Подвойская Леонида. Предтечи Зверя. Книга вторая. Алёна

   – Девушка, мы не знаем, как ты это сделала, но Фернандо говорит, это ты его спасла. Спасибо. Ты не знаешь, какой это парень! – начал один из них – сравнительно высокий стройный юноша, постарше остальных. Правда, все они были здесь стройные – ни одного толстячка. "Наверное, все рыбаки", – подумала Алёна.
   – И по словам Хуаниты ты запросто сняла проклятие их рода, – излечила три поколения! И Лопес – тому подтверждение. Дааа. Не позавидуешь "кальмарам". Он и одной рукой их укатывал, а теперь… – Все засмеялись.
   – Давайте знакомится. Я Уго, – руководитель всей этой компании. Не сейчас. В море. А здесь у нас даже не демократия – анархия. А ты, волшебница, кто и откуда?
   – Я из… – Алёна вдруг спохватилась и замолчала.
   – Да ты не бойся. Малый Педросо уже всем раззвонил, – и выдержав эффектную паузу объявил: Фея из страны Оз! Стелла, кажется?
   – Почти так, – заулыбалась под общий смех девушка. Ребята оказались простые, славные, какие-то неиспорченные.
   А затем заиграла музыка и начались танцы. Это было что-то. Таких па она ещё не видывала. Алёна вначале стеснялась, затем поняла логику движений и у неё что – то начало получаться. А под медленные мелодии, толи сговорившись, толи просто от любопытства, её приглашали поочерёдно всё новые и новые кавалеры. И, видимо, давало о себе знать положение феи – кавалеры были учтивы, галантны и держались на приемлемом расстоянии. Правда, только с ней. С другими девчатами эти же кавалеры танцевали совсем по – другому. Пораскованнее и поплотнее. Кстати, что касается девушек. Как и ребята, они были стройными, пропорционально сложенными, и естественно раскованными. В лёгкой, открытой " бесстыдной – сказали бы в их деревне" одежде. Только вот Алёны дичились. Или ревновали ко всеобщему сегодняшнему вниманию мужской половины? Ничего. Она здесь ненадолго. И тоже в их дружбе не нуждается.
   Перетолковав между собой в следующем перерыве, Фернандо и Уго подошли к новой знакомой.
   – К крабам вдвоём не поёдёте. Фернандо не имеет достаточного эээ авторитета для таких разговоров. Могут кинуть. Пойдём мы с тобой, прекрасная фея, а Фернандо так, на всякий случай затаится. Принимается? Тогда тихонько, пока все заняты, движемся.
   Алёна пересела на навороченный мотоцикл Уго, а Фернандо насвоей самоделке пристроился сзади.
   – Ты проедь до крана, оттуда посмотришь. Если что, вот, вызывай наших, – протянул Уго юноше мобильник.
   Мотоцикл рявкнул и сорвался с места.
   Байкеры, они не сами по себе. Байкеры в генах каждого из пацанов. Только вот не у всех есть возможности. Но уж если есть… Несмотря на напяленный шлем, девушка оглохла от рёва двигателя и музыки. От миганий разноцветных ламп рябило в глазах. Мимо промелькнули светящиеся рекламы цивилизации и они вновь погрузились в полутьму. Уго ехал каким-то широким полукругом, то въезжая в черту города, то выскакивая из неё. Затем показалась пристань, очертания каких-то больших судов. Проехали и это. Вскоре Уго снизил скорость, убрал шумовое сопровождения и мотоцикл, тихо урча покатился по каким-то аккуратным ухоженным улочкам.
   – Спальный район. Мы договариваемся здесь. Разборки устраивать – другие места есть. Здесь наши шишки живут, поэтому мы здесь ни-ни. Уговор. Но на всякий случай Фернандо – там, – он кивнул на видневшийся в темноте строительный кран.
   За этими пояснениями Уго заглушил двигатель, оставил мотоцикл в переулке и вместе с алёной вышел в миниатюрный освещённый скверик.
   – Вот здесь, – указал он на миниатюрную скамеечку. Присаживайся.
