Страница:
Обычно при выходе в междумирье люди чувствуют себя неуютно, однако на этот раз Роми и Лаймо одновременно издали радостный вопль, а Шертон пробормотал: “Ну, хвала Создателю…”
Можем теперь все обсудить? — спросил маг.
— Лучше не задерживаться, — повернулся к нему Шертон. — Если Омфариола появится здесь в физическом теле, она увидит нас, несмотря на Сойон. Именно таким образом нас засекла в прошлый раз Нэрренират по наводке Лаймо. Сейчас мы войдём в Облачный мир. Там ведь только одни врата-вход?
— Древние книги утверждают, что одни.
— Значит, мы вывалимся из междумирья примерно там же, где в прошлый раз. В заболоченном лесу. В тот раз нам повезло… Бирвот, надо, чтобы мы приземлились на твёрдую почву, а не в трясину. Справитесь?
— Мне нужно некоторое время, чтобы сосредоточиться.
Маг прикрыл глаза и замер. Остальные молчали, не смея мешать ему. От него зависит, будет ли посадка удачной. Обладая хорошей памятью, Шертон знал множество заклинаний и умел пользоваться большим количеством амулетов разнообразного назначения, но магом он не был. Для того чтобы направить в безопасное место потерявшую управление машину, нужны способности мага.
— Я готов, — глухо произнёс Бирвот.
— Держитесь!
Шертон набрал комбинацию.
Грязно-белая облачная воронка, сумасшедшее вращение. Кромешная тьма. Удар о невидимую поверхность.
Лампы и кристаллы погасли. Снаружи тоже было темно. Однако непохоже, чтобы машина погружалась…
— Ночь, — невнятно сказал Бирвот. — Я прикусил язык…
У него на ладони вспыхнул огонёк. Мерцая неровно, как пламя свечи, он озарял лица, выступающие из приборной панели кристаллы, усеянные заклёпками медные обводы слепых иллюминаторов.
— Мы на твёрдой земле, — добавил маг. — Просто нужно дождаться, когда облака наполнятся светом. Подержите…
Он отдал огонёк Шертону, расстегнул затейливо-фигурные пряжки страховочных ремней и потянулся за своим мешком.
— Значит, Омфариолу в Панадаре уравновешивает Нэрренират? — выпалила Роми.
— Да, — подтвердил Шертон. — Только она. Остальные боги разбежались по другим мирам, где равновесие не нарушено. Омфариола собирается наложить на людей в Панадаре заклятье подчинения, для этого ей и понадобился конец света. Подкреплённое болью и смертью, это заклятье будет иметь громадную связывающую силу. Мы должны опередить её. Надо притащить Нэрренират в Панадар до истечения месяца Поющего Кота.
— Так времени много… — заметил Лаймо, осторожно выбираясь из кресла. И вдруг замер. — Она же съест нас! Прогневалась, наверно., что мы бросили её в зверинце…
— Вот-вот, — кивнул Шертон. — Один из тех вопросов, которые стоит обсудить загодя. Мы должны заключить с богиней договор: мы её спасаем — она обязуется не причинять нам вреда.
— А она будет соблюдать условия договора? — все так же невнятно спросил маг.
Он достал из мешка лакированную баночку с белой творожистой массой и сейчас втирал снадобье в свой прокушенный язык.
— Думаю, будет. Я не рискнул бы поверить на слово Мегэсу, Карнатхору или той же Омфариоле, но у Нэрренират не самая худшая репутация.
— Интересные у вас в Панадаре добрые божества… — завинчивая крышку, покачал головой Бирвот.
— Омфариола называет себя доброй и светлой, — пожал плечами Шертон. — Вероятно, она искренне считает себя доброй и светлой. Но названия — это всего лишь названия, не более того. Слова. Ладно, мы отвлеклись. Ещё одна важная деталь: ни в коем случае нельзя рассказывать Нэрренират о том, что сейчас творится в Панадаре. Сама увидит, когда вернёмся домой.
— Почему нельзя? — удивился Лаймо, устроившийся на полу возле переборки.
— Если богиня поймёт, что она позарез нужна людям Панадара, она сразу же начнёт диктовать нам условия. Поэтому пусть считает, что это мы оказываем ей услугу, а не наоборот. Скажем, что врата-выход работают нестабильно, чтоб у неё не было искушения опять напиться и устроить задержку…
— Никто не знает, стабильно или нет они работают, — вставил маг.
— Тем более. Потом я предложу ей первым делом заглянуть в Панадар, в Нижний Город. Когда она увидит, что стало с её эстакадой, она размажет добрую Омфариолу по всем шести измерениям.
— По шести? — хмыкнул Бирвот. — В наших древних книгах речь идёт о четырех пространственных измерениях.
— А в наших написано, что их то ли пять, то ли шесть, — сказала Роми. — Большинство учёных считает, что шесть, потому что чётное число солидней.
Сунув руку за пазуху, Шертон вытащил цилиндрический кожаный футляр и протянул ей:
— Вот приговор.
Роми развернула тугой свиток, дважды прочитала текст. Оправдана, обжалованию не подлежит. Алые сургучные печати, императорская и Высшей Торговой Палаты. Золотая магическая печать Храма Правосудия. Теперь она может вернуться домой, на Идонийские острова… Или нет, не может. Есть ведь ещё Ицналуан, которого на неё натравили. И Нэрренират. А кроме того, она не хотела расставаться с Арсом.
— Спасибо.
Она сунула документ обратно, закрыла футляр, нажав с двух сторон ладонями.
— Лучше оставить его в машине, чтоб не потерялся, — посоветовал Шертон.
Черноту за иллюминаторами разбавило слабое свечение. Никто не знал, откуда берётся в этом мире свет: исходит ли он от солнца, спрятанного за многочисленными слоями облачной ваты, или от каких-то иных источников… Или, как верят местные жители, светятся сами облака? На этот вопрос даже Бирвот не мог ответить. Снаружи разлилась водянисто-серая мгла, кое-где наметились более тёмные вертикальные полосы — стволы ачанхов.
— Мы там, где надо, — сказал Бирвот. Он держал перед собой на ладони круглую стеклянную коробочку с прозрачной жидкостью и суматошно вертящейся серебристой рыбкой. — Надеюсь, не очень далеко от Суамы. Вот это у меня указатель сторон света, но почему-то не работает… Возможно, в ваших приборах все же сохранилась какая-то слабая магия, и она заставляет рыбу плясать.
— А рыба настоящая? — Лаймо привстал, вытянув шею.
— Железная.
— Железо тянется к железу, — припомнил Шертон. — Его много в корпусе машины. Когда выйдем наружу, рыба успокоится.
Бирвот убрал указатель в карман.
— Интересно, я никогда не общался с богами. Я хотел бы включить в договор с Нэрренират кое-какие свои пункты… Имеющие значение лично для меня.
