Орлов Антон. Мир-ловушка

   Шертон распахнул шкафчик, где полагалось находиться комплекту первой помощи. Ни перевязочного материала, ни баночек с целебными мазями. Зато есть фляга с вином! Выругав про себя пилота, он поднёс флягу к губам Романы, влил в рот несколько капель. Она закашлялась, приоткрыла глаза, испуганно дёрнулась.
   — Не бойтесь. Я Арсений Шертон, вы меня помните?
   — Да… — Поморщившись, она пощупала свежую шишку на лбу. — Это ведь вы наняли мне адвоката? Почему?
   — Потому что я на вашей стороне. Жаль, что вы не рассказали мне раньше о тех подонках.
   — Мы уже в Окрапосе, да? — раздался за спиной у Шер-тона другой слабый голос.
   Лаймо только что очнулся и сейчас, хлюпая разбитым носом, морщась от головной боли, рассматривал странный пейзаж за распахнутой дверцей.
   — Это не Окрапос, — повернулся к нему Шертон. — Ты в порядке?
   — Не знаю… Она оказала сопротивление при аресте, вы видели? Это Романа До-Энселе, очень опасная преступница, мы должны расшибиться, но арестовать её!
   — Насчёт первого ты уже преуспел, — ехидно заметила очень опасная преступница.
   — А ты пол в туалете мылом натёрла, пока я ломал дверь, так нечестно!
   “Спасибо тебе, Создатель, — с чувством подумал Шер-тон. — Неведомый мир, все магические приборы в одночасье вышли из строя, вокруг болото — и двое сосунков на мою голову!”
   Вообще-то он ничего не имел против общества Романы: девочка ему нравилась. Но ведь тут ещё Лаймодий Гортониус, сотрудник Статистического подразделения Департамента Налогов и Сборов! Шертон знал, что не сможет бросить мальчишку на произвол судьбы. Совесть не позволит.
   — Тихо! — прикрикнул он. — Во-первых, никто никого арестовывать не будет. Во-вторых, у нас есть проблемы посерьёзней. Мы попали в неизвестный мир, и мы должны здесь выжить. Лаймодий, подожди, сейчас я перевяжу тебе голову.
   Пока Шертон доставал из багажа бинты, они вылезли наружу. Оба казались потрясёнными, но не слишком напуганными. Шертон забинтовал разбитую голову Лаймо (повреждения поверхностные, и можно бы обойтись без перевязки, если б не риск подцепить на болоте инфекцию), дал Романе мазь от синяков. Оглядев её лохмотья, велел парню подобрать для неё какую-нибудь одежду.
   Лаймо покорно вытащил и начал расшнуровывать свою дорожную сумку, потом вдруг остановился, поднял голову и спросил:
   — Извините, а как вас зовут?
   — Арсений Шертон.
   — Вы сможете починить машину, господин Шертон? Я же видел, там ничего не светится…
   — Попытаюсь. Называйте меня Арс, так короче.
   Он предпочитал везде, где только можно, обходиться без церемоний.
   — А меня можете называть просто Роми, — сказала девушка. — Арс, я хочу остаться в этом мире, иначе меня поймают. Лишь бы только людей найти.
   — Там посмотрим…
   Громкий чавкающий звук распугал зильдов, которые с любопытством глазели на пришельцев, а Шертона заставил замолчать и выхватить из кобуры самострел. Судя по звуку, кто-то большой выбирался из заболоченного оврага, отделённого жидкой порослью от поляны, где лежала машина. Над путаницей ветвей показалась чёрная клиновидная голова размером с бочонок, мощная шея, туловище. По блестящей чешуе стекала грязь.
   — А вот и местная живность… — пробормотал Шертон. — В машину!
   Опомнившись, ребята отступили за его спину.
   Животное не спешило нападать. Топча кустарник, оно начало отфыркиваться и по-собачьи встряхиваться, во все стороны полетели комья грязи. Покончив с этим занятием, оно разинуло пасть, полную белоснежных клыков устрашающего вида, и разразилось отборным матом.