   Долго ждать не пришлось. Из темноты переулка вынырнули две тени.
   – Почему ты? – вместо приветствия спросил резкий голос. Он принадлежал невысокому патлатому парню. Алёна сразу насторожилась. Не нравились ей вот такие, вертлявые, с развинченными движениями.
   – Фернандо занят.
   – Видимо, очень занят, – ухмыльнулся патлатый.
   – Не твоё дело. Где Санчо?
   – Здесь, здесь, не волнуйся, – вышел из темноты второй – в отличие от напарника наголо обритый, коричневый почти до черноты парень. Даже, скорее, мужчина, – прикинула Алёна. И такие, нагло-равнодушные, цедящие слова сквозь зубы ей тоже не нравились.
   – Она? – кивнул Санчо в сторону девушки. Не дожидаясь ответа, патлатый вплотную подошёл к Алёне и начал рассматривать, словно ощупывая наглыми навыкате глазами.
   Девушка демонстративно отвернулась.
   – Она! – довольно констатировал патлатый. – Правда, обстриженная и крашенная, но она.
   – Кто, "она"? Вообще, какое вам дело, кто она? Давайте о цене. Или разбежимся, – предложил Уго.
   – Да. О цене. Тут, видишь ли, заморочка одна проявилась. Не потянете вы.
   – Давай ближе к делу. Берётесь или нет. И за сколько. Иначе мы пошли, – напрягся, почуяв неладное, Алёнин напарник.
   – Я же объяснил. – Санчо вдруг ухмыльнулся, блеснув жёлтым металлом зубов. По какому то его или патлатого знаку из темноты повыныривали разномастные, но однообразно мерзкие рожи и обступили разговаривающих.
   – Это что же? А наш уговор? – удивился, осматриваясь, Уго.
   – Да… Уговор… Понимаешь, даже самому стыдно, – картинно потупился Санчо. – Но уж очень большие люди и очень большие деньги. Так что, извини, ничего личного.
   – Под эти слова двое его подручных грубо схватили Алёну за руки.
   – Санчо, но нельзя же так. Ведь жить и жить тебе ещё здесь. Ты же нас знаешь, – пытался толи вразумить главаря Уго, толи протянуть время.
   – Конечно, нельзя. Но уж очень большой куш. И я после этого здесь жить не буду.
   А ребята – он кивнул на патлатого, – они согласны и пожить. Как-то не боятся.
   Пора решать, говорят, кардинально. Где-то вот так, – он кивнул в сторону крана.
   Патлатый, ухмыляясь, помахал рукой. На какую- то секунду мощный крановый прожектор зажёгся и осветил стрелу, на конце которой, на самом крюке раскачивался какой-то страшный мешок.
   – Вот так " кардинально" теперь и будем…, – начал было патлатый, но тут же свалился от удара Уго.
   – Тварь! – закричал Алёнин друг и кинулся на главаря бандитов.
   Поняв, наконец, что висело на кране, Алёна завизжала, и укусила одного из стражников за руку. Тот инстинктивно, с целью оглушить девушку, со всей силы толкнул её на каменную стену, отделявшую от сквера внутренний дворик одного из домов. Почему-то не встретив препятствия, девушка упала, но тут же вскочила. И увидела, что стоит в ухоженном садике с аккуратными газонами, блестевшими неестественной зеленью под лунным светом. А она абсолютно голая. Но изумляться и собираться с мыслями долго не пришлось. Две огромные, напоминающие чудовище из " Собаки Баскервилей" псины на всех порах неслись к незваной гостье. Завизжав от страха, Девушка бросилась к стене, ухватилась за какой-то выступ, попробовала подтянуться и… опять оказалась в скверике.
   – Что за чёрт! – закричал тот, которого она укусила.
   – Ух ты! Это она сама уже? – ухмыльнулся патлатый. Всё, оставив Уго, уставились на Алёну. А тот вдруг начал медленно оседать. Большое красное пятно медленно расплывалось на майке.
