Модезитт Лиланд Экстон. Война гармонии

   – И как ты собираешься с ним поступить?
   – С Юркэ? Никак. Он инженера не поймает.
   – Не поймает? То есть... Но я вообще-то спрашивал не о Юркэ, а о самом инженере.
   – Инженер ощутит появление Юркэ с его солдатами и повернет назад, по той самой дороге, по которой ему следовало двигаться с самого начала. Так что мы, – Белый маг покачал головой, – мы можем даже не торопиться.
   Оставив без внимания удивленное выражение на лице своего собеседника, Элдирен продолжил:
   – Знаешь, если мы поймаем инженера, нам придется готовить нападение на Клинию. Я совершенно уверен в том, что тамошний мост будет сильно укреплен, а не исключено, что и разрушен. Конечно, если эта погоня за инженером займет слишком много времени и скажется на состоянии лошадей, мы, пожалуй, вынуждены будем вернуться к Рорну.
   – Но маг Зиркас...
   – Верно. Маг Зиркас...
   Элдирен поджал губы и улыбнулся.

54

   Джастин щурился в сумраке. Несмотря на туман и вечерний полумрак, он не оставлял попыток найти эту постоянно ускользавшую от него дорогу на Клинию.
   Он пожалел о том, что не способен направлять свои чувства с ветрами, как это делает Гуннар. К сожалению, его дарования лежали в иной сфере, и, не используя зрения, он мог улавливать что-либо на расстоянии не больше чем в несколько сотен локтей.
   Во влажном воздухе послышался приглушенный, едва уловимый лязг металла. Натянув поводья, Джастин остановил кобылу под полуоблетевшим дубом. Когда он напрягся, силясь установить источник этого звука, желтый лист спланировал вниз, прямо на его запястье. Инженер стряхнул его, продолжая сосредоточиваться.
   Впереди, на вершине холма, высилось небольшое укрепление с каменной стеной, высотой почти в восемь локтей. На угловой сторожевой башне находились двое караульных, один из которых был вооружен арбалетом. Джастин усилил концентрацию, стараясь уловить, о чем они говорят.
   «...каких-то дезертиров из войск Тирана... видели у Рорна... пытались переправиться...»
   «...желаю им удачи...»
   «...думает, что Белые двинутся этим путем... не иначе как копейщики...»
   Джастин закусил губу – везло ему, как утопленнику. Он наткнулся то ли на крепостцу, где находился воинский пост, то ли на укрепленное поместье, владелец которого имел собственную дружину.
   Еще один желтый лист слетел с дерева, пролетев мимо правого уха кобылы. Она прянула ушами и встряхнула гривой.
   «...думаю, они нападут...»
   «...Когда-нибудь точно нападут. Но не сейчас. С сотней... им нас не одолеть...»
   «...насчет чародея...»
   «...стены... обратно в Джиру... прямо на скале...»
   «...надеюсь, что так...»
   Джастин развернул лошадь и направился назад по тропе к последней развилке. Хотя он и предполагал, что речная дорога должна проходить недалеко от замка, у него не было намерения даже пытаться проскочить рядом с укреплением, гарнизон которого не сомневался в своей способности отбить атаку сотни копейщиков. Особенно учитывая тот факт, что ночная тьма еще не пришла, а туман мог развеяться в любую минуту.
   Вздохнуть с облегчением он позволил себе, лишь проехав около полукай в обратном направлении. За вздохом последовал зевок.
   От развилки Джастин направил кобылу по левой, с виду более проезжей тропе, которая, как казалось, не выводила на невидимую дорогу, а шла параллельно ей. В сгущавшейся тьме Джастин различал справа от себя аккуратную кладку каменных стен и ровные линии плетней. Местность выглядела более ухоженной, чем любая другая, по которой Джастину доводилось проезжать. Скорее всего, эти угодья принадлежали владельцу замка.
   Только когда петляющая тропа снова вывела его к каменистым выпасам и покосившимся изгородям, Джастин решил остановиться.
   Через некоторое время тропа слегка повернула на запад – во всяком случае, так ему показалось – и вновь стала взбираться и опускаться по невысоким холмам, которым полусонный Джастин скоро потерял счет. Потом она спустилась в долину и пошла почти строго на юг по углублению между склонами.
