последний выкованный в это утро наконечник. После того, что сообщил Гуннар Алтаре, инженеры попеременно работали то над ракетами, то над наконечниками, допоздна не отходя от горнов. По приречной дороге один за другим галопом мчались гонцы в лазоревых мундирах с новыми и новыми – донесениями о продвижении Белых.
Фирбек стоял на том, что лишь ракеты способны сдержать Железную Стражу. Джастин, поджав губы, отмалчивался. Что это за Стража такая, о которой столько толкуют? Неужто она и впрямь представляет собой неодолимую силу? До сих пор ему приходилось встречаться лишь с обычными войсками Белых. Возможно, Железную Стражу приберегают для столкновения с силами гармонии? А может быть, даже для вторжения на Отшельничий? Инженер глубоко вздохнул, решив что строить догадки – пустая трата времени, окликнул Клерва:
– Принеси чего-нибудь попить. Переведем дух и займемся ракетами.
Клерв вытер лоб, кивнул и отложил молот в сторону.
Джастин посмотрел вслед пареньку и, поколебавшись, последовал за ним. Ему не меньше, чем ученику, хотелось глотнуть свежего воздуха. Прихватив стоявший на лавке пустой кувшин, Джастин зашагал к двери.
Никос поместил брусок железа в свой горн и, когда Джастин проходил мимо, подняв голову, спросил:
– Как дела?
– Еще два десятка наконечников. Ракеты отнимают у меня гораздо больше времени.
– Эка удивил, они у всех отнимают больше времени. С ними столько мороки... – худощавый инженер бросил взгляд в сторону пресса и добавил: – Квентилу, похоже, не хочется иметь дело с этим порохом, пусть он и в ящиках из черного железа.
– Я его понимаю.
– И Фирбек тоже, – тихонько хохотнул Никос. – Разорался, что твой демон, как только Алтара сказала, что его людям придется помогать нам закладывать порох в ракеты.
– Фирбек вечно ругается и вечно всем недоволен. И что-то мне в нем не нравится. Не характер, а что-то, чего я и сам не понимаю, – отозвался Джастин, пожимая плечами.
– Всех любить невозможно, да он и не красотка, чтобы каждому нравиться, – заметил Никос, переворачивая свой брусок. – Дело свое Фирбек знает, и этого достаточно. Я о другом скажу: вся эта затея с поездкой в Сарроннин с каждым днем кажется все менее и менее удачной.
– Это я тоже понимаю.
Никос перебросил брусок на наковальню, а Джастин вышел из кузницы на крытую террасу. Клерв сидел на скамье, съежившись, как мокрая курица, вся его одежда потемнела от пота.
Молча взяв вдобавок к кувшину ведро, Джастин вышел из-под навеса и окунулся в жару позднего сарроннинского лета.
«Интересно, – подумал он, – когда у них тут наступает осень? И наступает ли вообще?» По горячей пыли он побрел к насосу, а набрав воды, вернулся к навесу, поднялся по ступеням и наполнил кружку для Клерва.
– Спасибо, мастер Джастин. Прости, я тут присел на минуточку... По правде сказать, я просто не понимаю, как это у тебя выходит: ты работаешь вовсе без передыху.
– Привычка, – буркнул Джастин, сердясь на себя за то, что не успел наложить на воду заклятие гармонии, прежде чем парнишка отпил первый глоток. Это ж надо: целую восьмидневку упрашивал Крителлу научить его очищать гармонией воду от содержавшейся в ней заразы – и чуть не забыл пустить чары в ход! Что толку от любого умения, если им не пользоваться? Оставалось надеяться, что уж один-то глоток негармонизированной воды Клерву не повредит...
Утерев рукавом лоб, инженер наполнил кружку себе и усилием воли заставил себя не осушить ее залпом, а пить маленькими глотками.
– Пошли, Клерв, – промолвил он наконец, берясь за кувшин. – Пора браться за корпуса для ракет.
– А будет от этих ракет хоть какой-то прок? – уныло спросил Клерв. – Разве Белые не продолжают натиск?
