Страница:
– Джастин, ни гармония, ни равновесие сами по себе не добры... Разлука не вечна, и у нас есть надежда на долгую жизнь. Но будешь ли ты счастлив, если весь Кандар останется под властью Белых магов, а Отшельничий и все океаны – под дланью Черных?
– Нет.
– То-то и оно, – грустно улыбнулась Дайала. – Так что завтра ты подойдешь к причалу и скажешь капитану, что тебе надо на Отшельничий. Бристанцы так или иначе заходят в Найлан. Тем паче что у нас есть еще и груз – лоркен, который лучше всего сбывать как раз на Отшельничьем.
Джастин кивнул. Он слышал, что столяры на материке, в подавляющем большинстве предпочитали не иметь дела с лоркеном, несмотря на его прочность, плотность и глубокий черный цвет. Это дерево больше подходило для тех, кто имел чувство гармонии.
– У нас впереди еще целая ночь, – сказал он, взяв ее за руку.
– И она наша, – откликнулась Дайала, сжимая его пальцы.
97
98
Часть третья
99
100
101
– Нет.
– То-то и оно, – грустно улыбнулась Дайала. – Так что завтра ты подойдешь к причалу и скажешь капитану, что тебе надо на Отшельничий. Бристанцы так или иначе заходят в Найлан. Тем паче что у нас есть еще и груз – лоркен, который лучше всего сбывать как раз на Отшельничьем.
Джастин кивнул. Он слышал, что столяры на материке, в подавляющем большинстве предпочитали не иметь дела с лоркеном, несмотря на его прочность, плотность и глубокий черный цвет. Это дерево больше подходило для тех, кто имел чувство гармонии.
– У нас впереди еще целая ночь, – сказал он, взяв ее за руку.
– И она наша, – откликнулась Дайала, сжимая его пальцы.
97
Одетый в черное – эта одежда теперь стала казаться ему непривычной, – Джастин рука об руку с Дайалой направлялся к причалу.
– Камни с тобой? – спросила она. Он кивнул.
– Постарайся приберечь их как можно дольше. Не могу сказать почему, но у меня такое предчувствие, что они тебе понадобятся, – сказала Дайала, сжав его руку.
– Я доверяю твоим чувствам.
– Вот и прекрасно. Они также подсказывают мне, что ты вернешься.
Ответив на ее пожатие, Джастин направился к единственному стоявшему у пристани пароходу. Пара в котлах еще не было, но команда уже деловито готовилась к отплытию.
На гюйс-штоке трепетал бристанский флаг – солнце над льдиной, а на корме красовалось выложенное золочеными буквами название «Ниесса». Поручни были покрыты свежим лаком, а все медные и латунные детали надраены до блеска.
Остановившись у сходней, Джастин в последний раз обнял и поцеловал Дайалу. Поцелуй оказался соленым – по лицам обоих струились слезы. Еще некоторое время они не могли разъединить руки, но в конце концов Джастин отступил на шаг, забросил торбу на спину и поднялся по сходням.
– Ты пассажир, почтеннейший? – спросил коренастый мужчина в зеленой куртке.
– Мое имя Джастин, – с поклоном ответил инженер-друид. – Я так понимаю, что начальник порта договорилась с тобой о моем проезде.
– Бикелат, второй помощник, – представился в свою очередь офицер. – Да, все в порядке, договоренность достигнута. Начальник порта устроила для капитана Гаффина выгодный фрахт, а он за это обязался доставить тебя на Отшельничий. Она также сказала, что тебе надо отплыть без промедления, – офицер глянул на Дайалу, стоявшую на причале, потом снова перевел взгляд на Джастина и добавил: – Не знаю, что тебя отсюда гонит, и не уверен, что хочу знать. А сейчас почтеннейший, отойди от трапа. Мы только тебя и поджидали.
Джастин посторонился и встал у поручней.
– Поднять сходни! – скомандовал Бикелат.
Двое рослых матросов втянули на борт трап. Паруса на мачтах уже начинали ловить ветер.
– Отдать швартовы!
Джастин встретился глазами с Дайалой, и на миг их сознания слились.
– На твоем месте, приятель, я не оставил бы такую красотку одну, – промолвил, покачивая головой, помощник капитана.
– Я бы и рад не оставлять, только вот боюсь, у меня нет выбора, – ответил Джастин. При виде расширяющейся полосы темно-зеленой воды, все более отдалявшей его от Дайалы, в горле у него встал ком.
«До свиданья, любимая!»
«Я... всегда с тобой...» – беззвучно отозвалась она, коснувшись пальцами губ.
– Ты тоже из этих, да? – промолвил Бикелат, отступив на шаг. – Умеешь обмениваться мыслями?
– Вообще-то я с Отшельничьего, – отозвался Джастин, выдавив кислую улыбку. – Там родился, вырос и выучился на инженера.
– Упаси нас Тьма и от Черных, и от Белых, и от друидов, – пробормотал помощник. – Хорошо, что наш капитан умеет ладить и с теми, и с другими, и с третьими.
Офицер ушел на полуют, где капитан и лоцман следили за выходом из гавани, а Джастин все смотрел и смотрел на берег, пока фигурка Дайалы не превратилась в крохотную точку.
Лишь когда «Ниесса» покинула фьорд, над трубами заструился дым, гребные колеса пришли в движение, и пароход, с пыхтением рассекая зеркальную гладь спокойного моря, направился на северо-восток.
Поднявшись на полуют, Джастин оглянулся, все еще ощущая какую-то нить, словно протянувшуюся от него к берегу. Может быть, именно это – любовь и связь с женщиной из Наклоса – делает его друидом? Или существует нечто иное, более глубокое? Да и друид ли он вообще?
Наконец, берег совершенно пропал из виду, и Джастин обратил взор к морю. Юго-западный ветер крепчал, и оно становилось неспокойным.
– Камни с тобой? – спросила она. Он кивнул.
– Постарайся приберечь их как можно дольше. Не могу сказать почему, но у меня такое предчувствие, что они тебе понадобятся, – сказала Дайала, сжав его руку.
– Я доверяю твоим чувствам.
– Вот и прекрасно. Они также подсказывают мне, что ты вернешься.
Ответив на ее пожатие, Джастин направился к единственному стоявшему у пристани пароходу. Пара в котлах еще не было, но команда уже деловито готовилась к отплытию.
На гюйс-штоке трепетал бристанский флаг – солнце над льдиной, а на корме красовалось выложенное золочеными буквами название «Ниесса». Поручни были покрыты свежим лаком, а все медные и латунные детали надраены до блеска.