— Конечно, — отозвался Шертон. — Хорошенько обдумайте формулировки. Они должны быть предельно ясными и однозначными, богиня весьма искушена во всяких уловках.
Светало. За иллюминаторами прорисовался кустарник, покрытая желтоватым мхом почва, пучки травы, пятнистые колонны-стволы, уходящие ввысь, в туман. Знакомая картина.
Наскоро позавтракав, люди выбрались наружу. Бирвот наложил на машину заклятье, меняющее видимость, и теперь она выглядела, как ещё один куст посреди мшистой поляны.
С помощью железной рыбы маг определил направление. В этот раз им повезло: не прошло и часа, как за стволами ачанхов проглянул каменный тракт. Перебравшись через парапет, они зашагали по пустынной дороге, обрамлённой туманом.
Справа лес постепенно отодвигался в сторону, освобождая территорию для лугов и огородов. Было гораздо теплее, чем в прошлый раз: Бирвот сказал, что в Халгате сейчас лето. Насыщенный влагой и травяными ароматами ветерок шевелил волосы, в лесу выводил трели разноголосый птичий хор. Поворот… И все одновременно остановились.
Посреди луга застыла неподвижная исполинская фигура. Человеческая. Вырезанная из цельного ачанхового ствола — это стало понятно чуть погодя, а в первый момент всем показалось, что исполин в тумане живой.
Деревянная статуя изображала грузного бородатого человека с покатыми плечами, с кистенём в правой руке и мечом в левой, с раздумьем взирающего на дорогу. В высоту она достигала двадцати футов, вдобавок её приподнимал над травой трехфутовый каменный постамент.
— Надо же, а я в прошлый раз не заметил… — прошептал Лаймо.
— Этого идола раньше тут не было, — уверенно сказал маг. — Там что-то написано, давайте посмотрим.
Глава 4
Можем теперь все обсудить? — спросил маг.
— Лучше не задерживаться, — повернулся к нему Шертон. — Если Омфариола появится здесь в физическом теле, она увидит нас, несмотря на Сойон. Именно таким образом нас засекла в прошлый раз Нэрренират по наводке Лаймо. Сейчас мы войдём в Облачный мир. Там ведь только одни врата-вход?
— Древние книги утверждают, что одни.
— Значит, мы вывалимся из междумирья примерно там же, где в прошлый раз. В заболоченном лесу. В тот раз нам повезло… Бирвот, надо, чтобы мы приземлились на твёрдую почву, а не в трясину. Справитесь?
— Мне нужно некоторое время, чтобы сосредоточиться.
Маг прикрыл глаза и замер. Остальные молчали, не смея мешать ему. От него зависит, будет ли посадка удачной. Обладая хорошей памятью, Шертон знал множество заклинаний и умел пользоваться большим количеством амулетов разнообразного назначения, но магом он не был. Для того чтобы направить в безопасное место потерявшую управление машину, нужны способности мага.
— Я готов, — глухо произнёс Бирвот.
— Держитесь!
Шертон набрал комбинацию.
Грязно-белая облачная воронка, сумасшедшее вращение. Кромешная тьма. Удар о невидимую поверхность.
Лампы и кристаллы погасли. Снаружи тоже было темно. Однако непохоже, чтобы машина погружалась…
— Ночь, — невнятно сказал Бирвот. — Я прикусил язык…
У него на ладони вспыхнул огонёк. Мерцая неровно, как пламя свечи, он озарял лица, выступающие из приборной панели кристаллы, усеянные заклёпками медные обводы слепых иллюминаторов.
— Мы на твёрдой земле, — добавил маг. — Просто нужно дождаться, когда облака наполнятся светом. Подержите…
Он отдал огонёк Шертону, расстегнул затейливо-фигурные пряжки страховочных ремней и потянулся за своим мешком.
— Значит, Омфариолу в Панадаре уравновешивает Нэрренират? — выпалила Роми.
— Да, — подтвердил Шертон. — Только она. Остальные боги разбежались по другим мирам, где равновесие не нарушено. Омфариола собирается наложить на людей в Панадаре заклятье подчинения, для этого ей и понадобился конец света. Подкреплённое болью и смертью, это заклятье будет иметь громадную связывающую силу. Мы должны опередить её. Надо притащить Нэрренират в Панадар до истечения месяца Поющего Кота.
— Так времени много… — заметил Лаймо, осторожно выбираясь из кресла. И вдруг замер. — Она же съест нас! Прогневалась, наверно., что мы бросили её в зверинце…
— Вот-вот, — кивнул Шертон. — Один из тех вопросов, которые стоит обсудить загодя. Мы должны заключить с богиней договор: мы её спасаем — она обязуется не причинять нам вреда.
— А она будет соблюдать условия договора? — все так же невнятно спросил маг.
Он достал из мешка лакированную баночку с белой творожистой массой и сейчас втирал снадобье в свой прокушенный язык.
— Думаю, будет. Я не рискнул бы поверить на слово Мегэсу, Карнатхору или той же Омфариоле, но у Нэрренират не самая худшая репутация.
— Интересные у вас в Панадаре добрые божества… — завинчивая крышку, покачал головой Бирвот.
— Омфариола называет себя доброй и светлой, — пожал плечами Шертон. — Вероятно, она искренне считает себя доброй и светлой. Но названия — это всего лишь названия, не более того. Слова. Ладно, мы отвлеклись. Ещё одна важная деталь: ни в коем случае нельзя рассказывать Нэрренират о том, что сейчас творится в Панадаре. Сама увидит, когда вернёмся домой.
— Почему нельзя? — удивился Лаймо, устроившийся на полу возле переборки.
— Если богиня поймёт, что она позарез нужна людям Панадара, она сразу же начнёт диктовать нам условия. Поэтому пусть считает, что это мы оказываем ей услугу, а не наоборот. Скажем, что врата-выход работают нестабильно, чтоб у неё не было искушения опять напиться и устроить задержку…
— Никто не знает, стабильно или нет они работают, — вставил маг.
— Тем более. Потом я предложу ей первым делом заглянуть в Панадар, в Нижний Город. Когда она увидит, что стало с её эстакадой, она размажет добрую Омфариолу по всем шести измерениям.
— По шести? — хмыкнул Бирвот. — В наших древних книгах речь идёт о четырех пространственных измерениях.
— А в наших написано, что их то ли пять, то ли шесть, — сказала Роми. — Большинство учёных считает, что шесть, потому что чётное число солидней.
Сунув руку за пазуху, Шертон вытащил цилиндрический кожаный футляр и протянул ей:
— Вот приговор.
Роми развернула тугой свиток, дважды прочитала текст. Оправдана, обжалованию не подлежит. Алые сургучные печати, императорская и Высшей Торговой Палаты. Золотая магическая печать Храма Правосудия. Теперь она может вернуться домой, на Идонийские острова… Или нет, не может. Есть ведь ещё Ицналуан, которого на неё натравили. И Нэрренират. А кроме того, она не хотела расставаться с Арсом.