– В любом случае от ракет будет больше проку, чем от нашего безделья и болтовни.
Они вернулись в кузницу, и скоро звон их молотов присоединился к наполнявшему ее лязгу металла.
Работа над корпусом ракеты, естественно, отнимала гораздо больше времени, чем изготовление наконечника для стрелы. Обычное железо следовало раскалить в горне до строго определенной температуры – она определялась на глаз, по цвету, но также и чувствами, – расплющить до толщины пергамента, нанести точно рассчитанный меловой контур и по этому контуру, не отклонясь ни на йоту, вырезать тяжеленными станковыми ножницами необходимую форму. Само собой, при резке возникали искривления, однако, как показали Джастиновы расчеты, полетных качеств примитивной ракеты они почти не ухудшали. Именно поэтому он для ускорения работы стал пользоваться ножницами, что не допускалось при изготовлении таких требующих высокой точности изделий, как лопасти турбин или детали паровых машин.
Отложив заготовку на кирпичи и сделав глоток воды, Джастин вспомнил не столь уж наивный вопрос Клерва. Будет ли какой-либо толк от этих ракет? Белые подтягивают к месту сражения пушки! Помогут ли против них ракеты, а если нет, то что поможет? ЧТО-ТО ВЕДЬ ДОЛЖНО ПОМОЧЬ!
Переведя дух, Джастин снова отправил заготовку в горн. Следовало еще проделать отверстия для заклепок и изогнуть железяку, придав ей форму полуцилиндра. Сейчас ему было не до размышлений о пушках и порохе. Но подумать об этом позже он намеревался. Когда-нибудь. Потом.
Фирбек стоял на том, что лишь ракеты способны сдержать Железную Стражу. Джастин, поджав губы, отмалчивался. Что это за Стража такая, о которой столько толкуют? Неужто она и впрямь представляет собой неодолимую силу? До сих пор ему приходилось встречаться лишь с обычными войсками Белых. Возможно, Железную Стражу приберегают для столкновения с силами гармонии? А может быть, даже для вторжения на Отшельничий? Инженер глубоко вздохнул, решив что строить догадки – пустая трата времени, окликнул Клерва:
– Принеси чего-нибудь попить. Переведем дух и займемся ракетами.
Клерв вытер лоб, кивнул и отложил молот в сторону.
Джастин посмотрел вслед пареньку и, поколебавшись, последовал за ним. Ему не меньше, чем ученику, хотелось глотнуть свежего воздуха. Прихватив стоявший на лавке пустой кувшин, Джастин зашагал к двери.
Никос поместил брусок железа в свой горн и, когда Джастин проходил мимо, подняв голову, спросил:
– Как дела?
– Еще два десятка наконечников. Ракеты отнимают у меня гораздо больше времени.
– Эка удивил, они у всех отнимают больше времени. С ними столько мороки... – худощавый инженер бросил взгляд в сторону пресса и добавил: – Квентилу, похоже, не хочется иметь дело с этим порохом, пусть он и в ящиках из черного железа.
– Я его понимаю.
– И Фирбек тоже, – тихонько хохотнул Никос. – Разорался, что твой демон, как только Алтара сказала, что его людям придется помогать нам закладывать порох в ракеты.
– Фирбек вечно ругается и вечно всем недоволен. И что-то мне в нем не нравится. Не характер, а что-то, чего я и сам не понимаю, – отозвался Джастин, пожимая плечами.
– Всех любить невозможно, да он и не красотка, чтобы каждому нравиться, – заметил Никос, переворачивая свой брусок. – Дело свое Фирбек знает, и этого достаточно. Я о другом скажу: вся эта затея с поездкой в Сарроннин с каждым днем кажется все менее и менее удачной.
– Это я тоже понимаю.
Никос перебросил брусок на наковальню, а Джастин вышел из кузницы на крытую террасу. Клерв сидел на скамье, съежившись, как мокрая курица, вся его одежда потемнела от пота.
