Роберсон Дженнифер. Создатель меча

   – Это правда?
   – Что правда?
   – Это, – он кивнул на мой меч. – Он живой?
   Я не засмеялся только потому что понял, какую обиду нанес бы этим Набиру. Я изо всех сил старался не улыбнуться.
   – Внутри этого меча волшебник, – серьезно сказал я.
   Набир долго молчал, а потом кивнул.
   – Я так и думал.
   Я уже открыл рот, но не нашел, что сказать. Я пытался не расхохотаться – слишком уж серьезно и по-деловому отнесся Набир к моему заявлению.
   В конце концов я выдавил безобидную улыбку, при этом торопливо отворачиваясь от круга. От Набира.
   – Верь не всему, что слышишь.
   – Дело не в словах, – сказал он. – Я это видел.
   Я просто окаменел. А потом медленно обернулся.
   – Видел?
   Набир кивнул.
   – Ты очень хотел убедить Аббу, что врешь. Ты знал, что он тебе не поверит, так и получилось. Он ушел, решив, что ты дурак или у тебя песчаная болезнь, а что еще думать о человеке, который говорит, что его меч живой, – Набир пожал плечами. – Я тоже слышал твои слова, но я заметил, что ты при этом делал, – он улыбнулся. – Или вернее что ты не делал.
   Теперь он МЕНЯ заинтриговал.
   – И что же я не делал?
   – Ты так и не позволил ему коснуться меча, – тихо сказал Набир.
   Я равнодушно пожал плечами.
   – Мне просто не нравится, когда другие трогают мой меч.
   – А можно мне?
   – Нет. По той же причине.
   Темные глаза Набира смотрели твердо.
   – Ученик – шодо, я с уважением прошу…
   – Нет, – повторил я, понимая, что он меня поймал. – Мы не настоящие ученик и шодо, поэтому формальное обращение не действует.
   Черты его молодого лица можно было назвать даже грубыми. На Юге есть племена, ведущие очень дикий образ жизни, и это отражается на их внешности. Может Набир и был рожден метисом, но в нем чувствовалась присущая Пендже свирепость. И она сильно изменяла его.
   – Если формальное обращение не действует, – спокойно сказал он, – я больше не танцую с тобой.
   – Не танцуешь?
   – Нет. Это ТЕБЕ нужно танцевать со мной, – Набир улыбнулся с обманчивой невинностью. – Ты помогаешь не мне, Песчаный Тигр, ты помогаешь себе. Ты медлительный, скованный и неловкий из-за раны, и ты боишься, что уже никогда не сможешь танцевать с такими, как Аббу Бенсир. И если ты не можешь…
   – Хорошо, – перебил я его, – ты прав. Да, я не в форме. Я медлительный, скованный и неловкий, и все мое тело болит как в аидах. Но я ЗАСЛУЖИЛ боль, Набир… заслужил медлительность, скованность, неуклюжесть, а у тебя все это просто от рождения.
   Это был не комплимент. Но Набир нанес слишком глубокую рану, избавляясь от своего страха передо мной.
   – Значит, – мягко начал он, – ты решил заточить затупившийся клинок и новый точильный камень и снова получить острие.
   – А тебе не все равно? – спросил я. – Ты ведь тоже извлекаешь из этого пользу.
   Набир кивнул.
   – Да, но ты бы мог спросить и меня.
   Я слабо вздохнул.
   – Мог бы. Но ты поймешь, когда доживешь до моих лет, что гордость может толкнуть человека на странные слова и поступки.
   – Ты Песчаный Тигр, – сказал он с выразительной простотой и этим заставил меня застыдиться.
   – Я был рабом, – тихо заговорил я. – Ты слышал, что сказал Аббу: чула. И я был чуть младше тебя, когда получил свободу. Поверь мне, Набир, эти годы не прошли бесследно и не забылись, хотя я уже много лет свободен.
   – Конечно, – очень мягко согласился он.
   Я тяжело вздохнул и потер лоб, скрытый под мокрыми волосами.