— Спасибо.
Она сунула документ обратно, закрыла футляр, нажав с двух сторон ладонями.
— Лучше оставить его в машине, чтоб не потерялся, — посоветовал Шертон.
Черноту за иллюминаторами разбавило слабое свечение. Никто не знал, откуда берётся в этом мире свет: исходит ли он от солнца, спрятанного за многочисленными слоями облачной ваты, или от каких-то иных источников… Или, как верят местные жители, светятся сами облака? На этот вопрос даже Бирвот не мог ответить. Снаружи разлилась водянисто-серая мгла, кое-где наметились более тёмные вертикальные полосы — стволы ачанхов.
— Мы там, где надо, — сказал Бирвот. Он держал перед собой на ладони круглую стеклянную коробочку с прозрачной жидкостью и суматошно вертящейся серебристой рыбкой. — Надеюсь, не очень далеко от Суамы. Вот это у меня указатель сторон света, но почему-то не работает… Возможно, в ваших приборах все же сохранилась какая-то слабая магия, и она заставляет рыбу плясать.
— А рыба настоящая? — Лаймо привстал, вытянув шею.
— Железная.
— Железо тянется к железу, — припомнил Шертон. — Его много в корпусе машины. Когда выйдем наружу, рыба успокоится.
Бирвот убрал указатель в карман.
— Интересно, я никогда не общался с богами. Я хотел бы включить в договор с Нэрренират кое-какие свои пункты… Имеющие значение лично для меня.
— Конечно, — отозвался Шертон. — Хорошенько обдумайте формулировки. Они должны быть предельно ясными и однозначными, богиня весьма искушена во всяких уловках.
Светало. За иллюминаторами прорисовался кустарник, покрытая желтоватым мхом почва, пучки травы, пятнистые колонны-стволы, уходящие ввысь, в туман. Знакомая картина.
Наскоро позавтракав, люди выбрались наружу. Бирвот наложил на машину заклятье, меняющее видимость, и теперь она выглядела, как ещё один куст посреди мшистой поляны.
С помощью железной рыбы маг определил направление. В этот раз им повезло: не прошло и часа, как за стволами ачанхов проглянул каменный тракт. Перебравшись через парапет, они зашагали по пустынной дороге, обрамлённой туманом.
Справа лес постепенно отодвигался в сторону, освобождая территорию для лугов и огородов. Было гораздо теплее, чем в прошлый раз: Бирвот сказал, что в Халгате сейчас лето. Насыщенный влагой и травяными ароматами ветерок шевелил волосы, в лесу выводил трели разноголосый птичий хор. Поворот… И все одновременно остановились.
Посреди луга застыла неподвижная исполинская фигура. Человеческая. Вырезанная из цельного ачанхового ствола — это стало понятно чуть погодя, а в первый момент всем показалось, что исполин в тумане живой.
Деревянная статуя изображала грузного бородатого человека с покатыми плечами, с кистенём в правой руке и мечом в левой, с раздумьем взирающего на дорогу. В высоту она достигала двадцати футов, вдобавок её приподнимал над травой трехфутовый каменный постамент.
— Надо же, а я в прошлый раз не заметил… — прошептал Лаймо.
— Этого идола раньше тут не было, — уверенно сказал маг. — Там что-то написано, давайте посмотрим.
Глава 4
— “На этом самом месте Сасхан Благодетель в пору второго сева 3593 года от Божьего Ливня поучил уму-разуму злых купцов из Огарнула. Благодетелю нашему от благодарного народа”, — вслух прочёл Бирвот. — Что это значит, а?
Панадарцы ещё не видели мага настолько изумлённым и озадаченным.
— Вам виднее, вы же здешний, — неуверенно пробормотал Лаймо.
— Ничего не понимаю… Я никогда не слыхал ни о каком Сасхане Благодетеле! Есть тут один разбойник Сасхан по кличке Живодёр, так не ему же поставили идола… — Потоптавшись перед статуей, маг повернул к дороге. — Идёмте! Спросим у людей
Когда из тумана появилась деревня, Роми надела и надвинула на лоб висевшую за спиной шляпу. Навстречу из-за крытого гнилой соломой сарая вышли две понурые коровы, их погонял хворостиной оборванный мужик.
— Здравствуйте! — окликнул его Шертон. — Вы здешний?
— Я здешний пастух, — подтвердил тот и кивнул на коров: — Деревенское стадо пасу…
Решив, что это специфический крестьянский юмор, Шертон усмехнулся:
— У вас можно купить молока и хлеба?
— Какого хлеба?! — Пастуха вопрос напугал. — Ничего у нас нету, мы нищая деревня! Нам и грамоту особую выдали… Так что, мил человек, ничем от нас не поживишься, это другие деревни, которые богатые, с нами делиться должны! А стадо своё мы скоро в город погоним, как велено, чтобы нищую Суаму прокормить… Пошли, пошли! — Он заторопился прочь, нахлёстывая коров.
— По-моему, ненормальный, — высказал догадку Лаймо. — Давайте кого-нибудь нормального найдём и спросим.
Остальные жители оказались под стать пастуху. Насторожённые, грязные, в затрапезных обносках, они в один голос твердили, что деревня у них нищая, ничего с них не возьмёшь и посему соседи должны их кормить, а стадо из двух голов принадлежит нынче не им, а нищей Суаме, где народ ежедневно мрёт от голода. Какой там хлеб, какое ещё молоко?! Идите в деревню Зильдово Ухо, что дальше по тракту. Вот это богатая деревня! Говорят, там до сих пор есть две дюжины кур на полторы дюжины дворов — вон как иные люди живут, как сыр в масле!
— А кто такой Сасхан Благодетель? — спросил Лаймо.
Сасхан Благодетель — это благодетель всей Нищей Халгаты. Отец-защитник. Добрый разбойник, некоронованный король. Да, да, тот самый, из славной шайки Рагеля Чернобородого. Это он вырезал царственных злодеев и их приспешников, а ныне он первый человек в государстве, и для Высшей Палаты Нищих его слово — закон. Высшая Палата Нищих? Это правительство нашей Нищей Халгаты. Люди там сплошь почтенные, все они были раньше удалыми разбойниками, или воровали неправедно нажитое добро у богатых кровопийц, или побирались в Суаме…
Бирвот, нередко повторявший, что маг не должен ничему удивляться, моргал, неприлично разинув рот.
— У нас управляет Высшая Торговая Палата, а здесь — Высшая Палата Нищих, как странно… — прошептала Роми.
— Да они психи, — слегка толкнув её локтем, шепнул Лаймо. — Нужно дойти до Зильдова Уха и там порасспрашивать. Может, на эту деревню кто-то наложил заклятье, затемняющее разум?
