Модезитт Лиланд Экстон. Война гармонии

   – Мне показалось, что можно найти способ соединить его с гармонией, дабы уничтожить хаос.
   – Посредством еще большего хаоса? – сухо осведомился Турмин.
   – Вполне возможно.
   – И ты полагаешь, что это будет благом?
   – Может быть, и нет. Но в отношении Фэрхэвена надо что-то предпринимать.
   – Ах да... Белые Братья.
   – Мы не обращали на них внимания, а они извратили гармонию, поставив ее на службу хаоса, и теперь собираются захватить весь Кандар.
   – Весь Кандар?
   – Ну... кроме Наклоса, – добавил Джастин.
   – У меня есть предложение, юный Джастин, – проговорил Турмин. – Раз уж ты задумал уничтожить хаос с помощью гармонии, так используй именно ее, а не связанный ею хаос. Это гораздо безопаснее для всех нас, включая тебя.
   – Но как?
   – Хороший вопрос. Видел ты когда-нибудь, как луч света проходит сквозь ограненный кристалл?
   – Получается радуга.
   – А ведь это проявление гармонии, не так ли?
   – Пожалуй, – откликнулся Джастин, заглядывая в почти пустую кружку.
   – А случалось тебе видеть опыты с линзами?
   – Было дело. Один из магистров показывал нам, как с помощью увеличительного стекла зажечь огонь.
   – Как по-твоему, не следует ли из этого, что свет является носителем некой силы?
   – Кажется, до меня доходит.
   – Полагаю, что да, Джастин, – откликнулся Турмин с негромким смешком. – Надеюсь. Во всяком случае, ты теперь знаешь, что попытка использовать ложный свинец убьет тебя раньше, чем ты успеешь осуществить задуманное.
   – И на сегодня это все, да?
   – Для тебя – все, – ответил старый маг, вставая. – А меня еще ждет долгая дорога.
   – Заночуй у нас, мы будем рады.
   – Благодарю за любезность, но на утро у меня запланированы важные дела.
   – Тебе придется провести в седле большую часть ночи...
   – Порой это неизбежно. Быть магом означает брать на себя ответственность. Тебя это тоже коснется, если уже не коснулось.
   Турмин наклонился, поднял кружку и допил оставшийся зеленый сок.
   Позднее, когда удалявшийся стук копыт Турминовой кобылы перестал заглушать шепот ветра, Джастин снова повернул к кузнице, с твердым намерением поутру выбросить порошок в море, чтобы волны отнесли его как можно дальше.
   И тогда ему надо будет заняться кристаллами. Кристаллами и светом.