   – Послушай, – сказал я. – Дело в том, что я не могу назвать тебе имя моего меча, а пока ты не знаешь имя, ты не можешь его коснуться. Мне жаль, Набир… но я повторю тебе то же, что услышал от меня Аббу: лучше тебе всего этого не знать.
   – Значит в этом секрет? В его имени?
   – Частично – да, – согласился я. – Остальное я не расскажу, – я отвернулся. – Ты идешь? Выпьем акиви?
   Он подошел ко мне, хмуро глядя себе под ноги, и с усилием выдавил:
   – А я действительно медлительный, скованный и неуклюжий?
   Я подумал не соврать ли, но обманывать Набира не хотелось. Он заслуживал правды.
   – Да. Но все изменится, – я ухмыльнулся. – Еще несколько кругов со мной, и ты будешь бесспорным наследником Песчаного Тигра.
   Улыбка Набира была вялой, но теплой.
   – Это не так уж плохо.
   – Если не приводит к неприятностям, – я хлопнул его по спине. – А как тебе та девочка из кантины?
   Набир воздержался от ответа. Значит либо красавица понравилась ему так, что он слов не находил, либо у него не хватило мужества.
   Ну ладно, пусть пройдет время… молодая мужественность бывает и неуклюжей.

9

   Набир кинул на меня тревожный взгляд поверх наших клинков.
   – Она не выйдет за меня замуж.
   Произведенный фразой эффект удивил даже Набира. Я выпрямился из низкой стойки и, нахмурившись, опустил меч.
   – Кто не… – я моргнул. – Та девчонка из кантины?
   Набир кивнул и тоже опустил свой деревянный меч. Глаза его стали свирепыми.
   Интересное он выбрал время, подумал я, чтобы поделиться горем. Тренировка была в самом разгаре, уже два дня мы занимались в круге в десять шагов.
   – Зачем она тебе? – спросил я.
   Набир выпрямился. По его смуглой коже стекали капли пота.
   – Я люблю ее.
   Я открыл рот, но ничего не сказал. Я раздумывал, как бы потактичнее обсудить ситуацию с мальчиком, чья колючая племенная гордость – метис он или нет – иногда требовала вежливого и осторожного обхождения. Не из-за того, что я опасался его внезапной атаки – если бы дело зашло так далеко – просто я не хотел ранить его чувства.
   Я провел предплечьем по лбу, убирая падавшие на глаза волосы.
   – Я не хочу обидеть тебя, Набир… она у тебя первая?
   Он сразу напрягся и объявил:
   – Нет. Конечно нет. Я уже много лет мужчина.
   Я терпеливо ждал. Наконец его взгляд изменился.
   – Да, – едва выдохнул он.
   Вот значит как. Это многое объясняло.
   – Перерыв, – предложил я.
   Набир вышел вслед за мной из круга, принял из моих рук флягу и сделал несколько глотков, пока я опускался на шелковый бурнус, валявшийся на песке. Я отложил в сторону деревянный клинок и поставил локти на согнутые колени.
   – Значит ты с ней переспал, – лениво сказал я, – и тебе это понравилось. Очень понравилось.
   Набир так и не сел. Он кивнул, крепко сжимая флягу.
   – Ничего особенного в этом нет, – я покосился на него. – Но жениться на ней не обязательно.
   – Я хочу.
   – Но ты не можешь жениться на каждой женщине, с которой переспишь.
   Ему конечно даже в голову не приходило, что и другие могут доставить ему такое же удовольствие. Он обнаружил магию в женском теле – и в своем собственном – и подумал, что теперь так и пройдет – с ЭТОЙ Южанкой – остаток его жизни.
   Бедный мальчик.
   – А она не хочет, – выдавил он.
   А вот это просто благословение божье. Но я спросил, потому что Набир ждал вопроса.
   – Почему нет?
   Он плотнее сжал челюсти.
   – Потому что я метис. Потому что у меня нет племени.
   А точнее потому что у него мало денег и еще меньше перспектив. Но вслух я этого не сказал.
   – Взгляни на это дело иначе, – предложил я. – Теряет она, а не ты.
