Роберсон Дженнифер. Создатель меча

   Я осторожно коснулся больного места. Алрик был прав: мне тоже досталось прямо над ухом. Ухо распухло, кровь на нем запеклась коркой и болело оно как в аидах.
   Было очень тихо.
   – А где все? – спросил я. – Куда они ушли?
   – Смотреть танец. Они хотят поставить на Дел.
   – Аиды… это мой танец.
   – Сейчас ты не сможешь танцевать.
   – Может это поможет, – я выпил еще акиви и попытался остановить вращавшуюся комнату. – Мне нужно идти. Думаешь я буду спокойно сидеть здесь, пока она там танцует?
   – Этого я от тебя, конечно, не ожидал, но вряд ли тебе захочется, чтобы я тебя туда нес.
   Я сделал еще глоток, заставил себя подняться, постоял пошатываясь и поинтересовался:
   – А почему тебя два?
   Алрик тоже встал.
   – Меня два? – переспросил он.
   – Да.
   Алрик отобрал у меня флягу.
   – По-моему тебе лучше лечь в постель.
   – Сначала я должен узнать, как там Дел.
   – Тигр…
   – Мне нужно узнать, что с Дел.
   Алрик вздохнул и подставил мне плечо.
   – Мы никогда не доберемся до круга, – сообщил он.
   Каждое слово требовало немалых усилий.
   – Конечно доберемся, – пообещал я.
   – Тогда может покажешь мне дорогу?
   – Сначала покажи мне, где дверь.
   Алрик повел меня к двери.
   К тому времени, когда мы выбрались из города и дошли до кругов, я уже готов был сдаться и лечь, но я заставлял себя двигаться.
   – Аиды… – выдавил я, – столько людей…
   Они толпились у круга. Позади нас остался город и рассыпающиеся стены домов, на которых сидели желающие посмотреть танец. Люди толкались у окон вторых этажей и собирались на ветхих крышах. Другие стояли вдоль линии, прочерченной в трех шагах от круга для танца, чтобы в азарте толпа не прорвала линию круга и не вошла внутрь.
   Я покачнулся, рука Алрика поддержала меня.
   – А чего ты ожидал? Это танец двух лучших танцоров мечей Юга – хотя танцуешь и не ты – и от него зависит судьба страны.
   Солнечный свет слепил, и я прищурился.
   – А где Эснат? Он должен быть здесь. Ни он, ни его друзья, ни Хаджиб не пропустят танец.
   – Думаю, они предпочтут смотреть из города.
   Кто-то толкнул меня. Потеряв равновесие, я чуть не упал, и только рука Алрика меня удержала.
   – Все кружится, – пробормотал я.
   Зря я выпил акиви. А может зря позволил ударить себя по голове. Вот так одна неприятность влечет за собой другую. Я видел лица, слышал голоса, чувствовал давление толпы, но все это было где-то очень далеко от меня.
   Я болезненно поморщился – что-то билось у меня в голове.
   – Где Дел? Ты ее видишь?
   – Нет. Перед нами толпа.
   – Тогда давай подойдем поближе. Мне нужно увидеть Дел.
   – Тигр… подожди.
   Но я никого не ждал. Я не мог ждать. Я знал, что где-то впереди была Дел.
   Каждый шаг давался с трудом, голова кружилась, а люди стояли стеной. Я спотыкался, почти падал, в спину мне посылали проклятия, но я пробивался к кругу, а Алрик шел за мной. Несколько раз нас пытались остановить, но мы с Алриком большие и сильные, долго удерживать нас не могли.
   В конце концов мы прорвались и чуть не упали за линию. Кто-то начал возмущаться моей напористостью, но несколько танцоров мечей узнали меня и люди расступились. Я наконец-то смог нормально дышать.
   Ладно, признаю: я собирался выставить Дел из круга, предъявив свои права на танец – в конце концов он и был моим. Но едва я шагнул к линии – чуть не упав лицом вниз – кто-то объявил начало танца.
   – Подождите… – вскрикнул я.
   Слишком поздно.
   Это был настоящий танец. Оба меча лежали в центре круга. Аббу стоял ко мне спиной и загораживал от меня Дел. Дел не могла меня видеть, но даже если бы она меня заметила ничего не изменилось бы. Танец начался. Теперь для Дел был важен только человек в круге.