   Намек на невидимую эманацию гармонии заставил Джастина остановиться. Он бросил взгляд вниз по склону, но различить что-либо впотьмах было невозможно. Виднелись лишь темные очертания ельника, за которым журчала вода. Прищурившись, инженер направил вперед чувства, но не уловил присутствия ни людей, ни животных. Ему удалось лишь установить, что ощущение спокойствия исходит от незаросшего участка в крохотной долине, вклинившейся между двумя холмами. Джастин внимательно изучил склон, но поскольку его взор не мог проникнуть за темную стену деревьев, он направил кобылу вперед, руководствуясь, главным образом, чувствами. Пробравшись между стволами, инженер соскочил на усыпанную еловыми иголками землю. Ноги его подкашивались.
   Джастин присмотрелся к местности. Около полудюжины высоких елей образовывали почти замкнутый круг, скрывая поляну за раскидистыми ветвями. Ручей вытекал из-за непролазных зарослей терновника и терялся за поляной в такой же глущобе.
   Поджав губы, инженер принялся зондировать окрестности чувствами, но через некоторое время покачал головой. Ничего определенного, кроме подспудного ощущения гармонии, пронизывающей и деревья, и камни, обнаружить не удалось. Оставалось предположить, что некогда эта крошечная долина была создана с некой целью, сопряженной с гармонией, – целью, о которой, надо полагать, никто уже ничего не помнил. Ему, во всяком случае, она оставалась непонятной.
   Он обошел прогалину, но не нашел никаких признаков того, чтобы в последнее время хоть кто-нибудь останавливался или разбивал лагерь на этом месте. Наконец он расседлал кобылу и привязал ее к еловой ветке, достаточно длинной для того, чтобы лошадь могла пастись.
   Толстый слой хвои и одеяло показались ему самой мягкой постелью, в какой не доводилось спать уже много дней, если не месяцев. Хотя поляна и производила впечатление безопасного места, Джастин установил единственное известное ему охранное заклятие, которое должно было разбудить его в случае появления поблизости любого крупного существа. Потом он завернулся в одеяло и провалился в сон.
   ...Ему показалось, что он проснулся совсем разбитым, с ватными, непослушными ногами, причем обнаружил себя не лежащим на поляне, а пытающимся догнать кобылу, которая убегала от него и никак не давала себя поймать. На дальнем гребне холма маячила фигура Гуннара. Он шел на север, не обращая на Джастина никакого внимания.
   Потом раздался пронзительный крик, и с неба на него обрушился стервятник. Джастин выставил руку, чтобы защититься от когтей и клюва.
   Послышалось шипение. Два огненных шара пролетели так близко, что опалили ему волосы. Оглянувшись, он увидел устремлявшийся к нему по склону отряд облаченных в белое всадников и еще резвее припустил за кобылой. Ему наконец удалось ухватиться за поводья, но тут он споткнулся... И увидел распростертое на земле тело в темном одеянии.
   – Крителла! – вскричал Джастин, приподнимая целительницу, но ее рыжие волосы внезапно потемнели и укоротились. Ткань под пальцами Джастина распалась, а когда он с содроганием уронил гниющий труп Железного Стража, тело растеклось по земле зловонной жижей.
   Вскочив, Джастин утер пот со лба и огляделся. Конечно, то был всего лишь сон, но в какой-то миг он казался реальнее действительности. Уж не происки ли это преследующего его Белого мага?
   Дрожа на прохладном, влажном воздухе Джастин распространил чувства, чтобы убедиться – не скрывается ли кто за елями? Но поляна по-прежнему дышала спокойствием и подспудной гармонией. Нигде не ощущалось и намека на хаос, равно как и на чуждое присутствие.
   Нащупав флягу, он отпил несколько маленьких глотков прохладной воды. Что значит этот сон и вообще значит ли он хоть что-то? Если эпизод с Крителлой, превратившейся в Железного Стража, можно было объяснить его уверенностью в том, что обе они мертвы, то как понимать сцену с Гуннаром? Как попытку сознания подсказать ему, что догнать Гуннара не удастся? Или же это предостережение – предупреждение о том, что Белый маг со своим крылатым подручным продолжает следить за ним?
   Джастин снова натянул на плечи одеяло и привалился к стволу.
   Со временем сердце его стало биться ровнее и глаза закрылись.
   Еловые ветви тихо шелестели на ветру.

55

   С наступлением серого рассвета Джастин проснулся по-настоящему.
