Подвойская Леонида. Предтечи Зверя. Книга вторая. Алёна

   Внизу, в уже знакомом зале старуха усадила девушку в кресло за столик, принесла с кухни два стакана и начатую бутылку вина. Налила себе, предложила девушке, на отрицательный жест выпила сама и начала что-то рассказывать, показывая наверх, на себя, на неё. Издёрганная пережитым беглянка пыталась вслушаться в рассказ спасительницы, но глаза начали смыкаться. Увидев это, Умайта проводила Алёну в уже знакомую спальню и укрыла каким – то тонким, но удивительно теплым пледом.
   Девушка проснулась от резкой боли в пятке. Проведя по ноге, она ощутила на больной месте ранку с сочащейся тёплой кровью. Всё ещё приходя в себя Алёна осмотрелась. Была, видимо, ещё глубокая ночь, потому, что в окно заглядывала огромная луна. Девушка купалась в её лучах и буквально физически чувствовала, как ночноё светило вливает в неё новые силы своими серебряными лучами. Рядом кровать была пуста. А на полу зло поблескивала глазами нарушительница спокойствия – укусившая девушку здоровенная крысища.
   Брысь, Шушара! – шикнула на неё девушка. Но та, нисколько не испугавшись, уселась на задние лапы и начала умываться. Такую неслыханную наглость дома у Алёны позволяли себе крысы только в случаях, если их контузило мышеловкой. Алёна была готова пальнуть в серую нахалку своим гневом, но сдержалась, вспомнив, чем в последнее время это кончалось. Потом вспомнила страшное лицо парнишки и, накинув презентованный хозяйкой халатик, пошла наверх, к больным.
   В той спаленке было полутемно и страшно. Тяжело, до хрипа, стонал старший, метался на кровати и что – то выкрикивал в жарком бреду младший из больных. И самое страшное – стоящая перед распятием над кроватью старая Умайта. В молитве она сложила руки, но держала их не перед собой, а подняла вверх, не то умоляя небеса, не то проклиная их. Зажжённые свечи горели прямым ровным пламенем и только м приходом Алёны огоньки стали трепыхаться, разбрасывая по стенам жудкостные тени. Поглощённая молитвой хозяйка обратила внимание на гостью только тогда, когда та села на кровать к старшему и протянула над ним руки. Проворно, очень живо для своей старости, вскочив на ноги, Умайта вскочила и сильно потянула девушку к себе, пронзительно что – то вскрикнув. Но тут же отшатнулась и остолбенела. Она увидела.
   Вначале свечение от ладоней было слабое, словно от пылинок под лунным лучиком.
   Но чем больше сосредотачивалась Алёна, тем ярче становилось это удивительное свечение.
   – Смогу! Конечно смогу! – с восторгом поняла девушка. Это было даже проще, чем исцелять увечья. Она видела неисчислимые армады врагов, заполонивших молодой организм. Черной волной они накатывались на светящиеся розовым цветом здоровые клетки и неукротимо пожирали одну за другой. Но теперь! Теперь светло – голубая волна от рук девушки схлестнулась с этой волной смерти и погнала её обратно.
   Миллиметр за миллиметром, а затем уже и сантиметр за сантиметром Алёна отвоёвывала частички организма и заставляла их светиться розовым цветом надежды.
   Стало жарко и тело целительницы покрылось противным липким потом. Затем где- то в районе сердца, там, где рождался этот родник живительных лучей, что – то оборвалось и Алёна стала проваливаться в темноту.
   – К Луне. Мун, – успела прошептать она.
   Видимо, Умайта всё поняла, и девушка пришла в себя под лунным светом. Она лежала у себя, то есть в нижней спальне. Рядом в каком – то напряжённом ожидании сидела хозяйка. Её взгляд был наполнен такой надеждой, таким восхищением и даже преклонением, что Алена вскочила и кинулась к лестнице.
   – Не надо сюда. Как вы вообще меня перетащили? Мне надо быть там. Всё время там.
   Время.
   Хозяйка, быстро двигавшаяся за целительницей, что – то гортанно говорила – видимо, извинялась.
