Страница:
– По дорогам пешком, по воде на лодках. А как может быть иначе?
И то сказать. Как может быть иначе, если в Наклосе животные не знают ни седла, ни тележной упряжи?
Ближе к полудню дорога сделала поворот, и перед ними открылся переброшенный через реку каменный мост. Вступив на горбатый пролет, Джастин приметил на том берегу маленький, почти затененный деревьями домик с гладкими, темными стенами. Вокруг росли кусты и трава – трава, которой он не видел с момента вступления в Великий Лес.
Мерта оказалась деревушкой, расположенной в круглой, поперечником в кай, долине. Здесь не было лесных исполинов, но деревьев пониже, так же как кустов и цветов, хватало с избытком. На извилистых и узких, однако вымощенных улочках стояло около четырех десятков приземистых строений.
Мужчина с серебряными волосами, несший большую, закрытую крышкой корзину, приветливо кивнул Дайале и Джастину, когда те сошли с моста и ступили на залитую солнцем дорогу, ведущую к деревеньке.
– Приятное местечко. Впрочем, почему бы и нет?
Легкий, потянувший с Великого Леса ветерок взъерошил сзади волосы Джастина. Он откинул упавшие на лоб пряди. Возле дома дети играли в попрыгушки. Когда путники поравнялись с ними, девочка постарше кивнула серьезно, а младшая весело помахала рукой.
Позади дома находился сад с аккуратными рядами зеленых деревьев.
– Неужели здесь никогда не бывает морозов? – спросил Джастин.
– Бывают, но очень редко.
– Значит, растения зеленеют круглый год?
– По большей части.
Потом ему на глаза попались две коровы, жевавшие траву рядом с очередным домишкой. Животные не находились за изгородью и паслись без привязи. Наконец, Дайала остановилась возле приземистого строения, с трех сторон которого – с каждой, кроме фасада, – росло три раскидистых дуба.
– Здесь мы оставим нашу поклажу, – заявила она.
Входом в дом служил арочный проем без какого-либо намека на дверные створки. Джастин даже заглянул за раздвинутые в стороны занавески, но ничего за ними не обнаружил. Дверей действительно не было, и это не могло не вызвать изумления. Неужто здесь вовсе нет воровства? Даже на Отшельничьем, где кражи случались исключительно редко, двери в домах и лавках имелись.
– Дайала! Ты нашла его! Как я за тебя рада!
Невысокая пухленькая молодая женщина выбежала из-за маленького ткацкого станка, стоявшего в глубине помещения.
– Джастин, это Линта. Линта, нашего гостя зовут Джастин, – представила их друг другу Дайала.
– Весьма рад знакомству, – с легким поклоном промолвил инженер.
– Кто рад, так это я! – с энтузиазмом откликнулась Линта. – Не так часто доводится встретить гостя, добравшегося через Бугры до северных рубежей Великого Леса.
Дайала выскользнула из лямок своего мешка с восхитившим Джастина изяществом. Он поспешил последовать ее примеру, что и сделал, если и не с такой грацией, то с ничуть не меньшим облегчением.
– Вот палатка – она гармонизирована... вот кувшины.
Потирая плечи, инженер наблюдал за тем, как Дайала вынимает из двух мешков дорожную утварь. Одни предметы выкладывались на плоский деревянный стол, другие – например, большущие кувшины – Линта сразу же уносила в кладовку.
– Да мы сами положим все куда надо, – попыталась возразить Дайала. – И так тебя отвлекли, ты ведь ткала.
– Моя сестра ждет ребенка, и ей потребуется детское одеяльце.
– Она долго ждала.
– Не так долго, как ты, – рассмеялась Линта.
На миг, так что Джастин едва успел это заметить, Дайала вспыхнула.
– Не всем нам везет одинаково, – произнесла наконец она и принялась раскладывать содержимое мешков по полкам, а Линта вернулась к ткацкому станку.
Джастин спросил:
– А что будет с оставшимся дорожным хлебом?
– Пойдет на корм коровам и курам, – ответила Дайала, направляясь в кладовку с охапкой навощенных пакетов. Инженер подхватил остальные и последовал за ней.
– Мне кажется, было бы разумным оставить здесь и твою флягу, – сказала ему Дайала, когда мешки опустели, а все их содержимое было разложено по местам.
Джастин отстегнул флягу от ремня.
– Надо же, там вода осталась.
– Линта, – окликнула Дайала пухленькую женщину, – Джастин забыл вылить остатки воды. Не могла бы ты об этом позаботиться?
– Просто оставьте флягу на краю полки и ни о чем не тревожьтесь. Не он первый, не он последний. На той восьмидневке Фитрем оставила здесь полную торбу пахучего мха. Ну и запашок был, скажу я вам. Она потом извинилась и занесла мне сушеных ябрушей. А немного воды – это ерунда.
Поставив флягу на край полки, инженер бросил взгляд на Дайалу. Та кивнула и подошла к Линте, работавшей за ручным ткацким станком.
– Мы должны идти.
– Надеюсь, скоро вернетесь.
– Само собой, это как заведено.
Джастин поклонился Линте. Та слегка покраснела и ответила на поклон кивком. Выйдя на залитую солнцем центральную площадь, Джастин ослабил ремень, сделав тунику посвободнее, и последовал за Дайалой к другому строению, тоже не имевшему ни дверей, ни каких-либо вывесок.
Они остановились в помещении, где имелось несколько столов и около полудюжины стульев. Спустя мгновение туда вошел юноша с серебристыми волосами, ростом едва доходивший Джастину до плеча.
– О, Дайала! Матушка сказала, что... – заметив Джастина, он осекся и, не закончив фразы, отвесил ему поклон.
Инженер ответил тем же.
– Ох Юнкин, все-то ты торопишься, все горячишься! – покачала головой Дайала.
– Ничего, когда-нибудь я стану таким же серьезным и рассудительным, как ты.
– Надеюсь, этого не случится, – рассмеялась она, обводя взглядом комнату.
– Садитесь за угловой столик, там прохладнее, – предложил Юнкин.
Как только они присели, юноша пристроился на соседнем стуле.
– Что будете пить? – осведомился он, переводя взгляд с Дайалы на Джастина и тут же, видимо не имея сил совладать с любопытством, задал другой вопрос: – Так это и есть тот маг гармонии из-за Каменных Бугров? Не так ли, юная Древняя?
– Да, – ответила Дайала, залившись румянцем. – Его зовут Джастин. Он с Отшельничьего.
– Добро пожаловать в Мерту, почтеннейший.
– Что ты можешь предложить выпить?
– Есть соки, красный и зеленый, светлый эль и темное пиво.