   С росшего на склоне за ручьем невысокого дуба, кружась, облетали желтые листья, сорванные ветерком, взъерошившим темные волосы Джастина. Один лист прилип ко лбу. Смахнув его рукой, инженер поскреб колючую щетину на подбородке и покачал головой.
   Проверив свой немногочисленный скарб, Джастин взобрался в седло.
   Выехав из тени деревьев на узкую тропку, он искренне порадовался теплому солнышку, но чуть-чуть отъехав, оглянулся на покинутую рощу. Несмотря на общее ощущение спокойствия, ему хотелось присмотреться к этому месту повнимательнее, при дневном свете.
   Как ни странно, это ему не удалось. Деревья словно отталкивали от себя взгляд, не позволяя толком рассмотреть ельник. Не говоря уж о том, чтобы проникнуть взором за древесное кольцо.
   – Чудно, – пробормотал он себе под нос. – Что это с деревьями? Или дело не в них, а во мне?
   В последнее, впрочем, верилось слабо.
   Перебегая с одного пологого холма на другой, тропа шла почти прямо на юг, а потом снова повернула на запад. По сторонам расстилались луга, почти не вытоптанные скотом. Возделанные участки попадались редко. С тех пор как Джастин покинул ельник, деревьев ему по пути не встречалось, только низкорослые кусты. Единственная попавшаяся по дороге, столь же неказистая, как у Лурлис, хижина, была пуста и стояла с закрытыми ставнями.
   В неподвижном утреннем воздухе даже жужжание насекомых казалось приглушенным. Немногочисленные птицы то кружили над головой, то садились на поля и ковырялись в стерне.
   После поворота на запад, за двумя низкими холмами, тропа расширялась настолько, что ее уже можно было назвать узкой дорогой. Близ гребня второго холма Джастин попридержал лошадь. Внизу, слева от дороги, он приметил небольшой сад. Примерно в половине кай впереди, на почти ровном участке, огороженном низенькой, полуразвалившейся стеной, росло около двух десятков почти голых деревьев. С запада к саду примыкали два просевших, обложенных дерном строения. Между ними находилось возвышение, более всего походившее на старый каменный колодец.
   На дороге, под тонким слоем пыли, угадывались отпечатки множества копыт. Местные жители угнали всех своих коз и овец на запад – может быть, за Клинийский мост. Только вот цел ли этот мост сейчас?
   Благодаря солнцу и безветрию воздух над холмами прогрелся как летом. Никаких недавних следов Джастину приметить не удалось, хотя, конечно, он отдавал себе отчет в том, что отнюдь не является следопытом. В конце концов инженер решился и медленно направился по дороге к покинутому саду.
   Подъехав к стене, он присмотрелся к оливковым деревьям и направил чувства к закрытым строениям. К его облегчению, они оказались пустыми.
   Джастин осмотрел халупы. Стоявшая справа походила на некогда обитаемое, но годами не приводившееся в порядок жилище. Дверь на левой была поновее и заперта на железный засов. От этой двери к дороге тянулись недавние следы колес.
   Еще раз оглянувшись на дорогу, Джастин поднял засов и открыл дверь. В ноздри ударил запах рассола, а в глаза бросились пустые деревянные полки. Впрочем, нет, в помещении было не совсем уж пусто. Под одной из полок стояла большая бочка с обломанным верхним краем. Подойдя ближе, Джастин увидел, что крышка снята и по полу разбросаны какие-то маленькие темные кругляши. Оливки, сообразил он. На дне бочки, под слоем рассола тоже оставалось несколько пригоршней оливок. Выловив одну, инженер нашел ее вполне съедобной.
   Джастин вернулся за пустой седельной сумой, принес ее с собой и залез головой в бочку, старясь не поцарапаться об острые края двух обломанных досок.
   Когда он вышел во двор, кобыла встретила его ржанием, после чего продолжила щипать траву. Поставив седельную суму с оливками на колодезный сруб, Джастин снова набрал ведро воды, отмыл руки от рассола и вытер их о штаны.
   Раздался пронзительный крик.
   Джастин подскочил.
   Примостившийся на ветке оливы стервятник склонил голову набок, словно рассматривая инженера.
   Джастин окинул взглядом дорогу, но она оставалась пустой. Тогда он встал, поднял седельную суму и приторочил ее к седлу.