— Идём отсюда! — решил Шертон. — Выясним…
В Зильдовом Ухе повторилась та же история. Крестьяне утверждали, что не могут продать молока и хлеба, ибо сами живут впроголодь, да ещё и кормят нищих соседей. Так положено по закону, потому что Зильдово Ухо — богатая деревня. Высшая Палата Нищих никак не соглашается выдать грамоту о том, что у них нищая деревня: говорят, кто-то ведь должен оставаться богатым, чтобы прокормить всех остальных. Хорошо соседям: те вовремя поняли, откуда ветер дует. Обнищали, получили грамоты с печатями Палаты — и теперь живут себе припеваючи, горя не знают!
Телегу до Суамы нанять не удалось: ежели Высшая Палата Нищих проведает, что кто-то сумел заработать, придётся поделиться, то есть отдать Палате втрое больше денег, чем хозяева выручат за наём телеги. Таков закон.
Когда Зильдово Ухо скрылось за поворотом, из леса выскочил человек и побежал к тракту, размахивая руками, наперерез путникам. Один из обитателей Зильдова Уха, вспотевший и раскрасневшийся. На плече у него висела холщовая сума.
— Погодите, добрые люди!
Тяжело дыша, он опёрся о каменный парапет, но перелезать не стал. Воровато оглядевшись по сторонам, вынул из сумы каравай хлеба и глиняную бутыль.
— Продам, ежели заплатите. Видно, вы не здешние… В другой раз тайком спрашивайте, а не у всех сразу. Ведь ежели кто-то вам что-то продаст, другие на него донесут, Палата Нищих за это вознаграждает… Ох, как я за вами бежал, еле догнал! Тут молоко. Хорошее молоко, сладкое, и хлеб вчера вечером испечён. Уж не поскупитесь…
Выложив на парапет два серебряных баркля, Шертон спросил:
— Что случилось в Халгате? Мы пришли издалека, ничего не знаем.
— Смута была. Зимой, в аккурат как адского чёрного зверя поймали Короля с королевами казнили, а власть взял Сасхан Благодетель. Люди толкуют, у него есть советник-чужестранец, страшный лицом, который всегда носит маску… Высшую Палату Нищих придумали. Говорят, как новое государство наберёт силу, так пойдём войной на богатых соседей, которые с нами добром делиться не хотят. — Мужик сплюнул в траву. — Вот так и живём… Статуй Благодетеля везде понаставили, ему это по нраву. Если у вас нет какого особого дела, не ходите в Суаму. Вас там поделиться заставят, а ежели сказать напрямую, то все до последнего гроша отымут.
— Благодарствую за предупреждение. Что стало с адским чёрным зверем?
— А что с ним станется… — крестьянин слегка поёжился. — Уж он-то не голодает, каждый день кормят!
Нэрренират жива. Словно гора с плеч свалилась.
— Спасибо, добрый человек, — ещё раз поблагодарил Шертон.
Зорко оглядев дорогу и пустое пространство вокруг, мужик затрусил к лесу и вскоре скрылся в кустарнике.
— Революция… — вздохнул Лаймо, заталкивая в мешок каравай и бутыль с молоком. — Куда мы ни вернёмся, везде все вверх тормашками!
— Разберёмся, — бросил Шертон. — Если к этому свинству имеет какое-то отношение афарий…
Он не договорил, так как не знал, что сказать. До сих пор он был неплохого мнения об Ордене афариев. Хотя в семье не без урода.
— Бирвот, мы далеко от Суамы?
— День пути, если пешком.
Переночевали они в теплом сыром лесу, очертив магический круг, защищающий от нежити. Шертон счёл, что это будет безопасней, чем проситься на ночлег в какую-нибудь “нищую деревню”. На другой день тракт вывел их на равнину, к Суаме, опутанной деревянной паутиной воздушных мостиков.
На разведку Шертон пошёл один. Маг, Роми и Лаймо остались в лесу, разбив маленький лагерь на поляне неподалёку от реки. Бирвот заверил, что никто их не потревожит, уж об этом он позаботится.
— Пока есть время, тренируйтесь, — велел Шертон ребятам. — Обстановка здесь та ещё…
Недавно закончилась пора ливней, и почва была пропитана влагой, как губка. Повсюду блестели лужи, в них копошились, хлопая крыльями и курлыкая, синие плоскоклювые птицы с растрёпанными хохолками. Возле сараев сохли прислонённые к стенам плоты. Шертон шёл по раскисшим просёлкам, от деревни к деревне, минуя тракт, где время от времени проезжали отряды вооружённых людей, одетых небрежно и пёстро. Он не хотел стычек. Сейчас он лазутчик, а не боец. Лишь оказавшись под городскими стенами, он перемахнул через парапет и направился к воротам.
Стражники, вооружённые дубинками и мечами, лениво зашевелились при его появлении.
— Подайте двадцать пожелей за вход в столицу! — протянул сборщик в замызганном плаще, оттороченном свалявшимся белым мехом.
— Въездной налог? — осведомился Шертон, развязывая кошелёк. Некоторое количество халгатийских денег осталось у него ещё с прошлого раза.
— А теперь подайте пятьдесят пожелей на пропитание нищей голодающей Суамы после революции и гражданской войны! — вновь потребовал чиновник.
В его властном голосе сквозили заунывные интонации профессионального попрошайки.
Отдав деньги, Шертон шагнул вперёд, заставив его отступить с дороги.
— Смотри-ка, богатый… — с неприязнью прошептали за спиной.
Нищая Суама вполне соответствовала своему названию. Грязный город с отощавшими собаками и зильдами, плохо одетыми отощавшими прохожими, разбитыми окнами (о фонарях и говорить нечего — от них остались одни ржавые кронштейны), с забитыми мусором сточными канавами вдоль изношенных мостовых.
Шертон завернул в трактир, взял кружку жидкого пива. Он хотел послушать разговоры, чтобы получше оценить ситуацию, но посетители говорили мало, с оглядкой. Одна фраза, произнесённая за соседним столом, насторожила его:
— Слыхал? Господ Лярского поместья начали скармливать зверю. И до этих дошла очередь…
— До всех кровопийц дойдёт! — Кто-то засмеялся.
Подхватив кружку, Шертон подсел к двум бородатым коренастым халгатийцам в засаленных куртках.
— Выпьем вместе, ребята? Я тут пришлый человек, никого не знаю, а в одиночку пить скучно. Эй, ещё пива на троих!
Когда трактирщик принёс кувшин, он поинтересовался:
— О каком звере вы говорили? О том, что в Обсидиановой яме?
— О нем самом, — прихлёбывая пиво, подтвердил один из халгатийцев.
— Он у вас, что ли, жрёт людей?
