Роббинс Гарольд. Одинокая леди

   — Сколько времени утекло! — сказал он ласково и тут же перешел на деловой тон. — Ты закончила пьесу?
   Да, ответила она и почувствовала облегчение от того, что он все еще помнит.
   — Когда я смогу получить ее?
   — Я могу забросить, когда ты скажешь.
   — Нет, старые друзья так не делают бизнес. Приглашаю тебя пообедать со мной. Ты мне расскажешь о себе, поговорим, потом возьму пьесу домой и прочитаю.
   Она улыбнулась про себя. Она отлично знала, что пьесу до него прочтут все в его конторе и только после этого он возьмет ее в руки. Но все равно, было гораздо приятнее передать ему пьесу в ресторане, чем просто забросить в контору.
   — Я с удовольствием, — сказала она. — Когда ты хочешь ужинать со мной?
   — Как насчет сегодня? — спросил он, — Ты свободна?
   — Могу быть свободной.
   — Отлично. Тогда у Сарди в восемь тридцать. К этому времени те, кто идет в театр, схлынут, и мы спокойно поговорим.
   — Восемь тридцать, — повторила она. — Я буду. Только положив трубку, она поняла, как волновалась во время разговора. Руки опять тряслись. Ей придется принять еще одну таблетку — очень важно, чтобы к встрече она была в полном порядке. Надо собрать себя по частям...

Глава 5

   Когда она вернулась домой после ужина с Фэнноном, квартира была пуста. Часы показывали одиннадцать вечера. Короткая и деловая записка на столе сообщала:
   «Ушел на важную встречу. Вернусь не раньше полуночи».
   Джери-Ли почувствовала нарастающее беспокойство. Она уехала в ресторан около восьми, и Фред ничего ей не сказал о предстоящей важной встрече. Она скомкала записку и бросила ее в корзину для бумаг. Не присаживаясь, пошла в спальню. Переоделась в любимые джинсы и рубашку.
   Огляделась. Теперь, когда пьеса закончена, квартира показалась ей местом заключения.
   Она стала бродить бесцельно по комнате, пошла на кухню, налила себе стакан белого вина... Нужно начать думать о работе.
   То же самое она сказала и Фэннону, когда он спросил ее о дальнейших планах.
   — Скорее всего, мне нужно будет опять начать где-то работать.
   Кстати, ты не мог бы подкинуть мне что-нибудь в одном из твоих шоу?
   — Маловероятно. Сезон очень тяжелый. У меня сейчас ничего не готовится на лето.
   — В таком случае, мне придется побегать, — сказала она.
   — Кто сейчас твой агент?
   — У меня никого нет, — сказала она быстро. — Я все как-то выпустила из рук, когда засела вплотную за пьесу.
   Он внимательно посмотрел на нее и ничего не сказал. Она поняла, что он знает, что с ней произошло.
   — Теперь, когда пьеса закончена, думаю, что пойду к Уильяму Моррису.
   — Можешь сказать им, что я заинтересовался пьесой, если это как-нибудь поможет.
   Она с благодарностью посмотрела на него.
   — Спасибо, Адольф, — сказала она искренне.
   — Все, что я могу сделать, я сделаю для. тебя" — сказал он и провел рукой под столом по ее бедру. — Только позвони.
   — Обязательно.
   Он посадил ее в такси у выхода из ресторана. Когда машина завернула за угол Бродвея, она велела шоферу высадить ее на Сорок второй стрит. Там она спустилась в подземку и поехала домой. Такси нынче было ей не по карману.
   Странно, как все изменилось. Долгое время такси было единственным видом транспорта, которым она пользовалась, разъезжая по городу. Но теперь казалось, что все это происходило давным-давно. И у Сарди тоже встречали ее по-иному.
   Немногим больше года назад, когда она входила в ресторан, казалось, что все ее там знают.
   А сегодня метрдотель посмотрел на нее пустыми глазами даже тогда, когда она спросила, как пройти V столику мистера Фэннона. Джери-Ли удивилась — неужели она так неузнаваемо изменилась?