   Они бросились к центру круга, наклонились, выпрямились. Мечи сверкнули, столкнулись, взвизгнули и снова столкнулись.
   Толпа загудела.
   Аиды, как же болела голова.
   – С тобой все в порядке? – спросил Алрик. – Ты совсем побелел.
   Я не потрудился оглянуться. Я знал, где стоял Алрик: справа от меня.
   – Тигр, ты…
   – Все нормально, – отрезал я, – нормально… не отвлекай меня.
   Танец я скорее угадывал, чем видел. Аббу был по-прежнему спиной ко мне. Он танцевал, как и принято на Юге, в набедренной повязке.
   Толпа гудела. Люди обсуждали мужчину и женщину и спорили, кто выиграет.
   На Юге верят в мужчин.
   Я прищурился и расставил ноги пошире, чтобы не упасть.
   – Следи за его ударами, – пробормотал я. – Баска… следи за его ударами…
   – Она хорошо танцует, – попытался успокоить меня Алрик.
   – Она позволяет ему вести танец.
   – Дел знает, что делает.
   Аббу раздвоился. Я провел рукой по глазам.
   – Ей нужно атаковать.
   Клинки зазвенели и взвизгнули.
   – Баска… отгони его. Веди его в мою сторону.
   Он сделал шаг и наконец-то я увидел ее. Дел танцевала в короткой светлой туники. Ученица Стаал-Уста смотрела на Аббу холодно и безжалостно. Она не хотела убивать его, но ей нужно было заставить его сдаться, а для этого она должна была доказать, что может его убить, иначе Аббу сдаваться откажется.
   Он должен поверить, что Дел без колебаний вонзит в него клинок.
   Дел танцевала безупречно, но Аббу не уступал ей.
   – Ну же, баска, следи за ним… не позволяй ему приближаться…
   Дел провела его через круг. Люди, стоявшие за моей спиной, отступили, опасаясь попасть под удар, но я не испугался. Я знал, что ни один из танцоров не разорвет линию.
   – Вот так, баска, хорошо… – танец снова расплылся, я моргнул. – Аиды, не сейчас…
   Пора Аббу Бенсиру ответить. Я уже готов был вместе с ним шагнуть вперед.
   Рука Алрика легла на мое правое плечо.
   – Это не твой танец, – напомнил Северянин.
   Кто-то толкнул меня под левый локоть – человек подошел ко мне, двигаясь по краю внешнего круга, и вышел на клочок пространства, выделенного зрителями Алрику и мне. Я пошатнулся и чуть не упал, а кое-как устояв, провел рукой по глазам.
   – Все двоится…
   – Это акиви, – сказал Алрик. – Лучше бы я дал тебе воды.
   Я был пьян. Перед глазами все расплывалось, шум становился то громче, то тише, от него болела голова. Мир растекался. Растекался даже Алрик.
   – Стой на одном месте, – попросил я Северянина, когда он подошел ко мне слева. – Давай, баска… танцуй…
   Над кругом сгустился туман. От песни стали болеть уши.
   – Что происходит? – вдруг спросил Алрик.
   Я посмотрел направо, подождал, пока картинка застынет.
   – Может ты перестанешь подходить ко мне то слева, то справа, – попросил я.
   – Что это за звук? – не слушая меня, спросил Алрик.
   Я слышал только песню стали. От нее раскалывалась голова.
   Дел пробила защиту Аббу и задела его локоть. Аббу отпрянул, но было уже поздно: первую кровь пролила женщина.
   – Уже лучше, баска… лучше…
   – Что это за звук? – упрямо повторил Алрик.
   Я слышал звон стали, скрип и скрежет клинков. Что его удивляло?
   – Давай, баска… расправься с ним…
   – Тигр… ты только посмотри.
   Я видел только танец. Двое двигались в круге: мужчина и женщина. Оба отличные танцоры, подчинившиеся ритму, известному только им, со страстью, которую никто больше не мог с ними разделить.
   Давай, баска…
   – Тигр!
   Кричал Алрик. Я отвлекся от танца, от Дел, и осмотрелся.