   – Если бы я мог вернуться в племя… – он не закончил. – Если бы я смог доказать, что достоин их, они бы забыли о моей нечистой крови.
   – Кто они?
   Набир нахмурился, наклонившись, чтобы подать мне флягу.
   – Старейшины.
   – Какого племени?
   Набир покачал головой.
   – Не могу сказать. Ты и без того знаешь слишком много.
   А мне не хотелось терять время на разгадывание прошлого Набира или предсказание его возможного будущего. Я почесал шрамы песчаного тигра.
   – Ну, – вздохнул я, – значит это их потеря. Между прочим, ты не забыл, что мы не закончили заниматься?
   – Если бы я был достоин своего племени, она согласилась бы, что я достоин ее, – упрямился он. – Она так сказала.
   Скорее всего она сказала первое, что пришло в голову, лишь бы он отстал. Хотя может она и не врала: девочки из кантин, не потерявшие надежд на лучшую жизнь, обычно мечтают о мужчине с широкими плечами и сильными мышцами, а не о мальчишке с нечистой кровью, которому нечего предложить кроме себя. Для шлюхи, которая продавала себя каждую ночь мужчинам всех родов, внимания Набира – и его присутствия в постели – было недостаточно. Она уже знала, что встречались мужчины и получше.
   Просто пока они проходили мимо.
   Я глотнул воды и закрыл флягу.
   – Вообще-то танцору меча не рекомендуется думать о женитьбе, Набир. Это тупит острие.
   – Ни у тебя, ни у меня нет острия, – он ухмыльнулся, поднимая клинок.
   – Видишь? Тупое дерево.
   Я улыбнулся.
   – Все еще надеешься уговорить меня взять настоящие мечи?
   – Мой шодо говорил, что настоящий танец не станцуешь с деревянным мечом. Чтобы развить настоящее чувство танца нужен риск. Без риска ничему не научишься.
   Ну да… Но шодо Набира и в кошмарном сне не могла привидеться моя яватма.
   – Может и так, – согласился я, – но сейчас я предпочитаю дерево.
   Набир смотрел мимо меня.
   – Это она, – мрачно сказал он.
   Южанка из кантины? Я обернулся. Нет. Дел.
   Она наконец-то сменила Северную шерсть на Южные шелка. Ярко-синий бурнус струился за спиной, капюшон лежал на плечах. Солнце успело осветлить ее волосы, а кожа чуть порозовела. Еще несколько дней и кожа станет кремово-золотистой, а волосы совсем побелеют.
   Дел мягко шла по песку, рукоять яватмы сияла за левым плечом. С начала занятий с Аббу Бенсиром она стала двигаться свободнее, словно этот шаг к достижению цели – к встрече с Аджани – придал ей сил. Я порадовался перемене, хотя причина ее меня беспокоила. Если бы Дел согласилась тренироваться со мной на деревянных клинках, как Набир, я бы так же занимался с ней. Аиды, я бы помог ей лучше, чем Аббу.
   Дел остановилась около круга.
   – Из всех моих знакомых танцоров Тигр единственный, кто практикует танец сидя на земле.
   Глаза Набира расширились: как я мог такое терпеть?
   – Неправда, – спокойно сказал я. – Набир может подтвердить, что я ему врезал по макушке больше раз, чем могу сосчитать. Я решил дать ему передышку.
   Набир нахмурился: я соврал. Дел заметила, как изменилось ее лицо и криво улыбнулась, сразу сообразив, в чем дело. Но она ничего не сказала, критически разглядывая деревянный клинок в руках Южанина.
   – А КОГДА-НИБУДЬ вы собираетесь перейти на сталь?
   Набир открыл рот.
   – Пока нам итак хорошо, – ответил я за него. – Ты знаешь не хуже меня, что основы лучше изучать с деревянным мечом.
   – Ему не нужны основы… По крайней мере сталь тут не при чем. С деревянными мечами нет риска, а не рискуя, ничему не научишься.
   Я кисло посмотрел на нее, а Набир повернул голову, чтобы взглянуть на меня.
   – Я тебе уже все объяснил, – напомнил я. – А если уж говорить о риске, то как насчет риска, которому подвергнется этот мальчишка если я возьму свой меч?
