Роберсон Дженнифер. Создатель меча

   Чоса Деи был не глуп. Он потянулся, коснулся меча, сжал слабые пальцы на рукояти, поднял меч с земли и чернота натекла на клинок: лучше меч, чем мертвое мясо.
   Светлые волосы, мокрые от пота, спутались. Великолепное Северное лицо снова отвердело. Чоса Деи ушел.
   Аджани откинул волосы со лба. В одной руке он держал почерневшую яватму, но не пытался воспользоваться ею. Бореал целовала его горло. Аджани просто смотрел на женщину, владевшую Бореал, прародительницей бурь.
   – Кто ты? – спросил он.
   Дел не потрудилась ответить.
   – У тебя есть дочь, – сказала она.
   И снесла ему голову.

18

   Тело упало на землю. Дел, освободившаяся наконец-то от груза мести, покачнулась и ноги у нее подогнулись.
   Аиды, баска, не теряй сознание… только не сейчас.
   Дел попыталась подняться, но не смогла. Изнеможение и переживания лишили ее сил. Она только тяжело дышала, цепляясь за свой меч.
   Аиды, Тигр, а ты что стоишь?
   Круг исчез. Он пропал сразу после того, как уснула магия. Теперь любой легко мог до нас добраться.
   Дел убила Аджани. Люди считали его джихади.
   Я услышал завывания, крики разъяренных танзиров, звон Южной стали.
   – Прости, Эснат, – пробормотал я. – Думаю, войну Хаджиб получит.
   Только Самиэль мог помочь… Пока борджуни не добрались до Дел.
   Первым к нам подбежал Беллин.
   – Не трогай его! – закричал я.
   Он подхватил клинок и едва я сделал неуверенный шаг – я в тот момент был не лучше Дел – меч полетел ко мне. Я подхватил его в воздухе.
   Южане зашевелились, закричали – они увидели обезглавленного джихади, женщину с мечом и Песчаного Тигра со своей яватмой. И еще молодого чужеземца с топорами.
   Беллин ухмыльнулся.
   – Сделай что-нибудь, – крикнул он. – Ты вроде умел обращаться с этой штукой.
   Сделать что-нибудь?
   Ну хорошо.
   Может спеть?
   Толпа надвигалась на нас, но я разрезал воздух клинком и люди отпрянули. За мной стоял Алрик, дразня воздух кончиком меча в предвкушении новой битвы.
   Алрик, Беллин и я. И Дел, но она лежала и не пыталась подняться. Нам удалось остановить толпу, но это ненадолго. Нам нужна была чья-то помощь.
   Помочь мог Самиэль, достаточно было только запеть.
   Запеть. Ненавижу пение. Но как еще вызвать магию?
   Беллин жонглировал топорами. Этот номер производил впечатление не только на меня. Люди смотрели с какой легкостью чужеземец обращался с оружием и дружно шагнули назад, когда Беллин обошел меня и Дел, ограждая нас от нападения завесой из стали.
   – Просто любопытно, – отметил он, – почему ты решил запеть? Интересное ты выбрал время, не говоря уже о том, что у тебя ни голоса, ни слуха.
   Я продолжал петь, хотя мысленно согласился, что ни каждый рискнул бы назвать это пением.
   – Яватма, – сказал Алрик, словно это слово давало ответ на все вопросы. Кто-то может и понял бы, но Беллин был чужеземцем.
   – Подними Дел, – приказал я и снова вернулся к песне. Самиэлю она вроде бы нравилась.
   Позади нас, где-то очень далеко, послышался вой – приближались племена.
   Мы пошли к городу. Аиды, если они до нас доберутся, нас прикончат меньше чем за минуту. Конечно мы с Самиэлем будем отбиваться, но рано или поздно скажется численный перевес, и мы проиграем.
   Беллин, всегда готовый помочь, стал мне подпевать. Голос у него был получше моего, но он не знал мою песню.
   Самиэль, кажется, не возражал.
   – Алрик, Дел с тобой?
   – Да, Тигр… Пошли, надо торопиться.
   – Тигр? – слабо позвала Дел. – Тигр, это был Джамайл…
   Вой нарастал. Мы шли слишком медленно, нужно было что-то придумать.
   Ладно, сказал я мечу, давай посмотрим, что ты умеешь.
