Роббинс Гарольд. Одинокая леди

   — И не надо отчаиваться, — сказал он. — У каждого драматурга, добившегося успеха, в прошлом спрятаны одна или две неудачные пьесы.
   Главное — продолжать писать.
   — Я знаю, — сказала она и на самом деле так и думала, но сейчас ей от этого не было легче.
   — Извини, — сказал Фэннон и поднялся из-за стола. Она посмотрела на него, понимая, что их встреча завершилась. Все-таки ей удалось справиться со своим голосом:
   — В любом случае, спасибо тебе. Он вышел из-за письменного стола, взял рукопись, вручил ей и опять поцеловал в щеку.
   — Не пропадай и не веди себя, как незнакомая, — сказал он. — Сообщай о себе. Звони.
   — Обязательно.
   — Позвони мне на следующей неделе, позавтракаем вместе.
   — Да, — она быстро проскочила через комнату секретаря, едва сдерживая слезы.
   Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел ее в таком состоянии. И весь путь вниз на лифте она боролась со слезами, которые буквально душили ее.
   На улице она заметила урну на углу здания и в приступе ярости и жалости к самой себе бросила рукопись в урну.
   Джери-Ли прошла больше квартала, прежде чем одумалась и бегом вернулась к злополучной урне, чтобы взять рукопись. Она извлекла ее с самого дна.
   Может быть, она подсознательно ощущала, что от рукописи следовало бы избавиться уже тогда, когда она все еще работала над ней? Но ни тогда, ни сейчас она не смогла бы этого сделать и остановиться — слишком много в нее было вложено. Ей просто необходимо было выплеснуться. Она должна была это сделать.
   Теперь, когда все в прошлом, надо начинать все сначала. Но где? И как? Нужно было привести в порядок слишком много дел, таких, как квартплата, например, или счета. Другими словами, необходимо достать хоть какие-то деньги, чтобы продержаться до того момента, когда она найдет себе работу. Тогда, возможно, все встанет на свои места.
   Хелло! — ответил на том конце провода голос матери.
   — Мама, мне нужна твоя помощь, — не было никакого смысла тратить время на вступительные слова. Она знала, что как только мать услышит ее голос, она поймет, в чем истинная причина звонка.
   — Что стряслось на этот раз?
   — Мне нужно две сотни долларов, — она постаралась сдержаться и говорить спокойно, — чтобы оплатить счета за этот месяц. Я вышлю деньги, как только получу работу.
   — Почему бы тебе не попросить у твоего друга? Уверена, что он мог бы тебе помочь.
   — Его нет, мама, — ответила она, продолжая следить за своим голосом, — Мы разошлись почти месяц назад. Некоторое время ее мать молчала.
   — Давно пора тебе взяться за ум, — сказала она наконец.
   Джери-Ли не ответила.
   — А как обстоит дело с пьесой? — спросила мать. — Ты закончила ее?
   — Да, ответила Джери-Ли. — Но она никуда ие годится. Я относила Фэннону — он не станет ею заниматься.
   — Есть и другие продюсеры.
   — Она не годится, мама, — сказала она терпеливо. — Я перечитала ее.
   Фэннон прав.
   — Я тебя не понимаю. Неужели ты не могла разглядеть это тогда, когда писала?
   — Не могла, — ответила Джери-Ли.
   — Я не знаю, — сказала мать, и слова ее звучали обескураживающе, — почему ты не можешь жить, как другие девушки? Почему бы тебе не найти работу, выйти замуж, завести семью?
   — Прости, мать. Я хотела бы суметь стать такой, как все, Я знаю, что это было бы гораздо проще, для всех нас. Но я не могу.
   — Я могу одолжить тебе только сто долларов, — сказала, наконец, мать. — Ситуация на рынке ухудшилась, и прибыль заметно снизилась.
   — Но этого мне никак не хватит. Только за квартиру я должна сто семьдесят пять долларов.
   Это все, что я могу выкроить для тебя в этом месяце. Если ситуация немного улучшится, я смогу еще что-то прислать в следующем месяце.