   Стервятник по-прежнему сидел на дереве, время от времени издавая протяжные крики.
   Инженер натянул поводья и направил лошадь к дороге. Воздух оставался жарким и неподвижным.
   Менее чем через два кай дорога снова повернула на юг и пошла по плоскому плато. Здесь придорожная трава была короче, жестче, темнее, с частыми песчаными или каменистыми проплешинами. Ограды пропали из виду, и нигде не было никаких признаков воды. Лишь следы колес да отпечатки овечьих копыт указывали на то, что этой дорогой вообще пользовались.
   Проехав еще кай, Джастин приметил впереди несколько росших почти перпендикулярно дороге приземистых кустов, воздух над которыми едва заметно дрожал, как бывает при миражах. Однако по мере приближения кусты не отдалились и не истаяли, они оказались самыми настоящими и обозначали место слияния с другой дорогой, более широкой, имеющей каменную ограду и испещренной многочисленными следами колес и копыт. Джастину хотелось верить, что все они ведут в сторону Клинии.
   С безоблачного неба по-прежнему светило яркое солнце, однако когда Джастин поехал по широкой дороге, с запада повеял слабый ветерок. По сторонам снова стали попадаться дома, но все как один пустые и заколоченные.
   «Неужто все сарроннинцы настолько напуганы Белыми, что бросают все нажитое и бегут куда глаза глядят? – подумал Джастин. – Известно ведь, что несмотря на неприязнь к Преданию, Белые не истребляют всех его приверженцев поголовно, а разрушают или сжигают лишь те города, где встречают сопротивление...»
   Ближе к полудню Джастин снова стал высматривать заброшенную усадьбу с колодцем. Когда он напряг зрение, перед глазами непрошено явился образ Железного Стража, убитой женщины, схватившейся за пронзившую ее стрелу. Он поджал губы, отогнал видение и, щурясь от яркого света, попытался определить, сулит ли бугор впереди возможность раздобыть воды.
   Чем дальше ехал Джастин, тем чаще проезжал мимо возделанных полей и закрытых домов, хотя чувства подсказывали ему, что кое-где за ставнями затаились люди.
   Потом местность пошла под уклон. Джастин проехал мимо еще одной боковой тропы, достаточно широкой и удобной, однако она, насколько мог видеть глаз, вела на юг. То есть не в том направлении, в котором, по мнению Джастина, следовало двигаться ему. На ней тоже имелись следы колес. Джастин направил кобылу к реке.
   Переваливая через гребень очередного холма, Джастин всмотрелся в окутанную дымкой линию деревьев на горизонте, росших, как ему думалось, вдоль берега реки. Потом его взгляд упал на торчавшее близ дороги голое дерево. И он снова увидел хищную птицу, выжидающе таращившуюся на него.
   Издав крик, стервятник снялся со своего насеста и полетел над полем.
   Добравшись до вершины следующего холма, Джастин неожиданно приметил впереди и справа клубящуюся над дорогой пыль. Она явно поднималась из-под копыт растянувшейся по дороге группы всадников. Судя по всему, в отряде было не меньше двух десятков всадников, а разъезжать верхом целыми отрядами в этой части Сарроннина могли только Белые копейщики или бойцы Железной Стражи. Они находились впереди, а это означало, что и до перекрестка они доберутся раньше, чем он.
   Чародейского стервятника инженер не видел, однако не сомневался в том, что птица таится где-то поблизости.
   Остановив лошадь, Джастин задумался о том, что предпримут Белые, добравшись до перекрестка. Направятся к Клинии или повернут в его сторону? Действительно ли они охотятся за ним?
   Поджав губы и рассеянно поглаживая конскую шею, инженер гадал, как поступить в сложившихся обстоятельствах. Он слишком устал для того, чтобы удерживать световой щит, однако до перекрестка оставалось почти два кай. В конце концов он направил кобылу к низкорослому дубку и спешился, решив переждать. Если эти солдаты направятся в его сторону, он выставит щит и пропустит их мимо, а если они двинутся в сторону Клинии, последует за ними, держась на безопасном расстоянии.
   Улыбнувшись, Джастин откупорил флягу, выудил из сумы несколько оливок и съел их с кусочком хлеба и сыра.
   Улыбка его исчезла, когда солнце коснулось горизонта и отряд Белых начал разбивать у перекрестка лагерь.
   Вновь послышался осточертевший крик. На сей раз стервятник описывал круги над его головой.