– Мне темного пива, – попросил Джастин.
– А тебе, почтеннейшая? – обратился юноша к Дайале с нарочитой церемонностью.
– Мне светлого эля.
– Матушка сказала... То есть я хочу сказать... – паренек чуть не покатился со смеху, но заставил себя сдержаться. – Короче говоря, из закусок могу предложить сыр и бреган.
– Это просто замечательно, – откликнулся Джастин. – Лично я готов есть что угодно, кроме дорожного хлеба. Все, что угодно.
Дайала согласно кивнула, а когда юноша ушел, подняла глаза на Джастина:
– Ты хочешь что-то спросить?
Некоторое время инженер смотрел на гладкую столешницу, тщетно пытаясь углядеть стыки досок, а потом полюбопытствовал:
– Почему он назвал тебя юной Древней?
– Просто из учтивости. Я... мне еще далеко до настоящей Древней.
Юноша быстрым шагом вернулся к столику, неся два высоких бокала. Сквозь тонкое стекло просвечивали темно-коричневое пиво и золотистый эль.
Подождав, когда отопьет Дайала, Джастин пригубил пива. Оно оказалось забористым и крепким, и он порадовался тому, что решился лишь на маленький глоток. За время скитаний он, оказывается, совершенно отвык от хмельных напитков.
– Хорошее у вас пиво.
– Если я не ошибаюсь, у вас на Отшельничьем лишь немногие пьют пиво.
– Пьют, но только не маги и не инженеры. Кажется, я единственный инженер, которому по вкусу этот напиток.
– Вот и хорошо.
– Многие думают иначе, особенно мой брат.
Помянув Гуннара, Джастин задумался о том, где он и удалось ли ему вместе с уцелевшими инженерами вернуться на Отшельничий. Конечно, случись с братом беда, Джастин бы это ощутил, хотя... Ни в чем нельзя быть уверенным полностью.
– Они воспринимают равновесие поверхностно, не заглядывая вглубь, – промолвила Дайала, потягивая свой эль еще неспешнее Джастина.
Прежде чем он успел хоть что-то ответить, Юнкин поставил перед ним и Дайалой два плоских широких блюда с ароматной фруктово-ореховой выпечкой и пахучим сыром. Инженер уже успел забыть о том, что сыр вовсе не обязательно должен быть высохшим и безвкусным.
– Ты выглядишь проголодавшимся.
– Я такой и есть, – отозвался Джастин, после чего принялся за еду. Как только его бокал опустел, к столику подошел Юнкин и, не говоря ни слова, долил его наполовину. Джастин нахмурился.
– Что-то не так? – спросила его Дайала.
– Все прекрасно, но я не могу понять, откуда он узнал, что мне хочется еще пива?
– Он не узнал, а просто ощутил равновесие. Хочешь чего-нибудь еще?
– Нет, – ответил Джастин, медленно потягивая темное, прохладное пиво.
Он продолжал хмуриться, поскольку не мог отделаться от ощущения, что упустил нечто важное. Вопросов оставалось немало, но задавать их Джастин стеснялся, опасаясь выставить себя наивным глупцом.
– Пора в путь, – сказала Дайала, покончив с элем. – До Рибатты еще идти и идти.
Джастину показалось странным, что не раз помянутая матушка Юнкина так и не показалась, но куда больше удивило другое:
– Разве мы им ничего не должны?
– Конечно, должны. Я пошлю Дувалле ягод или варенья. А ты... Ты ведь знаешь кузнечное дело, не так ли? Надо будет познакомить тебя с Юалом. Он позволит тебе поработать у своего горна, а поскольку мастера по металлу у нас редки, любое изделие будет принято с благодарностью, – отозвалась Дайала, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги.
– Не понимаю... как это у вас получается?
– Джастин, припомни свои ощущения при соприкосновении с Великим Лесом. Как это может не получится?
– Может быть, в некоторых отношениях я действительно как дитя, но прошу тебя, не надо говорить со мной загадками и снисходительным тоном, словно с самым невежественным и бестолковым ребенком на свете! – взмолился Джастин.
На самом деле он именно таким себе и казался – невежественным и бестолковым.
– Джастин, это вопрос равновесия. Если ты не отблагодаришь тех, перед кем в долгу, другие отреагируют на это соответствующим образом.
– Каким именно? Скажем, если я их никак не отблагодарю, кто-то из соседей мне об этом напомнит?
– Такое тоже случается, но только по отношению к недозрелым.
– К кому?
– К тем, кто не прошел испытание.
Джастин глубоко вздохнул:
– А можешь ты объяснить, что оно собой представляет, это ваше испытание? В чем оно состоит? Только растолкуй попроще, чтобы было понятно.
– Испытание делает недозрелого человека взрослым, настоящим друидом, – ответила Дайала, подняв на собеседника свои удивительные изумрудные глаза. – А состоит оно в том, что ты должен один, без чьей-либо помощи, пройти по Великому Лесу и пронести свое сознание.
– Это вроде того, что я попробовал тогда вечером? – спросил, поежившись, Джастин.
Дайала кивнула.
– И что, все друиды... – начал было Джастин. Дайала ответила:
– Из Наклоса можно уйти – и некоторые люди так и поступают. Но желающие остаться должны пройти испытание.
Джастин утер неожиданно взмокший лоб и продолжил расспросы:
– Ладно. Ну а если я пройду испытание и не расплачусь за услугу? Что тогда будет?
– Такого почти не случается, – пожала плечами Дайала. – Есть, конечно, забывчивые люди, но всегда существует способ напомнить.
– А если я не...
– Точно не знаю. Тебе может повстречаться лесной кот или змея с белой пастью. У Великого Леса свои способы поддержания равновесия.
– Значит, возможностей поживиться за чужой счет, на дармовщину, у вас маловато, – заметил Джастин, неожиданно ощутив себя балансирующим на краю бездонной пропасти.
– А почему должно быть иначе? Разве лучше, когда одни люди имеют возможность обманывать других или накапливают совершенно ненужные им для жизни богатства?
– Но не всякий человек имеет возможность...
– Разумеется. Но это понятно и Великому Лесу, и всем нам. Никто не станет требовать немедленной отдачи долгов у хворого или у кормящей матери. Но ведь на самом деле, в душе ты всегда знаешь, что правильно, а что нет. Чувствуешь. Разве не так?
– По-моему, это чувствуют не все.
– В Наклосе – все. Другие здесь не живут.
От рассудительной уверенности Дайалы на Джастина повеяло холодом. Молча разглядывая красивые обводы высокого бокала, он размышлял о пугающей системе всеобъемлющей и беспощадной справедливости. Надо же было ему так влипнуть!