   — Конечно, миссис Торнтон, — сказал метр с профессиональной, ничего не значащей улыбкой, когда Фэннон спросил его, помнит ли он мисс Рэндол. — Я сразу подумал было, что это вы. Но вы изменили стиль прически — и я засомневался, не был уверен... Добро пожаловать обратно.
   «Добро пожаловать обратно?» — интересно, где — как он думал — она была все это время? За Полярным кругом?
   — Приятно вернуться, — сказала она, ненавидя произнесенные ею же слова.
   То же самое происходило и со всеми теми, кто останавливался рядом с их столиком, чтобы поговорить с Фэнноном. Каждый раз он представлял ее, и она могла с уверенностью сказать по выражению лиц, что ее имя не вызывало никаких воспоминаний. У Бродвея оказалась короткая память. Это уж точно.
   Она почти прикончила вино, когда зазвонил телефон. В трубке раздался радостный голос Фреда:
   — Как прошел ужин?
   — Отлично, — сказала она и сразу же поняла, что он выпил.
   — Он собирается ставить пьесу?
   — Пока не знаю, — ответила она. — Он должен вначале прочитать.
   — Мы тут отмечаем, — сказал он. — Я только что подписал контракт с Лисией, и она поставила бутылку отличного шампанского. Прыгай в такси и приезжай.
   — Может быть, лучше мне не приезжать? Уже поздно.
   — Приезжай, детка! Тут только Лисия, ее юрист и я. Она услышала, как кто-то что-то говорит Фреду.
   — Прости, дорогая, планы изменились. Ты жди нас дома, а мы заедем за тобой. Люди хотят, чтобы я немного размял пальчики на клавишах сегодня.
   Он повесил трубку. Может быть, так даже лучше, подумала она. Без работы квартира наводила тоску.
   Дискотека Артура, куда они приехали, была набита битком, музыка низвергалась на их головы из динамиков, и им приходилось все время кричать, чтобы услышать друг друга. Когда они подъехали, у дверей стояла длинная очередь желающих попасть в дискотеку. Лисия без малейших колебаний выбралась из машины и оставила ее швейцару для парковки. Затем, словно по волшебству, дверь перед ними отворилась, и сразу же нашелся хороший столик. Было такое впечатление, что Лисия знала в дискотеке всех.
   Только когда она вышла из машины, Джери-Ли поняла, какой же высокой женщиной была Лисия. Не меньше, чем пять футов десять дюймов, на ее взгляд. В ней было что-то статуарное. Одновременно угадывалась сдерживаемая сила, которая проявлялась в том, как она двигалась и ходила.
   По сравнению с ней, девица Сэм была куда слабее и мягче хотя и выглядела капризной и своенравно-эгоистичной. Юрист по имени Марк, молодой человек с типично еврейским умным лицом, сразу же вызвал чувство недоверия.
   Как только они сели за стол и официантка приняла заказ, юрист и Сэм встали и пошли танцевать. Через минуту они затерялись в толкучке на пятачке перед эстрадой.
   Фред, сидевший между Лисией и Джери-Ли, широко улыбался.
   — Вы обязательно понравитесь друг другу, — сказал он. — Вы обе независимые дамы.
   Встретив взгляд Лисий, Джери-Ли поймала себя на ощущении, что они с Лисией знают друг друга давно. Чувство определенной общности было столь сильным, что она даже вспыхнула от непонятного смущения.
   Лисия улыбнулась. Голос ее оставался совершенно спокойным.
   — Уверена, что мы подружимся.
   — Да, — кивнула Джери-Ли.
   Официантка принесла выпивку. Лисия подняла свой бокал с апельсиновым соком.
   — За музыканта! — сказала она.
   Фред рассмеялся и чокнулся с ней.
   — Надеюсь, никто из вас не останется разочарованным.
   — Не думаю, — согласилась Лясия, не спуская глаз с Джери-Ли.
   Джери-Ли опять почувствовала, что шея у нее краснеет.
   — Конечно, — сказала она.