   Сперва Шертон опешил. Животное разговаривает совсем как человек — разве что голос хриплый, грубый и некоторые проблемы с артикуляцией, да ещё и ругается! Роми и Лаймо (несмотря на его приказ, оба остались снаружи) густо покраснели. Им ещё не приходилось такого слышать.
   В иных параллельных мирах живут существа, непохожие на людей, однако разумные и владеющие речью. Вспомнив об этом, Шертон дождался паузы и сказал:
   — Приношу извинения, если мы вас потревожили. Вы — здешний обитатель?
   — Я — обитатель этого болота?! — ядовито, как ему показалось, переспросило существо. — ………………! Чтоб вас …………….! Я — Нэрренират!
   Роми ахнула и попятилась, упёршись спиной в стенку машины. Лаймо опустился на колени и произнёс, запинаясь, ритуальную фразу:
   — Все мы чтим вас, великая!
   Мать сызмальства приучила его уважать богов. Шертон колен не преклонил и самострел не убрал.
   — Хотя бы один из вас хорошо воспитан, — поглядев на Лаймо, процедила богиня. — Шертон, в этой… машине что-нибудь работает?
   — Машина нуждается в некотором ремонте, — уклончиво ответил Шертон.
   — Давай-ка проверь всю свою магическую херню, — велела Нэрренират, усевшись на задние лапы и обернув вокруг них длинный чешуйчатый хвост, у основания толстый, а к концу сужающийся и переходящий в стальной шип. — Пошевеливайся, это важно.
   — Роми, лезь в машину, — повернулся Шертон к девушке.
   Её не понадобилось упрашивать. Шертон забрался внутрь следом за ней и приступил к проверке. Заклинания не работали. И кристаллы на приборной панели, и лампы, в недавнем прошлом освещавшие кабину, превратились в бесполезные украшения. Роми съёжилась в пассажирском кресле, ей было страшно.
   — Оставайся тут, — шепнул Шертон, перед тем как выпрыгнуть на мох.
   Лаймо сидел на корточках и смущённо теребил недорасшнурованную сумку.
   — Ну что? — спросила Нэрренират.
   — Ничего не работает, — поглядев в её лиловые глаза с вертикальными кошачьими зрачками, сообщил Шертон. — Сдаётся мне, ты и сама об этом знаешь. Разве не ты вывела машину из строя?
   — Теперь посмотри свои … амулеты, — проигнорировав вопрос, потребовала богиня. — Есть ли среди них хоть один действующий? И самострел проверь.
   Шертон подчинился. Он не мог понять, что за странную игру затеяла Нэрренират. В открытой схватке ему не одолеть великую богиню, остаются хитрость и дипломатия… Проверив все до одного амулеты, спрятав в кобуру неисправный самострел, он хмуро поинтересовался:
   — Как ты это сделала?
   Нэрренират изрыгнула непристойное ругательство.
   — Может быть, ты соблаговолишь принять человеческий облик, великая? — выждав, когда она умолкнет, предложил Шертон. — Тогда нам проще будет общаться. Я два раза имел удовольствие видеть тебя в Панадаре на священных праздниках. В облике женщины ты намного привлекательней, чем в этом зверином теле!
   — Хотелось бы, но не могу, — фыркнула богиня. — Шертон, ты меня разочаровываешь. Неужели ты до сих пор не понял, в какое дерьмо мы вляпались?
   — Разве это не твои штучки?
   — Увы, нет. Ты ведь не самый тупой из смертных? Слыхал когда-нибудь о мирах-ловушках? Создатель, чтоб его за это …, устроил так, что любая привнесённая извне магия здесь теряет силу, и даже мы, боги, попадая сюда, уподобляемся простым смертным. Миров-ловушек немного, они рассеяны среди обычных трехмерных миров. Добро пожаловать в один из них, чтоб вас …!
   — Но каким образом мы здесь очутились?