   – Ну и что? – спокойно ответила Дел. – Тебе нужно научиться контролировать его, а Набиру нужны занятия.
   Набир прочистил горло.
   – Мне бы хотелось заниматься со сталью.
   – Тогда давай попробуем, – Дел легко выскользнула из бурнуса и шелковая ткань растеклась по песку. Под бурнусом Дел носила кремовую тунику из мягкой кожи и пояс, туника едва доходила до середины бедер. Когда я увидел Дел впервые, на ней было надето что-то похожее, и хотя в этой тунике не было ничего непристойного – она надежно скрывала все женские прелести – материала на нее ушло гораздо меньше, чем на ночную рубашку любой Южанки.
   Набир, видевший Дел только в Северной тунике, штанах и ботинках, тут же уставился на нее. Руки и ноги у Дел длинные, и короткая туника выставляла напоказ Северную плоть. Очень много Северной плоти, покрывавшей изысканные Северные кости.
   Я видел Дел в тунике, штанах и ботинках так долго, что и вспоминать не хотелось, и тоже не сводил с нее глаз. Правда при этом я не впал в шоковое состояние, как Набир. Да, впечатление она производила, но что толку.
   Набир тяжело сглотнул.
   – Я уже танцевал против тебя.
   – И проиграл, – сказала она. – Посмотрим, чему Тигр научил тебя?
   Она начала расстегивать перевязь, собираясь бросить ее на бурнус как только вынет меч. Я поднялся.
   – Я против, Дел.
   Она уже не улыбалась.
   – Он может решать за себя.
   – Да, это мое дело, – тут же влез Набир.
   Я не обратил на него внимания. Разговор шел между мною и Дел.
   – Ты делаешь это чтобы подтолкнуть меня? Ты пытаешься заставить меня взяться за яватму.
   – Ты не можешь прожить всю жизнь в страхе перед своим мечом, – отрезала она. – Я не отрицаю, он опасен, но тебе нужно научиться им управлять. И лучше сделать это сейчас, чем в танце до смерти или в момент опасности, когда малейшее колебание тебя прикончит.
   Набир нахмурился.
   – Я не понимаю…
   – А тебе и не надо, – рявкнул я. – К тебе это не имеет отношения.
   – Тогда к чему…
   – К этому, – я наклонился, поднял перевязь и вытащил меч. – Все дело в нем, Набир. В кровном клинке, в именном клинке, в яватме. И еще в Чоса Деи. Его душа в этом мече.
   – И твоя тоже, – ровно добавила Дел. – Ты думаешь только Чоса Деи вошел в этот меч когда ты повторно напоил его? Ты запел в него и самого себя, Тигр, и Чоса Деи. И эта частичка тебя в мече, в союзе с твоей собственной решимостью и силой, справится со всеми попытками Чоса Деи вырваться из тюрьмы.
   – Чоса Деи, – эхом повторил Набир.
   Я резко повернулся к нему.
   – Ты знаешь Чоса Деи?
   – Конечно, – он пожал плечами. – Из рассказов как Юг стал Югом.
   Пришла моя очередь нахмуриться.
   – Каких рассказов?
   Он снова пожал плечами.
   – Когда я был маленьким, мне рассказывали, что Юг и Север были едины. Что не было пустыни, была только земля, покрытая травой. Но Чоса Деи завидовал своему брату – я забыл его имя – и попытался обокрасть его.
   – Шака Обре, – пробормотал я.
   Набир растерянно посмотрел на меня.
   – Что?
   – Так звали его брата, – я махнул рукой. – Продолжай.
   – Чоса Деи завидовал. Он мечтал заполучить то, чем обладал его брат – Шака Обре? – а когда Шака Обре отказался подчиниться, Чоса все украл.
   – Да что он украл?
   Набир пожал плечами.