   — Почему вы не танцуете? — спросила Лисия. — Обо мне не волнуйтесь — мне и здесь хорошо.
   — Пойдем, девочка? — спросил Фред.
   Она кивнула и поднялась из-за стола. Танцевальный пятачок был переполнен дергающимися телами, и через минуту Джери-Ли полностью отдалась вместе со всеми пульсирующему ритму. Она любила танцевать, особенно рок. В танце было что-то эксгибиционистское, что всегда волновало ее. Это был тот танец, который, казалось, придумали специально для нее и который можно было танцевать в одиночку.
   Фред наклонился к ее уху.
   — Что ты думаешь о Лисий? — прокричал он.
   — В ней есть нечто особенное. Фред кивнул. Его тело двигалось в такт с ударами музыки.
   — И умна, чертовски умна. У нее, кроме «Зеленого бара», есть интересы в целом ряде предприятий: магазины пластинок, музыкальные группы и даже клубы в других городах.
   — Звучит здорово, — сказала она.
   — Действительно, здорово, — согласился Фред. — По крайней мере, нам не придется вечно носиться в поисках деньжат. Она гарантирует мне полторы сотни в неделю, как минимум, на ближайший год.
   — А что она получит за это?
   — Мы будем партнерами из расчета фифти-фифти. Мы вкладываем все мои песни в дело — передаем их издательству, студии звукозаписи и тому подобное, включая диски и клубные выступления по особым дням.
   — Что она вкладывает еще, кроме денег?
   — Все свои связи. Она знает в этом бизнесе всех. И если учесть, в чем она участвует, то понимаешь, что у нее есть возможность надавить и довольно сильно надавить. Люди стремятся угодить ей.
   — Звучит здорово.
   — Это, действительно, здорово, — повторил он. Она внимательно посмотрела ему в глаза.
   — Между нами ничего нет, только бизнес, — торопливо сказал он. — У нее подружка — Сэм.
   И сразу же все встало на свои места — как цветная разрезная картинка.
   Джери-Ли сразу же почувствовала, что в Лисий есть особенность, уже знакомая ей раньше, напоминающая ей кого-то еще. Теперь она знала кого.
   Нет, то было вовсе не внешнее сходство, все дело было в том, как Лисия смотрела не нее, когда они встретились. Карла Мария! Именно ее взгляд заставлял вот так чуть волноваться, вызывал ответную вибрацию во всем теле. Может быть, это ощущение, новое для нее, стало возможным после того опыта с Карлой Марией. В это время в образовавшемся в толпе танцующих просвете она увидела Лисию. Та многозначительно смотрела на нее, и Джери-Ли опять почувствовала, что ее лицо залило горячей волной краски.
   Лисия ощутила ее так же, как ощутила Карла Мария. Вероятно, она просто посылала какие-то волны, «телеграфировала» им послание, сама того не подозревая. Неужели в ней спал латентный лесбийский инстинкт? Неужели он всегда таился под ее кожей, готовый вырваться наружу?
   Она так погрузилась в свои мысли, что не расслышала, когда Фред обратился к ней с какими-то словами.
   — Что ты говоришь? — переспросила она. — Здесь так шумно, что я ничего не слышу.
   — Она хочет, чтобы я начал разрабатывать новые идеи. Тексты она достанет. Она хочет, чтобы я написал суперхипповую песню в стиле Сэма Кука.
   Она молча кивнула.
   — Мы запишем несколько пленок вместе, а потом я и Марк поедем в Детройт послушать и посмотреть самых известных ребят у них в «Мотауне».
   Она считает, что и мы можем там прозвучать.
   И тут она впервые поняла, как молод Фред — не по годам, потому что по годам он был старше нее, а по наивности. Его мечты были точно такими, какие появлялись и у нее, только много-много лет назад.
   Она вдруг снова почувствовала недавнюю подавленность. Нужно было срочно что-то выпить. Она сделала знак Фреду, и они покинули танцевальный пятачок.
   Когда они подошли к столику, одновременно с ними вернулась и Сэм — одна, без Марка.
