Модезитт Лиланд Экстон. Война гармонии

   Он заморгал и утер лоб. В какой-то миг земля, как ему показалось, захотела уйти у него из-под ног, так что снова пришлось усесться на камень.
   Головокружение наконец ослабло, так что со временем Джастин смог подняться и осторожно ступая по шатким каменюкам, двинулся вниз по склону. До прихода полуденной жары ему следовало найти место для укрытия.
   Грубые подсчеты, да и собственное чувство направления подсказывали ему, что до высоких лесов Наклоса по-прежнему остается не один день пути. Впереди него, так же как и позади, расстилалось безбрежное море сухих, опаленных солнцем серых камней.
   – Море скал, океан камней... сидишь посреди моря, а пить нечего, – пробормотал инженер себе под нос и хрипло рассмеялся, продолжая ковылять по высохшему руслу, стараясь по возможности держаться в тени склонов.
   Бело-оранжевое солнце все сильнее и сильнее опаляло долину зноем с безоблачного сине-зеленого неба, а инженер продолжал идти. Шаг за шагом. Шаг за шагом.

66

   – Белые заняли Рильярт и гавань. Сутия окружена со всех сторон, – объявила Кларис. Она потерла лоб и отпила глоток из черного стеклянного бокала, стоящего на столе Совета.
   За закрытыми окнами Черного Чертога сыпал холодный дождь, и стук дождевых капель накладывался на шелест прибоя. Из настенных масляных светильников были зажжены лишь два.
   – Теперь вы видите, почему я утверждал, что оказание сколь бы то ни было существенной помощи тирану явно преждевременно, – промолвил Рилтар, откидывая со лба каштановую прядь.
   – Рилтар... – Третий Советник прокашлялась и облизала тонкие губы. – Горстка наших добровольцев стоила Белым чудовищных потерь. Окажись их больше, это, возможно, спасло бы Сарроннин.
   – Дженна, дорогая, неужто века, минувшие со времен Основателей, так ничему нас и не научили? Сам великий Креслин мог спасти только тех, кто желал спастись, и это – при всем его несравненном могуществе! Сарроннинцы не пожелали сражаться так, как сражался бы Южный Оплот или даже Сутия.
   Рилтар поднял было бокал, но потом поставил его на место нетронутым.
   – А теперь Сутия и Южный Оплот остались предоставленными самим себе. Их разделяет Сарроннин, удерживаемый Белыми дьяволами. Согласись, перспектива не слишком многообещающая.
   Немолодая женщина, черноволосая и широкоплечая, покачала головой:
   – Вот что, давайте говорить начистоту. Ну где, скажите во имя Тьмы, могли бы мы раздобыть силы, достаточные для спасения Сарроннина, чтобы при этом не оставить без защиты Отшельничий? Что мы имеем? Двадцать раз по сорок военных моряков и еще двадцать раз по двадцать учеников, кое-как обученных владеть оружием! К тому же наши командиры не слишком сведущи в искусстве ведения боевых действий на суше.
   Рилтар улыбнулся.
   – Отчего так происходит, Рилтар, что твои безусловно логичные суждения всегда оставляют у меня беспокойный осадок? – промолвила Дженна. За окном, затмив на миг свет масляных ламп, ярко сверкнула молния. – Уж не потому ли, что как раз ты упорнее всех возражал против увеличения численности военных моряков? И против дополнительных закупок хаморианской железной руды – тоже!
   – Я этого не отрицаю, – пожал плечами Рилтар. – Всем известно, что наращивание боевых сил и вооружений – дело чрезвычайно дорогостоящее, а я последовательный противник повышения налогов.
   – Вряд ли нам стоит сегодня вечером обсуждать, кто и какую линию проводил в Совете раньше, – заявила Кларис. – Суть в том, что Фэрхэвен сделал еще один шаг в осуществлении своего стратегического плана покорения всего Кандара. И мы должны решить, что предпринять по этому поводу.