– Ты обеспокоен, – промолвила Дайала, коснувшись пальцами его руки. – Это хороший знак, свидетельство того, что у тебя доброе сердце. Лес защищает добрых людей.
– Неплохо бы мне узнать побольше.
– Узнаешь. Но я не сомневаюсь в том, что ты будешь должным образом следовать равновесию и таким, каков ты сейчас.
Джастин молча вертел пивной бокал. У него такой уверенности отнюдь не было.
78
79
И то сказать. Как может быть иначе, если в Наклосе животные не знают ни седла, ни тележной упряжи?
Ближе к полудню дорога сделала поворот, и перед ними открылся переброшенный через реку каменный мост. Вступив на горбатый пролет, Джастин приметил на том берегу маленький, почти затененный деревьями домик с гладкими, темными стенами. Вокруг росли кусты и трава – трава, которой он не видел с момента вступления в Великий Лес.
Мерта оказалась деревушкой, расположенной в круглой, поперечником в кай, долине. Здесь не было лесных исполинов, но деревьев пониже, так же как кустов и цветов, хватало с избытком. На извилистых и узких, однако вымощенных улочках стояло около четырех десятков приземистых строений.
Мужчина с серебряными волосами, несший большую, закрытую крышкой корзину, приветливо кивнул Дайале и Джастину, когда те сошли с моста и ступили на залитую солнцем дорогу, ведущую к деревеньке.
– Приятное местечко. Впрочем, почему бы и нет?
Легкий, потянувший с Великого Леса ветерок взъерошил сзади волосы Джастина. Он откинул упавшие на лоб пряди. Возле дома дети играли в попрыгушки. Когда путники поравнялись с ними, девочка постарше кивнула серьезно, а младшая весело помахала рукой.
Позади дома находился сад с аккуратными рядами зеленых деревьев.
– Неужели здесь никогда не бывает морозов? – спросил Джастин.
– Бывают, но очень редко.
– Значит, растения зеленеют круглый год?
– По большей части.
Потом ему на глаза попались две коровы, жевавшие траву рядом с очередным домишкой. Животные не находились за изгородью и паслись без привязи. Наконец, Дайала остановилась возле приземистого строения, с трех сторон которого – с каждой, кроме фасада, – росло три раскидистых дуба.
– Здесь мы оставим нашу поклажу, – заявила она.
Входом в дом служил арочный проем без какого-либо намека на дверные створки. Джастин даже заглянул за раздвинутые в стороны занавески, но ничего за ними не обнаружил. Дверей действительно не было, и это не могло не вызвать изумления. Неужто здесь вовсе нет воровства? Даже на Отшельничьем, где кражи случались исключительно редко, двери в домах и лавках имелись.
– Дайала! Ты нашла его! Как я за тебя рада!
Невысокая пухленькая молодая женщина выбежала из-за маленького ткацкого станка, стоявшего в глубине помещения.
– Джастин, это Линта. Линта, нашего гостя зовут Джастин, – представила их друг другу Дайала.
– Весьма рад знакомству, – с легким поклоном промолвил инженер.
– Кто рад, так это я! – с энтузиазмом откликнулась Линта. – Не так часто доводится встретить гостя, добравшегося через Бугры до северных рубежей Великого Леса.
Дайала выскользнула из лямок своего мешка с восхитившим Джастина изяществом. Он поспешил последовать ее примеру, что и сделал, если и не с такой грацией, то с ничуть не меньшим облегчением.
– Вот палатка – она гармонизирована... вот кувшины.
Потирая плечи, инженер наблюдал за тем, как Дайала вынимает из двух мешков дорожную утварь. Одни предметы выкладывались на плоский деревянный стол, другие – например, большущие кувшины – Линта сразу же уносила в кладовку.
– Да мы сами положим все куда надо, – попыталась возразить Дайала. – И так тебя отвлекли, ты ведь ткала.
– Моя сестра ждет ребенка, и ей потребуется детское одеяльце.
– Она долго ждала.
– Не так долго, как ты, – рассмеялась Линта.
На миг, так что Джастин едва успел это заметить, Дайала вспыхнула.
– Не всем нам везет одинаково, – произнесла наконец она и принялась раскладывать содержимое мешков по полкам, а Линта вернулась к ткацкому станку.
Джастин спросил:
– А что будет с оставшимся дорожным хлебом?
– Пойдет на корм коровам и курам, – ответила Дайала, направляясь в кладовку с охапкой навощенных пакетов. Инженер подхватил остальные и последовал за ней.
– Мне кажется, было бы разумным оставить здесь и твою флягу, – сказала ему Дайала, когда мешки опустели, а все их содержимое было разложено по местам.
Джастин отстегнул флягу от ремня.
– Надо же, там вода осталась.
– Линта, – окликнула Дайала пухленькую женщину, – Джастин забыл вылить остатки воды. Не могла бы ты об этом позаботиться?
– Просто оставьте флягу на краю полки и ни о чем не тревожьтесь. Не он первый, не он последний. На той восьмидневке Фитрем оставила здесь полную торбу пахучего мха. Ну и запашок был, скажу я вам. Она потом извинилась и занесла мне сушеных ябрушей. А немного воды – это ерунда.
Поставив флягу на край полки, инженер бросил взгляд на Дайалу. Та кивнула и подошла к Линте, работавшей за ручным ткацким станком.
– Мы должны идти.
– Надеюсь, скоро вернетесь.
– Само собой, это как заведено.
Джастин поклонился Линте. Та слегка покраснела и ответила на поклон кивком. Выйдя на залитую солнцем центральную площадь, Джастин ослабил ремень, сделав тунику посвободнее, и последовал за Дайалой к другому строению, тоже не имевшему ни дверей, ни каких-либо вывесок.
Они остановились в помещении, где имелось несколько столов и около полудюжины стульев. Спустя мгновение туда вошел юноша с серебристыми волосами, ростом едва доходивший Джастину до плеча.
– О, Дайала! Матушка сказала, что... – заметив Джастина, он осекся и, не закончив фразы, отвесил ему поклон.
Инженер ответил тем же.
– Ох Юнкин, все-то ты торопишься, все горячишься! – покачала головой Дайала.
– Ничего, когда-нибудь я стану таким же серьезным и рассудительным, как ты.
– Надеюсь, этого не случится, – рассмеялась она, обводя взглядом комнату.
– Садитесь за угловой столик, там прохладнее, – предложил Юнкин.
Как только они присели, юноша пристроился на соседнем стуле.