   Через круг от нас, за спиной Дел толпа вдруг расступилась.
   К кругу шли Вашни.
   Вашни. Вашни?
   – Тигр, – повторил Алрик.
   Танец продолжался. Звон стали наполнял воздух.
   Вашни запели.
   Сначала тихо, потом громче. Их завывание завораживало, оно поглотило песню мечей, гул толпы, оно заполнило весь мир.
   Я потер глаза и пожаловался:
   – Слишком громко…
   Алрик снова стоял слева от меня. Он опустил голову и улыбнулся мне странной торжествующей улыбкой. Он улыбался мне, глядя на меня сверху вниз, хотя я всегда считал, что мы были одного роста.
   – Подожди, – начал я, но мир снова стал серым.
   – Тигр, Тигр…
   Голос Алрика прозвучал справа.
   – Вас двое, – простонал я. – Вы все время меняетесь местами…
   Дел танцевала, но в круг никто уже не смотрел.
   – Оракула! – закричал кто-то. – Покажите нам Оракула!
   Завывание оборвалось. Вашни разделились и разошлись, образовав широкий проход.
   – Оракул, – услышал я. Слово понеслось по толпе и превратилось в низкое гудение.
   Я прищурился, разглядел волосы, глаза, кожу, и устало выдавил:
   – Снова Алрик. Как ты ТАМ оказался?
   – Что? – изумленно переспросил Алрик.
   – Там, – пытался объяснить я. – Ты то там, то справа, то слева. Тебя же не трое, или я чего-то не понимаю?
   Но Алрик меня не слушал.
   – Северянин, – выпалил он.
   Северянин? Кто Северянин?
   О чем он говорит?
   Дел и Аббу танцевали. Грозная песня стали пробивалась сквозь гул и крики.
   Но людей не интересовал танец. Они ждали джихади.
   Так много людей. Там много Алриков.
   Я посмотрел направо: Алрик.
   Посмотрел налево: Алрик.
   Через круг: Алрик.
   Аиды, должно быть у меня была песчаная болезнь.
   – Акиви, – пробормотал я. – Из-за него у меня в голове все перепуталось.
   Голова кружилась.
   Я снова посмотрел через круг.
   – Алрик, это ты? – я повернулся и посмотрел на стоявшего слева. – Или это ты? Нет, ни тот, ни другой… Тогда кто же это?
   Алрик, стоявший слева, взглянул на меня пронзительными яркими голубыми глазами. Нет, это был не Алрик. Алрик улыбался по-другому, у Алрика были другие глаза, он не умел пронзать взглядом.
   Эти глаза были холодными, почти ледяными. Они ждали чего-то.
   – Оракул, – повторил Алрик – Алрик справа от меня – подражая остальным.
   Я уставился через круг. Там стоял светловолосый, голубоглазый Северянин: Алрик не ошибся. Он был похож и на Алрика, и на Дел. Может для меня все жители Севера на одно лицо…
   И я открыл рот.
   – Аиды, это же Джамайл.
   – Кто? – спросил откуда-то Алрик.
   – Брат Дел. Но Вашни сказали, что он мертв!
   – На мертвого он, по-моему, не похож. Скорее он напоминает Оракула.
   Оракула? Это Оракул?
   В круге, в танце, мечи визжали, звенели и скрипели.
   – Подожди, – сказал я, – подожди… Я не… этого не может… Он не может быть Оракулом… У Джамайла нет языка!
   Джамайл открыл рот и заговорил.
   Тогда рот открылся у меня.
   – Я не сплю? – тупо спросил я. – Или жеребец меня все же убил?
   Алрик не ответил.
   – Дел! – закричал я. – Дел!
   Но Дел танцевала, а ее брат стоял у нее за спиной.
   – Аиды, баска, разве ты не слышишь? Это твой брат говорит!
   Ее брат… говорит?
   Вспыхнул жемчужно-розовый клинок, взвизгнула магическая сталь.
   – У него нет языка, – прошептал я.
   Аиды, святой Ясаа-Ден не ошибся. Немой, не мужчина, не женщина. Ну баска, посмотри на него.