   – Ах да, великий стратегический план... – Рилтар усмехнулся.
   Дженна вздохнула.
   – Мы должны взглянуть фактам в лицо. Во-первых, сила нашего флота такова, что даже овладей Фэрхэвен всем Кандаром, Белые все равно не будут представлять для нас существенной угрозы. Во-вторых, как уже говорилось, сколь бы то ни было значительными обученными сухопутными войсками мы не располагаем. А хоть бы и располагали, куда бы мы их направили? В Сутию, уже замкнутую во вражеское кольцо? Или в Южный Оплот, напасть на который Фэрхэвен решится лишь спустя годы?
   Рилтар умолк и, повернувшись в темном деревянном кресле, воззрился на масляную лампу, горевшую рядом с портретом мужчины с волосами цвета серебра, висевшим на стене напротив стола.
   – Какую реальную угрозу представляет для нас Фэрхэвен? Что могут сделать нам Белые?
   – Подорвать саму нашу гармоническую основу...
   – Дженна, – вмешалась Кларис, – этот вопрос мы обсуждали уже не раз, и ты должна понимать, что не заставишь Рилтара изменить его взгляды – ни сегодня вечером, ни завтра. Есть у тебя какие-нибудь конкретные предложения?
   – Ладно, ладно. Просто я хотела... впрочем, неважно. Конкретные, говоришь... – Дженна задумалась, а потом кивнула: – Да, есть и конкретные. Наши инженеры вполне могли бы изготовить большое количество наконечников для стрел из черного железа, а мы могли бы поставить их сутианцам.
   – А расходы? – возразил Рилтар. – Черное железо обходится недешево! Кто будет за это платить?
   – Я полагаю, что, учитывая проверенную действенность названного оружия, сутианцы с удовольствием заплатят за него полной мерой, – сухо указала Кларис. – Это хорошая идея.
   – А по-моему, не очень. Нам не пристало превращаться в торговцев оружием.
   – Может, и не пристало. Но мы не можем равнодушно взирать на происходящее. Раз уж, как ты сам убедительно показал, направить на материк войска мы не можем, то почему бы не послать несколько тысяч наконечников? – промолвила Дженна со сладкой улыбкой.
   – Мне эта затея не по душе, но... – Рилтар угрюмо ухмыльнулся. – Но это всяко лучше, чем посылать на смерть наших людей. Как ты знаешь, мы потеряли более половины добровольцев!
   – Да уж знаю. Кстати, своего племянничка ты тоже числишь в потерях?
   – Дженна...
   – Прошу прощения, Рилтар.
   – Я прощаю тебя, советница.
   Над Восточным океаном вновь сверкнула молния, а последовавший за ней громовой раскат заставил задребезжать оконные стекла.
   – Думаю, на сегодня достаточно, – сказала Кларис. – Насчет стрел я поговорю с Алтарой попозже, на этой же восьми дневке.
   Рилтар встал и молча покинул покой Совета.
   Дженна собрала со стола несколько документов и сложила их в кожаную папку.
   – Сурово, однако, говорила ты с Рилтаром, – заметила Кларис, переведя взгляд с окна на молодую советницу.
   – С ним вообще трудно говорить. Неужто он не понимает? – Дженна покачала головой. – Знаешь, порой мне кажется, что, прекратив высылать некоторых на гармонизацию, мы совершили ошибку. Эта практика имела смысл. Не почувствовав на собственной шкуре, какова жизнь в мире, многие просто не в состоянии оценить, что мы имеем и что отстаиваем.
   – Боюсь, для того, чтобы заставить всех понять это, потребуется куда более серьезная угроза, чем любая из тех, с какими нам доселе доводилось сталкиваться.
   – Вот для этого и существует Совет, – отрезала Дженна. – Он нужен именно затем, чтобы брать на себя ответственность за принятие непопулярных, но необходимых решений!
   – Дженна...
   Но молодая советница уже забрала свою папку и вышла.