   — Одолжи хотя бы на квартиру. Они вручили мне сегодня уведомление о выселении, — Джери-Ли рассердилась на себя за то, что стала упрашивать, но при этом она понимала, что у нее нет иного выбора.
   — Ты можешь вернуться домой и жить здесь.
   — И что я буду делать? Там нет для меня работы.
   — Ты не работаешь и сейчас. Джери-Ли потеряла всякое терпение.
   — Мать! Или ты дашь мне деньги или нет. Совершенно бессмысленно топтаться на одном месте и пережевывать очевидное.
   — Я пошлю тебе чек на сто долларов по почте, — сказала мать холодно.
   — Не утруждай себя! — выдавила Джери-Ли и бросила трубку.
   Каждый раз, когда они разговаривали, дело кончалось именно так.
   Создавалось такое впечатление, что никакие отношения между ними невозможны.
   Она вернулась на кушетку и продолжала просматривать объявления в газетах. Ничего. Деловая активность застыла на нуле, а несколько намечающихся постановок были полностью «схвачены» различными агентствами.
   На последней странице «Новостей» ее привлекло объявление клуба «При свете торшера».
   Она вспомнила, что в последнее время почти регулярно видит их объявления. Вероятно, девушки долго не задерживаются, и состав меняется непрерывно. Под влиянием порыва она сняла трубку и позвонила в клуб.
   — Клуб «При свете торшера», — ответил женский голос.
   — Будьте добры, мистера Да Коста.
   — Кто спрашивает?
   — Джери-Ли Рэндол.
   — Подождите минутку, пожалуйста, — в голосе женщины она не услышала ни малейшего признака того, что та ее узнала.
   Раздался щелчок переключения и он снял трубку.
   — Хелло, — приветствие прозвучало настороженно.
   — Винсент, говорит Джери-Ли.
   — Как ты поживаешь, детка?
   — О'кей, — ответила она. — А ты?
   — Никогда не было лучше. Чему обязан звонком?
   — Мне нужна работа. Он немного помолчал.
   — Ты все еще живешь с тем черномазым? Вопрос удивил ее — она не подозревала, что он все о ней знает.
   — Нет.
   — Давно пора было тебе одуматься, — сказал он. — Парень вроде него ничего хорошего дать тебе не может, кроме дурной славы.
   Она промолчала.
   — А как обстоит дело с пьесой, над которой ты сидела?
   — Неудача. Я бросила ее в мусоропровод.
   — Плохо, — сказал он, но в голосе его она не уловила искреннего сочувствия. — А какую работу ты бы хотела получить?
   — Любую, — сказала она. — Я без гроша.
   — Твоя старая должность уже занята. Мы взяли мужчину.
   — Я сказала любую, — ответила она. — Я знаю все, что у тебя делается, и могу работать на любом месте.
   — О'кей. Приходи, и мы поговорим.
   — Когда?
   — Минутку. Я сейчас посмотрю в своем поминальнике. Та-ак... Всю первую половину дня я занят, — сказал он. — Как насчет того, чтобы встретиться у меня дома в семь вечера? Мы сможем немного выпить и поболтать без помех.
   — Хорошо, — сказала она. — Я буду.
   Она встала с кушетки и пошла в ванную комнату. Она помнила, что в пузырьке осталась одна таблетка валиума. Джери-Ли приняла ее и посмотрела на себя в зеркало.
   Глаза были напряженными, покрасневшими. С этим разделаться просто — несколько капель визина и все. Может быть, дела обстоят не так уж и плохо?
   Если она получит работу, она попросит у Винсента аванс, и нет оснований думать, что он откажет...

Глава 8

   В квартиру Винсента ее впустила женщина.
   — Винсент принимает душ, — сказала она, не представляясь. — Он выйдет через минуту.
   — Хорошо, — сказала она.
   — Вы не хотите выпить?
   — Спасибо. Водка с тоником.