   — А вот это вы мне сейчас объясните! — Страшный хвост Нэрренират угрожающе шевельнулся. — Я-то попала сюда за компанию с вами. Да ещё в дерьмовом болоте по вашей милости искупалась… Как известно, перед магической машиной раскрываются врата в тот или иной мир, после того как пилот наберёт нужную комбинацию. Кто из вас, …, додумался набрать комбинацию мира-ловушки?!
   Наступило гробовое молчание, только слабо шелестела листва да шуршали в кустарнике вновь осмелевшие зильды. Потом Лаймо, показав на Роми, которая выглядывала из кабины, обвиняюще заявил:
   — Это все она! Она эту комбинацию моим затылком набрала, когда била меня головой о приборную панель!
   — О, Создатель… — прошипела Нэрренират, ещё сильнее сузив свои кошачьи зрачки.
   — Он первый полез, — буркнула Роми.
   — Великая, не трогай её, — оттолкнув девушку в глубь кабины и загородив проем, заговорил Шертон. — Это досадное недоразумение. Я полагаю, что там, где есть вход, должен быть и выход. Значит, у тебя есть шансы выбраться отсюда.
   На всякий случай он вынул меч из ножен, чувствуя себя теперь гораздо уверенней. В этом мире Нэрренират не сможет воспользоваться своими сверхъестественными способностями. Пусть у неё бронированная шкура, клыки, когти и хвост с шипом на конце — ему доводилось охотиться на хищных рептилий в тропических болотах Панадара, а там попадались и более крупные экземпляры.
   — Шертон, не дёргайся, убери свой… меч, — поглядев на него в молчании некоторое время, сказала богиня. — Ты даже поцарапать моё тело не сможешь, я его создавала специально для драк в междумирье. Роми мне нравится, я её не трону. Надо поскорее найти выход из этой задницы! Миры-ловушки устроены хитро: врата-вход и врата-выход расположены в разных точках.
   — Значит, мы не скоро вернёмся домой? — расстроенно спросил Лаймо. — Моя мама будет беспокоиться…
   Нэрренират повернула голову в его сторону:
   — Кто ты такой?
   — Меня зовут Лаймодий Гортониус, великая. Я младший регистратор Отдела контроля за товарообменом с Окрапосом Статистического подразделения Департамента Налогов и Сборов, командирован в Окрапос с инспекцией, — представившись, он несколько секунд помялся и добавил: — Я почти арестовал Роману До-Энселе!
   Роми за спиной у Шертона презрительно хмыкнула.

Глава 4

   Стоя на коленях на подстилке из влажной прелой листвы, кое-где проколотой травяными стеблями, возле завалившейся набок патрульной машины, Титус горячо благодарил Создателя Миров за избавление от неминуемой гибели.
   Он попал в некий трехмерный мир — а Нэрренират осталась в междумирье и потеряла его след, раз её гнев до сих пор не обрушился на Титуса. Это ли не перст самого Создателя?
   Завершив молитву, он вновь проверил всю магомеханику своей машины. Ничего не работает. Надлежит ли расценить это как знак свыше? Подумав, Титус решил, что надлежит. Видимо, не суждено ему покинуть сей мир. Отныне он будет жить здесь и искупать свои прошлые грехи. Он найдёт способ искупить их.
   С лёгким сердцем Титус рассовал по карманам мелочи из шкафчиков, надел шлем, запер машину и вскарабкался на гребень оврага, который стал её последней посадочной площадкой. Непроницаемый облачный купол не позволял ориентироваться по солнцу, и он часа полтора брёл наугад, обходя многочисленные болотца. Лес населяли птицы и зильды, на присутствие в этом мире человека ничто не указывало.
   Потом странные пятнистые деревья с голыми стволами и плоскими кронами поредели, Титус увидал впереди каменную ограду высотой около ярда. За ней находилась дорога, вымощенная прямоугольными плитами. И справа, и слева её отгораживал от леса сплошной парапет. Там, где есть такие сооружения, есть и люди, которые их строят! Повеселев, афарий перемахнул через парапет и ёашагал по дороге. Оба её конца терялись в тумане, но Титус знал: рано или поздно она куда-нибудь приведёт.