122

   – Что вы затеваете? – спросил Элдирен, переводя взгляд с Белтара на Джихана.
   Силы Белых расположились на склоне холма над долиной, разделенной рекой Армой. Шлюзы на реке больше походили на крепости, с башнями по обе стороны, русло перекрывалось шипастыми цепями, а за рекой высились стены Армата.
   При наличии пушек или достаточного количества осадных машин ни речные крепости, ни городские стены не могли бы считаться серьезным затруднением. Однако полностью возместить ущерб, причиненный проклятым черным инженером почти два года назад, за прошедшее время так и не удалось. В распоряжении Белых имелось не так уж много кузнецов, способных работать с железом.
   – Окажем сутианцам услугу, – усмехнулся Белтар. – Я собираюсь очистить их грязную реку. И их грязную гавань.
   Джихан посмотрел на Белтара и спросил:
   – Это имеет отношение к реке и источникам хаоса?
   Элдирен нахмурился.
   – Что это за постройки там, внизу? – осведомился Белтар, указывая на четыре здания, стоявшие у подножия холма, возле дороги, выходившей к главному тракту на Армат.
   – Гостиница и серные источники. Но ты же сам выгнал оттуда всех...
   – Вот именно! – Белтар широко ухмыльнулся. Элдирен разинул рот в изумлении:
   – Но ты ведь не...
   – Испытай меня. Это гораздо дешевле, чем терять солдат.
   Худощавый Белый маг снова бросил взгляд на реку Арма.
   – Это потребует некоторых усилий, но я смогу продержать реку кипящей, может быть, даже в течение восьмидневки. Ну а уж если это не поможет... – Белтар пожал плечами.
   – Похоже, ты вовсе не любишь использовать войска.
   – Не люблю, но ведь приходится! По дороге сюда из Рильярта солдаты немало потрудились.
   – Ну, то были лишь мелкие стычки.
   – Если противник не способен ни на что, кроме мелких стычек, разве это моя вина? Мы провели наступление, они отступили и укрылись в городе. Мои солдаты вовсе не хотят класть головы при штурме. Может, ты сам рвешься на стены, Элдирен?
   Маг покачал головой.
   – А ты, Джихан?
   – Конечно нет. Как и большая часть бойцов, особенно копейщиков.
   Белтар закрыл глаза и сосредоточился. Вскоре земля задрожала, а из-под строений у подножия холма стали сочиться серные пары. Скоро вонь стала столь нестерпимой, что солдатам пришлось замотать лица мокрыми платками. Потом желтая вода выплеснулась из источников, и горячие ручьи устремились через пространство в сто локтей к реке Арма.
   К тому времени когда Белтар открыл глаза и тяжело опустился на раскладной стул, над рекой вовсю стелился вонючий пар.
   На противоположном берегу поднялся переполох. Жившие у реки люди выбегали из своих хижин и устремлялись вверх по склону, прочь от едкого тумана. Некоторые пытались угнать с собой овец, быков и прочую живность.
   – Они это надолго запомнят, – пробормотал Джихан.
   – Надеюсь, – буркнул Белтар, опять закрывая глаза. Земля содрогнулась еще раз, и к реке побежали новые желтые ручьи.
   Элдирен, морщась от зловония, закашлялся и прикрыл рот ладонью.
   – Сами-то мы не задохнемся?
   Джихан повернул коня и направился назад, вверх по склону. Элдирен последовал его примеру. Спустя мгновение их нагнал Белтар.
   – Помнится, кто-то утверждал, будто войны не выигрываются с помощью магии, – проворчал он с хмурой ухмылкой.
   – Магия срабатывает, – рассеянно отозвался Джихан, – однако с каждым твоим успехом возрастает и вероятность того, что ты не переживешь неудачи.
   – Так или иначе настоящей неудачи не переживет ни один Белый маг, – заметил Белтар.
   Элдирен ехал позади. То и дело оглядываясь на устремлявшиеся к Армату клокочущие потоки, он старался заставить свой чувствительный желудок не реагировать за смрад зловонных испарений.

123

   – Как он это воспринял? – спросил Гуннар.
   – Главное, он избавился от порошка, – отозвался Турмин, озирая с террасы серебрящуюся гладь Восточного океана. – Ложный свинец – отвратительная штука! Отвратительная, отвратительная, отвратительная! – Маг содрогнулся.
   – Но как тебе удалось его убедить? – осведомился Гуннар, поведя плечами, словно с намерением их размять. – Джастин не из тех, кто легко отступает от задуманного.
   – Я предложил ему бороться с хаосом не с помощью того же хаоса, хотя бы и скованного гармонией, но средствами чистой гармонии. И подсказал способ – гармонизация света с помощью кристаллов.
   – Свет как оружие против хаоса? Гармонизированный свет? Да, в теории это возможно, нечто подобное упоминалось и Доррином... но добиться нужного эффекта на практике пока никому не удавалось.
   – Эту мелкую подробность я предпочел опустить.
   – Ты поступил не совсем честно, – сказал Гуннар.
   – Но то, что он замышлял, было куда хуже.
   – Может быть... Однако вдруг ему удастся осуществить затею с кристаллами?
   – Многие пытались добиться этого на протяжении двухсот лет. Ни у кого ничего не вышло.
   – Среди этих «многих» не было Джастина.
   – В любом случае от опытов со светом меньше вреда, чем от взрывчатых веществ из ложного свинца.
   – Надеюсь, что так оно и есть. Очень надеюсь.
   – Как и все мы, Гуннар. Поверь мне.