   Женщина кивнула и пошла к бару. Джери-Ли рассмотрела ее. Очень хорошенькая, но внешность обычного для девиц из шоу-бизнеса типа. Сильно подведенные глаза, густые накладные ресницы и тщательно уложенные блестящие черные волосы, спускающиеся на плечи.
   — О'кей? — спросила она, когда Джери-Ли сделала глоток.
   — Замечательно, — улыбнулась Джери-Ли. Женщина вернулась к бару и взяла свой стакан.
   — Будем! — сказала она и поднесла стакан ко рту.
   — Будем! — ответила Джери-Ли.
   — Садитесь, — предложила женщина, указывая на диван. Сама она села на стул у бара и повернулась лицом к Джери-Ли.
   Зазвенел телефон. Женщина непроизвольно протянула руку, чтобы снять трубку, но потом остановилась.
   Телефон зазвонил снова, и звонок оборвался на середине.
   — Он не любит, когда кто-нибудь отвечает по его личному телефону за него, — пояснила она. Джери-Ли кивнула.
   — Он ненормальный, вы знаете? Наверно, да. И вся его семья ненормальная. Джери-Ли не ответила.
   — А братья его еще хуже.
   — Я их не знаю.
   — Считайте, что вам повезло, — она достала из бара бутылку виски и наполнила свой стакан. — Боже, какая семья!
   Она замолчала и задумчиво уставилась в свой стакан.
   Через закрытую дверь до них доносился невнятный голос Винсента, разговаривающего по телефону. Затем дверь открылась.
   Он стоял в дверях ванной комнаты, на нем был белый махровый халат.
   Джери-Ли хорошо помнила этот халат.
   — Ты пришла, — сказал он.
   — Да.
   — Насколько я помню, — сказал он недовольным тоном женщине, — я велел тебе сказать, когда она придет.
   — Ты был в душе, — ответила она. — А потом говорил по телефону.
   Сказав это, женщина замолкла, встала со стула, налила виски в стакан со льдом и подала Винсенту. Он взял стакан и подошел к Джери-Ли.
   — Ты плохо выглядишь, — сказал он ей без всяких предисловий.
   — Я устала.
   — Тебя затрахал черномазый? Она не ответила.
   — Все знают, — сказал он, — что у них мозги не в голове, а в головке.
   Она поставила стакан на столик и поднялась с кушетки.
   — Я пришла не для того, чтобы выслушивать это. Он грубо схватил ее за руку.
   — Тебе нужна работа, и ты выслушаешь все, независимо от того, нравится это тебе или нет.
   Только теперь она заметила, как сверкают его глаза, и поняла, что он уже нанюхался кокаина по уши. Скорее всего, он перед выходом из душа понюхал пару раз, если не больше.
   — Так как насчет работы? — спросила она. Он отпустил ее руку.
   — Я говорил тебе, что ты приползешь обратно? Она не ответила.
   — Почему это ты вдруг решила, что я дам тебе работу? — спросил он. — Что ты умеешь делать лучше, чем кто-нибудь другой?
   Она хранила молчание.
   — Может быть, черномазый научил тебя новым штучкам? — он внезапно потянул узел на поясе халата, и тот распахнулся. — Покажи мне. Сделай так, чтобы он стоял. У меня есть местечко для хорошей минетчицы в массажной.
   — Думаю, что лучше всего мне уйти, — сказала она.
   — С чего бы это вдруг? Или теперь он уже недостаточно большой для тебя? — он рассмеялся. — Все знают, что у них висит, как у лошади.
   Она отвернулась от него и пошла к двери. Он схватил ее за руку и удержал.
   — Может быть, я глубоко заблуждаюсь? Может быть, ты предпочитаешь заняться с нею, а не со мной? — он крикнул, не поворачивая головы:
   — Иди сюда!
   — Боже мой, Винсент! — сказала возмущенно женщина.
   — Иди сюда, сука! — крикнул он разъяренно. Женщина медленно поднялась со стула у бара и подошла к нему. Он снова обратился к Джери-Ли:
   — Не угодно ли тебе заняться с нею?
   — Я же сказала вам, что он ненормальный! — сказала женщина.