   – Юг. Чоса принадлежал Север, но он хотел получить и Юг. Ему всегда нужно было то, чем обладал его брат. Он испробовал множество заклинаний, но безрезультатно, а потом он научился отбирать силу у предметов и переделывать их, – Набир нахмурился, вспоминая. – Вот тут Шака Обре забеспокоился и окружил свою землю охраной. Он был уверен, что Чоса Деи не осмелится уничтожить то, чего так желал. Но он ошибся. Чоса готов был рискнуть уничтожением страны. Он решил, что если сам не получит Юг, то пусть и брат его лишится.
   – Но у него ничего не получилось, – задумчиво сказала Дел: она тоже что ли знала конец?
   Я решил опередить их обоих.
   – Дальше все понятно, – вмешался я. – Чоса попытался захватить Юг, в дело вступила охрана Шака Обре, и после этой битвы земля была опустошена и превратилась в бесплодную пустыню… по крайней мере большая его часть, – я не верил ни одному слову из этой сказки. – Но если все это правда, почему Шака Обре не вернул Югу прежний вид?
   – Он хотел, – продолжил историю Набир, – но Чоса был так зол, что наложил заклятие на брата и запер его где-то.
   – Это Чоса заперли, – объявил я, словно это доказывало лживость всей истории.
   – Я не знаю, – раздраженно сказал Набир, – я пересказываю только то, что слышал. Шака Обре заточил брата в горе, похожей на дракона, и поставил охрану. А когда он закончил, сработало заклятие Чоса и Шака Обре тоже был заключен в тюрьму.
   Я смотрел то на Дел, то на Набира. Лица у них были одинаковые.
   – Ну почему, – не выдержал я, – эти истории знают все, кроме меня? Северяне, Южане, это кажется не имеет значения. Кто вам все это рассказал?
   – Все, – пожала плечами Дел. – Отец, дяди, братья… Все об этом знали.
   Я посмотрел на Набира.
   – А тебе?
   – Мать, – быстро ответил он, – до того, как… – он не закончил.
   Мне было не до его переживаний.
   – А мне никто об этом не рассказывал.
   – Никто не рассказывает сказки рабам, – мягко заметила Дел.
   Конечно, поэтому они ничего и не знают.
   Вот вам последствия отсутствия детства.
   Я подтолкнул Набира и сам вошел в круг.
   – Хорошо, – сказал я, – ладно. Если ты так хочешь увидеть настоящую сталь, я тебе это устрою. Но ты рискуешь своей жизнью.
   Набир колебался только секунду, потом он наклонился, поменял деревянный меч на стальной, снова выпрямился и вошел в круг.
   Он безоговорочно мне доверял.
   – Ты – Песчаный Тигр.
   Я дурак, подумал я. Стареющий дурак с песчаной болезнью.
   Который знает только те истории, которые создает сам.

10

   Меч ударил меня по коленям. Не меч Набира, мой меч.
   – Видишь? – закричал я Дел, тихо наблюдавшей за нашей тренировкой.
   Набир, отступивший сразу как только мой меч отправился в самостоятельное путешествие, застыл у самой линии внутри круга. Я видел как ему хотелось выйти, но понимал, что он этого не сделает. Законы танца успели войти в его кровь.
   – Видела, – кивнула Дел. – Я видела, что ты ПОЗВОЛИЛ ему сделать это.
   – Позволил! Позволил? У тебя песчаная болезнь? – я неуклюже поднялся, едва не упал, послал проклятие ноющим коленям и с яростью уставился на нее. – Я не позволял ему это делать, Дел. Я спокойно занимался с Набиром, а через секунду оказался на песке. У меня выбора не было.
   – Посмотри на него, – сказала она.
   Я посмотрел. Меч как меч. Каким был – таким остался, по крайней мере с тех пор, как я повторно напоил его в горе.
   Потом я пригляделся и понял, что кое-что действительно изменилось. Чернота поднялась. Она поглотила почти половину клинка.
   А мне не нужен был черный меч.
   Я сильнее сжал рукоять.
   – Нет, – сказал я и все свои силы до капли послал в меч. Я заставлю его измениться, я сделаю это своей волей.
   Вообще-то я чувствовал себя дураком. Что толку ВООБРАЖАТЬ как ты побеждаешь Северного волшебника, заключенного в мече? Разве это сила? Я не умел призывать демонов или создавать руны, не умел собирать магию людей и предметов. Я умел только танцевать.