124

   Бросив взгляд на безоблачное весеннее небо Джастин вытащил из сарая конструкцию, смонтированную на раме диковинного вида.
   Установив раму на каменной плите мостовой и подсунув под нее лист простого железа, он расположил укрепленную на раме линзу так, чтобы пойманный ею солнечный луч сфокусировался точкой на железном квадрате. Железо легко поглотило свет, как поглотило бы всякий магический импульс.
   Джастин выждал некоторое время, однако поглощенная энергия не произвела в структуре металла никаких изменений. Тогда он подставил под луч щепочку. Очень скоро она начала обугливаться, а потом воспламенилась. Наблюдая за этим, Джастин сосредоточивался не на дереве, а на потоке света, улавливая энергетические нити, проходящие сквозь линзу.
   Может ли он направить туда больше света? Сделать нечто противоположное созданию светового щита – не отвести свет прочь, а, напротив, собрать его как можно больше и направить на определенный объект? Он осторожно коснулся чувствами светового потока – тончайшего, словно паутина, но прочного, как железо, – чтобы свить и направить в линзу более мощный луч.
   Когда от напряжения на его лбу выступили бисеринки пота, инженер почувствовал, что железо нагревается, и приметил на листе слабое красноватое свечение.
   При попытке расширить паутину, сплетенную силой его сознания, вокруг него пали тени, как будто небо закрыло невесть откуда взявшееся облако.
   На поверхности железного листа загорелась, рассыпая искорки, яркая световая точка.
   – Джастин! – крикнула Элизабет.
   Он покачал головой. Тени исчезли. Взмокший от пота инженер снова стоял на свету.
   Сестра сбежала по ступеням, сделала несколько шагов по дорожке и, становившись, пробормотала:
   – Прости. Я все испортила, да?
   – Ничего, – отозвался Джастин, потянувшись и сжав ее плечо. – Что-что, а повторить опыт я смогу. Главное теперь ясно – это срабатывает.
   – Знаешь, Джастин, то, что ты делаешь, порождает очень странные ощущения, – поежившись промолвила Элизабет. – С крыльца я увидела тебя в тенях, хотя облаков не было и в помине. А потом металл загорелся. Он ведь горел, верно?
   – Что-то вроде того.
   Заслышав еще чьи-то шаги, Джастин взглянул через плечо сестры и увидел деловито шагавшую к ним по дорожке Кирлин.
   – Небось, собрался ковать железо, не раскаляя его в горне? – осведомилась она.
   – Нет, не совсем. Так, опыты ставлю.
   – Опыты у тебя, сынок... – она покачала головой. – Я не волшебница, но даже я ощутила что-то необычное.
   Джастин непроизвольно опустил глаза на лежавший под линзой железный лист. Точнее, на маленькое, в диаметр мизинца, отверстие.
   – Аккуратненько, как пробойником, – заметила Кирлин, проследив за его взглядом. – Но ты ведь наверняка проделал это не с помощью обычного инструмента. Так?
   – Так. Инструмент я использовал, но не совсем привычный – вот эту линзу. Дырка прожжена солнечным светом. По-моему, получилось неплохо. Во всяком случае, теперь ясно, что железо может гореть.
   – Ты прожег железо лучами солнца?
   – Ага. Но мне еще многое предстоит додумать и усовершенствовать.
   – Сухопутные корабли, прожигающие железо линзы – что дальше? Тьма, я вовсе не уверена, что мне хочется это знать!
   Лишь в последний момент Джастин приметил в ее взоре лукавую искорку и рассмеялся.
   Кирлин с нарочито сокрушенным видом покачала головой и вернулась в кузницу.