Остановившись у сходней, Джастин в последний раз обнял и поцеловал Дайалу. Поцелуй оказался соленым – по лицам обоих струились слезы. Еще некоторое время они не могли разъединить руки, но в конце концов Джастин отступил на шаг, забросил торбу на спину и поднялся по сходням.
– Ты пассажир, почтеннейший? – спросил коренастый мужчина в зеленой куртке.
– Мое имя Джастин, – с поклоном ответил инженер-друид. – Я так понимаю, что начальник порта договорилась с тобой о моем проезде.
– Бикелат, второй помощник, – представился в свою очередь офицер. – Да, все в порядке, договоренность достигнута. Начальник порта устроила для капитана Гаффина выгодный фрахт, а он за это обязался доставить тебя на Отшельничий. Она также сказала, что тебе надо отплыть без промедления, – офицер глянул на Дайалу, стоявшую на причале, потом снова перевел взгляд на Джастина и добавил: – Не знаю, что тебя отсюда гонит, и не уверен, что хочу знать. А сейчас почтеннейший, отойди от трапа. Мы только тебя и поджидали.
Джастин посторонился и встал у поручней.
– Поднять сходни! – скомандовал Бикелат.
Двое рослых матросов втянули на борт трап. Паруса на мачтах уже начинали ловить ветер.
– Отдать швартовы!
Джастин встретился глазами с Дайалой, и на миг их сознания слились.
– На твоем месте, приятель, я не оставил бы такую красотку одну, – промолвил, покачивая головой, помощник капитана.
– Я бы и рад не оставлять, только вот боюсь, у меня нет выбора, – ответил Джастин. При виде расширяющейся полосы темно-зеленой воды, все более отдалявшей его от Дайалы, в горле у него встал ком.
«До свиданья, любимая!»
«Я... всегда с тобой...» – беззвучно отозвалась она, коснувшись пальцами губ.
– Ты тоже из этих, да? – промолвил Бикелат, отступив на шаг. – Умеешь обмениваться мыслями?
– Вообще-то я с Отшельничьего, – отозвался Джастин, выдавив кислую улыбку. – Там родился, вырос и выучился на инженера.
– Упаси нас Тьма и от Черных, и от Белых, и от друидов, – пробормотал помощник. – Хорошо, что наш капитан умеет ладить и с теми, и с другими, и с третьими.
Офицер ушел на полуют, где капитан и лоцман следили за выходом из гавани, а Джастин все смотрел и смотрел на берег, пока фигурка Дайалы не превратилась в крохотную точку.
Лишь когда «Ниесса» покинула фьорд, над трубами заструился дым, гребные колеса пришли в движение, и пароход, с пыхтением рассекая зеркальную гладь спокойного моря, направился на северо-восток.
Поднявшись на полуют, Джастин оглянулся, все еще ощущая какую-то нить, словно протянувшуюся от него к берегу. Может быть, именно это – любовь и связь с женщиной из Наклоса – делает его друидом? Или существует нечто иное, более глубокое? Да и друид ли он вообще?
Наконец, берег совершенно пропал из виду, и Джастин обратил взор к морю. Юго-западный ветер крепчал, и оно становилось неспокойным.
98
«Ниесса» зарылась носом в волну, и Джастину пришлось ухватиться за поручень. Его обдало холодными брызгами.
Потом он обратил внимание на отсутствие вибрации палубы. Колеса не вращались, трубы не дымили, давления в котлах не было. Капитан не собирался жечь уголь при попутном ветре.
– Из Дила мы всегда выходим со славным ветром, – заметил второй помощник, задержавшись возле пассажира. Светлые, мокрые от соленых брызг волосы офицера растрепал ветер. – Ну если и не всегда, то в большинстве случаев, – добавил он, а затем бросил взгляд на черное одеяние Джастина и продолжил нерешительно: – Я вот чего не пойму... Ты вроде как один из тех магов и в то же время друид. Понятия не имел, что можно быть и тем и другим одновременно.
– Я тоже, но так вышло. Сначала мне довелось поработать инженером... вроде как кузнецом, а потом пришлось удирать от захвативших Сарроннин Белых и укрываться в Наклосе.
– Стало быть, из огня да в полымя, – присвистнул второй помощник. – Но Вессер, наш механик, был бы не прочь показать тебе двигатель. Ты ведь, надо думать, разбираешься в машинах?
– Да, более или менее, – кивнул Джастин. Пусть ему уже больше года не приходилось заниматься винтами, котлами, валами и конденсаторами, он все же по-прежнему считал себя инженером. Хотя, конечно, сомнения появлялись. Мог ли человек, прошедший испытание в Великом Лесу и связанный с друидой – возможно, сам ставший друидом, – остаться инженером?
Стоило ему вспомнить о Дайале, как его захлестнула волна печали. Немногим более чем за год он фактически дважды отправлялся в изгнание – сначала с Отшельничьего, потом из Наклоса. Однако в Найлан – если не считать желания повстречаться с Гуннаром, Элизабет и родителями – его уже не тянуло. Что мог он сказать Алтаре или Совету? То, что, по мнению Древних, все их усилия по насаждению гармонии не менее вредоносны, чем действия Фэрхэвена?
Кто его станет слушать? Кто ему поверит? Даже при том, что солгать он бы просто-напросто не смог!
Очередная волна прокатилась по полубаку, что, впрочем, ничуть не помешало двум матросам сматывать канаты, в то время как еще один ловко взбирался на грот-мачту.
Джастин направился под мостик, в тесную кают-компанию, обстановку которой составляли два привинченных к полу коротких стола и лавки без спинок. В выемках столешниц помещались глубокие корзинки с едой.
На завтрак подали сушеные фрукты, галеты и чай, расплескивавшийся из чайника с каждым креном «Ниессы». Джастин, втиснувшись между лавкой и переборкой, пристроился в уголке.
За другим столом сидели двое матросов. Третий помощник, спустившись в кают-компанию, занял место напротив пассажира.
– Похоже, Джастин, волнение тебя не тревожит, – заметил он.
– Погода не такая уж плохая, – отозвался инженер-друид. – Мне нужно лишь не забывать об осторожности, когда разгуливаю по палубе.
Нешуточно боясь за свои зубы, Джастин сунул жесткую галету в чай.
– Вот что значит чародей! – добродушно усмехнулся офицер. – Мигом смекнул, как можно сладить с выпечкой нашего кока.
Ябруш оказался солоноватым, да еще и попахивал дымом.