   Я поднял Самиэля в воздух над головой, держа его на раскрытых ладонях, как делала это Делила, и запел от всей души – громко и очень фальшиво – и тогда пришла огненная буря. Она выскользнула из клинка, прошла по моему телу, растеклась по земле. Я послал ее во все стороны, она отогнала всех: танзиров, племена, борджуни.
   И от магии бывает польза, подумал я.
   Я призвал порыв ветра, горячего, сухого, рожденного в самом сердце Пенджи. Он поднял песок, закрутил и бросил колючие крупинки в людей.
   Племена – а может и не только племена – должны были понять, что это. На Юге это называли самиэлем и безропотно уступали его силе. Бессмысленно сражаться с самой пустыней, когда она восстает против людей.
   – Расходитесь по домам! – закричал я. – Тот, кого убили, не джихади! Он был Северянином – такого джихади вы ждали?
   Под ударами песка люди отшатнулись. Племена, борджуни, танзиры – самиэлю все равно, кто перед ним.
   – Расходитесь по домам! – закричал я.
   Вой бури усилился.
   – Пора, – сказал я остальным, когда с отчаянными криками толпа разбежалась.
   Я разорвал бурю, создав узкий тоннель, и мы быстро вошли в него.
 
   Гаррод ждал нас с лошадьми: с жеребцом и чалым мерином Дел.
   – Уезжайте, – торопливо сказал он. – Здесь вода и провизия. Не теряйте время.
   При мысли о том, что сейчас мне придется сесть на лошадь и куда-то ехать, мне стало совсем плохо. Особенно возмутилась моя голова.
   – Он меня выкинет или опять попытается пробить мне череп, – простонал я.
   – Нет, я с ним поговорил. Он все понимает.
   Большей глупости в жизни не слышал, подумал я. Объяснять лошади человеческие проблемы.
   А, аиды, какая разница? Если Гаррод пообещал, что гнедой будет вести себя прилично… Я отпихнул влажную морду, ткнувшуюся в меня поисках утешения.
   Дел убрала в ножны свой меч.
   – Джамайл, – тихо сказала она.
   И я принял решение.
   – Я снова начинаю думать, что у тебя песчаная болезнь, – бросил я. – Джамайл – Оракул. Кто посмеет причинить ему вред?
   – Я думала, что он мертв.
   – Радуйся, что ошиблась. Поехали.
   Гаррод протянул Дел повод.
   – Не теряй времени, – настаивал он. – Я могу задержать других лошадей, но их слишком много, надолго сил у меня не хватит…. Песчаная буря задержит погоню, но не остановит. Как только к людям вернется мужество, они бросятся за вами. Вам нужно их опередить. Быстро уезжайте.
   Дел запрыгнула на чалого и, глядя на меня, подобрала повод.
   – Так ты едешь? – поинтересовалась она.
   Я понял намек, убрал в ножны меч, добрел до жеребца, который фыркал, пританцовывал и рыл копытами землю, и плюхнулся в седло.
   – Как отсюда выбраться?
   – Туда, – показала Дел, а Алрик шлепнул жеребца по крупу.
   – А как же я? – закричал Беллин. – Мне можно поехать? Я нашел для вас Аджани!
   Я придержал жеребца.
   – Думаю, чтобы стать знаменитым, есть способы получше, чем поездка с женщиной, которая убила джихади. И уж конечно побезопаснее. Мертвому все равно, бедняк он или шишка.
   – Верно, – охотно согласился Беллин. – Лучше я останусь твоим сыном ты достаточно стар для этого.
   На прощание я довольно грубо обозвал Беллина и послал жеребца догонять чалого.
 
   Копыта наших лошадей прогрохотали по улицам древнего города без всякого уважения к его обитателям. Гаррод был прав: теперь, когда я успокоил песчаную бурю и мы с Дел уехали, ничто не мешало толпе начать охоту. Хотя я и пытался объяснить, что Аджани не был джихади, люди, поверив ходившим по Искандару слухам и неверно истолковав жест Джамайла, не захотели меня слушать. Толпа, жаждущая крови, не поверит никому, даже Оракулу, который попытается им все объяснить.
   Через город, мимо цветных хиортов, на край плато и вниз по крутой тропинке. Чем дальше от города мы уезжали, тем тише становились крики. Искандар остался позади.
   Мы ехали так долго и быстро, как только могли. Зная, что нам нужно оторваться от погони. Только когда пограничные каньоны сменились предгорьями и хребтами, заросшими низкорослым кустарником, Дел предложила остановиться. Я отказался, но Дел сказала, что судя по моему виду я упаду с жеребца даже если он чихнет.