125

   Рослый рыжеволосый маг поднялся с натянутой улыбкой на губах. В руках он держал неплотно свернутый свиток.
   – Дерба, что это у тебя? – спросил Ренвек, выйдя на площадку, располагавшуюся рядом с покоями Высшего Мага. Ренвек слегка сутулился.
   – Свиток для Высшего, – с поклоном ответил Дерба. – От Мага-Командующего Белтара. Так он себя именует.
   – Вот как, Маг-Командующий... – задумчиво произнес Ренвек. – Даже Зиркас не отличался такой самонадеянностью!
   Дерба предпочел промолчать.
   – Можно мне заглянуть в послание? – осведомился Ренвек.
   – Разумеется, ты ведь советник Высшего Мага, – младший маг отвесил преувеличенно низкий поклон и вручил свиток.
   Развернув пергамент, Ренвек пробежал глазами текст, снова свернул лист и сказал:
   – Думаю, тебе стоит пойти со мной.
   – Но смелюсь ли я...
   – Ты уже осмелился, поскольку наверняка прочел послание, – оборвал его Ренвек и, повернувшись, постучал в дверь:
   – У меня свиток от Мага-Командующего.
   – Это, надо думать, Белтар... Ну заходи.
   – Со мной Дерба, высокочтимый.
   – Пусть заходит и он.
   Двое чародеев вошли в покой.
   – Белтар возвращается с несколькими сводными отрядами, составленными из Железной Стражи и Белых копейщиков, – с поклоном доложил Ренвек.
   – Этого и следовало ожидать, особенно после того, как он убедил Сутианский Торговый Совет принять наши условия.
   – «Убедил» – не вполне точное слово, высокочтимый, – заметил Ренвек.
   – Отчего же? Он ведь не раскатал Армат по камушкам, как Сарронну и не сжег его дотла, как Берлитос. Странно даже – что это случилось с нашим беспощадным разрушителем?
   – Боюсь, высокочтимый, что он начинает осваивать искусство не только разрушения, но и управления. Вскипятил реку, сварив в ней несколько сот душ, и дал понять заправляющим в Сутии торгашам, что, упорствуя, они могут и сами угодить в такой супчик. И, – Ренвек вручил Гистену свернутый пергамент, – взял на себя смелость разослать копии этого уведомления нескольким лицам.
   Дерба стоял молча, с учтивой улыбкой на лице.
   – А о чем там говорится? – осведомился Гистен.
   – Да ни о чем.
   Губы Дербы дернулись в намеке на улыбку, и Гистен перевел взгляд на молодого мага:
   – Может ты, Дерба, поведаешь нам в чем суть полученного послания?
   – Э... я не решаюсь...
   – Брось! Раз уж ты решился сунуть нос в документ, который вовсе не был для тебя предназначен, – а ты это сделал, иначе бы Ренвек тебя сюда не притащил! – то наверняка разобрался, что там к чему.
   – Вообще-то там много слов, красивых и ничего не значащих, однако, по моему скромному разумению, завуалированный смысл письма сводится к тому, что когда придет время, Белтар будет более чем счастлив снять с твоих утомленных плеч непосильное бремя ответственности, – Дерба нервно улыбнулся.
   – Как раз то, на что ты и надеялся, молодой человек. Не так ли? – промолвил Гистен. – Только не говори мне, что ты не решаешься и все такое... Впрочем, можешь не отвечать. Все равно либо солжешь, либо выставишь себя дураком.
   Гистен повернулся к Ренвеку:
   – А ты что скажешь?
   – Основную мысль Дерба передал совершенно верно. Белтар выражает намерение служить Совету, а тебе желает долгой и счастливой жизни, – ответил Ренвек с вежливой улыбкой.
   – И то сказать, не пора ли мне и вправду освободиться от столь гнетущего беремени власти да удалиться в Лидьяр на заслуженный отдых? – промолвил Гистен и тихонько фыркнул.
   Дерба невольно поднял брови.
   – Лидьяр давно умиротворен, так что там едва ли стоит опасаться бунтов. Большой гарнизон там держать незачем, так что и забот немного, а с другой стороны – и до Фэрхэвена не так уж далеко. В случае необходимости можно прибыть очень быстро. Кроме того, Ренвек, Флирд с большим удовольствием займет твои покои.
   – Мои покои?
   – А что тебя удивляет? Уж ни думаешь ли ты остаться в прежней должности и при Белтаре?
   – Хм... Это едва ли.
   – Тогда не начать ли нам готовиться к отъезду?
   – Как тебе угодно, высокочтимый.
   Гистен улыбнулся Дербе, переводившему взгляд с одного мага на другого, и добавил:
   – А тебе, молодой человек тоже нужно готовиться к тому, чтобы в свое время снять непосильное бремя с усталых плеч Белтара. Ибо разве не таков высокий и бескорыстный идеал, к коему стремятся все юные маги?
   Смешок его прозвучал фальшиво.