— Богачей-кровопивцев! — хохотнул второй. — Только их и жрёт, кажный день по богачу! Ну, и всяких прочих врагов Нищей Халгаты, кого Высшая Палата приговорит…
“Проклятая тварь! — подумал Шертон. — И после этого я должен тебя спасать? Должен, потому что нет другого способа восстановить равновесие в Панадаре…”
Задав ещё несколько вопросов, он уяснил для себя нынешнее социальное устройство Халгаты. Правительство — Высшая Палата Нищих, глава государства — Сасхан Благодетель, он же председатель Палаты. У него есть советник, загадочный чужестранец с изуродованным лицом, который живёт под усиленной охраной в бывшем дворце герцога Вабигохского и редко показывается на людях. Армию и городскую стражу заменили вооружённые отряды гвардейцев из неимущего люда, подчинённые Благодетелю. Жизнь теперь устроена по-справедливому: те, у кого что-то есть, кормят нищих. Но просто так нищим не назовёшься, для этого надо получить от Палаты грамоту с государственной печатью. Зато, ежели получишь, все обязаны будут с тобой делиться! А коли не захотят, их осудят как богачей-кровопийц и бросят в яму к адскому зверю.
Дверь трактира широко распахнулась, впустив сероватый полуденный свет.
— Вот он! — крикнул кто-то, указав на Шертона.
В зал гурьбой ввалились парни разбойного вида. Толкнув стол, Шертон встал: он не видел ни одной причины, чтобы сидеть и пассивно ждать дальнейшего развития событий.
— Ты кто такой? — спросил предводитель, рябой мужчина с тёмной встопорщенной бородкой.
— Странник.
— Богатый странник… Значит, по закону, должон поделиться своим добром с бедствующей Халгатой! Видал небось, как народ у нас голодает? Отдавай все, что есть, тогда, может, живым отпустим. Ты ведь не нищий, а?
— Не нищий, — подтвердил Шертон. — Я разбойник.
Удар под коленную чашечку, и рябой растянулся на заплёванном полу. Шертон сбил с ног парня, который попытался обойти его со спины, с хрустом сломал предплечье другому противнику. Началась свалка, поскольку все остальные бросились на него скопом. Ему оставалось только скользить среди них, нанося точные моментальные удары. Мирные посетители трактира проворно расползались по углам. Сверкнул брошенный нож. Поймав лезвие в воздухе, Шертон метнул его обратно, в отправителя, и тот со стоном скорчился.
— Хватит! — гаркнул человек, стоявший в дверях.
К кому он обращался, непонятно: драка к этой минуте завершилась сама собой. Посетители жались к стенам, выглядывая из-за опрокинутых столов, гвардейцы Палаты валялись на полу. Посреди зала стоял Шертон с обнажённым мечом: он только сейчас достал оружие, на случай, если появятся лучники.
— Хватит, молодцы, — перешагнув через порог, властно повторил человек, весьма похожий на деревянную статую Сасхана Благодетеля. Знакомая физиономия: один из громил, привязавшихся к панадарцам на опушке леса во время первого посещения Облачного мира. В тот раз Шертон утихомирил его, столкнув лбом с подельником. — Сразу видно, наш человек! Я тебя помню, странник. С чем пожаловал?
— Мне сдаётся, что Суама — подходящее для меня место.
— Верно, странник, мы тут всех удалых людей привечаем! Нищей Халгате нужны такие бойцы, как ты. Как тебя кличут?
— Шертон.
— Не нашенское имечко… Помнится, с тобой ещё был чернявый парнишка и девка в штанах, где они?
— Я один. Собираешься воевать, Сасхан? Я кое-что смыслю в военном деле.
— Тогда пошли, потолкуем. — Благодетель ухмыльнулся и отвесил пинка ближайшему разбойнику. — Вставайте, вы, засранцы! Один молодец вас отлупил,… гвардия! Вставайте и гоните отсюда всех, мы тут пить будем!
Не дожидаясь, когда их погонят, посетители бочком пробирались к выходу и разбегались, не забывая подобострастно поклониться главе государства. Кое-кто из разбойников шевелился и слабо постанывал, но таких, кто смог бы встать, не нашлось. Тогда Сасхан позвал с улицы других гвардейцев, и они повытаскивали своих собратьев за порог. Трактирщик между тем накрыл один из столов чистой вышитой скатертью, принёс вино, копчёную колбасу, горшочки с маринадами. Отметив, что кое-какая приличная провизия в голодающей Суаме все же имеется, Шертон убрал меч в ножны и уселся на лавку напротив Сасхана.
— Все такое в кажном трактире держат, дабы мне угодить, — объяснил Благодетель. — А иначе я лютую! Ну, давай выпьем, странник, ублажим наши разбойничьи душеньки…
Шертон понимал, что Сасхан хочет напоить его, чтобы разговорить. Пустой номер. Даже в состоянии опьянения он помнил, что можно сказать вслух, а что нельзя, и лишнего не болтал. Так что говорил он хоть и много, но под контролем, и рисовал именно ту картину, какую хотел показать собеседнику.
Он авантюрист из стороны зноя. Пиратствовал на Рыжем море. Кое-какие конкретные детали: на случай, если Сасхан имеет представление о Рыжем море. Шертон упомянул про упыря-утопленника, принявшего облик девушки, спасшейся после кораблекрушения.
— У нас на реке эта пакость тоже водится, — председатель Палаты Нищих рыгнул. — Особливо теперь, когда все маги-ренегаты посбегали из Нищей Халгаты. А вы-то небось увидали в море девку и сразу губу раскатали! — Захохотав, он стукнул по столешнице пустым кувшином. — Эй, ещё вина! В Либне делают хорошее вино… Скоро войной на соседей-кровопийц пойдём, заставим их с нами поделиться. Ты, странник, сумеешь командовать солдатами?
— Сумею.
— Хорошо… — Расстегнув оттороченную кружевами дворянскую рубаху, он почесал волосатую грудь. — А то есть у меня советник Титус, коричневокожий, вроде тебя, да он все больше и больше дуреет… Он все, что мог, уже присоветовал, я теперича и без него обойдусь. Ты у нас будешь полководцем, а Титуса зверю скормим, он больше не нужен.
— Этот зверь что-нибудь жрёт, кроме людей?
Благодетель опять захохотал, словно услыхал удачную шутку.
— Да кто его разберёт… При короле его свининой кормили, а мы к нему в яму врагов-кровопийц кидаем. Правда, глупа эта адская скотина, как не знаю кто, всю потеху портит… — Его румяное лицо недовольно скривилось. — Посмотреть не на что! Спустишь в яму врага, и зверюга враз его убивает, в один миг, тот и покричать-то не успеет. Даже не помучает, не поиграется… Я уж и так, и сяк объяснял, чего надо делать, и сахару обещал, и вина — не понимает! Зильды, и те понятливей… А это чудище тупое, как пень, даром что говорящее. Все потому, что ум какой-никакой есть только у человека, животные неразумны. Зверя можно выучить говорить, но не думать. Давай, странник, ещё выпьем…
— У Либны и Урсабы армии большие, — заметил Шер-тон после новой кружки вина. — Трудно будет выиграть войну.