   Старший подросток уже спокойно спал. Болезнь ещё не была побеждена, но основательно отступила. Поэтому Алёна бросилась к младшему пареньку. И всё повторилось. Стой лишь разницей, что к утру целительница уничтожила последнюю черную точку в худеньком тельце похожего на цыганёнка мальчишки.
   – Вот так! – отвела она онемевшие уже руки от больного. Тот вдруг открыл глаза, что-то улыбнувшись сказал и вновь уснул, – теперь уже крепким сном выздоравливающего. Шатаясь от слабости, Алена подошла к старшему и, не удержавшись, погладила того по смуглой щеке. Кожа оказалась вдруг до бархотистости нежной.
   – Ты потерпи, хорошо? Немножко. А вот отдохну и вернусь. Только немножечко.
   Хорошо?
   – Бьен, – улыбнулся вдруг и этот больной и неожиданно, поймав исцеляющую руку, прижал её ладонь к своим пухлым губам.
   – Но-но, – вырвала руку застеснявшаяся девушка. – Вам больной, надо лежать, набираться сил и выздоравливать. Хорошо?
   – Хо-ро-шо, – по складам произнёс парень и закрыл глаза. Алёна, наверное, была бы потрясена, если бы силы вновь не покинули её.
 

Глава 7

 
   Алёна пришла в себя от ужасающей духоты и от очередного укуса. Было где- то после полудня, но солнце не заглядывало в окна. Вспомнив сеансы солнечных ванн на скамейке с Даниловной, девушка поднялась было попросить Умайту провести её к морю, но вспомнив вчерашнюю телепередачу и обыск, она отказалась от этой мысли.
   Взгляд опять остановился на злобной крысе. Та, словно собираясь броситься, ощерилась и шевеля острым носом, принюхивалась к незнакомым запахам новой постоялицы. Вспомнив домашние опыты, Алёна сосредоточилась на чувствах Шушары, а через неё – на всей семье, вяло копошащейся в подполье. Проникнув в клубок крысиных аур, сплетающихся в единый пульсирующий шар, она ударила по нему острым разрядом. Это было что – то похожее на удар тока. Как и дома, этот сюрприз пришёлся серой братии весьма не по вкусу. Даже здесь был слышен негодующий писк.
   Девушка добавила напряжения своего поля. Бодрствующая Алёнина визави встав на задние лапки, передними чисто по человечески схватилась за голову, затем прокатилась по полу и исчезла в дыре. Алёна продолжала стегать крыс своим мысленным хлыстом до той поры, пока не перестала их почувствовать. Затем, вспомнив дом, взялась за насекомых. Не вникая в их видовые особенности, мысленно отстегала всю ползающую, летающую и прыгающую братию. Закончив "санобработку", девушка вновь задремала, но тут её разбудили крики на улице. Обеспокоенная, она метнулась на кухню, где хозяйничала Умайта. Старуха с посветлевшим лицом что – то стряпала, но увидев Алёну, бросив всё, низко склонилась перед своей гостьей.
   – Вы что? – изумилась девушка. – Что случилось? Почему кричат? – она кивком показала в сторону улицы. Вновь поклонившись, хозяйка выскочила их дома. Вскоре она вернулась и потерянно села на стул.
   – Ну что там? Что? – тормошила её Алёна. – Опять облава?
   – Ратас, – ответила женщина.
   – Что???
   Мимикой, очень выразительно выставив вперед жёлтые зубки, старуха изобразила крысу, для достоверности пропищала " пи-пи" и перебирая пальцами по столу, показала, как те убегают из дома. Эта пантомима была столь уморительной, что девушка звонко расхохоталась.
   – Нечему здесь расстраиваться, – отсмеявшись начала успокаивать старуху Алёна. – Это я. Ну, одна меня куснула – она показала на пятку, вот я их и выгнала.
   Стараясь не отстать от Умайты, она изобразила, как будто какой палкой выгоняет крыс из дома.
   – И ещё тараканов, – она показала пальцами длинные усы и как те бегают по стене.