   Набросив на машину сеть, Шертон укреплял в ячейках ветки. Роми и Лаймо ему помогали. Шертон искоса наблюдал за ними: оба из среды горожан, привыкших к бытовым удобствам и комфорту, оба впервые оказались вдали от благ цивилизации. Лаймодий выглядел расстроенным, но, по крайней мере, не подавленным. Роми, в отличие от него, такой поворот обрадовал: ей, аутсайдеру Панадара, терять нечего — особенно если вспомнить, в каких условиях пришлось ей жить в последнее время.
   После небольшого завтрака девушка, по просьбе Шер-тона, рассказала о причинах и обстоятельствах своего преступления. Она говорила, ни на кого не глядя, с упрямым и отчаянным выражением на лице. Когда она замолчала, Шертон повернулся к Лаймо:
   — Ты по-прежнему считаешь, что её надо арестовать?
   Ему хотелось раз и навсегда пресечь возможные конфликты на эту тему. Выживание маленькой группы в экстремальных условиях во многом зависит от сплочённости её членов.
   — Не знаю… — Видно было, что на Лаймодия рассказ произвёл сильное впечатление, почти ужаснул (должно быть, он мысленно поставил себя на место Роми). — То-то мама говорила, что лучше сразу на службу, а не в Императорский университет… Но ведь это наш долг — арестовать её! Я понимаю, что это ерунда и все такое, но иначе решат, что мы с вами мышей не ловим…
   — Каких мышей, парень?
   Он с несчастным видом пожал плечами, потупился.
   — Я все равно не раскаиваюсь, — добавила Роми. — То есть раскаиваюсь, но только в собственной глупости. Там был один афарий, он меня сразу разоблачил. Если б я была умнее, я бы уничтожила все улики.
   — Если б ты была умнее, ты бы ничего не стала делать сама, а попросила об этом меня, — вмешалась Нэрренират.
   Она устроилась в сторонке с флягой вина, отнятой у зазевавшегося Шертона. Ему не приходило в голову, что, кроме четырех лап и хвоста с шипом, у богини есть две пары длинных гибких щупалец, до поры до времени спрятанных в боковых карманах, плотно прилегающих к телу. Узнал он об этом, лишь когда одно из них мелькнуло в воздухе и вырвало флягу из рук. Шертон не выругался вслух только потому, что рядом сидела Роми.
   — А тебя я ни о чем не собираюсь просить, — мрачно прищурив темно-янтарные глаза, бросила девушка. — Никогда в жизни! Это из-за твоих грязных домогательств я не смогла уехать из Верхнего Города.
   — Я богиня, поэтому мои домогательства не могут быть грязными, — высокомерно возразила Нэрренират. — Я спасла тебе жизнь. Если б я не пришла на суд, тебя бы казнили. Объясни, почему ты так поступила? Мои возможности велики, почти безграничны… Не здесь, конечно, а там, за пределами мира-ловушки. Твоя реакция меня очень удивила. В чем дело?
   Шертон с интересом ждал, что Роми ответит. И Лаймо тоже: он никак не мог её понять — ведь она отказалась от того, о чем он втайне мечтал!
   Уткнувшись лбом в колени, девушка глухо спросила:
   — Ты можешь воскресить моих родителей?
   — Нет. Мы не воскрешаем умерших. Мои возможности почти безграничны, но все же не безграничны. Таковы правила игры, установленные Создателем Миров.
   — Их убил бог, — все тем же глухим голосом произнесла Роми. — Один из вас. Такой же, как ты. Вы все одинаковые.
   — Ты говоришь о Цохарре? — помедлив, спросила Нэрренират.
   — Да. Я вас всех ненавижу. В этом мире ты просто животное, и я тебя не боюсь.