– Что будете пить? – осведомился он, переводя взгляд с Дайалы на Джастина и тут же, видимо не имея сил совладать с любопытством, задал другой вопрос: – Так это и есть тот маг гармонии из-за Каменных Бугров? Не так ли, юная Древняя?
– Да, – ответила Дайала, залившись румянцем. – Его зовут Джастин. Он с Отшельничьего.
– Добро пожаловать в Мерту, почтеннейший.
– Что ты можешь предложить выпить?
– Есть соки, красный и зеленый, светлый эль и темное пиво.
– Мне темного пива, – попросил Джастин.
– А тебе, почтеннейшая? – обратился юноша к Дайале с нарочитой церемонностью.
– Мне светлого эля.
– Матушка сказала... То есть я хочу сказать... – паренек чуть не покатился со смеху, но заставил себя сдержаться. – Короче говоря, из закусок могу предложить сыр и бреган.
– Это просто замечательно, – откликнулся Джастин. – Лично я готов есть что угодно, кроме дорожного хлеба. Все, что угодно.
Дайала согласно кивнула, а когда юноша ушел, подняла глаза на Джастина:
– Ты хочешь что-то спросить?
Некоторое время инженер смотрел на гладкую столешницу, тщетно пытаясь углядеть стыки досок, а потом полюбопытствовал:
– Почему он назвал тебя юной Древней?
– Просто из учтивости. Я... мне еще далеко до настоящей Древней.
Юноша быстрым шагом вернулся к столику, неся два высоких бокала. Сквозь тонкое стекло просвечивали темно-коричневое пиво и золотистый эль.
Подождав, когда отопьет Дайала, Джастин пригубил пива. Оно оказалось забористым и крепким, и он порадовался тому, что решился лишь на маленький глоток. За время скитаний он, оказывается, совершенно отвык от хмельных напитков.
– Хорошее у вас пиво.
– Если я не ошибаюсь, у вас на Отшельничьем лишь немногие пьют пиво.
– Пьют, но только не маги и не инженеры. Кажется, я единственный инженер, которому по вкусу этот напиток.
– Вот и хорошо.
– Многие думают иначе, особенно мой брат.
Помянув Гуннара, Джастин задумался о том, где он и удалось ли ему вместе с уцелевшими инженерами вернуться на Отшельничий. Конечно, случись с братом беда, Джастин бы это ощутил, хотя... Ни в чем нельзя быть уверенным полностью.
– Они воспринимают равновесие поверхностно, не заглядывая вглубь, – промолвила Дайала, потягивая свой эль еще неспешнее Джастина.
Прежде чем он успел хоть что-то ответить, Юнкин поставил перед ним и Дайалой два плоских широких блюда с ароматной фруктово-ореховой выпечкой и пахучим сыром. Инженер уже успел забыть о том, что сыр вовсе не обязательно должен быть высохшим и безвкусным.
– Ты выглядишь проголодавшимся.
– Я такой и есть, – отозвался Джастин, после чего принялся за еду. Как только его бокал опустел, к столику подошел Юнкин и, не говоря ни слова, долил его наполовину. Джастин нахмурился.
– Что-то не так? – спросила его Дайала.
– Все прекрасно, но я не могу понять, откуда он узнал, что мне хочется еще пива?
– Он не узнал, а просто ощутил равновесие. Хочешь чего-нибудь еще?
– Нет, – ответил Джастин, медленно потягивая темное, прохладное пиво.
Он продолжал хмуриться, поскольку не мог отделаться от ощущения, что упустил нечто важное. Вопросов оставалось немало, но задавать их Джастин стеснялся, опасаясь выставить себя наивным глупцом.
– Пора в путь, – сказала Дайала, покончив с элем. – До Рибатты еще идти и идти.
Джастину показалось странным, что не раз помянутая матушка Юнкина так и не показалась, но куда больше удивило другое:
– Разве мы им ничего не должны?
– Конечно, должны. Я пошлю Дувалле ягод или варенья. А ты... Ты ведь знаешь кузнечное дело, не так ли? Надо будет познакомить тебя с Юалом. Он позволит тебе поработать у своего горна, а поскольку мастера по металлу у нас редки, любое изделие будет принято с благодарностью, – отозвалась Дайала, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги.
– Не понимаю... как это у вас получается?
– Джастин, припомни свои ощущения при соприкосновении с Великим Лесом. Как это может не получится?
– Может быть, в некоторых отношениях я действительно как дитя, но прошу тебя, не надо говорить со мной загадками и снисходительным тоном, словно с самым невежественным и бестолковым ребенком на свете! – взмолился Джастин.
На самом деле он именно таким себе и казался – невежественным и бестолковым.
– Джастин, это вопрос равновесия. Если ты не отблагодаришь тех, перед кем в долгу, другие отреагируют на это соответствующим образом.
– Каким именно? Скажем, если я их никак не отблагодарю, кто-то из соседей мне об этом напомнит?
– Такое тоже случается, но только по отношению к недозрелым.
– К кому?
– К тем, кто не прошел испытание.
Джастин глубоко вздохнул:
– А можешь ты объяснить, что оно собой представляет, это ваше испытание? В чем оно состоит? Только растолкуй попроще, чтобы было понятно.
– Испытание делает недозрелого человека взрослым, настоящим друидом, – ответила Дайала, подняв на собеседника свои удивительные изумрудные глаза. – А состоит оно в том, что ты должен один, без чьей-либо помощи, пройти по Великому Лесу и пронести свое сознание.
– Это вроде того, что я попробовал тогда вечером? – спросил, поежившись, Джастин.
Дайала кивнула.
– И что, все друиды... – начал было Джастин. Дайала ответила:
– Из Наклоса можно уйти – и некоторые люди так и поступают. Но желающие остаться должны пройти испытание.
Джастин утер неожиданно взмокший лоб и продолжил расспросы:
– Ладно. Ну а если я пройду испытание и не расплачусь за услугу? Что тогда будет?
– Такого почти не случается, – пожала плечами Дайала. – Есть, конечно, забывчивые люди, но всегда существует способ напомнить.
– А если я не...
– Точно не знаю. Тебе может повстречаться лесной кот или змея с белой пастью. У Великого Леса свои способы поддержания равновесия.
– Значит, возможностей поживиться за чужой счет, на дармовщину, у вас маловато, – заметил Джастин, неожиданно ощутив себя балансирующим на краю бездонной пропасти.
– А почему должно быть иначе? Разве лучше, когда одни люди имеют возможность обманывать других или накапливают совершенно ненужные им для жизни богатства?
– Но не всякий человек имеет возможность...