   Старуха вроде поняла, потому что пристально посмотрела на стены и во все углы. И вдруг вновь низко поклонилась.
   – Да ладно Вам, – начала распрямлять её засмущавшаяся девушка. – скажите лучше, мне солнце надо. Сан. Соль. Соло. Чтобы парня вашего… чилдрен…, чико лечить – она показала наверх. Что поняла Умайта, неизвестно, но она тут же повела Алёну в зал, торжественно усадила и с новой прытью стала накрывать журнальный столик.
   – Солнце мне надо, а не еда. Да и на кухне можно. Да ладно, – сдалась девушка, учуяв незнакомые, но очень вкусные запахи. Но когда она уже отчерпнула из какой-то старинной фарфоровой тарелки ложку супа, раздался скрип лестницы и вверху появился исцелённый ею младший паренёк. Его шатало от слабости, но угольно – черные глаза уже блестели от живительных соков молодости. Явно гордясь произведенным эффектом (Умайта застыла на месте со вторым блюдом в руках), Алёнин пациент спустился вниз, подвинул стул и бесцеремонно уселся рядом с девушкой, принюхиваясь к аромату из её тарелки. Он явно хотел есть и не скрывал этого. На его немой вопрос, старуха начала, улыбаясь, что- то объяснять, показывая на Алёну. Парнишка, посмотрев на неё, вдруг скорчил такую недоверчивую рожицу, что гостья рассмеялась. Заулыбалась и Умайта. Поставив какое-то жаркое перед девушкой, она махнула рукой и пошла на кухню. А когда вернулась с ещё одной тарелкой супа, проворный внучёк (так догадалась Алёна) уже во всю уплетал это самое жаркое. Ахнув, старая хозяйка начала что-то выговаривать внуку, а тот с набитым ртом препирался, не оставляя лакомства. Улыбаясь этой сцене, девушка взяла у Уматы принесенный суп и пошла по лестнице. Тотчас прекратив воспитательную работу, женщина пошла за своей гостьей.
   Старший внук уже тоже пришёл в себя, но выглядел больным и очень уставшим.
   – Ничего. Сегодня вылечим. Вот сейчас поешь, наберешься сил, а вечером продолжим.
   То есть закончим, и ты поправишься. Хорошо?
   – Хорошо – вымученно улыбнулся юноша.
   – Ты говоришь по-русски?
   – Н-е-м-н-о-го – протянул больной.
   – Вот и хорошо. Тогда давай, ешь! – Алёна придвинула к кровати стул и взяв у Уматы прихваченную ею ложку, начала было кормить паренька.
   – Сам – односложно заявил тот, отбирая ложку. Но слабая рука так дрожала, что он, пролив суп, положил ложку в тарелку и что-то жалобно высказал Умайте. Та ответила своим гортанным ласковым голосом.
   – Да ладно тебе. Давай, ешь, – вновь протянула Алёна ложку чуть не к самому рту юноши. – Не стесняйся. С каждым может быть.
   Парнишка сдался, затем со всё возрастающим аппетитом начал сёрбать подносимое девушкой варево.
   – Спасибо, – сказал он, когда всё было съедено. У него тут же начали слипаться глаза. – Кто ты? – спросил парнишка, засыпая.
   – Алёна, а ты?
   – Фернандос.
   – Ты поспи. Тебе надо спать.
   – Хорошо, – уже сквозь сон согласился юноша.
   Когда Алёна спустились вниз, то оказалось, что и наевшийся младший сладко спит на диване.
   – Ну, теперь у нас дела на поправку – улыбнулась Умайте девушка, кивая на спящего. Та, поглядев на внука, вдруг упала на колени и схватил руку девушки, прижалась к ней своими сухими губами.
   – Ой да что Вы! Да встаньте же! – испугалась Алёна, выдёргивая руку и пытаясь поднять старуху. Когда это удалось, Умайта приткнулась к плечу девушки и тоненько завыла.