   – Пой, – тихо сказала Дел.
   – Пой, – повторил я с издевкой.
   – В песне ключ. Она всегда управляла мечом. Так ты и победил Чоса.
   Победил я, между прочим, не только песней, я еще вонзил в волшебника клинок. Но теперь все изменилось. Убивать мечом было некого.
   Про себя я заворчал, но одновременно начал сочинять песенку, глупую песенку, повторить которую потом не смог бы, она быстро забылась. Просто дурацкая песенка о Песчаном Тигре с Юга, который оказался сильнее волшебника… там было много подобной ерунды, но она сработала. Чернота отступила и застыла на кончике клинка.
   – Это уже кое-что, – одобрила Дел, а я пошатнулся. – Пока достаточно.
   Я прищурился, потер глаза, попытался рассмотреть расплывавшуюся Дел.
   – У меня голова кружится.
   – Ты призывал силу, – деловым тоном сообщила Дел. – К силе нельзя обратиться просто так, не заплатив за это. Ты выходишь из круга таким же свежим, каким выходишь?
   Не сказал бы. Я задыхался от запаха пота.
   – Голова кружится, – повторил я, – и пить хочется… и есть.
   Набир так и стоял у самого края круга. Он не сводил глаз с меча.
   – А может он что-нибудь сделать? – спросил Южанин. – Что-нибудь необычное?
   Я посмотрел вниз, на клинок.
   – Вот что он точно может сделать, так это заставить человека чувствовать себя смертельно больным… Аиды, мне нужно выпить.
   Дел бросила мне мою перевязь.
   – Тебе всегда нужно выпить.
   Хмуро посмотрев на нее, я убрал меч в ножны. Новая перевязь тяжело гнулась и поскрипывала. Мне еще предстояло провести много вечеров, втирая масло в ремни.
   – Накинь что-нибудь на себя, – хмуро посоветовал я Дел, – и пошли, достанем что-нибудь поесть.
   Дел взглянула на Набира.
   – Ты идешь?
   Он покачал головой.
   – Я пойду к Ксенобии.
   – Огонь любви, – ответил я на удивленный взгляд Дел.
   Она следила как Набир собирал свои вещи, пока я подбирал свои.
   – Я не знала, что у него кто-то есть.
   – Уже два дня. Девчонка из кантины. Он хочет на ней жениться.
   – Жениться!
   – Именно это я и сказал, – я прижал к себе локтем шелк, флягу и деревянный меч и повернулся к Харкихалу. – Она у него первая и он развлекает себя любовью, – я ухмыльнулся, увидев, что Набир перешел на рысь. – Почему столько мальчиков и девочек влюбляются в первого, кто затащит их в постель?
   – Я – исключение, – холодно сообщила Дел.
   Конечно. Стоит только вспомнить Аджани.
   – Пошли, баска, – вздохнул я. – Тебе нужно выпить.
 
   В кантине было тесно и шумно. Зеленовато-серый дым хува кружился водоворотами в сгустках лучей, оставляя зловонные следы. К запахам кислого вина, акиви, тушеной баранины примешивался аромат дешевых духов, вонь немытых человеческих тел и острый запах Южного песка. В кантине было столько мужчин, что местные красавицы могли не ссориться. Работы хватало на всех и они охотно использовали оба способа получить с посетителей деньги.
   Вокруг каждого стола плечом к плечу сидели одетые в бурнусы мужчины. Мечи лежали рядом с ними, болтались у поясов, свисали с перевязей. Если бы какому-нибудь танзиру понадобилась армия, он легко набрал бы ее не сходя с места.
   – Все забито, – пробормотала Дел.
   – Не все. Только столы, – я пробился через группу мужчин около двери, направляясь к окну. На меня Южане не обратили внимания, лишь некоторые чуть подвинулись, освобождая дорогу. Но когда к ним подошла Дел, все замолчали. Конечно не все в кантине – она была слишком переполнена, чтобы в одном конце зала видели, что происходит в другом – но группа у двери сразу прекратила разговор.