   Положение представлялось более чем затруднительным: он просто не знал, куда ему теперь ехать и можно ли оставаться на месте. Перекресток для него закрыт. Ему определенно не сладить с двумя десятками копейщиков, а местность вокруг открытая, и обойти перекресток полями ему не удастся. Чувства его не настолько остры, чтобы он мог позволить себе ехать полями. Одна нора, и кобыла сломает ногу. К тому же Белые наверняка получили приказ стрелять по любым клубам пыли, поднимающимся невесть из-под чего.
   Снова закричал стервятник.
   Джастин оглянулся назад, на дорогу, по которой приехал, и увидел за вторым холмом приближающееся облако пыли.
   Тьма!
   Со вздохом взобравшись на кобылу, инженер направил ее прочь от перекрестка. Позади находилась и боковая дорога, но у него были все основания полагать, что Белые – а судя по туче пыли, этот отряд был еще больше того, что стал лагерем у перекрестка, – доберутся дотуда раньше него. А раз так, ему придется рискнуть и поехать полем.
   Сдержав желание пустить кобылу рысью, Джастин медленно двинулся назад, по пологому склону, на который недавно поднялся. Взор его был обращен на юг – он старался получше запомнить местность.
   Потом, уже у подножия холма, инженер окружил себя и кобылу световым щитом и направился на юг по бездорожью. Надеясь, что память его не подведет.

56

   Элдирен нахмурился.
   – Что случилось, высокочтимый маг?
   – Он исчез. Один из трусливых трюков, какие в ходу у Черных. Но ему это не поможет. Мы ведь знаем, куда он может направиться.
   – Прошу прощения, высокочтимый?
   Элдирен покачал головой. Офицер виновато пожал плечами.
   – Все очень просто, – со вздохом пояснил маг. – Ему известно, что на перекрестке наши, а он инженер, а не чародей. Прорываться он не станет. Попытается либо обойти их и выйти на речную дорогу, либо попробует добраться до того бокового ответвления в надежде опередить наш отряд. Но это у него не получится.
   – Но... если все так, как ты говоришь, он находится сейчас более чем в кай от наших на перекрестке и в нескольких сотнях локтей от нас.
   – Так и есть. Скорее всего, он все же двинется полем. Ему придется ехать почти вслепую, а это скорости не прибавляет. Вот что, возьми пару десятков бойцов – скажем, Четвертый отряд – и поезжай вперед. Первый перекресток проедешь, а у второй развилки остановишься. От места слияния дорог до разводного Клинийского моста останется всего пара сотен локтей. Мост, конечно же, будет разведен. Ты к нему не суйся, а просто остановись у развилки и поджидай нас.
   – А как насчет инженера?
   – Если ты будешь торчать на развилке, он не сможет приблизиться к реке, чтобы попытаться переправиться. Ему придется снова убраться в поля. Он может скрываться там день, два... но рано или поздно попробует что-нибудь предпринять. Впереди у него будешь ты, а позади мы. Ну а когда заметишь поднимающуюся невесть из-под чего пыль... думаю, не надо объяснять, зачем у твоих людей луки.

57

   Джастин утер струившийся по лицу пот, удивляясь тому, что кобыла еще бредет, а он с нее еще не свалился. Устал он смертельно, да и лошадь уже выбивалась из сил. При всякой его попытке выехать к реке на пути оказывался очередной отряд Белых, всякий новый многочисленнее предыдущего. У него уже не осталось сил, чтобы удерживать щит невидимости и укрываться от крылатого соглядатая. Вдобавок солнце пекло нещадно. Кожа его покраснела, лицо горело, соленый пот обжигал, как кислота, а подбородок под отросшей щетиной отчаянно чесался. Почему-то как раз отсутствие бритвы огорчало его больше всего.
   Зачем он вообще продолжает двигаться?
   Впрочем, Джастин прекрасно знал ответ на этот вопрос – его подгоняла клубившаяся на дороге позади него пыль. Пара десятков Белых копейщиков с Белым магом в придачу представляли собой достаточно веское основание для того, чтобы не стоять на месте.