   Песня стали наполняла воздух, подчеркивая слова Оракула. Он поднял руку, чтобы показать.
   – Джихади! – закричал кто-то. – Он показывает джихади!
   Люди бросились вперед, чтобы увидеть джихади. Меня толкали так, что я едва держался на ногах. Рука слева поддержала меня, вторая рука легла на мою перевязь – Алрик стоял справа от меня.
   Алрик был СПРАВА.
   – Джихади! – ликующе взвыла толпа, когда Оракул поднял руку.
   Человек слева от меня рассмеялся. Это был дикий, торжествующий хохот, полный удивления и радости. Этот хохот пугал.
   – Сколько денег я потратил на фальшивого Оракула, а теперь настоящий выбирает меня… – стоящий слева сильнее сжал мою перевязь. – Теперь мне нужно только это…
   Я все понял, когда повернулся к нему, но было слишком поздно.
   Аджани не терял времени. Одной рукой он обхватил рукоять и, оттолкнув меня, выхватил из ножен мою яватму. Я чуть не упал.
   Глаза у Аджани были бледные, льдистые. Он стоял и смотрел, как я шатался, как я боролся, как разгонял туман перед глазами, как открыл рот, чтобы остановить его…
   Аджани улыбнулся.
   – Самиэль, – прошептал он. И клинок ожил.
   Аиды… Аджани.
   Аджани с Самиэлем.
   Аджани с Чоса Деи.
   Он показывал на меня.
   Я услышал проклятие Аджани, заглянул в глаза Аджани и удивился, как я мог перепутать его с Алриком?
   – Благодарю, – сказал Аджани, – ты мне помог.
   Я глубоко вздохнул, чувствуя, что теряю сознание.
   – Ты не знаешь, что держишь в руках. Ты не понимаешь, что это за меч.
   Говорил Аджани ровно и не к месту мягко.
   – Понимаю, Южанин. Я много слышал о нем… Мои люди видели, что ты сделал и запомнили слова мальчишки, – улыбка была короткой, но искренней.
   – Я знаю, что такое яватма и какую власть над ней дает знание имени. Яватма очень пригодится человеку, только что объявленному джихади.
   Я постарался говорить спокойно.
   – Надеюсь, что твои люди ничего не забыли тебе рассказать. Ты должен знать, что она может сделать… что она может сделать с тобой…
   Люди расступились и мы оказались в центре человеческого кольца.
   Аджани поднял меч и на миг я задумался, что почувствую, когда Чоса Деи наконец-то получит мое тело, что останется от меня, когда он – в моем теле – разорвет Аджани на куски.
   Интересно было бы узнать. Но я предпочитал оставаться собой. Позади меня закричал Алрик. Я понял только одно слово: борджуни. Я стоял и смотрел на Аджани, сжимавшего рукоять моей яватмы.
   А потом песня Делилы разрушила наш круг.
   Ну баска, пришло твое время.
   Дел пела громко. Круг наполнился Северным светом, таким ярким, что даже Аджани прищурился.
   Я вежливо показал пальцем на приближавшуюся женщину и учтиво сообщил Аджани:
   – Тут кое-кто хочет тебя видеть.
   Когда Аджани обернулся, Дел уже стояла рядом с ним.

17

   Я понимал, как она должна была устать после танца с Аббу, но перед Дел стоял Аджани и усталость была забыта. Дел могла лежать на смертном ложе и поднялась бы с него ради Аджани.
   Чтобы прикончить его.
   Дел погнала его назад, обратно, в толпу. Толпа раздалась, а потом снова сошлась, окружив меня и Алрика. Люди говорили об Аджани и о женщине, которая пыталась убить его.
   Аиды, они поверили! Они думали, что он джихади!
   А значит, если Дел убьет его, толпа ее разорвет.
   – Не убивай его, – прошептал я. – Баска, будь осторожнее. Думай, что делаешь.
   Я не ожидал ответа. Дел и не ответила.
   Они убьют ее. Они ее разорвут.
   Баска, не убивай его.
   Если я не доберусь до Джамайла… но я уже знал, что не доберусь. Меня толкали со всех сторон и все мои силы уходили на то, чтобы удержаться на ногах. Но даже если бы я мог идти, Вашни убили бы меня за попытку приблизиться к их Оракулу до того, как я успел бы произнести хотя бы слово. Все перепуталось: Оракул указал мессию, а женщина пыталась его убить.