126

   Щурясь на весеннем солнышке и потея от жары, Джастин свернул за угол, поднялся на крытое крыльцо и остановился пред вывеской «Хослид. Торговые операции». По словам Гуннара, Хослид представлял собой типичного купчину, не выделявшегося ни честностью, ни жуликоватостью, однако в отличие от многих и многих почти не был связан с Рилтаром. А поскольку Джастин более всего стремился не привлекать к себе внимания этого советника, его выбор был вполне понятен.
   Идея сооружения воздушного шара казалась смехотворной даже ему самому, но он решительно не мог придумать никакого другого способа поднять линзу на такую высоту, которая позволит собрать достаточно света и послать луч в нужном направлении. Настоящих горных пиков в окрестностях Фэрхэвена не было. Другое дело то, что Джастин плохо представлял себе, какой материал пригоден для баллона. Ясно было лишь то, что он должен быть очень прочным и легким.
   Зайдя внутрь, Джастин остановился, приноравливая глаза к полумраку и присматриваясь к коренастому малому в коричневом одеянии, который неуклюже двинулся ему навстречу.
   – Я Хослид. Чем могу служить?
   – Я бы хотел купить тысячу квадратов наклосского шелка, из какого там делают одеяла.
   – Что-что? – переспросил Хослид.
   – Хочу купить наклосского шелка. Тысячу квадратов.
   – Что за шелк такой? – хмуро пробормотал торговец. – Отродясь не слыхал!
   – Вот образец, – промолвил Джастин, радуясь тому, что прихватил с собой маленькую салфетку, которую Дайала засунула в его шкатулку. – Взгляни.
   Хослид пощупал материю и кивнул.
   – Это блескоза. Поступает только из Наклоса.
   – А я что сказал?
   – А цену ты знаешь? Ткань очень дорогая.
   – Почем?
   – Медяк за квадратный локоть. И мне бы хотелось получить задаток. Десять золотых.
   – Не больше пяти. Причем за две тысячи квадратов.
   – Семь.
   – Шесть и пять серебряников.
   – Согласен.
   – И расписку.
   – Это само собой, – заверил Хослид с широкой ухмылкой.
   – Когда ты сможешь доставить заказ?
   – Через пять, самое большее – шесть восьмидневок.
   – Годится.
   Джастин достал кошель, но открывать его повременил. Тяжело ступая, Хослид подошел к стоявшему в углу столу и, скрипя пером, составил договор. Молодой инженер перечитал его, исправил вписанные таки торговцем семь золотых на шесть с половиной и велел торговцу завизировать исправление, прежде чем достал монеты.
   – Ты мастер торговаться, – заметил купчина.
   – Просто не хочу переплачивать. А справедливую цену дам всегда.
   – Так ведь не дашь цены, не получишь товара, – усмехнулся Хослид. – В убыток себе никто не торгует.
   Джастин улыбнулся в ответ и сконцентрировался. Окружавшая его гармоническая аура сделалась столь сильной, что торговец подался назад.
   – Э, да ты маг! Что ж не предупредил?
   – Зачем? Ты ведь честный малый и обманывать меня не собирался. Тем паче уже получив задаток.
   – Даже и не думал ни о чем подобном, – заверил купец, лоб которого покрылся испариной.
   – Вот и прекрасно, – промолвил Джастин, свернув договор и одарив торговца широкой улыбкой.