– Разумеется. Но это понятно и Великому Лесу, и всем нам. Никто не станет требовать немедленной отдачи долгов у хворого или у кормящей матери. Но ведь на самом деле, в душе ты всегда знаешь, что правильно, а что нет. Чувствуешь. Разве не так?
– По-моему, это чувствуют не все.
– В Наклосе – все. Другие здесь не живут.
От рассудительной уверенности Дайалы на Джастина повеяло холодом. Молча разглядывая красивые обводы высокого бокала, он размышлял о пугающей системе всеобъемлющей и беспощадной справедливости. Надо же было ему так влипнуть!
– Ты обеспокоен, – промолвила Дайала, коснувшись пальцами его руки. – Это хороший знак, свидетельство того, что у тебя доброе сердце. Лес защищает добрых людей.
– Неплохо бы мне узнать побольше.
– Узнаешь. Но я не сомневаюсь в том, что ты будешь должным образом следовать равновесию и таким, каков ты сейчас.
Джастин молча вертел пивной бокал. У него такой уверенности отнюдь не было.
78
– Вот мой дом, – сказала Дайала, указывая вперед, где на прогалине стояла деревянная хижина, и поправила на спине котомку с хлебом и сыром, прихваченными из Рибатты. С тамошнего рынка, за скудность которого Дайала успела уже раза три извиниться перед Джастином.
Прищурившись в сумерках, Джастин принялся рассматривать приземистое строение, по всем четырем углам которого вплотную к стенам росли крепкие дубы. Они были не столь высоки, как лесные исполины, но тоже весьма внушительны. Потом он сообразил, что эти деревья – живые деревья! – действительно представляют собой угловые столбы. Только сейчас до него дошло, что жилища в Наклосе составляют с деревьями единое целое, а ведь он видел множество таких домов. Сколько же еще всякой всячины довелось ему проглядеть, глядя на нее во все глаза?
Позади дома, за узкой лужайкой, на пространстве в несколько сотен локтей, отделявшем хижину от опушки Великого Леса, росли незнакомые Джастину низкорослые деревья. Или, может быть, высокие кусты.
– Что это за растения? – спросил он.
– Это то, чем я занимаюсь.
Хмыкнув, Джастин почесал бородку и нерешительно осведомился:
– А можно узнать, о таинственная друида, чем ты, собственно говоря, занимаешься?
– Я работаю с деревом.
– Так ты плотник?
– Нет, – покачала головой Дайала. – Работа с режущим инструментом для меня невозможна. Я имею дело с равновесием.
С этими словами она отдернула занавесь входного проема. Джастин снова почесал бородку, искренне пожалев о том, что режущего инструмента в этом доме, видимо, не водится. Где же ему, в таком случае, раздобыть бритву?
– Возможно, тебе сумеет помочь Юал. Он мастерит такие вещи.
Склонив голову, Джастин вошел в просторную гостиную. Деревянная обшивка стен гармонировала с полом и потолком, причем, как он ни всматривался, ему не удалось увидеть никаких щелей, швов или сочленений. В дальнем углу комнаты под прямым углом одна к другой стояли две длинные скамьи. Сквозь арочный проем в стене можно было увидеть кухню, где стояла небольшая глиняная печь с железной дверцей. Присмотревшись к ней, инженер понял, что его догадка была правильной: дерево, образовавшее жилище, было выращено так, чтобы оставить место для печи и кирпичного дымохода. Живое дерево наверняка не любило огня.
Обстановку другой комнаты составляли комод и широкая кровать, на которой лежали подушка и одеяло из такой же теплой, шелковистой материи, как и то, каким он укрывался ночами по пути в Рибатту. Отличие состояло в том, что это одеяло было черным. Половину гладкого пола покрывал плетеный коврик с орнаментом из треугольников. На деревянном табурете были сложены коричневые штаны и рубашка – похоже, его размера. Джастин понял, что эта спальня отведена для него.
– Я подумала, что тебе может понадобиться новая одежда, – пояснила друида.
– Заранее подумала? Значит, ты была убеждена в том, что я сумею одолеть Каменные Бугры? Или твою уверенность питала надежда? – он посмотрел на свою рваную рубаху и добавил: – Надеюсь, у тебя тоже есть во что переодеться.
– Лишнего платья мне не нужно, но все необходимое у меня имеется.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – ухмыльнулся Джастин. Дайала подавила зевок:
– Захочешь умыться, колодец за домом. Ведра у колодца. А я пока приготовлю что-нибудь поесть.
– Обойдемся хлебом с сыром. Ты устала.
– Что правда, то правда, – с улыбкой согласилась друида.
Прищурившись в сумерках, Джастин принялся рассматривать приземистое строение, по всем четырем углам которого вплотную к стенам росли крепкие дубы. Они были не столь высоки, как лесные исполины, но тоже весьма внушительны. Потом он сообразил, что эти деревья – живые деревья! – действительно представляют собой угловые столбы. Только сейчас до него дошло, что жилища в Наклосе составляют с деревьями единое целое, а ведь он видел множество таких домов. Сколько же еще всякой всячины довелось ему проглядеть, глядя на нее во все глаза?
Позади дома, за узкой лужайкой, на пространстве в несколько сотен локтей, отделявшем хижину от опушки Великого Леса, росли незнакомые Джастину низкорослые деревья. Или, может быть, высокие кусты.
– Что это за растения? – спросил он.
– Это то, чем я занимаюсь.
Хмыкнув, Джастин почесал бородку и нерешительно осведомился:
– А можно узнать, о таинственная друида, чем ты, собственно говоря, занимаешься?
– Я работаю с деревом.
– Так ты плотник?
– Нет, – покачала головой Дайала. – Работа с режущим инструментом для меня невозможна. Я имею дело с равновесием.
С этими словами она отдернула занавесь входного проема. Джастин снова почесал бородку, искренне пожалев о том, что режущего инструмента в этом доме, видимо, не водится. Где же ему, в таком случае, раздобыть бритву?
– Возможно, тебе сумеет помочь Юал. Он мастерит такие вещи.
Склонив голову, Джастин вошел в просторную гостиную. Деревянная обшивка стен гармонировала с полом и потолком, причем, как он ни всматривался, ему не удалось увидеть никаких щелей, швов или сочленений. В дальнем углу комнаты под прямым углом одна к другой стояли две длинные скамьи. Сквозь арочный проем в стене можно было увидеть кухню, где стояла небольшая глиняная печь с железной дверцей. Присмотревшись к ней, инженер понял, что его догадка была правильной: дерево, образовавшее жилище, было выращено так, чтобы оставить место для печи и кирпичного дымохода. Живое дерево наверняка не любило огня.