– Чуть задует бриз, капитан велит ставить все паруса. Старина знает толк в ветрах и не любит понапрасну запускать машину, – пробормотал помощник.
Джастин слегка улыбнулся. Ему нравилось плыть на «Ниессе».
Потом он обратил внимание на отсутствие вибрации палубы. Колеса не вращались, трубы не дымили, давления в котлах не было. Капитан не собирался жечь уголь при попутном ветре.
– Из Дила мы всегда выходим со славным ветром, – заметил второй помощник, задержавшись возле пассажира. Светлые, мокрые от соленых брызг волосы офицера растрепал ветер. – Ну если и не всегда, то в большинстве случаев, – добавил он, а затем бросил взгляд на черное одеяние Джастина и продолжил нерешительно: – Я вот чего не пойму... Ты вроде как один из тех магов и в то же время друид. Понятия не имел, что можно быть и тем и другим одновременно.
– Я тоже, но так вышло. Сначала мне довелось поработать инженером... вроде как кузнецом, а потом пришлось удирать от захвативших Сарроннин Белых и укрываться в Наклосе.
– Стало быть, из огня да в полымя, – присвистнул второй помощник. – Но Вессер, наш механик, был бы не прочь показать тебе двигатель. Ты ведь, надо думать, разбираешься в машинах?
– Да, более или менее, – кивнул Джастин. Пусть ему уже больше года не приходилось заниматься винтами, котлами, валами и конденсаторами, он все же по-прежнему считал себя инженером. Хотя, конечно, сомнения появлялись. Мог ли человек, прошедший испытание в Великом Лесу и связанный с друидой – возможно, сам ставший друидом, – остаться инженером?
Стоило ему вспомнить о Дайале, как его захлестнула волна печали. Немногим более чем за год он фактически дважды отправлялся в изгнание – сначала с Отшельничьего, потом из Наклоса. Однако в Найлан – если не считать желания повстречаться с Гуннаром, Элизабет и родителями – его уже не тянуло. Что мог он сказать Алтаре или Совету? То, что, по мнению Древних, все их усилия по насаждению гармонии не менее вредоносны, чем действия Фэрхэвена?
Кто его станет слушать? Кто ему поверит? Даже при том, что солгать он бы просто-напросто не смог!
Очередная волна прокатилась по полубаку, что, впрочем, ничуть не помешало двум матросам сматывать канаты, в то время как еще один ловко взбирался на грот-мачту.
Джастин направился под мостик, в тесную кают-компанию, обстановку которой составляли два привинченных к полу коротких стола и лавки без спинок. В выемках столешниц помещались глубокие корзинки с едой.
На завтрак подали сушеные фрукты, галеты и чай, расплескивавшийся из чайника с каждым креном «Ниессы». Джастин, втиснувшись между лавкой и переборкой, пристроился в уголке.
За другим столом сидели двое матросов. Третий помощник, спустившись в кают-компанию, занял место напротив пассажира.
– Похоже, Джастин, волнение тебя не тревожит, – заметил он.
– Погода не такая уж плохая, – отозвался инженер-друид. – Мне нужно лишь не забывать об осторожности, когда разгуливаю по палубе.
Нешуточно боясь за свои зубы, Джастин сунул жесткую галету в чай.
– Вот что значит чародей! – добродушно усмехнулся офицер. – Мигом смекнул, как можно сладить с выпечкой нашего кока.
Ябруш оказался солоноватым, да еще и попахивал дымом.
– Чуть задует бриз, капитан велит ставить все паруса. Старина знает толк в ветрах и не любит понапрасну запускать машину, – пробормотал помощник.
Джастин слегка улыбнулся. Ему нравилось плыть на «Ниессе».
Часть третья
БИТВА ГАРМОНИИ И ХАОСА
99
Светловолосый маг вбежал в инженерную мастерскую. Отыскав взглядом рослую властную женщину, он закричал:
– Алтара! Джастин цел и невредим! А сейчас находится на пути к порту.
Алтара отложила в сторону кронциркуль, передала работу помощнице и подошла к Гуннару.
– Как скоро его ждать?
– С минуты на минуту. Корабль уже входит в канал.
– Ну так беги на причал, встречай брата! Я подойду следом.
Гуннар выскочил наружу, на ясное летнее солнышко, и припустил вниз по склону; сначала бегом, а потом, приметив, что судно еще не миновало внешний волнолом, быстрым шагом. Отчетливо было видно изображение на вымпеле – осиянная светилом льдина. Бристанцы!
А вот с Джастином – это Гуннар ощущал даже на таком расстоянии – произошло нечто неожиданное. Похоже, некая тончайшая нить гармонии тянулась от него через море, связывая его с Кандаром. «Впрочем, – подумал старший брат, – в Джастине всегда было что-то необычное...»
Гуннар прибавил шагу.
– Алтара! Джастин цел и невредим! А сейчас находится на пути к порту.
Алтара отложила в сторону кронциркуль, передала работу помощнице и подошла к Гуннару.
– Как скоро его ждать?
– С минуты на минуту. Корабль уже входит в канал.
– Ну так беги на причал, встречай брата! Я подойду следом.
Гуннар выскочил наружу, на ясное летнее солнышко, и припустил вниз по склону; сначала бегом, а потом, приметив, что судно еще не миновало внешний волнолом, быстрым шагом. Отчетливо было видно изображение на вымпеле – осиянная светилом льдина. Бристанцы!
А вот с Джастином – это Гуннар ощущал даже на таком расстоянии – произошло нечто неожиданное. Похоже, некая тончайшая нить гармонии тянулась от него через море, связывая его с Кандаром. «Впрочем, – подумал старший брат, – в Джастине всегда было что-то необычное...»
Гуннар прибавил шагу.
100
Щурясь на солнце, Джастин смотрел на причал. Колеса «Ниессы» сбавили обороты, и пароход медленно приблизился к свободному месту между двумя массивными швартовыми тумбами, рядом с черной двухмачтовой шхуной с единственной, тонкой и высокой, трубой. Легкий западный ветерок делал осеннее утро довольно прохладным.
На пристани десяток докеров разгружали шхуну, а мужчина и женщина стояли в стороне, явно встречая «Ниессу».
Джастин помахал им рукой, подивившись тому, как Гуннар ухитрился узнать о его прибытии.
– Почтеннейший, – промолвил, подойдя к нему первый помощник, – твоя доля груза будет размещена под твоим именем на складе начальника порта. Ознакомься с документом.
Офицер развернул лист пергамента, и Джастин пробежал взглядом текст. На его долю приходилась половина стоимости всего находившегося в трюмах лоркена, что должно было потянуть почти на сто золотых.