   Поняв, что произошло за эти мгновенья, от гнева и от стыда за свою неожиданную наготу, девушка вновь страшно закричала, а потом, как в том злополучном отеле, мазнула огнём своего гнева по всем пялящимся на неё глазам. И не успело эхо вернуть её крик, как он повторился криком семерых глоток, ревущих от боли. Ну, не всех ревущих. Патлатый и ещё один, явный гомик, пронзительно визжали. Алёна, перепрыгивая через катавшихся по траве бандюганов, кинулась к Уго.
   – Что… ты… с ними…? – прошептал юноша.
   – Не знаю. Ты как? Снимай.
   Она сняла уже изрядно пропитавшуюся кровью майку и наклонилась к ране.
   – Рон, сволочь, – кивнул Уго в сторону патлатого. – Я его свалил, а потом, когда остальные насели, он подкрался и…
   Рана была страшная. Напрягшись, девушка увидела, как горят огнём боли разрезанные ткани желудка, печени и почки. Из разрезанных артерий в брюшную полость вытекала, теряя жизненную силу, кровь.
   – Это какой- же нож надо… – прошептала она. – Замолчите же, сволочи! А ты, падаль, сдохни! – плеснула она гневом в сторону уже шедшего вдоль стены и кричащего патлатого Рона. Тот упал и замолк. Замолчали и остальные, продолжая только стонать.
   – Сейчас- сейчас, – взялась девушка за дело. Сейчас полегчает. Сейчас. Она максимально сконцентрировалась и на пальцах зажглись лучи. Первым делом она сомкнула разрезанные сосуды и сосудики. Подержала в своём целительном поле, склеивая их лучами. Отпустила и увидев, что кровь даже не сочится, с облегчением вздохнула. Затем прикрыла края разрезов на органах. Подержала. Всё остальное – потом. Застонав, впитала и пропустила через себя боль, которая поднялась над её головной черным облаком, медленно рассеявшимся под лунным светом.
   Вернувшись к реальности Алёна увидела ошеломлённый взгляд широко раскрытых глаз Уго. Она вдруг вспомнила, что совершенно голая и мучительно покраснела. Но во взгляде юноши не было ничего похабного. Только безмерное удивление и…, ну, преклонение, что ли.
   – Ну, как? Легче? Потерпишь? – спросила она и не дожидаясь ответа кинулась к одежде. – Потерпи. Надо ехать… Что с Фернандо.
   – Да, фея, – уже окрепшим голосом согласился юноша. – Едем. – Он попытался встать. Уже натянув майку, Алёна подхватила его и потянула к оставленному в темноте мотоциклу.
   – Сможешь держаться? Не упадёшь? – утраивала она Уго на задное сидение.
   – Если можно, я вот так – сцепил он руки на животике девушки и приткнувшись головой к её спине.
   – Ты только держись.
   Алёна завела двигатель, но вначале рванулась назад, в сквер и подъехала к ползущему по земле Санчесу.
   – Что с Фернандо? Говори, разрешаю!
   – Нииичееегоо. До сииигнаала Рооона нииичегоо, тооолько пооодвееесиить. Пооощади! – завывая ответил главарь. У Алёны отлегло от сердца.
   – Кто и за сколько?
   – Нааачальниик пооолииициии. Ссстооо гррааандооов.
   – Чего?
   – Тыыысяяч. Стооо тыыысяч. Пооощаадии!
   – Молись, чтобы Фернандо был цел! – уже разворачивалась на мотоцикле девушка.
   Она газанула по переулкам в направлении крана. Если до сигнала ничего, "только подвесить", то что после сигнала? И успел ли этот гад подать сигнал? И, значит, кто-то там должен быть? Она подъехала к пирсу, над которым возвышался злополучный кран. Где-то там, в небе начиналась стрела, на тросе которой качался страшный груз. Она успела выключить зажигание и посадить на какую-то бетонную тумбу вновь ослабевшего Уго, когда к ней подошли двое, как она догадалась, Санчевых подручных.
   – За дружком, небось, – ухмыляясь поинтересовался один из них – невысокий, почти квадратный качёк, явно влюблённый в свои бицепсы. Второй, осветив фонариком Уго, довольно хмыкнул и не обращая больше на него внимания встал за спиной у девушки, обжигая её шею своим дыханием.