Обстановку другой комнаты составляли комод и широкая кровать, на которой лежали подушка и одеяло из такой же теплой, шелковистой материи, как и то, каким он укрывался ночами по пути в Рибатту. Отличие состояло в том, что это одеяло было черным. Половину гладкого пола покрывал плетеный коврик с орнаментом из треугольников. На деревянном табурете были сложены коричневые штаны и рубашка – похоже, его размера. Джастин понял, что эта спальня отведена для него.
– Я подумала, что тебе может понадобиться новая одежда, – пояснила друида.
– Заранее подумала? Значит, ты была убеждена в том, что я сумею одолеть Каменные Бугры? Или твою уверенность питала надежда? – он посмотрел на свою рваную рубаху и добавил: – Надеюсь, у тебя тоже есть во что переодеться.
– Лишнего платья мне не нужно, но все необходимое у меня имеется.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – ухмыльнулся Джастин. Дайала подавила зевок:
– Захочешь умыться, колодец за домом. Ведра у колодца. А я пока приготовлю что-нибудь поесть.
– Обойдемся хлебом с сыром. Ты устала.
– Что правда, то правда, – с улыбкой согласилась друида.
79
Сидя на гладком камне, Джастин болтал босыми ногами в прохладной воде, пока его внимание не привлекло надоедливое жужжание. Лениво отмахнувшись от тигрового слепня, он выставил едва уловимый магический заслон, отгоняющий кровососов.
– Ты, похоже, осваиваешься, – промолвила Дайала, коснувшись пальцами его запястья.
– Хочешь сказать, становлюсь более деликатным? – уточнил Джастин.
– Заявлять насчет деликатности я бы не торопилась. Ты действуешь намного мягче, но пройдут годы, прежде чем твое прикосновение сделается... как бы это лучше сказать...
– Отточенным, – закончил за нее Джастин. – Ладно, ты мне вот что объясни: почему на лугах насекомые меня сторонились, а здешние кусаются за милую душу?
– Потому что в лугах слишком спокойно.
– Вот оно что! А здесь, значит, слишком много жизни?
– Что-то вроде этого.
– Я проголодался, – заявил он. И зевнул для убедительности.
– Нет, ты не голоден, – возразила Дайала, одарив его широкой улыбкой. – Прислушайся к своему телу: действительно ли оно нуждается в еде?
Почувствовав, как к лицу приливает кровь, Джастин уставился на противоположный берег реки, где пенилась, обтекая камни, быстрая вода. Потом он снова посмотрел на Дайалу, и на сей раз опустила взгляд она.
– Ты краснеешь, – ухмыльнулся инженер. – Краснеешь!
Соскочив с камня на ковер из опавшей хвои, он протянул руку. Пальцы Дайалы сомкнулись вокруг его пальцев, и она, спрыгнув с валуна, оказалась рядом с ним.
– Неплохо для древней друиды.
– Я очень молодая друида. Очень молодая. Иначе...
Она отняла руку и пригладила волосы.
– Что иначе?
– Иначе меня бы здесь не было.
Джастин нахмурился. Он понимал, что получил правдивый ответ, однако слишком многое, стоявшее за ее словами, оставалось сокрытым.
– Верно ли я понимаю, что только молодые друиды отправляются за путниками в Каменные Бугры?
– Верно.
– Но... почему именно ты? Этого я так и не узнал.
– Давай вернемся, – пробормотала Дайала, глядя на траву под ногами.
Джастин без возражений последовал за ней через лес, своей ухоженностью походивший на парк. Когда они вышли на лесную дорогу, он наклонился и настойчиво напомнил:
– Так ты хотела рассказать мне...
– То, что тебе хочется узнать, ты расскажешь себе сам, но со временем, когда лучше узнаешь Наклос и тех, кто здесь обитает. Но я поведаю тебе другую историю.
Джастин сдвинул брови, набрал воздуха и приготовился слушать.
– Однажды юная девушка спросила у своей матери, какова будет ее судьба. Суждено ли ей иметь многих воздыхателей, или же она свяжет судьбу с единственным возлюбленным? А может, она станет служить Ангелам, внимая исполинским деревьям, подземным голосам и ветрам, что блуждают по всему Кандару и нашептывают свои тайны тем, кто умеет слушать? И когда, наконец, она сможет все это узнать?
Мать улыбнулась, но промолчала. Как девушка ни настаивала, ей не удавалось добиться никакого ответа. Отчаявшись, девушка расплакалась. Она всхлипывала и терла глаза, как дитя, но мать оставалась неколебимой, и лишь когда девушка немного успокоилась, принесла ей незрелый орех Джураба. Пока эти орехи остаются зелеными, их скорлупа настолько тверда, что добраться до ядра можно лишь с помощью меча, молотка или кузнечных тисков. И мать сказала, что жизнь подобна ореху Джураба и всякое знание приходит в свое время.
Дайала умолкла. Она кивнула худощавому пожилому мужчине, проходившему мимо с корзиной зеленых ябрушей. Тот кивнул в ответ и улыбнулся.
– И что дальше? – спросил Джастин.
– Это вся история.
Джастин поджал губы, призадумался, а потом сказал:
– Похоже, из твоей истории можно сделать тот вывод, что нельзя получить нужные ответы, пока не приспело время, а попытка добиться их силой может разрушить жизнь, которая треснет, как скорлупа зеленого ореха в железных щипцах.
Дайала кивнула.
– Но вопрос в другом, – продолжал Джастин, – как чужаку, недозрелому человеку, в жизни не видевшему ореха Джураба, понять, спелый он или нет?
– В нужное время скорлупа лопнет, и ты собственными глазами увидишь ядро.
– Замечательно. И речь шла, конечно же, о твоей матери?
– Конечно. От нее я и узнала притчу про орех.
– А много ли ты видела созревших орехов?
– Не больше, чем ты, дорогой.
Слово «дорогой» прозвучало так, что Джастина захлестнула теплая волна.
Впереди, у пересечения двух троп, находился узенький пешеходный мостик, за которым исполинские деревья расступались, сменяясь открытым пространством, где находился город.
– Привет, юные ангелы!
Маленькая девчушка с серебряными волосами, державшая в руках корзинку, полную навощенных пакетов с сыром и медовыми сотами, вежливо поклонилась и, шагнув в сторонку, уступила взрослым путь по узкому пролету.
– Да пребудет с тобой равновесие, Кризера, – с улыбкой откликнулась Дайала.
Джастин кивнул, и Кризера с самым серьезным видом ответила ему поклоном.
– Выходит, я теперь юный ангел, – промолвил Джастин, когда они отошли за пределы слышимости. – Может, объяснишь, что это значит?