– Когда я смогу получить свою долю? – поинтересовался он.
– Ну, почтеннейший, все не так просто. Мы произвели оценку исходя из выручки за предыдущие партии аналогичного груза, но цена может измениться. Кроме того, первым делом следует рассчитаться с кредитами.
– Понятно.
– Друиды требуют аккуратности и честности. Они предлагают грузы для перевозки на очень выгодных условиях, но тот, кто единожды их обманет, о новом фрахте может и не мечтать. Бедняга Херко узнал это на собственном опыте, а мы предпочитаем не испытывать судьбу. Так что если у тебя возникнут какие-либо вопросы, обращайся ко мне или прямо к капитану.
– Если не возражаешь, мне хотелось бы оставить у себя копию счета и последней накладной.
– Разумеется, не возражаю. Больше вопросов и пожеланий нет? В таком случае, прошу прощения, но...
– Да-да, иди, – промолвил Джастин, глядя, как матросы сбросили с борта канаты и береговая команда стала подтягивать «Ниессу» к причалу.
Он забросил торбу на спину и направился туда, где уже опускали сходни.
Как только он ступил на влажные после ночного дождя камни пристани, навстречу ему шагнули Гуннар и Алтара. Братья крепко обнялись, а едва они разжали объятия, на Джастина посыпались вопросы:
– Где ты был? Как добрался сюда? Мы так волновались!
Джастин со смехом поднял руки. В глазах у него дрожали слезы.
– Пощадите! – воскликнул он. – Я не могу ответить на все вопросы сразу!
– А почему? – фыркнула Алтара.
Береговая команда еще крепила канаты к швартовым тумбам, а к «Ниессе» уже подкатывали грузовые подводы.
– Я чертовски проголодался, – признался Джастин. – Заведение Гуларта по-прежнему открывается рано?
– Что, соскучился по трактирной еде?
– Пожевали бы вы кактус, вам бы что угодно показалось лакомством.
– Открывает-то Гуларт спозаранку, – усмехнулась Алтара, – только вот найдешь ли ты у него в такую рань что-нибудь съедобнее кактуса, это другой вопрос.
Джастин поправил лямки котомки, и все трое зашагали вдоль причала к Найлану.
– Сколько времени заняло плавание? – поинтересовался Гуннар.
– Пять дней. Это при том, что ветер был попутным и корабль шел под всеми парусами.
– Пять дней? Откуда же ты приплыл? Ведь не из Армата же или Южного Оплота?
– Нет. Из Дила.
– Как же тебя занесло в Наклос? Ты что, пересек весь Кандар или обогнул Южный Оплот на корабле?
Гуннар посторонился, пропустив носильщика с тачкой.
– Я прошел в Наклос через Каменные Бугры и луга, – сказал Джастин.
– А знаешь, как переживала Элизабет?
– Ох, – вздохнул Джастин. – Конечно, мне следовало послать весточку домой... Столько всего случилось, а я все не мог найти способ. Точнее, – тут же поправился он, поняв, что не совсем точно интерпретирует события, – все происходящее в Наклосе настолько меня поразило, что я потерял представление о реальности. Знал, что когда-нибудь должен буду сюда вернуться, а об остальном как-то даже и не задумывался.
Он покачал головой.
На это ни Гуннар, ни Алтара не сказали ничего.
Джастин изо всех сил старался не хмуриться, хотя ощущения испытывал те же, что и в Диле. Только, пожалуй, здесь они были еще сильнее. Постройки из прочнейшего черного камня казались ему кособокими, как будто они кренились, грозя вот-вот обрушиться. Он заморгал, понимая, что это ощущение вызвано дисбалансом, резким нарушением равновесия между порядком и хаосом.
– Ты рад тому, что вернулся? – спросила Алтара.
– Даже и не знаю. Вот вас обоих я видеть рад, это точно. И очень хочу съездить в Уондернот, к родителям и сестренке.
Алтара с Гуннаром переглянулись.
– За это время мне довелось столкнуться с такими... со стольким... Многому даже названия не подобрать, – промолвил Джастин после недолгого молчания.
– А чем ты занимался?
– Много чем. Но главным образом старался выжить. Пойдем туда, – он указал на вывеску с изображением водяной струи над заведением Гуларта. – Хочу поведать вам всю историю шаг за шагом, а не выдергивать из общей картины разрозненные нитки.
Обеденный зал трактира был пуст, что для середины утра в Найлане казалось несколько необычным. Джастин обратил внимание на доску для игры в «захват» и подумал о том, сменил бы ли он прежнюю тактику, случись ему сыграть с Гуннаром сейчас, но внезапно почувствовал, что игра его больше не привлекает.
Алтара жестом подозвала служанку, и низкорослая женщина в голубой шапочке заспешила к посетителям.
– Есть колбаса, яйца, жареные белые водоросли... – начала она.
– А как насчет хлеба, варенья и пива? – поинтересовался Джастин.
– Не так уж он и изменился, – шепнула Гуннару Алтара.
– Ну, расскажи про плавание, – велел брату Гуннар
– Лучше уж я начну с самого начала, – возразил Джастин. Темное пиво показалось горше, чем ему помнилось, однако он с удовольствием сделал большой глоток. – Во-первых, вернемся к окончанию той битвы в Сарроннине. Я был совершенно вымотан и оказался отрезанным от остальных. Пробраться через стан Белых не было никакой возможности, и я решил раздобыть лошадь, переправиться через Сарронн и вернуться по собственным следам...
Он подробно рассказал о блужданиях по Сарроннину, о Белом маге, высматривавшем его глазами птицы, и о том, почему ему так и не удалось добраться до переправы. Потом речь зашла о снах.
– А видел ты такие сны, пока не оставил Отшельничьего? – спросил Гуннар.
– Один раз. Но тогда я счел это обычным сном. А вот когда увидел нечто подобное, пытаясь пересечь Каменные Бугры...
– Но ты же сказал, что сарроннинские горцы подстрелили твою лошадь.
– Поэтому мне и пришлось идти через Бугры пешком. И поначалу в одиночку. Хуже всего дело обстояло с водой. С отчаяния я ел даже серые кактусы, а большую гадость трудно себе представить. Зеленые – те посочнее и на вкус терпимы. Но воды все равно не хватало, и не найди меня Дайала...
– Кто такая?
– Одна друида.
– Судя по выражению его лица, Гуннар, она для него не просто «одна друида», – заметила Алтара.