   Винсент дико уставился на нее, и какое-то время Джери-Ли казалось, что он вот-вот ударит ее. Но вместо этого он вдруг отпустил руку Джери-Ли и пошел к бару, где долил свой стакан.
   — Идите, убирайтесь отсюда! Вы, обе! — сказал он. — Все вы, шлюхи, одинаковые.
   Молча Джери-Ли открыла дверь и вышла. Женщина последовала за ней.
   — Он забалдел — дальше некуда, — сказала она. — Он нюхает с того самого момента, как вернулся домой. Они вышли из здания, и женщина остановила такси.
   — Я могу вас подбросить? — спросила она.
   — Нет, спасибо. Я лучше пройдусь. Женщина выудила что-то из сумки и протянула Джери-Ли.
   — Позвоните мне как-нибудь. Это мой телефон. Механически Джери-Ли взяла какую-то бумажку. Женщина захлопнула дверцу машины и уехала.
   Джери-Ли взглянула на то, что было зажато у нее в руке. Двадцать долларов, сложенных в несколько раз.
   — Нет, нет! — закричала она вслед машине, но такси уже завернуло за угол. Она постояла несколько минут, пытаясь сморгнуть слезы, по одной выкатывающиеся из глаз.
   — Такси, мэм? — высунулся шофер из притормозившей около нее машины.
   — Нет, спасибо.
   Она села на внутригородской автобус на остановке, что на Пятьдесят восьмой стрит. С реки начинал тянуть свежий вечерний ветерок. Она протянула водителю деньги.
   — Слушайте, вы, богатенькие жители Вест-Сайда, не можете представить себе, что есть и бедные кварталы? Куда вы с этой бумажкой?
   — Извините, — сказала она, поискала в сумочке, нашла двадцатипятицентовик...
   Она села к окошку, задумалась. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. И она опять смахнула непрошенную слезу.
   Единственный человек, проявивший к ней доброту за все эти страшные дни, была женщина, чье имя она не знает и даже не подумала спросить. Они обе были женщинами во враждебном им мире. Только женщина, которая побывала в таком положении сама, могла проявить жалость и сострадание к другой, оказавшейся в той же яме. Джери-Ли пожалела, что не села с ней в такси — как было. бы хорошо поговорить хоть с кем-нибудь.
   И тут вдруг она подумала о Лисий. В ней была надежность и сила. И Фред говорил, что у нее масса всяких предприятий и заведений. Может быть, она сможет помочь ей с работой? И она решила позвонить ей, когда вернется домой.
   Звонок домофона прозвенел, когда Джери-Ли закончила уборку. Она бросила последний взгляд на свою квартиру — все выглядело так, как давно уже не случалось, Быстро нажала на кнопку, открывающую дверь в подъезде и одновременно открыла свою дверь, стала ждать у входа в квартиру.
   Вскоре послышались шаги на площадке нижнего этажа.
   — Еще пролет наверх, — крикнула она. Показалась Лисия.
   — Я забыла предупредить, что у нас нет лифта. Лисия улыбнулась.
   — Все чудесно, — сказала она беззаботно, входя в комнату. — Я даже и не представляла, что есть такая штука, как лифт, до четырнадцати лет.
   Джери-Ли закрыла за ней дверь.
   — Я не хотела мешать вашей работе.
   — А вы и не помешали, — ответила Лисия. — Обычно по вторникам я не работаю.
   — Хотите выпить? — спросила Джери-Ли.
   — У вас есть фруктовый джус? Джери-Ли покачала отрицательно головой.
   — Может быть, белого вина? Лисия поколебалась, потом согласилась.
   Джери-Ли быстро наполнила два бокала, протянула один гостье, Лисия села на кушетку, поставила бокал на столик для коктейлей. Джери-Ли села напротив нее, внезапно почувствовав необъяснимую неловкость, и удивилась, что смущается. Она сделала большой глоток вина.
   — Я должна была бы позвонить вам. Извините.
   — Но вы же позвонили.
   — Да... потому что у меня все рушится, И мне просто необходимо было с кем-нибудь поговорить. Единственный человек, кому я могла позвонить, — это вы.