— Выиграем! — хитро подмигнул Сасхан. — Я время-то не терял… Я повсюду разослал лазутчиков, которые народ баламутят, на бунт подвигают. Наша армия спереди ударит, а тамошний нищий и разбойный люд — сзади, с тылу. Я понял одну вещь, странник… — Он придвинулся, дыша в лицо Шертону перегаром. — Человек по природе своей — мерзейшая сволочь, он всегда будет притеснять себе подобных. Всегда! Только страх перед наказанием заставляет людей вести себя хорошо! А ежели этого страха нет, такой человек пойдёт по головам и горы своротит. Поэтому нужно правительство… как у нас… — он начал икать, — чтобы, значится, богатые всегда делились с бедными, чтоб нищих, с кого нечего взять, не обижали… Я об этом забочусь, потому я и Благодетель!
— Гм… Я как-то слыхал, что люди могут поступать хорошо не из страха, а по собственной воле, — обронил Шертон.
— Это сказки! — хлопнув ладонью по залитой вином скатерти, рявкнул Сасхан. — Люди мерзки и подлы, остановит их на этом пути только страх перед возмездием! Уж я — то знаю, поверь, странник… Я это знаю так, как никто другой. — На его распаренном покрасневшем лице появилось многозначительное выражение знающего человека. — Люди должны кого-то бояться, иначе они всех вокруг передавят. Мы придём в Урсабу, Либну и Мотонь с огнём и мечом, и заставим их… поделиться с нищими… Ты поведёшь армию! Я, Сасхан, тебе доверяю! Где ты живёшь?
Панадарцы ещё не видели мага настолько изумлённым и озадаченным.
— Вам виднее, вы же здешний, — неуверенно пробормотал Лаймо.
— Ничего не понимаю… Я никогда не слыхал ни о каком Сасхане Благодетеле! Есть тут один разбойник Сасхан по кличке Живодёр, так не ему же поставили идола… — Потоптавшись перед статуей, маг повернул к дороге. — Идёмте! Спросим у людей
Когда из тумана появилась деревня, Роми надела и надвинула на лоб висевшую за спиной шляпу. Навстречу из-за крытого гнилой соломой сарая вышли две понурые коровы, их погонял хворостиной оборванный мужик.
— Здравствуйте! — окликнул его Шертон. — Вы здешний?
— Я здешний пастух, — подтвердил тот и кивнул на коров: — Деревенское стадо пасу…
Решив, что это специфический крестьянский юмор, Шертон усмехнулся:
— У вас можно купить молока и хлеба?
— Какого хлеба?! — Пастуха вопрос напугал. — Ничего у нас нету, мы нищая деревня! Нам и грамоту особую выдали… Так что, мил человек, ничем от нас не поживишься, это другие деревни, которые богатые, с нами делиться должны! А стадо своё мы скоро в город погоним, как велено, чтобы нищую Суаму прокормить… Пошли, пошли! — Он заторопился прочь, нахлёстывая коров.
— По-моему, ненормальный, — высказал догадку Лаймо. — Давайте кого-нибудь нормального найдём и спросим.
Остальные жители оказались под стать пастуху. Насторожённые, грязные, в затрапезных обносках, они в один голос твердили, что деревня у них нищая, ничего с них не возьмёшь и посему соседи должны их кормить, а стадо из двух голов принадлежит нынче не им, а нищей Суаме, где народ ежедневно мрёт от голода. Какой там хлеб, какое ещё молоко?! Идите в деревню Зильдово Ухо, что дальше по тракту. Вот это богатая деревня! Говорят, там до сих пор есть две дюжины кур на полторы дюжины дворов — вон как иные люди живут, как сыр в масле!
— А кто такой Сасхан Благодетель? — спросил Лаймо.
Сасхан Благодетель — это благодетель всей Нищей Халгаты. Отец-защитник. Добрый разбойник, некоронованный король. Да, да, тот самый, из славной шайки Рагеля Чернобородого. Это он вырезал царственных злодеев и их приспешников, а ныне он первый человек в государстве, и для Высшей Палаты Нищих его слово — закон. Высшая Палата Нищих? Это правительство нашей Нищей Халгаты. Люди там сплошь почтенные, все они были раньше удалыми разбойниками, или воровали неправедно нажитое добро у богатых кровопийц, или побирались в Суаме…
Бирвот, нередко повторявший, что маг не должен ничему удивляться, моргал, неприлично разинув рот.
— У нас управляет Высшая Торговая Палата, а здесь — Высшая Палата Нищих, как странно… — прошептала Роми.
— Да они психи, — слегка толкнув её локтем, шепнул Лаймо. — Нужно дойти до Зильдова Уха и там порасспрашивать. Может, на эту деревню кто-то наложил заклятье, затемняющее разум?
— Идём отсюда! — решил Шертон. — Выясним…
В Зильдовом Ухе повторилась та же история. Крестьяне утверждали, что не могут продать молока и хлеба, ибо сами живут впроголодь, да ещё и кормят нищих соседей. Так положено по закону, потому что Зильдово Ухо — богатая деревня. Высшая Палата Нищих никак не соглашается выдать грамоту о том, что у них нищая деревня: говорят, кто-то ведь должен оставаться богатым, чтобы прокормить всех остальных. Хорошо соседям: те вовремя поняли, откуда ветер дует. Обнищали, получили грамоты с печатями Палаты — и теперь живут себе припеваючи, горя не знают!
Телегу до Суамы нанять не удалось: ежели Высшая Палата Нищих проведает, что кто-то сумел заработать, придётся поделиться, то есть отдать Палате втрое больше денег, чем хозяева выручат за наём телеги. Таков закон.
Когда Зильдово Ухо скрылось за поворотом, из леса выскочил человек и побежал к тракту, размахивая руками, наперерез путникам. Один из обитателей Зильдова Уха, вспотевший и раскрасневшийся. На плече у него висела холщовая сума.
— Погодите, добрые люди!
Тяжело дыша, он опёрся о каменный парапет, но перелезать не стал. Воровато оглядевшись по сторонам, вынул из сумы каравай хлеба и глиняную бутыль.
— Продам, ежели заплатите. Видно, вы не здешние… В другой раз тайком спрашивайте, а не у всех сразу. Ведь ежели кто-то вам что-то продаст, другие на него донесут, Палата Нищих за это вознаграждает… Ох, как я за вами бежал, еле догнал! Тут молоко. Хорошее молоко, сладкое, и хлеб вчера вечером испечён. Уж не поскупитесь…
Выложив на парапет два серебряных баркля, Шертон спросил:
— Что случилось в Халгате? Мы пришли издалека, ничего не знаем.