   Опасаясь, что богиня разозлится, Шертон приготовился выхватить меч, но та спокойно сказала:
   — Роми, я не убивала твоих родителей. Сожалею, что они погибли. Я была вместе с теми, кто усмирял Цохарра.
   — Все равно вы одинаковые! И ты тоже убивала людей, ты такая же, как другие боги!
   Худенькие плечи Роми начали вздрагивать. Она рыдала беззвучно, не поднимая головы.
   — Успокойся… — проворчал Шертон, неловко погладив её по спине. — Нам скоро идти…
   Совладав с собой, она встала, кивнула и, уйдя за кусты, умыла в какой-то луже заплаканное лицо. Сейчас она была в полном порядке. Лаймо дал ей тунику из тонкого полотна, темно-зеленые штаны с боковой декоративной шнуровкой и такого же цвета короткую курточку; он объяснил, что вырос из этой одежды, но мать все равно засунула её в сумку, собирая его в дорогу.
   Роми и Лаймо старательно рассовывали ветки по ячейкам. Наконец работа была завершена, машина превратилась в шелестящий на ветру блекло-зелёный холмик.
   — Пошли, — скомандовал Шертон.
   Все трое надели заплечные мешки с едой и необходимыми вещами. Тащить с собой через болото корзины и сумки слишком хлопотно. Отозвав Шертона в сторону, Лаймо тайком поделился с ним идеей: что, если договориться с великой богиней, чтоб она разрешила навьючить на себя остальной багаж? Шертон идею забраковал, он рассчитывал при первой же возможности отвязаться от Нэрренират.
   — Тебе в какую сторону, великая? — дипломатично полюбопытствовал он перед тем, как покинуть поляну.
   — Нам по пути.
   Богиня по-прежнему говорила хрипло, с рычащими раскатами, но сладить с артикуляцией ей удалось быстро, ошибки в словах исчезли.
   — Мы, вообще-то, собираемся прогуляться по этому миру. А тебе надо поскорее найти выход.
   — Буду искать его там, где вы прогуливаетесь.
   Местность становилась все более заболоченной. Чавкала под ногами грязь, все чаще кто-нибудь, оступившись, проваливался по щиколотку.
   — Мы не утонем? — робко спросил Лаймо.
   — Иди по моим следам, тогда не утонешь, — буркнул Шертон.
   Он шёл первым, прощупывая дорогу посохом, Роми — за ним, Лаймо — замыкающим. Двигались молча: если разговаривать, в рот лезла мошкара. Нэрренират сбоку ломилась через кустарник. Вдруг она остановилась.
   — Прогадали мы с направлением. Шертон, надо вернуться к машине и пойти в другую сторону.
   — Возвращайся.
   — Предпочитаю ваше общество. Не забывай, у меня есть определённые права на Роми.
   — Нет у тебя никаких прав, — огрызнулась Роми. — Животное.
   — Полегче, — тихо бросил Шертон через плечо. — Не зли её.
   Спустя час они все-таки повернули, поскольку болото стало совсем уж непролазным. Шертон ориентировался по зарубкам, которые оставлял на ветвях и стволах деревьев. Облачный свод постепенно темнел, но сквозь него не пробивался ни один лучик заходящего солнца.
   — Если бы мы могли… — Лаймо жалобно кашлянул. — Если бы мы на чем-нибудь поехали… Тогда бы поскорее двигались…
   Он никогда бы не осмелился сделать столь наглый намёк, если б не страх перед ночёвкой на болоте.
   — На чем-нибудь? Что ты имеешь в виду, смертный? — осведомилась Нэрренират. — Пожалуйста, выскажись определённей!
   — Да я ничего… — Он стушевался. — Извините.
   Богиня хмыкнула:
   — Вот что, смертные… Роми может ехать на мне верхом, но вас двоих я не повезу.
   — А я на тебе не поеду, я лучше пойду пешком. Между прочим, у Лаймодия есть имя! Ты сама теперь смертная, чем ты отличаешься от нас?