   — Что случилось с вашей пьесой? Фред говорил мне, что Фэннон собирался финансировать ее.
   — Пьеса оказалась неудачной. Пока я писала, я не понимала, но сейчас увидела. Я забросила ее, Лисия сказала как-то очень легко и просто:
   — Такое случается. Я вложила деньги в несколько представлений. И ничего не получила обратно.
   — Теперь мне нужно устроиться на работу. Больше валять дурака я не могу.
   — Фред сказал мне, что вы не захотели взять у него деньги.
   Джери-Ли кивнула.
   — Почему?
   — У Фреда свои планы, у меня — свои. И они не совпадают. Брать у него деньги в такой ситуации нехорошо.
   Лисия немного помолчала и спросила:
   — А какую работу вы ищете?
   — Не знаю, — сказала Джери-Ли. — Я безработная актриса и неудачливый драматург. Единственное, что я знаю точно, это то, что мне нужно зарабатывать достаточно денег, чтобы я могла продолжать писать.
   — И сколько, по-вашему, это потребует денег? Джери-Ли рассмеялась.
   — Гораздо больше, чем я, по-видимому, стою на рынке. По крайней мере, полторы-две сотни в неделю.
   — Это немало.
   — Знаю. Но эта квартирка стоит мне две сотни в месяц со всеми удобствами.
   — Вам нужен мужчина, который поддержал бы вас.
   — Это вы по собственному опыту советуете?
   — Да, — спокойно и твердо сказала Лисия. — У меня растет восьмилетний сын. Когда он появился на свет, его папаша дал мне двадцать пять кусков, чтобы я исчезла. Он не хотел, чтобы из-за какого-то черного ублюдка его благополучный белый мир пошел бы к... матери...
   — Извините, — быстро сказала Джери-Ли. — Я не должна была спрашивать об этом.
   — Но все сработало, — продолжала спокойно Лисия. — Мой сын живет за городом с моей мамой. А друзья, которые у меня появились, когда я жила с его отцом, помогли мне сделать первые шаги в бизнесе.
   Джери-Ли осушила свой бокал и снова наполнила его.
   — Вы совсем не пьете? — спросила она, заметив, что Лисия не прикоснулась к вину.
   — Никогда не любила.
   — А что происходит с Фредом?
   — Он работает, — сказала Лисия. — Сейчас он в Лос-Анджелесе. Он будет делать свой альбом для одной из фирм грамзаписи. Когда альбом выйдет, они собираются послать его с гастролями по всей стране. Они считают, что у него есть отличный шанс.
   — Я рада за него, — сказала Джери-Ли. — Он хороший человек.
   — Вы не изменили своего отношения к нему? Он по-прежнему хочет жениться на вас.
   — Нет, — сказала Джери-Ли. — Ничего не выйдет. Мы хорошо ладили в постели, но... как друзья. Не больше того. Если мы поженимся, мы вскоре начнем склочничать и терзать друг друга. В жизни Фреда есть место только для одной карьеры.
   — А от своей вы отказываться не собираетесь?
   — Я бы не разводилась с моим первым мужем, если бы думала, что могу отказаться от своей карьеры. Лисия помолчала, потом спросила:
   — Вы уже ужинали?
   — Нет.
   — Что вы скажете, если мы что-нибудь перекусим? — с улыбкой спросила Лисия. — Почему-то все проблемы не кажутся такими страшными на полный желудок.

Глава 9

   Набережная реки была пустынной. Не обращая внимания на дорожные указатели, устанавливающие лимит на скорость, Лисия ехала лихо — сто семьдесят пять миль в час! Джери-Ли посмотрела на часы, вмонтированные в приборную доску — было примерно девять тридцать вечера.
   — Вы уверены, что ваша мама не будет возражать, что вы привезли к ней на ужин на ночь глядя незнакомого человека?
   — Мама привыкла. В нашей семье все ночные люди, — она начала снижать скорость. — Кроме того, мы уже почти приехали. На следующем повороте мы сворачиваем с шоссе.