— Смута была. Зимой, в аккурат как адского чёрного зверя поймали Короля с королевами казнили, а власть взял Сасхан Благодетель. Люди толкуют, у него есть советник-чужестранец, страшный лицом, который всегда носит маску… Высшую Палату Нищих придумали. Говорят, как новое государство наберёт силу, так пойдём войной на богатых соседей, которые с нами добром делиться не хотят. — Мужик сплюнул в траву. — Вот так и живём… Статуй Благодетеля везде понаставили, ему это по нраву. Если у вас нет какого особого дела, не ходите в Суаму. Вас там поделиться заставят, а ежели сказать напрямую, то все до последнего гроша отымут.
— Благодарствую за предупреждение. Что стало с адским чёрным зверем?
— А что с ним станется… — крестьянин слегка поёжился. — Уж он-то не голодает, каждый день кормят!
Нэрренират жива. Словно гора с плеч свалилась.
— Спасибо, добрый человек, — ещё раз поблагодарил Шертон.
Зорко оглядев дорогу и пустое пространство вокруг, мужик затрусил к лесу и вскоре скрылся в кустарнике.
— Революция… — вздохнул Лаймо, заталкивая в мешок каравай и бутыль с молоком. — Куда мы ни вернёмся, везде все вверх тормашками!
— Разберёмся, — бросил Шертон. — Если к этому свинству имеет какое-то отношение афарий…
Он не договорил, так как не знал, что сказать. До сих пор он был неплохого мнения об Ордене афариев. Хотя в семье не без урода.
— Бирвот, мы далеко от Суамы?
— День пути, если пешком.
Переночевали они в теплом сыром лесу, очертив магический круг, защищающий от нежити. Шертон счёл, что это будет безопасней, чем проситься на ночлег в какую-нибудь “нищую деревню”. На другой день тракт вывел их на равнину, к Суаме, опутанной деревянной паутиной воздушных мостиков.
На разведку Шертон пошёл один. Маг, Роми и Лаймо остались в лесу, разбив маленький лагерь на поляне неподалёку от реки. Бирвот заверил, что никто их не потревожит, уж об этом он позаботится.
— Пока есть время, тренируйтесь, — велел Шертон ребятам. — Обстановка здесь та ещё…
Недавно закончилась пора ливней, и почва была пропитана влагой, как губка. Повсюду блестели лужи, в них копошились, хлопая крыльями и курлыкая, синие плоскоклювые птицы с растрёпанными хохолками. Возле сараев сохли прислонённые к стенам плоты. Шертон шёл по раскисшим просёлкам, от деревни к деревне, минуя тракт, где время от времени проезжали отряды вооружённых людей, одетых небрежно и пёстро. Он не хотел стычек. Сейчас он лазутчик, а не боец. Лишь оказавшись под городскими стенами, он перемахнул через парапет и направился к воротам.
Стражники, вооружённые дубинками и мечами, лениво зашевелились при его появлении.
— Подайте двадцать пожелей за вход в столицу! — протянул сборщик в замызганном плаще, оттороченном свалявшимся белым мехом.
— Въездной налог? — осведомился Шертон, развязывая кошелёк. Некоторое количество халгатийских денег осталось у него ещё с прошлого раза.
— А теперь подайте пятьдесят пожелей на пропитание нищей голодающей Суамы после революции и гражданской войны! — вновь потребовал чиновник.
В его властном голосе сквозили заунывные интонации профессионального попрошайки.
Отдав деньги, Шертон шагнул вперёд, заставив его отступить с дороги.
— Смотри-ка, богатый… — с неприязнью прошептали за спиной.
Нищая Суама вполне соответствовала своему названию. Грязный город с отощавшими собаками и зильдами, плохо одетыми отощавшими прохожими, разбитыми окнами (о фонарях и говорить нечего — от них остались одни ржавые кронштейны), с забитыми мусором сточными канавами вдоль изношенных мостовых.
Шертон завернул в трактир, взял кружку жидкого пива. Он хотел послушать разговоры, чтобы получше оценить ситуацию, но посетители говорили мало, с оглядкой. Одна фраза, произнесённая за соседним столом, насторожила его:
— Слыхал? Господ Лярского поместья начали скармливать зверю. И до этих дошла очередь…
— До всех кровопийц дойдёт! — Кто-то засмеялся.
Подхватив кружку, Шертон подсел к двум бородатым коренастым халгатийцам в засаленных куртках.
— Выпьем вместе, ребята? Я тут пришлый человек, никого не знаю, а в одиночку пить скучно. Эй, ещё пива на троих!
Когда трактирщик принёс кувшин, он поинтересовался:
— О каком звере вы говорили? О том, что в Обсидиановой яме?
— О нем самом, — прихлёбывая пиво, подтвердил один из халгатийцев.
— Он у вас, что ли, жрёт людей?
— Богачей-кровопивцев! — хохотнул второй. — Только их и жрёт, кажный день по богачу! Ну, и всяких прочих врагов Нищей Халгаты, кого Высшая Палата приговорит…
“Проклятая тварь! — подумал Шертон. — И после этого я должен тебя спасать? Должен, потому что нет другого способа восстановить равновесие в Панадаре…”
Задав ещё несколько вопросов, он уяснил для себя нынешнее социальное устройство Халгаты. Правительство — Высшая Палата Нищих, глава государства — Сасхан Благодетель, он же председатель Палаты. У него есть советник, загадочный чужестранец с изуродованным лицом, который живёт под усиленной охраной в бывшем дворце герцога Вабигохского и редко показывается на людях. Армию и городскую стражу заменили вооружённые отряды гвардейцев из неимущего люда, подчинённые Благодетелю. Жизнь теперь устроена по-справедливому: те, у кого что-то есть, кормят нищих. Но просто так нищим не назовёшься, для этого надо получить от Палаты грамоту с государственной печатью. Зато, ежели получишь, все обязаны будут с тобой делиться! А коли не захотят, их осудят как богачей-кровопийц и бросят в яму к адскому зверю.
Дверь трактира широко распахнулась, впустив сероватый полуденный свет.
— Вот он! — крикнул кто-то, указав на Шертона.
В зал гурьбой ввалились парни разбойного вида. Толкнув стол, Шертон встал: он не видел ни одной причины, чтобы сидеть и пассивно ждать дальнейшего развития событий.
— Ты кто такой? — спросил предводитель, рябой мужчина с тёмной встопорщенной бородкой.
— Странник.
— Богатый странник… Значит, по закону, должон поделиться своим добром с бедствующей Халгатой! Видал небось, как народ у нас голодает? Отдавай все, что есть, тогда, может, живым отпустим. Ты ведь не нищий, а?
— Не нищий, — подтвердил Шертон. — Я разбойник.