   – Ну всё, ну всё, ну всё хорошо, – успокаивала девушка хозяйку, думая, куда её пристроить. Она завела осунувшуюся старуху в спальню и уложила на койку. Та, всхлипывая, что – то взволнованно объясняла. И не надо было знать её языка, чтобы понять, насколько дороги её эти два паренька, что она уже было потеряла надежду, что уже ждала самого страшного. И вот теперь… Теперь они оба поправятся, правда?
   – Да, конечно да, – улыбалась на этот вопрос девушка. И счастливо улыбалась, собрав лицо в печёное яблочко, старуха, уже больше похожая на заботливую бабушку, а не на Бабу – ягу.
   – Теперь и Вы поспите. Устроим тихий час? – предложила Алёна. Как я понимаю, на солнышко мне пока нельзя, поэтому отложим всё на вечер. – Она легла на соседнюю кровать, дождалась, когда мерно засопела Умайта и решила набираться сил сама.
   Когда поздно ночью Алёна пришла в комнату к своим новым протеже, старший юноша не спал. И весь сеанс он с изумлением наблюдал за лучами, исходившими от девушки или, закрыв глаза, прислушивался к своим ощущениям. А когда таинственный целительный свет погас, вновь ухитрился поймать девичью ладонь и прижать её к гудам.
   – Но-но-но, – с напускной суровостью погрозила Алёна, отдергивая руку. – Ишь, кавалер какой. Не успел очухаться, а уже!
   – Спасибо!
   – Это другое дело. Выздоравливай. Всё. Спать, спать, спать.
   Поддерживаемая хозяйкой, обессиленная целительница устроилась в зале, подтянув кресло под льющиеся через окно лунные лучи. И здесь она блаженно, с чувством хорошо проделанной работы, уснула.
   Утром они завтракали уже все вчетвером, как у них и было заведено – на кухне.
   Правда, по удивлённым взглядам ребят можно было понять, что подаваемая Умайтой еда была не совсем обычной для этой семьи. Алёна с удовольствие съела и кашу, и яишницу, отказавшись от каких-то мясных и рыбных блюд. Выздоравливающие не отказывались ни от чего. И только за кофе начался разговор.
   – Кто ты? – на русском языке поинтересовался Фернандо.
   – Алёна. Русская девушка.
   – Умайта говорит, тебя ищет полиция. Ты, как это… развалила? Нет, разгромила… дом свиданий и всех там убила. Да?
   – Нет. Не знаю. Я не хотела… А что, они там правда умерли?
   – Умайта говорит, так сказали по телевидению. И полицейские, когда тебя искали.
   Кто ты?
   – Ну я же говорю – простая русская девушка. Меня силой…, то есть обманом…, нет в общем, чем- то укололи и сюда привезли. А убивать я не хотела. Когда там один…, ну, хотел…, ну, изнасиловать, я вырвалась… А они погнались… Вот так и получилось.
   – Молодец! Ненавижу! Мы все ненавидим этих. Как они у вас…, ну, и хозяев и клиентов, и этих… женщин. Не тех, которых силой, а которые сами, – спохватился он. – А как ты лечишь?
   – Не знаю. Само получается. А ты хорошо говоришь по-русски. В школе учишь?
   – Учил.
   – А теперь что? Другой язык какой?
   – Нет. Всё. Работаю.
   – Где?
   – Мы все работаем здесь.
   – Где здесь? – удивлённо оглянулась девушка.
   – Здесь, в море. Рыбу ловим.
   – Рыбаки, значит?
   – Да. Рыбаки. А ты?
   – Я училась в школе. Потом… Потом мать и отец умерли, а меня схватили – и сюда.
   – У нас отец в шторм. А мать пропала.
   – Как это – "пропала"?
   – Ушла утром а вечером не пришла. Совсем не пришла. Это по – русски " пропала", да?
   – Да, правильно. Я только… Вы что, её не искали, в полицию не заявляли?
   Все сидящие за столом возмущенно фыркнули. Надо пояснить, что Алёнин собеседник успевал переводить диалог остальным.
   – У нас полиция не для таких, как мы. Для богатых. Мы им говорили официально…, заявляли, правильно? Ничего никто не сделал. Только приходили, всё здесь пересмотрели…, перевернули…
   – Обыскали?