   – Да, за ним. Санчо сказал ехать сюда.
   – А мне вот Санчо ничего такого не говорил.
   – Но сигнала то не было!
   – А вот мы сейчас уточним.
   Он раскрыл мобильник и Алёна приготовилась к худшему. На всякий случай она попробовала отцепиться от стоящего сзади. В больнице, исцеляя девчат с эпилептическими припадками, одна видела, какая часть мозга светилась нездоровым цветом. И сейчас она направила в голову заднего мысленный импульс. Только не голубой, успокаивающий, а чёрный, гневный.
   – Фант, что с тобой? – оторвался от мобильника качёк. Обернулась и Алёна.
   Обладатель горячего дыхания Фант – толстый обрюзглый, уже лысеющий мужик лежал на земле и бился в жесточайшем эпилептическом припадке.
   – Этого ещё не хватало, – констатировал квадратный, но на помощь не кинулся и вновь взялся за мобильник.
   – Санчо, это я. Как кто? Род. У меня сейчас эта девка с Уго. Говорит, чтобы отпустили. Что? Нет. Что? Фант? Припадок. Что?!!! Понял. Сделаю. Немедленно?
   Конечно.
   – Шеф сказал отпустить. Только эээ хочет, чтобы ты сама. Так что, там, в кабинке, сидит Симон, ты давай, дуй к нему, скажи, чтобы опускал потиху.
   – И он поверит?
   – Давай- давай. Если я тебя пропустил, значит, всё окей. Я пока займусь Фантом.
   Медлить было нельзя, и девушка кинулась к началу лестницы в небо. Она успела дотянуться до верхней перекладины, когда один за другим грохнуло несколько выстрелов. Обернувшись, Алёна увидела ухмыляющуюся рожу Рода.
   – Ничего личного детка. Команда шефа. – он опустил пистолет и, пока девушка, оседая, смотрела на продырявленную кофточку, покрывающуюся кровью, негодяй уже командовал кому-то срочно выезжать. Алёна с изумлением увидела, что ужасные дыры на её теле уже затянулись. Встряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, она провела рукой по только что кровоточившим местам. Всё. Словно и не было.
   – Симон, давай, жми кнопку. Всё кончено, – услышала она новую команду и поняв, о чём речь быстро вскочила.
   – Не успокоишься? – удивился Род, вновь поднимая пистолет. Но девушке было сейчас не до него. Подняв глаза ввысь она пыталась увидеть кабинку и нащупать биополе того, кто должен был сейчас сбросить Фернандо. Ей это удалось. И волна ненависти понеслась к развалившемуся на сидении крановщика Симона. И смерть его наступила мгновенно. Правда, через мгновение после того, как он нажал – таки кнопку аварийного сброса груза. Услышав какой-то грохот, Алёна, задрожав, бросилась было к лестнице, ведущей в кабину, но обернулась на новый выстрел.
   Пуля цокнула где-то вверху, об железо крана. А качёк, выронив пистолет, начал оседать. Сзади него стоял Уго с чем-то тяжёлым в руке. Но это отвлекло девушку лишь на долю секунды. Потому что где-то там, в воде раздался тяжелый всплеск чего-то грузно упавшего. Впрочем, было очевидно, что это упало с высоты и Алёна, отчаянно закричав бросилась туда, в воду.
   Плавала она хорошо, благо на купания в плавно текшей возле деревни реке не надо было ни спецпропусков, ни абонементов. Прохладная вода приятно бодрила уже изнемогающее тело. Алёна быстро, вразмашку, плыла к центру расползавшихся по зеркалу спокойной воды кругов.
   Но луна на этот раз не во всём была союзницей девушки. Она серебрила воду, но не просвечивала её.