Молча взяв вдобавок к кувшину ведро, Джастин вышел из-под навеса и окунулся в жару позднего сарроннинского лета.
«Интересно, – подумал он, – когда у них тут наступает осень? И наступает ли вообще?» По горячей пыли он побрел к насосу, а набрав воды, вернулся к навесу, поднялся по ступеням и наполнил кружку для Клерва.
– Спасибо, мастер Джастин. Прости, я тут присел на минуточку... По правде сказать, я просто не понимаю, как это у тебя выходит: ты работаешь вовсе без передыху.
– Привычка, – буркнул Джастин, сердясь на себя за то, что не успел наложить на воду заклятие гармонии, прежде чем парнишка отпил первый глоток. Это ж надо: целую восьмидневку упрашивал Крителлу научить его очищать гармонией воду от содержавшейся в ней заразы – и чуть не забыл пустить чары в ход! Что толку от любого умения, если им не пользоваться? Оставалось надеяться, что уж один-то глоток негармонизированной воды Клерву не повредит...
Утерев рукавом лоб, инженер наполнил кружку себе и усилием воли заставил себя не осушить ее залпом, а пить маленькими глотками.
– Пошли, Клерв, – промолвил он наконец, берясь за кувшин. – Пора браться за корпуса для ракет.
– А будет от этих ракет хоть какой-то прок? – уныло спросил Клерв. – Разве Белые не продолжают натиск?
– В любом случае от ракет будет больше проку, чем от нашего безделья и болтовни.
Они вернулись в кузницу, и скоро звон их молотов присоединился к наполнявшему ее лязгу металла.
Работа над корпусом ракеты, естественно, отнимала гораздо больше времени, чем изготовление наконечника для стрелы. Обычное железо следовало раскалить в горне до строго определенной температуры – она определялась на глаз, по цвету, но также и чувствами, – расплющить до толщины пергамента, нанести точно рассчитанный меловой контур и по этому контуру, не отклонясь ни на йоту, вырезать тяжеленными станковыми ножницами необходимую форму. Само собой, при резке возникали искривления, однако, как показали Джастиновы расчеты, полетных качеств примитивной ракеты они почти не ухудшали. Именно поэтому он для ускорения работы стал пользоваться ножницами, что не допускалось при изготовлении таких требующих высокой точности изделий, как лопасти турбин или детали паровых машин.
Отложив заготовку на кирпичи и сделав глоток воды, Джастин вспомнил не столь уж наивный вопрос Клерва. Будет ли какой-либо толк от этих ракет? Белые подтягивают к месту сражения пушки! Помогут ли против них ракеты, а если нет, то что поможет? ЧТО-ТО ВЕДЬ ДОЛЖНО ПОМОЧЬ!
Переведя дух, Джастин снова отправил заготовку в горн. Следовало еще проделать отверстия для заклепок и изогнуть железяку, придав ей форму полуцилиндра. Сейчас ему было не до размышлений о пушках и порохе. Но подумать об этом позже он намеревался. Когда-нибудь. Потом.
38
Высыпав крохотную щепотку пороха на пол, Джастин закупорил пороховницу и взял из ящика для стружки сосновую щепку. Сунул ее конец в уголья, слегка подул, чтобы дерево занялось и, закрыв глаза и потянувшись к щепотке порошка чувствами, сунул горящий кончик лучины в порох.
Порох вспыхнул. Джастин попытался вчувствоваться в процесс взрыва. Поджав губы, снова отсыпал щепоть на пол, снова закупорил и отложил пороховницу, после чего зажмурил глаза и сосредоточился.
Ничего не произошло. Со вздохом Джастин опять зажег лучину, окружил кучку взрывчатого порошка чувствами и поджег. Вспышка и шипение длились лишь миг, но он постарался уловить все тонкости произошедшего.
Пару раз чихнув и потерев нос, инженер снова отсыпал пороху, закрыл глаза и попытался воспроизвести все уловленные им происходящие при взрыве структурные изменения.
Без малейшего результата.