   — Марк бросил меня во время танца, — сказала она надув губки. — Он кого-то встретил, ему захотелось поболтать, а мне все еще хочется танцевать.
   — Ох, этот Марк, — вечно он суетится и комбинирует, — улыбнулась Лисия. — Почему бы тебе с ней не потанцевать, Фред?
   — Конечно, — с готовностью сказал Фред. Джери-Ли уселась на свое место, проследив, чтобы между нею и Лисией оставалось свободным кресло Фреда.
   — Неплохой букетик чокнутых собрался здесь сегодня, — сказала Лисия.
   Джери-Ли кивнула.
   — Половина из них накурилась или еще как-то прибалдела. Другая половина выпендривается и выставляет свои задницы, потому что именно в таком месте на них есть спрос.
   — А вы к какому клубу принадлежите?
   — Ни к какому. Во-первых, я просто люблю наблюдать. Во-вторых, я работаю.
   — Вам принадлежит часть этого заведения?
   — Я кручу в голове мысль открыть что-то подобное, когда время подоспеет.
   — А когда это произойдет?
   — Через год или два. Когда это заведение скиснет. В наши дни и в нашем городе есть место только для одного подобного заведения.
   Одновременно два таких у нас прогорят.
   Джери-Ли промолчала.
   — Фред сказал вам о наших планах?
   — Да.
   — И что вы думаете?
   — Я рада за него. Он заслуживает удачи.
   — Вы не влюблены в него, насколько я понимаю?
   — Нет.
   — А он влюблен. Он хочет жениться на вас.
   — Он так сказал? Лисия кивнула.
   — Чушь, — Джери-Ли подняла бокал и отпила. Она " не предполагала, что он зайдет так далеко в своих намерениях.
   — Сестричка, — сказала Лисия и спросила, словно настроившись на мысли, проносящиеся сейчас в голове Джери-Ли:
   — Зачем такой женщине, как вы, путаться с мальчиком, как он?
   — Но так лучше, чем одной. И кроме того, кругом вообще нет настоящих мужчин.
   Лисия перегнулась через стол и пожала руку Джери-Ли.
   И с той же интонацией, не убирая руки Лисий со своей, Джери-Ли сказала:
   — Сестричка, зачем такая женщина, как вы, путается с такой девушкой, как Сэм?
   Глаза Лисий округлились от неожиданности, затем она рассмеялась и убрала руку.
   — Так лучше, чем оставаться одной. И кроме того, кругом нет настоящих женщин.
   И сразу же возникла непринужденная" легкая интимность между ними.
   Джери-Ли рассмеялась:
   — Вы мне нравитесь. По крайней мере, вы честны.
   — Вы тоже мне нравитесь.
   — Я не могу понять только одного — почему вы делаете все это для него?
   — Частично ради денег, которые он заработает. — но это не все.
   — Тогда что же еще?
   — Вы не поймете, — Попробуйте, может, и пойму. Голос Лисий звучал мягко, но в нем ощущались нотки настоящей твердости и силы.
   — Это мир мужчин. Я прошла в нем так далеко, как только может женщина, действуя в одиночку и сохраняя хорошие отношения с мужчинами. Они не любят баб, которые желают идти сами по себе, в одиночку.
   — Я все еще не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет Фред?
   — Я собираюсь обеспечить ему успех, потому что мы оба нуждаемся в успехе, но и каждый ради себя. Толкая его впереди себя, я смогу пройти весь тот путь, который иначе мне заказан, и никто не остановит меня.
   — И все равно, я не понимаю. Что вы имеете в виду, говоря, что собираетесь вести его впереди себя? Лисия опять положила руку на руку Джери-Ли.
   — Простите. Я не собиралась темнить, — сказала она спокойно. — Видите ли, я решила выйти за него замуж.

Глава 6

   Джери-Ли сложила последнюю рубашку и уложила ее в чемодан. Новый дорогой подарок Лисий, эта рубашка выглядела совершенно неуместно на кровати.