   – Обыскали. Говорили, что, может, мы сами и убили. Я? Умайта?, Ай, – он махнул рукой. – Скажи, Умайта спрашивает, а эти… ратас… ну…
   – Крысы?
   – Да, чего они быстро ушли…, убежали? Она тревожно…, страшно…, она боялась, что дом будет гореть или рушиться.
   – Нет, я просто их выгнала. А то кусались.
   – Выгнала? Это… строго предложила уйти?
   – Ну, можно и так сказать, – улыбнулась Алёна.
   – Умайта спрашивает, кто ты? – коротко перевёл юноша довольно пространный монолог старухи.
   – Я же сказала, простая русская девушка.
   – Простые девушки не убивают больших мужчин, не лечат… не вылечивают таких больных, не выгоняют ратас.
   – Простые девочки не летают в домиках? И не садятся "крак-крак" на головы злым колдуньям? – улыбнулась Алёна, вспомнив возражения жевунов на слова Элли из " Изумрудного города". Но парень, видимо, такой книжки не читал. Он, явно отвесив челюсть во все глаза уставился на девушку. А когда, тормошимый старухой и братом, что – то перевёл им, те тоже, вытаращив глаза, замерли.
   – А… этот твой волшебный дом далеко? И кого ты там им " крак- крак"? Я не совсем хорошо понимаю по- русски.
   – Да я пошутила. Одну книжку про американскую девочку вспомнила. У вас здесь, наверное, она "Волшебник страны Оз" называется.
   – Не знаю. Не читал. Мультик видел. Давно. А он и не видел – мотнул Фернандос головой в сторону младшего брата. Когда он перевёл разговор, старуха и ребёнок несколько успокоились, но хозяйка вновь высказала что – то серьёзное.
   – Умайта всё равно не верит, но если ты не хочешь говорить, то не надо. Но тебя ищут. Будь осторожной. Скажи, что ты хочешь, то есть, куда тебе надо, и она поможет. Мы поможем.
   – Спасибо. Конечно, домой хочу, в Россию.
   – Мы поможем. Но надо думать. А пока она просит быть эээ, у нас в гостях. А мне говорит быть внимательным эээ охранять? Потому, что тебя ищут.
   После завтрака девушка намерилась было помочь Умайте, но та, мягко взяв Алёну за плечико, что – то воркуя, выставила её из кухни.
   – Она сказала, что ты гостья и что тебе надо отдыхать после ночи, – перевёл юноша. – Знаешь что? Пойдём к морю!
   – Но меня же…
   – Ничего, мы тебя… спрячем? Сделаем "не узнать".
   – Загримируем?
   – Не знаю, как правильно. Пошли.
   Они зашли ещё в одну из комнаток, как поняла Алёна – чисто мальчишеское царство.
   Судя по беспорядку, Умайта старалась сюда не заглядывать – одежда, комиксы, видеокассеты, какие-то банки лежали повсюду вперемешку. Но здесь же стоял ещё один телевизор и компьютер. Последнему Алёна немало подивилась: в их деревне такое могли себе позволить только весьма состоятельные люди. Да и два телевизора тоже.
   – Это компьютер? – поинтересовалась на всякий случай девушка. – И он исправен?
   – Да, работает, – удивлённо подтвердил юноша.
   – И ты это… в интернет входишь?
   – Да, интернет. Когда есть платить. Надо?
   – Нет, – пожала плечами Алёна. – Лучше по телевизору, может, уже не ищут?
   – Смотри, а пока… Вот, одевай – вытянул он из встроенного в угол шкафчика джинсы. – Они чистые. Не одевал ещё. И вот. Это… – замялся было подросток. – Тоже новое. Купил. Презент.
   " Это" было женской лёгкой обтягивающей маечкой. Алёна слегка поморщила носик.
   Но всё же предложенная одежда была лучше, чем имевшийся у неё прикид проститутки и функциональнее, чем выделенный Умайтой халатик.
   – Отвернись! – скомандовала девушка. Молодой хитрец сделал вид, что не понял, но Алёна, решительно взяв его за уши, развернула на 180 градусов и тот, расхохотавшись, подчинился.