   — Уровнем интеллекта и объёмом знаний.
   — Что-то незаметно, — тихо пробормотала Роми.
   — Ты драться умеешь? — оглянулся на неё Шертон. — Не так, как с Лаймо в машине, а по-настоящему?
   — Нет…
   — Тогда замолчи. Если ты разозлишь богиню, драться с ней придётся мне.
   Им удалось вернуться на свою поляну до того, как сгустились однородные плотные сумерки и лес поглотила тьма.
   На людей Титус набрёл, когда начало смеркаться. Сперва он заметил, что дорога впереди чем-то загромождена. После травмы его зрение было не таким острым, как раньше, однако вскоре он разглядел: дорогу перекрыла опрокинутая повозка, а возле неё кто-то сидит. Он перешёл с шага на бег. Спохватившись, приостановился и опустил забрало шлема — он уже знал по опыту, что слабонервный человек, узрев его изуродованное лицо, может не на шутку испугаться.
   Украшенная причудливой резьбой карета лежала на боку. Рядом, поперёк дороги, валялось здоровенное бревно. Лошадей не видно. Человек, который сидел, прислонившись к куполообразному верху кареты, был мёртв, из его груди торчала стрела с пёстрым оперением. Ещё четыре трупа лежало на залитых кровью каменных плитах, над ними колыхались облака мошкары. Обогнув карету, Титус увидал живых. Скромно одетый юноша пытался перевязать голову немолодому мужчине с заострённой чёрной бородкой, покрытой лаком и оттого похожей на приклеенный к лицу картонный треугольник.
   — Я могу вам помочь?
   Оба вздрогнули.
   — Я смиренный брат-исполнитель из Ордена афариев, попал в ваши края волею Создателя Миров, — не давая им времени испугаться, объяснил Титус. — Вижу, вы нуждаетесь в помощи. Позвольте, я сделаю перевязку? Я обучен оказывать первую помощь.
   — Вы монах? — пробормотал человек с лакированной бородкой.
   — Официально мы, афарии, не называем себя монахами, но многие считают нас таковыми, и мы не спорим, — говоря, Титус забрал у юноши полоску ткани и ловко обернул вокруг головы пострадавшего. — Действительно, у нашего Ордена много общего с монастырём. Меня зовут Равлий Титус. Что за бедствие вас постигло?
   — Разбойники. Они перебили охрану и увели гувлов. Забрали деньги, перстни… Даже пуговицы оторвали! — Раненый пощупал, морщась, свой затканный золотом роскошный кафтан: пуговицы были выдраны с мясом. — Послушайте, смиренный брат, вы здоровы и вооружены… Я королевский министр, и, если поможете мне добраться до Суамы, вы не пожалеете!
   — Суама — это город?
   — Столица Халгаты. — На лице министра отразилось удивление.
   — А гувлы — животные, которых вы запрягаете?
   — Да! Почему вы задаёте дурацкие вопросы?
   — Я попал сюда по милости Создателя из иного мира. Из Панадара. Совсем недавно, сегодня.
   — Панадар — это где? В стороне холода или в стороне зноя? Не слыхал я что-то о местечке с таким названием…
   “Здесь не знают о Панадаре! Значит, с этим миром у нас до сих пор не было контактов”, — про себя отметил Титус.
   — Это очень далеко.
   Посмотрев на него долгим воспалённым взглядом, министр потребовал:
   — Откройте лицо. Ваша железная маска действует на нервы.
   — Моё лицо плохо выглядит, — предупредил Титус, перед тем как поднять забрало. — После тяжёлого ранения…
   Министр непроизвольно подался назад, но через минуту овладел собой, прошептав:
   — Ничего, бывает и хуже… Вы сумеете разжечь костёр? Ближайшая деревня — в шести милях отсюда. Эгвур сходит за помощью завтра утром, как только облака наполнятся светом, но провести ночь нам придётся здесь.
   “Облака наполнятся светом” — эта поэтическая фигура показалась Титусу излишне вычурной.