В очередной раз вздохнув, Джастин снова повторил трюк с лучиной, стараясь удержать в уме комбинации структур, приводящие к хаосу и разрушению.
Опять потерпев неудачу, он принялся размышлять о сути процесса разрушения. Воздействие хаосом есть самый простой способ, но Джастину он как раз недоступен. Однако в любом процессе – даже в процессе разрушения – заключена своя внутренняя гармония. Примененные им гармонические модели не сработали. Но не значит ли это, что он просто не сумел найти и создать нужные?
В чем нуждается огонь? Чтобы что-то горело и... и имелся доступ воздуха. Печь без тяги непременно погаснет. Если создать соответствующее звено...
Он снова потянулся чувствами к порошку и сосредоточился... потянулся и... сосредоточился... потянулся и сосредоточился... и...
...и услышал треск взрыва, увидев вспышку пламени даже сквозь закрытые веки. Ему показалось, будто кузница под ним качнулась, а открыв глаза, инженер обнаружил, что порох выгорел полностью. В помещении не осталось даже дыма.
Собравшись с силами и с духом, инженер насыпал еще пороху и повторил опыт. Все произошло так же. Кузница пошла кругом, но он устоял, хотя, открыв глаза, некоторое время тряс головой. Мысли инженера так и кружились. Джастин направился к двери, размышляя над тем, что за открытие им только что сделано и может ли он этим открытием воспользоваться.
Когда он вышел под свет холодных осенних звезд, ноздри его вновь ощутили едкий запах дыма. Но то был не пороховой дым, а плывший вдоль реки на север чад дальних пожаров. Чад, возвещавший о приближении Белых. Прохладный ветерок забрался под тунику, и инженер повернул к двери, стараясь отворить ее как можно тише. Несмотря на его старания, петли заскрипели так, что ночные цикады на миг приумолкли.
– Джастин! Какого демона ты там делал? – послышался из темноты голос Гуннара. Брат стоял шагах в десяти от Джастина.
– Кажется, невозможное.
Гунннар принюхался и взглянул на зажатую в руке Джастина пустую пороховницу.
– Тьма, как же я сразу не догадался! А ты представляешь себе, каково это по ощущениям?
– По ощущениям? – Джастин глубоко вздохнул.
– По тем ощущениям, которые меня разбудили! Ощущение такое, будто ты... как бы это сказать... перекрутил гармонию в хаос.
– Не совсем так. Я никакого хаоса не творил. Представь себе, ты создаешь две маленькие гармонические модели, а при их совмещении они... ну как бы творят свой собственный хаос.
– Гармония, творящая хаос! Да в своем ли ты уме?
– Наверное, я не совсем точно выразился. Даже совсем неточно. Гармония, конечно, хаоса не творит, но... Понимаешь, гармонии не свойственна концентрация, и если ее оказывается слишком много, она стремится к рассредоточению. А побочным результатом этого является хаос... Ну вроде как когда ты кипятишь воду и обращаешь ее в пар.
Гуннар кивнул, чего в темноте не заметил бы никто, кроме мага или инженера.
– У тебя такой вид, будто ты недоволен, – сказал Джастин.
– Я и сам не знаю. Мне кажется, будто в содеянном тобой таится нечто большее, чем ты сейчас осознаешь... – старший брат умолк, отбросил волосы со лба и задумался. Джастин ждал. – Ты связал воедино созидание и разрушение, гармонию и хаос, – продолжил наконец Гуннар с нервным смешком. – Маги бывают Черными или Белыми, а не Серыми, ибо никому не под силу соединить несоединимое. Но если ты сумел обратить гармонию в хаос, то... Послушай, но ведь Серая магия должна действовать и в обратном направлении! Можешь ты обратить хаос в гармонию?
– Не знаю. И не уверен, что мне захочется попробовать – даже во имя сохранения Предания.
Братья, не сговариваясь, обратили взоры на восток, где темнели на возвышенности городские стены.
– Возможно, ты прав, хватит и того, до чего ты успел докопаться, – усмехнулся Гуннар. – Надеюсь, что теперь ты дашь мне поспать и не станешь искривлять структуры гармонии?