   — Пожалуй, все, — сказала она.
   — Угу.
   — Кончай одеваться. Марк должен появиться с минуты на минуту.
   — Кончаю, — сказал Фред, застегнул воротник рубашки и подошел к зеркалу, чтобы завязать галстук. Закончив, он надел пиджак и покрутился перед ней с улыбкой. — Как я выгляжу?
   — Великолепно.
   Он подошел к ней и поцеловал.
   — Это только начало. Когда я вернусь, Лисия хочет, чтобы мы перебрались в квартиру побольше, в такую, где можно было бы поставить пианино.
   Она захлопнула чемодан, не отвечая ему.
   — Эй, не расстраивайся, — сказал он весело. — Я не так уж надолго уезжаю. Детройт, Нешвил, Лос-Анджелес — и всего по неделе в каждом городе.
   Он все еще не понимал.
   — Пока меня не будет, ты начнешь искать новую квартиру. Таким образом, к тому времени, когда я вернусь...
   — Нет, — перебила она его.
   — Не понимаю, дорогая, что нет? — спросил он, с удивлением глядя на нее.
   — Я не хочу отсюда уезжать.
   — Перестань. Давно пора выбраться из этой дыры.
   — Я не переезжаю, — повторила она.
   — Но мы можем себе это позволить, дорогая.
   — Ты можешь позволить.
   — А в чем разница? Мы никогда тут не спорили из-за счетов, — он обнял ее. — Кроме того, девочка, пора нам и обвенчаться.
   Она спрятала лицо на его плече.
   — Нет, — сказала она глухо из-за того, что слово застряло в ткани пиджака.
   Он отстранил ее от себя. В его голосе прозвучало искреннее недоумение:
   — Почему нет?
   Она сморгнула крохотные слезинки.
   — Потому что это будет не правильно.
   — Потому что я черный?
   — Ты прекрасно знаешь, что не потому.
   — Не знаю. Есть девушки, которые живут с черными парнями, но не выходят за них замуж, — в его голосе прозвучала обида.
   — Ты знаешь, что у нас не так.
   — Что тогда? Я знаю, что ты сама захотела, чтобы я переехал к тебе.
   Нам было хорошо вместе.
   — Да, хорошо. Тогда. Но это не навечно. Сегодня все на так.
   — Единственная разница в том, что теперь я буду приносить домой кусок хлеба. И смогу позаботиться о тебе так, как следует.
   Она заговорила, выбирая слова, очень осторожно. Он слишком много значил для нее, и ей не хотелось причинять ему боль.
   — Я рада, что ты стал зарабатывать. Ты заслуживаешь всего, чего ты добился — и большего. Но неужели ты не видишь, не понимаешь, что я тоже должна чего-то добиться, сама зарабатывать. Я должна сама делать свое дело.
   — Но я не стану мешать тебе. Я просто хочу облегчить тебе борьбу. И потом, деньги идут к деньгам. Ее глаза высохли, голос больше не дрожал.
   — Если бы это было все, что я хочу, я бы не разводилась с Уолтером.
   — Прости, я не понимаю тебя.
   — Иногда я не понимаю сама себя. Я знаю только одно — я хочу быть независимой.
   — Если бы ты любила меня, у тебя бы не возникали подобные мысли.
   — Может быть. Я люблю тебя, но не совсем так, как ты меня. Да, мы очень близки. Мы друзья. И все у нас получается хорошо: нас колышет одно и тоже, вам хорошо в постели, словом, все. И все это грандиозно само по себе. Но мне этого недостаточно. Чего-то не хватает. Может быть, это то, что заложено во мне. То, чего я никогда не обрету. Но до тех пор, пока я не пойму, я не готова вступить в брачные отношения. Кроме того, я не готова к этому буду и впредь, до тех пор, пока не стану совершенно независимой, пока не стану самой собой.
   — Если мы поженимся, мы создадим семью. И ты станешь сама собой.
   Она рассмеялась. Универсальный ответ мужчины на все женские проблемы — ребенок все поставит на свои места. Возможно, так оно и есть. Для них.