   Стервятник описывал круги над его головой, очевидно сообщая Белому магу о местонахождении преследуемого. Маг, однако, не спешил схватить его, как будто вел жестокую, смертельную игру. Благодаря тому, что в последние два дня Джастин почти не спал и находился в непрерывном движении, ему удавалось оставаться в отрыве от Белых. Однако всякий раз, пробуждаясь после недолгого беспокойного сна, он чувствовал, что силы его убывают, а возможности как следует отдохнуть не было. Хлеб и сыр подошли к концу, а о новых припасах не приходилось и мечтать. В некоторых из закрытых домов у выжженных южных полей затаились люди – но люди вооруженные, настороженные и озлобленные. Соваться к ним определенно не стоило.
   На вершине одного из высушенных солнцем холмов Джастин обернулся и глубоко вздохнул. Белые снова приближались, а ведь еще только-только минул полдень.
   Заметив впереди очередную развилку, Джастин направил лошадь туда. Дорога раздваивалась. Левая, та что поуже, уходила в серые холмы, а правая, пошире, шла по плоской равнине на запад.
   Инженер свернул налево, поскольку надеялся, что холмы сулят хоть какое-то укрытие.
   Менее чем в половине кай к югу, на склоне над дорогой инженер приметил каменный дом под старой черепичной крышей и направил лошадь туда.
   Едва он въехал во двор, к дверям дома метнулась человеческая фигура. Дверь захлопнулась, с глухим стуком опустился на место засов. Углядев подле колодца наполненное водой ведро, Джастин ухмыльнулся и подъехал верхом к самой двери.
   – Прошу прощения за беспокойство, – громко произнес он. – Я буду весьма благодарен за дозволение набрать воды, а если найдется и снедь, то готов заплатить.
   Ответа не последовало.
   – Ладно, как угодно. Я наберу воды, а монетки оставлю у колодца.
   Подавшись вперед, чтобы уменьшить боль в затекших мышцах бедер и ног, Джастин наполовину соскользнул, наполовину вывалился из седла и устоял на ногах, лишь ухватившись за попону.
   Подойдя к ведру он окунул палец и облизал его, пробуя воду на вкус. Она была чуточку солоноватой, но чистой, что позволяло обойтись без очистки ее гармонией. Что радовало – Джастин сомневался, что у него хватит сил на наложение даже простейших чар.
   Возле колодца находилась круглая поилка для скота. Инженер налил туда немного воды, и кобыла тут же принялась пить.
   Он ополоснул остатком воды лицо и шею, чтобы прохладиться и смыть дорожную пыль, положил на край колодца пару медяков, снова набрал из мелкого колодца ведро воды и начал наполнять флягу.
   – Эй ты! – послышалось со стороны дома. – Убирайся, пока цел!
   Обернувшись Джастин увидел в дверях темноволосую, с проседью женщину, целившуюся в него из старинного лука.
   – Уже ухожу, – заверил ее Джастин. – Медяки вон там.
   – Это единственная причина, по которой ты еще жив.
   Наполнив флягу, инженер приторочил ее к седлу, отпил, уже через силу, еще воды из ведра и сказал:
   – Советую тебе быть поосторожнее. На дороге позади меня пара десятков Белых.
   – Осторожности мне не занимать и без твоих советов. Что же до Белых... так это ты их и привел, дезертир поганый. Пусть они загонят тебя в Каменные Бугры. Может быть, это послужит тебе уроком.
   – Я не дезертир. Я Черный инженер.
   – Не вижу разницы. Забирай свою клячу и выметайся отсюда!
   – А что за Бугры такие? – спросил Джастин.
   – Хм... может, ты не такой уж и мерзавец... впрочем, это не имеет значения. А насчет Бугров скажу: если Крыша Мира – самое холодное место в Кандаре, то Каменные Бугры – самое жаркое и засушливое. А эта дорога, на которую тебя занесло, ведет именно туда, и только туда. Правда, проложили ее в свое время к старым медным копям, но они давно уже выработаны и заброшены. Но что-то я с тобой разболталась... – лицо женщины вновь стало суровым. – Как только твоя лошадь напьется, езжай своей дорогой.
   – А не продашь ли каравай хлеба, или что-нибудь еще?
   – Твои монеты того не стоят, – она угрожающе подняла лук.
   – Спасибо на добром слове, – пробормотал Джастин, с трудом взобравшись на кобылу и поворачивая прочь со двора. Он опасался получить стрелу в спину, но все обошлось. Спустившись по склону, инженер направил лошадь в сторону старых копей и Бугров, надеясь, что Белые за ним не увяжутся.