67

   Приладив как следует одеяло, Джастин забрался в тень и раскопал горячий песок, обнажив прохладные камни и глину. Проверив, нет ли насекомых и крыс, он отстегнул пояс, положил меч рядом и, стараясь не обращать внимания на мозоли, стянул сапоги. Ему вполне удавалось не подпускать хаос к ссадинам и воспаленным местам, но вот на их исцеление сил уже не хватало. Потом инженер привалился спиной к камню и открыл флягу, наполненную водой всего на четверть. Отпил и закрыл глаза.
   И тут же взору его предстало дерево.
   Джастин снова потянулся к черной коре, но на сей раз лоркен окружал не изумрудный травяной ковер, а раскаленный песок. Такой горячий, что при попытке приблизиться обжигал ноги даже сквозь подошвы сапог.
   – Постарайся найти это дерево. Ищи его, а оно будет искать тебя, – промолвила стройная молодая женщина с серебряными волосами. Как прежде, босая, в том же коричневом одеянии, она внезапно появилась рядом с темным стволом, лучащимся прохладой и гармонией.
   Джастин попытался заговорить, но во рту пересохло и язык ему не повиновался.
   – Поиски дерева и поиски самого себя будут еще труднее, – печально проговорила она, и Джастин услышал в ее голосе памятные ему по прошлому сну серебряные нотки.
   – Еще... труднее... – пролепетал он, с трудом разлепив опухшие губы. – Куда же... еще?
   – Гармония, каковая есть истина, холоднее вечных льдов Крыши Мира, жарче Каменных Бугров и дальше, чем Наклос для Белого мага.
   В следующее мгновение дерево и женщина растворились в воздухе, оставив после себя лишь солнце да раскаленный песок. Зной усиливался.
   В конце концов это ощущение заставило Джастина проснуться. Оказалось, что край одеяла выскользнул из-под камня, в результате чего его предплечье оказалось на самом солнцепеке.
   Выбравшись наружу, он подобрал камень, восстановил свой навес и забрался обратно, успев даже за эти несколько мгновений обжечь босые ступни о горячие камни. Даже забывшись беспокойным сном, Джастин продолжал ощущать это жжение, а вот лоркен и женщина больше не появлялись.
   Ближе к вечеру, когда прохладный ветерок зашевелил одеяло, Джастин снова проснулся и инстинктивно попытался облизать губы сухим языком. Опухшие веки никак не хотели подниматься, и открыть глаза ему удалось лишь ценой немалых усилий.
   Нашарив флягу и уняв дрожь в руках, он допил остававшуюся воду, стряхнул песок с сапог, натянул их и, поднявшись на ноги, посмотрел на запад. Закатное солнце осветило горизонт оранжевым заревом.
   Сняв одеяло с камней, Джастин принялся сворачивать скатку. Дрожь в руках возобновилась, и при попытке застегнуть ремень он уронил одеяло на песок.
   – Тьма!
   Наконец, справившись кое-как со скаткой, Джастин снова зашагал по сухому руслу на юг. Каждый шаг давался с трудом, а еще до того, как потускнел оранжевый закат, Джастин пошатнулся и, не удержав равновесия, упал на колени. Как назло, правое колено угодило на острый камень, оставив болезненный порез.
   Не обращая внимания на боль, он поднялся, поискал по сторонам кактус или влажный мох, а не найдя ни того ни другого, побрел дальше.
   Послышался писк. Взгляд его медленно переместился к низкому камню, на котором сидела крыса, ноги же продолжали шагать сами собой. Потом носок его левого сапога угодил в выемку, и Джастин успел только осознать, что падает на землю.
   Долгое время он лежал ничком, распластавшись на камнях. В чувство его привел писк и ощущение того, что кто-то дергает его за штаны. Перекатившись, он успел заметить шмыгнувшую за валун крысу.
   Чуть позже, когда сумерки сменила тьма, Джастин собрался с силами, сел, а потом и встал.
   – Нужно... найти... воду.
   Затем оказалось, что он стоит посреди потока, дивного потока холодной, чистой воды, текущей через Каменные Бугры. Однако попить и даже просто открыть рот ему не удавалось. Все, что мог Джастин, – это переставлять ноги.
   Спустя короткое время он не смог даже этого и тяжело опустился наземь рядом с валуном.
   – ...Чем это кончится?
   Джастин не знал, были то произнесенные им слова или всего лишь мысль. Да и имело ли это значение?
   Поток, чудесный, спасительный, жизнетворный поток воды с журчанием перекатывался через камни, но его танцующие струи оставались недосягаемыми.
   – Гуннар... Крителла...
   По отмелям скакала на гнедой лошади мертвая воительница из Железной Стражи. Она направлялась к нему, но течение сносило ее в сторону. А потом прямо из воды, излучая темные волны гармонии, стал подниматься черный лоркен.