   Джинсы оказались великоваты. Маечка, наверное, наоборот. Во всяком случае, когда Алёна переоделась и позволила хозяину повернуться, тот рассмотрев девичью фигурку, одобрительно присвиснул. Алёна же так мучительно покраснела, что парень вновь расхохотался. На этот смех заявился младший братик и увидев девушку в новой одежде, тоже восхитился американским " Вааау". Затем заглянула Умайта и начала что – то вычитывать развеселившейся детворе. Юноша начал было оправдываться, показывая на Алёну, но получил ещё более грозную отповедь и о чём-то задумался.
   – Что она сказала? Что? – заволновалась девушка.
   – Потом, – пообещал Фернандо, прильнув к трансляции новостей. Касающийся Алёны блок не очень изменился. Разве что расширился. Более подробно говорили об умерших в отеле. Затем – интервью с каким- то типом с размытым лицом. И опять мастерски сделанное фото Алёны.
   – Ну что они там говорят? – тормошила своего нового знакомого девушка.
   – Говорят, что ты, "человек, который убивает".
   – Убийца?
   – И "человек, который крадёт" – Воровка? – ахнула девушка.
   – Там, в отеле, ты хотела украсть у этого, которого обманула в кровать.
   – Заманила?
   – И чем – то травить, когда он уже собирался это… как это по русски, "секс"?
   – Я поняла.
   – Но он тяжело умирал, крикнул. Пришла хозяйка. Ты на неё эээ кинулась. Она звала этого… который охранять. А там по эээ коридору шёл ещё… турист. Ты им троим что-то, какой-то газ. Эти двое умерли, а тот турист был… далеко и только не видит теперь. Это он рассказывал. А ты эта… ну, которая за деньги сексом занимается. Как это по- русски.
   – Я поняла, – начинала закипать девушка.
   – Тебя ищут уже эээ по-государственному, ну, не только в нашем городе. Сказали, что за информацию большие деньги будут. И что ты очень опасная эта, которая секс за деньги. Как это по-русски.
   – Отстань от меня со своим сексом за деньги! У тебя комплекс? А быстро вылечу! – вспылила девушка.
   – Я это… перевожу.
   – Переводишь! Уже сам поверил! Иди, сдай валютную проститутку, убийцу и воровку!
   И проверьте, может я уже что украла, пока вы здесь без памяти в жару валялись! – девушка метнулась к двери.
   Поняв лишь половину, но поняв правильно, Фернандо одним гибким стремительным движением настиг Алёну и крепко обняв за плечи, развернул глаза в глаза.
   – Никуда! – взволнованно начал он подбирать слова. – Не пущу! Ты спасла нас.
   Зачем говоришь: "Поверил"? Не верить тебе и верить им? – он не отводя взгляда кивнул в сторону телевизора. – Им у нас и так, и не про тебя, не верит никто. Им не верят, копам не верят, богатым не верят. Умайта сказала, тебя пальцем не трогать. Ты эээ, как этот, из "страны Оз"?
   – Волшебник?
   – Волшебница.
   – Ну, тогда фея. Мне больше нравится, – уже улыбнулась девушка. И тотчас ощутила упругую нежность юношеских губ. Реакция её была мгновенной – рывок назад и солидная оплеуха, отбросившая парня на стоящий у противоположной стены диванчик.
   – Ты что? Ты что? – закричала Алёна, машинально вытирая губы.
   – Вааау! – вдруг раздался восхищённый возглас. Это забытый подростками младший братец, сидевший за компьютером, высказал своё восхищение действиями девушки.
   Чтобы развеять всякие сомнения, он ещё и звонко зааплодировал, а затем скорчил такую разочарованную рожицу братику, что Алёна не выдержала и рассмеялась.
   Младший, показывая на гостью, что-то затараторил, а тот сконфуженно отмахивался.
   – Что он говорит? – сменила гнев на милость девушка. В конце концов она поставила нахала на место, будет знать. Что ещё?
   – Он говорит, что… что такого эээ молодого человека – Юношу?