– А как она тебя нашла? Просто отправилась погулять в смертоносные Каменные Бугры и случайно наткнулась на умиравшего от жажды инженера? – допытывался Гуннар.
Джастин покачал головой:
– Как оказалось, она-то и посылала мне те сны, а нашла меня с помощью магии песков...
Путь из пустыни в Наклос Джастин описал довольно подробно, однако о первом столкновении с Великим Лесом предпочел умолчать. А дойдя до домов, которые выращивают из деревьев, он поднял торбу к себе на колени и сказал:
– Я ведь понимаю, что половина того, о чем говорю, кажется вам полным бредом. Вы думаете, что бедолага Джастин от скитаний и пережитого попросту спятил. Но прежде чем делать такие выводы, взгляните на это.
Одну шкатулку Джастин вручил Гуннару, а другую, поменьше и потемнее, Алтаре.
Гуннар тихо ахнул: прикоснувшись к подарку чувствами, он ощутил благоговейный трепет. Алтара долго всматривалась в шкатулку молча и лишь потом растерянно произнесла:
– Но здесь нет никаких соединений.
– Их и быть не может, – усмехнулся Джастин. – Все свои изделия она выращивает... Но не думайте, что это так просто, – добавил он, уже с серьезным лицом. – Работа с деревьями очень нелегка. Дайала выматывалась в саду не меньше, чем я в тамошней кузнице.
– А я всегда думала, что друиды не работают с металлом.
– Я тоже, но оказалось, что ее отец кузнец. Использует болотное железо. Правда, он живет малость на отшибе, не вместе с остальными. И лишь немногие друиды могут орудовать ножами и прочими режущими инструментами.
– А что...
– А что это все я говорю да говорю? – прервал ее Джастин. – Теперь ваша очередь.
– Но ты не закончил...
– Закончу, время еще будет. Мне хочется узнать, что произошло после битвы. Я почувствовал, что Белый чародей уничтожил город, но после этого все время находился в бегах.
– После гибели тирана почти все сарроннинцы, кроме жителей Берлитоса, прекратили сопротивление, – промолвила Алтара. – Нам удалось добраться до Рильярта вместе с потоком беженцев. Паника царила немыслимая: чтобы выбраться из Сарроннина, люди шли на все, от подкупа до убийства. Некоторые перебрались в Сутию, но в то, что сутианцы продержатся долго, никто не верит. Нам удалось попасть на борт «Гордости Бристы». Кают на нашу долю не досталось. Пришлось довольствоваться палубными местами, а тут еще, как назло, все плавание прошло под дождем. Двое моряков, ослабленных ранами, простудились и умерли. Целителей-то у нас не было.
– А что известно о Фирбеке?
– То, что он передал наши ракетные установки Железной Страже и, как впоследствии сообщили нам сарроннинские беженцы, командовал отрядом, захватившим и разграбившим Рильярт. Гуннар был удивлен, – холодно добавила Алтара. – Он думал, что ты его убил.
Джастин покачал головой:
– Нет, только ранил. И ему все-таки удалось ударить Гуннара. А потом, когда копейщики прорвались к гребню холма, он выпустил ракеты по целителям.
Алтара и Гуннар переглянулись.
– Так это сделал он? Мы думали, целителей погубил Белый чародей.
– Нет, Фирбек. Но отчасти в том была и моя вина. Он стрелял в меня, а я уклонился, и ракеты взорвались в расположении целителей. – Джастин опустил глаза и продолжил: – Клерв, Крителла... они погибли, даже не поняв, что произошло. Я прикончил бы негодяя, будь у меня хоть малейшая возможность.
Джастин подманил служанку и велел ей принести еще пива.
– Расплатишься, Гуннар? – спросил он. – Через день-другой я смогу вернуть тебе деньги.
– Нашел о чем беспокоиться, – отозвался Гуннар, касаясь его плеча. – Главное – ты вернулся.
– Итак, я слушаю, – напомнил Джастин. – Вы мокли и мерзли на палубе, а когда вернулись домой...
– То предстали перед Советом, – заключил Гуннар. – Нас расспрашивали о случившемся, каждого по отдельности. Турмин особо интересовался тем, как ощущается хаос вблизи.
– И при этом, – фыркнула Алтара, – все пытаются сделать вид, будто ничего не произошло. Правда, Рилтар провел через совет новый налог на местных купцов. Якобы эти деньги требуются для увеличения численности военных моряков – на тот случай, если торговым судам потребуется охрана.
– Новый налог. А почему бы просто не повысить пошлины?
– Потому что высокие пошлины вредны для торговли, а местные налоги изымаются в конечном счете из наших карманов. Купцы устанавливают цены с учетом этих поборов, а нам все равно деваться некуда. Есть-пить всяко надо.
Джастин отхлебнул пива из второй кружки, размышляя об услышанном.
После не столь уж и долгого отсутствия налоги воспринимались им как нечто чуждое, далекое и не менее странное, чем в свое время показалось умение Дайалы выращивать шкатулки.
– Но кроме налогов, я вижу, тут ничего не изменилось, – заметил он. – А между тем Белые уже следующей весной вторгнутся в Сутию.
– А вот и изменилось, – возразила Алтара. – Хотя бы то, что в Сутию Совет не отправит даже и добровольцев. Ограничится тем, будет охать да ахать.
– Может быть, они и правы, – заметил Гуннар. – Мы ведь не смогли отстоять Сарроннин.
– Не смогли, потому что нас была всего горстка. Вы вдвоем – ты да Джастин – уничтожили две вражеских армии, но в Совете твердят одно: мы, мол, ничего поделать не можем, а стало быть, лучше и не ввязываться. Боюсь, что из-за всего этого я скоро сама начну пить пиво... если не бренди! – в сердцах промолвила Алтара.
Джастин поежился, вспомнив Крителлу, Клерва и мертвую воительницу из Железной Стражи.
– Слишком много гармонии и слишком много хаоса... – пробормотал он.
– Слишком много гармонии и слишком много хаоса? – вопросительно повторил его слова Гуннар.
Джастин пожал плечами:
– Так говорила мне одна старая друида. Я иногда задумываюсь об этом... – начал он, но вспышка света и укол головной боли заставили его уточнить. – А по правде, так все время об этом размышляю.
Алтара и Гуннар снова переглянулись.
– Ты так и не рассказал, как добрался из Рибатты до Дила и почему возвращение заняло так много времени, – заметил Гуннар.
– Из Рибатты в Дил я отправился на лодке, благо плыть надо было вниз по течению, но до этого мне такого довелось насмотреться...