127

   – Гистен, ты где? Почему без света?
   Толкнув дверь из белого дуба, Белтар вошел в находящиеся на самом верху Белой Башни покои, со времен Керрила Великого служившие личными апартаментами Высшего Мага.
   Чародей осмотрел помещение. Стоявшая в алькове широкая белая кровать была аккуратно заправлена, на столе лежало магическое зеркало, книжные полки опустели. Лишь на одной из них лежал придавленный тяжелыми звеньями золотой цепи и древним амулетом лист пергамента.
   – Нету его. Ушел, – промолвил Белтар, обернувшись к Элдирену и Джихану.
   – Не скажу, чтобы меня это удивило, – невозмутимо откликнулся Джихан.
   Подойдя к полке, Белтар бережно, пробежав пальцами по золотым звеньям, отложил в сторону амулет, взял пергамент и начал читать вслух:
   «...Ввиду слабого здоровья и повинуясь решению Белого Совета я оставляю амулет Высшего Мага своему преемнику, Магу-Командующему Белтару и принимаю на себя менее обременительные обязательства Мага-Советника при дворе герцога Лидьяра...»
   Пергамент вернулся на полку.
   – Он понял, что лучше уступить власть миром, – с едва заметной улыбкой промолвил Элдирен. – Это умно.
   – Но не исключено, что Гистен считает свой отказ от власти лишь временной уступкой, – заметил Белтар.
   – А ты заметил, как смотрел на тебя Дерба? – спросил Джихан.
   – Вот уж на кого не смотрел... Я ведь искал Гистена. А что?
   – А то, что Дерба едва ли уступает тебе в мощи.
   – Разве это имеет значение?
   Элдирен и Джихан переглянулись.
   Белтар еще раз оглядел помещение, кивнул в подтверждение своим мыслям и сказал:
   – Да, надо думать, это объясняет, почему Гистен уступил так легко. Он хочет отсидеться в сторонке, предоставив нам с Дербой возможность уничтожить друг друга. Гистен практичнее меня, трезвее и несравненно опытнее. Из чего следует, что в придачу к власти я получил и необходимость каждодневно бороться за ее сохранение.
   – Это верно, – почти равнодушно произнес Джихан.
   – И очень трудно, – добавил Элдирен.
   – Как вы оба умеете утешить, – хмыкнул Белтар, бросил еще один взгляд на амулет и повернулся к выходу. – Думаю, нам нужно созвать Совет.
   – Это точно.