68

   Рослый молодой мужчина рассеянно бросал камушки в пенистые волны Кандарского залива, набегающие на белый прибрежный песок Отшельничьего.
   Уронив подобранный плоский камушек, он подошел к кромке воды, вгляделся в горизонт, коснулся чувствами тяжелых облаков, предвещавших наступление зимы, и, покачав головой, побрел назад. На юг, к Найлану. Разбрасывая сапогами песок, он миновал узкий пляж под утесами и направился к длинному волнолому.
   Возле мола его окликнула одетая в черное женщина:
   – Гуннар, с тобой все в порядке?
   – Все нормально, Алтара.
   – По-твоему, это нормально – без конца бродить в одиночестве по побережьям? И допытываться у Турмина, могут ли Черные заглядывать в магический кристалл?
   – Со мной все в порядке.
   – Я понимаю твою тревогу. Он – твой брат и находится где-то там, – предводительница инженеров кивнула в сторону залива.
   – Хорошо еще, что ты говоришь «находится», а не «находился».
   – Ты ведь сам уверял, что узнал бы о его гибели!
   – Алтара, он в беде, а я даже не знаю, где его искать. Мне следовало остаться там.
   – Ты не мог.
   – Он спас меня от Фирбека. Если бы не он...
   – Гуннар, с ним все обойдется! Джастин не из тех, кого легко сжить со свету, – промолвила Алтара, слегка коснувшись рукой плеча мага.
   – Очень немногие способны пережить такие испытания, какие выпали ему.
   – Неужто дела так плохи?
   – Думаю, хуже, чем ты можешь вообразить, – Гуннар устремил взгляд в сторону темных грозовых туч, подумал о предстоящей долгой зиме и добавил: – Гораздо хуже.

Часть вторая
ВОССТАНОВЛЕНИЕ ГАРМОНИИ

69

   Джастин проснулся в темноте, ежась и дрожа. Первое, что пришло ему в голову – откуда в жаре Каменных Бугров взяться ознобу? А вода – неужто она ему лишь привиделась? И Железный Страж? Он попытался повернуть голову, но содрогнулся от обжигающей боли.
   – Не двигайся, – произнес мелодичный голос с легкой хрипотцой. – Ты еще очень слаб, – выговор напоминал верхний храмовый, но своим звучанием речь походила на песню.
   – Где... – во рту Джастина было настолько сухо, что ему удалось выдавить из себя лишь одно-единственное слово.
   – Тише. И выпей, пожалуйста, вот это.
   На его опухшие, потрескавшиеся губы пролилась тоненькая струйка жидкости. Он облизал их, после чего смог сделать несколько маленьких глотков горьковатого на вкус напитка. Спустя несколько мгновений неведомая спасительница снова приложила флакон к его губам, и Джастин отпил еще.
   Лицо ощущало горячий воздух, но Джастин ничего не видел. Неужто он ослеп? Или угодил в ад к демонам за непозволительное использование магии гармонии?
   Джастин попытался прикоснуться к векам, но руки ему не повиновались.
   – Твои глаза исцелятся, – прозвучал тот же мелодичный голос. – Они всего лишь опухли.
   Попытка поднять руки лишила его последних сил. Он откинулся назад, и над ним снова сомкнулась тьма. Непроглядная и совершенная, как тень лоркена, который он видел только во снах.
   При следующем пробуждении Джастин даже сквозь опухшие веки ощутил прохладу. Но все тело болело так, словно его избили, обварили кипятком и бросили подыхать на солнцепеке. На сей раз склянку с лекарством поднесли к его губам молча, и он, так же молча, выпил предложенное снадобье.
   Когда инженер проснулся в третий раз, глотать стало гораздо легче, но веки оставались опухшими, и открыть их он не пытался. Пробежав пальцами по лицу, он ощутил тончайшую пленку, покрывавшую глаза и большую часть носа.
   Непроизвольное содрогание повлекло за собой новую волну боли.
   – Пожалуйста, не шевелись. Потерпи.
   – Мои глаза... – прохрипел Джастин.
   – Они исцелятся, но ты должен отдохнуть. Выпей еще.