– Просто уважительное обращение. Девочка не знает, как правильно тебя называть. Ты живешь у меня, а не в гостевом доме – значит, ты не чужак. Кроме того, от тебя исходит ощущение гармонии и силы, ты молод. Вот она и решила, что прямой резон именовать тебя юным ангелом, – Дайала пожала плечами, словно такой вывод был чем-то само собой разумеющимся.
– А что за гостевые дома?
– Если у нас появляются настоящие чужаки, они останавливаются у кузнеца Юала или у Херсы. Она работает с медью. Кроме того, Дил содержит большой странноприимный дом – то, что вы назвали бы трактиром или гостиницей. В таких домах, путешествуя по Наклосу, останавливаемся и мы.
– Но почему я не считаюсь чужаком?
Вместо ответа Дайала коснулась его руки, едва заметного шрама на запястье.
«Ты не чужак... уже не чужак... навсегда».
Слова эти прозвучали в его сознании с такой силой, что Джастин пошатнулся. Рука Дайалы удержала от падения, но ее пальцы едва не обожгли его кожу. Искоса взглянув на свою спутницу, Джастин увидел, что глаза ее покраснели, а по щекам текут слезы.
Что происходит? И с ним и с ней?
Они прошли еще сотню локтей, когда Дайала неожиданно предложила:
– Давай пойдем на речной причал.
– Зачем?
– Мне нужно узнать у Фризы, сколько шкатулок ей понадобится.
Они прошли мимо маленького лотка с аккуратно разложенными ябрушами, позади которого находился открытый прохладный погреб, где хранились сыры и спелые фрукты. Дайала помахала рукой лавочнику, толстяку по имени Серга, и тот помахал в ответ.
– Шкатулки? – вернулся к разговору Джастин. – Что за шкатулки? Зачем они ей нужны?
– Для торговли. Мы покупаем кое-что у чужаков, например медь. А у вас, на Отшельничьем, – шерстяные ткани. Правда, теплая одежда нам почти не нужна, и шерсть идет главным образом на другие нужды.
– Стало быть, ты изготовляешь шкатулки на продажу, чтобы иметь возможность возместить полученное у других жителей Наклоса и, следовательно, у Великого Леса?
– Именно, – просияла Дайала. – Вот видишь, ты начинаешь кое-что понимать!
Миновав каменный причал, у которого покачивалась одна-единственная лодчонка, Дайала подвела Джастина к небольшому круглому строению, выращенному не дубом, а деревом незнакомой Джастину породы. Внутри их встретила женщина, тоже с серебристыми волосами и зелеными глазами, но гораздо более загорелая. Когда она встала с табурета, Джастину бросилось в глаза почти неуловимое, но несомненное сходство с Дайалой.
– Джастин, это Фриза.
– Знакомство с тобой для меня честь, – искренне произнес инженер, которому женщина действительно внушала уважение, хотя Дайала и не удосужилась рассказать ему, кто она такая.
– У тебя красивая душа, – неожиданно сказала Фриза. Джастин покраснел, а покосившись на Дайалу, увидел, что и та залилась румянцем.
– Он скромный, а это к добру для вас обоих.
Дайала кивнула и поспешила сменить тему:
– Я забыла спросить, сколько шкатулок тебе нужно.
– Пока хватит десяти. О большем поговорим потом, когда у тебя будет больше времени.
Джастин рассеянно посмотрел на полосу реки, пролегавшую между поросшими деревьями берегами, гладкую и широкую, скользнул взглядом по лодке. «Хотя вода и спокойная, – невольно подумалось Джастину, – грести против течения здесь довольно трудно».
– Как ты находишь Наклос? – спросила Фриза.
– Он кажется мне мирным, но неустановившимся, пребывающим в постоянном движении.
– Он к тому же честен.
Джастин попытался не покраснеть, но ничуть в этом не преуспел.
– Если не считать цвета волос, ты уже сейчас почти такой же, как мы. Внутреннее сходство с нами у тебя несравненно больше, чем у всех ваших Черных.
– Ты, похоже, осваиваешься, – промолвила Дайала, коснувшись пальцами его запястья.
– Хочешь сказать, становлюсь более деликатным? – уточнил Джастин.
– Заявлять насчет деликатности я бы не торопилась. Ты действуешь намного мягче, но пройдут годы, прежде чем твое прикосновение сделается... как бы это лучше сказать...
– Отточенным, – закончил за нее Джастин. – Ладно, ты мне вот что объясни: почему на лугах насекомые меня сторонились, а здешние кусаются за милую душу?
– Потому что в лугах слишком спокойно.
– Вот оно что! А здесь, значит, слишком много жизни?
– Что-то вроде этого.
– Я проголодался, – заявил он. И зевнул для убедительности.
– Нет, ты не голоден, – возразила Дайала, одарив его широкой улыбкой. – Прислушайся к своему телу: действительно ли оно нуждается в еде?
Почувствовав, как к лицу приливает кровь, Джастин уставился на противоположный берег реки, где пенилась, обтекая камни, быстрая вода. Потом он снова посмотрел на Дайалу, и на сей раз опустила взгляд она.
– Ты краснеешь, – ухмыльнулся инженер. – Краснеешь!
Соскочив с камня на ковер из опавшей хвои, он протянул руку. Пальцы Дайалы сомкнулись вокруг его пальцев, и она, спрыгнув с валуна, оказалась рядом с ним.
– Неплохо для древней друиды.
– Я очень молодая друида. Очень молодая. Иначе...
Она отняла руку и пригладила волосы.
– Что иначе?
– Иначе меня бы здесь не было.
Джастин нахмурился. Он понимал, что получил правдивый ответ, однако слишком многое, стоявшее за ее словами, оставалось сокрытым.
– Верно ли я понимаю, что только молодые друиды отправляются за путниками в Каменные Бугры?
– Верно.
– Но... почему именно ты? Этого я так и не узнал.
– Давай вернемся, – пробормотала Дайала, глядя на траву под ногами.
Джастин без возражений последовал за ней через лес, своей ухоженностью походивший на парк. Когда они вышли на лесную дорогу, он наклонился и настойчиво напомнил:
– Так ты хотела рассказать мне...
– То, что тебе хочется узнать, ты расскажешь себе сам, но со временем, когда лучше узнаешь Наклос и тех, кто здесь обитает. Но я поведаю тебе другую историю.
Джастин сдвинул брови, набрал воздуха и приготовился слушать.