128

   Хотя широкие двери кузницы были распахнуты настежь, Джастину едва-едва удалось выкатить из нее еще не завершенный наземный корабль. На вид изделие представляло собой некий странный остов, собранный из железных прутьев, дубовых брусьев, распорок, стоек и перекладин. Сей предмет был водружен на четыре колеса с железными ободами. Тяжелые подъемные обручи крепились перед местом водителя и позади него, там, где на раме предстояло установить другое сиденье. В задней части корпуса размещались пузатый паровой котел и топка с заканчивавшейся раструбом дымовой трубой.
   Тропа пошла на подъем, и чтобы прокатить свою махину, Джастину пришлось поднапрячься. Впрочем, колеса вращались свободно. Использованные при создании этих колес морские осевые подшипники были рассчитаны на куда большую нагрузку. А вот нагрузка на двигательную систему, напротив, могла оказаться близкой к предельной, из чего следовало, что инженеру следует хорошенько подумать над облегчением защитной брони.
   – Ты хорошо поработал над ходовой частью, – заметила Кирлин. – Колеса не зажимает, оси не прогибаются, и это под таким-то весом!
   – Но выглядит эта штуковина безобразно, – безапелляционно заявила Элизабет.
   – Это ведь только скелет! Твой небось тоже не так уж прекрасен, – отшутился Джастин, одновременно подсовывая деревянный клин под левое заднее колесо. Поступив таким же образом с правым, он выпрямился, взял ведро и отправился к колодцу.
   Элизабет отряхнула с рук садовую грязь, приблизилась к машине и обошла ее кругом, порой касаясь пальцами ребер жесткости или откосов.
   – На ощупь прочно, не то что на вид, – признала она.
   Вернувшись с ведром, Джастин влил воду в бак и потопал обратно. Кирлин, бросив на машину последний взгляд, вернулась в кузницу.
   – Долго тебе придется с ведром бегать, – усмехнулась Элизабет, поглядывая на вместительный бак. – Тут же потребуется уйма воды!
   – Не такая уж и уйма, – возразил Джастин, наполняя второе ведро. – Я смонтировал систему, при которой большая часть воды используется вновь и вновь. Правда, конденсатор утяжеляет конструкцию, тем паче что я не могу использовать такой естественный охладитель, как морская вода, – он вылил в резервуар второе ведро и добавил: – Пришлось придумать систему воздушного охлаждения. Видишь трубы? Циркулирующий по ним воздух позволит охлаждать воду во время движения.
   – Ага, значит тебе потребуется помощь Гуннара!
   – При чем тут Гуннар?
   – Джастин, не думай, будто я такая уж дурочка. Если эта штуковина начнет двигаться быстро, она и перегреется очень быстро. Чтобы охладить ее, потребуется невесть сколько холодного воздуха, и тут не обойтись без мага Воздушной Стихии. Кстати, почему обязательно Гуннар? Я тоже могу тебе помочь. Можно, а?
   – Нельзя.
   – Ага, я так и думала, – проворчала Элизабет, продолжая разглядывать радиатор охлаждения. – Ты боишься подвергнуть меня опасности. Ручаюсь, тут все здорово раскалится.
   – Здорово не здорово, но что раскалится, это точно, – согласился Джастин. Захлопнув крышку резервуара, он отправился к ларю с углем, принес полное ведерко, разжег огнивом в топке сухие щепки и стал добавлять в огонь уголь.
   Горас окликнул дочь, и та вернулась к прополке. Оставшись один, Джастин раскочегарил топку и стал проверять работу системы.
   Некоторое время он стравливал пар через предохранительный клапан, а потом закрыл его и стал подбрасывать уголек, наращивая давление. Ходовая часть при этом оставалась отсоединенной. Конструктору вовсе не хотелось, чтобы машина вдруг сама собой покатилась неизвестно куда.
   По мере роста давления Джастин прослеживал чувствами распределение тепловых потоков, гадая, как можно одеть машину броней, не превратив ее в душегубку для тех, кто будет ею управлять.
   Но хотя у него не было сомнений в том, что броня и вооружение ему потребуются, первым делом следовало проверить и отладить сам двигатель.
   Глубоко вздохнув, Джастин разблокировал колеса.
   – Ой! – пискнула Элизабет. – Он сейчас поедет!
   Под укоряющим взглядом брата она прикрыла рот ладошкой и уже тихо промолвила:
   – Это важный момент.
   Горас поднял глаза, в которых промелькнула искорка интереса.
   Скользнув на единственное установленное пока сиденье, Джастин выжал сцепление.
   Двигатель застучал.
   Инженер поморщился, ощутив пришедшееся на редуктор явно избыточное напряжение и решив, что придется подумать о снижении скорости подачи пара на турбину. Но так или иначе машина пришла в движение.