Удар под коленную чашечку, и рябой растянулся на заплёванном полу. Шертон сбил с ног парня, который попытался обойти его со спины, с хрустом сломал предплечье другому противнику. Началась свалка, поскольку все остальные бросились на него скопом. Ему оставалось только скользить среди них, нанося точные моментальные удары. Мирные посетители трактира проворно расползались по углам. Сверкнул брошенный нож. Поймав лезвие в воздухе, Шертон метнул его обратно, в отправителя, и тот со стоном скорчился.
— Хватит! — гаркнул человек, стоявший в дверях.
К кому он обращался, непонятно: драка к этой минуте завершилась сама собой. Посетители жались к стенам, выглядывая из-за опрокинутых столов, гвардейцы Палаты валялись на полу. Посреди зала стоял Шертон с обнажённым мечом: он только сейчас достал оружие, на случай, если появятся лучники.
— Хватит, молодцы, — перешагнув через порог, властно повторил человек, весьма похожий на деревянную статую Сасхана Благодетеля. Знакомая физиономия: один из громил, привязавшихся к панадарцам на опушке леса во время первого посещения Облачного мира. В тот раз Шертон утихомирил его, столкнув лбом с подельником. — Сразу видно, наш человек! Я тебя помню, странник. С чем пожаловал?
— Мне сдаётся, что Суама — подходящее для меня место.
— Верно, странник, мы тут всех удалых людей привечаем! Нищей Халгате нужны такие бойцы, как ты. Как тебя кличут?
— Шертон.
— Не нашенское имечко… Помнится, с тобой ещё был чернявый парнишка и девка в штанах, где они?
— Я один. Собираешься воевать, Сасхан? Я кое-что смыслю в военном деле.
— Тогда пошли, потолкуем. — Благодетель ухмыльнулся и отвесил пинка ближайшему разбойнику. — Вставайте, вы, засранцы! Один молодец вас отлупил,… гвардия! Вставайте и гоните отсюда всех, мы тут пить будем!
Не дожидаясь, когда их погонят, посетители бочком пробирались к выходу и разбегались, не забывая подобострастно поклониться главе государства. Кое-кто из разбойников шевелился и слабо постанывал, но таких, кто смог бы встать, не нашлось. Тогда Сасхан позвал с улицы других гвардейцев, и они повытаскивали своих собратьев за порог. Трактирщик между тем накрыл один из столов чистой вышитой скатертью, принёс вино, копчёную колбасу, горшочки с маринадами. Отметив, что кое-какая приличная провизия в голодающей Суаме все же имеется, Шертон убрал меч в ножны и уселся на лавку напротив Сасхана.
— Все такое в кажном трактире держат, дабы мне угодить, — объяснил Благодетель. — А иначе я лютую! Ну, давай выпьем, странник, ублажим наши разбойничьи душеньки…
Шертон понимал, что Сасхан хочет напоить его, чтобы разговорить. Пустой номер. Даже в состоянии опьянения он помнил, что можно сказать вслух, а что нельзя, и лишнего не болтал. Так что говорил он хоть и много, но под контролем, и рисовал именно ту картину, какую хотел показать собеседнику.
Он авантюрист из стороны зноя. Пиратствовал на Рыжем море. Кое-какие конкретные детали: на случай, если Сасхан имеет представление о Рыжем море. Шертон упомянул про упыря-утопленника, принявшего облик девушки, спасшейся после кораблекрушения.
— У нас на реке эта пакость тоже водится, — председатель Палаты Нищих рыгнул. — Особливо теперь, когда все маги-ренегаты посбегали из Нищей Халгаты. А вы-то небось увидали в море девку и сразу губу раскатали! — Захохотав, он стукнул по столешнице пустым кувшином. — Эй, ещё вина! В Либне делают хорошее вино… Скоро войной на соседей-кровопийц пойдём, заставим их с нами поделиться. Ты, странник, сумеешь командовать солдатами?
— Сумею.
— Хорошо… — Расстегнув оттороченную кружевами дворянскую рубаху, он почесал волосатую грудь. — А то есть у меня советник Титус, коричневокожий, вроде тебя, да он все больше и больше дуреет… Он все, что мог, уже присоветовал, я теперича и без него обойдусь. Ты у нас будешь полководцем, а Титуса зверю скормим, он больше не нужен.
— Этот зверь что-нибудь жрёт, кроме людей?
Благодетель опять захохотал, словно услыхал удачную шутку.
— Да кто его разберёт… При короле его свининой кормили, а мы к нему в яму врагов-кровопийц кидаем. Правда, глупа эта адская скотина, как не знаю кто, всю потеху портит… — Его румяное лицо недовольно скривилось. — Посмотреть не на что! Спустишь в яму врага, и зверюга враз его убивает, в один миг, тот и покричать-то не успеет. Даже не помучает, не поиграется… Я уж и так, и сяк объяснял, чего надо делать, и сахару обещал, и вина — не понимает! Зильды, и те понятливей… А это чудище тупое, как пень, даром что говорящее. Все потому, что ум какой-никакой есть только у человека, животные неразумны. Зверя можно выучить говорить, но не думать. Давай, странник, ещё выпьем…
— У Либны и Урсабы армии большие, — заметил Шер-тон после новой кружки вина. — Трудно будет выиграть войну.
— Выиграем! — хитро подмигнул Сасхан. — Я время-то не терял… Я повсюду разослал лазутчиков, которые народ баламутят, на бунт подвигают. Наша армия спереди ударит, а тамошний нищий и разбойный люд — сзади, с тылу. Я понял одну вещь, странник… — Он придвинулся, дыша в лицо Шертону перегаром. — Человек по природе своей — мерзейшая сволочь, он всегда будет притеснять себе подобных. Всегда! Только страх перед наказанием заставляет людей вести себя хорошо! А ежели этого страха нет, такой человек пойдёт по головам и горы своротит. Поэтому нужно правительство… как у нас… — он начал икать, — чтобы, значится, богатые всегда делились с бедными, чтоб нищих, с кого нечего взять, не обижали… Я об этом забочусь, потому я и Благодетель!
— Гм… Я как-то слыхал, что люди могут поступать хорошо не из страха, а по собственной воле, — обронил Шертон.
— Это сказки! — хлопнув ладонью по залитой вином скатерти, рявкнул Сасхан. — Люди мерзки и подлы, остановит их на этом пути только страх перед возмездием! Уж я — то знаю, поверь, странник… Я это знаю так, как никто другой. — На его распаренном покрасневшем лице появилось многозначительное выражение знающего человека. — Люди должны кого-то бояться, иначе они всех вокруг передавят. Мы придём в Урсабу, Либну и Мотонь с огнём и мечом, и заставим их… поделиться с нищими… Ты поведёшь армию! Я, Сасхан, тебе доверяю! Где ты живёшь?