   Я старался держать голову очень прямо.
   – Даже если он моргнет.
   – Можешь ехать за мной?
   – Только не очень быстро.
   Дел свернула с тропинки. Осмотревшись, я понял, что мы оставили Искандар далеко позади и были уже рядом с Харкихалом.
   Мы спустились с холма, добрались до зарослей невысоких, раскидистых деревьев и укрылись в их тени. Дел слезла с чалого.
   – Тебе помочь? – спросила она и, не дожидаясь моего ответа, потянулась, чтобы поймать повод жеребца.
   – Помочь в чем? – поинтересовался я, осторожно цепляясь за стремя из боязни упасть.
   Дел покачала головой.
   – Посиди где-нибудь. Я займусь лошадьми.
   И мы разошлись. Потом Дел, нагруженная одеялами, флягами и седельными сумками, подошла ко мне.
   Мы поели, попили, расстелили одеяла и улеглись. Мы смотрели на небо и думали о том, что случилось, что мы сделали.
   Я долго прислушивался к дыханию Дел.
   – Ну вот все и кончилось, – тихо сказал я.
   Дел молчала.
   – Ты спела песню для своих близких, ту, которую обещала спеть, и получила кровный долг у того, кто убил твою родню.
   Дел ничего не сказала.
   – Твоя песня окончена, баска. Ты отлично ее спела.
   Дел глубоко вздохнула.
   – Ты говорила, что я могу спросить тебя когда Аджани будет мертв… – я подождал несколько секунд. – Что ты теперь будешь делать?
   Дел печально улыбнулась.
   – Спроси меня об этом утром.
   – Баска…
   – Спроси утром, – мягко повторила она, – а потом спроси меня следующим утром, и следующим… – Дел потерла глаза, такие же уставшие и грязные как мои. – Задавай мне этот вопрос каждый день и может быть однажды я отвечу, потому что буду знать. Но к тому времени это уже не будет иметь значения, потому что пройдут годы и я забуду, почему не могла решить, как же буду жить после смерти Аджани. Все уже будет ясно.
   Сложное рассуждение, подумал я. Но с расспросами можно было и подождать.
   Я облегченно вздохнул. Как же хорошо было просто лежать.
   – Суматошный день, – заметил я.
   Дел только хмыкнула.
   Солнце медленно опускалось за горы.
   – Кто выиграл танец?
   Я почувствовал, что Дел пошевелилась.
   – Никто не выиграл. Танец не закончился.
   Я попытался рассердиться.
   – Ты хочешь сказать, что лишила меня шанса получить домейн? Стать танзиром?
   Дел равнодушно пожала плечами.
   – Из тебя бы получился плохой танзир.
   – Откуда ты знаешь?
   – Знаю и все.
   Пришла моя очередь хмыкнуть.
   – Может ты и права.
   – А вот из меня получился бы отличный танзир.
   – Ты женщина, баска.
   – И что?
   – Мы на Юге. Не забыла?
   – Дочь Аладара – танзир.
   – Надолго ли?
   Дел вздохнула.
   – Наверное ты прав. Юг слишком отсталый.
   Солнце опускалось все ниже.
   – Раньше я думал, где бы достать новый меч, а теперь думаю, где бы достать новую лошадь.
   Дел ухмыльнулась.
   – Старая будет возражать.
   – Пусть возражает сколько хочет, мне все равно. Не буду же я дожидаться, пока она растопчет мой череп только потому что ненавидит магию.
   – Ты тоже когда-то ненавидел ее.
   – И до сих пор ненавижу, но я не пытаюсь проломить голову каждому, кто использует ее.
   – Ты не привык думать о последствиях.
   – Это было давно, баска, – я хмыкнул.
   – Несколько часов назад.
   Я вздохнул.
   – О чем мы вообще спорим?
   – Мы не спорим, мы тянем время.
   – Зачем нам тянуть время?
   – Чтобы не обсуждать, что делать дальше.
   – А что делать дальше?
   – Идти на Север?
   – Нет.
   – На Юг?
   – Придется. Нужно найти Шака Обре.
   Дел ответила не сразу, а когда заговорила, меня насторожил ее тон.
   – Ты уверен, что этого хочешь?
   – У меня нет выбора. Как еще я могу освободить меч?