– Да не искривлял я ничего!
– А воспринималось это именно так.
– Ладно, – вздохнул Джастин. – Поговорим утром.
– Вот как раз это нам не удастся. Я отправляюсь на юг. Попытаюсь определить масштабы наступления Белых. Тиран хочет узнать как можно больше насчет тех длинноствольных пушек. Я должен вернуться к вечеру.
– Что же ты раньше не сказал! Постарайся вернуться целым и невредимым.
– Да уж постараюсь, – рассмеялся Гуннар, мимолетно обнимая Джастина. – Ну брат, доброй ночи. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать «доброго утра».
Несколько мгновений Джастин провожал брата взглядом, а потом повернулся и направился к своей каморке.
Порох вспыхнул. Джастин попытался вчувствоваться в процесс взрыва. Поджав губы, снова отсыпал щепоть на пол, снова закупорил и отложил пороховницу, после чего зажмурил глаза и сосредоточился.
Ничего не произошло. Со вздохом Джастин опять зажег лучину, окружил кучку взрывчатого порошка чувствами и поджег. Вспышка и шипение длились лишь миг, но он постарался уловить все тонкости произошедшего.
Пару раз чихнув и потерев нос, инженер снова отсыпал пороху, закрыл глаза и попытался воспроизвести все уловленные им происходящие при взрыве структурные изменения.
Без малейшего результата.
В очередной раз вздохнув, Джастин снова повторил трюк с лучиной, стараясь удержать в уме комбинации структур, приводящие к хаосу и разрушению.
Опять потерпев неудачу, он принялся размышлять о сути процесса разрушения. Воздействие хаосом есть самый простой способ, но Джастину он как раз недоступен. Однако в любом процессе – даже в процессе разрушения – заключена своя внутренняя гармония. Примененные им гармонические модели не сработали. Но не значит ли это, что он просто не сумел найти и создать нужные?
В чем нуждается огонь? Чтобы что-то горело и... и имелся доступ воздуха. Печь без тяги непременно погаснет. Если создать соответствующее звено...
Он снова потянулся чувствами к порошку и сосредоточился... потянулся и... сосредоточился... потянулся и сосредоточился... и...
...и услышал треск взрыва, увидев вспышку пламени даже сквозь закрытые веки. Ему показалось, будто кузница под ним качнулась, а открыв глаза, инженер обнаружил, что порох выгорел полностью. В помещении не осталось даже дыма.
Собравшись с силами и с духом, инженер насыпал еще пороху и повторил опыт. Все произошло так же. Кузница пошла кругом, но он устоял, хотя, открыв глаза, некоторое время тряс головой. Мысли инженера так и кружились. Джастин направился к двери, размышляя над тем, что за открытие им только что сделано и может ли он этим открытием воспользоваться.
Когда он вышел под свет холодных осенних звезд, ноздри его вновь ощутили едкий запах дыма. Но то был не пороховой дым, а плывший вдоль реки на север чад дальних пожаров. Чад, возвещавший о приближении Белых. Прохладный ветерок забрался под тунику, и инженер повернул к двери, стараясь отворить ее как можно тише. Несмотря на его старания, петли заскрипели так, что ночные цикады на миг приумолкли.
– Джастин! Какого демона ты там делал? – послышался из темноты голос Гуннара. Брат стоял шагах в десяти от Джастина.
– Кажется, невозможное.
Гунннар принюхался и взглянул на зажатую в руке Джастина пустую пороховницу.
– Тьма, как же я сразу не догадался! А ты представляешь себе, каково это по ощущениям?
– По ощущениям? – Джастин глубоко вздохнул.
– По тем ощущениям, которые меня разбудили! Ощущение такое, будто ты... как бы это сказать... перекрутил гармонию в хаос.
– Не совсем так. Я никакого хаоса не творил. Представь себе, ты создаешь две маленькие гармонические модели, а при их совмещении они... ну как бы творят свой собственный хаос.
– Гармония, творящая хаос! Да в своем ли ты уме?