   Родная сестра Оракула.
   Джамайл, помнишь меня?
   Нет. Он видел меня лишь раз.
   Джамайл, помнишь свою сестру?
   Джамайла отделяли от сестры сотни Южан: танзиров, танцоров мечей, жителей пустыни. Даже Оракул не смог бы пробиться сквозь толпу теперь, когда джихади был объявлен.
   Джамайл никого уже не интересовал. Он выполнил свою миссию.
   Толпа сжимала круг. Аиды, Дел, где же ты?
   Круг вдруг разомкнулся.
   – Тигр, ложись…
   Рука Алрика ухватила меня за перевязь и пригнула к земле, потом его меч взлетел и чьи-то внутренности вывалились на землю.
   Что?
   Что происходит?
   Это Алрик прикончил одного из борджуни Аджани, ставшего теперь телохранителем самого джихади.
   Аиды… как все не ко времени. Голова у меня болела, глаза почти ничего не видели.
   Рядом с моей головой появились чьи-то ноги, я откатился в сторону, выругался, когда кто-то наступил мне на пальцы, и пожалел, что у меня не было меча.
   Передо мной шла битва. Алрик сражался один.
   Аиды, где же Дел?
   И словно в ответ на мой вопрос вспыхнул свет. Я услышал свист бури, в воздух взлетела пыль, я понял, что яватмы замыкали круг. Мечи создавали магическую преграду из света, жара и холода.
   – Мне нужен меч, – пробормотал я, с трудом поднимаясь на ноги.
   В круге выл ветер. Аджани сражался моим мечом.
   – Тигр! Тигр, обернись!
   Я обернулся и поймал меч. Старый, хорошо знакомый мне клинок. Я уставился на него в тупом изумлении, а из толпы мне ухмылялся Аббу.
   – Ты мой, – закричал он, – они тебя не получат, – и исчез.
   Все больше друзей Аджани – борджуни – подбегали к нам. Мы с Алриком давно уже сбились со счета, они намного превосходили нас числом. Но мы умели танцевать, а они привыкли убивать безоружных.
   Времени у нас не было. Еще немного и племена доберутся до круга, в котором танцевали Дел и Аджани. В магический круг нельзя было войти пока пели мечи, но рано или поздно танец закончится и тогда они достанут ее. Ее убьют, если она выиграет танец.
   Еще немного, и охранники Аджани расправятся с Алриком и со мной. Но мы продолжали бороться, потому что оставалась надежда на чудо.
   И удача вспомнила о нас.
   – Пригнись, – предложил знакомый голос. Я не стал уточнять детали и пригнулся. Метко брошенный топор расколол череп моему противнику.
   Беллин засмеялся.
   – Тренировка, – сказал он.
   Теперь мы сражались втроем. Дел танцевала в круге.
   Давай, Делила, прикончи его.
   В круге полыхнуло пламя, люди начали кричать.
   Сначала я не увидел в этом ничего страшного – наверное сторонники Аджани попытались проникнуть в круг и получили отпор – но потом понял, что дело было не в магии мечей.
   Чоса Деи хотел вырваться на свободу. Расплачиваться за его пребывание в плену пришлось бы многим.
   Может даже Дел.
   Ну нет, баска, с тебя хватит. Ты уже платила.
   Аджани что-то закричал, но я не понял что именно. Словно тяжелый молот пытался проломить мне череп изнутри, перед глазами все плыло, но кричал Аджани страшно.
   Он произнес имя Шака Обре.
   Аджани никогда не слышал о Шака Обре.
   Я убил еще одного борджуни.
   – Держи его, баска, держи.
   Бореал взвизгнула. Ледяной ветер вырывался из круга, развевая Южные шелка, от него покрывались инеем волосы и брови. Все, кто еще в силах был двигаться, кинулись прочь.
   Я глубоко вздохнул и выдернул клинок из тела.
   – Вызови бурю, баска…
   В безумном стремлении спастись люди падали друг на друга, пар от их дыхания поднимался в воздух плотным облаком.