   Где-то здесь. Где- то здесь. Алёна, отрешившись и лишь слегка шевеля руками, стала прислушиваться. Много чего копошилось, попискивало, трещало и щёлкало на ночном дне, и всё это девушка вдруг услышала. А потом раздались редкие, замирающие по силе " тук", " тук", " тук…". Радость яркой вспышкой ударила по сознанию Алёны. Это билось, хоть и замирая, сердце Фернандо. Он жив! И она услышала его! И она его спасёт! Девушка набрала воздуха и нырнула. Ей сразу повезло. А может и не повезло. Просто она плыла на тот самый стук сердца. С первого же раза она схватилась за ремень на джинсах юноши и вытянула связанное тело на поверхность. Фернандо был страшно, до синевы бледен и без сознания.
   Правда, оказавшись на поверхности он тут же попытался вдохнуть, но только страшно, утробно застонал. Рот несчастного был заклеен скотчем, а из носа тут же полилась вода. Алёна немедленно освободила рот подростка и тот наконец-то со всхлипом вздохнул. А потом его потянуло вниз. Ничего не понимая, девушка пыталась удерживать своего друга. Пытаясь развязать его руки, она всё поняла.
   Бандитская сволота сбросила парнишку вместе с крюком и тросом. Вот что такое "аварийный сброс". Теперь эта тяжесть тянула Фернандо на дно. Алёна, удерживая юношу, пыталась понемногу тянуть всё это с собой, ближе к пирсу, но вдруг почувствовала, что теряет силы. Быстро- быстро замелькали мушки перед глазами, луна расплылась в длинную, сужающуюся внизу сосульку, упирающуюся кончиком в горизонт и оттуда подкрадывающуюся к её сердцу… Такое состояние бывало после целительства. А сегодня… Сколько было сегодня! Пора отдохнуть. Всё. Нет сил. Нет. Н -е-е-е-ет! – вдруг закричала она, почувствовав, что отпустила Фернандо и тот погружается во тьму. Нырнув и вновь вытянув друга, она обхватила его двумя руками и прижала к себе.
   – Вот так. или туда или туда. Но только вместе. Я сейчас. Мне бы минутку… Вот сейчас отдохну… Вот, под луной… И поплывём… – бормотала она, погружаясь одновременно и в беспамятство и в темень воды. Всё, – поняла она. всё? Нет! – встрепетнулось сознание. Нет. Всё.
   Но в это время чья-то рука подхватила и удержала и её и Фернандо. Какое это было счастье – лежать неподвижно и впитывать, впитывать, упиваться лунным светом.
   Сознание окрепло быстрее тела и Алёна открыв глаза, повела ими в сторону спасителя. Чудес не бывает – их держал Уго. Несмотря на прохладную воду, лицо его было покрыто потом, а серебряный цвет лунной дорожки был обильно измазал черным следом.
   – У тебя всё открылось. Зачем ты? Я же даже не склеила. Только наживила. Теперь всё опять открылось, – застонала девушка, поняв, что черный след – это полоска растёкшейся крови.
   – Ничего- ничего. Продержимся, – прохрипел Уго. Было видно, что и он вместе с кровью быстро теряет силы.
   – Что? Что мне теперь делать с вами? – простонала Алена.
   – Держаться, фея. Только держаться. Я позвал ребят. Взял мобильник у этого…
   Они вот- вот. Только держаться!
   Экономя силы, они замолчали. Уго держался сам и помогал держать Фернандо.
   – Если вдруг… Если не успеют…, – начал он, вслушиваясь в звуки порта, то знай… Я ещё никогда… не встречал…
   – Шшш. Успеют. Слышишь? Уже ревут, – перебила его девушка. И действительно, рёв мотоциклов сначала воткнулся в тишину, а затем разорвал её. Видимо, Уго сообщил, где их искать, поэтому приехавшие ребята прямо с колёс бросались в воду.
   – Спасена! – прошептал Уго, когда несколько сильных рук подхватили всех троих. – Жаль, не сказал. Не успел… – не договорив он потерял сознание.