– Однажды юная девушка спросила у своей матери, какова будет ее судьба. Суждено ли ей иметь многих воздыхателей, или же она свяжет судьбу с единственным возлюбленным? А может, она станет служить Ангелам, внимая исполинским деревьям, подземным голосам и ветрам, что блуждают по всему Кандару и нашептывают свои тайны тем, кто умеет слушать? И когда, наконец, она сможет все это узнать?
Мать улыбнулась, но промолчала. Как девушка ни настаивала, ей не удавалось добиться никакого ответа. Отчаявшись, девушка расплакалась. Она всхлипывала и терла глаза, как дитя, но мать оставалась неколебимой, и лишь когда девушка немного успокоилась, принесла ей незрелый орех Джураба. Пока эти орехи остаются зелеными, их скорлупа настолько тверда, что добраться до ядра можно лишь с помощью меча, молотка или кузнечных тисков. И мать сказала, что жизнь подобна ореху Джураба и всякое знание приходит в свое время.
Дайала умолкла. Она кивнула худощавому пожилому мужчине, проходившему мимо с корзиной зеленых ябрушей. Тот кивнул в ответ и улыбнулся.
– И что дальше? – спросил Джастин.
– Это вся история.
Джастин поджал губы, призадумался, а потом сказал:
– Похоже, из твоей истории можно сделать тот вывод, что нельзя получить нужные ответы, пока не приспело время, а попытка добиться их силой может разрушить жизнь, которая треснет, как скорлупа зеленого ореха в железных щипцах.
Дайала кивнула.
– Но вопрос в другом, – продолжал Джастин, – как чужаку, недозрелому человеку, в жизни не видевшему ореха Джураба, понять, спелый он или нет?
– В нужное время скорлупа лопнет, и ты собственными глазами увидишь ядро.
– Замечательно. И речь шла, конечно же, о твоей матери?
– Конечно. От нее я и узнала притчу про орех.
– А много ли ты видела созревших орехов?
– Не больше, чем ты, дорогой.
Слово «дорогой» прозвучало так, что Джастина захлестнула теплая волна.
Впереди, у пересечения двух троп, находился узенький пешеходный мостик, за которым исполинские деревья расступались, сменяясь открытым пространством, где находился город.
– Привет, юные ангелы!
Маленькая девчушка с серебряными волосами, державшая в руках корзинку, полную навощенных пакетов с сыром и медовыми сотами, вежливо поклонилась и, шагнув в сторонку, уступила взрослым путь по узкому пролету.
– Да пребудет с тобой равновесие, Кризера, – с улыбкой откликнулась Дайала.
Джастин кивнул, и Кризера с самым серьезным видом ответила ему поклоном.
– Выходит, я теперь юный ангел, – промолвил Джастин, когда они отошли за пределы слышимости. – Может, объяснишь, что это значит?
– Просто уважительное обращение. Девочка не знает, как правильно тебя называть. Ты живешь у меня, а не в гостевом доме – значит, ты не чужак. Кроме того, от тебя исходит ощущение гармонии и силы, ты молод. Вот она и решила, что прямой резон именовать тебя юным ангелом, – Дайала пожала плечами, словно такой вывод был чем-то само собой разумеющимся.
– А что за гостевые дома?
– Если у нас появляются настоящие чужаки, они останавливаются у кузнеца Юала или у Херсы. Она работает с медью. Кроме того, Дил содержит большой странноприимный дом – то, что вы назвали бы трактиром или гостиницей. В таких домах, путешествуя по Наклосу, останавливаемся и мы.
– Но почему я не считаюсь чужаком?
Вместо ответа Дайала коснулась его руки, едва заметного шрама на запястье.
«Ты не чужак... уже не чужак... навсегда».
Слова эти прозвучали в его сознании с такой силой, что Джастин пошатнулся. Рука Дайалы удержала от падения, но ее пальцы едва не обожгли его кожу. Искоса взглянув на свою спутницу, Джастин увидел, что глаза ее покраснели, а по щекам текут слезы.
Что происходит? И с ним и с ней?
Они прошли еще сотню локтей, когда Дайала неожиданно предложила:
– Давай пойдем на речной причал.
– Зачем?
– Мне нужно узнать у Фризы, сколько шкатулок ей понадобится.
Они прошли мимо маленького лотка с аккуратно разложенными ябрушами, позади которого находился открытый прохладный погреб, где хранились сыры и спелые фрукты. Дайала помахала рукой лавочнику, толстяку по имени Серга, и тот помахал в ответ.
– Шкатулки? – вернулся к разговору Джастин. – Что за шкатулки? Зачем они ей нужны?
– Для торговли. Мы покупаем кое-что у чужаков, например медь. А у вас, на Отшельничьем, – шерстяные ткани. Правда, теплая одежда нам почти не нужна, и шерсть идет главным образом на другие нужды.
– Стало быть, ты изготовляешь шкатулки на продажу, чтобы иметь возможность возместить полученное у других жителей Наклоса и, следовательно, у Великого Леса?
– Именно, – просияла Дайала. – Вот видишь, ты начинаешь кое-что понимать!
Миновав каменный причал, у которого покачивалась одна-единственная лодчонка, Дайала подвела Джастина к небольшому круглому строению, выращенному не дубом, а деревом незнакомой Джастину породы. Внутри их встретила женщина, тоже с серебристыми волосами и зелеными глазами, но гораздо более загорелая. Когда она встала с табурета, Джастину бросилось в глаза почти неуловимое, но несомненное сходство с Дайалой.
– Джастин, это Фриза.
– Знакомство с тобой для меня честь, – искренне произнес инженер, которому женщина действительно внушала уважение, хотя Дайала и не удосужилась рассказать ему, кто она такая.
– У тебя красивая душа, – неожиданно сказала Фриза. Джастин покраснел, а покосившись на Дайалу, увидел, что и та залилась румянцем.
– Он скромный, а это к добру для вас обоих.
Дайала кивнула и поспешила сменить тему:
– Я забыла спросить, сколько шкатулок тебе нужно.
– Пока хватит десяти. О большем поговорим потом, когда у тебя будет больше времени.
Джастин рассеянно посмотрел на полосу реки, пролегавшую между поросшими деревьями берегами, гладкую и широкую, скользнул взглядом по лодке. «Хотя вода и спокойная, – невольно подумалось Джастину, – грести против течения здесь довольно трудно».
– Как ты находишь Наклос? – спросила Фриза.
– Он кажется мне мирным, но неустановившимся, пребывающим в постоянном движении.
– Он к тому же честен.
Джастин попытался не покраснеть, но ничуть в этом не преуспел.
– Если не считать цвета волос, ты уже сейчас почти такой же, как мы. Внутреннее сходство с нами у тебя несравненно больше, чем у всех ваших Черных.