   — Я нарублю веток для костра, — согласился он, озираясь. — Тут водятся хищники?
   — Не крупнее барсука. Волки в наши края забредают редко, а россказни про адского чёрного зверя — это все крестьянские байки. На самом деле таких зверей в природе нет. — Министр сменил позу, скривился от боли и осторожно потрогал повязку с расплывшейся алой кляксой. — Проклятье… На болотах водится нежить, поселившаяся тут из-за людских грехов. Она вылазит после того, как из облаков вытекает последний свет, но огонь её отпугнёт. С тех пор как мы остались без армии, все пошло кое-как…
   Титус вытащил меч, поглядел на кустарник по ту сторону каменного парапета, на темнеющие облака и спросил:
   — А почему вы остались без армии?
   Переночевали они в машине, в кромешной темноте. Устроившись в креслах, расстояние между которыми не превышало двух футов, они могли' переговариваться, но не видели друг друга. И за иллюминаторами ни зги не видно. Оттуда доносились шорохи, хруст веток, рычание, хлюпанье, взвизги. В эти звуки вплеталось громкое тиканье механического хронометра — единственного прибора на борту, который в Облачном мире не вышел из строя.
   Наступило утро, но солнце так и не появилось. Заболоченный лес накрывала все та же плотная ватная крыша.
   — Хотите посмотреть на здешнего обитателя? — спросила Нэрренират, когда они выбрались на поляну. — Вот!
   Щупальце подхватило с желтоватого мха голову — несомненно, оторванную от туловища. Выглядела она странно. Серая, голая, безволосая, с заострёнными прижатыми ушами. Бледные незрячие глаза. Вместо рта и носа — длинный хоботок, на конце расширяющийся, утыканный по кромке острыми иглоподобными зубами
   — Кровосос, — определил Шертон — Откуда он взялся?
   — Из болота. Они способны к суггестии, но на меня это не действует. — Богиня бросила голову. — Я его проанатомировала. Это нежить, а не обычное животное Следовательно, в этом мире есть своя магия. — Она потянулась всем своим большим чешуйчатым телом. — Шертон, у тебя ещё осталось вино? После научных изысканий в самый раз выпить.
   — Ты вчера все выпила.
   Остался неприкосновенный запас, но Шертон не собирался за здорово живёшь отдавать его Нэрренират.
   — Врёшь ведь… — проницательно заметила богиня. — Ну ладно, если найду — выпью.
   — А здесь ещё много таких прячется? — дрожащим голосом спросил Лаймо.
   — Очень много. — Нэрренират смотрела не на него, а на Роми, тоже побледневшую. — Они скользкие, быстрые и подлые, но, пока я рядом, можно ничего не бояться.
   — Это ночные твари, — объяснил Шертон. — Когда светло, они не вылазят, иначе здешние зильды не вели бы себя так беспечно. Как ты его поймала? Ты способна видеть в полной темноте?
   — Глаза этого тела устроены так, что я могу видеть… хм, как бы вам объяснить… скажем, в послекрасном свете. Я воспринимаю тепловое излучение живых и неживых предметов и за счёт этого ориентируюсь. Я могу переключаться на послекрасное зрение и обратно, когда пожелаю.
   Все трое озадаченно молчали.
   — Послекрасное… — пробормотал Шертон. — Да разве есть такой цвет?
   — Так я и думала, что не поймёте, — промурлыкала Нэрренират.
   — Потому что вы, боги, специально запутываете и утаиваете от людей информацию! — возмущённо сказала Роми. — Если б вас не было, мы бы знали о мире гораздо больше!
   — Каждый преследует свои интересы, — невозмутимо заметила богиня.
   — Ладно, не будем спорить, — вмешался Шертон. — Лучше убери отсюда эту дрянь.
   Подцепив когтистой лапой голову кровососа, богиня зашвырнула её в болото.
   — Умываемся, потом собираем сушняк для костра и орехи, — распорядился Шертон, вытаскивая из мешка чайник.