Джастин приступил к описанию особенностей жизни в Наклосе. Алтара и Гуннар слушали затаив дыхание.
Он поведал многое, однако об испытании и своей связи с Дайалой предпочел умолчать. Равно как и о своем нынешнем восприятии неуравновешенной гармонии Отшельничьего.
Джастин чувствовал, что здесь ему будет одиноко.
По-настоящему одиноко.
На пристани десяток докеров разгружали шхуну, а мужчина и женщина стояли в стороне, явно встречая «Ниессу».
Джастин помахал им рукой, подивившись тому, как Гуннар ухитрился узнать о его прибытии.
– Почтеннейший, – промолвил, подойдя к нему первый помощник, – твоя доля груза будет размещена под твоим именем на складе начальника порта. Ознакомься с документом.
Офицер развернул лист пергамента, и Джастин пробежал взглядом текст. На его долю приходилась половина стоимости всего находившегося в трюмах лоркена, что должно было потянуть почти на сто золотых.
– Когда я смогу получить свою долю? – поинтересовался он.
– Ну, почтеннейший, все не так просто. Мы произвели оценку исходя из выручки за предыдущие партии аналогичного груза, но цена может измениться. Кроме того, первым делом следует рассчитаться с кредитами.
– Понятно.
– Друиды требуют аккуратности и честности. Они предлагают грузы для перевозки на очень выгодных условиях, но тот, кто единожды их обманет, о новом фрахте может и не мечтать. Бедняга Херко узнал это на собственном опыте, а мы предпочитаем не испытывать судьбу. Так что если у тебя возникнут какие-либо вопросы, обращайся ко мне или прямо к капитану.
– Если не возражаешь, мне хотелось бы оставить у себя копию счета и последней накладной.
– Разумеется, не возражаю. Больше вопросов и пожеланий нет? В таком случае, прошу прощения, но...
– Да-да, иди, – промолвил Джастин, глядя, как матросы сбросили с борта канаты и береговая команда стала подтягивать «Ниессу» к причалу.
Он забросил торбу на спину и направился туда, где уже опускали сходни.
Как только он ступил на влажные после ночного дождя камни пристани, навстречу ему шагнули Гуннар и Алтара. Братья крепко обнялись, а едва они разжали объятия, на Джастина посыпались вопросы:
– Где ты был? Как добрался сюда? Мы так волновались!
Джастин со смехом поднял руки. В глазах у него дрожали слезы.
– Пощадите! – воскликнул он. – Я не могу ответить на все вопросы сразу!
– А почему? – фыркнула Алтара.
Береговая команда еще крепила канаты к швартовым тумбам, а к «Ниессе» уже подкатывали грузовые подводы.
– Я чертовски проголодался, – признался Джастин. – Заведение Гуларта по-прежнему открывается рано?
– Что, соскучился по трактирной еде?
– Пожевали бы вы кактус, вам бы что угодно показалось лакомством.
– Открывает-то Гуларт спозаранку, – усмехнулась Алтара, – только вот найдешь ли ты у него в такую рань что-нибудь съедобнее кактуса, это другой вопрос.
Джастин поправил лямки котомки, и все трое зашагали вдоль причала к Найлану.
– Сколько времени заняло плавание? – поинтересовался Гуннар.
– Пять дней. Это при том, что ветер был попутным и корабль шел под всеми парусами.
– Пять дней? Откуда же ты приплыл? Ведь не из Армата же или Южного Оплота?
– Нет. Из Дила.
– Как же тебя занесло в Наклос? Ты что, пересек весь Кандар или обогнул Южный Оплот на корабле?
Гуннар посторонился, пропустив носильщика с тачкой.
– Я прошел в Наклос через Каменные Бугры и луга, – сказал Джастин.
– А знаешь, как переживала Элизабет?
– Ох, – вздохнул Джастин. – Конечно, мне следовало послать весточку домой... Столько всего случилось, а я все не мог найти способ. Точнее, – тут же поправился он, поняв, что не совсем точно интерпретирует события, – все происходящее в Наклосе настолько меня поразило, что я потерял представление о реальности. Знал, что когда-нибудь должен буду сюда вернуться, а об остальном как-то даже и не задумывался.
Он покачал головой.
На это ни Гуннар, ни Алтара не сказали ничего.
Джастин изо всех сил старался не хмуриться, хотя ощущения испытывал те же, что и в Диле. Только, пожалуй, здесь они были еще сильнее. Постройки из прочнейшего черного камня казались ему кособокими, как будто они кренились, грозя вот-вот обрушиться. Он заморгал, понимая, что это ощущение вызвано дисбалансом, резким нарушением равновесия между порядком и хаосом.
– Ты рад тому, что вернулся? – спросила Алтара.
– Даже и не знаю. Вот вас обоих я видеть рад, это точно. И очень хочу съездить в Уондернот, к родителям и сестренке.
Алтара с Гуннаром переглянулись.
– За это время мне довелось столкнуться с такими... со стольким... Многому даже названия не подобрать, – промолвил Джастин после недолгого молчания.
– А чем ты занимался?
– Много чем. Но главным образом старался выжить. Пойдем туда, – он указал на вывеску с изображением водяной струи над заведением Гуларта. – Хочу поведать вам всю историю шаг за шагом, а не выдергивать из общей картины разрозненные нитки.
Обеденный зал трактира был пуст, что для середины утра в Найлане казалось несколько необычным. Джастин обратил внимание на доску для игры в «захват» и подумал о том, сменил бы ли он прежнюю тактику, случись ему сыграть с Гуннаром сейчас, но внезапно почувствовал, что игра его больше не привлекает.
Алтара жестом подозвала служанку, и низкорослая женщина в голубой шапочке заспешила к посетителям.
– Есть колбаса, яйца, жареные белые водоросли... – начала она.
– А как насчет хлеба, варенья и пива? – поинтересовался Джастин.
– Не так уж он и изменился, – шепнула Гуннару Алтара.
– Ну, расскажи про плавание, – велел брату Гуннар
– Лучше уж я начну с самого начала, – возразил Джастин. Темное пиво показалось горше, чем ему помнилось, однако он с удовольствием сделал большой глоток. – Во-первых, вернемся к окончанию той битвы в Сарроннине. Я был совершенно вымотан и оказался отрезанным от остальных. Пробраться через стан Белых не было никакой возможности, и я решил раздобыть лошадь, переправиться через Сарронн и вернуться по собственным следам...
Он подробно рассказал о блужданиях по Сарроннину, о Белом маге, высматривавшем его глазами птицы, и о том, почему ему так и не удалось добраться до переправы. Потом речь зашла о снах.