   Я кинул взгляд через плечо. Пять ртов были невоспитанно открыты. Когда первый шок прошел, вся пятерка заулыбалась, а Дел шагнула в их кольцо.
   Обычно в таких случаях люди расступаются, давая человеку пройти – хоть зачатки воспитания, но они у Южан есть – только очевидно эта компания составляла исключение. Дел сделала шаг ко мне, и мужчины сомкнулись вокруг нее.
   Аиды, баска, да уберись ты куда-нибудь оттуда!
   Сомневаюсь, что они собирались причинить ей вред. Может пару раз ущипнуть или пощупать, что же скрывается под одеждой. Не знаю, на какую реакцию они рассчитывали, только Дел застала их врасплох. Она разбиралась с мужчинами по-мужски.
   Одновременно раздалось несколько проклятий, кто-то закричал от боли, кто-то яростно зашипел, и Дел вышла из кольца, чтобы присоединиться ко мне у окна.
   Я заметил лишь слабый отблеск стали, когда она убирала нож в ножны. Позади нее двое мужчин наклонились, чтобы потереть голени, а один изучал торчавшие из сандалий пальцы – Дел носила ботинки. Все пятеро посмотрели на нее.
   – Здесь? – спросила Дел, разглядывая окно.
   – Стена толстая, – я засунул в отверстие в стене одежду, флягу и деревянный меч. – Окно можно использовать как стол.
   Дел кивнула. В кирпичных стенах кантины шириной почти в фут были пробиты окна. В такой глубокой выемке мог устроиться человек.
   Дел осмотрела кантину.
   – Нужно было сразу взять еду и выпивку. Теперь снова придется пробиваться.
   – Не придется. Местная служанка с радостью нам поможет, – я поймал за локоть симпатичную Южанку, сидевшую на чьем-то колене, и подтащил ее к себе.
   – Акиви, – потребовал я, – кеши и тушеную баранину, – я посмотрел на Дел. – И вина для госпожи, у нее благородные вкусы, – прежде чем девчонка успела запротестовать, я шлепнул ее по заднице и затолкнул в толпу.
   Выражение лица Дел стало на редкость вежливым.
   – Если ты сделаешь такое еще раз, я отправлю тебя стоять с этими.
   – С какими этими?
   С той компанией у двери.
   Я посмотрел, понял, что она имела в виду пятерку у входа, и хмуро покосился на Дел.
   – А что я сделал?
   – Ты обращался с женщиной как с грязью.
   Я чуть рот не открыл.
   – Я просто отправил ее выполнять ее работу. Этим она тоже иногда занимается.
   Дел сжала губы.
   – Ты мог сделать то же самое, не унижая ее.
   – Ну Дел, брось…
   – Может так ты поймешь лучше: ты обращался с ней как с рабыней.
   Я рассердился – в конце концов я сам был рабом.
   – Я не сделал ничего…
   – Сделал, – отрезала Дел. – И если ты этого не видишь, ты слепой.
   – Я всего лишь… – но закончить мне не удалось. Я почувствовал, что позади меня кто-то стоит и тут же этот кто-то хлопнул меня по спине.
   – Песчаный Тигр! – закричал он. – Ты когда сюда приехал?
   Аиды, а ведь было больно. Я повернулся, чтобы сказать какую-нибудь грубость, но только изумленно прищурился.
   – Я думал, ты давно мертв!
   – Аиды, нет! Хотя был на грани, – он ухмыльнулся, посмотрел на Дел и пихнул меня локтем под ребра. – Я бы показал тебе шрам, Песчаный Тигр, но боюсь смутить баску.
   – Да, могу в обморок упасть, – безупречно вежливым голосом предупредила Дел.
   Я запоздало вспомнил, что они не знакомы.
   – Дел, это Рашад, мой старый Друг. Рашад, это Дел, мой новый друг.
   – Понимаю почему, – он подарил ей свою лучшую улыбку, продемонстрировав большие, очень белые зубы, окаймленные тяжелыми рыжими усами, свисавшими до подбородка. – С Севера, да? Я сам наполовину Северянин.