   В круг вошла зима. Лето уничтожило ее. Порыв горячего ветра опалил лица и я прикрыл глаза рукой.
   Раскаленно-белый Самиэль взвизгивал. Я уже не мог вдыхать огненный воздух.
   Люди, еще минуту назад готовые растерзать нас, застыли, парализованные страхом. Даже борджуни Аджани прекратили атаку.
   Аджани в круге.
   С Дел.
   Аиды, баска, что с тобой?
   Крики затихли, свет померк и в круге вспыхнули две радуги, хотя дождя не было, а воздух был таким горячим, что обжигал горло.
   Аджани тихо вскрикнул, Дел наступала на него. Шаг назад, еще, еще. Бореал дразнила Самиэля. Жемчужно-розовый клинок скрещивался с черным.
   – Ну потанцуй, – пригласила Дел. – Потанцуй со мной, Аджани.
   Назад, назад, назад. Он пытался отбиваться, но не мог.
   Я видел оскаленные зубы, напряженное лицо, страх в льдистых глазах. Он боялся не Дел, а того, что почувствовал в мече.
   Он был человеком огромной силы, и не только физической. У него была сила воли, но он не знал Самиэля. Он не встречал Чоса Деи…
   – Вот этого тебе не одолеть, – пробормотал я.
   Аджани что-то закричал. На его шее натянулись сухожилия.
   Из круга вырвался жар. Неподалеку загорелась крыша из одеял, потом другая, люди закричали и побежали кто куда. Искандар был в огне.
   Ветер летел по улицам, разнося лепестки пламени. На людях загорались бурнусы.
   – Нет, – отрезала Дел.
   Вызванная Бореал баньши-буря с воем вырвалась из круга, разрывая завесу пламени Самиэля. По зову Дел пришла зима. Дождь со снегом сильнее огня.
   Все изменилось за несколько секунд. Баньши-буря пронеслась над Искандаром и улетела. Я вымок и замерз, но досталось всем, даже борджуни Аджани.
   Едва утихла буря, атака возобновилась. Мы отбивались. Рядом со мной сражался Алрик, за моей спиной Беллин беседовал со сторонниками Аджани, окружившими нас. Он знал каждого из них и весело выкрикивал приветствия в их испуганные лица. Мы с Алриком слушали и запоминали – нам нужно было знать всех своих врагов.
   Баска, мысленно позвал я, продержись еще немного, я иду.
   Ребра пронзила острая боль. Я отбил меч, вонзил клинок в живот борджуни и снова вырвал оружие, чтобы повернуться к следующему противнику, но ошибся и проскочил мимо него. Я пошатнулся, попытался удержаться на ногах, но меня поглотили жар, холод и свет, и вся палитра мира.
   Баска, баска, я иду – хочу я этого или нет.
   Я выругался и понял, что луже в круге. Я больно ударился о землю и меч выпал из рук.
   Аиды, голова болит… мир снова поглощает серый туман…
   В круге свирепствовала буря. Шел горячий дождь, от земли поднимался пар, дыхание вырывалось изо рта со свистом, как зимой, кончик носа и мочки ушей сразу замерзли.
   Бореал сияла всеми цветами Севера. Самиэль был черным.
   Возникла новая мысль: если Чоса Деи получит тело Аджани, Дел придется загнать Чоса в свой меч.
   Но Дел не собиралась ждать, пока Чоса соберется с силами.
   Я лежал на земле и смотрел на Дел. Она была сама ненависть, ярость, одержимость. Дел вспоминала все, что сделал Аджани, во что он превратил ее жизнь, вспоминала человека, который довел ее до края, где равновесие так шатко и его очень легко потерять. Все эти шесть лет Дел шаталась на краю, глядя в бездонную пропасть. Слишком дорого заплатила она за случившееся.
   Еще одна плата ничего не изменит. И одновременно изменит все.
   Долгая песня Делилы тогда закончится.
   Ветер визжал. Он застревал на клинках и рвался, надрываясь в яростном порыве. Я рассматривал исцарапанное лицо Аджани: он был типичным Северянином. Выше меня и шире в плечах, с пышной гривой волос, таких же светлых и густых как у Дел, зачесанных назад с высокого лба. По-мужски Аджани был так же великолепен как дел по-женски. Беллин отметил точно: Аджани сиял очень ярко.