   – Ты почти без труда его сдерживаешь, ты научился.
   Я нахмурился и перекатил голову по одеялу, чтобы взглянуть на нее.
   – Ты хочешь искать Шака Обре?
   – Я просто думаю, что будет слишком тяжело его найти, – Дел говорила медленно, осторожно подбирая слова. – Его имя окутано тайной… он – сказочный персонаж.
   – Чоса Деи тоже был сказочным персонажем, но от этого он не менее реален. Я могу это подтвердить.
   Дел вздохнула и поправила тонкое одеяло, покрывавшее ее ноги.
   – Это нелегко, Тигр.
   – А жизнь вообще нелегкая… А что ты имеешь в виду?
   – Нелегко искать человека. Я искала и очень хотела найти… но от этого было не легче.
   – Ты считаешь, что у меня ничего не получится.
   – Нет. Просто ты берешься за очень трудное дело.
   – А мне выбирать не приходится. Я так устал от Чоса Деи, что мне очень хочется найти его брата.
   Дел вздохнула.
   – Не знаю, что и делать. Нас будет искать весь Юг, мы убили джихади. Нас будут выслеживать везде. Мы лишили Юг человека, который должен был превратить песок в траву.
   – Человека, который, как они думали, был джихади.
   Дел помолчала и вдруг рассмеялась.
   – А Джамайл здорово придумал. Мне бы такое и в голову не пришло.
   – Что придумал Джамайл?
   – Показать на Аджани. Он наверное знал, что кто-нибудь обязательно попытается убить его… если не я, тогда танзиры. Джамайл все равно бы отомстил.
   Я хмыкнул.
   – Он показал не на Аджани. И даже не на Алрика. Я знаю, я там был.
   – На кого же еще он показывал? Я все видела, Тигр.
   – Я тоже, баска.
   – Ну если это не Аджани и не Алрик… – Дел откинула одеяла. – У тебя песчаная болезнь!
   – Нет, баска.
   Тишина говорила о многом.
   – Он бы этого не сделал, – наконец сказала Дел. – Ты и сам знаешь, что он этого не делал. Зачем ему это?
   Я решил не отвечать.
   Дел не сводила с меня глаз.
   – Жеребец ударил тебя сильнее, чем я думала.
   Я зевнул.
   – Может из меня и получился бы плохой танзир, но думаю, что на джихади я потяну.
   Тишина стала еще выразительнее.
   – Ты можешь превратить песок в траву? – ехидно осведомилась Дел.
   Я снова зевнул.
   – Да, только завтра.
   – Он показывал не на тебя, – упрямо сказала Дел. – Он показывал на Аджани, а ты стоял рядом с ним. Я все видела, Тигр. Джамайл показывал на Аджани.
   Я просто лежал и сонно жмурясь улыбался.
   – Поклянись своим мечом, – приказала она.
   Я ухмыльнулся.
   – Которым?
   – Стальным мечом, Тигр. Не будь пошляком.
   Я протянул руку и обхватил витую рукоять.
   – Клянусь Самиэлем: Джамайл показал на меня.
   Я знал, что она собиралась предупредить меня не произносить имя меча вслух, но услышав его, Дел поняла, насколько серьезна клятва.
   Дел глубоко задумалась и осторожно заметила:
   – Ты бы не стал произносить фальшивую клятву на яватме.
   Дел не знала, что и думать. Она никак не могла поверить мне.
   После очередного зевка, я выдавил:
   – Да, баска. Я знаю, что этого делать не стоит, – я помолчал. – Хочешь, чтобы я поклялся на твоем мече?
   – Нет, – отрезала она.
   Я поплыл ко сну. Край был очень близко, мне оставалось сделать последний шаг и соскользнуть за горизонт вместе с солнцем…
   Дел снова легла и долго молчала.
   Я просто плыл, смутно ощущая ее близость, и от этого мне становилось спокойнее. Наши ноги и локти соприкоснулись.
   Мой висок коснулся ее плеча.
   Почти во сне, я подумал: хорошо так засыпать…
   Дел повернулась на бок и, прижавшись ко мне, мягко прошептала мне в ухо:
   – А танцоры-мечей-ставшие-джихади проводят ночи в женских объятиях? Или они дают обет безбрачия?
   Я приоткрыл один глаз.
   – Не сегодня, баска. У меня голова болит.
   Солнце перевалило через край и, смеясь, я нырнул вслед за ним.