   Уго и Алёну вытянули быстро. И пока возились с Фернандо, отвязывая его от груза, девушка склонилась над бесчувственным старшим товарищем. Необходимо было срочно закрывать вновь открывшиеся раны. Но как только она попыталась " включить" своё поле, всё вновь поплыло перед её взором. Слишком много неведомой энергии она растратила за сегодня. И слишком мало было времени на её восстановление лунным светом. В это же время из воды вынесли и Фернандо. Шатаясь от слабости, девушка бросилась к нему. Жизнь уходила и из этого тела. Всё реже стучало сердце, всё страшнее были хрипы при редких вдохах. А она, она не могла им помочь. И вот уже начала, стоя рядом на коленях, давиться плачем невеста Фернандо. Вот, опустив руку, по которой нащупывал пульс у Уго, серьёзный парнишка с вьющимися, как у того волосами. Брат.
   Н -е-е-е-е-т! – в который раз на эту ночь закричала Алёна. Она упала на колени между двух умирающих и схватила их за руки.
   " Разряд!" – вспомнила вдруг она здоровенного реаниматора из областной больницы.
   – Мотоциклы! Ток! Ток давайте!!!
   Ребята мотнулись к своим машинам и схватились отрывать аккумуляторы.
   – Заводите! Да заводите же Бога ради! – умоляла их Алёна. И через мгновенье, показавшиеся девушке годами, раздался- таки рёв движков, и к ней потянулись выдернутые провода высокого напряжения.
   Трудно сказать, чего ожидали участники этой драмы. Наверное, действительно чего – то похожего на реанимацию. Но Алёна схватила эти провода и прижала к себе.
   – И ты, и ты, и ты – вот сюда, – скомандовала она ещё троим, на которых не хватило рук.
   Что это было? Как передать ощущение девушки? Спросите у заряжающегося аккумулятора. Или у похмельного пьяницы. Или у допингового спортсмена. Спросите у напивающегося после пустыни верблюда. Спросите у утреннего курильщика. Это, когда с каждым вздохом, каждым глотком, каждым уколом всё яснее становится мозг и взгляд, всё сильнее бьётся сердце, всё полнее разливается по сосудам и мускулам сила – силушка.
   Вскоре на руках девушки появилось долгожданное свечение. Она отпустила провода и положила руки на грудь каждого из бесчувственных юношей.
   – Вы держите-держите пока, – сосредотачиваясь прошептала она тем, кто питал её электричеством.
   Стоящие рядом с мистическим ужасом смотрели, как дрожала и обугливалась на местах прикосновения проводов кожа девушки. Но та уже не чувствовала этого.
   Вначале она всё вновь появившееся поле сконцентрировала на сердце Фернандо.
   – Жить! Жить! Ну же, жить! – кричала она, гладя, тормоша и покалывая своими лучами уже останавливающееся сердце. И оно подчинилось! Задрожало, набираясь сил, впитывая Алёнины лучи, напряглось, и сократилось. И расширилось. И сократилось!
   И начало размеренно биться. А лёна потихонечку убрала своё поле. Сердце продолжало работать.
   "А с мамой не получилось" – вдруг вспомнила она. "Наверное, потому, что не хотела, нет, не могла больше". Но раздумывать было некогда. Ещё из одного молодого тела вытекала жизнь. Здесь она знала всё. Были бы силы. Она вновь мысленно прильнула к ранам Уго. Да, всё, что она ранее " наживила" разошлось.
   Точнее, прохудилось, иначе парень умер бы уже давно. Вновь соединяя сосуды, Алёна почувствовала, что силы всё-таки иссякают. Электроразряды оказались больше кнутами – подстёгивали, вытягивали потаённые запасы энергии, но не давали своей.
   А может, их было просто недостаточно? Или не привыкла девушка к такой подпитке?
   Как бы то ни было, но девушка успела. Но когда Алёна, уже теряя сознание, отняла руки он раненного, закричала Хуанита.
   – Стелла, он опять! Смотри, Фернандо опять!
   Тот действительно вновь страшно побледнел. Заострился нос. Обескровились губы.
   Смерть вновь дохнула на него. Застонав, Алёна с мольбой протянула руки к луне.
   Нет. И тело, болезненно реагируя на новые разряды, не пропускало их к таинственному целебному полю. Уже по наитию, не делая ранее ничего подобного, девушка, отмахнувшись от ненужных теперь электропроводов, легла рядом с Фернандо, обняла и прижалась грудью к его груди. Сердце к сердцу. И соединила их в одно целое. И заставила это целое биться.