   — Вам нравится водить? Лисия кивнула.
   — Особенно эту машину, — она вдруг рассмеялась. — Когда-то это была дорогая игрушка одного прыща. Вот чувак! Заполучив ее, он считал себя выше всех в мире и срал на всех. Потом его потянуло на героин, и постепенно он завяз по самое горло. А тут еще девочки стали доить его, и ему пришлось продать машину, чтобы хоть как-то поддержать лицо. Я купила ее практически за гроши, потому что он не успел выплатить полностью всю ее стоимость.
   Хотя, должна сказать, что он был одним из немногих, с кем бы я не отказалась перепихнуться. В свое время он считался первым номером в мире по траханию.
   Они свернули с шоссе на боковую дорогу, ведущую через поросший деревьями участок к небольшому холму, на котором расположилось несколько домов.
   — Вот мы и приехали, — объявила Лисия и свернула влево, на подъездной путь.
   Когда они выходили из машины, открылась дверь в доме, оттуда выбежал мальчик и бросился к ним через лужайку.
   — Мамочка, мамочка!
   Лисия нагнулась, и он прыгнул прямо в ее объятия, повис на шее.
   — Ты приехала как раз вовремя, — сказал он. — По телику ничего, кроме рекламы.
   Лисия рассмеялась и поцеловала его.
   — Клянусь тебе, ты скоро превратишься в чудище с квадратными глазами от того, что бесконечно пялишься в телик. Джери-Ли, познакомьтесь — мой сы. Его зовут Бонни, — сказала она и поставила его на ноги. — Бонни — Джери-Ли.
   Мальчик подошел к ней с протянутой рукой.
   — Хелло, — сказал он. — Вы любите телик? Джери-Ли рассмеялась.
   — Да.
   — Чудесно, — сказал Бонни. — Мы ^удем смотреть его вместе. Как раз сейчас начинают интересную передачу.
   — Как раз сейчас ты отправляешься в постель, молодой человек, — раздался женский голос со стороны дома. — Завтра тебе в школу.
   Бонни умоляюще поглядел на мать.
   — Мамочка?
   Лисия взяла его за руку и пошла с ним к дому.
   — Ты слышал, что сказала бабушка?
   — Но ты только что приехала. Я даже совсем и не побыл с тобой.
   — Тебя не будет со мной в любом случае, — рассмеялась она, — потому что ты будешь с телевизором.
   Мать Лисий оказалась высокой моложавой женщиной, и если бы не седые волосы, она могла бы сойти за старшую сестру Лисий. У нее была добрая улыбка, а рукопожатие твердое.
   — Рада с вами познакомиться, — сказала она. Дом был декорирован в теплых радостных тонах.
   Бонни пошел прямо к телевизору, умоляюще сказав матери:
   — Всего пять минут!
   — Хорошо, — согласилась мать Лисий. — Пять минут — и потом сразу же спать.
   Женщины пошли на кухню. Стол был накрыт на затененной веранде, прилегающей к кухне. В углу пламенели угли открытого очага, на которых готовилось мясо.
   — Могу предложить вырезку и салат, — сказала мать Лисий. — Я никого не ждала.
   — Что касается, меня, то все замечательно, — сказала Джери-Ли.
   — Обычно я готовлю жареных цыплят, ребрышки на углях и различную зелень, но Лисия не любит нашу, негритянскую кухню. Она говорит, что наши блюда слишком жирные, а Лисия вечно на диете.
   — Мама! — рассмеялась Лисия.
   — Ладно, ладно, — сказала мать, — Ты бы пошла, посмотрела, сможешь ли загнать своего сына в кровать. А я пока поставлю вырезку на угли. Как вы любите мясо? — спросила она Джери-Ли.
   — Недожаренным.
   — Вроде Лисий, — фыркнула мать. — А я предпочитаю хорошо прожаренное. Я не принадлежу к этим, сыроядцам.
   — Я могу вам помочь? — спросила с улыбкой Джери-Ли.