– Наверное, я не совсем точно выразился. Даже совсем неточно. Гармония, конечно, хаоса не творит, но... Понимаешь, гармонии не свойственна концентрация, и если ее оказывается слишком много, она стремится к рассредоточению. А побочным результатом этого является хаос... Ну вроде как когда ты кипятишь воду и обращаешь ее в пар.
Гуннар кивнул, чего в темноте не заметил бы никто, кроме мага или инженера.
– У тебя такой вид, будто ты недоволен, – сказал Джастин.
– Я и сам не знаю. Мне кажется, будто в содеянном тобой таится нечто большее, чем ты сейчас осознаешь... – старший брат умолк, отбросил волосы со лба и задумался. Джастин ждал. – Ты связал воедино созидание и разрушение, гармонию и хаос, – продолжил наконец Гуннар с нервным смешком. – Маги бывают Черными или Белыми, а не Серыми, ибо никому не под силу соединить несоединимое. Но если ты сумел обратить гармонию в хаос, то... Послушай, но ведь Серая магия должна действовать и в обратном направлении! Можешь ты обратить хаос в гармонию?
– Не знаю. И не уверен, что мне захочется попробовать – даже во имя сохранения Предания.
Братья, не сговариваясь, обратили взоры на восток, где темнели на возвышенности городские стены.
– Возможно, ты прав, хватит и того, до чего ты успел докопаться, – усмехнулся Гуннар. – Надеюсь, что теперь ты дашь мне поспать и не станешь искривлять структуры гармонии?
– Да не искривлял я ничего!
– А воспринималось это именно так.
– Ладно, – вздохнул Джастин. – Поговорим утром.
– Вот как раз это нам не удастся. Я отправляюсь на юг. Попытаюсь определить масштабы наступления Белых. Тиран хочет узнать как можно больше насчет тех длинноствольных пушек. Я должен вернуться к вечеру.
– Что же ты раньше не сказал! Постарайся вернуться целым и невредимым.
– Да уж постараюсь, – рассмеялся Гуннар, мимолетно обнимая Джастина. – Ну брат, доброй ночи. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать «доброго утра».
Несколько мгновений Джастин провожал брата взглядом, а потом повернулся и направился к своей каморке.
39
Остановившись у дверей кузницы, Джастин поднял глаза на серое, затянутое тучами небо и ощутил спиной прохладный ветерок. Этак, пожалуй, и в кузнице станет не так душно. Может быть, в этой стране и впрямь наступила осень?
Обернувшись, он окинул взглядом дорогу. В последнее время, когда в кузнице случайно затихал лязг металла, тишина мгновенно заполнялась доносившимся с дороги громыханием колес и стуком копыт. Движение по главному тракту практически не прерывалось. Повозки и кареты катили на север, в Рильярт. А подводы с припасами, обозы и войска стягивались на юг, к Сарронне и к земляным укреплениям к юго-востоку от города. Самым обездоленным приходилось ковылять по пыльной дороге пешком, в надежде добраться до океанского побережья.
Покачав головой, Джастин вошел в кузницу, и у него неожиданно создалось впечатление, будто кто-то сверлит взглядом его спину. Инженер резко обернулся, но никого не увидел.
– Ну давай, принимайся за дело, – промолвила стоявшая у второго горна Алтара. – Смотри, все это клепать и клепать.
Джастин принялся рассматривать заготовки и тут снова почувствовал за спиной чей-то взгляд. Он опять обернулся, но и на сей раз никого не углядел.
– Ты Гуннара видела? – спросил Джастин Алтару.
– Он в горах западнее Клинштата – с помощью ветров высматривает, где проклятые Белые располагают свои войска, особенно Железную Стражу. Все эти заготовки нам нужно превратить в готовые ракеты прежде, чем Белые дьяволы подойдут слишком близко.
Джастин понимающе кивнул.
– Странно, что Фирбек еще не заявился сюда, ругаться из-за нехватки ракет, – инженер выглянул во двор, где моряки осваивали новую, регулируемую пусковую установку, и продолжил: – Кстати, говорил ли он что-нибудь насчет... – Джастин умолк.