   Но это совершенно не то, чего она хочет.
   — Это не совсем то, что я имею в виду под словом независимая. И я не совсем уверена, что я вообще хочу обзаводиться семьей.
   — Но это противоестественно. Каждая женщина хочет ребенка.
   — Я — не хочу. Может быть, когда-нибудь и захочу. Но не сейчас.
   Зазвенел звонок домофона. Он выглянул В окно.
   — Марк стоит у самой двери, — сказал он.
   — Тебе пора.
   — Но я не принимаю «нет» за ответ.
   — Не пытайся что-либо изменить. У тебя есть твоя жизнь и твоя карьера. Оставь мне мою. Звонок прозвучал опять.
   — Ты хочешь сказать, что не желаешь, чтобы я вернулся сюда?
   Она опустила голову, потом медленно подняла глаза на него и кивнула.
   — Думаю, так будет лучше для нас обоих. В третий раз настойчиво зазвенел звонок, и Фред заорал в ярости и растерянности:
   — Я иду! Будь оно все проклято — я иду! Но в дверях он остановился.
   В его голосе теперь звучали и гнев, и боль:
   — Джери-Ли!
   Она подошла и поцеловала его в щеку.
   — Желаю тебе удачи. Фред. Пой для людей и пой хорошо.
   Он поставил чемодан и сделал шаг к ней. Она попятилась. Теперь его голос был глухим, хриплым от волнения, обиды и нестерпимой боли:
   — Черт бы тебя трахнул, Джери-Ли! Тебя и твою засранную честность или что ты там имеешь в виду! Это всего лишь оправдание тому, что ты никого, кроме себя, и в кусок дерьма не ставишь!
   И с этими словами он ушел, оставив дверь открытой. Она закрыла лицо руками и застыла в неподвижности. Он был прав. Она достаточно хорошо знала себя, чтобы понять, что он прав. Ее собственная мать говорила то же самое.
   Что-то, наверное, в ней не так, как у людей. Иначе почему она всегда ощущает свою несостоятельность?
   Услышав звонок в дверь, она чертыхнулась про себя и посмотрела на часы. Ей остался всего один час до встречи с Фэнноном в его офисе.
   — Кто там?
   — Мистер Харди, управляющий домами. Этого только не хватало, подумала она. Изобразив на лице приветливость, она открыла дверь.
   — Входите, мистер Харди, — сказала она улыбаясь. — Я как раз собиралась навестить вас. Входите.
   — Я пришел по поводу квартирной платы, — сказал он своим тоненьким бесцветным голосом.
   — Именно об этом я и хотела поговорить с вами, — сказала она быстро.
   — Вы можете заплатить?
   — Именно это я хотела бы объяснить вам... Видите ли...
   — Сегодня уже двадцатое число, — перебил он ее. — Контора не слезает с меня по поводу вашей платы.
   — Я знаю, но я жду чек со дня на день. Как раз сейчас я иду на встречу с человеком, который должен финансировать постановку моей пьесы.
   Адольф Фэннон, известный продюсер. Вы слышали, конечно, это имя.
   — Нет. Контора требует, чтобы я вручил вам уведомление о выселении.
   — Помилуйте, мистер Харди! О чем они беспокоятся? У них есть гарантийный взнос в размере месячной ренты.
   — Они как раз хотят использовать его в качестве оплаты за этот месяц, если вы выедете.
   — Я всегда платила, вы же знаете.
   — Знаю, мисс Рэндол, но не я устанавливаю правила. Контора требует выписывать уведомление о выселении, если квартирная плата не внесена к двадцатому. Таким образом, к концу месяца вас выселяют, а деньги остаются у них, и все довольны.
   — Я заплачу к пятнице.
   — Это еще три дня. Они с меня шкуру спустят.
   — Я не останусь перед вами в долгу. Будьте хорошим парнем, мистер Харди.
   Он бросил взгляд через ее плечо на комнату.
   — Я не видел вашего дружка последние несколько недель. Он сбежал?