   – Юношу нельзя обижать девушкам.
   – Ох и врёшь! Правду говори!
   – Говорит, что мне эээ первый раз я встретил эээ хорошую девушку.
   – В первый раз? Врёшь! А это кому был презент? – она указала на майку.
   – Первый раз хорошую.
   – Остальные плохие были что ли?
   – Хорошую… Гордую… Правильную, да? Ну которая не долго…
   – А до этого все – сразу?
   – Нет, ну секс не сразу. А когда эээ любим, эээ нравимся, эээ симпатия, то и сразу, как правильно, " не долго" – Так вот мой дорогой. Никаких "любим", никаких " нравимся", никаких " симпатий".
   Ни "сразу" и " не долго". Вообще никогда. И выкинь это из головы.
   – Я это… обряд… Традиция… эээ дружба. Поцелуй дружбы хотел, – запоздало начал оправдываться парень, потирая щёку.
   – Не ври! Ничего себе "дружеский поцелуй"! – уже успокоившаяся девушка вновь машинально вытерла губы и вдруг, вспомнив покраснела.
   – Фею. Раз в жизни! – переменил пластинку лукавый кавалер.
   – Ладно. Прощаю. Живи. И вот что. Чтобы ты мне не врал с переводами, давай учи меня вашему языку. Я, кажется, уже начинаю что – то понимать. Вот к примеру, как называется диван?
   – Я думал тебя… за…гримировать, да?
   – Ну да, а как?
   – Волосы короткие… – он показал ножницы.
   – Стрижём. А как по- вашему ножницы?
   – Потом… Эээ светлый на чёрный.
   – Красим? Ты давай всё, что берёшь в руки, называй по-вашему. Постой, а ты что, стричь умеешь? – спохватилась девушка, когда незадачливый ухажёр усадил её на компьютерный стул и начал обматывать вокруг её шеи какоё- то полотенце.
   – Мы все сами. Умеем стричь. Я – Умату и его, Умата – меня.
   Девушка с сомнением посмотрела на кудряшки младшего, но спорить не стала.
   Выбирать не приходилась. И вскоре на полу, словно пушистые зверюшки, лежали Алёнины волосы, в из зеркала на неё смотрел какой- то курносый Гаврош.
   – Хорошо. – с гордостью за своё произведение констатировал самодеятельный визажист. Теперь красим, да?
   – Покажи хоть, чем.
   – Вот. Умата красила раньше. Совсем белая стала после того, как мои отец и мать…
   А теперь уже не красит.
   – Постой- постой. Это когда было? Это сколько лет твоей краске?
   – Она хорошая. Мы тут в прошлом году эээ собаку красили.
   – Собаку?! А шерсть потом с псины не слезла?
   – Хорошая краска. А другой нет.
   – Ладно, – махнула рукой девушка, смирившись с неизбежным.
   – Это. Надо это снять – указал хитрец на майку. Можем пачкать.
   – Опять за своё? Давай, поливай аккуратно свою мазюку.
   Вопреки опасениям получилось хорошо. Правда, затем пришлось покрасить ещё брови и ресницы. Но когда девушка в сопровождении братьев появилась на кухне перед Уматой, та всплеснула руками и попыталась скрыть улыбку.
   – Она говорит, "хорошо", – коротко перевёл длиннющее предложение юноша.
   – Она говорит, что ты меня изуродовал и хорошо только то, что меня никто не узнает.
   – Ты так быстро понимать язык? – изумился парень.
   – Я же фея, – усмехнулась девушка. Конечно, больше всего она поняла по тону и по мимике. Но с удивлением обнаружила, что, действительно, как губка воду впитывает чужой для неё язык. Однако Умайта, продолжая тараторить, потянула фею в ванную, где показала какой- то крем и мазнула девушку им по руке. Бронзовый, под цвет кожи аборигенов. Алёна послушно кивнула, и убедившись в том, что в ванную не заглядывают любопытные, сняла майку. Старая хозяйка тщательно натёрла девичье личико, шею, руки, часть живота и спины. Теперь из- под майки не будут выглядывать светлые полоски неокрашенной кожи.