   Он сиял слишком ярко: Чоса Деи смотрел из его глаз.
   Бледные, пронзающие глаза светились порочным огнем в предчувствии свободы.
   Пора уничтожить его, баска – пока он не расправился с нами.
   Дел перестала петь, опустила меч и застыла, ожидая.
   Ожидая… Ожидая чего?
   Или ее ослепило его сияние?
   Нет, только не Делилу. Этот человек создал ее как я создал свой меч. В крови, страхе и ненависти.
   Аджани оскалил зубы.
   – Мы снова встретились, – сказал он. – Пора кончать наше знакомство, так?
   Дел, как и я, не сводила с него глаз. Северные черты расплывались. Тонкий нос, линия подвижного рта, высокие скулы – их контуры медленно растекались, уродуя лицо. Аджани переделывали.
   Аиды, баска, убей его!
   Дел выбила клинок из его рук. Кончик ее яватмы уперся в его горло.
   – На колени, – едва переводя дыхание, прохрипела Дел. – Ты заставил моего отца встать на колени.
   Баска, это не Аджани.
   Мой меч лежал на земле. Мой чистый, серебристый меч из Северной стали.
   Меч, из которого вышел Чоса Деи.
   Баска… подожди…
   – Дел… – выдавил я.
   Аджани оскалил зубы. Чоса Деи смотрел из его глаз.
   – Ты знаешь, кто я?
   – Я знаю, кто ты.
   Аджани откинул со лба волосы. Черты его лица изменялись. Он стал податливым, мягким, он мог растаять как воск.
   – Я сказала: на колени, – снова потребовала Дел.
   У круга стояли сотни людей, парализованных страхом. Они ожидали конца боя. Я лежал на земле и тяжело дышал, пытаясь разогнать туман в голове и перед глазами. Я думал: если я смогу добраться до меча…
   Но Аджани стоял слишком близко к клинку. Ему достаточно было наклониться. Если он наклонится…
   – Дел… – снова прохрипел я и лишился последних сил.
   Аджани не вставал на колени. Чоса Деи не позволял ему это.
   – Я – сама власть, – объявил он. – Ты думаешь, что можешь победить меня? Ты думаешь, я исполню твое приказание после того, как так долго ждал исполнения моего?
   Аиды, ему не нужен меч. Ему хватит своего умения.
   Аиды, баска… убей его… не играй с этим человеком… даже ради твоей гордости, не играй…
   Аджани развел руки. Он изменился, стал подтянутым, стройным, сильным. Я рядом с ним казался хилым мальчишкой. Его великолепие соперничало с великолепием Дел.
   – Ты знаешь, кто я?
   Не знаю как Дел, а я не понял, который из мужчин задал этот вопрос.
   Дел взяла рукоять по-другому. Меч ударил сверху вниз и перерезал сухожилие.
   Аджани упал, этого она и добивалась. Его поза ничем не напоминала позу сломленного человека, но Дел было достаточно им того, что он уже не возвышается над ней – и надо мной, когда я, пошатываясь, умудрился подняться на ноги.
   Он сиял очень ярко.
   – Давай, – прошептал я.
   Дел начала петь.
   Чоса Деи вселился в тело, но Аджани не сдался. Он был рожден на Севере и понял, что случилось. Я увидел это в его глазах – в еще человеческих глазах Аджани, хотя лицо его уже растекалось. Он ссутулился перед мечом с кровавым ожерельем на шее. Бореал хотелось пить, она уже попробовала его крови.
   Дел пела песню о близких ей людях, которых потеряла: отец, мать, братья, дяди, тети. Так много убитых родственников. Остались только двое: Джамайл и делила. Мужчина, который уже не сможет зачать ребенка, и женщина, которая уже не сможет ребенка выносить.
   Дел убьет Аджани. Но она не победит.
   Делила закончила песню. Она стояла и смотрела на него. Чувствовала ли она себя обманутой из-за того, что Аджани был не один? Из-за того, что убить ей придется не только врага, за которым она столько лет охотилась?