   – Вооот тааак. Воооот тааак, воооот тааак, – шептала она, чувствуя, как каждый удар этого странного сердца толкает кровь по артериям. Уже не полем, а всей собой она почувствовала боль искалеченных, изломанных, отбитых органов юноши. И начала впитывать эту боль в себя, пытаясь, как прежде, растворить потом её в лунном свете. Пока удалось только разделить её. Фернандо как-то облегчённо вздохнул, а Алёна не смогла сдержать стона. Затем, всё также обнимая юношу и делясь с ним остатками жизненных сил, она впала в полузабытие.
   – Надо убираться отсюда, – услышала она голос Фернандо. – Санчос продался копам.
   Сейчас, наверняка, сдаст. подождёт для верности, и сдаст.
   – Куда? – поинтересовался брат Уго, поднимая его.
   – Будут искать. Будут землю рыть. Сто тысяч баксов за неё. Давай к Марте. Я сам!
   А их… Надо вот так двоих. Не косись, дурочка! Она же его спасает! Видишь, держит его душу на этом свете!
   – Я и не кошусь, – обиделась Хуанита. – Я думаю, если на каком брезенте, то можно между двух мотоциклов…
   – Молодец! Но брезент? Сеть! Карен, мигом за сетью!
   Рыбаки знали, где ближайшие рыболовецкие снасти и вскоре неподвижную, но живую пару осторожно подняли с земли, положили на сеть и надёжно привязали между двух мотоциклов. Другие, раскочав, скинули в воду трупы двух незадачливых Санчевых подручных. Туда же кинул Уго так выручивший их мобильник.
   – Везти, как свою душу, как хрупкую драгоценность, как… – наставлял Уго, уже сидя на мотоцикле и поддерживаемый братом.
   – Ладно тебе, понимаем.
   И мотоциклы с невиданным багажом покинули злополучный пирс.
   Марта оказалась старой, в отличие от Умайты – действительно очень старой женщиной. И жила она в очень старом доме. Правда, с оградой и внутренним двориком-патио, то есть вроде как в зажиточном доме. Но всё вокруг, хотя и ухоженное, давало понять, что дом знавал гораздо лучшие времена.
   Стучать долго не пришлось. Слушая недосказанные объяснения ребят, старуха фонарём осветила лежащую в сетях парочку и молча кивнула вносить их в дом.
   – В прихожую. И убирайтесь. Сама справлюсь. Если Бог даст, – отрывисто скомандовала она. Привыкшие к властному тону хозяйки, рыбаки занесли своих товарищей через дворик в просторную, тёмную сейчас прихожую.
   – И он тоже, – подвели они к Марте крепящегося Уго.
   – Вижу – осветила она раненого и бесцеремонно подняв его окровавленную майку, осмотрела рану.
   – Ты тоже остаёшься, – распорядилась хозяйка, не отрывая взгляда от раны. – А вы – мигом отсюда. Пока не дам знать – не приходить.
   Ребята по очереди пожали руку Уго, осторожно прикоснулись к руке остававшегося без сознания Фернандо и, бросая взгляды на лежащую рядом девушку, вышли. Марта перехватила эти взгляды – смесь ошеломлённого испуга и обожания. Проводив столь поздних визитёров, старуха закрыла дверь и, инстинктивно оглянувшись, нажала на что – то незаметное в стене, после чего открыла платяной шкаф.
   – Проходи – кивнула она Уго. В шкафу висела какая-то старая одежда. А отодвинутая задняя стенка открывала темную сейчас комнату. Подсвечивая фонарём, хозяйка показала юноше, где присесть, затем кряхтя, но с неожиданной силой взяла на руки и перетянула Фернандо с Алёной. Толи девушка не разжала своих объятий, толи догадалась старуха, что нельзя этого делать, но на пол она положила их обоих, всё также укутанных в сеть.
   – Кто? – коротко поинтересовалась хозяйка, – кивнув на рану Уго.