   — Нет. Я привыкла управляться сама. Впрочем, может быть, вы приготовите холодные напитки? У меня есть любые фруктовые джусы. А вот ликеров и различных содовых мы не держим.
   — Все, что есть, — замечательно, миссис Уоллас.
   — Лисия любит апельсиновый джус, но мой самый любимый — гавайский пунш.
   — Я обязательно его попробую.
   — Я брошу лед. Со льдом он кажется не таким сладким.
   Мясо шипело, когда вернулась Лисия.
   — Вырезка пахнет заманчиво, — сказала она, усаживаясь за стол.
   — У меня есть знакомый мясник в универсаме, который вырезает специально для меня, — пояснила мать. — И не берет ничего сверху!
   — Моя мама чувствует себя в универсаме как хозяйка, — сказала Лисия Джери-Ли, встала и подошла к грилю. — На мой взгляд, мясо уже готово.
   Миссис Уоллас встала и тоже посмотрела на мясо.
   — Садись-ка на свое место и не вмешивайся, — сказала она тоном, не терпящим возражения. — В этом доме я занимаюсь готовкой!
   — Да, мама! — покорно сказала Лисия и посмотрела, хитро улыбаясь, на Джери-Ли.
   Джери-Ли, не говоря ни слова, ответила ей такой же улыбкой.
   Они закончили около одиннадцати. За едой мать Лисий говорила, не переставая. Совершенно очевидно, что недельный запас новостей и естественная потребность в общении и разговорах — чрезмерная нагрузка для одного вечера. Но Лисия, тем не менее, терпеливо слушала — о занятиях Бонни, о покупках, о водопроводчике. Все обычные тривиальности повседневной жизни выливались за столом. В ее рассказах чувствовалась гордость от того, что она так хорошо со всем управляется. Кроме того, одобрение Лисий, судя по всему, было ей просто необходимо. И когда Лисия похвалила ее, она совершенно расплылась от удовольствия.
   Джери-Ли задумалась и не заметила, как Лисия встала из-за стола и остановилась за ее спиной.
   — Совсем не похоже на город, — сказала она.
   — Разве вы не останетесь на ночь? — удивилась мать.
   — Может быть, у Джери-Ли есть дела на утро? — ответила Лисия.
   — Есть дела? — прямо спросила мать.
   — Я бы не хотела вас затруднять, — сказала Джери-Ли.
   — Какие могут быть затруднения? — возразила быстро миссис Уоллас. — В спальне Лисий стоят огромные двойные кровати.
   Лисия улыбнулась.
   — Мама любит, когда удается настоять на своем. Джери-Ли согласно кивнула, поднялась из-за стола, взяла свою тарелку.
   — Позвольте, миссис Уоллас, помочь вам с посудой.
   — Да вам незачем тут беспокоиться ни о чем, девочка, — сказала миссис Уоллас. — У меня автоматическая кухня с посудомойкой и всем прочим.
   На втором этаже располагались три спальни. Лисия занимала главную.
   Она была угловой и отделялась от других просторной ванной комнатой. Лисия остановилась на ступенях лестницы, ведущей на второй этаж, и поцеловала мать.
   — Спокойной ночи, мама!
   — Спокойной ночи, миссис Уоллас, спасибо вам огромное, — сказала Джери-Ли.
   Пожилая женщина кивнула и пошла через холл к своей комнате. Джери-Ли поднялась вслед за Лисией на второй этаж. Они вошли в спальню. На столике между кроватями горел маленький ночник.
   Лисия направилась в ванную комнату.
   — Я достану новую зубную щетку для вас, — сказала ока. — Ночные рубашки в шкафу. Сейчас выберу подходящую.
   — Спасибо.
   Джери-Ли подошла к открытому окну и глубоко вдохнула свежий ночной воздух, наполненный запахом зелени.
   До ее слуха донеслись слова Лисий:
   — Совсем не так, как в городе.
   — Я почти забыла, как пахнет свежий воздух. Лисия вытащила из шкафа великолепно отглаженную ночную рубашку, протянула ее Джери-Ли.