   Джастин медленно выпил горьковатую жидкость. По мере того как она вливалась в его жилы, он становился все крепче – по крайней мере, так ему казалось. Хотя, возможно, это было связано с тем, что кто-то укреплял его организм гармонией.
   Задумавшись об этом, он снова заснул.
   А когда проснулся, воздух снова прогрелся. Глаза по-прежнему оставались слепыми. Джастин поневоле задумался о том, не померещились ли ему и музыкальный голос, и целебное питье. Быть может, все это время он провалялся без чувств возле какого-нибудь кактуса посреди Каменных Бугров? Однако, облизав губы, Джастин понял, что опухоль почти спала и горло почти не пересохло. Вспомнив, какую боль испытывал при попытке повернуть голову, он легонько коснулся пальцами лица, нащупав повязку на глазах и корку струпьев на щеках.
   – Тебе лучше, – в мелодичном голосе прозвучал не вопрос, а утверждение.
   – Да, – ответил Джастин.
   – Можешь ты взять флягу и выпить сам?
   Пальцы Джастина ощутили флягу – кажется, его собственную. Слабыми руками он с трудом поднес горлышко к губам и, пролив часть содержимого на лицо, влил несколько капель в рот.
   – Выпей, сколько сможешь. Это помогает исцелению.
   Когда желудок его наполнился, прохладные пальцы забрали флягу.
   – Кто ты? – спросил Джастин. – Где мы?
   – Ты можешь называть меня Дайалой. Мы в Каменных Буграх.
   Инженер нахмурился. Ритм и тон голоса показались ему одновременно и знакомыми, и совершенно неизвестными. Чуть-чуть повернув голову, Джастин понял, что она покоится на подушке, а сам он лежит на чем-то вроде циновки.
   – Как... где ты раздобыла воду?
   – Я принесла немного с собой, но ты и сам со временем мог бы ее найти. Хочешь присесть?
   – Да.
   Легкий ветерок взъерошил его волосы, а мягкий хлопок ткани подтвердил догадку насчет того, что он лежит в какой-то палатке. Руки, помогавшие ему приподняться, были гладкими, без мозолей, но притом не менее крепкими, чем у любого инженера или кузнеца.
   – Ты женщина? – спросил он, оказавшись в сидячем положении.
   – Мог бы и не спрашивать.
   – Но я ничего не вижу.
   – А что, тебе без этого не обойтись?
   Покраснев, Джастин потянулся к ней чувствами. Да, то была женщина, но женщина, окруженная глубокой тьмой, словно погруженная в колодец гармонии. Инженер поежился, поскольку до сих пор ему не доводилось встречать человека, столь проникнутого гармонией. Однако в глубинах этого колодца, под покровом тьмы содержалось нечто... нечто... неужто хаос?
   – Ты... должно быть, из Наклоса?
   Джастин не столько услышал, сколько ощутил легкий смех.
   – Может, тебе и смешно... – инженер ухмыльнулся и сам, хотя от этого заболели уголки его рта. Надо же, эта женщина спасла его, а он досадует на то, что она смеется!
   – Не хочешь ли дорожного хлеба? – спросила женщина.
   Прежде чем он успел ответить, его рот наполнился слюной.
   – Да... буду весьма благодарен.
   – Вижу, вместе с силами к тебе возвращается и учтивость. Правда, ты до сих пор не удосужился представиться.
   – Прости, – пробормотал он, чувствуя, что заливается краской. – Меня зовут Джастин, я инженер, младший инженер с Отшельничьего.
   – Рада познакомиться. А теперь тебе надо подкрепиться.
   Дайала вложила ему в руку ломтик хлеба, и Джастин ощутил мимолетное прикосновение гладких пальцев.
   Хлеб оказался влажным и плотным, с легким ореховым привкусом. Жевать было трудно, но он все-таки доел хлеб, а когда в его руках оказалась фляга, попил еще воды.
   – Если тебе будет лучше, завтра мы продолжим путь, – сказала Дайала.
   – А куда мы направляемся? – Джастин вдруг зевнул.
   – В Рибатту.
   – Рибатту? – следующий зевок оказался еще шире.
   – Это мой родной край. Ты будешь там желанным гостем.
   Откинувшись на подушку, Джастин слегка, насколько ему это удалось, пожал плечами.
   И в очередной раз провалился в забытье.