– А видел ты такие сны, пока не оставил Отшельничьего? – спросил Гуннар.
– Один раз. Но тогда я счел это обычным сном. А вот когда увидел нечто подобное, пытаясь пересечь Каменные Бугры...
– Но ты же сказал, что сарроннинские горцы подстрелили твою лошадь.
– Поэтому мне и пришлось идти через Бугры пешком. И поначалу в одиночку. Хуже всего дело обстояло с водой. С отчаяния я ел даже серые кактусы, а большую гадость трудно себе представить. Зеленые – те посочнее и на вкус терпимы. Но воды все равно не хватало, и не найди меня Дайала...
– Кто такая?
– Одна друида.
– Судя по выражению его лица, Гуннар, она для него не просто «одна друида», – заметила Алтара.
– А как она тебя нашла? Просто отправилась погулять в смертоносные Каменные Бугры и случайно наткнулась на умиравшего от жажды инженера? – допытывался Гуннар.
Джастин покачал головой:
– Как оказалось, она-то и посылала мне те сны, а нашла меня с помощью магии песков...
Путь из пустыни в Наклос Джастин описал довольно подробно, однако о первом столкновении с Великим Лесом предпочел умолчать. А дойдя до домов, которые выращивают из деревьев, он поднял торбу к себе на колени и сказал:
– Я ведь понимаю, что половина того, о чем говорю, кажется вам полным бредом. Вы думаете, что бедолага Джастин от скитаний и пережитого попросту спятил. Но прежде чем делать такие выводы, взгляните на это.
Одну шкатулку Джастин вручил Гуннару, а другую, поменьше и потемнее, Алтаре.
Гуннар тихо ахнул: прикоснувшись к подарку чувствами, он ощутил благоговейный трепет. Алтара долго всматривалась в шкатулку молча и лишь потом растерянно произнесла:
– Но здесь нет никаких соединений.
– Их и быть не может, – усмехнулся Джастин. – Все свои изделия она выращивает... Но не думайте, что это так просто, – добавил он, уже с серьезным лицом. – Работа с деревьями очень нелегка. Дайала выматывалась в саду не меньше, чем я в тамошней кузнице.
– А я всегда думала, что друиды не работают с металлом.
– Я тоже, но оказалось, что ее отец кузнец. Использует болотное железо. Правда, он живет малость на отшибе, не вместе с остальными. И лишь немногие друиды могут орудовать ножами и прочими режущими инструментами.
– А что...
– А что это все я говорю да говорю? – прервал ее Джастин. – Теперь ваша очередь.
– Но ты не закончил...
– Закончу, время еще будет. Мне хочется узнать, что произошло после битвы. Я почувствовал, что Белый чародей уничтожил город, но после этого все время находился в бегах.
– После гибели тирана почти все сарроннинцы, кроме жителей Берлитоса, прекратили сопротивление, – промолвила Алтара. – Нам удалось добраться до Рильярта вместе с потоком беженцев. Паника царила немыслимая: чтобы выбраться из Сарроннина, люди шли на все, от подкупа до убийства. Некоторые перебрались в Сутию, но в то, что сутианцы продержатся долго, никто не верит. Нам удалось попасть на борт «Гордости Бристы». Кают на нашу долю не досталось. Пришлось довольствоваться палубными местами, а тут еще, как назло, все плавание прошло под дождем. Двое моряков, ослабленных ранами, простудились и умерли. Целителей-то у нас не было.
– А что известно о Фирбеке?
– То, что он передал наши ракетные установки Железной Страже и, как впоследствии сообщили нам сарроннинские беженцы, командовал отрядом, захватившим и разграбившим Рильярт. Гуннар был удивлен, – холодно добавила Алтара. – Он думал, что ты его убил.
Джастин покачал головой:
– Нет, только ранил. И ему все-таки удалось ударить Гуннара. А потом, когда копейщики прорвались к гребню холма, он выпустил ракеты по целителям.
Алтара и Гуннар переглянулись.
– Так это сделал он? Мы думали, целителей погубил Белый чародей.
– Нет, Фирбек. Но отчасти в том была и моя вина. Он стрелял в меня, а я уклонился, и ракеты взорвались в расположении целителей. – Джастин опустил глаза и продолжил: – Клерв, Крителла... они погибли, даже не поняв, что произошло. Я прикончил бы негодяя, будь у меня хоть малейшая возможность.
Джастин подманил служанку и велел ей принести еще пива.
– Расплатишься, Гуннар? – спросил он. – Через день-другой я смогу вернуть тебе деньги.
– Нашел о чем беспокоиться, – отозвался Гуннар, касаясь его плеча. – Главное – ты вернулся.
– Итак, я слушаю, – напомнил Джастин. – Вы мокли и мерзли на палубе, а когда вернулись домой...
– То предстали перед Советом, – заключил Гуннар. – Нас расспрашивали о случившемся, каждого по отдельности. Турмин особо интересовался тем, как ощущается хаос вблизи.
– И при этом, – фыркнула Алтара, – все пытаются сделать вид, будто ничего не произошло. Правда, Рилтар провел через совет новый налог на местных купцов. Якобы эти деньги требуются для увеличения численности военных моряков – на тот случай, если торговым судам потребуется охрана.
– Новый налог. А почему бы просто не повысить пошлины?
– Потому что высокие пошлины вредны для торговли, а местные налоги изымаются в конечном счете из наших карманов. Купцы устанавливают цены с учетом этих поборов, а нам все равно деваться некуда. Есть-пить всяко надо.
Джастин отхлебнул пива из второй кружки, размышляя об услышанном.
После не столь уж и долгого отсутствия налоги воспринимались им как нечто чуждое, далекое и не менее странное, чем в свое время показалось умение Дайалы выращивать шкатулки.
– Но кроме налогов, я вижу, тут ничего не изменилось, – заметил он. – А между тем Белые уже следующей весной вторгнутся в Сутию.
– А вот и изменилось, – возразила Алтара. – Хотя бы то, что в Сутию Совет не отправит даже и добровольцев. Ограничится тем, будет охать да ахать.
– Может быть, они и правы, – заметил Гуннар. – Мы ведь не смогли отстоять Сарроннин.
– Не смогли, потому что нас была всего горстка. Вы вдвоем – ты да Джастин – уничтожили две вражеских армии, но в Совете твердят одно: мы, мол, ничего поделать не можем, а стало быть, лучше и не ввязываться. Боюсь, что из-за всего этого я скоро сама начну пить пиво... если не бренди! – в сердцах промолвила Алтара.