   — Нет, — сказала она. — Но его больше здесь не будет.
   — Я рад, мисс Рэндол. Я никогда не сообщал в контору, что у вас живет еще кто-то. Вы же знаете, что ваш договор предусматривает проживание только одного человека, и, кроме того, если бы они узнали, что живущий у вас дружок еще и негр, они бы подняли шум до небес. У них нет особой симпатии к этим черномазым, живущим в наших домах. Они не хотят, чтобы упал престиж наших домов.
   На этом ее терпение кончилось. Дальше выносить это она была не в состоянии.
   — Мистер Харди, — сказала она со всей доступной ей холодностью, — почему бы вам не пойти в контору и не посоветовать им утрахать себя?
   Он уставился на нее, совершенно потрясенный услышанным.
   — Мисс РэндолГ Что за выражение я слышу от такой милой, симпатичной девушки?
   — Мистер Харди, эти дома, возможно, и являются собственностью конторы, но квартиранты собственностью конторы не являются ни в коем случае. Никто не имеет права указывать мне, с кем и как я могу жить.
   Единственное, на что они имеют право — это на получение квартирной платы, которую, как я имела честь вам сообщить, я уплачу в пятницу.
   — О'кей, если вы так все это воспринимаете... — сказал он, достал из кармана бумагу официального вида и вручил ей.
   Она взглянула на нее, прочитала написанное крупными буквами:
   «Уведомление о выселении».
   — Почему вы мне дали его? — спросила она. — Я же сказала, что уплачу в пятницу. Он обернулся в дверях.
   — Вы всегда можете вернуть мне его, но только вместе с платой за квартиру. А уведомление я вручил на тот случай, если вы не уплатите.

Глава 7

   Как только она увидела Фэннона, тотчас же поняла, что все обстоит не так, как она надеялась.
   — Я хотел встретиться с тобой пораньше, — сказал ; он, целуя ее в щеку, — но дела! Ужасно лихорадило.
   — Ничего страшного, я понимаю, — сказала она.
   — Сигаретку?
   — Нет, спасибо.
   — Ты выглядишь утомленной.
   — Я плохо спала последнее время. Ночи стали душными, а кондишен у меня сломался.
   — Тебе бы следовало уехать из города. Тебе сейчас просто необходим загородный свежий воздух.
   Она посмотрела на него и ничего не ответила. Не было никакого смысла объяснять ему, что у нее нет денег..
   Он взял рукопись и уставился на обложку.
   — Ты мне нравишься, — сказал коротко. Она сделала огромное усилие, чтобы голос ее не задрожал:
   — Но тебе не нравится моя пьеса.
   — Как ты заказываешь в аптеке таблетки — с сахарной облаткой или без?
   — Предпочитаю без.
   — Да, мне не понравилась твоя пьеса... — он откашлялся, прочищая горло. — Я очень хотел бы, чтобы понравилась, поверь мне. Я убежден, что ты можешь писать. Но то, что тут написано, — не работает. Это какие-то эмоциональные всплески, ряд сцен, не связанных друг с другом, а в основе сюжет, который не работает. Но я не ставлю крест на тебе. Я уверен, что когда-нибудь ты напишешь пьесу, которая заставит говорить о тебе весь город.
   — Но не на сей раз, — сказала она глухим голосом.
   — Не на этот раз.
   — Даже если я перепишу ее?
   — Все равно она не оживет. В основе нет настоящей истории, сюжета.
   Все открыто, все вывалено на обозрение, и ничего не складывается. Как в калейдоскопе. Каждый раз, когда ты его поворачиваешь, разваливается картинка. К тому моменту, когда я прочитал «занавес», я так запутался, что даже не понял, о чем же ты все-таки писала.
   — И что ты предлагаешь?
   — Я бы отложил ее в сторону. Может быть, со временем она выстроится у тебя в голове. Тогда ты сможешь вернуться к ней. А сейчас из этого ничего не получится. Считаю, что тебе надо начинать новую работу. Она не ответила. Как легко давать советы — что и как делать, если выполнять не тебе.