70

   Пробудил Джастина доносившийся сверху шелест колыхавшейся на ветру ткани. Инженер осторожно пошевелился, медленно приподнялся и сел, привалясь спиной к подушке.
   Ощущение прохлады на лице и пробивавшийся сквозь повязку на глазах сероватый свет подсказали ему, что наступил рассвет. Завернувшись в одеяло, – самое мягкое на его памяти, – Джастин задумался о том, где же его одежда? Не изорвалась ли она за время скитаний по Каменным Буграм так, что уже не подлежит починке?
   Распространив чувства вокруг себя, он обнаружил флягу, потянулся к ней, на ощупь откупорил и отпил большой глоток воды, смешанной с каким-то горьковатым снадобьем. Уже закрывая флягу. Джастин услышал чьи-то шаги.
   – О, ты уже проснулся! А я ходила за твоей одеждой. Должна сказать, что привести ее в порядок оказалось нелегким делом, – промолвила Дайала, положив стопку одежды ему под руку. – А еще скажу, что нам пора в путь. Сегодня тебе придется пройти некоторое расстояние.
   – Я не против, но трудно идти вслепую.
   – Вслепую не придется. Когда ты оденешься, мы снимем повязку.
   И она вышла.
   Джастин пожал плечами, не вполне понимая, почему, если повязку все равно снимут, он должен одеваться с завязанными глазами. Выхода, однако, не было – пришлось браться за дело, которое оказалось непростым. Сначала он принял тунику за рубаху, потом, нашарив таки рубаху, натянул ее наизнанку. Изрядно намучившись, инженер полностью облачился, обулся и, едва не приложившись лбом к опорному шесту, выбрался из палатки.
   – Прекрасно. Теперь можно и повязку снять. Пожалуйста, присядь.
   Усадив его на валун, успевший, несмотря на раннее утро, основательно нагреться, Дайала развязала узлы, скреплявшие повязки, и, полоску за полоской, сняла ткань с лица.
   Джастин сощурился. Утренний свет проникал под опущенные веки, заставляя глаза слезиться. Некоторое время он не решался открыть их по-настоящему, боясь, что свет ослепит его. Наконец, кое-как проморгавшись, инженер осторожно посмотрел вниз, на песок под ногами. Его сапоги и штаны выглядели почти новыми.
   Дайала стояла рядом. Некоторое время он щурился, глядя в другую сторону, но, наконец, повернулся к ней.
   Разглядеть толком ему удалось лишь светло-коричневые штаны и блузу, перехваченную плетеным поясом. Черты окруженного ореолом света лица остались неразличимыми.
   – Не рассмотреть... – пробормотал Джастин с сожалением, моргая и потирая веки. После этого он различил ниспадавшие на плечи волосы цвета серебра. Инженер закрыл глаза и потянулся к Дайале чувствами.
   И вновь воспринял ее как столп абсолютной, холодной тьмы, средоточие совершенной гармонии, под покровом которой, однако, скрывалось нечто не менее совершенное – возможно, скованный хаос. Общее ощущение холода было столь сильным, что Джастин поежился, прикрыл глаза и после долгого, глубокого вздоха спросил:
   – Это ведь не сон, верно?
   – Почему тебе так трудно поверить в то, что я реальна? – отозвалась Дайала, покачав головой.
   – Я не привык к тому, чтобы сны оборачивались явью.
   Она вновь покачала головой, на сей раз насмешливо, будто он сказал что-то забавное.
   – Я сейчас соберу вещи. Мы должны пуститься в дорогу, пока еще не слишком жарко, – сказала женщина.
   – Обуешься? – спросил Джастин, обратив внимание на ее босые ноги.
   – О нет. В сапогах я бы все ноги сбила.
   Пока Джастин маленькими глоточками пил воду из фляги, она подошла к палатке и развязала узлы растяжек, удерживавших опорные колья. К тому времени, когда он закупорил флягу, палатка была уже снята и разложена на земле.
   – Погоди минуточку, – сказал Джастин.
   Стоявшая на коленях над парусиной Дайала подняла на него глаза.
   – Ты выручила меня. А до этого посылала мне сны. Ты точно знала, где меня искать. Не то чтобы я не нуждался в помощи, или... или чтобы ты мне чем-то не нравилась, но я хотел бы понять... – Джастин растерянно махнул рукой и пожал плечами.
   Обернувшись к нему, Дайала села скрестив ноги на свернутую палатку и ответила:
   – Древнейшая увидела тебя во снах ангелов. Такое случается нечасто и всегда связано с... соответствующим человеком. Поэтому Древнейшая призвала тех, кто мог бы... посодействовать, – женщина облизала губы и добавила: – Она помогала мне отправлять послания. Мы ведь не знали, отправишься ли ты в Наклос.
   – А если бы не пошел?
   – Меньше чем через год мне пришлось бы отправиться на поиски тебя, – Дайала опустила глаза.
   – Так это ты побудила меня отправиться в Каменные Бугры? – осведомился Джастин после недолгого раздумья.
   – Нет! Мы никогда никого ни к чему не принуждаем.
   – А как ты нашла меня?
   – С помощью одной из Древних.
   – Но какое дело этим вашим Древним до меня?
   – Ты важен для равновесия. Не знаю почему, не знаю, как это должно проявиться, но ты... особенный.
   – Особенный, не особенный... Прости, но создается впечатление, будто все вокруг знают обо мне стократ больше меня самого и гоняют меня по земле из края в край с какими-то своими целями. Мне бы хотелось понять, в чем все-таки дело!
   Ярко-зеленые глаза Дайалы омрачила тень.
   – Я знаю лишь то, что ты имеешь огромное значение. Куда большее, чем буду когда-либо иметь я. Это трудно...
   – Я? Младший инженер?
   – Сила личности – не в звании, а в поступках и способности действовать. Разве твои действия уже не изменили мир?