Джастин поежился, вспомнив Крителлу, Клерва и мертвую воительницу из Железной Стражи.
– Слишком много гармонии и слишком много хаоса... – пробормотал он.
– Слишком много гармонии и слишком много хаоса? – вопросительно повторил его слова Гуннар.
Джастин пожал плечами:
– Так говорила мне одна старая друида. Я иногда задумываюсь об этом... – начал он, но вспышка света и укол головной боли заставили его уточнить. – А по правде, так все время об этом размышляю.
Алтара и Гуннар снова переглянулись.
– Ты так и не рассказал, как добрался из Рибатты до Дила и почему возвращение заняло так много времени, – заметил Гуннар.
– Из Рибатты в Дил я отправился на лодке, благо плыть надо было вниз по течению, но до этого мне такого довелось насмотреться...
Джастин приступил к описанию особенностей жизни в Наклосе. Алтара и Гуннар слушали затаив дыхание.
Он поведал многое, однако об испытании и своей связи с Дайалой предпочел умолчать. Равно как и о своем нынешнем восприятии неуравновешенной гармонии Отшельничьего.
Джастин чувствовал, что здесь ему будет одиноко.
По-настоящему одиноко.
101
Джастин открыл дверь. В комнате ничего не изменилось.
На уголке письменного стола по-прежнему стояла масляная лампа. На бронзе и стекле не было видно даже следов пыли. Лишь узкий топчан выглядел по-другому: покрывало и простыня были не заправлены и разглажены, а аккуратно сложены в ногах.
Закрыв дверь и поставив котомку на кровать, Джастин подошел к окну и открыл внутренние ставни, а потом и застекленные створки, чтобы оживить застоявшийся воздух комнаты свежим осенним ветерком.
Развязав котомку, он достал шкатулки – их насчитывалось с полдюжины – и выложил все на стол. Когда его пальцы соприкоснулись с гладкой поверхностью последней, их стало пощипывать, а перед внутренним взором предстали серебряные волосы, изумрудные очи и узкие ладони.
Постояв некоторое время над столом с закрытыми глазами, Джастин глубоко вздохнул и продолжил разгружать котомку. На свет были извлечены сработанная в Юаловой кузнице бритва, мыло из Рибатты, мягкое полотенце для лица и маленькое зеркальце в бронзовой раме.
Одежда отправилась на крючки в платяном шкафу. Туда же на дно он положил и опустевшую торбу.
Затем Джастин подошел к маленькому книжному стеллажу, где взял с полки доску для игры в «захват» и коробочку с фишками. Доска, впрочем, тут же вернулась на место, а вот коробочку он некоторое время вертел в руках, чувствуя, что все щели и соединения воспринимаются им как насилие над деревом. Наконец Джастин поставил коробочку обратно и покачал головой: после пребывания в Наклосе мир, привычный и знакомый с детства, стал казаться ему странным, далеким от реальности.
Он вчувствовался в каменную кладку стен, но она ощущения насилия не порождала – возможно, потому, что камень в отличие от дерева не живой. Неужто он становится похожим на Дайалу, с ее неприязнью к режущим инструментам? Или просто сделался слишком чувствительным?
В последний раз оглядев комнату, Джастин повернулся и открыл дверь. Его ждал недолгий путь до инженерной мастерской, где, надо думать, непочатый край работы.
Небольшие выбоины в каменных ступенях, ведущих к главной улице, еще раз напомнили ему о поколениях юных инженеров, мужчин и женщин, живших в этих помещениях. Ему показалось, будто из-за его плеча на мир смотрят их строгие глаза, проникнутые гармонией и сохранившиеся в безвременье.
Джастин направился вниз по склону.
Мимо проезжал пустой фургон. Поравнявшись с ним, Джастин в первое мгновение заморгал, изумившись тому, что возница сидит на козлах, а не идет рядом с лошадью. Потом глубоко вздохнул.
На уголке письменного стола по-прежнему стояла масляная лампа. На бронзе и стекле не было видно даже следов пыли. Лишь узкий топчан выглядел по-другому: покрывало и простыня были не заправлены и разглажены, а аккуратно сложены в ногах.
Закрыв дверь и поставив котомку на кровать, Джастин подошел к окну и открыл внутренние ставни, а потом и застекленные створки, чтобы оживить застоявшийся воздух комнаты свежим осенним ветерком.
Развязав котомку, он достал шкатулки – их насчитывалось с полдюжины – и выложил все на стол. Когда его пальцы соприкоснулись с гладкой поверхностью последней, их стало пощипывать, а перед внутренним взором предстали серебряные волосы, изумрудные очи и узкие ладони.
Постояв некоторое время над столом с закрытыми глазами, Джастин глубоко вздохнул и продолжил разгружать котомку. На свет были извлечены сработанная в Юаловой кузнице бритва, мыло из Рибатты, мягкое полотенце для лица и маленькое зеркальце в бронзовой раме.
Одежда отправилась на крючки в платяном шкафу. Туда же на дно он положил и опустевшую торбу.
Затем Джастин подошел к маленькому книжному стеллажу, где взял с полки доску для игры в «захват» и коробочку с фишками. Доска, впрочем, тут же вернулась на место, а вот коробочку он некоторое время вертел в руках, чувствуя, что все щели и соединения воспринимаются им как насилие над деревом. Наконец Джастин поставил коробочку обратно и покачал головой: после пребывания в Наклосе мир, привычный и знакомый с детства, стал казаться ему странным, далеким от реальности.
Он вчувствовался в каменную кладку стен, но она ощущения насилия не порождала – возможно, потому, что камень в отличие от дерева не живой. Неужто он становится похожим на Дайалу, с ее неприязнью к режущим инструментам? Или просто сделался слишком чувствительным?
В последний раз оглядев комнату, Джастин повернулся и открыл дверь. Его ждал недолгий путь до инженерной мастерской, где, надо думать, непочатый край работы.
Небольшие выбоины в каменных ступенях, ведущих к главной улице, еще раз напомнили ему о поколениях юных инженеров, мужчин и женщин, живших в этих помещениях. Ему показалось, будто из-за его плеча на мир смотрят их строгие глаза, проникнутые гармонией и сохранившиеся в безвременье.
Джастин направился вниз по склону.
Мимо проезжал пустой фургон. Поравнявшись с ним, Джастин в первое мгновение заморгал, изумившись тому, что возница сидит на козлах, а не идет рядом с лошадью. Потом глубоко вздохнул.