– Насчет корректирования полета ракет гармонией? – хмыкнула Алтара. – Да, мы с ним толковали. Сам знаешь, меня он не жалует, но ты, кажется, нравишься ему еще меньше. Он спрашивал, помогу ли я ему с ракетами, если Белые доберутся до болотных рубежей.
– «Если»? Сказал бы лучше: «когда»!
– Полностью разделяю твой оптимизм, – она пожала плечами. – Я, конечно, обещала помочь. Никос займется минами. Ты... ты действуй по своему выбору. Помогай, кому сочтешь нужным или... занимайся собственными измышлениями. Ты ведь, как я понимаю, затеваешь против Белых что-то свое.
Джастин взглянул ей в глаза.
– Гуннар сказал, что тебе надо предоставить полную свободу действий, – сказала Алтара. – Почему – пояснять не стал, да я и не спрашивала. Не привыкла спорить с Черными магами. К тому же в твоем мужестве и твоей предприимчивости никто не сомневается. Однако... – тут Алтара снова прокашлялась и посмотрел на Джастина. – Однако сейчас ты все же займешься клепкой корпусов!
Обернувшись, он окинул взглядом дорогу. В последнее время, когда в кузнице случайно затихал лязг металла, тишина мгновенно заполнялась доносившимся с дороги громыханием колес и стуком копыт. Движение по главному тракту практически не прерывалось. Повозки и кареты катили на север, в Рильярт. А подводы с припасами, обозы и войска стягивались на юг, к Сарронне и к земляным укреплениям к юго-востоку от города. Самым обездоленным приходилось ковылять по пыльной дороге пешком, в надежде добраться до океанского побережья.
Покачав головой, Джастин вошел в кузницу, и у него неожиданно создалось впечатление, будто кто-то сверлит взглядом его спину. Инженер резко обернулся, но никого не увидел.
– Ну давай, принимайся за дело, – промолвила стоявшая у второго горна Алтара. – Смотри, все это клепать и клепать.
Джастин принялся рассматривать заготовки и тут снова почувствовал за спиной чей-то взгляд. Он опять обернулся, но и на сей раз никого не углядел.
– Ты Гуннара видела? – спросил Джастин Алтару.
– Он в горах западнее Клинштата – с помощью ветров высматривает, где проклятые Белые располагают свои войска, особенно Железную Стражу. Все эти заготовки нам нужно превратить в готовые ракеты прежде, чем Белые дьяволы подойдут слишком близко.
Джастин понимающе кивнул.
– Странно, что Фирбек еще не заявился сюда, ругаться из-за нехватки ракет, – инженер выглянул во двор, где моряки осваивали новую, регулируемую пусковую установку, и продолжил: – Кстати, говорил ли он что-нибудь насчет... – Джастин умолк.
– Насчет корректирования полета ракет гармонией? – хмыкнула Алтара. – Да, мы с ним толковали. Сам знаешь, меня он не жалует, но ты, кажется, нравишься ему еще меньше. Он спрашивал, помогу ли я ему с ракетами, если Белые доберутся до болотных рубежей.
– «Если»? Сказал бы лучше: «когда»!
– Полностью разделяю твой оптимизм, – она пожала плечами. – Я, конечно, обещала помочь. Никос займется минами. Ты... ты действуй по своему выбору. Помогай, кому сочтешь нужным или... занимайся собственными измышлениями. Ты ведь, как я понимаю, затеваешь против Белых что-то свое.
Джастин взглянул ей в глаза.
– Гуннар сказал, что тебе надо предоставить полную свободу действий, – сказала Алтара. – Почему – пояснять не стал, да я и не спрашивала. Не привыкла спорить с Черными магами. К тому же в твоем мужестве и твоей предприимчивости никто не сомневается. Однако... – тут Алтара снова прокашлялась и посмотрел на Джастина. – Однако сейчас ты все же займешься клепкой корпусов!